"Ведьмин дом" - читать интересную книгу автора (Каплан Виталий)

3. БЕГСТВО

Длинная, колючая трава обдирала ноги. Солнце висело почти в зените и равнодушно жгло землю. Серега знал, что оно не зайдет еще долго, очень долго. И придется идти под небесным огнем, пока не свалишься от усталости. Если, конечно, раньше ему не встретится Город Золотого Оленя… Но на это мало надежды. Неизвестно еще, есть ли этот город и в самом деле, не выдумка ли он, не сказка ли, придуманная кем-то в утешение.

Серега шагал по левому краю огромной, наверное, даже бесконечной просеки. Там, слева, сплошной стеной тянулся сосновый бор. Чем-то он походил на Дальний Лес, но все-таки был другим. Сосны казались куда толще и выше, не густели меж ними заросли малины, не шевелилось под ветром травяное море, а только белый лишайник полз длинными языками по опавшей хвое… С правой стороны просеки виднелось нескончаемое болото, в разрывах ряски блестела на солнце ржавая вода, и точно ружейные стволы, целились в небо толстые, мощные камыши.

Серега уныло переставлял вязнущие в рыжей траве ноги. Он понимал, что скоро конец. Неважно какой. Идти так дальше он не сможет. Он уже сейчас плетется из последних сил. Пот струится по спине, течет по лицу, разъедает глаза. Хочется пить, безумно хочется пить, но воды с собою нет, а из болота нельзя – там вода ядовитая. Хорошо хоть, жрать не хочется – спасибо жаре. Впрочем, все равно ничем нельзя было запастись. Бежать пришлось еще до рассвета, даже одежду взять не удалось – она, как и положено, оставалась до утренней побудки в каморке под замком. Как есть, в трусах и в майке, пришлось вылезать из разбитого окна в сортире, затем короткими перебежками, согнувшись по пояс, приближаться к крепостной стене, надеясь незаметно для стражников нырнуть в подкоп. К счастью, особой бдительности стражники не проявляли. Дело шло к рассвету, самый сон. Да и кого сторожить? Все знают, что из Замка обратной дороги нет…

Сколько же сейчас времени? Глупый вопрос – ведь часы тут идут по-своему, а солнце по-своему. Вполне возможно, сейчас без четверти два. Или ровно полдень. А может, и полночь – какая разница?

В Замке, наверное, уже обнаружили побег. Значит, снарядили погоню. Единственная надежда, что время там течет медленнее, что еще не настала поверка, и старший надзиратель не начал выкликать рабов, водя обгрызенным желтым ногтем по длинному, свернутому в свиток списку.

Хотя с чего бы это Замковому времени быть медленнее, чем Лесному? Может, все как раз наоборот. И закованные в латы всадники скачут уже на взмыленных лошадях. Ну, может, и не в латах, не война все-таки, но уж точно с арканами и мечами у пояса.

Что они сделают, если поймают? Зарубят на месте или, перекинув через круп лошади, повезут в Замок, на пытки? А потом казнят на Центральном дворе. И над столбом повесят черную доску с аккуратной надписью мелом: «Он искал Город Золотого Оленя».

Серега один раз видел казнь. Видел, как смертника, мальчишку года на два его постарше, приковали к столбу длинной стальной цепью. Потом принесли дрова – несколько здоровенных березовых плах, а затем кучу мелкого хвороста. Плеснули из канистры бензином. Потом… В бараке Серегу долго рвало, и целый месяц ему снились темные, глухие кошмары.

Вдалеке послышался невнятный звук. Серега резко обернулся. Нет, ничего. Все спокойно. Наверное, какая-то сухая ветка обломилась под собственной тяжестью. Или зверь какой-то пробежал. А ему со страху невесть что померещилось!

Он зашагал дальше. Через минуту звук повторился, и на этот раз Серега замер как вкопанный. Приглядевшись, он заметил у горизонта несколько черных точек. Так и есть, погоня! Он лег ничком в горячую сухую траву, приложил ухо к земле и без особого труда услышал слабый пока что стук копыт. Что ж, этого следовало ждать. Игра окончена.

Серега метнулся влево, ворвался в лес и, не разбирая дороги, бросился вперед. Мозги отключились, его толкали вперед лишь страх и отчаянное, звериное желание жить. Он не чувствовал ничего, кроме бешено колотящегося сердца. И только от резкой боли в груди пришел в себя, остановился и открыл глаза.

Между деревьями в три ряда тянулась колючая проволока. Видно, она шла через весь лес. Майка на груди оказалась разодрана в клочья, Серега стянул ее и увидел на груди несколько сочившихся густой темной кровью царапин. Это все ерунда, – мелькнула тоскливая мысль. – То ли еще будет!

Теперь оставалось лишь бежать вдоль проволоки. Вперед ли, назад – разницы нет. Всадники, конечно, отрежут ему дорогу с обеих сторон и начнут медленно сжимать клещи. Да стоит ли бежать вообще? Очень уж это становится похожим на игру кота с мышкой.

Серега сел на землю около проволоки, закрыл глаза и стал ждать конца. Странное дело – захотелось спать. Сереге даже смешно от этого стало – тут, может, жизни осталось на несколько минут, а его в сон клонит.

Однако же глаза слипались, по всему телу плыли жаркие волны, и очень скоро он понял, что лежит в палате, в корпусе. Пищал горн на подъем, низкое, такое нестрашное солнце острыми лучами лезло в глаза, и Серега понял, что утро, что пора скидывать одеяло и мчаться в туалет, пока там не образовалась очередь, а потом – на зарядку.

Хватит нежиться, а то еще опоздаешь, и физрук Жора заставит потом ходить вокруг футбольного поля гусиным шагом. Это не так уж трудно, но обидно. А после еще велит отжаться пятьдесят раз. Жора, он такой, не упустит случая свою власть показать… Вот уже пацаны, зевая, вылезают из кроватей, кто-то выбегает из палаты, а кто-то, еще жмурясь, натягивает на глаза одеяло. Масленкин прыгает на одной ноге, натягивая на другую кед, а Санька еще только открывает глаза.

…Санька, усмехаясь, смотрел ему в глаза. Серега дернулся – и налетел спиной на проволоку. От этого он проснулся окончательно.

Справа и слева его окружали всадники. Их было человек семь или восемь, все здоровые мужики, в боевых нагрудниках, с мечами у пояса и короткими десантными автоматами на груди.

А прямо перед ним стоял Санька. Его белая, со звездой во лбу, кобыла вертела мордой чуть поодаль.

Санька был в зеленой куртке с кривой серебристой звездой на левом рукаве, в легких парусиновых брючках чуть ниже колен. В руке он сжимал тонкий хлыст.

– Ну что, Серый? Далеко намылился? – Санька сплюнул, пытаясь попасть в Серегино колено, но не попал. – Что, в марафонщики готовишься? – еще не закончив фразы, он коротко размахнулся. Хлыст прозвенел в горячем, переливающемся от жара воздухе. Серега дернулся – но поздно. Все тело пронзила боль, резкая и злая, словно удар током. На плече вспыхнула узкая багровая полоса.

– А ты, похоже, совсем оборзел, Серый, – как ни в чем ни бывало, продолжал Санька. Он снова прицелился и плюнул. На сей раз плевок попал точно по адресу. – А я ведь предупреждал тебя. Что ж, придется повоспитывать. А то ведь еще неизвестно, что из тебя получилось бы… Что же с тобой делать? – Санька принял задумчивый вид. – Как же тебя спасать? Конечно, не помешает хорошая порка, но этим займемся в Замке. Только вот вопрос – хватит ли тебе этого? Подозреваю, что все-таки придется нам встретиться в подвалах под Второй Башней… Эй, ребятишки, – крикнул он всадникам. – Связать его и прямиком в Замок. И сразу же в подвал. Но только без меня не начинать. А я еще погуляю тут, землянику пособираю…

– Идиот, – буркнул Серега, – здесь же нет никакой земляники. Одна колючка!

– Ничего, разберемся, – весело ответил Санька. Но глаза у него были почему-то совсем не веселые.

Всадник-старшина, с белой нашивкой на рукаве, подъехав ближе к Сереге, набросил на него аркан. Затем, спешившись, он смотал ему кисти рук и резким движением, словно мешок муки перекинул его через круп своего коня.

Серега рванулся, но тут же получил такой страшный удар в висок, что мир мгновенно окутался черно-фиолетовой мглой, и мгла наплывала жаркими волнами, словно морской прилив. А потом он открыл глаза.

Низкое солнце висело в ослепительно-синем небе. Пищал, захлебываясь, горн на подъем. Серега рванулся, сел на кровати и помотал головой. Все осталось. Ну, слава Богу. Значит, это был всего лишь сон. Значит, пора выскакивать из-под одеяла, влезать в кеды – и на зарядку. А то еще заставит Жора гусиным шагом ходить… Вот уже и пацаны вылезают из постелей, Лешка Масленкин, зевая, прыгает на одной ноге, напяливая на другую кед, а Санька еще только открывает глаза. Он спокоен, ему спешить некуда. В его медицинской карте записан какой-то нефрит и еще много чего, так что Жора отстал от него в первые же дни, проворчав себе под нос: «Сдохнешь еще, неровен час, а мне отвечать за тебя, недоделанного…» Вот Санечка и пользуется.