Андрис Колбергс НОЧЬЮ В ДОЖДЬ...

— Только этого мне не хватало, — вслух сказал человек, осторожно ехавший на «Жигулях» бежевого цвета по разбитой, в рытвинах, лесной дороге. Было очень темно, лил дождь и ему захотелось услышать чей-нибудь — хотя бы свой — голос. Он чувствовал себя так, будто остался один-одинешенек на всем белом свете. Радио в машине не было, раньше он не обращал внимания на этот недостаток, а теперь думал: хорошо было бы все-таки иметь радио.

— Только этого мне не хватало, — снова повторил мужчина и снизил скорость: на ухабах угрожающе стучали амортизаторы. Дождь хлестал так, что «дворники» едва успевали смахивать воду с лобового стекла.

Где-то здесь должна быть развилка, подумал он, — еще одна такая же скверная дорога. Ему показалось, что из-за плохой видимости и низкорослого соснового лесочка, росшего вдоль обочин, он не заметил ее и проскочил мимо.

«Хотел сэкономить километров пять, а бензину сжег на десять. Не говоря уж о том, что потерял столько времени! Поехал бы по кольцевой — давно был бы на месте, так нет же, решил по прямой. Плавай теперь тут как болван!» — ругал он себя.

Заметив, наконец, поворот, он свернул на ухабистую и раскисшую дорогу, какой становится проселок, когда льет как из ведра.

Тем не менее настроение у него, было довольно бодрое: дела, накопившиеся за прошедшую неделю, удалось уладить быстро. В районе, откуда он возвращался, он застал нужное начальство, получил необходимые подписи. Даже в минуты самых радужных надежд он не мечтал, что управится со своими делами за один день и сможет вернуться в Ригу. Да еще и время останется. Поэтому ему и пришла в голову мысль заехать к себе на дачу и прихватить старую чертежную доску, к которой он привык и за которой чувствовал себя гораздо удобнее, чем за новой.

Дождь припустил, и непроглядная тьма, которую протыкали лучи фар, на поворотах ломавшиеся о стволы деревьев, еще больше сгустилась.

Чтобы скоротать время, мужчина решил думать о чем-нибудь особенно приятном. Месяца два назад он возобновил занятия спортом и одним махом сбросил несколько лишних килограммов, хотя до нормы было еще далеко. Приятель предупредил, что эти килограммы он быстро наверстает, как только бросит баскетбол. Правда, тренировки никак нельзя было назвать настоящими — просто два раза в неделю они снимали спортзал, где «старики» собирались, чтобы размять кости и попотеть, однако, не желая называться «группой здоровья», с ходу взяли на себя слишком большую нагрузку — после первых тренировок болели и трещали кости. Но прежняя ловкость возвращалась, и дыхание сбивалось уже только к концу полутайма.

Лес кончился неожиданно, но из-за дождя свет фар не бил далеко даже по ровному полю, по краям которого маячили редкие огоньки.

Впереди темнел поселок и дачи, где в такое время никто не жил, хорошо, если по воскресеньям наезжали редкие дачники — прибить доску, подкрасить что-нибудь или просто покопаться в саду.

Ехать оставалось с километр.

А дождь все барабанил.

«Жигули» приближались к главной дороге, лучи фар уже пересекали ее, и тут водитель заметил приближавшуюся слева машину, а справа — ватагу шумных парней. Должно быть, они только что вышли из кафе: их громкие голоса перекрывали шум мотора и дождя.

Когда они попали в полосу света, мужчина заметил их разноцветные, но одинаково промокшие нейлоновые куртки и совсем еще детские лица. Их было шестеро или семеро, и он подумал: ничего, армия вас вышколит.

Автомобиль слева — это была «Волга» — почти уже приблизился к перекрестку, водитель «Жигулей» решил не рисковать, пропустить его на перекрестке и только потом выезжать на главную дорогу. Он боялся, что в такой темноте подведет глазомер.

Он смотрел на уходящих парней — теперь ватагу освещали фары «Волги».

Акселераты храбро шлепали по середине дороги, но, должно быть, решили все же уступить машине. Ватага разомкнулась на две части, отойдя к обочинам и оставив для проезда достаточно места, даже более чем достаточно — грузовик мог бы проехать.

И тут произошло непредвиденное. Видимо, одному взбрело вдруг в голову, что его место — среди ребят по другую сторону дороги. В этот момент «Волга» находилась от парня всего в нескольких шагах, но он был уверен в своей ловкости и рванулся вперед.

Прыгнув, он поскользнулся, но не упал, а лишь споткнулся. Этого было достаточно — «Волга» зацепила его правым крылом или бампером и отбросила в сторону, словно сноп соломы. От резкого торможения ее занесло на перекресток.

Все случилось внезапно, водитель «Жигулей» успел лишь подумать: шофер не виноват, он ничего уже не мог изменить, хорошо, что я все видел и смогу это подтвердить, если потребуется.

На шоссе и вокруг наступила тишина, слышался лишь шум дождя.

Водитель «Жигулей» до предела напряг зрение и все же сумел разглядеть что-то черное, бесформенное, распластавшееся почти на самой середине дороги и несколько фигур вокруг.

Бежевые «Жигули» вырулили с боковой дороги на главную и остановились за машиной, сбившей парня.

«Я должен ему хоть что-нибудь сказать… Как-то утешить его… Он же не виноват — предотвратить все равно ничего не смог бы… Надо вызвать „скорую“ и автоинспекцию… В кафе должен быть телефон… Если оно еще открыто… Но главное — спокойствие… Главное спокойствие…»

Мужчина выключил мотор, открыл дверцу и вышел. Только сейчас он заметил, что в «Волге» сидят двое.

«Тем лучше, совсем хорошо, — подумал он. — Еще один свидетель».

Сзади раздался топот бегущих парней. Думая о том, что сказать незадачливому водителю, он не успел даже обернуться.

Удар немного задел плечо, скользнул по нему и пришелся в шею, ниже подбородка, но был такой сильный, что мужчина упал, оглушенный.

— Ты за что Толика, свиное рыло? За что…

— Дай ему ногой!

От удара под ребра перехватило дыхание, но сознание он не потерял. Он втянул голову в плечи, насколько это было возможно, и прикрыл кулаками лоб, как это учили делать, если противник загнал тебя в угол и сыплет град ударов. Теперь голова была защищена. Живот можно прикрыть, подтянув колени, но бока оставались открытыми и были хорошей мишенью.

Он мог ждать помощи только из «Волги», но там почему-то мешкали.

И вдруг сквозь ругань и воинственные выкрики парней он услышал резкий рык мотора «Волги» и визг колес, буксующих на мокром асфальте, пока машина набирала скорость. В его взгляде, прикованном к «Волге», было скорее удивление, чем упрек, хотя мужчина сообразил, что сидящие в машине прекрасно поняли ошибку пьяных дикарей, которые были уверены, что их дружка задавили «Жигули». В «Волге» решили этим воспользоваться и оставить незнакомого бедолагу на растерзание акселератам и таким образом благополучно выпутаться из неприятной истории целыми и невредимыми.

Вечно бить нельзя.

Бьющий тоже устает. А пятеро бьющих устали еще быстрее — в свалке они мешали друг другу. Они решили позволить себе небольшую передышку и обсудить, как лучше завершить начатое дело.

Тут поваленный на землю мужчина пинком обеих ног отшвырнул чересчур близко подошедшего парня. Наверно, это был заводила, потому что остальные отпрянули в стороны, и мужчина успел вскочить на ноги.

— Ребята, вы что, идиоты?.. — отступая к машине, хрипло шептал он. — Я же…

Но его не слушали. Образовав круг, они наступали.

Парень, отброшенный пинком в сторону, тоже поднялся.

— Никуда ты, дяденька, не смоешься… — Он раскрыл большой карманный нож. — Мы тебе за Толика… Ты нашего Толика…

«Если хотя бы мотор работал, можно было бы попытаться…» Вдруг он вспомнил о саперной лопатке под передним сиденьем, которую всегда возил на случай, если вдруг застрянет на проселочной дороге. В городе ему приходилось работать мало — хорошо, если за год набиралось несколько месяцев.

«Дверца открыта… Пусть подумают, что я хочу сесть за руль и завести мотор…»

Прижатый к открытой дверце машины, он ловко присел и удачно схватил лопатку прямо за ручку.

И замахал ею над головой, как индейцы в вестернах машут томагавками.

Тот, с ножом, отступил немного, остальные продолжали наступать. «Ясно. Пока воюю с этими, мне воткнут нож в бок».

— Послушайте, ребята!

Все произошло почти одновременно: рывок крайнего акселерата, который пытался дотянуться до жертвы, удар лопаткой и жуткий вопль, остальные отпрянули назад и бросились бежать, а пострадавший, схватившись за левую руку, продолжал орать от боли, перемежая крик непристойной бранью.

Ключ зажигания, к счастью, торчал в замке, мотор послушно завелся.

Парни шарили в кустах, ища камни. Один из них бросил, но промахнулся, другой попал в крышу. Камень, видно, был большой и острый: на следующий день утром на металле он увидел две глубокие царапины.

Он рванул с места, не закрыв дверцу, и лишь когда отъехал метров сто, захлопнул ее. Тогда же подумал, что все еще идет дождь, что шоссе скользкое, «дворники» не успевают справляться с потоками, обрушивающимися со свинцового неба, что он уже выехал из поселка, что в левом боку при вдохе колет, словно шилом.

«Должно быть, сломано ребро», — подумал он.

Вот тогда он разозлился.

Догнать! До границы Риги еще далеко, скрыться им некуда!

И гнал свои «Жигули», уже не думая ни о дожде, ни о плохой видимости, — если бы дорога не была односторонней, даже огни встречных машин не заставили бы его быть осмотрительнее. Он уже не думал о глубоких канавах вдоль обочин и о том, что машину на повороте может занести.

«Эти пьяные молокососы меня убили бы! Я был на волоске от смерти!»

Острая боль в боку не унималась, злость на удравших росла.

Через Баложкалнс он проскочил, не снижая скорости, у въезда в город догнал первые габаритные огни — красные точки на фоне темного шоссе.

Нет, не та! Он хорошо запомнил номер той машины, потому что увидел его в тот момент, когда был сбит на землю, а хмельные, жаждущие крови подростки безжалостно пинали его ногами. Он увидел номер, когда машина рванула с места. Номер он четко различил. Тогда его охватило отчаяние, потому что вместе с машиной, скрывшейся в темноте, растаяла надежда на помощь, а может быть, и на спасение.

«Убежал с места происшествия… Пьяный, конечно…»

О, как ему хотелось, чтобы шофер действительно оказался пьяным. Его осудили бы лет на восемь, а может, и больше. По крайней мере — восемь: он вспомнил слова юрисконсульта, когда в управлении обсуждался подобный случай.

Следующую легковую машину он нагнал уже в потоке автомобилей, но и это была не та. Тогда он понял, что напрасно ищет приключений на свою голову: скорость уже не поможет, наживешь только новые неприятности.

Раз он знает номер, автоинспекция разыщет виновного в течение получаса. Жаль только, что сегодня вечером ему не удастся посмотреть на водителя. Почему именно сегодня? Должно быть, до самого суда не удастся.

Был поздний час, но жена еще хлопотала на кухне — звякала кастрюлями, а дочери в своей комнате над чем-то весело смеялись. Пройдет немного времени, и они будут целоваться с такими же юнцами, которые днем, может, очень даже неплохие ребята, а по вечерам — пьяные, группой могут избить или даже убить. Не моргнув глазом. Будто не сознавая, что делают, а на самом деле прекрасно все сознавая.

— Алло! Ноль два? Милиция?

— Дежурный по городу слушает.

— Я звоню в связи с аварией…

— Вы должны звонить не сюда, а в автоинспекцию…

— Да, но…

— Запишите номер телефона.

Аппарат находился в коридоре, он пошел в комнату, нашел бумагу и карандаш, записал продиктованный шестизначный номер.

— Автоинспекция слушает!

Он рассказывал, его внимательно слушали.

Желая быть абсолютно объективным, он сказал, что в поведении виновного были и оправдывающие мотивы.

— Представьте на минуту, если бы меня там не было. Представьте, что водитель в машине один. И вдруг такая авария. Разве…

— В случае аварии водитель транспортного средства должен оставаться на месте и ждать, пока прибудет автоинспекция. Это элементарно. Это черным по белому записано в правилах движения.

— В таком случае на сей раз вы обнаружили бы там два трупа.

— Не понимаю.

— Эти мальчишки убили бы водителя, мстя за своего дружка. Вот я и спрашиваю, как следует поступить в подобной ситуации?

— Я здесь сижу не для того, чтобы теоретизировать.

— Какое там теоретизирование! Меня только что чуть не прикончили. Мне просто повезло.

— Вам?

Мужчина продолжал рассказывать, но чем ближе подходил к финалу, тем сильнее мялся. Факт, что он ударил подростка острием лопаты и тот завыл, схватившись за руку (она наверняка была перебита), представлялся теперь просто зловещим. Хотя там, в кромешной тьме, у него действительно не было другого выхода.

— Совершенно случайно мне удалось вырваться и вскочить в машину, — мужчина рассказывал все медленнее, чтобы не проговориться о лопате. Весь ход разговора настроил его на другое отношение к происшествию. «Как бы самому не пришлось, оправдываясь, ходить по кабинетам следователей!»

— Алло! Я вас не слышу! — звучал в трубке голос автоинспектора. — Алло! Должно быть, разъединили, перезвоните, пожалуйста! Вы меня хорошо слышите? Алло!

Мальчишки уверены, что дружка сбили его «Жигули». Если теперь, обсудив случившееся, кто-нибудь из них и думает иначе, все равно скажут — виноват водитель бежевых «Жигулей», чтобы оправдать свою расправу над ним.

В «Волге» сидели нечестные люди, в этом он уже не сомневался. Они скажут, что ничего не видели, или, что еще хуже, разовьют и дальше версию мальчишек-переростков — лишь бы избежать ответственности. А если один из тех двоих — какой-нибудь царек? Или царек со связями? Тягайся потом с таким…

Еще эта лопата!

Расскажешь о ней, потом на тебя же покажут пальцем: убийца ребенка! И чем сильнее и убедительнее будешь защищаться, тем с большей уверенностью в своей правоте будут судачить любители сплетен.

Он схватил карманный фонарик и спустился во двор, где стояла его машина. Осмотрел номерной знак. Слой грязи на нем его успокоил. Вряд ли мальчишки его запомнили. Если вообще могли сообразить, швыряя камни, что надо запомнить номер. Слой грязи на номере наверняка был еще толще, потому что тогда он только-только выехал на асфальт, проделав с десяток километров по дрянной проселочной дороге. А если его все же разыщут, то… В конце концов ведь он свой долг выполнил и в автоинспекцию позвонил — в случае необходимости это можно будет доказать.

Мужчина вынул из шкафа чистую пижаму и направился в ванную. В боку все еще кололо, но теперь, казалось, уже меньше.