"Пиратские войны" - читать интересную книгу автора (Прокудин Николай)

Глава 9 ИЗВЕРЖЕНИЕ ВУЛКАНА И КИТАЙСКО-МАЛАЙСКАЯ ИНТЕРВЕНЦИЯ

Утром следующего дня весь горизонт был затянут темной пеленой, которая поднималась вверх сплошной стеной прямо из океана и закрывала небо. Степанов забеспокоился, что приближается сильный смерч и, возможно, нагрянет мощный шторм. В воздухе запахло серой, а чем ближе подплывали путешественники к эпицентру природной катастрофы, увлекаемые течением и ветром, тем сильнее волновалось море. Строганов первым догадался, что никакой это не вихрь или зарождающийся ураган и даже не пожар, а выброс вулканического пепла и газа.

— Что за дьявольщина, — ругнулся Худойконь. — Почему пахнет серой?

— Не бойся, друг мой, здесь нет никакой нечистой силы, — успокоил его Серж. — Это просто извержение вулкана.

При беспорядочном волнении корвет совсем плохо слушался руля, поэтому его упорно несло в сторону природного катаклизма. Вскоре на палубу посыпался горячий песок, затем с неба стали падать мелкие кусочки шлака, а спустя некоторое время — и более крупные комки. Чуть позднее мореходы заметили сам источник задымления, гигантский курящийся кратер. Через полчаса корвет подвергся бомбардировке большими камнями, некоторые из них были размером с кокос. К счастью, рыхлый шлак при падении разлетался, но эти куски рикошетили и хлестали по телу, словно шрапнель. Находиться на палубе стало смертельно опасно. Женщины с визгом спрятались в трюме, а мужчины укрылись в кают-компании, опорожняя бочонок с вином и отдав судно на волю Бога, волн и ветра. Путешественникам повезло, корабль проплыл стороною, мимо проснувшегося вулкана. От града горячих камней грот-парус порвался во многих местах, на нем появились крупные дыры, а не загорелся он лишь только потому, что моросил мелкий дождь и сырая материя не могла заняться огнем. Ставить новые паруса не представлялось возможным под неприцельным, но массированным камнепадом. Так парусник и дрейфовал, медленно, но уверенно минуя проснувшийся вулкан. Эта медлительность добавляла разрушений, корабль нес все большие и большие потери. Палуба получила несколько столь мощных ударов, что даже прочный настил был пробит в нескольких местах, благо камни не повредили корпус на уровне ватерлинии.

Корвет несло мощным течением мимо разбушевавшегося вулкана. Поначалу он казался небольшим, но вскоре перед глазами людей выросла гигантская огнедышащая гора с кратером. Разглядывая ее в подзорную трубу из надежного укрытия, Сергей застыл на месте, завороженный размахом стихии, вернее сказать, катастрофы. Он с трепетом и восторгом наблюдал, как медленно набухала над поверхностью океана новая зарождающаяся суша. Даже сквозь плотные клубы пара и дыма виднелись всполохи нерегулярных выбросов огня из недр земли и растекающаяся по склону лава. Жерло вулкана напоминало открытую кровоточащую пульсирующую рану на теле земли, словно она была живым существом.

Только к глубокой ночи падение пепла прекратилось, но до самого утра испуганных девиц из трюма выгнать так и не удалось. Пришла пора менять порванные паруса и оборванные снасти, но некому было лезть на ванты. Волны били в борт, и эта болтанка выводила из себя даже стойкого и уравновешенного Ипполита Степанова. Следовало срочно развернуть нос парусника против усиливающейся зыби, пока она не превратилась в штормовые волны и не опрокинула на бок слабоуправляемый корабль. Если корвет начнет черпать воду бортом, то пиши пропало.

Степанов заставил экипаж преодолеть страх. Даже не поев, мореходы полезли на ванты, но теперь растянули не по одному, а по два прямоугольных паруса на каждой мачте. Судно заметно прибавило ходу, и этот маневр спас путешественников от новых неприятностей, потому что на тот район, где они находились чуть ранее, обрушился новый огненный выброс. Раскаленные глыбы, словно метеоры, летели и обрушивались в воду далеко за кормой, вспарывая океан. Фонтан брызг, опять фонтан, еще один… Клубы пара взметались до самого неба. Ни дать ни взять артобстрел главным калибром неведомого линкора!

Едва команда успела прибраться на палубе и перевести дух, как слева на траверзе снова показалось несколько кусочков суши, но жители архипелага, затерянного на краю земли, не проявили гостеприимства. Наперерез корвету устремились множество миниатюрных гребных суденышек-сампанов, заполненных вооруженными бойцами. Намерения воинственных островитян были весьма недвусмысленными. Степанов засвистел в дудку, объявляя боевую тревогу. Теперь за дело взялся Худойконь, как самый опытный на судне канонир и большой знаток тактики и стратегии абордажей. Он потребовал, чтобы все мужчины четко и беспрекословно выполняли его указания, не мешкая и не пререкаясь, а уж он-то сумеет навести пушки и метко выстрелить.

Орудия левого борта спешно приготовили к стрельбе: открыли бойницы, забили в жерла пороховые заряды и ядра, выкатили на линию огня. Казацкий атаман запалил фитиль, припал к крайней носовой пушке, долго и тщательно целился и, наконец, выстрелил.

Пороховые газы отбросили орудие назад, казак перебежал к следующему и объявил помощникам:

— Стреляю в передний сампан! Целюсь! Тофсь! Пли! Заряжай!

— Откат нормальный! — выкрикнул полковник Строганов, а юнга Гийом тут же принялся прочищать жерло пушки от нагара, набивать его порохом. Орудие зарядили новым ядром, выкатили на огневую позицию, огляделись.

Третий выстрел Кузьмы оказался снайперски точен, одна из туземных лодок разлетелась на куски. Тела окровавленных китайцев или малайцев — все они на одно лицо — швырнуло, словно щепы, высоко в воздух, и через мгновение они уже стали легкой добычей изголодавшихся акул, длительное время упорно сопровождавших корвет в ожидании пищи.

Еще четыре раза Кузьма выстрелил, но промазал, а вот на пятый раз он попал в цель. Ядро разнесло нос ближайшей лодки. Она перевернулась, сделав сальто кормой, и нападавших постигла та же печальная участь, что и их соплеменников, попавших в воду несколькими минутами ранее. На паруснике вновь раздался радостный, победный клич «ура!». Но мореплаватели ликовали недолго, все понимали, что праздновать победу было рано, поэтому они продолжали боевую работу. Ипполит совместно с Лоло метался от штурвала к шкотам, то натягивая, то ослабляя их, и умело управлял парусами, ловил ветер, уводя корабль в сторону от островов, и, кроме того, вел наблюдение за правым бортом. Он ничем не мог помочь товарищам, которые не успевали заряжать пушки. Выстрелом из крайнего носового орудия Кузьме удалось уничтожить еще одно маленькое разбойничье суденышко.

— Братцы! Осталось только десять лодок! — крикнул с кормы Степанов, пытаясь подбодрить канониров. — Долго они за нами гоняться не смогут, ход у них не тот, устанут грести. Отобьемся, не дрейфьте!

Строганов зло взглянул на старого ротмистра. Тому было хорошо командовать, стоя у штурвала и при этом особо не напрягаясь.

Кузьма выстрелил из тех орудий, которые успели зарядить по второму разу Строганов и Маню, но так ни разу и не попал. Раздосадованный, он бросился помогать товарищам. Сергей, как заправский канонир, сноровисто прочищал банником стволы, Гийом заполнял их пороховыми зарядами, а Худойконь подносил ядра, затем все вместе подкатывали пушку к бойнице. Друзья решили вести огонь из одного кормового орудия. Действительно, чего без толку бегать вдоль борта? Из одного орудия целиться гораздо сподручнее, и частота выстрелов возрастет. Недолет, перелет — попал! И верно, третий выстрел пришелся точно в цель, но после этого Кузьма стал мазать, в лодку азиатов попало лишь пятое по счету ядро.

— Вы что, мазилы, стрелять не учились! — бесновался у штурвала Степанов, наблюдая, как два сампана пристроились в кильватер кораблю, а остальные упрямо продолжали сближение, намереваясь взять «Кукарачу» на абордаж.

— Кузя! Целься лучше, не то всех вас, недоученных пушкарей, собственноручно выкину за борт в гости к Нептуну!

Казак сердито взглянул на беснующегося от бессилия ротмистра, выругался, и со злости попал с первого выстрела.

— Ага! Испугался! — обрадовался Ипполит. — Я же говорю, что плохо стараешься, конь худой!

Тем временем лодки неприятеля подплыли уже так близко, что стали отчетливо видны лица врагов. Это были действительно не чернокожие папуасы, а желтолицые азиаты, похожие на вьетнамцев или китайцев.

«Однако же далеко этих бродяг занесло в океанские просторы! — недоумевал Серж. — Отсюда до Китая как до Луны, но вот, пожалуйста, погляди на них, куда забрались! Вот тебе и великая китайская экспансия!»

Некоторые гребцы бросили весла, взяли в руки дротики, луки и принялись осыпать борт корабля градом стрел и камней, у кого-то из налетчиков было даже ружье. Скорость хода преследователей упала, но теперь для достижения успеха у них было гораздо больше шансов, чем раньше. Нашим канонирам пришлось срочно менять позиции, потому что в бойницы то и дело влетали копья и стрелы, выпущенные морскими разбойниками. Одна стрела едва не попала в грудь зазевавшемуся Строганову, но лишь слегка задела его руку, не оставив и царапины, и впилась в доску, а другая оцарапала щеку красавчику юнге.

Друзья вновь зарядили носовое орудие, выкатили его на линию огня, Серж быстро открыл бойницу, и казак первым же выстрелом попал в борт ближайшей джонке. Воинственные радостные вопли в лодках сменились криками отчаяния. Число врагов стремительно сокращалось, еще немного — и можно будет сойтись в рукопашной схватке с равными шансами на успех.

— Граф! Будьте так любезны, постарайтесь перестрелять из ружей разбойников во второй лодке, а мы с юнгой управимся с пушкой вдвоем и потопим передовую.

Сергей взял штуцеры, пистолеты и под прикрытием высокого борта подполз к бойнице крайней пушки.

Оттуда он начал методично отстреливать лучников. Шесть выстрелов — четверо разбойников наповал!

Пока защитники судна перезаряжали оружие, лодки приблизились вплотную к фрегату, а на фальшборт и шкафут полетели абордажные крюки и кошки. Прятаться больше не имело смысла, Строганов встал во весь рост и выстрелил из двух стволов по атакующим пиратам — упали еще двое разбойников. Сергей едва успевал целиться, стрелять и менять оружие, собранное со всего, корабля, добивая десантную группу в уцелевших лодках. Уставшие артиллеристы заставили туземок оказывать помощь при заряжании пушки. С шестого или седьмого орудийного выстрела казак опрокинул замешкавшийся сампан, взломав ядром его корму.

— Ура! — закричал Худойконь.

— Виват! — воскликнул юнга. — Виктория! Женщины тоже пропищали что-то радостное, а в это время на корму уже лезли азиаты. Множество абордажных крюков было заброшено на ют, и на веревках висели и стремительно поднимались на борт десятка полтора желтолицых пиратов. Доселе дяде Ипполиту помочь было некому, все заняты у пушек, но теперь пришлось бросить бесполезные в ближнем рою орудия. Юнга и Кузьма устремились с саблями наголо к рулевой рубке и подоспели вовремя. В первую минуту штурма Ипполит со шканцев выстрелил прямо в упор в оскаленное злобное лицо первого забравшегося на корвет пирата. Но это было только начало, нападавших было много, словно тараканов на общей кухне. Ротмистр схлестнулся в сражении на саблях сразу с тремя. Китайцы, тайцы или малайцы фехтовали в висячем положении довольно ловко. Одной рукой каждый азиат держался за канат, а другой размахивал длинным мечом, не подпуская Степанова к борту и не позволяя ему приблизиться к веревкам, которые он пытался перерубить, чтобы сбросить налетчиков за борт.

Часть разбойников удалось сбросить в воду, но все же нападающие смогли проникнуть на корвет. Оказывается, абордажные крюки были зацеплены не только за ют, но и за иллюминаторы корабельной кают-компании. Именно туда и пролезли голые по пояс пираты, передвигаясь с ловкостью обезьян.

Ипполит этого не видел, но догадывался, что не все в порядке. Он громко призвал на помощь товарищей, сам не имея возможности оставить обороняемое им место у штурвала. Казак, хорошо знавший повадки китайских пиратов, поспешил не на мостик, а именно в кают-компанию, увлекая за собой и юнгу. Там тотчас завязалась ожесточенная схватка. Разбойникам, штурмующим корабль, не повезло, они опоздали буквально на мгновение, когда, размахивая клинком, в помещение ворвался Худойконь. Выстрелом из пистолета казак сразил одного пирата, саблей рубанул другого и третьего и вышвырнул ударом кулака обратно в окно четвертого. Затем он вихрем промчался по прочим кубрикам, оставляя позади себя только трупы и раненых, которых добивал идущий за ним юный французик.

Сергей, оставшись в одиночестве у левого борта, сумел отразить первый натиск атакующих, а затем, полностью отстрелявшись, взялся за большую, словно оглобля, дубину. Одним ударом он сбросил в воду трех человек из абордажной команды и, громко выругавшись, метнул в голову самого крупного разбойника поднятое с палубы пушечное ядро. Чугунный шар наповал сразил громилу с раскосыми глазами, в лодке возникла паника. Китайцы обрубили зацепленные веревки и поплыли прочь, укрываясь за кормовой надстройкой. Теперь можно было поспешить на помощь Товарищам, предварительно добив разбойников, оставленных гребцами беспомощно болтаться на канатах, без единого шанса для отступления.

Это оказалось делом непростым. Веревки беспорядочно раскачивались, да и сами пираты-китаезы, перебирая по корпусу ногами, перемещались то влево, то вправо. Чем тщательней Строганов целился в азиатов, тем быстрее, следя за ним глазами, метались они из стороны в сторону. Выстрелы из пистолетов успеха не принесли, пули пролетали мимо громко верещавших и хаотично раскачивающихся азиатов. Полковник вспомнил про кортик, висевший на поясе, рассмеялся и перерезал им первую попавшую веревку. Китаец с громким воплем рухнул в воду, ударившись о борт головой, и исчез под окованным медью днищем. Два других его товарища по несчастью, обреченных бежавшими подельниками на неминуемую гибель, еще громче завопили и, оттолкнувшись ногами от борта как можно сильнее, прыгнули в море подальше от корпуса корвета.

Этим повезло больше. Несколько энергичных гребков — и азиаты добрались до спасительной лодки.

Плюнув им вслед и издав громкий клич, Серега победоносно оглядел поле битвы. Лодка с беглецами отплывала все дальше, больше участвовать в сражении беглецы явно не собирались, а остальные смылись еще раньше. Ну и слава богу!

Найдя в куче оружия два заряженных пистолета, схватив шпагу и саблю, Строганов вскарабкался по трапу, чтобы помочь старому ротмистру. Тому приходилось очень туго. Два пирата уже проникли на мостик, а еще двум он все еще мешал взбираться по веревкам. Один из азиатов, который пытался напасть на Ипполита с тылу, оказался к Сергею спиной и был безжалостно наколот на шпагу. Разбойник дико заверещал от боли, но, получив разящий удар саблей по черепу, угомонился. Строганов наотмашь рубанул высунувшегося из-за борта другого морского разбойника, и силы сторон практически уравнялись. Теперь можно было прийти в себя, осмотреться и добить противника.

Полковник бросил на палубу холодное оружие и взялся за огнестрельное. Два выстрела из пистолетов поразили второго китайца, проникшего на корму. Ипполит, обрадованный таким поворотом военной кампании, наконец-то занялся разбойничками, которые болтались на канатах. Вопрос он решил кардинально просто — обрубил веревки вместе с «грузом». Едва русские офицеры перевели дух, как услышали из каюты крики о помощи.

Серж, не размышляя, перемахнул через перила с одним кортиком в руках и очутился прямо на голой спине и плечах китайца. Тот упал, сбитый массой большого, мускулистого полковничьего тела, только и успев крякнуть. Строганов вогнал в живот врага лезвие, но не рассчитал удара, и сталь застряла в"теле противника. На беду, откуда ни возьмись появился еще один морской разбойник. С диким воплем, с искаженным от ярости лицом он мчался на Сергея, размахивая кривым коротким мечом. Встреча с таким воякой для безоружного Строганова не предвещала ничего хорошего. Делать нечего, ему пришлось пуститься наутек, вспомнив об этом старом приеме из арсенала рукопашного боя. Китаец неожиданно споткнулся о вытянутую ногу умирающего товарища и полетел по палубе кувырком, чем дал полковнику шанс на спасение.

Серега оглянулся на грохот позади, хотел было накинуться на упавшего пирата, но передумал, потому что тот уже успел вскочить на ноги и продолжил преследование. Пришлось продолжить бегство. До бака осталось всего несколько метров, а дальше что делать?

«На грот-мачту взобраться не успеть, азиат пырнет снизу своим мечом. А что, если прыгнуть в люк, укрыться в трюме? » — мелькнула спасительная мысль.

Люк был не задраен, и Строганов юркнул в темный трюм. Удачно приземлившись на обе ноги, Сергей быстро побежал к корме, спотыкаясь о груз и такелаж, беспорядочно валяющийся на полу. Позади он услышал торопливый бег преследующего его пирата. До чего же неприятное ощущение оказаться в роли дичи, загоняемой охотником! Серж катнул под ноги азиата бочонок, тот, в полумраке не заметив этого, опять упал.

Секундного замешательства преследователя было достаточно для нового маневра. Сергей добрался до кормового люка, вскарабкался наверх и запер крышку снаружи на задвижку. Окинув пространство вокруг беглым взглядом, он увидел еще одного противника, мчащегося прямо на него. Спрятаться в трюм уже было невозможно, осталось одно — взобраться на мачту. Но на пути к мачте стояла с саблей в руке молоденькая аборигенка, подруга юнги Гийома.

«Зачем ей сабля? Что у нее на уме? А ну как рубанет меня по башке? » — пронеслась в голове у полковника.

Сергей продолжал бежать прямо на нее, потому что больше деваться было некуда. Девица направила саблю лезвием вперед, и Строганов, понимая, что отклониться от удара он не успеет, громко вскрикнул. Но девушка и не думала убивать его, она, наоборот, подняла острие и протянула ему саблю эфесом вперед. Серега схватил клинок, на секунду замедлив бег, обнял свою спасительницу и даже чмокнул девицу в губы в знак благодарности. Он мгновенно совершил резкое круговое движение саблей, затем, не глядя, сделал выпад за спину и проткнул бегущего на него разбойника. Раненый китаец отскочил назад, истекая кровью. Теперь, получив колотую рану, он с трудом отбивал выпады Сергея, скоро выпустил оружие и упал, сраженный колющим ударом противника. Мими весь бой стояла как вкопанная и дрожала словно осиновый листок, закрыв глаза ладонями.

— Не бойся, красавица! — приободрил ее Серж и хлопнул ладонью по упругой попке. Девчушка сразу ожила, радостно запрыгала и заверещала, а Строганов еще раз поцеловал ее темно-вишневые губы. Но бой еще не был завершен. Из трюмного люка на палубу выбрался еще один азиат.

Сергей схватил за руку туземку и потащил ее за собой на капитанский мостик. Там усталый Ипполит сражался с очередным налетчиком. В два клинка они быстро управились с агрессором, и теперь можно было заняться разбойником, который выбрался из трюма. Осторожный азиат не ожидал, что останется один против двоих, поэтому развернулся, убежал на бак и проскользнул обратно в темный трюм.

— Пусть трясется от страха, потом достанем его, — устало сказал Ипполит. — Нужно помочь нашим друзьям, которые сражаются в каютах.

Когда они проникли в кают-компанию, перед ними открылась далеко не радостная картина. Обагренный кровью Кузьма из последних сил отмахивался от двух разбойников, а юнга лежал, придавленный то ли живым, то ли мертвым телом третьего азиата. С одним пиратом друзья расправились очень быстро, другой же успел отступить к окну, некоторое время отбивался, а затем совершил кульбит назад и свалился в море. Там его подобрала одна из трех уцелевших лодок. Налетчики, перерезав фал, захватили в качестве трофея только одну большую корабельную шлюпку. Больше им не досталось ничего, а вот людские потери их оказались весьма значительными. Уцелевшие сампаны были переполнены разбойниками и того и гляди могли перевернуться, тогда акулы не пощадили бы отступавших азиатов, довершив их разгром.

Серега бросился на помощь к Гийому, опасаясь худшего, но юнга, к счастью, был жив, только слегка придушен умирающим пиратом. Парнишка заколол китайца кинжалом, но тот по-прежнему в агонии крепко сжимал пальцы на горле юноши. Серж разжал ладони разбойника, и француз стал приходить в себя, он долго хрипел и кашлял. Полковник с Ипполитом вытащили парня на свежий воздух и там поручили его заботам любимой аборигенки Мими.

Следом за ними, покачиваясь, вышел раненый казацкий атаман. Он весь был испачкан кровью, вероятно, как своей, так и чужой. Лицо у него было бледным, но выражало неукротимую решимость.

— Жив, козаче? — спросил заботливо ротмистр.

— Не дождетесь! Жив! И сто лет жить буду! — Твердо ответил атаман, несмотря на потрепанный вид.

Ипполит просиял и обнял за плечи своего старого приятеля, затем троекратно облобызал его и бережно усадил на палубу.

— Ипполит! Право на борт! — вдруг скомандовал Строганов. — Поворачивай корвет! Сейчас мы их из орудий быстро достанем!

Степанов кинулся к штурвалу, Гийом, шатаясь из стороны в сторону, словно пьяный, взялся за управление парусами, а Серж направился к пушкам. Он заметил двух испуганных аборигенок, прячущихся под парусиной, и жестами подозвал их к себе. Передвигаясь вдоль борта, полковник быстро открывал бойницы, готовя орудия к стрельбе. Затем Строганов запалил фитиль и стал ждать, когда украденная с корабля шлюпка или какой-нибудь сампан окажутся в зоне огня носовой пушки. Канониром Сергей оказался неважнецким. Первый выстрел дал огромный перелет, второй — опять промах, но уже ближе к цели. Выстрел из третьего орудия вспенил море за кормой ближайшей лодки противника, но не повредил ее. Четвертая пушка выплюнула ядро очень близко от корабля, видно, канониры заложили слишком маленький пороховой заряд. Азиаты тем временем усиленно налегали на весла и стремительно удалялись прочь.

— Пес с ними! Пущай уплывают! — сказал Ипполит и презрительно плюнул в море. — Ты, граф, саблей машешь гораздо лучше, чем палишь из орудия! Чаще нужно тренироваться. Как я понимаю, ты никакой не артиллерист, видно, всю службу провел среди штабных?

Сергей кивнул в знак согласия, да и что он мог возразить? Сказать, что без лазерного дальномера, оптического прицела, без панорамы он вести огонь не приучен? Что ранее не доводилось стрелять на глазок из столь примитивных пушек? Вряд ли он нашел бы понимание.

Ротмистр занялся ранами казака. Худойконь был вынослив, толстокож и очень живуч! Вначале Ипполит дал атаману хлебнуть крепкого рому, а когда казак уполовинил бутылку и счастливо осклабился, Степанов остатками огненной воды промыл раны, чтобы они не загноились. Затем дед, накалив над огнем лезвие сабли, прижег порез и иглой заштопал рану за раной, дополнительно промывая их ромом, и наложил повязки. Атаман выхватил из рук коновала почти опустевшую бутыль и допил последние капли. Ипполит отстранился, полюбовался на результаты своей работы и спросил Сергея:

— Ну и что скажешь? Годится работа? Как, получается из меня лекарь или нет?

Сергея при виде этой варварской хирургии буквально передернуло. Полковник на минуту представил себя на месте раненого казака и, сглотнув комок, подкативший к горлу, еле смог прохрипеть:

— Годится, дед. Надобно тебе выписать диплом полкового коновала.

И тут Строганов вспомнил про укрывшегося в трюме китайца. Диверсант на корабле — это непорядок. Желательно выкинуть за борт эту двуногую кровожадную тварь, пока затаившийся пират не натворил новых бед!

— Братцы, в трюме один негодяй спрятался. Давайте его оттуда извлекать! — крикнул Серж товарищам.

— Что же ты молчал? Ведь там пороховой погреб! А если он до него доберется? Где нас потом искать? В момент отправимся к праотцам! — разволновался Ипполит и лихорадочно принялся вооружаться. Ротмистр зарядил себе три пистолета, взял две сабли, сунул топорик за пояс и вопросительно посмотрел на Строганова.

— Что, нужно особое приглашение, граф? Берите оружие и живо за мной!

Серж ограничился пистолетом, кортиком и рапирой. Он подошел к люку, открыл его и встал сбоку, вглядываясь в освещенный солнечными лучами участок трюма. В это время придушенный юнга окончательно очухался и пришел на помощь русским офицерам.

— Куда лезешь, пацан?-остановил его Ипполит. — Ты еле живой, тебя ветром качает! Лучше помогай на палубе Кузьме, следи за порядком. На крайний случай, ежели вдруг не справимся с желтолицым, позовем на помощь. Вот тогда вместе с Кузей придете выручать.

Строганов спрыгнул в трюм, Ипполит последовал за ним, медленно спускаясь и наступая на каждую ступеньку трапа, кряхтя и громко сопя.

— Старый черт, — зашипел на ротмистра Строганов. — Не пыхти как паровоз! Спугнешь нашего азиата.

Ротмистр слегка притих, а когда чуть отдышался, то спросил:

— Мил человек, а что такое паровоз?

— Как бы пояснить точнее, дядя? Из знакомых тебе вещей он напоминает дилижанс, только без коней. И предназначение такое же — перевозка пассажиров и грузов, но он при движении изрыгает пар, дым, а едет по железным рельсам, ровным и длинным, вытянутым на многие сотни верст! Не отвлекайся, высматривай китаезу.

В углу, между бочками, вдруг скрипнули половицы. Строганов хотел было пальнуть туда из пистолета, но Ипполит сердито одернул его:

— Ты что делаешь?! А если в них порох? Корабль разнесет на куски!

Делать нечего, пришлось обнажить рапиру и пойти с ней наперевес навстречу врагу. У затаившегося лазутчика сдали нервы, и он с воплем набросился на русских офицеров. Первый удар Сергей отразил легко, второй — с огромным трудом, от третьего сумел увернуться, падая в сторону. Дядя Ипполит, видя, что дело принимает плохой оборот, попытался вмешаться, сделал выпад, который китаец легко отразил. Даже такого опытного и умелого фехтовальщика, как ротмистр, этот пират мог бы сразить. Этот азиат был парень не промах, настоящий воин! Но вмешательство Ипполита было на руку полковнику, Сергей занял более выгодную позицию. После его третьего укола пронзенный противник рухнул на доски пайола, обильно орошая их своей кровью.

— Давно бы так! — сплюнул на него ротмистр. — Еще ерепенится, узкоглазый басурманин! Ловким оказался, зараза! Верткий, каналья! Ты больше сюда точно никого не запускал?

Сергей протер ветошью окровавленное лезвие и пожал плечами.

— Ладно, пойдем пошукаем по задворкам, — решил ротмистр и начал двигать ящики, бочки и мешки, заглядывая в самые укромные уголки трюма.

Никого постороннего они не нашли, только крысы из-под ног разбегались по сторонам и прятались под деревянным настилом. Сергей несколько раз споткнулся в темноте, но затем зажег факел, и поиски продолжились при свете.

— Вот окаянные твари, сколько же этой дряни развелось на судне! -чертыхнулся старик. — Надо бы нам кошку завести, иначе грызуны испортят весь провиант. Вроде больше никого нет. Давай вынесем труп, а не то он в трюме быстро начнет разлагаться.

Вдвоем они подтащили тело к люку, подали юнге, а тот при помощи девиц вытянул убитого морского разбойника наружу.

Кузьма лежал на палубе, в тени, отбрасываемой косым парусом, под шкафутом, обливался потом и тяжело сопел.

— Ты что, паря? Хуже стало? — участливо спросил ротмистр, выбравшись на палубу и подойдя к старому товарищу.

Тут взгляд его упал на опустошенную бутылку джина.

— Уже выпил, сволота? — возмутился Степанов.

— Кто сволота? Я?! — осерчал Худойконь. — Опять обижаешь, старик!

Ротмистр осуждающе покачал головой и вернулся к своим обязанностям, которые заключались в управлении кораблем, брошенным сейчас на волю волн и ветра, в ориентации по компасу и примитивным навигационным приборам. А он вместо этого лазил с полковником по трюму в поисках лазутчиков. В это время штурвал вращался то вправо, то влево, паруса беспорядочно хлопали при порывах ветра и раскачивали корвет. В результате судно совершало зигзагообразные, а порой и круговые движения. Внезапный порыв ветра мог снести мачту, а то и того хуже — разрушить судно. Непорядок!..

С атаманом пришлось разбираться полковнику Строганову, чтобы дело не дошло до глубокого запоя. Сергей подошел к казаку, поднял с пола вторую непочатую бутылку, затем вынул из слабеющей руки опустошенную на три четверти литровую емкость. Атаман открыл глаза и сыпанул отборным матерком.

— Ты что, очумел? Вот лярва! Истинно граф! Подлая дворянская душа! Положи на место, где взял, не то пальну из пистоля!

При этих словах казак направил ствол пистолета в живот полковника. Сергей, пристально глядя в глаза пьяному вояке, осторожно поставил на палубу полную бутылку, а из другой, почти опустевшей, сам сделал большой глоток. Кузьма Худойконь положил пистолет на колени, зубами живо откупорил новую бутылку и отхлебнул чуток, граммов этак двести.

Сергей незаметно завел левую руку за спину, вытащил из-за пояса пистолет и немедленно направил ствол на бывшего пирата.

— Смелее стреляй! — ухмыльнулся еще более окосевший казачок. — Граф! Неужели совесть позволит шмальнуть в израненного боевого товарища? А как же твои разговоры про то, что человек человеку друг, товарищ и брат?

Строганов быстро шагнул вперед, подкинул пистолет, ухватил его в воздухе за ствол и, сделав молниеносный выпад, ударил атамана рукояткой по макушке, оглушив потерявшего над собой контроль здоровяка.

Казак мотнул головой, чуб с проседью упал на лоб, прямо на глаза, повязка сползла с головы, оголив давно обрубленное ухо. Серега прислушался — дышит? Словно подтверждая факт своего существования, казак громко захрапел.

«Вот и славно, пусть немного отдохнет. Сон — лучшее лекарство! — удовлетворенно подумал полковник. — Раны быстрее зарубцуются».

Юнга помог Строганову оттащить атамана в каюту. Там его уложили в дальнем углу и накрыли одеялом, предварительно связав. Теперь можно спокойно ставить паруса и управлять ими.

Ипполит подсказывал снизу, какие снасти отвязывать, какие фалы и шкоты натягивать, что ослабить, а что отпускать. После многочасовых манипуляций с постановкой новых парусов корвет заметно добавил ходу. Это была изнурительная, но необходимая работа, ибо после камнепада паруса представляли собой сплошные обрывки.