"31 июня" - читать интересную книгу автора (Пристли Джон Бойнтон)

Глава четвертая. В «Вороном коне»

«Вороной конь» на Пикок-плейс – крохотный оазис в пустыне из кирпича и штукатурки, что простирается между станцией метро «Саут-Кенсингтон» и Фулхэм-роуд. В то утро в тихом маленьком баре «Вороной конь», закрытом для непосвященных, было особенно мирно и тихо – здесь не было ни души, кроме толстого пожилого посетителя и тощей пожилой буфетчицы. Их беседа над пинтой смеси легкого пива с горьким, стоявшей перед посетителем, была довольно обычной в этих стенах, но отнюдь не являла собой образец природной смекалки, народной философии и меткой критики существующих порядков, которыми искони славится английская пивная.

– Нет, – говорила тощая буфетчица с полнейшим безразличием, – он заходил во вторник – мистер Сандерсон, значит.

Толстяк обдумал это сообщение.

– Гм. А мне сказал – в среду.

– Может, и в среду, – поразмыслив, согласилась буфетчица. – А все-таки, сдается мне, во вторник.

Толстяк был тоже человек учтивый.

– Может, он обчелся, когда сказал «в среду»?

– Что правда, то правда, – отозвалась буфетчица. Последовало долгое молчание. Где-то тикали часы. Луч солнца заблудился между бутылками с ликером над головой 6уфетчицы. – Но разве я не могла ошибиться, когда сказала «во вторник»?

– Что правда, то правда, – сказал толстяк. Он прислушался к жужжанию огромной синей мухи, словно у той могло быть особое суждение касательно действий мистера Сандерсона. – Как ни верти – все равно: либо вторник, либо же среда.

– Что правда, то правда, – сказала женщина.

В бар влетел Сэм Пенти.

– Доброе утро! Доброе утро!

– Утро доброе, – равнодушным голосом сказала женщина за стойкой. – Погодка-то опять разгулялась,

– Да, да, разгулялась. Будьте добры, двойной джин и стакан горького. – Буфетчица отвернулась от стойки, чтобы налить пиво и джин, а Сэм поглядел на толстяка, который уставился в свою кружку с таким вниманием, словно рассчитывал обнаружить на дне мистера Сандерсона. – Да что там, второго такого тридцать первого июня и не припомню. А вы?

– И я тоже, – сказал толстяк. Но вдруг забеспокоился, извлек из кармана записную книжку, насупившись, принялся ее изучать и наконец бросил подозрительный взгляд на Сэма, который в этот миг получил свой заказ и расплачивался.

– Спасибо, – сказал Сэм буфетчице. – Ну, а как у вас… вообще?

– Да все тихо-спокойно, – отвечала она. – А только, сдается мне, мистер Сандерсон заходил к нам во вторник.

–А я и не спорю, – с величайшей горячностью заверил ее толстяк. – Но мне он сказал – в среду.

– Что правда, то правда, – согласилась женщина. И, немного подумав, добавила: – Но ведь он мог перепутать, как вы думаете?

– Мог. – Толстяк допил свою смесь. – А только и вы могли ошибиться, когда сказали, что был, дескать, во вторник, нет, что ли?

– Что правда, то правда. Может, оно и по-вашему – в среду.

– Ежели только не во вторник, – мрачно подытожил толстяк. – Ну, мне пора. Адью.

– Пока до свиданьица!

– Всего лучшего, – весело сказал Сэм вслед толстяку. Он проглотил джин и пригубил пиво.

– Тихо-спокойно всю неделю, – уныло протянула буфетчица.

– А когда же все-таки приходил мистер Сандерсон?

– Вы думаете, во вторник?

– Угу…

– Или, может, в среду, – прибавила женщина задумчиво.

– Угу, угу…

– А вы его знаете, мистера Сандерсона?

– Нет.

– И я тоже, знаю только, что он букмекер, – сердито бросила буфетчица. – Сроду его не видела, да и видеть не желаю. Вы, кажется, хотели что-то сказать?

В этот миг какой-то человек ворвался в бар так стремительно, будто вскочил в вагон отходящего поезда.

– Здрасьте, здрасьте! – крикнул он. – Два двойных шотландских, детка… А ну, живо!

Это был высокий и грузный мужчина в слишком ярком и слишком тесном для него костюме. Красное, заросшее щетиной лицо напоминало переспелую ягоду крыжовника. Пока буфетчица отмеряла ему виски, он повернулся к Сэму. – А вам что заказать, сэр?

У него был голос и повадки человека, который в любое время дня и ночи не то чтобы совсем пьян, но и не совсем трезв.

– Спасибо, пока ничего. У меня – вот. – Сэм показал на свой стакан.

– Ну, тогда действуйте сами, старик, не стесняйтесь. Когда-нибудь занимались плоскодонками?

Сэм сказал, что не занимался.

– И не ввязывайтесь. Это черт знает что. Теперь вот с конца апреля все накачиваюсь… все больше в «Корнуолле». Ну и заведение, чтоб ему провалиться! Вы обо мне слыхали? Капитан Планкет.

– Кажется, нет, – сказал Сэм.

– Бросьте, старик! Помните то кино, насчет рыбы, которая лазает по деревьям? Кто к нему говорит вступление? Пэт Планкет

– старый шкипер. Так это я и есть! Спросите где хотите, кого хотите – вам все скажут: «Как же, как же, шкипер Планкет – миляга старик». – Он швырнул на стойку десять шиллингов. – Спасибо, детка. Сдачу оставь себе. – И единым духом опорожнил рюмку.

Сэм поглядел на него.

–Да кто же эти «все»? Кто именно скажет: «Шкипер Планкет

– миляга старик»?

Планкет торжествующе повернулся к буфетчице.

– Вот вам, пожалуйста! Что я говорил? Конечно, он меня знает. Меня всякий знает. Какое сегодня число?

– Тридцать первое июня, – без колебаний ответил Сэм.

– И со временем тоже зарез, – сказал Планкет. – Мне бы сейчас в Генуе быть – вот где. У меня там восемьдесят ящиков тухлого яичного порошка. Перекупил у одного парня в Барселоне. Парень был под мухой. Я тоже. Куда к черту девать тухлый яичный порошок?

– Сделать из него тухлую яичницу, так, наверно, – сказал Сэм задумчиво. – Знаете, что вам нужно? Хорошая реклама, вот что. «КАК?! ВЫ ВСЕ ЕЩЕ ЕДИТЕ ЯИЧНИЦУ БЕЗ ТУХЛИНКИ?» Что-нибудь в таком роде. Попробуйте обратиться к мистеру Диммоку из агентства «Уоллеби, Диммок, Пейли и Тукс». Тукса можете не считать.

– Спасибо за идею, старина. Что скажете насчет половинной доли в заброшенном маяке у португальского берега?

– Готов взять верхнюю половину, – сказал Сэм. – Но только как можно дешевле.

– Черкните мне пару слов недельки через две. На адрес Олбенского спортивного клуба – Олд-Комптон-стрит. Знаете этот клуб, старина?

– Нет, старина.

– Пакостная дыра. Как, вы сказали, вас зовут?

–А я не говорил. Но меня зовут Пенти, Сэм Пенти.

– Ну да, ну да. Знавал вашего брата в Найроби.

– У меня нет братьев.

– Значит, это был еще кто-нибудь, – сказал Планкет. – До чего же, однако, тесен наш мир, дьявольски тесен, судите сами! – Он опорожнил вторую рюмку. – Где у вас телефон, детка?

– В коридоре с другой стороны зала. Вам придется выйти и зайти в другую дверь.

– Кто-нибудь знает номер Панамской миссии? Никто? Ну да ладно. – Он двинулся было к двери, но вдруг круто повернулся и поманил к себе Сэма. – Что вы думаете насчет такого дельца, старина? Я имею третью долю в ансамбле электрических гитар – если все будет ладно, он прибывает из Венесуэлы в следующий четверг. И вот позавчера вечером встречаю в «Полперро» одного парня – ну, где-то он уже малость поддал, – и он предлагает мне в обмен на эту третью долю тридцать процентов акций одной компании, которая выпускает сардины в масле. Вы парень гвоздь

– так что скажете, а?

– Я не люблю сардины в масле, – сказал Сэм. – Но, говоря по правде, электрические гитары я тоже не люблю. Да, кстати, а что бы вы сказали, если бы у вас перед глазами вертелся карлик в красно-желтом камзоле и штанах в обтяжку?

Планкет не выразил ни малейшего изумления.

– А, это тот, что вас разыскивает?

Сэм опешил,

– Вы хотите сказать, что он здесь?

– Был за дверью минутку назад. Ну, я мигом. Не уходите.

Едва Планкет вышел, стало так пусто, словно бар закрылся. Сэм смотрел на буфетчицу, буфетчица смотрела в пустоту.

– Тихо-спокойно, а? – сказал Сэм.

– Что правда, то правда, – сказала женщина.

Рассеянно озираясь, Сэм бросил взгляд на дверь и вдруг увидел, что она отворяется. В проеме показались голова и плечи карлика, который узнал его, ухмыльнулся во весь рот и сразу исчез.

– Послушайте, – сказал Сэм с волнением, – вы видели карлика в красно-желтом наряде?

– Когда? – спросила женщина.

– Только что. Когда открылась дверь.

– Видела, как дверь распахнулась, а больше ничего.

– Ладно, уговорили, – сдался Сэм. – Но я выпью еще один двойной джин и еще стакан пива. Будьте добры.

Поставив пиво и джин на стойку, буфетчица сказала:

– Вы, наверно, думаете – я дура?

Это замечание застигло Сэма врасплох.

– Нет, не то чтобы… конечно… но…

– Нет, думаете, – отрезала буфетчица. – Ну, так вот что я вам скажу. Если 6 я силком не заставила себя стать дурой, я на этой работе через неделю и вправду бы спятила; с вас четыре шиллинга десять пенсов.

Человек, который появился в эту минуту, выглядел весьма импозантно, но довольно нелепо. В своем черно-белом великолепии он мог сойти за старомодного фокусника, готовящегося к выходу. Когда Сэм встретился с ним взглядом, он улыбнулся и сказал:

– Доброе утро, Сэм.

– О… привет. – Сэм попытался скрыть свое удивление. – Обождите-ка… По-моему, мы встречались на какой-то вечеринке у Наташи… Вы, кажется, из театрального мира… Не иллюзионист, а?

– Как тонко замечено, Сэм. Вот именно – иллюзионист. А зовут меня Мальгрим. – Он обернулся к женщине за стойкой и указал на бутылку. – Мне вон ту, зеленую.

– Мятный ликер? Но не всю же бутылку?

– Если позволите, – Он указал на большую серебряную кружку, украшавшую полку с напитками. – Я вылью ее сюда. Нужно заплатить, разумеется.

Он извлек толстую пачку бумажек и небрежно бросил их на стойку,

– Эй, поосторожней!.. – крикнула женщина, снимая бутылку мятного ликера и кружку.

– Пусть они у вас не залеживаются, – предупредил Мальгрим, выливая ликер в кружку. – Скоро они превратятся в сухие листья. Но пока тридцать первое не кончилось, все будет в порядке.

– Что? Тридцать первое? – переспросил Сэм. – А карлика снаружи вы видели?

– Видел. Его зовут Грумет. Он сейчас у меня на службе.

– Ах, вот как! – Сэм был в негодовании. – Да будет вам известно, что он утащил мой рисунок!

– Да, да… портрет принцессы Мелисенты. Что же, она его видела… пришла в восторг… и жаждет познакомиться с вами, Сэм. Вот зачем я сюда и явился. – Он поднял кружку. – Мое почтение и наилучшие пожелания, Сэм.

– Скажите ему хоть вы, – взмолилась буфетчица, теперь уж не на шутку встревоженная. – Ведь он сейчас совсем окосеет! Легкое ли дело – целая бутылка мятного ликера!

– Прекрасно освежает, – заявил Мальгрим, выцедив кружку до дна, – Итак, Сэм… мне бы хотелось по возможности обойти стороной профессиональные мелочи, но… насколько близко вы знакомы с проблемой пространств высшего порядка?

– Совсем не знаком. Кто такая принцесса Мелисента?

– Попробуем представить себе вселенную шести измерений,

– сказал Мальгрим. – Первые три – это длина, ширина и высота, три остальные можно определить так, первое – сфера внимания и материального действия, второе – сфера памяти, третье, – сфера воображения. Вы следите за моей мыслью?

– Нег, – ответил Сэм. – А что вы имели в виду, когда сказали, что принцесса хочет со мной познакомиться и что за этим вы сюда и явились?

– Все созданное воображением должно существовать где-то во Вселенной.

– Что правда, то правда, – сказала женщина за стойкой.

– Вы, верно, думаете, Сэм, что принцесса Мелисента – личность воображаемая.

– М-м-м… с одной стороны, конечно, – сказал Сэм осторожно, – но с другой стороны…

– Вы совершенно правы, – улыбнулся Мальгрим. – Потому что, разумеется, и то и другое верно. И поскольку она убеждена, что ее жизнь – реальность, она, естественно, полагает, что вы должны быть вне реальности, как, разумеется, полагаю и я…

– Минутку! – Сэм был возмущен до глубины души, – Вы что же, хотите сказать, что эта наша жизнь – ненастоящая, нереальная?

– Разумеется. Это дикая мешанина из снов, кошмаров, пустых фантазий и мимолетных обольщений. Но, разумеется, ваш мир существует… и вы существуете в нем… и вы, разумеется, тоже, моя любезная леди.

– Премного благодарна, – сказала буфетчица. –А то я уж было забеспокоилась,

– А при чем тут мой рисунок? – спросил Сэм подозрительно.

– Пока ни при чем. Пока я объясняю вам, как можно – конечно, зная секрет – попасть из нашего мира в ваш и наоборот. Я перехожу из подлинной, реальной жизни в воображаемую – и встречаю вас. Если же вы отправитесь вместе со мною (а я надеюсь, вы сделаете это в самом непродолжительном времени), тогда уж вы перейдете из подлинной жизни в воображаемую, чтобы встретиться там с принцессой. Какая из двух этих жизней реальная, какая воображаемая – зависит от позиции наблюдателя. Не погрешив против истины, можно сказать, что обе реальные и обе воображаемые.

– А как насчет карлика – его куда отнести?..

– В данный момент – ни к той и ни к другой: я только что послал его домой, и он в пути.

Дверь стремительно распахнулась. Это вернулся старый шкипер, капитан Планкет.

– Вот и он, – пробормотала женщина. – Только его здесь не хватало.

– Два двойных шотландских, детка! А вам двоим что?

– Спасибо, ничего. Мы уже выпили, – сказал Сэм. – Капитан Планкет, мистер Мальгрим, иллюзионист.

– Ну как же! – сказал Планкет, с воодушевлением пожимая Мальгриму руку. – Не сразу вас признал. Видел вас в клубе диких. А еще помнится – в театре, в Холборне. Дивный номер, Получи десять шиллингов, детка. Сдачу оставь себе. Ну, будем!

– Вы послали карлика домой? – обратился Сэм к Мальгриму.

– Но куда же именно?

– В королевство Перадор.

– Не могу сказать, чтобы знал такое королевство, – вмешался Планкет. – Но знал одного парня, которого звали Перадор, У него было по шесть пальцев на каждой руке. И этим самым рукам он не давал ни минуты покоя. Ребята, бывало, до обалдения доходят, как возьмутся считать его пальцы.

– Перадор? – медленно переспросил Сэм. – Это напоминает мне что-то из легенд о короле Артуре. А если так оно и есть, как можно туда отправиться?

– В третьей сфере, – невозмутимо сказал Мальгрим, – есть времена параллельные, времена конвергентные и дивергентные и времена взаимно переплетающиеся.

– Оно и видно, – сказал Планкет. – Кстати, о времени: могу свести вас с одним парнем, он прячет у себя на моторной яхте, в запасном баке, сорок дюжин швейцарских часов. Боится выгрузить на берег. Горячка парень! – Он опорожнил вторую рюмку. – Может, закусим вместе, а? В «Троке» или еще где-нибудь. Я угощаю.

Мальгрим строго посмотрел на него и покачал головой.

– Нам с Сэмом нужно в Перадор.

– Да он уже черт-те сколько лет как закрылся, старина, если это вы про то самое заведение. Толкнитесь-ка лучше в «Трок». И уж, во всяком случае, вы, конечно, не бросите старого милягу Планкета одного?

– Бросим, – сказал Мальгрим.

– Невозможно, старина. – Он обнял Сэма за плечи. – Мы с Сэмом оба по уши увязли в яичном порошке и португальском маяке. Хотите попытать счастья в старом «Перадоре» – ради бога, я готов, хотя ставлю десять против одного, что кончим мы все равно в «Троке». Но куда Сэм, туда и я.

– Только запомните: вся ответственность за последствия ложится на вас, – резко сказал Мальгрим.

– Старый шкипер Планкет никогда не отказывался от…

– Тихо!

Неведомо откуда налетел ветер, засвистал и сдул стену напрочь. С ревом ринулся он по туннелю, открывшемуся на том месте, где прежде была стена. И трое крупных, плотного сложения мужчин исчезли. Последнее, что осталось в памяти буфетчицы, вслед за тем потерявшей сознание, был голос фокусника: «Добро пожаловать в Перадор, джентльмены!»

Она только успела плеснуть себе коньяку, как в бар вошли Энн Датон-Свифт и Филип Спенсер-Смит, оба высокие и элегантные, энергичные и оживленные.

– Доброе утро! – сказала Энн приветливо.

– Доброе утро! – сказал Филип столь же приветливо.

Женщина за стойкой сделала героическое усилие.

– Здрасьте, – сказала она. И медленно, с натугой продолжала: – Погодка… опять… разгулялась.

– О да, конечно! – откликнулся Филип. – У вас все ладно, тихо, не правда ли?

– Что правда, то правда. – Женщина закрыла глаза.

– Видите ли, мы ищем приятеля, – сказала Энн, источая чарующую улыбку совершенно попусту, ибо глаза буфетчицы были закрыты.

– Он сказал, что пойдет сюда, – подхватил Филип.

– Мистер Сэм Пенти…

– Вы его видели сегодня утром?

Женщина открыла глаза.

– Да. Он был здесь,

– Ах, какая радость, прекрасно! – сказал Филип, чувствуя, что следует как-то ободрить бедняжку.

– Итак, не могли бы вы нам сообщить, что с ним произошло?

– Энн говорила отчетливо, словно обращалась к умственно отсталому ребенку или к иностранцу.

– Подойдите поближе, – сказала женщина чуть слышно. – Мне только что было совсем худо.

– Ах, какое несчастье, как это ужасно! – сказал Филип.

– Пожалуйста, не напрягайтесь, – сказала Энн, придвинувшись ближе.

– Да нет уж, придется, – сказала женщина, по-видимому собираясь с силами. –Уж хотите верьте, хотите нет…

– Ну что вы… конечно, мы вам верим…

– Он и еще двое полоумных все втроем унеслись. Что-то у них там такое… какая-то принцесса… португальский маяк… шесть пальцев и швейцарские часы…

– Простите, – сказал Филип, – но у вас получается не совсем ясно…

– Но это неважно, – возразила Энн. – Вы только скажите нам, куда они пошли.

Буфетчица трясущейся рукой указала на стену.

– Честное благородное слово… Вот сюда. Прошли скрозь стенку, а я так и остолбенела.

Энн и Филип взглянули на стену, взглянули на женщину за стойкой, взглянули друг на друга.

– Назад в контору, Фил, – сказала Энн. – И вряд ли Д. Д. будет доволен.