"Раскопай эту чертову могилу" - читать интересную книгу автора (Пратер Ричард С.)

Глава 6

После того как вспышка погасла, осталась лишь тупая боль в боку и резкая, пульсирующая — в голове. Мои руки находились в прежнем положении, и я попробовал приподняться. Это оказалось не так-то просто и заняло довольно много времени. В конце концов мне все же удалось сесть.

Я потихоньку стал пятиться, как неуклюжий рак, назад, пока не наткнулся спиной на ствол дерева: Посидев несколько минут в темноте, я нашарил в кармане зажигалку, чиркнул и взглянул на часы. Начало третьего.

Мой «кадиллак» находился в нескольких ярдах от меня, и я по-прежнему сидел на газоне, там, где меня отключили. По моим подсчетам, без сознания я провалялся около трех часов. Вынужденный отдых не принес мне особого облегчения. Чертовски болела голова — не исключено, что у меня сотрясение мозга. Я проделал несколько дыхательных упражнений, которые помогли изгнать боль из легких, и почувствовал себя немного лучше — если не физически, то морально. Я был снова готов к схватке с врагом... Точнее сказать, с врагами.

Бегло проведя осмотр, я убедился, что бумажник, револьвер, ключи от машины — в общем, все, что лежало в кармане, когда Джейк и Пот напали на меня, — они не тронули. Ничего не взяли — если не считать нескольких потерянных часов, которые я провалялся в траве. Да, время — драгоценное время, они умыкнули; требовалось найти объяснение тому, почему они ничего у меня не забрали и, если уж на то пошло, — почему вообще не убили? Кое-какие соображения — пока смутные — на сей счет у меня появились.

В одном я был абсолютно уверен: громилы действовали не по собственной инициативе. Они явно выполняли чей-то приказ. Джейк и Пот без особого труда могли прихлопнуть меня, но что-то их остановило. Ведь вырвалось же у Джейка: дескать, будь его воля, он не задумываясь довел бы дело до конца. «Будь моя воля, раскроил бы ему башку» — так он, кажется, выразился. «Моя воля»... Следовательно, командовал парадом кто-то другой.

И этот другой пытался воспретить мне наводить справки, расспрашивая о Дэнни и Фрэнке, а может, и о Джиме тоже. И по какой-то причине он не хотел, чтобы меня прикончили. По крайней мере, сейчас. Еще не сейчас. Что ж, для начала это не так уж и мало.

Подойдя к машине, я открыл багажник. Мой «кадиллак» с виду казался совершенно стандартной новенькой машиной с откидным верхом, кузовом-купе и белой кожаной обивкой. Но в багажнике я держал всякое электронное и инфракрасное оборудование и рацию, наподобие полицейской. Порывшись, я нашел то, что требовалось — маленький, размером с карандаш, потайной фонарик. Сунув его в карман, я тяжело залез в машину и, выкурив для разгона сигарету, тронулся с места.

При любых обстоятельствах кладбище в три часа ночи не слишком-то веселенькое место. А в нынешнюю зловещую ночь оно вполне могло бы заставить даже Дракулу перегрызть в тоске собственные вены. Дул легкий ветерок, теплый и влажный, как последний выдох умирающего старца. Где-то неподалеку тихонько и зловеще постукивали и поскрипывали ветки деревьев.

И кроме тоненького, белого лучика моего фонарика — сплошная темень. Узкий пучок света выхватывал из темноты одну за другой надгробные надписи: «Спи спокойно...», «Здесь покоится...» и снова «Здесь покоится...».

Я поежился. Обстановка все сильнее угнетала меня. Вполне возможно, что основная причина крылась в моем избитом теле и той боли, которая, казалось, раскаленным оловом растекалась от головы к каждой косточке. Отважившись при случае на подобную ночную экскурсию, вы поймете, что не малую роль играет и само кладбище — пропитанное духом смерти, с унылыми гранитными надгробиями и тлеющими под ними останками умерших.

Мне вспомнилась «могила мистера Грэйвса», и я снова поежился. На кладбище братьев Рэнд меня привело настоятельное желание отыскать и взглянуть на могилу с надгробием, на котором значилось бы: «Грэйвс». Но теперь, когда я находился здесь, эта затея показалась мне совершенно бессмысленной. И все же... Я припомнил слова, произнесенные Фрэнком в сильном подпитии. «Новая могила, — сказал он. — Не старая могила, Рути, а новая». И я продолжил поиски.

Мне пришлось осмотреть надгробные камни, памятники и маленькие плиты, уложенные плашмя среди травы. В том месте, где я находился теперь, имелось несколько новеньких, совсем свежих захоронений. Первое, на которое я обратил внимание, появилось здесь всего несколько дней назад. Простая, высеченная в камне надпись гласила: «Бенджамин Пирсон, 11 января 1871 года — 19 мая 1961 года». Умер 19 мая... а сегодня было 24-е, точнее, уже наступило 25-е. То есть похоронен всего несколько дней назад. Бенджамин Пирсон умер в возрасте девяноста лет.

Были и другие, упокоившиеся в чудесном месяце мае: «Алиса Монс, 12 июля 1890 года — 16 мая 1961 года»; «Джозеф Джадсон, 14 сентября 1919 года — 13 мая 1961 года»; «Джорж Г. Вейссман, 25 декабря 1939 года — 8 мая 1961 года». Родился на Рождество и умер в двадцать один год. И еще: «Эмили Турман, 22 марта 1928 года — 2 мая 1961 года»; «Роберт Уильям Норт, 5 октября 1960 года — 1 мая 1961 года». Этого, должно быть, звали просто Робби или Бобби. Не прожил кроха и семи месяцев.

Попадались захоронения и за апрель, и за другие, более ранние месяцы нынешнего года. Могилы новые, могилы старые, но с именем «Грэйвс» — ни одной. Я осмотрел многие захоронения, но далеко не все. Однако я и так провел достаточно времени в обществе покойников, пора и честь знать.

Погасив фонарик, я в непроницаемой тьме добрался до машины и направился домой.

Наутро меня ожидало тяжкое пробуждение — томительное, кошмарное.

Мне снилось, будто я лежу под землей, а над моим изголовьем установлена тяжелая могильная плита с надписью: «Здесь покоится...» Но не сама надпись вызвала мое беспокойство во сне; невыносимым казалось давящее на голову надгробие. Вся его масса медленно опускалась вниз, неумолимо сплющивая мой череп.

Когда я окончательно проснулся, до меня дошло, что давили на голову мои собственные сцепленные замком руки. Да еще боль внутри самого черепа. И я сразу все вспомнил. И Джейка, и Пота, и несколько тревожных часов, проведенных ночью на кладбище. Я сел и провел языком по шершавым губам; в голове зашумело, я затаился и подождал, пока под черепом утихла боль. Сон еще не полностью покинул сознание, и тут меня осенило: ведь на моей могильной плите стояла и дата смерти. Несколько минут я пытался вспомнить, какое число, черт побери, было указано, не вспомнил, плюнул и скатился с кровати, едва не взвыв от боли.

Горячий душ принес некоторое облегчение, однако не смыл лихорадочного возбуждения. Было уже около десяти утра, я чувствовал себя посвежевшим и внутренне собранным. Поглощая маисовую кашу и черный кофе, я обдумывал вчерашние события. Под больной черепушкой зашевелилась одна мыслишка. Когда Пот вцепился в меня мертвой хваткой в подвале на Мэйн-стрит, он, советуя прекратить расспросы о Дэнни и Фрэнке, упомянул какого-то Мака. Правда, потом поправился и сказал «Джим». Тогда я решил, что он оговорился нарочно, притворившись, будто плохо помнит имя, но, возможно, стоило поискать и другие причины. Его бессознательная оговорка не зря ведь засела у меня в голове.

Как-то давно я разыскивал одного типа по имени Хэрольд Лансон — мелкого бандита, известного под кличкой Дэнди Хэл, которого я звал просто Дэнди. Утром я зашел в департамент полиции Лос-Анджелеса, и один приятель вскользь бросил мне:

— Слушай, Шелл, тебя ищет Хэл. Он в дежурке отдела по расследованию убийств.

Ничего не поняв, я переспросил:

— А какого черта Дэнди оказался так близко от тюрьмы?

Поскольку мой приятель имел в виду лейтенанта полиции, Хэла Райдера, то моя реплика, естественно, поставила его в тупик.

Услышав имя «Хэл», я машинально соотнес его с прозвищем «Дэнди». Так что, может быть, нечто похожее произошло и с Потом. Точно так же сработало мое подсознание и вчера, когда я заинтересовался заявлением об исчезновении Джеймса Рэнделла Маккьюни. Не исключено, что Пот, услышав, как я произнес имя «Джим», связал его с известным ему «Маком»? Джеймс — Джим? Маккьюни — Мак? Вполне возможно. Как и то, что я прямиком угодил пальцем в небо.

В заявлении указывалось, что Маккьюни владел автомобильным агентством. Поискав в телефонном справочнике Лос-Анджелеса в разделе «Продажа новых автомобилей», я обнаружил "Маккьюни моторс компании и набрал ее номер. Трубку снял мужчина.

— Здравствуйте. Вас беспокоит Скотт. Вчера я проверял заявление об исчезновении мистера Маккьюни, и у меня возникли некоторые вопросы. Вы не могли бы мне помочь?

— С удовольствием, сэр.

Хорошее начало.

— Вам по-прежнему ничего не известно о мистере Маккьюни?

— Нет, сэр. С того самого дня, когда он последний раз появился на работе.

— И когда это было?

— В субботу, тринадцатого, около полудня он ушел домой. По субботам мы открыты только до двенадцати.

— И в понедельник вы его не видели?

— Совершенно верно. Он так и не появился.

— Угу. Кстати, как у вас зовут его? Я имею в виду тех, кто с ним на короткой ноге... Джим?

— Некоторые зовут его и так. Но большинство — просто Мак.

Я поблагодарил и повесил трубку. Отыскав в справочнике номер домашнего телефона Маккьюни — Зенит, 4-4394, — я набрал его.

Несколько гудков, и отозвалась женщина:

— Алло?

— Миссис Маккьюни?

— Да. А вы кто?

— Меня зовут Шелл Скотт, но мы с вами не знакомы. По крайней мере, не встречались. Нельзя ли мне подъехать к вам сегодня во второй половине дня?

— К сожалению, нет. Вы меня перехватили в последнюю минуту, я уже уходила. А в чем дело?

— Я хотел бы поговорить о вашем муже.

— Вот как. — В ее голосе вдруг послышалась напряженность. — Вы... у вас есть какие-то новости о нем?

— Мне очень жаль, мэм, но нет. Просто я хотел задать вам несколько вопросов.

— Понятно, вы из полиции.

Ну вот, как некстати — за километр чуют.

— Не совсем — я частный детектив. В сущности, сейчас я занимаюсь другим делом. Но буду чрезвычайно признателен, если вы согласитесь принять меня.

— Мне очень жаль. Как я уже сказала, ваш звонок застал меня у двери. Я тороплюсь, на улице ждет такси.

— Тогда не могли бы вы уделить мне минуту-другую по телефону? Сейчас?

— Ну хорошо. Но не больше.

— Согласен. У вас не было никаких известий о муже с понедельника, пятнадцатого мая? — Именно эту дату она указала в заявлении.

Нет, оказывается, ни от него, ни о нем — ничего нового. Мистер Маккьюни ушел из дома в понедельник и направился, как всегда, в свое агентство, а вечером не вернулся. Она не знала, разумеется, что на работе он тоже не появлялся. А заявление подала не сразу, поскольку надеялась, что муж вот-вот объявится. Случалось, он и раньше «исчезал», не предупредив ее.

— Между нами, он любил пропустить лишнюю рюмочку, — сказала она, но по ее интонации можно было предположить, что в его «рюмочку» вмещалась по меньшей мере пара полновесных галлонов.

— А вы не в курсе, были ли у вашего мужа друзья или просто знакомые по имени Дэнни Спринг и Фрэнк Эйверсон?

— Нет, о таких я не слышала. Хотя он конечно же знал многих людей, с которыми я никогда не встречалась.

— Но вы точно помните: он не упоминал Дэнни или Фрэнка?

— Нет.

— А как насчет Джейка и Пота?

— Джейка и... кого? Пота? Господи помилуй, нет.

— Их полные имена Джейк Лютер и Винс Поттер.

— К сожалению, при мне муж точно не упоминал их. Что вы еще хотели бы узнать, мистер Скотт? Я действительно очень спешу.

— Как вы называли мужа — Джим или Мак?

— Что за странное любопытство... нет, я всегда звала его Джеймс. А почему вы спрашиваете?

— Да так, просто пришло в голову. Благодарю вас, миссис Маккьюни. Вы сегодня вернетесь?

— Нет, мне нужно уехать денька на два.

— Ну что ж, еще раз спасибо. Возможно, когда вы вернетесь, мы сможем с вами повидаться?

— Ну конечно, мистер Скотт.

И мы одновременно повесили трубки. Почему-то после этой торопливой беседы у меня остался легкий осадок. Может, из-за того, что я не почувствовал в ней подавленную горем жену. Кроме того, говоря о муже, миссис Маккьюни раз-другой употребила прошедшее время. Но, с другой стороны, иногда некоторые женщины говорят о своих мужьях в прошедшем времени, не придавая этому особого значения. А может, все дело в том, что моя голова продолжала гудеть, как назойливый церковный колокол.

Не в моем характере тушеваться: раз я заварил эту кашу с Маккьюни, то намеревался расхлебать ее до конца.

Мои старые связи в телефонной компании позволили проследить междугородние звонки из дома Маккьюни, а также те, что поступили туда. Начиная с пятнадцатого мая, когда Джеймса Рэнделла Маккьюни видели в последний раз, с номера Зенит, 4-4394 не заказывалось никаких междугородних переговоров, а поступил только один звонок; сделанный из Ньюпорт-Бич, он был принят в воскресенье, двадцать первого мая, в 11.56.

Я записал номер в Ньюпорте, хотя и подумал, что звонок мог быть от какой-нибудь любимой тетушки Джеймса. И, не рассчитывая извлечь из проверки хоть какую-то полезную информацию, я на всякий случай набрал номер. Но что значит даже в мелочах доводить дело до конца: забрасывая удочку на плотву, я подцепил на крючок акулу.

Номер принадлежал «Оранж-Кост-мотелю», расположенному на Прибрежном шоссе, между Ньюпорт-Бич и Корона-дель-Мар. Поговорив с управляющим, я между делом описал ему внешность Джеймса Маккьюни и поинтересовался, не регистрировался ли у них за последние две недели кто-нибудь с такими приметами.

— Не могли бы вы повторить описание?

Я еще раз пересказал ему то, что было указано в заявлении о пропаже, плюс то, на что я обратил внимание, разглядывая приложенную к делу фотографию. Рост — шесть футов, вес — под двести фунтов, сорок три года, рыжие волосы, румяный, с карими глазами. На снимке лицо Маккьюни выглядело волевым; я отметил прямые брови над темными глазами и твердый, я бы даже сказал, жесткий рот.

Скорее всего, именно рыжие волосы и освежили память управляющего.

— Ну конечно, — заявил он. — Похоже, вы имеете в виду мистера Уилсона.

— Уилсона? Он все еще у вас?

— Нет, сэр. Я не видел его с воскресенья. Он здесь прожил неделю. С понедельника по воскресенье.

— Значит, он выписался?

— Нет, не выписывался. Просто... даже не знаю, как сказать... О нем нет ни слуху ни духу.

Уилсон зарегистрировался утром в понедельник, пятнадцатого мая. На неопределенный срок. Утром двадцать первого мая, в воскресенье, управляющий мельком видел его. И это был последний раз, когда попался ему на глаза мистер Уилсон.