"Железное сердце" - читать интересную книгу автора (Поттер Патриция)

Глава седьмая

Неожиданная, жгучая и необъяснимая боль пронзила плечо Ника, и он вонзил каблук в землю. Его плечо болело и раньше, и он приписывал это нескольким падениям, но эта боль, неумолимо усиливающаяся по мере продвижения ножа Моргана, была чем-то совершенно иным. Он едва сдерживал стоны.

Как и у Моргана, пальцы его сложились жесткими узлами, как бы борясь с болью и с помутнением разума. Но вот Морган потерял сознание, и, казалось, боль отпустила Ника. Он не понял происшедшего. В прошлом он редко ощущал неожиданную боль или дискомфорт без очевидной причины. Но сейчас это выглядело чертовски странным совпадением.

Дело вовсе не в сочувствии. Хотя он и порицал поступок Лори, в нем не было симпатии к техасскому рейнджеру. Впрочем, он отчасти и восторгался им — только парни не из робких способны на то, что сделал Морган.

Ник слегка пошевелился. Плечо все еще саднило от пронизывающей боли, а голова болела от удара прикладом, нанесенного рейнджером, когда Ник бросился на него, испугавшись, что тот застрелит Лори. Но он не мог осудить Дэвиса за его гнев на Лори. Рейнджер не мог знать, что Лори — крошка Лори — меткий стрелок и если бы захотела убить его, он был бы мертв.

Ник сердился в эту минуту и на себя — ведь теперь ему придется беспокоиться еще и о Лори. И помоги ему Боже, если рейнджер умрет. Ник подозревал, что Дэвису хотелось, чтобы они оба оценили именно это обстоятельство. Для Лори больше не будет никаких послаблений, даже самых незначительных.

Холод просачивался сквозь подбитую овчиной куртку Ника, и он вдруг забеспокоился о рейнджере, распростертое тело которого выше пояса было обнажено, а нижнюю часть прикрывали влажные от крови брюки. Он повторял себе, что беспокоится лишь потому, что сейчас они с Лори зависят от этого человека. Впрочем, сейчас ему не оставалось абсолютно ничего, кроме как испытывать холод и ощущать отчаяние, охватившее Лори. Он знал, что она с истинным раскаянием и сожалением следила за действиями рейнджера.

Несмотря на преданность и беспечность, Лори обладала сострадательным сердцем. Он знал, насколько нелегко было ей сделать этот выстрел, и сделала она это только из любви к нему.

Он пристально смотрел на нее. Она выглядела моложе своих лет, с испачканным лицом и упавшими на глаза волосами. Ее скованная наручником рука впилась в руку брата, когда Дэвис действовал ножом.

— Все будет хорошо, — словно ребенка успокаивал ее Ник.

— Нет, — возразила она. — Теперь уже не будет хорошо. Я думала… — Голос ее дрогнул, она смолкла. — Я вообще не думала. И ни о чем не могла думать, кроме того, чтобы вызволить тебя…

— Вот как? — лукаво улыбнулся он. — Раньше я всегда управлялся с проблемами сам.

— Но он… не такой.

Ник оглядел все еще неподвижную фигуру:

— Да-а. Но где-нибудь по пути он проявил бы неосторожность.

— Но не теперь, — хмуро сказала она.

Нику хотелось, чтобы она ошибалась, но он видел лицо Моргана после выстрела. Если эта работа прежде казалась рейнджеру важной, теперь, после выстрела Лори, она стала первостепенной. От Ника не укрылась искра интереса, которую рейнджер пытался скрывать последние несколько дней, — интереса к Лори, выходившего за рамки осторожности. А теперь он подозревал, что гнев рейнджера на сестру укоренился.

— Вышло очень много крови, — сказала Лори, перебивая ход его мыслей после минутного молчания. — А что если…

— Он не умрет, — уверенно произнес Ник. — Для этого он чертовски упрям. И не думаю, — добавил он с улыбкой, — что он оставил бы тебя в этом положении, если бы предусматривал такую вероятность.

Но Лори не была в этом так уверена. Она могла лишь представить себе, какие именно чувства испытывает теперь к ней рейнджер. В тот вечер, за ужином, он кое-что рассказал о себе и сейчас, вероятно, очень сожалеет об этом, полагая, что она выудила у него эту информацию, чтобы применить против него. Но он ошибался: она действительно была заинтригована и тронута его мимолетными воспоминаниями о своей жизни, о тяготах и одиночестве. Теперь он никогда не доверится ей.

Девушка попыталась отвернуться от Ника и от зрелища, которое представлял собой рейнджер, но манжет на ее руке не позволял ей даже такого небольшого облегчения.

— Лори? — тихо и обеспокоенно позвал брат. Глаза Лори вернулись к неподвижной фигуре Дэвиса, тело которого было открыто холоду.

— Что я наделала, Ник? — спросила она мучительно-виноватым голосом.

Ник и сам хотел бы это знать и сделать хоть что-нибудь, все равно что. Холодный ветер усиливался, и рейнджеру повезет, если он переживет потерю крови. Он знал, что Дэвис не отпустит его даже для того, что привести помощь. Ник внимательно изучал своего противника и знал, что этот человек скорее умрет, чем сдастся и расстанется со своим пленником.

Ник лишь частично понимал такую приверженность идеалу. Он знал, что способен умереть ради семьи; быть может, и за очень хорошего друга, но никогда за идеал или что-либо туманное, а зачастую несправедливое, как, например, закон. Возможно, он даже убил бы рейнджера, чтобы спасти собственную шкуру, хотя убийство никогда не далось бы ему легко. Очевидно, у рейнджера не было таких угрызений совести.

А может, они были? Ник знал, ему повезло, что он остался жив. Другие парни убили бы его, не придавая особого значения поводу, и обошлись бы куда хуже с Лори. Провались оно ко всем чертям, ему просто хотелось, чтобы перестало болеть плечо. Видно, он ушиб его гораздо сильнее, чем думал. Он шевельнул рукой, чтобы помассировать его, но, вспомнив о скованной с ним Лори, снова осознал серьезность их положения.

— А что если рейнджер не выживет?

Тогда они умрут с голоду, если только вначале не замерзнут. Он поднял свободной рукой фляги. Обе были полны. Наверное, рейнджер наполнил их еще утром. Даже боль не помешала Дэвису вспомнить о них, — очевидно, он понимал, что может потерять сознание, а то и хуже.

Во рту у Ника пересохло, но он боялся пить. Он не мог представить себе, сколько это могло продлиться.

Проснись, черт возьми, мысленно желал он рейнджеру.

Проснись!

* * *

Огонь и лед поглотили его, каждый усиливая боль, причиненную другим. Морган пытался вновь погрузиться в темноту забвения, но что-то продолжало звать его. Левую часть тела будто опалило пламенем, когда он попытался шевельнуться. Он казался себе тяжелым, очень тяжелым, и ему пришлось бороться за то, чтобы открыть глаза. Похоже, кто-то навесил на них замки. Боже, как можно чувствовать одновременно такую жару и такой холод. И такую усталость.

Наконец он все-таки открыл глаза и попытался сфокусировать их. Его била дрожь. Какой ужасный холод, не считая пламени, свирепо бушующего в плече.

И тут он вспомнил: выстрел. Боль. И глаза. Предательские янтарные глаза.

Он вытер лицо правой рукой, потом медленно попытался сесть. Ему было холодно, он чувствовал холодный ветер, обжигающий его нагое до пояса тело. Рубаха. Он снял рубаху после выстрела. Нужно что-то сделать, чтобы согреться. Он попробовал двинуться, и боль в плече усилилась. Подавив стон, он огляделся вокруг.

Рубаха был рядом, но холодная, задеревеневшая и все еще чуть влажная от крови. Его куртка лежала неподалеку, в ней тоже виднелась дырка от пули, и она была обрызгана кровью. Он накинул ее на себя, но нужно остановить кровотечение. И другую рубаху. Одеяло. Как холодно, и он устал. Устал и ослабел. Чертовски устал, ослабел и замерз.

Он подумал о пленниках. Его полуоткрытые распухшие глаза отыскали их в двадцати футах от себя. На обоих были куртки и одеяла, которыми Брэден пользовался прошлой ночью. Морган отвернулся от них. Он не хотел видеть эту девушку, не хотел, чтобы она удовлетворилась своим успехом. Еще несколько дюймов и…

И как это он не догадался, что она на такое способна? Эта нежность в ее глазах в тот вечер, за ужином. Ну и глупцом он был. Морган поднялся на колени, затем, призывая на помощь силу воли, встал на ноги.

Волны головокружения накатили на него. Он прислонился к дереву, страстно желая, чтобы сила вернулась к нему. Не обращая внимания на Брэденов, он нашел нож на земле и рассек на полосы то, что оставалось от его окровавленной рубахи. Тщательно и неуклюже забинтовал плечо, содрогаясь от прикосновения материи к открытой, сочащейся ране. Закончив, он немного отдохнул с закрытыми глазами, готовясь предпринять очередное усилие. С трудом встав и неся в руке оружейный пояс, он заковылял к своей лошади. Он успел оседлать животное и привязать к седлу скатку до выстрела. Теперь же, действуя здоровой, но дрожащей рукой, развязал скатку.

Скатка упала наземь, и Морган рухнул рядом и резко раскрыл ее. У него были две запасные рубахи, одну из которых он отдал Брэдену перевязать больную ногу. Взяв вторую, он попытался натянуть ее поверх черного ожога на плече. Господи, ну и боль! Теперь все тело его тряслось от холода, пальцы левой руки обессилели от боли, а пальцы правой дрожали. Он заставил себя натянуть рубаху, сосредоточившись изо всех сил. Наконец, также мучительно, он надел куртку. Один рукав, потом другой. Теперь оружейный пояс. Он отдохнул рядом со своим гнедым.

Костер. Ему нужен костер. Не только для себя, но и для тех двоих. Несущиеся облака затемнили дневное небо. Его предупреждали о бурях в горах. Он закрыл глаза. Он знал, что мог бы уехать далеко, но только не сейчас. Только не с двумя арестантами, мечтающими расправиться с ним.

Убить его. Мечтающими именно об этом.

Тело его охватила непроизвольная дрожь, то ли от холодного ветра, то ли от внутреннего льда — он не знал. Все, что оставалось в нем чуткого, заставляющего пренебречь зловещими признаками, которыми он обычно не пренебрегал, теперь застыло в камень. Но это не согрело его, и озноб бил его больнее несущегося через каньон холодного ветра.

Несколько минут там, в Ларами, он не был одинок.

Нет, одинок, просто не сознавал этого. А теперь ему придется решать, что делать с Лорили Брэден, — если только они проживут ближайшие несколько дней. Два калеки и женщина-изменница. Охотники за премией, идущие по следу. А теперь еще может пойти снег. Господи, что еще может случиться?

И все же он отвечает за Брэденов. Он не собирается отпускать Ника Брэдена, но и не оставит их буре или охотникам за премией, от которых вряд ли можно ожидать пощады. Он снова заставил себя подняться. Костер. Ему нужно тепло, затем он решит, что делать дальше.

Морган поискал в кармане ключи к кандалам. Ему нужно отправить одного из них за сушняком, а так как Ник повредил ногу, отправить следует женщину. У него не осталось сил, чтобы собрать достаточно топлива на оставшийся день и предстоящую ночь, — он сомневался, что сможет отправиться в путь раньше.

Лишь бы буря повременила.

Он пытался сосредоточиться. Лошадь Лорили. Ее револьвер. Они должны быть где-то там, у камней. Ему нужно забрать и то и другое прежде, чем он пошлет ее за сушняком.

Морган медленно направился к Брэденам. Ник сидел с застывшей спиной. Лори подтянула повыше ноги, положила подбородок на колени и смотрела на рейнджера из-под длинных темных ресниц. Он не мог прочесть ее мысли, но, быть может, и не хотел. Пусть его разразит гром, если он еще раз поверит тому, что увидит в ее глазах.

По крайней мере, у них хватило «чутья» не спрашивать, как он себя чувствует. Он сердито посмотрел на Лори:

— Где ваша лошадь?

— За полмили отсюда.

— В каком направлении?

— К северу.

Ее ответы были кратки, как и его вопросы.

— Дайте мне ориентиры.

Лори поглядела на скалы, с которых стреляла в него:

— Вон та группа осин меж сосен.

Он кивнул и повернулся, заметив, что ее свободная рука была сжата в кулак. Не потому ли, что ей не удалось убить его?

Морган собирался было уйти, но его остановил голос Ника Брэдена:

— Скоро будет метель.

— Я здесь ни при чем, — обернулся к нему Морган. Челюсть Брэдена дрогнула.

— Я знаю тут неподалеку одну хижину.

— Мы останемся здесь. Благодаря твоей сестре я не в состоянии куда-либо ехать.

— До нее не больше двух миль.

— Мы останемся здесь, — повторил Морган и зашагал к лошади, стараясь не спотыкаться и благодаря Господа, что гнедой уже оседлан. Он думал, что не смог бы поднять седло сейчас, да и себя поднять будет дьявольски трудно.

Он вцепился правой рукой в седельную луку — для баланса, чтобы поднять в седло измученное тело.

— Дэвис! — Морган игнорировал последний зов Брэдена и, изо всех сил скрывая слабость, пустил лошадь рысью.

* * *

Ник дернул за цепь, пригвоздившую его к дереву. Он наклонился, вынуждая Лори наклониться вместе с ним, и в очередной раз его руки исследовали железное кольцо. Сколько раз уже его пальцы искали слабинку, способ извлечь ногу из кольца? Он никогда не чувствовал себя таким беспомощным, неспособным защитить Лори, не говоря уже о себе.

Дэвис был техасец. Он не знал гор, не знал, как быстро может выпасть снег и окутать все кругом. Без убежища они замерзнут за несколько часов. Рейнджер со своими ранами погибнет первым. Но это малое утешение: поскольку Ник и Лори скованы, им просто придется дольше умирать.

Но был один маленький шанс, последняя надежда — железное кольцо вокруг ее маленькой кисти было велико. Она безуспешно пыталась выскользнуть из него, но будь ее кисть скользкой от крови… Возможно, это шанс. Чертовски маленький шанс.

Ник посмотрел на сестру, испытывая мучительное сочувствие. Что-то жизненно важное покинуло ее за последние несколько часов, не оставляя в ней ненависти, сарказма и вызова. Ее спина казалась задеревеневшей еще больше, чем его спина, а лицо походило на маску. И он понял, что она страдает так, как не страдала никогда в жизни.

Пока что он подождет. Быть может, он сможет убедить Дэвиса добраться до хижины. Ник снова поднял глаза к небу: у них осталось лишь несколько часов. Он чувствовал это.

* * *

Морган нашел паломино [5] после того, как поднял с земли револьвер, выроненный Лори. Лошадь стояла спокойно, поводья были привязаны к дереву. Ласковое ржание ясно показало — животное довольно, что кто-то приближается. Кобыла нервно переступала, вытягивая длинную золотистую шею, словно высматривая хозяйку.

Морган наклонился и отвязал поводья. Он едва смог выпрямиться в седле. Сколько еще он протянет, прежде чем снова потребуется отдых? Наверное, глупо было ехать сюда, но он не мог оставить привязанную лошадь одну, когда в горах бродят дикие звери и приближается буря. Не мог он и позволить прийти за своей лошадью мисс Лори — неизвестно, на что она способна, чтобы закончить то, что начала, неизвестно, какой сюрприз спрятан у нее в седельных сумках.

Он стиснул зубы, скорее отгоняя эти мысли, чем борясь с волнами боли, то и дело накатывающими на него. Почему его так волновало, что она стреляла из засады? Почему это мучило его больше, чем физическая боль? Брэден всего лишь очередное задание, изгой, как и многие другие, пойманные им. Лорили Брэден же проблема, которую следовало решить, но он разберется с любым, кто помешает ему выполнить свой долг.

По-видимому, его беспокоит собственное ошибочное суждение, а не всплывшее вдруг неизвестно откуда чувство, давно похороненное им. С ним поступили как с глупцом, и он платил цену глупца: единственное, что ему оставалось, — извлечь из этого урок. Очевидно, он все еще не усвоил его с тех давних пор, когда поддался женским слезам. Это ошибка, которую он впредь не повторит. Пальцы его сжались на поводьях кобылы, он повернул свою лошадь и тронулся обратно.

Снег начал падать, когда он достиг стоянки. Спешившись, он привязал лошадей, зная, что больше не сможет избегать Лори: есть дела, с которыми он не справится один, и их следовало выполнить прежде, чем он свалится от усталости и слабости.

Он настороженно приблизился к Брэдену и его сестре, нащупывая пальцами ключ от наручников. Затем бросил его Лори, держась на безопасном расстоянии от обоих. Он знал, что в данную минуту не сможет осилить и детеныша кагура.

— Наберите сушняка, — резко бросил он, вынимая из кобуры кольт и наставляя его на Ника. — И помните, я буду держать его на мушке все время, пока вы не вернетесь. Малейший неожиданный звук или движение — и я стреляю.

Она отомкнула наручники и собиралась идти, но ее удержала рука брата.

— Давай стреляй. Покончи с этим, черт тебя побери, — произнес Брэден, — и отпусти Лори.

— Геройствуешь, Брэден? Это не сработает.

— Ничего такого, Дэвис, — равнодушно возразил Брэден. — Я никогда не геройствовал в отличие от тебя. Охота на людей никогда не привлекала меня, но я практичен. Если мы останемся здесь — мы умрем. Ты умрешь первым. Именно сейчас меня это не волнует, но твоя смерть означает и нашу. Медленную, мучительную смерть. Я предпочел бы умереть здесь сейчас и дать Лори шанс.

— Нет! — пронзил ледяной воздух мучительный крик Лори.

Палец Моргана напрягся на курке, но Брэден смотрел на него, не моргая. Просто приглашал к выстрелу. Бросал вызов. Заставлял сделать по-своему.

Что-то в Моргане хотело покончить с этим. Он медленно опустил кольт к бедру.

— Я сделаю все, что ты хочешь, — убеждал Брэден. — Дам тебе слово, поклянусь. Что угодно. Только отведи нас к хижине.

Морган перевел взгляд на Лори. Она затаила дыхание, глаза ее наполнял страх, и он понял, что она боится не за себя.

— А вы, Лори, — протянул он, — вы сделаете то же самое?

Она кивнула, впившись в него глазами и надеясь уловить смягчение раскаленного в нем добела гнева.

— Что угодно, — шепнула она.

— Что угодно? — Голос его был грубым от горечи, наполненным жестокой насмешкой и болью.

Она на миг закрыла глаза, губы ее задрожали, и он ощутил сочувственный укол, исчезнувший почти сразу после появления. Эти двое убьют его не задумываясь. Но он знал, что Брэден прав: он умрет первым, он слишком слаб, чтобы бороться с холодом и зимней бурей. И знал, что не может оставить своих пленников умирать следом за ним.

Но все же ему претило дарить Брэдену даже небольшую победу. Этот парень должен заплатить за нее чертовскую цену, поклялся себе Морган. Он не помнил, когда его охватывал такой мстительный гнев — и это не слишком нравилось ему, — гнев горячий и целеустремленный.

— Как далеко находится твоя хижина?

— В двух милях или около того. Она принадлежит трапперу [6], который ушел отсюда в прошлом году, когда переловил всех бобров. Она прочная, с крышей и очагом.

Морган заколебался, оглядываясь. Хлопья снега пошли гуще, засыпая землю. Ветер задул сильнее, проникая сквозь его подбитую овчиной куртку. Господи, ему так нужен отдых. Он сражался за то, чтобы устоять на ногах, чтобы не прислониться к дереву и не закрыть глаза. Он знал, что Ник прав: если он заснет сейчас, то, пожалуй, никогда не проснется.

— Дэвис?

Морган снова прислушался к голосу Ника.

— Я никогда не нарушал своего слова. — Ник помедлил. — И никогда еще никого не упрашивал. По крайней мере, отпусти Лори.

— Чтобы она снова напала на меня из засады? — презрительно посмотрел на него Морган. — А может, у нее хватит запаса лауданума, купленного ею в Ларами?

— Чего ты от меня хочешь? — взмолился Ник. — Боже милостивый, я сделаю все.

Морган заколебался. Он никогда не доверится Нику Брэдену или его сестре. Но у него нет выбора.

— Ладно, — согласился он. — Твое слово. Ты дал слово, что ни ты, ни твоя сестра не сделаете попытки сбежать.

Брэден посмотрел на Лори. Она кивнула.

— Я хочу услышать это, — проговорил Морган.

— Клянусь, — произнесла Лори дрогнувшим голосом.

— Теперь ты, Брэден.

— Клянусь, — повторил Брэден. — До тех пор, пока не кончится буря.

— Уже делаешь оговорки, Брэден?

Скулы Ника затвердели, и волны поражения окатили Моргана. Эта пара согласна умереть друг за друга и точно так же готова убить его. Он никогда не чувствовал себя таким одиноким. Он попытался стряхнуть с себя отчаяние, смерил взглядом обоих противников и заговорил:

— Интересно, сколько стоит ваше слово? — Голос выдавал, сколь мало доверия к ним он испытывал. — Между нами есть невыплаченный должок, — предупредил он Лори.

— Я… — Она судорожно проглотила слюну. — Мне… ужасно жаль. Но вы ведь не поверите и этому?

— Нет, поверю, — равнодушно бросил он. — Поверю, вам жаль, что вы промахнулись.

Теперь снег шел быстрее. Все еще без наручников, Лори сидела, ожидая его решения.

— Соберите все скатки, — коротко приказал он. Она промолчала, но спокойно взяла одеяла Ника, скатала их и посмотрела на Моргана, ожидая дальнейших указаний.

— Полагаю, вы можете оседлать лошадь. — Она кивнула. — Тогда оседлайте лошадь вашего брата. — Лори молча занялась седлом, которое наконец перебросила через могучий круп лошади. Вторая пара наручников все еще была прикреплена к седельной луке. Морган следил, как она застегивает ремень под крупом гнедого. Когда она отошла прочь, он перенес внимание на Брэдена.

— Надень этот наручник на другую руку, — приказал он. Брэден заиграл желваками:

— Я дал тебе слово.

— О, я принимаю его, — хмуро произнес Морган, — и ожидаю, что ты сдержишь его, но мне претит мысль, что ты можешь поддаться искушению. Не думаю, что в твоей семье придают большое значение этике.

Морган проследил за взглядом, устремленным на Лори. Та услышала намек, и лицо ее вспыхнуло. Брэден замкнул наручник на свободной руке и бросил ключ Моргану, после чего тот дал ему ключ от ножных кандалов.

— Отопри кольцо вокруг дерева, — сказал Морган. — Другое пусть остается.

Брэден выполнил приказ и, покачиваясь, стоял на здоровой ноге. Лори ожидала дальнейших указаний. Господи, ему нужно скорее усадить всю компанию на лошадей. Он кивнул на лошадь Брэдена:

— Лори, вы сядете первой и затянете наручник вокруг правой кисти. Теперь, Брэден, твоя очередь. Садись у нее за спиной.

Снег падал быстро. Брэден прохромал к своему гнедому, волоча за собой второе кольцо ножного железа. Он помедлил, стиснув зубы, поставил ногу в стремя и, ухватив Лори за стройную талию, влез на лошадь. Морган следил за каждым их движением, как ястреб за своей жертвой. Это выглядело очень неуклюже, но Брэден все же поместился в седле вместе с Лори. Впрочем, его скованным рукам не оставалось места, как ни пыталась потесниться в седле сестра.

Пока оба подопечных устраивались поудобнее, Морган упрятал ключи от наручников и ножных оков в крошечный кармашек, вшитый в подкладку шляпы. Затем поднял ее вместе с винтовкой и привязал скатку позади седла. С минуту отдохнул, борясь со слабостью, грозящей лишить его сознания, потом отвязал лошадей Брэдена и Лори от дерева и присоединил их поводья к веревочному поводу.

Он медленно, изо всех сил стараясь не упасть, поднялся в седло. Усевшись, посмотрел на Брэдена:

— Как добраться до хижины?

— Вниз по этому каньону, — ответил Брэден. — На полдороге, слева в скалах, будет проход. Затем вверх по каменистой тропе.

Снег уже покрывал землю. Морган даже не мог рассмотреть неба — ну как тут отыщешь тропу? Этот снег был не похож на тот, который он знал. Он инстинктивно почувствовал в нем опасность.

Они тронулись. Его широкополая шляпа не спасала глаза от летящего снега, ветер пронизывал куртку, а защищенные перчатками руки вскоре защипало от холода. Он согнулся в седле, борясь с ветром и будучи не в силах сидеть прямо.

Лед и пламя. Точно как этим утром. Они вылизывали его внутренности, лишая остатков сил. Ему показалось, что прошло много часов, прежде чем он услышал за спиной крик и поднял глаза. Проход в скалах.

Повернув лошадь, он нашел тропу и с отчаянной решимостью вцепился в седельную луку, а лошадь двинулась вперед, будто ощущая невидимую для всадника цель. Перед ним маячила лишь стена белизны, и он понял, что его слепит снегопад.

Белизна — вот и все, что он видел. А затем кромешная тьма.

После этого не было ничего.