"Ренегат" - читать интересную книгу автора (Поттер Патриция)

ГЛАВА 29

Сюзанна выехала из дома пораньше, чтобы не столкнуться с Весом. Оседлав свою гнедую кобылку, сначала она отправилась на старое фамильное кладбище.

Около ограды Сюзанна спешилась, подошла к камню, под которым покоился отец, и пробежала пальцами по погребальной надписи.

— Он бы понравился тебе, папа, — шептала женщина со слезами на глазах. — Я уверена в этом. Ты всегда умел разбираться в людях. Ты заглядывал им прямо в душу. У него чистая душа. Просто рядом с ним никогда не было близкого человека, которому он мог бы доверять и кто бы доверял ему. Папа, я уверена, что ты бы одобрил мой выбор. Мне кажется, что сейчас ты внимательно смотришь на него сквозь очки и расспрашиваешь его о том, что он собирается делать. Он не ответит, но ты ведь и так поймешь, папа. Ты почувствуешь доброту, которая в нем есть и которую он всегда старается скрыть. Ты заметишь необычайную силу, которой он обладает, и благородство, которое он скрывает. Но он добр и благороден. Правда, иногда он кажется суровым и безжалостным. Я не знаю, папа, смогу ли я ему помочь, но я должна попробовать.

Сюзанна залилась слезами, которые еще с утра готовы были хлынуть потоком. Она проснулась одна. И только вмятина на подушке напоминала о волшебстве ночи. Вмятина и драгоценности, которые он оставил у изголовья. Безделушки были напоминанием о смертельной угрозе, которая нависла над ней и Весом несколько месяцев назад. Угроза миновала. Воспоминание осталось. И появилась уверенность в том, что Райс Реддинг всегда придет на помощь. Сюзанна по достоинству оценила значение дара.

Она совершенно не удивилась, обнаружив в другой комнате деньги; сумму, достаточную, чтобы заплатить налоги, ни центом больше — Райс знал, что ни она, ни Вес не возьмут больше необходимого.

Сюзанна медленно поднялась с колен, отряхнула грязь, налипшую на брюки, и поправила волосы, выбившиеся из-под черной шляпы. Широкополой черной шляпы, которую ей посчастливилось найти. Шляпа была ветхой и очень большой по размеру. Сюзанну это вполне устроило: можно было скрыть роскошные волосы.

— Я вернусь, — пообещала Сюзанна отцу, но она знала, что сказанное могло оказаться пустой бравадой. Вполне возможно, что она не сдержит слова.

— Всадник — эхо донесло предупреждающий сигнал до ушей двух людей, сидевших на пороге лачуги и перебрасывающихся в карты. Харди и Кейт переглянулись: слишком рано.

— Может быть, это Ловелл, — предположил Кейт.

Харди сразу отверг мысль брата.

— Они бы не стали кричать.

Он поднял винтовку, прислоненную к двери.

— Надеюсь, сейчас мы выясним, кто причинил нам столько неприятностей.

Харди внимательно наблюдал за приближающимся всадником, одетым в черное.

— Черт! А я-то не верил, что он приедет!

Всадник был уже около хижины, Харди направил на него винтовку.

— Слезай.

Незнакомец соскочил на землю. Харди в изумлении уставился на него. Судя по тому, что рассказывали сторожа, Ночной Ястреб должен быть мужчиной чудовищного размера. Сила и мускулы позволили ему уложить несколько здоровенных парней одного за другим, так что никто и пикнуть не успел. А перед Мартинами стоял стройный юноша, который, судя по всему, не мог бы вырвать и ивового куста из речного ила.

Незнакомец был безоружен, но Харди приказал одному из сгрудившихся вокруг Ястреба ковбоев:

— Обыщи его!

Один из них начал было шарить по карманам в поисках оружия, но вдруг отступил.

— Харди, это женщина! Будь я проклят, это женщина!

Харди подошел к незнакомцу и сорвал маску.

— Сюзанна?!

Сначала Мартин оторопел, потом грязно ухмыльнулся и съязвил:

— Миссис Сюзанна Фэллон. Мне бы следовало предположить это. У нее храбрости больше, чем у всех мужчин в их семье вместе взятых.

— Но теперь… — вступил было в разговор Кейт.

— Еще всадник! — донесся крик. — В черном!

Харди нахмурился и впился Сюзанне в плечо.

— Зачем, к черту, ты напялила на себя это?

— Где Эрин? — прервала его женщина.

— Не твое собачье дело! — рявкнул Харди.

Харди приставил дуло к затылку Сюзанны, но тут показался следующий всадник на резвой лошадке.

— Слезай! — держа Сюзанну на мушке, скомандовал Харди второму Ястребу. — Отстегивай ремень и давай сюда винтовку!

Неизвестный в маске повиновался. Глаза его выражали нескрываемое удивление, когда он заметил, что невдалеке уже стоит один Ночной Ястреб, по плечам которого, вернее сказать которой, ветер разметал роскошные шелковые волосы.

— Ты… — в шоке выдавил из себя опоздавший благородный разбойник, и Сюзанна узнала Энди Эйбла.

— Нет, это ты что здесь делаешь? — вырвался у женщины невольный вопрос.

— Показался всадник! — раздался крик караульщика. В голосе звучало недоумение.

Харди и Кейт оторопело переглянулись. То же сделали Энди и Сюзанна. Харди тяжело вздохнул, но дула от головы женщины не отвел.

К хижине притрусил третий Ночной Ястреб. Сюзанна даже не стала гадать, кто это. Посадка свидетельствовала о том, что это не Райс. Годы не пощадили этого Ночного Ястреба, и лошадка, видно, едва доволокла ноги, поднимаясь вверх по холму.

Когда Харди, согласно ритуалу, велел незнакомцу спешиться и снять маску, взору собравшихся предстал Оли Олсен. Харди выкатил красные от злости глаза.

— Что тебе здесь надо, старый хрыч?

Оли смерил свинячье рыло пренебрежительным взглядом и, кряхтя, небрежно бросил:

— Вы требовали Ночного Ястреба.

Неожиданно гордый взор его потух: у стены лачуги он заметил двух людей в черном.

— Похоже, что собирается вся наша стая.

— Всадник! — крик сторожа прорезал тишину полдня.

Харди с трудом проглотил ком.

Оли сделал шаг вперед и грозно потребовал:

— Где мисс Эрин?

Энди оторвался от стены и, бросив тяжелый взгляд на Харди, предупредил:

— Случись что с Эрин…

— Всадник!!! — кричали караульные, а в это время к лачуге подъезжали еще два незнакомца в черном.

Присмотревшись, в одном Сюзанна узнала брата, а другой… Боже милосердный, да это же Сэм Хэррис!

Вес трусил на лошади в направлении Харди и Кейта. Их охраняли шестеро вооруженных наемников. Братья, однако, чувствовали себя одураченными и не знали, кого именно держать под прицелом. Ранее слетевшиеся Ночные Ястребы сгрудились поодаль, возле хижины.

— Снимайте маски! — как заведенный командовал Харди. — Господи, что творится! Каждый житель этого вонючего округа счел своим долгом пожаловать сюда!

Кейт озабоченно посмотрел на брата.

— Что нам делать? Не можем же мы укокошить всех?

Вес спешился. Сэм Хэррис, сидя на лошади, снимал маску. Вес шагнул навстречу Харди и тоже сорвал маску с лица. Харди, как китайский болван, переводил одуревший взгляд с лица на ногу.

— Всадник! — донесся до холма подавленный крик сторожей.

Харди, Кейт и их подручные, на секунду забыв о добровольных жертвах, уставились на дорогу.

Появление Весли Карра, здорового и целехонького, довело Харди до полного отупения. Потеряв бдительность, он слегка опустил руку, и пуля больше не угрожала Сюзанне. Внимание Харди было приковано к дороге, на которой вот-вот должен был показаться очередной Ночной Ястреб. Воспользовавшись заминкой, Вес всей тяжестью бросился на грузного Мартина, Энди прыгнул на Кейта, Оли выхватил из своей сумки старое, видавшее виды ружьишко и выстрелил в одного из людей Мартинов, целившегося в Карра. Сюзанна выхватила дерринджер и наставила его на Харди, пытавшегося сбросить оседлавшего его Веса.

— Прикажи своим людям бросить оружие! — скомандовала женщина.

— Еще один всадник, черт бы его побрал! — крик дозорных был красноречивее и многословнее предыдущих.

Высокий человек в черном, как князь тьмы, подъезжал к хижине в сопровождении еще двух темных фигур.

Смеркалось.

Вес отпустил Харди, добрался до лачуги и рывком распахнул дверь.

— Ее здесь нет, — мрачно объявил он.

Внизу раздался топот копыт. Земля содрогалась, как будто перегоняла табун лошадей. Люди Мартинов сопровождали следующую пару Ночных Ястребов.

На холме, возле хижины, стояли по крайней мере восемь человек в черном. И все новые и новые хищники слетались. На каждом было черное одеяние, превратившееся в символ, неотъемлемый, легендарный признак спасителя. Люди Мартинов были в замешательстве. Очевидно, им было приказано пропустить человека в черном и оставаться на своих местах. Но количество народных мстителей возрастало с каждой минутой.

Двадцать против одного было привычным соотношением для подручных Мартинов, но к жертвенному капищу слетались стаи черных ночных хищников. Это было непонятно и пугало. Сюзанна знала, что Мартины держат людей в страхе. «Разделяй и властвуй» — вот их принцип. Истинный Ночной Ястреб положил конец страху перед братьями, а арендаторы проявили удивительную сплоченность. И подручные Мартинов это, безусловно, понимали.

Харди, тяжело дыша, поднялся на ноги. Пока Сюзанна держала его под прицелом, кое-кто из новоявленных Ястребов собрал оружие, брошенное «мальчиками» Мартинов.

Громко стонал корчившийся на земле вояка, подстеленный Оли Олсеном.

— Трусы… проклятые трусы… — изрыгал Харди проклятия, адресованные бывшим приспешникам, которые поспешно отрекались от него.

Он злобно ругался, но дрожащие руки выдавали кислый, низкий, потный страх, обуявший грязного негодяя.

— Ну, а теперь рассказывайте, где мисс Эрин, — приказал Bec, — а не то я не откажу себе в удовольствии сделать с тобой то, что ты сделал с моим гостем.

Райс наблюдал за происходящим, сидя на своем иссиня-черном жеребце. Он приехал как раз на закате, надеясь на то, что лучи заходящего солнца будут слепить глаза его противникам. Реддинг был удивлен, заметив впереди себя всадника в черном, но предположил, что это один из парней Мартинов.

Из засады раздался странный крик: «Еще один проклятый всадник!», но Райс, углубленный в наблюдение за расстановкой сил противника, не обратил внимания на то, что довольно странный набор слов используется в качестве предупреждающего сигнала.

Когда Райс Реддинг добрался до вершины горы, взору его открылась хижина, перед которой толпилось множество людей, одетых в черное — кто во что горазд. Чуть поодаль топтались лошади, все темного окраса — от гладких, холеных до полудохлых доходяг. Цепкий взгляд Реддинга вырвал из толпы Сюзанну. Он узнал бы ее в любом месте, во что бы она ни была одета. Рядом с ней стоял Вес. Кто там еще? Сэм Хэррис. Энди Эйбл с братом. Других он не знал. Сначала Райс ничего не понял. Но он вынужден был доверять собственным глазам. Толпа Ночных Ястребов собралась у хижины, по дороге поднимались еще добровольцы. Каждый был готов пожертвовать собой ради него. Не зная Райса, не зная, кем он был и чем занимался, не ведая, по какой причине он помог им, они были готовы принести в жертву свои жизни, чтобы спасти его. Все. Включая Сюзанну и Веса.

Реддингу стало не по себе. Он был явно не в своей тарелке. Чувство такое, будто тебе дали под дых. То, что открылось его взору, противоречило опыту его тридцатишестилетней жизни, всему, во что он свято верил. Приблизившись, он разглядел, что Харди держат на мушке, и испугался, что негодяй умрет не от его руки, но, взглянув в лучистые глаза Сюзанны, сжимавшей дерринджер, понял, что все будет так, как он захочет.

Райс Реддинг стащил маску, спрыгнул с коня и подошел к мужчинам, облаченным в черное, которые держали Харди, Кейта и еще шестерых. Все дружно повернули головы, интересуясь личностью вновь прибывшего Ястреба. Появление англичанина не вызвало большого удивления, только добавило огорчения: всех объединяла одна мысль, но воплощать ее в жизнь они почему-то решили по отдельности. На лицах лежал отпечаток сожаления и грусти. Только Вес был встревожен.

— Что с Эрин? — спросил Райс. Вес указал на Харди. Руки Мартина были туго стянуты за спиной веревкой.

— Этот негодяй утверждает, что она на ранчо Ловелла.

Энди предложил:

— Давайте поедем и выручим ее.

Вес одобрительно кивнул. У них в руках был залог, товар для обмена: Харди и Кейт.

Арендаторы бросили связанных братьев на коней, а остальных, тоже связанных, затолкали в хижину и заперли там.

— Тогда в путь, — проговорил Сэм Хэррис. Райс повернулся к Сюзанне. Она встретила его взгляд решительно. Поразмыслив секунду, он довольно добродушно полуспросил ее:

— Как я вижу, вы тоже собираетесь к Ловеллу?

Сюзанна кивнула.

— Эрин — моя подруга.

— Вы уже совершили массу подвигов во имя своих друзей.

— Да и вы тоже, — Сюзанна ответила ему так тихо, что никто, кроме Реддинга, не смог разобрать ее слов. Райс наклонился и заговорщицки шепнул:

— Я послал Джесуса за федеральными войсками в Остин. Я же не знал… останусь ли я в живых. От имени вашего брата, — добавил он.

Сюзанна вопросительно изогнула бровь, как часто это делал Реддинг.

— Но мой брат не собирался никого звать на помощь.

— Настало время Весу примириться со всеми, — объяснил Райс.

— А вы, Райс Реддинг, вы примиритесь?

— Не знаю, есть ли в этом необходимость.

— Я знаю, — убежденно проговорила женщина. Райс не ответил. В этом не было необходимости. Кроме того, кавалькада была готова тронуться в путь. Братья Мартины болтались поперек лошадей, как тюки с картошкой.

Райс помог Сюзанне устроиться в седле и взлетел на своего жеребца, будучи уверенным, что взгляды и внимание всех мужчин сейчас прикованы к нему. Не обращая на любопытствующих внимания, он царственно расположился в седле и бросил величественный взгляд на рвущихся в бой ранчерос.

Эрин проснулась от мучительной головной боли. Разбитые руки и плечи болели, все тело ныло, но сильнее всего болела голова. Было ощущение, что язык огромного, чугунного колокола ударяет в тонкую оболочку черепа. Девушка была сама не своя. Казалось, она находится в полубессознательном состоянии. Эрин с трудом разлепила ресницы и медленно раскрыла глаза, опасаясь чего-то неведомого. Едва взглянув на свет божий, она сейчас же опустила веки, погрузившись в полную темноту. Так было безопаснее. За ней наблюдали два внимательных глаза, бывших принадлежностью мужского лица. Оно могло бы быть приятным, если бы не было таким обрюзгшим и обвислым. Девушка уговорила себя расслабиться, успокоиться и вновь подняла глаза на Ловелла Мартина.

Его светло-голубые свинячьи глазки, обычно равнодушные, горели страстью. Он протянул руку и провел ею по ручке Эрин. Девушка едва удержалась, чтобы не отдернуть руку.

Эрин всегда жалела Ловелла, но это не мешало ей относиться к старшему Мартину с некоторой опаской.

Одноклассники смеялись над Эрин за жалость к Ловеллу, но это было чувство, смешанное с презрением, потому что Мартин фискалил учителю на детей. Что касается Харди Мартина… то хорошо относиться к нему было очень трудно. Его отличала врожденная жестокость, и его Эрин по-настоящему боялась. На фоне Харди Ловелл вызывал симпатию. Человек не выбирает себе ни семью, ни родителей, ни родных, и Ловелл потратил много времени, чтобы загладить проступки Харди или выручить его из беды.

Эрин чувствовала не только физическую боль, но и вполне понятное беспокойство. Как она здесь оказалась?

— Ловелл? Что… что случилось?

Эрин с трудом произнесла фразу. Самое пустяшное усилие давалось ей с трудом.

— Этот… преступник в черном… напал на тебя. Похоже, он не так благороден, как о нем говорят. Мои люди случайно находились поблизости. Они-то и бросились за ним в погоню. Но твои лошади исчезли.

Эрин отчаянно вспоминала: человек в черном. Ночной Ястреб. Тот самый, который избавил их от нужды и позора. Да, да… действительно… она припоминает: она оглянулась и увидела, что ее настигает всадник в черном. Но не Ночной Ястреб. Она видела его наяву в ночь после похорон отца. Он был мускулистым и гибким. А тот, кто преследовал ее, был грузен, чтобы не сказать жирен. Эрин отрицательно покачала головой. Она была слишком беспечной и доверчивой, чтобы догадаться не делать этого. Ловелл продолжал гладить руку девушки, но в его глазах появился опасный отблеск.

— Мои люди видели его, — настаивал Мартин. Эрин забеспокоилась.

— Твоя жена…

— …в городе, — закончил он начатую фразу. Липкий страх овладел девушкой. Борясь с тяжестью в голове и по всему телу, она пыталась взять себя в руки и не вызвать у Ловелла подозрения.

— Почему… я здесь?

Ловелл попытался обнять девушку.

— Мои люди спасли и доставили тебя сюда. Я боялся за твое здоровье и не решился перевозить тебя к родным. Не беспокойся, я позабочусь о тебе. Тебе будет хорошо у меня.

— А доктор Кэмпбэлл?

— Его не было в клинике.

— А моя сестра? Она знает?

— Конечно, — успокоил Мартин девушку. — Мы послали к вам человека с запиской.

Тогда почему до сих пор рядом с нею нет сестры? Кроме того, Сэм никогда бы не позволил оставить ее в этом доме, особенно после того, как папу…

У Ловелла забегали глаза.

— Я приготовил немного горячего молока. Сейчас принесу. Я уверен, Сэм будет здесь с минуты на минуту.

Мартин вышел. Эрин попыталась сесть. Что-то ее особенно угнетало. Не боль. Вес. Она хотела видеть Веса. Эрин откинулась на подушки. Дверь отворилась и вошел Ловелл, осторожно держа в руках чашку с молоком. Старший Мартин приблизился к девушке с намерением помочь, Эрин с трудом сдерживала дрожь отвращения. Он понял и болезненно вздрогнул, пытаясь скрыть уязвленное самолюбие под маской заботы о девушке.

— Выпей, Эрин. Тебе будет лучше.

Она сделала глоток. Молоко было со странным привкусом. В голове у Эрин стоял вязкий, тягучий, тяжелый туман. Думать не хотелось. Девушка сделала еще глоток и неожиданно у нее случился сильный приступ рвоты. Противной белой струёй молоко брызнуло назад, запачкав рукав платья, белье, кровать. Эрин подумала, что Ловелл рассердится, но он только испуганно забеспокоился.

— Я принесу еще, — странно засуетился Мартин. Он вышел, и девушки снова попыталась сесть. Все тело ломило, но ей удалось приподнять голову. В глазах завертелись разноцветные круги, точки, неясные фигуры, и Эрин снова упала на подушки. В комнате становилось темно. Сколько времени она провела здесь? Вес, где ты? Ты нужен мне.

Эрин услышала крик. Потом еще один. Топот копыт. Приближалось много всадников. Попробуй встать. Еще раз. Эрин встала, держась за спинку кровати. Она боялась упасть. Нужно выбраться отсюда. Ловелл ведет себя странно. Память вернула ее назад. На дорогу. Она оглянулась. Ее настигал грузный, тяжелый, мясистый всадник. Харди! Это был Харди. Эрин рухнула на пол. Голова кружилась. Человек в черном. Погоня. Вес…

Получилось! Эта мысль первой пришла в голову Ловеллу, когда он услышал топот копыт и крики. Его люди поймали Ночного Ястреба.

Ловелл распахнул дверь настежь, совершенно не беспокоясь о том, что он не вооружен. Прежде чем войти к Эрин, он оставил винтовку у стойки. Он не хотел ее пугать. Он хотел, чтобы девушка ему доверяла и не боялась его, Мартин вышел на террасу, рассчитывая встретить своих молодцов, и когда увидел дюжину мужчин в черном, ноги едва не подкосились под ним. Харди и Кейт, как тюки с хлопком, были приторочены к седлам и болтались на спинах своих же коней.

Большинство работников он отправил в помощь Харди и Кейту. Пока в доме оставалась Эрин, Ловеллу не нужны были лишние люди на ранчо. И он остался в доме один. Еще трое караулили ранчо. Сейчас Ловелл заметил их посреди толпы разгневанных мужчин.

Мартин отступил на шаг к двери, надеясь вооружиться, однако один из арендаторов угрожающе предупредил:

— Ни шагу, Ловелл, иначе мы убьем и тебя, и твоих братьев.

Черные одежды, черные шляпы, черные кони, на бешеный перестук которых выскочил Ловелл, сначала привели его в смятение, все сливалось в одну темную, угрожающую массу, вселяющую тревогу и страх. Через несколько минут Ловелл различил голос Веса Карра и выхватил взглядом из толпы его высокую фигуру. Однако… Правая нога Карра… она была на месте…

Итак, Вес Карр и есть Ночной Ястреб. Из Ловелла посыпались угрозы:

— Вы нарушили границы моих земель!

— Я приехал за Эрин, — твердо проговорил Вес.

— Она слишком плохо себя чувствует, чтобы… ей нельзя… двигаться, — ответил Ловелл. — Мои люди спасли ее от… — он оглядел мужчин, одетых в черное, и вдруг понял, что произошло там, на холме. Он бросил взгляд на Веса Карра. Кроме Ловелла и его братьев, сообщество хозяев ранчо и плантаций отвергало и этого человека, а сейчас они сплотились вокруг недавнего парии, угодливо признав в нем вожака. Ловелл медленно обводил взглядом возмущенных мужчин, видя среди них людей, которых ему не удалось выжить из Техаса: братьев Эйблов, Сэма Хэрриса, Кэла Торнтона. Даже Оли Олсен — и тот приплелся. А вот и англичанин, высокий и высокомерный. Странно, что в седле он сидит как влитой, как будто к жизни на лошади он привык больше, чем уроженцы Техаса. Сердце Мартина екнуло подозрением, но он даже не стал додумывать до конца странную мысль — она ничего не меняла в его положении. Единственное, что могло воспрепятствовать его плану овладения всей территорией вдоль реки, свершилось: землевладельцы объединились. Предусмотрительные люди, однако. Он не думал, что мысль о совместном противостоянии империи Ловелла изначально жила в них. Нет, они объединились с появлением Ночного Ястреба.

Ловелл посмотрел на братьев. Болтаются, как мешки с хлопком. Харди, несомненно, получил пару-тройку ударов — лицо его светилось синяками. Толстый Харди отвратительно дрожал. Жирные складки мелко колыхались. Ловелл неопределенно хмыкнул. Что-что, а эту войну он проиграл. Надо быть реалистом. Войну-то он проиграл, но у него остались деньги, магазин, ранчо, которые он купил за бесценок. Если ему удастся продать имущество, он сможет неплохо устроиться где-нибудь в другом месте. Он снова хмыкнул.

— Она наверху в спальне, — он даже не собирался пускаться в объяснения. Объяснения понадобятся шерифу, капитану, но не этим холодным хищникам, готовым растерзать его.

Вес спешился и, превозмогая боль, зашагал на своем протезе к двери. Сэм Хэррис собрался было последовать за ним, однако Райс удержал его.

Вес поднялся по деревянной лестнице на второй этаж. Заглянул в первую комнату — пусто. Распахнув дверь следующей, он обнаружил Эрин. Сжавшись в комочек, она лежала на полу возле кровати.

Вес опустился возле нее на одно колено, отставив правую ногу в сторону, и сгреб ее в объятия.

— Эрин, — позвал он, — Эрин.

Девушка открыла ярко-голубые глаза, сравнения с которыми не выдержало бы даже весеннее техасское небо, и посмотрела на жениха. Губы ее дрожали.

— Я знала, что ты придешь, — прошептала Эрин. Глаза ее наполнились слезами. Вес наклонился еще ниже и поцеловал девушку. Он чувствовал влагу на ее щеках, но не мог определить, какая слезинка кому принадлежит. Он принялся поцелуями осушать ее слезы.

— Я люблю тебя, — шептал Вес.

Эрин, прикрыв глаза, наслаждалась звуками его голоса и тем, что он шептал ей. Она так долго ждала этих слов. И она не собиралась упускать случая, который неожиданно представился. Как она себя чувствует, не имело никакого значения.

— Ты женишься на мне? — строго спросила она Веса. На долю секунды он замешкался, потянулся ладонью к ее лицу, чтобы погладить.

— Кажется… я должен вызволить тебя из беды.

Это был не тот ответ, которого она ждала.

— И быстро, — добавил он. — Бог мой! Как я тебя хочу! — И его жадный рот дал девушке почувствовать хотя бы частично меру его желания.

Но что делать с Мартинами?

Вес и Сюзанна отправились с Эрин домой. Вес объявил, что вместо себя он оставляет Райса Реддинга. Техасцы отнеслись к Реддингу настороженно, но решили, что он имеет право остаться вместо Карра, так как был готов сражаться за настоящего Ночного Ястреба. Все молчаливо согласились с предположением, что Весли Карр это и есть Ночной Ястреб. Осталось лишь кое-что уточнить. Например, Вес находился вместе со всеми у Сэма Хэрриса, когда Ночной Ястреб предпринял одну из своих последних вылазок.

Некоторые предполагали, что в этом случае роль благородного разбойника могло исполнить стороннее лицо, даже Сюзанна. Или англичанин. Но, находясь у дома Мартинов никто не собирался разбирать происшедшее по косточкам и доискиваться до истины. Слишком велико было чувство вины перед Ночным Ястребом.

— Можно убить их, — предложил англичанин тоном, не предполагающим возражений. От его голоса и облика веяло смертью. Положение братьев Мартинов было незавидным.

— Хорошая мысль, — поддержал Энди Эйбл, переводя взгляд с одного смертельно бледного лица на другое.

— Или, — смилостивился Кэл Торнтон, — пусть убираются отсюда и пусть поклянутся никогда не возвращаться.

— После того как расплатятся со мной за вытоптанный урожай, — пригрозил Оли Олсен.

— И за наш скот, — прибавил Эйбл.

— За лошадей Макдугалов, — вставил кто-то из мужчин. Вальяжно, привалившись спиной к стене, Райс напомнил присутствующим:

— Шериф у них в кармане, и если мы позволим им уйти, плевать они на нас хотели.

— Пусть дадут клятву, — предложил Энди.

— Они отрекутся от нее, скажут, что их принудили силой, — вставил Оли.

Слово взял Сэм Хэррис.

— У меня есть копия договора купли-продажи, из которого следует, что они украли наш хлопок. Я не пускал документ в дело, потому что не хотел объяснять, как он попал к нам, но если…

— А я продолжаю настаивать на том, чтобы мы их вздернули, — холодно, без модуляции проговорил Райс. От сказанного им на трех братьев повеяло смертельным холодом. Мартины сидели, привязанные к стульям, в ожидании решения их судьбы.

— Это хорошее предложение, — подлил масла в огонь Кэл Торнтон, внимательно наблюдая за Мартинами.

Совершенно очевидно, они не считали англичанина непоследовательным человеком. Торнтон ухмыльнулся. Мартины согласятся на любые их условия после холодного равнодушного предложения Райса. Этот бы сделал все что угодно. Боже милостивый! Казалось, в жилах этого человека течет холодная голубая кровь. Ловелл, стараясь сдержать дрожь в голосе, закричал:

— Но вы не можете повесить нас!

Сэм Хэррис вопросительно взглянул на Реддинга.

— Вес сказал, что за него будете решать вы.

— Черт, — как бы пребывая в глубоком раздумье, произнес Райс. — Это очень осложняет дело. Между мной и мистером Карром существуют определенные философские противоречия во взглядах на жизнь. Я бы безусловно подал свой голос за повешение. А человек, давший мне приют, я имею в виду полковника Весли Карра, очевидно, не одобрил бы того, что мы берем на себя функцию вершителей правосудия. В таком случае, если этот подлец согласится заплатить то, что, по вашему мнению, он вам должен…

— Я подпишу все, что вы захотите, — глухо выдавил из себя Ловелл. Пот струился по его лицу и каплями падал на одежду. Он прекрасно понимал, к чему клонит проклятый англичанин. — И мы уедем из Техаса, — поспешно добавил он.

— И возьмете с собой только лошадей, которые налегке вас и потащат, — вставил Энди.

— Будь ты проклят, — пробормотал Ловелл, но вовремя остановился, заметив, как сузились глаза англичанина. Недобрый это был взгляд. Неожиданно Энди перехватил инициативу.

— Итак, у нас есть две возможности. Мы можем отдать братьев в руки мистера Реддинга, который, кажется, имеет небольшой зуб на них, и, кажется, совершенно справедливо. Или, на что согласился Ловелл: он расплачивается со своими долгами и проваливает отсюда, чтобы глаза наши его не видели. Будем ли мы голосовать, джентльмены?

Голосование происходило очень медленно. Каждый тянул время, наслаждаясь униженностью и зависимостью трех братьев, которые чуть было не пустили по миру столько добрых людей. Результаты голосования оказались не в пользу Реддинга.

— Пять к семи, — запомни это хорошенько, — наставлял Энди Мартина, — если вдруг решите вернуться в наши края. В следующий раз я проголосую по-другому. Ну, а теперь несите сюда бумагу и перо.

От Макдугалов Сюзанна отправилась на старое родительское ранчо. Стоял поздний вечер. Дело близилось к полночи. Но женщина больше не боялась передвигаться в одиночку. Оставив Веса и Эрин, Сюзанна направилась было к дому, но в последнюю минуту передумала. Ей захотелось рассказать отцу, что произошло. Ей захотелось навестить дерево, под которым она и Райс в первый раз любили друг друга. Ей было необходимо собраться с силами для последнего, решительного сражения с Райсом Реддингом.

Война с Мартинами завершилась. Энди Эйбл завернул на ранчо к Макдугалам, чтобы поведать о принятом решении. Ловелл Мартин подписал бумагу, в которой он признавался в содеянных преступлениях и обещал возместить нанесенный арендаторам ущерб.

Сразу же после этого он и его братья покинут Техас.

— Сознался ли он в убийстве Макдугала и гибели Стэна? — спросил Вес.

— Мы никогда не сможем доказать это, — резонно заметил Энди. — В их табуне нет лошади Сина. Свидетелей преступления нет. Кроме того… Кое у кого из нас могут тоже возникнуть проблемы.

Энди не стал объяснять, что личность Ночного Ястреба не установлена, а ему в вину можно вменить вскрытие сейфов.

Сюзанна понимала, что в этом Энди прав, но наказание не соответствовало тяжести совершенных братьями преступлений. Некоторое утешение доставляла мысль, что гнусная натура Харди вызовет справедливый гнев американцев, в каком бы штате ни поселились Мартины, и их убьют в другом месте.

В результате этой войны Сюзанна выиграла Веса, который стал прежним активным, деятельным человеком; получила дом, где можно безбедно и беспечно жить, вернула друзей. Женщина видела, с каким уважением бывшие недоброжелатели относятся к Весу. Причина заключалась главным образом в том, что техасцы молчаливо полагали, что он и есть Ночной Ястреб, и развеять их уверенность могло только раскрытие личности американского Робин Гуда. Сюзанна знала, что Вес не сделает этого по крайней мере до тех пор, пока не получит согласия Райса Реддинга.

Итак, Райс Реддинг завершил свои дела в Техасе. Он сделал значительно больше того, о чем просили его Вес и она. Сюзанна сбивалась и путалась, стараясь придумать доводы, которыми бы она могла удержать его на ранчо.

Молодая женщина подъехала к тому месту, где некогда возвышался ее родной дом.

Неожиданно невдалеке раздалось негромкое ржание. У Сюзанны перехватило дыхание. Добравшись до вершины холма, она разглядела гнедого жеребца, настороженно прядающего ушами.

А потом она увидела самого Реддинга. Он стоял под деревом. Его мощный силуэт четко прорисовывался в лунном сиянии. Райс до сих пор был в черном, хотя шляпы на голове уже не было. Легкий ветерок перебирал темные волосы.

Ее Ночной Ястреб.

Сюзанна перевела взгляд на жеребца. Седельные сумки были набиты: он был готов покинуть ее.

Сюзанна спрыгнула на землю. Кобылка тут же отправилась любезничать с жеребцом.

Райс настороженно наблюдал за женщиной.

— Вы собирались уехать, не попрощавшись?

— Так лучше, — ответил он.

— Для кого?

— Для вас.

— Опять вы за свое. Почему вы уверены в том, что знаете лучше меня, что для меня лучше. А как лучше вам?

Райс равнодушно повел плечами.

— Тогда объясните мне, почему для меня это лучше, — настаивала Сюзанна.

— Я уже говорил вам, я вор, игрок, ублюдок.

— Знаете ли вы, как вы изменились за последние несколько месяцев? — спросила Сюзанна. Райс пустился в путаные объяснения.

— Я знаю, — прервала его женщина. — У вас были свои причины для этого. Но они переплелись с желаниями и намерениями других людей. — На секунду она замолчала, потом выпалила:

— Вес хочет, чтобы вы остались.

Райс настороженно взглянул на женщину.

— Зачем?

— Похоже, вы ему понравились.

— Это невозможно.

— Кроме того, он знает, что я люблю вас.

Сквозь сжатые губы Райс цедил:

— Вы не можете…

— Я могу и люблю вас.

Она отвечала так уверенно и решительно, что Реддинг заколебался.

— Но… Вес не может… одобрить…

— Именно он заставил меня поторопиться, пока вы не уехали…

Сюзанна прибегла к небольшой лжи. Она была уверена, что брат поступил бы именно так, не будь он чрезмерно поглощен Эрин. Теперь они с Весом поднялись на новую, более высокую ступень взаимопонимания.

Райс неожиданно возразил:

— Но ведь он не знает…

— Я думаю, он знает все, — не давала ему договорить Сюзанна. Это было похоже на правду. В глазах Веса она уже давно не замечала осуждения.

— Сюзанна, помилосердствуйте, я не тот, кто вам нужен. Неужели вы этого не видите? Я никогда не задерживался на одном месте…

— Просто вам негде было… У вас не было даже настоящего дома.

Настоящий дом. Даже звучит странно. Непривычно. Но чертовски привлекательно. Как пение сирен. Но возможно ли это? Может быть. Прошедший день принес ему неизведанные ранее чувства. Сегодня Райс Реддинг впервые испытал чувство единения, своей причастности к общему, мужскому делу. К нему отнеслись с уважением, и все арендаторы, включая Веса, были готовы ради него расстаться с жизнью. Прежде ни один человек не выразил желания хоть на мизинец пожертвовать чем-нибудь ради него, и эта всеобщая готовность самопожертвования привела Райса в состояние высшего блаженства, которое он с трудом пытался скрыть. Но это прекрасное чувство не может длиться вечно. Очень скоро люди раскусят его. Боязнь оказаться голым королем и заставила его принять решения расстаться с Техасом.

Но сейчас он раздумывал. Сюзанна, например, знала о нем все, и это не мешало ей продолжать беспокоиться о нем, желать его. Вес тоже знал или по крайней мере подозревал многое и тем не менее не хотел, чтобы он уехал. А остальные? У них своих проблем выше головы. Каждому найдется, что изменить в самом себе. У Райса все горело внутри.

Раздумья его были прерваны Сюзанной.

— Я люблю вас и хочу только одного — знать, что вы меня любите тоже. Произнесите три слова — и вы свободны.

Любовь. Слово еще более пронзительное, чем дом. Внутри затеплился огонь страсти, всемогущей и всепожирающей. Он хотел ее. Всю ее сразу: ее взгляд, ее тело, крепко прижимающееся к нему, прикосновение ее руки, вызывающее в нем дрожь вожделения.

Он не раз сражался против Сюзанны и своей чувственности, слишком хорошо понимая, что это потерянное время и напрасно потраченные усилия.

— Я не смогу… Я ничего не знаю о любви…

Сюзанна недоверчиво покачала головой, но взгляд ее потеплел.

— Райс, за последние несколько недель вы подарили мне море любви, даже не зная об этом. Я купалась в ней. Теперь я хочу услышать об этом.

Слова застряли у него в глотке. Обязательства. Обещания. Он никогда никому ничего не обещал. По крайней мере до тех пор, пока не встретил Сюзанну Фэллон. Кажется, он дал ей уже несколько обещаний и все выполнил.

Сейчас, глядя в ее преданные глаза, излучающие любовь, он понял, что не имеет права упустить шанс, дарованный ему Богом и этой женщиной.

Райс подумал о том, что вынудило его приехать в это забытое Господом место. Толчком всему послужило единственное доброе дело, совершенное им бескорыстно ради Лорэн Брэдли и Адриана Кэбота. Он часто сожалел о содеянном, особенно в первые недели. Теперь он полагал, что добрые дела, творимые человеком, изначально содержат в себе зерно вознаграждения. Очевидно, есть своеобразная корысть в совершении добрых дел.

Райс нагнулся, потерся своей щетинистой щекой о ее бархатистую щеку и шепнул Сюзанне в самое ушко:

— Я тебя люблю.

— Я люблю тебя, — повторил он решительно и твердо, обхватил ее за талию и прижал к себе.

— Я люблю тебя, — кричал Райс как безумец, и ястреб, скрывавшийся в ветвях развесистого дуба, снялся и полетел, шелестя в темноте крыльями. Хищник остался недоволен тем, что его спугнули и согнали с насиженного места, и выражал свое недовольство сварливым, скрипучим криком. Ночной ястреб покидал старое ранчо.

Шепот под деревом стих, сменившись напряженным, наэлектризованным любовью молчанием.