"Ренегат" - читать интересную книгу автора (Поттер Патриция)

ГЛАВА 12

Райс долго ворочался на низкой кровати, стараясь найти удобное положение. После полуторамесячных ночевок на голой земле тонкий, выношенный, бугристый матрас и тот казался слишком мягким. Реддинг привык засыпать под возню божьих тварей, копошащихся рядом с ним в траве. Сопенье, храп и тяжелое дыхание дюжих молодцов, расположившихся на соседних койках, мешали ему заснуть.

Помещение было занято едва ли на четверть. Райс насчитал десять мужчин. Шестеро из них были мексиканцами. Они недоверчиво косились на него, и Райс не стал набиваться к ним в друзья. Четверо других были очень молоды, не старше восемнадцати. Похоже, здесь собрались те, кто по возрасту или здоровью не мог быть в строю.

Таким же юным был и Джайм, управляющий. На первый взгляд, он был слишком молод для такой ответственной работы. Очевидно, после трагической кончины старого управляющего Джайм был наиболее подходящей кандидатурой. В общем, Райс нашел всех этих людей жалкими, нелепыми, не идущими ни в какое сравнение с тем, что он слышал о братьях Мартинах.

Реддинг убеждал себя, что это его не касается. Он выполнил свои обязательства и вне зависимости от угроз Веса задержится здесь настолько, сколько будет нужно, чтобы получить деньги через банк.

Реддинг принял это решение в день приезда на Край Света, наблюдая за Сюзанной. Когда женщина вошла в дом, глаза ее были полны слез. Он не мог не заметить также, что известие о кончине Марка Фэллона глубоко потрясла всех домочадцев. Судя по всему, Марка любили. Очевидно, он был хорошим человеком. Полная противоположность ему, Реддингу, который избегал общения с такими образцовыми, положительными людьми.

Ну и ладно. Пусть Сюзанна хранит свои чертовы воспоминания и живет среди теней. У него ни малейшего желания меняться. Реддинг был вполне доволен собой и не собирался ничего менять ни в себе, ни в своей жизни в угоду кому бы то ни было.

Однако он решил разыграть комедию и прикинуться слабаком, неженкой. Конечно, ему не удастся облапошить Веса или Сюзанну, но Райс решил, что был смысл не раскрывать своих способностей широкому кругу зрителей. Время еще не пришло. Жизненный опыт подсказывал ему, что чужие заблуждения часто играют тебе на руку.

Особенно громкий храп исторгал сосед по спальне, обосновавшийся за две койки от Райса. Черт возьми! Уже много лет он не спал в компании с мужчинами. Обеспеченность дает много преимуществ, которые человек, к несчастью, не ценит должным образом.

Реддингу пришли в голову мрачные мысли о Весе. Карр точно знал, что он делает. Он думает, что Райс у него в кулаке. Он думает, что может удержать Райса на расстоянии от Сюзанны. На самом деле единственной причиной, по которой Реддинг избегал женщины, было соблюдение его собственной безопасности. Не ее. Не Веса. И он, Реддинг, остался только потому, что Край Света был хорошим местом, чтобы переждать беспорядки, царящие в стране и попытаться поправить свои финансовые дела.

Райс встал и прошел к двери. Осторожно открыл ее. Легкий ветерок нес прохладу с реки. Небо было чистым. Райс направился к загону. Прислонившись к стволу, нес службу сторож с винтовкой в руке. Райс кивнул ему и прошел мимо.

— Сеньор, не ходите далеко. Один из моих сыновей спустился вниз, а сейчас он… как сказать… нервный.

— Вы ожидаете какой-нибудь напасти?

— Не знаю, поняли ли презренные собаки, что сеньора вернулась. Я боюсь за нее.

Мексиканец оглядел Райса с головы до ног и остался доволен или разочарован.

— Опасно бродить здесь без винтовки.

Райс пожал плечами.

— С винтовкой, может быть, еще опаснее.

— Сеньор не владеет оружием?

Райс уклонился от прямого ответа.

— Нам в Англии не нужны винтовки.

— Тогда вы должны быть очень осторожны. Вы друг сеньоры, и будете заманчивой мишенью для ее недругов, как и все мы.

— Почему же вы тогда остаетесь здесь?

— Мой отец сражался вместе с дедом сеньора Марка при Сан-Хусинто. Он спас жизнь моему отцу. С тех пор мы неразлучны с семьей Фэллонов, их судьба — наша судьба.

— Даже если вас ждет смерть?

— Да, сеньор. Разве в вашей стране не ценят преданность?

Реддинг хотел было ответить, что преданность — удел дураков. Но слова, очевидно, не произведут никакого впечатления на собеседника. Зачем он, к черту, ввязался в эту беседу?

— Вы надолго к нам, сеньор?

— Нет, — отрубил Реддинг.

— Но вы проделали весь этот путь… — в тоне мексиканца звучал настойчивый вопрос.

— У меня была сделка с миссис Фэллон. Ей нужно было помочь в пути. Я здоровый, сильный мужчина…

— Вы проделали долгий путь, сеньор. Время сейчас очень опасное.

— Я давно научился избегать опасностей.

— И вы избежите их сейчас?

— Да.

Глаза мексиканца разочарованно потухли, он повернулся к Реддингу спиной, выражая презрение.

— Да, сеньор, — пробурчал он на прощанье. — Мой сын постреливает в сумерки по кустам. Мне было бы неприятно, если бы он оказался виновным в вашей смерти.

— Я вполне разделяю это чувство, — ответил Реддинг учтиво, почти чопорно.

Реддинг внутренне самодовольно ухмыльнулся, заметив в глазах мексиканца выражение презрительного негодования. Он поздравил самого себя. Наконец-то он вновь стал тем, кем хотел стать. Райс потер от удовольствия руки.

— С вашего позволения, я вернусь в дом.

Райс наслаждался отвращением, которое ему удалось вызвать у Мигеля, хотя и сам толком не знал, зачем разыгрывать весь этот спектакль.

Бог свидетель, ему и раньше приходилось строить из себя дурака. И не один раз. И он никогда не оставался в накладе.

Интересно, к чему приведет сегодняшний розыгрыш?

* * *

Вес и Сюзанна дождались возвращения Джайма. Он приехал поздно вечером. На юном лице лежала печать ответственности и усталости. Он радостно приветствовал Сюзанну и Веса, но поник, узнав о кончине Марка. Возраст позволял Джайму расплакаться, но уже через небольшой промежуток времени он был весь погружен в рассказы о «делах», так он называл неприятности, которые у них случались все чаще.

Он только что загнал в корраль небольшой табун лошадей. Теперь вместо того, чтобы позволять лошадям и коровам мирно пастись на пастбищах, как было принято раньше, каждое утро пастухи выгоняли животных в луга, следили за ними целый день, а вечером загоняли обратно. Это было очень утомительным занятием, требующим много сил, времени и людей. В результате небольшое стадо коров ослабело от частых перемещений, и только лошади из табунов Края Света были в форме. Они числились среди лучших местных пород. Эти лошади появились в результанте длительного скрещивания выносливых, неприхотливых местных лошадей с особями, полученными при тщательном отборе потомков первых лошадей, завезенных испанцами в Новый Свет, и чистокровных восточных скакунов.

В то время как отец Веса сосредоточился на разведении крупного рогатого скота, семья Фэллонов занялась разведением лошадей, что оказалось значительно более выгодным делом. Техасцы любили хороших лошадей. До войны любимым развлечением местных жителей были конные бега. Во время войны лошади пользовались устойчивым спросом, но по другой, утилитарно-кровавой причине. И до и после войны в Крае Света можно было приобрести животных для любых целей.

Как ни странно, спрос на рогатый скот не был таким стабильным. Расцвет скотоводства, которым грезили Вес и его отец, не вполне реализовывался на практике, и обыватели в большинстве своем довольствовались тем, что в изобилии паслось вокруг них. Вес предчувствовал, что вот-вот наступит его время. Война закончилась, племенной скот должен быть в цене в силу необходимости улучшать поголовье. Скоро линии железных дорог начнут опоясывать дикие прерии Запада, что неизбежно приведет к увеличению миграции. Юг Америки был совершенно истощен войной. Солдаты Севера будут непременно искать нечто лучшее, чем работа на заводах и фабриках. Еще во время войны Вес заметил неутоленную жажду работы в глазах своих соратников, тоскующих по сельскому труду. Запад может стать землей обетованной и для северян, и для южан, которые захотят начать новую жизнь.

Отец Веса был провидцем. Он на десятилетия опередил свое время. Скоро его мечты начнут воплощаться в жизнь. Но не Вес будет их осуществлять. Другие. Джайм и Мигель совершенно ясно дали ему это понять. Заботы об улучшении свойств племенного скота истощили сердце Фрэнка Карра. Небольшое состояние, которое ему удалось накопить, и деньги, которые удалось занять, пропали после смерти отца. Остались одни долги. Вес даже не представлял себе, как с ними расплатиться. Полковник был уверен, что он не в силах вновь начинать восхождение, у него не было ни сил, ни — главное — желания воспрянуть духом и подняться материально. Для чего? Во имя чего? У него никогда не будет семьи. Не может же одноногий инвалид позволить себе жениться на Эрин. Он не в силах испытывать сильные чувства. Даже ненависть. Даже к Мартинам. Годы войны иссушили его, выжали из него все соки. То, что он пытался шантажировать Реддинга, кем бы ни был этот проходимец — англичанином, валлийцем, черт знает кем, — свидетельствовало о его Веса Карра, душевной беспомощности.

Сюзанна поднялась к себе только после того, как, закончив отчет, Джайм отправился в свою комнату. Днем, когда Вес как бы в наказание отправил Райса спать в дом для работников, она не вмешалась, хотя мотивы поведения брата были ей не вполне ясны. У него не было права поступать так, и он, безусловно, знал об этом. Это был ее дом. А Вес явно нарывался на скандал. Но просчитался.

После того как Сюзанна покинула нижний холл, Вес некоторое время сидел молча, размышляя о жизни, оплакивая свое будущее, которое казалось пустым и беспросветным. Потом он встал и отыскал запасы напитков, оставленные еще Марком. Выбрав себе бутылочку, полковник плюхнулся в широкое, мягкое, удобное кресло, костыли упали на пол, но он не стал их подбирать. Вес сделал глоток, потом еще один. Почувствовав подергивание нерва в давно отрезанной ноге, полковник нехорошо выругался. Проклятие! Почему же эта боль не проходит? Может быть? Он скользнул взглядом вниз, но чуда не произошло. Ноги не было. Жалкий обрубок ноги был запакован в штанину. Зачем ему длить эту муку?

Вес сделал длинный глоток из бутылки.

* * *

Утром Сюзанна обнаружила брата в кресле. Наверное его уже видела Ханна. Женщина подумала так, потому что по дому разносился дразнящий аромат кофе. Радость по поводу предстоящего удовольствия была омрачена неприглядным видом Веса. Сюзанна знала, что Вес тайком попивает в дороге, но она никогда не видела брата в таком безобразном виде: с отвисшей челюстью, с кислым запахом спиртного, вырывающимся вместе с дыханием. Рядом с креслом валялась пустая бутылка виски.

Сюзанна подошла и легонько потрепала полковника по плечу.

— Вес.

Он с трудом очнулся. Разлепив один глаз. Вес сквозь щелку оглядел Сюзанну, пока не открылся второй. Когда его сознания достиг солнечный свет и все происходящее, Карр застонал от стыда.

— Который час? — промямлил он.

— Ты знаешь, уже завтрак. У нас кофе. Настоящий кофе. Бекон.

Вес закрыл глаза и зарычал.

— Вес, — мягко попросила его Сюзанна. — Не пей. Не делай этого. Ты слишком нужен мне.

— Забудь об этом, Сью. Я не нуждаюсь во лжи. Черт возьми! Не надо меня поддерживать враньем. И ты, и я знаем, что я ни на что не гожусь. Ты прекрасно поняла это, когда на нас напали паршивые ворюги.

— Я знаю, что ты можешь вес, если захочешь и постараешься. Ты преодолел полстраны.

— Все благодаря проклятому бритту, — горько заметил Вес.

— Поэтому ты отослал его спать с рабочими?

— А ты хочешь, чтобы он спал где-нибудь в другом месте?

Вопрос Веса был непривычно груб.

— Ты только что сказал, что мы обязаны ему…

— Это не совсем то, что я сказал, — отрекся Вес. — Ты можешь быть уверена, что у него были личные мотивы, чтобы совершить эту поездку.

— Но не для того, чтобы остаться здесь.

Вес отреагировал не сразу. Выглядел он побитым.

— Я не уверен в этом, Сью. Держись от него подальше. Я встречал мужчин, как Реддинг. У них нет совести. Нет души. Возможно, нас устраивает бездушная, но деятельная часть Реддинга. Но не надейся найти в нем что-нибудь больше.

Вес коснулся рукой щетины на подбородке и почувствовал исторгаемое им самим зловоние. И усомнился в том, что он лучше Реддинга.

— Пойду приведу себя в порядок, — Вес попытался улыбнуться. — Как хорошо пахнет кофе.

Полковник нагнулся, нащупал костыли и медленно поднялся. Боже! Его мутило. Голова гудела. Во рту было ощущение, будто туда натолкали хлопка.

— Вес?

Он услышал мягкий голос сестры и обернулся.

— Я так рада, что ты здесь, со мной.

Слова Сюзанны обессиливали его, лишали воинственности и решительности. Он едва нашел в себе силы кивнуть и заковылял из комнаты.

* * *

До завтрака оставалось время. Достаточно для того, чтобы выйти из дома и увидеться с ним. С Райсом Реддингом. Было удивительно проснуться утром в своей собственной постели, а рядом — никого. Оказалось, что она привыкла, просыпаясь, видеть, как Реддинг пакует их немудреные пожитки, седлает лошадей, ей нравилось наблюдать за движениями его сильного, гибкого, хорошо развитого тела. Сюзанна находила удовольствие в разглядывании его лица. Ей никогда не надоедало любоваться им и гадать, какие тайны таят его темные глаза. Даже здесь, в доме покойного Марка, он затмевал ей все, кроме чувства вины перед мужем.

Сюзанна вышла на крыльцо и посмотрела в направлении дома для работников. Мужчины были уже в седлах, готовые гнать табун на пастбище. Женщина пригляделась, но Райса между ними не обнаружила. Там распоряжался Джайм. Понаблюдав за ним, Сюзанна оценила, как возмужал и окреп он за последние несколько месяцев.

Где же Райс Реддинг? Его жеребца в загоне не было. Неужели он все-таки бросил их? Может быть, он воспринял вчерашнее приказание Веса поместить его вместе с работниками как оскорбление? Сюзанна вполне допускала это. Ее так и подмывало оседлать лошадь и броситься разыскивать Райса. Но она не могла. Не могла, пока Вес находился в таком мрачном расположении духа, как сейчас. Так же сильно, как она стремится к Райсу, она должна поддержать брата, вернуть ему силы, веру в себя и мужество, каким он обладал раньше. Она никогда не сможет достичь желаемого, если не выкажет ему пренебрежение или открыто будет навязывать ему свою волю. Итак, она вошла в дом, направилась в кухню и поинтересовалась у Ханны, не надо ли чем-нибудь помочь.

К завтраку Сюзанна пригласила Мигеля. Им надо было как следует разобраться в ситуации. Мигель ухаживал за стадом, принадлежащим Весу, которое ему удалось уберечь. Фрэнк Карр умер во время войны. После кончины отца Сюзанна отправила Мигеля и его сыновей присматривать за ранчо, вести хозяйство, ухаживать за скотом. Семья Мигеля жила в ее родном доме до налета. Сейчас его оставшиеся в живых сыновья поступили в распоряжение Джайма, а сам Мигель помогал молодому управляющему.

В процессе беседы женщина не удержалась и задала вопрос, который вертелся у нее на языке.

— Вы не видели сеньора Реддинга?

— Видел, сеньора. Сегодня утром он отправился на верховую прогулку. Ночью мне удалось отговорить его, но утром…

Мигель сделал рукой жест, выражавший безнадежное отчаяние. Сюзанна прекрасно поняла его смысл. Она знала, как трудно бывало отговорить Райса от совершения того, что он задумал. Мигель продолжал с серьезной убежденностью:

— Я думаю, следует научить сеньора Реддинга стрелять.

Сюзанна и Вес переглянулись, стараясь стереть догадку с лица. Если Райс Реддинг вошел в роль, у него должна быть причина для этого. Сюзанна и Вес могли только догадываться о тайных мотивах такого поведения. С губ Веса уже была готова сорваться обличительная речь, но Сюзанна взглядом охладила его пыл. В конце концов Вес промямлил что-то вроде «мы позаботимся о нем» и хмуро умолк.

— Он прекрасный наездник, — как ни в чем не бывало, продолжал Мигель, — но не берет с собой винтовку. Он просто не отдает себе отчета в том, какой опасности подвергает свою жизнь. Он просто… — Мигель запнулся, раздумывая, не оскорбит ли он гостя финалом предложения, — новичок в наших краях.

То впечатление, которое Райс произвел на Мигеля, привело Сюзанну в состояние шока. Реддинг оказался даже более одаренным лицедеем, чем она предполагала. Но почему он пустился в эти игры? Женщина припомнила то, что он сказал ей ночью несколько недель назад. Это то, чем я занимаюсь в жизни. И я думаю, вы не захотите сыграть со мной. Какую игру он затеял сейчас?

— Я не буду слишком надоедать ему заботой, — сухо сообщил Вес.

— Как скажете, — обескуражено согласился Мигель. — Он ваш друг.

— Едва ли, — нечетко промямлил Вес, и Сюзанна надеялась, что была единственным человеком, кто расслышал и понял.

— Не знаете ли вы, куда он направился? — поинтересовалась Сюзанна, стойко выдержав мрачный взгляд Веса.

— Вдоль реки. Он поскакал в направлении вашего ранчо.

— Я обязательно предложу ему поупражняться в стрельбе, — торжественно пообещала Сюзанна.

— Спасибо. Хотелось бы избежать крови.

— Можем ли мы положить конец кровопролитию и разбою? — над этим Сюзанна размышляла постоянно.

— Я не знаю, — задумчиво ответил мексиканец. — Может быть, сейчас, когда вы вернулись, все и уладится, — его сорвался. — Вот если бы сеньор Марк…

— Я знаю, Мигель, — мягко остановила его Сюзанна. — Он бы способствовал воцарению всеобщего согласия, я не уверена, что хоть кто-нибудь прислушается ко мне или Весу. Вероятно, нет, если страсти в округе так накалены.

— Сеньора, так много народу погибло! Многие семьи потеряли мужчин и попали в зависимость к Мартинам, продавшись им. С теми, кто ведет себя независимо, как мы, безжалостно расправляются: угоняют скот и лошадей, разворовывают всякую живность. Многие семьи были вынуждены занимать крупные суммы денег, чтобы выжить во время войны без мужчин, ушедших на фронт, они не могли собрать урожай, а сейчас не могут расплатиться с долгами. Мартины скупают долговые расписки, — Мигель тоскливо качал головой.

Заем. Сюзанна знала, что Марк брал заем, чтобы купить чистокровных скакунов. Она знала и то, что через пару лет они могли бы продать несколько породистых экземпляров и расплатиться с долгами, но сейчас каждая особь была на учете и необходима для селекционной работы. Если некоторых уже не украли…

— Мигель, сколько лошадей мы потеряли?

— Уже десять. Поэтому Джайм распорядился каждый вечер загонять табуны в коррали.

Сюзанна задумалась над материальным положением семьи. Каждый доллар должен быть на учете. Деньги понадобятся и Весу, чтобы начать восстанавливать ранчо и продолжать разведение скота. Нельзя больше допускать краж или какого-то другого вредительства.

Сюзанна закончила завтракать.

— Пойду поищу сеньора Реддинга.

— Только не одна, — наставлял ее Вес. Женщина спокойно растолковала брату:

— Четыре года я ездила одна, без сопровождающих. Кроме того, я возьму винтовку Я обещаю тебе быть осторожной. А кстати, не хочешь ли осмотреть библиотеку?

Вес замер в нерешительности. Он был обласкан ее мягким голосом и почтительным обхождением.

— Я… право… не знаю…

В их беседу вмешался Мигель.

— Беда всегда приходит ночью, сеньор.

Вес еще раз пристально посмотрел на сестру.

— Ты обещаешь мне быть осторожной?

— Я не буду выезжать за пределы наших земель.

— Если ты не вернешься через несколько часов…

— Ты отправишься разыскивать меня, — договорила за него Сюзанна и, не давая брату опомниться, быстро пошла в свою комнату переодеваться. Мысли путались у нее в голове. Она всегда приходила в смятение не только в присутствии Реддинга, но и когда начинала думать о нем.

У себя в спальне Сюзанна облачилась в старую амазонку, лиловый цвет которой подчеркивал удивительно глубокий цвет ее глаз.

Последние месяцы Реддинг постоянно видел ее то в мужском костюме, то в помятом и потертом платье. Сюзанна с удовольствием причесалась. Вечером она вымыла волосы, а сейчас аккуратно уложила их и украсила сзади бантом. Сюзанна взглянула на себя в зеркало и осталась довольна собой. Она похудела за время путешествия, но больше не выглядела оборванкой.

Сюзанна медленно обвела взглядом спальню. Всего одну ночь провела она здесь вместе с Марком. Четыре года назад. Дух его, несомненно, обитал здесь. Она чувствовала это так же ясно, как вчера внизу, в гостиной, где она провела много времени в кругу семьи Фэллонов.

— Я сама потеряла тебя, Марк, — взволнованно шептала Сюзанна. Она остро ощущала потерю друга, но не мужа.

Женщина вышла из дому, отыскала в загоне кобылку, на которой привыкла совершать объезды ранчо. Свою дорогую Фэнси. Лошадь благодарно заржала, когда Сюзанна ласково потрепала ее за холку. Кобылка была маленькой, но очень резвой. Гнедая, цвета полночи, повадками она напоминала хорошо воспитанную леди. Кобылка была подарком Марка. У нее был необыкновенно легкий шаг, благодаря которому любая, даже самая продолжительная скачка превращалась в удовольствие. Сюзанна сама снарядила кобылку для конной прогулки, потом принесла деревянную подставку, чтобы удобнее было сесть в дамское седло. Женщина не хотела никого беспокоить. Рабочих рук было мало, работы много. Мужчин на ранчо — раз, два и обчелся. Кроме того, она привыкла все делать сама. И она не хотела вызывать ненужное любопытство. Она хотела встретиться с Райсом Реддингом, быть уверенной, что он все еще здесь знать, что он…

Она не знала точно, что. Но твердо знала, что хочет быть с ним. Ей необходимо было чувство безопасности, которое возникало только в присутствии этого странного человека.

* * *

Сюзанна пустила лошадь вдоль реки по хорошо наезженной тропинке, соединяющей ранчо Карров и Фэллонов. Семьи были тесно связаны друг с другом. Добрососедские отношения сложились еще при жизни отцов.

Сюзанна не знала, каким путем и когда будет возвращаться Райс и вернется ли он вообще. Она знала о нем ничтожно мало. О Марке она знала все, и могла предсказать любой его поступок и даже мысль. Она знала, что Марк всегда ведет себя правильно, порядочно.

Может быть, поэтому ее так очаровал Райс. Он был полной противоположностью Марку. Непредсказуем, как летняя гроза.

Добравшись до холма, на котором раньше возвышался дом Карров, Сюзанна разглядела жеребца. Его жеребца.

Он приветливо заржал, почуяв кобылку Сюзанны. Прежде чем ответить, воспитанная Фэнси повернула голову, как бы спрашивая позволения у Сюзанны. Женщина с неудовольствием подумала, что кобылка-то ничуть не лучше хозяйки: воспитание не мешает ей соблазниться первым встречным самцом.

Сюзанна пришпорила лошадь. Сердце ее билось в такт участившемуся биению сердца Фэнси.

Наконец Сюзанна заметила Райса. Он стоял на коленях в траве. Женщина спешилась (это было значительно легче, чем усаживаться в боковое седло) и направилась к Реддингу, ведя под уздцы свою кобылку. Фэнси тихонечко ржала.

Райс с помощью длинной палки выискивал что-то в траве. Увидев Сюзанну, он застыл как бы в изумлении. Сюзанна знала, что изумление — элемент игры, ей казалось, что на самом деле он поджидал ее здесь. У Райса была чрезвычайно развита интуиция, и застать его врасплох было практически невозможно. При ее приближении он распрямился и встал в полный рост. Как обычно Сюзанна отметила про себя, что он высок и привлекателен. Винтовка, непременный спутник Райса во время их продолжительного путешествия, исчезла. Без нее он выглядел незащищенным и беспомощным, как младенец.

— Миссис Фэллон, — с обычной ухмылкой обратился он к Сюзанне.

— Майор Реддинг, — парировала она. Реддинг миролюбиво улыбнулся.

— Ну, что, тогда просто Сюзанна.

— Мне тоже больше нравится просто Райс.

— Что вы делаете здесь одна? — полюбопытствовал он, как бы не обратив внимания на ее иронию.

— По-моему, я здесь не одна, — в голосе Сюзанны послышалось недовольство.

— Ах да, вы здесь со мной. Что же вы делаете здесь со мной?

— Я стараюсь убедить вас, что нужно научиться стрелять, — отвечала Сюзанна, дьявольски постреливая глазами. — Мигель беспокоится за вашу жизнь.

— Это хорошо.

— Что значит это представление?

— Никогда не позволяйте своему противнику узнать, в чем ваша сила.

— Или слабость?

— Слабость — особенно.

— А у вас есть какие-нибудь слабости?

Лишь на мгновение глаза его потеплели, затем сделались холодными и колючими как всегда.

— Конечно, нет, миссис Фэллон.

— У нас в доме вы можете доверять всем, — укоризненно сообщила Сюзанна. — Мы годы прожили бок о бок.

— Я не доверяю никому, — резко ответил Райс. С последними словами исчезли остатки любезности.

— Никому?

— Никому.

— Вы должны чувствовать себя очень одиноким.

Реддинг неопределенно покачал головой.

— Зато живым.

Сюзанна сделала еще одну попытку.

— Вы не доверяете даже мне и Весу?

— Вам и Весу я особенно не доверяю.

— Почему?

Райс оценивающе зацокал языком.

— Миссис Сюзанна, я никогда не доверяю хорошеньким женщинам и порядочным мужчинам. Из всего, что мне стало известно о вашем покойном супруге, я сделал вывод, что, будь он жив, я бы его возненавидел.

— А вы бы ему понравились.

Ее утверждение заставило Райса якобы в недоумении изогнуть бровь.

— В людях он ценил мастерство. Хорошую работу.

— Он был образцовый мужчина, — в устах Реддинга это отнюдь не звучало похвалой.

— Нет, — вздохнув, медленно подыскивала слова Сюзанна. — Он не был совершенством. Он был милым, терпимым. Но он бывал и безрассудным, у него был взрывной характер.

— И вы любили его? — Райс попытался при помощи иронии выставить на посмешище ее и Марка, но у него это получилось плохо. Печальный смысл и насмешливая форма вопроса противоречили друг другу. Он понадеялся, что Сюзанна не распознает гадкой иронии.

Женщина подняла глаза на Реддинга. В них отражалось глубокое страдание. Внутри у Райса все переворачивалось от жалости. Та часть его души, которая оказалась способной к состраданию, скорбела из-за того, что он обидел женщину. Холодная, аналитическая, бесстрастная часть вкушала удовольствие, что удалось внести разлад в чужую душу. Реддинг придушил в себе участие, вернее, он надеялся, что ему удалось справиться с размягшей половиной своей души. Он ждал ответа.

— Марк был моим лучшим другом, — просто ответила Сюзанна.

Ее незатейливый ответ больно ранил Реддинга. Для него эти простые слова звучали как речь на чужом языке. У него никогда не было друзей. Он никогда никому не доверял. Однажды, несколько месяцев назад, он протянул руку помощи Лорен Брэдли, и Господь знает, во что это ему обошлось — материально и физически. Черт побери! Даже эмоционально. Хотя ему не нравилось признаваться, что он обладает хоть какими-то чувствами.

— Мне не кажется, что вы ответили на мой вопрос.

Райс презирал себя за то, что стремился выдавить из женщины ответ, который может обескуражить его самого. Но он не мог удержаться.

Взгляд ее сделался почти трагическим, когда она искала в его лице намек на расположение, на чувство. Он сделал шаг назад. В их странных отношениях это было больше, чем движение. И Сюзанна болезненно отметила это.

— Почему вы вернулись сюда? — спросила она, стараясь держаться равнодушной, безучастной к любым проявлениям его чувств.

Реддинг пожал плечами.

— Право, не знаю. Просто так. Осматриваюсь. Для человека, который в равной степени не знаком с этими краями, оно ничуть не хуже и не лучше любого другого.

Райс ни словом не обмолвился о кусочке шпоры, который он только что нашел и тщательно спрятал.

— Вы могли поехать с Джаймом.

— Я не пастух, — отрубил Реддинг, — и не собираюсь им становиться.

— А что вы собираетесь делать?

— Спросите своего братца.

— Причем здесь Вес?

— Он у вас немного шантажист.

— Не думаю, чтобы вас что-нибудь могло остановить… Если вы хотите уехать…

Проклятие! Она слишком быстро все схватывает. К своему изумлению, он согласился с Сюзанной.

— Конечно, меня не удержишь. Но сперва мне нужно сделать несколько дел. Завтра я собираюсь отправиться в Остин.

— Это долгий путь.

Бровь его изогнулась, и Сюзанна поняла, что сказала глупость. Разве это могло остановить Реддинга?

— Пойдемте со мной, — неожиданно предложила женщина.

— Куда?

— Это мое любимое место, — в ее голосе звучала и просьба, и надежда.

Сюзанна протянула руку Реддингу, а он опомнился, когда в ответ уже протянул свою. Райс также обнаружил, что настроение его чудесным образом изменилось: он повеселел. Сюзанна привела Райса на вершину холма, потом они немного спустились вниз. Здесь раскинул ветви старый, могучий дуб. На концах его ветвей зеленели молоденькие, нежные побеги, напоминая о весне, о грядущем великолепии, будя надежды. Сюзанна подвела Райса к стволу дерева и указала вниз. Там разноцветными лоскутами причудливой формы раскинулся ковер из диких цветов. Солнечны лучи играли золотыми и желтыми оттенками. Еще ниже расстилалась бесконечная равнина, уходящая к горизонту и дальше — в бесконечность.

— Раньше там паслись наши стада, — рассказывала Сюзанна. — Это место всегда казалось мне мирным и безопасным, хотя сюда совершали набеги индейцы.

На Райса снизошел покой, невыразимое чувство родственности этому месту и самой природе, которое убаюкивало его. Он никогда не испытывал кровной связи ни с кем и ни с чем. Он ощущал себя листом, оторвавшимся от ветки и летящим по ветру. Ему не за что было уцепиться в этой жизни. Однажды Реддинг попытался бросить якорь и вести оседлую жизнь положительного человека, но из этого ничего не вышло. Ему было непривычно, неловко, неудобно, он вернулся к прежнему бродяжничеству.

Другое дело Сюзанна. Ей было хорошо везде. Она везде чувствовала себя уютно, почти как дома. Несчастье шло за ней по пятам, но она продолжала излучать свет и добро, которые привлекали к ней людей. Райс удивлялся ее магическому влиянию на Веса. Благодаря ей полковник преобразился. Реддинг наблюдал за женщиной в их многотрудном путешествии — никаких жалоб, никаких просьб, она терпеливо преодолевала расстояния, которых бы не выдержали большинство мужчин. Райса возбуждала и притягивала ее загадочность. Сюзанна перевернула его представление о женщинах. Она поставила его в тупик.

И даже более того.

Он все еще сжимал ее руку. Ее пальцы нежно обвились вокруг его, по жилам струился огонь.

Сегодня Сюзанна выглядела чертовски привлекательно. Ей был к лицу костюм для верховой езды. Волосы были перехвачены сзади лептой. Она казалась задумчивой нежной амазонкой. И печальной. Очи её были опущены долу. Райс подумал, что женщина до сих пор находится во власти воспоминаний о семье. О покойном супруге.

Реддинг тяжело вздохнул. Только жесткая дисциплина, которой он укрощал себя последние две недели, позволили ему держаться в стороне от Сюзанны. Чтобы не сломаться, Райс убеждал себя, что он делает это во имя своего блага, а вовсе не для женщины.

Но сейчас запреты, наложенные на мужскую природу, теряли всякую силу. Он желал ее. Он не хотел, чтобы она думала о другом, даже о покойном муже.

Райс был готов подчиниться непобедимому зову плоти. Нутро его горело пламенем, в паху клокотал вулкан, готовый исторгнуть бесценную жидкость. Райс терял самообладание. Он уже не мог заставить возбужденный орган успокоиться.

Реддинг и раньше испытывал страсть, но такого яростного вожделения, с которым невозможно было совладать, никогда. Он был одержим желанием раствориться в женщине, утопить себя в ней. В своем высшем проявлении это было могущественное, невыразимое желание объединения, слияния, не имеющее ничего общего с удовлетворением элементарной сексуальной потребности.

Реддинг прижал Сюзанну к себе и мгновенно ощутил ответные волны желания. Райс медленно погружался и был готов утонуть в ее бездонных, страстных, лиловых очах, сияние которых странным образом одухотворяло их слияние.

Сюзанна приподнялась на цыпочки. Их губы встретились, и она одарила его таким чистым, целомудренным, но полным любви поцелуем, который смел все преграды между ними, тщательно возведенные Реддингом. Он знал, что теперь его никто и ничто не остановит.

Сейчас он возьмет все, что ему полагается. На последствия — плевать.