"Молния" - читать интересную книгу автора (Поттер Патриция)

ГЛАВА 10

Лорен стояла на палубе «Призрака», медленно отходившего от причала. Во внутренних помещениях корабля все еще горели огни, горели и масляные лампы на палубе, но она знала, что скоро они будут погашены и «Призрак» будет соответствовать своему названию.

Она чувствовала плохо скрываемое волнение суетившейся вокруг команды и это волнение передалось ей. Теперь она отчасти понимала то, о чем говорил Адриан. Каждый нерв ее тела трепетал от страха и возбуждения, все чувства ее были обострены.

Лорен взглянула на небо, где среди множества звезд сейчас еще оставался тоненький серп полумесяца. Рваные клочья похожих на кружево облаков лениво двигались по небу.

Она прислушивалась к шуму машин, гудевших у нее под ногами, к плеску волн, рассекаемых носом корабля, и следила за другими группами огней, двигавшихся в море вместе с ними. Она насчитала шестнадцать таких групп, а еще больше таких же маленьких созвездий все еще оставались в гавани. Многие из них тоже скоро выйдут в море.

Она знала, что никогда не забудет этого зрелища, не забудет эти силуэты, двигающиеся в скорбном молчании, словно армия призраков.

Она знала, что скоро корабли разойдутся подальше друг от друга, потому что их капитаны выберут свои курсы. В случае, если патрульному судну янки повезет, оно встретит только один корабль. Это та же игра, что у зайцев с гончими, где зайцам нет смысла сбиваться в стаи.

Она вздрогнула при мысли о предстоявшей опасной игре, и волнение стало сильнее, чем прежде. Сейчас она была знакома со многими из капитанов этих судов, знала их, и они ей нравились. Они больше не были для нее воплощением врага, а просто людьми, которые смеялись, поддразнивали и любили.

Как смогла она так разделить свое сердце?

Лорен посмотрела вперед, где возле штурвала стоял Адриан с молодым человеком, которого он представил ей как лоцмана Джонни. Лоцман был молоденьким парнишкой, совсем мальчиком со взъерошенными волосами и широкой улыбкой. Он был единственным южанином в команде, и Лорен хорошо понимала, что в отличие от остальных в случае захвата судна его посадят в тюрьму.

Но и он тоже богател, рискуя. Джереми говорил, что лоцманы получают от трех до пяти тысяч долларов за рейс, целое состояние. Но все же„.

Лорен взглянула на море. Здесь цвет его был нежным, и оно было прозрачным, как стекло. Она услышала неподалеку бульканье воды и поняла, что это рыба. На мгновение ей захотелось стать рыбой, у которой нет никаких чувств и которая, будучи лишена совести, не отвечает за свои поступки.

Хотя Адриан двигался очень тихо, она тотчас же ощутила его присутствие. Ощутила не потому, что услышала какой-то звук, а просто уловив напряженность в атмосфере.

— Мирно, не правда ли? — спросил он.

— Надолго ли?

— Если повезет, то на два с половиной дня.

— А потом?

— Потом мы будем ждать тумана, чтобы войти в Чарльстон, и надеяться, что мы не наткнемся на корабль северян.

Он легонько положил руку ей на плечо, и она почувствовала, что по ее телу прошла горячая волна, и оно, подчиняясь желанию, с которым она безуспешно боролась, отклоняется назад и касается твердого тела Адриана. Но ночь была волшебной, морской воздух — острым на вкус и возбуждающим, прикосновения Адриана — неотразимыми. Она старалась избегать его с того момента, как он привел ее сюда из дома Джереми, старалась быть очень сдержанной, когда они поднялись на борт и он показал ей маленькую каюту.

Она тотчас же отметила спартанскую обстановку, карты, книги.

— Это ваше?

Он кивнул.

— Я перейду к Вейду, моему первому помощнику.

— Я… Я не могу занять вашу каюту.

Он одарил ее дьявольской ухмылкой.

— Мы… можем ее разделить, — предложил он.

Лорен чувствовала, что заливается румянцем, особенно оттого, что испытывала странное томление в глубине своего тела. Она отвернулась.

Тон Адриана тотчас же изменялся.

— Извините, Лорен, но обычно мы не берем пассажиров.

Это все, чем мы располагаем. Я могу отвести вас обратно к Джереми.

Лорен закусила губу. Каюта оказалась меньше и скромнее, чем она предполагала. В ней не было окон, не было никакого комфорта, только узкая постель в стене и маленький, привинченный к полу письменный стол. В одну из стен был встроен книжный шкаф, и он был полон. Там же был маленький матросский сундучок и несколько крючков для одежды да два крючка для масляных ламп. Это было все.

Но все это хранило запах его тела, пахло мылом, кожей и мускусом. И даже это суровое жилище, похожее на келью, обладало неотразимой привлекательностью, потому что оно принадлежало ему.

— Здесь прекрасно, — сказала она тихим голосом, стараясь не обращать внимания на овладевавшее ею томление.

Как он мог все еще так действовать на нее теперь, когда она знала, что ничего не значит для него, что она для него лишь объект пари, заключенного в винной лавке?

Появился Сократ и подбежал к маленькому ящичку с кучкой тряпья внутри.

— Я полагаю, вы не против разделить каюту с Сократом? — спросил Адриан с той легкой насмешливой улыбкой, которая выражала его иронию по отношению к себе и которая всегда вызывала у нее ощущение, похожее на удар в живот.

— С точки соблюдения приличий это уже лучше, — ответила она.

— Какие уж тут приличия, когда вы здесь одна — на таком судне, — сухо ответил он. — Я все еще хотел бы, чтобы вы передумали.

Лорен отрицательно покачала головой. Она хотела бы передумать. О, как бы она хотела передумать! Она подумала о маленьком полотняном мешочке с песком, что лежал у нее в чемодане.

— Мне нужно идти наверх, — сказал Адриан, — а вы устраивайтесь.

— Когда мы отправляемся?

— Через несколько часов. Вы можете подняться наверх и посмотреть. Сегодня вечером многие корабли уходят в рейс… это интересное зрелище.

— Как насчет патрульных судов северян?

— В районе Багамских островов они ничего не могут с нами сделать. Кроме того, это довольно большое пространство. Они могут попытаться следовать за нами, но в темную ночь, да еще с погашенными огнями, от них нетрудно удрать.

Проведя лишь несколько минут в каюте, она почувствовала себя неуютно, просто не смогла дольше выдержать в такой тесноте. Но Лорен колебалась, не решаясь подняться на палубу. Там будет Адриан, и она не знала, сможет ли она выдержать пребывание рядом с ним, потому что ее тело начинало вести себя самым предательским образом, как только поблизости оказывался Адриан Кэбот.

Но так же трудно было оставаться наедине со своими мыслями, или же видеть окружавшие ее вещи Адриана, или ощущать этот запах, вызывавший у нее томление.

Через три или четыре дня, если все пойдет хорошо, эта каюта больше не будет принадлежать ему.

Если все пойдет хорошо.

— Лорен, — тихо прозвучал голос Адриана возле ее уха.

Она вернулась к реальности, к этой чарующей ночи и к опасности. К опасности, которая грозила ему. К опасности быть рядом с ним. Всемилостивый Боже, как же она сможет все это пережить?

Она побуждала себя ненавидеть его. Ненавидеть его за то, чем он был, за то, что он делал, за пари, которое он заключил.

Но это было то же самое, что ненавидеть тепло, ненавидеть яркое солнце, ненавидеть яркий день, когда тело пьянеет от тепла.

— Вы боитесь? — спросил он, и его рука чуть сильнее сжала ее плечо.

Лорен старалась не смотреть ему в глаза. Она не могла смотреть на него сейчас, не могла смотреть в эти глаза, такие синие, что она никогда не могла увидеть их дно или разобраться, что за подводные течения таятся в их глубине. Она не понимала его, возможно потому, что видела в нем слишком много противоречий.

— Да, — ответила она.

Но не по той причине, что он думал.

— Этот рейс довольно безопасен, — сказал он, склоняясь к ней, и слова его были тихим шепотом в ночи, когда его дыхание коснулось ее уха, и она почувствовала, что дрожит, несмотря на теплую карибскую ночь.

Или это было утро?

Он убрал руку с ее плеча и обнял ее за талию обеими руками. Она почувствовала, что прислоняется к нему спиной. Это было так естественно, словно это оглавление тел было чем-то само собой разумеющимся.

Лампы на корабле погасили одну за одной, и она обернулась, искоса взглянув на него. Ночь освещала теперь только сонмы звезд, посылавших на землю лишь малую часть своего сияния.

— Самое время, — прошептал он, — затеряться во тьме.

Лорен смотрела, как один за другим исчезают далекие огни. Казалось, что они с Адрианом одни во мраке ночи. Даже громкие голоса команды стихли до шепота, и в огромном пустом пространстве слышался лишь звук воды, плещущейся о корпус судна.

И эта неожиданная пустота вокруг соответствовала пустоте в душе Лорен. Руки Адриана все еще обнимали ее, и эти объятия дарили ей глубокое наслаждение. Но все это ложь, напомнила она себе. Для него это ничего не значит, равно как и для нее теперь тоже.

Она заставила себя спросить:

— Разве это не опасно… идти без фонарей?

— Джонни лучший из лоцманов. Он видит, он чувствует каждый риф, каждый выступ суши во тьме ночи. Черт побери, если я понимаю, как он это делает. Думаю, что в нем есть что-то от совы.

«Говори, говори», — мысленно молила она.

Только бы отвлечься от этих ощущений.

Лорен чуть-чуть подвинулась, и руки Адриана подвинулись вместе с нею. Соприкосновение кожи, соприкосновение тел было до боли приятным. Ей хотелось, чтобы его руки двигались, хотелось вновь испытать те восхитительные ощущения, которые давали ей возможность постигать полноту жизни.

Она почувствовала, что ее дергают за юбку, и посмотрела вниз, едва различив Сократа в темноте. Потом она запрокинула голову. Тень от головы Адриана, его резкие правильные черты были так близко и стали еще ближе, когда она почувствовала его губы на своей щеке и он легонько повернул ее, так что она оказалась скорее сбоку, чем перед ним.

Сердце ее стучало так громко, что ей казалось, что он мог слышать этот стук. Ее рука, лежавшая на поручне, дрожала. Его губы двинулись дальше, они нежно и ласково искали ее губы.

Лорен знала, что их скрывает чернильная темнота и что никто из команды не может их видеть. Казалось, что они одни под бесконечным пространством небосвода и на свете нет больше никого, кроме них двоих. Она почувствовала, что ее губы крепче прижались к его губам, и поняла, что отвечает на его поцелуй, что рот ее приоткрывается навстречу его нежной настойчивости.

Бурные, неистовые, уносящие в неизвестность чувства затопили ее. Радость. Желание. Предчувствие. Опасность и напряженность лишь обострили, усилили ее ощущения до такой степени, что она перестала понимать, как она может это вынести, как может удержать все эти чувства в себе и не взорваться. Она начинала теперь понимать то, что говорил Адриан об опасности.

Или это и была опасность?

Она в беспамятстве отступила назад.

— Нет, — прошептала она, и его руки ослабили объятия.

Его губы что-то шептали у ее щеки. Потом его рука поймала ее подбородок и заставила Лорен взглянуть на него. Она не могла как следует видеть его лицо, но мысленно она представила, что он слегка улыбается и вопросительно смотрит на нее.

— Вы как ртуть, мисс Брэдли, — тихо сказал он. — Вы все время убегаете от меня. Почему?

Потому что я ненавижу вас. И я боюсь, что я вас люблю.

— Я устала, — ответила она вслух неровным голосом.

Адриан вздохнул. Голова его вновь начала опускаться и Лорен понимала, что он собирается ее поцеловать, чтобы поцелуем погасить возражения, но она отшатнулась от него, опасаясь, что он именно так и сделает.

— Пожалуйста, Адриан.

— Мы завтра поговорим, — сказал он, и голос его неожиданно прозвучал твердо и бескомпромиссно.

Она поняла, что завтра ей придется дать ему какие-нибудь объяснения по этому поводу. Она понимала, что он, должно быть, сбит с толку тем, что она сначала уступила, а потом уклонилась. Один Бог знает, как она сама была сбита с толку!

— Я провожу вас до каюты, — сказал он и отпустил ее, чтобы наклониться и взять Сократа.

Правой рукой Адриан крепко взял ее руку и повел ее сквозь ночную тьму вниз по ступенькам, которые вели в каюту. Внутри было еще темнее, чем на палубе и ее удивляло, что он идет так уверенно. Сама она чувствовала себя совершенно слепой и была полностью в его власти.

Гудели машины. Рука Адриана направляла ее неуверенные шаги. Тепло и запах его тела опьяняюще действовали на нее здесь, в недрах корабля, во мраке ночи. Она запнулась, и его рука вновь обняла ее, не дав ей упасть. У Лорен было такое ощущение, словно он стал неотделимой частью ее самой, и она знала, что никогда не будет чувствовать себя целой без него.

Когда его не будет!

Когда они добрались до каюты, он открыл дверь. Он отпустил ее и она услышала звук зажигаемой спички, затем увидела, как вспыхнул фонарь.

— Здесь безопасно пользоваться светом, здесь нет окон, — сказал он.

Фонарь, точнее, странного вида маленькая лампа, созданная специально для кораблей, висела на крючке, и ее мерцающее пламя освещало каюту и его лицо. По его лицу она видела, что у него к ней много вопросов — вопросов, на которые она не могла ответить.

Сократ спрыгнул на пол и отправился к своей постели.

— Я заберу его с собой, — сказал Адриан.

— Почему бы не оставить его здесь?

— Вы уверены в том, что вы этого хотите? — В голосе Адриана теперь чувствовались веселые нотки. — Иногда он вдруг решает, что кровать ему больше нравится. Вы можете проснуться оттого, что вас схватит костлявая лапа.

— Он, по крайней мере, составит мне компанию. Глаза его заискрились, и в их темной синеве загорелся огонек, словно от пламени.

— Мне кажется, я ревную. Да еще к обезьяне. У меня совсем не осталось никакой гордости, мисс Брэдли, — поддразнил он.

— Мне это кажется маловероятным, — парировала она.

— Вы нанесли ей беспрецедентный ущерб.

— Уверена, что вы исцелитесь.

— Сомневаюсь.

И на лице его появилась подкупающая задумчивая улыбка.

Еще одна уловка?

— Спокойной ночи, капитан.

— Адриан, — настаивал он.

— Лорд Адриан, — сказала она, стараясь выдержать определенную дистанцию.

— Лорд Риджли, чтобы быть точным, — сухо сказал он. — В ваших устах это звучит так, словно вы не любите лордов.

— Я слышала, что они играют в игры, — не подумав, выпалила она.

— Что за игры?

— Сердцами. Моим сердцем.

Он помолчал. Глаза его были темными и таинственными, а на щеке играли желваки. Ей хотелось знать, почему.

— Разве не так?

— Не все из них. Все ли женщины играют в такие игры? — в голосе его неожиданно почувствовалась резкая нота.

Черт его побери! Он умел поставить ее в такое положение, что она вынуждена была защищаться. Умел повернуть против нее ее же собственные слова. И он еще смел заключать на нее пари! Она снова рассердилась, и это помогло ей справиться со слабостью. Но она понимала, что ей следует быть осторожнее. Она и так уже сказала лишнее. Но кожа ее все еще горела и дрожала в тех местах, где он касался ее, в Лорен знала, что если он ее поцелует, она опять пропала.

Она прочитала короткую молитву, и Бог ответил на ее мольбу. Его тихий голос, доносящийся до ее сознания, сделал ее ответ излишним.

— Мне нужно подняться на палубу. Эти воды все еще опасны. Спокойной ночи… Лорен.

Слова его прозвучали непривычно отрывисто, и она почувствовала, как ее пронзила знакомая боль. Если даже небольшое изменение интонации задевает ее, что же будет, когда он узнает правду?

— Спокойной ночи, капитан, — еще раз повторила она и повернулась, чтобы посмотреть, как он протискивает в дверь свои широкие плечи.

Адриан провел ночь у штурвала, и Джонни стоял рядом с ним, пока они не прошли рифы. Потом Джонни пошел спать, в то время как Адриан, желавший побыть в одиночестве, остался у штурвала.

Ему нужно было привести в порядок свои мысли, касающиеся Лорен Брэдли.

Он думал, что нашел в ней нечто не похожее на других, нечто прекрасное. Он никогда не говорил с женщиной так, как он говорил с Лорен на пляже. Ни одна женщина не смогла пробудить в нем такой нежности. К своему удивлению он обнаружил, что в ее присутствии заполняется некая пустота в нем самом. Казалось, он нашел часть самого себя.

Или, по крайней мере, он некоторое время так думал. Эти золотисто-зеленые глаза умели так посмотреть на него, что у него возникало желание удержать и защитить ее.

И заниматься с ней любовью.

Но за последние несколько дней ее отношение к нему изменилось, исчезла легкость в общении. И он не понимал, почему. Он вел себя как джентльмен, хотя это было нелегко. Он привык к быстрому успеху у женщин, но всерьез ни за кем не ухаживал со времени катастрофы с Сильвией. Он довольствовался доступными женщинами, теми, кому не нужно было ничего другого, кроме послеобеденного развлечения.

От Лорен Брэдли он хотел большего. Пока он не отдавал себе отчета в том, чего именно. Но его тянуло к ней, и это влечение было новым и сильным. И некоторое время ему казалось, что она тоже не прочь разобраться в том, что же это за первобытная сила так влекла их друг к другу. Но неожиданно она проявила норов, как необъезженная кобыла перед скачкой, что-то чувствующая, взволнованная, но не вполне уверенная в том, что знает, чего от нее ждут. Он посмеялся над собственными причудами. Вероятно, он придает этому больше значения, чем следует. Все же желание было очень сильным, а тоска в душе пугала его больше, чем крейсер янки. Он так долго был одинок. Всю свою жизнь. А в течение нескольких быстротечных часов… он почувствовал себя так, словно он перестал быть одиноким в этом мире.

Он раздраженно выругался.

На корабле было немного мест, где можно было бы спрятаться. В сущности таких мест вообще не было. Лорен обнаружила это на следующий день.

Минувшей ночью тесные стены каюты угнетали Лорен, и она не понимала, как мог Адриан терпеть такую тесноту. Лорен всегда любила бывать вне дома, и даже в самую суровую зиму она держала окна приоткрытыми. Ей доставляли радость долгие прогулки и созерцание солнца и луны, менявшиеся местами в своем бесконечном цикле. И она любила ощущать на своей коже дыхание свежего ветра.

Но эта маленькая каюта была душной, и Лорен чувствовала себя так, словно ее погребли заживо. В то же время она знала, что куда бы она ни пошла, она все равно наткнется на Адриана.

Когда она встала, Сократ все еще спал, и она не знала, сколько уже было времени. Она зажгла масляную лампу и несколько секунд смотрела на него. Четыре лапы были раскинуты во все стороны, и он напоминал ей спящего ребенка.

Раздался стук в дверь, и она поспешила ответить. Сердце ее застучало, но это был не Адриан. Перед нею с двумя ведрами воды в руках стоял моряк, которого она видела, когда поднималась на борт корабля.

— Капитан просил засвидетельствовать вам свое почтение, — произнес он с некоторой неловкостью, словно ему перед этим долго объясняли, что и как он должен сказать. — Я сейчас принесу вам завтрак.

— А капитан?

— Спит, мисс. Он отправился спать уже утром, но просил узнать, не согласитесь ли вы поужинать с ним сегодня вечером.

Матрос был молод, лет двадцати, не больше. По отчетливому британскому акценту она догадалась, что он кокни.

«Передышка, — подумала Лорен. — Короткая передышка».

Она открыла дверь, чтобы впустить моряка. Он подошел к встроенному в стену шкафчику, о существовании которого она не догадывалась, достал из него таз и осторожно вылил в него содержимое одного из ведер.

— Если понадобится, здесь есть еще, — сказал он, показал на другое ведро и пошел к выходу. — Что передать капитану насчет ужина?

— Что я буду рада с ним поужинать, — сказала она, — и благодарю вас за воду.

Матрос вспыхнул.

— Как вы думаете, нельзя ли осмотреть корабль?

— Конечно, мэм. Буду рад сам вам его показать. Капитан сказал, что я к вашим услугам. — Он с таким трудом произнес последние слова, точно они были для него новыми.

— Тогда после завтрака.

— Ну да, мисс. — Лицо его расплылось в улыбке.

— Это чудесный корабль.

В голосе его явно чувствовалась гордость.

После того, как он ушел, Лорен быстро вымылась и оделась, успев закончить до того, как в дверь снова постучали и появился тот же матрос с подносом в руках. Если бы у нее был аппетит, то запахи показались бы ей привлекательными. Однако сама мысль о еде заставила Лорен поморщиться. На какое-то мгновение она понадеялась, что это морская болезнь. Но она знала, что это не так.

Это была болезнь совсем другого рода, и Лорен опасалась, что эта болезнь у нее навсегда. Однако после того, как матрос ушел, Лорен заставила себя поесть. Она заглянула в небольшой чемодан, который принесла с собой на корабль, и нашла в нем мешочек с песком, который собрала вчера. Она поиграла мешочком, размышляя о том, действительно ли такая мелочь может вывести из строя корабль. Ее уверяли, что может.

Казалось, она опять слышит голос мистера Филлипса.

— Есть нечто такое, что вы действительно можете сделать, мисс Брэдли. Шестьдесят процентов вооружения южан доставляется кораблями, совершающими рейсы сквозь блокаду. Почти вся бумага для патронов и три четверти пороха.

Ему вторил Джереми:

— Мы не можем допустить, чтобы эта пушка досталась южанам.

И голос Ларри:

— Мне придется поехать, Лорен. Я должен. Соединенные Штаты не должны допустить отделения Юга… Мы все должны делать то, что можем.

Лорен зажала уши, чтобы не слышать эти голоса. Но теперь звучал голос Адриана, глубокий и искренний:

— Я не хочу, чтобы вас ранили. И снова голос Джереми:

— Было заключено пари…

— Убирайтесь! — крикнула Лорен всем им. Но вслух этот крик не прозвучал. Он бесполезен. Голоса продолжали звучать.

Обходя корабль со своим гидом, который представился как Дикен, она пыталась отыскать взглядом высокую, поджарую фигуру Адриана.

Дикен был прав. Даже неопытный глаз Лорен видел, что корабль был стройным и красивым. Она подумала о том, что все дело в том, что Адриан имел опыт службы в британском Военно-морском флоте. Так или иначе, но «Призрак» сиял чистотой, несмотря на то, что был забит грузом. Все деревянные части были отполированы до блеска. Члены команды, одетые в чистую форму, при приближении Лорен снимали шляпу. Чувствовалось, что и команда, и корабль гордятся собой.

Когда они сделали круг по кораблю, Сократ бросился вперед и огляделся, словно пытаясь отыскать хозяина. Лорен спросила, нельзя ли осмотреть машинное отделение.

Дикен очень удивился.

— Машинное отделение, мисс?

Лорен спокойно взглянула на него.

— Я никогда прежде не бывала на пароходе.

Моряк с сомнением посмотрел на нее.

— Там внизу ужасно жарко, мисс.

— Пожалуйста, — умоляюще попросила Лорен.

— Я не уверен, что это понравится капитану.

Лорен одарила его очаровательной улыбкой.

— Я не думаю, чтобы он был бы против.

В конце концов Дикен, согласившись, пожал плечами, поскольку вспомнил о приказе обеспечить мисс Брэдли максимум удобств.

— Ну„. если хотите…

Каюты располагались ближе к носовой части корабля, а чтобы попасть в машинное отделение, нужно было спуститься вниз со стороны кормы. Лорен ожидала, что машинное отделение будет не только жарким, но и грязным, но, к ее удивлению, оно было таким же чистым, как и весь корабль, за исключением того места, где хранился уголь.

— Уголь из Ньюкасла, — гордо сказал Дикен. — Капитан берет только самый лучший уголь.

Внизу было четверо мужчин, все они размеренными движениями бросали уголь в топку. Трое из них были без рубашек, четвертый, в расстегнутой до пояса рубашке и в офицерской шляпе, подошел к ним.

— Мисс…

Дикен покраснел, его лицо отражало все оттенки красного цвета. Он произнес, запинаясь:

— Мисс Брэдли, это Мик… наш машинист.

— Так значит вы и есть та очаровательная пассажирка, о которой мне говорили, — сказал Мик, широко улыбаясь. — Не ожидал увидеть вас у нас внизу.

— Я никогда прежде не была на пароходе, — сказала Лорен. — Не могли бы вы мне объяснить, что здесь такое?

Мик просиял, польщенный вниманием и возможностью показать то, что составляло предмет его гордости.

— Это просто, как грех, — ответил он и слегка покраснел. — Извините, мисс. Мы не привыкли к пассажирам на «Призраке», особенно к прекрасным леди.

Следующие полчаса Лорен внимательно слушала, ни разу не прервав объяснений своими замечаниями. Мик показал Лорен механизмы, выкрашенные красной краской, валы, на которых вращались колеса с лопастями и терпеливо объяснил их назначение. Объяснения Мика были гораздо понятнее, чем объяснения ее знакомых из Вашингтона, но, как скоро поняла Лорен, принципы были теми же самыми. Она почувствовала, как застучало ее сердце. Она втайне надеялась, что ее задача останется невыполненной… Но Мик не только ей все объяснил, он пригласил ее приходить.

— Всякий раз, как только вам станет скучно… И Лорен не оставалось ничего другого, как пробормотать:

— Спасибо.

Когда Лорен и Дикен поднялись из недр корабля на палубу, на них дохнуло свежим ветром. От жары машинного отделения платье Лорен стало липким от пота. Ум ее лихорадочно осмысливал увиденное. Она прислонилась к дымовой трубе, вдыхала свежий воздух и старалась привести в порядок свои мысли.

Яркое солнце заливало корабль, шедший удивительно быстро, рассекая морскую гладь, которая напоминала стекло с множеством золотистых искр.

Лорен дрожала, как в лихорадке. Словно почувствовав ее настроение, Сократ прижался к ее ногам, сверкая глазами-бусинками.

Лорен огляделась вокруг. Теперь на корабле не видно было развевающегося флага, и она подумала, что теперь, видимо, корабль лишь едва заметен между морем и небом. Она попыталась расслабиться, предоставив морскому ветру остудить и успокоить себя, но вдруг услышала возглас:

— Парус с правого борта!