"Королева-Малютка" - читать интересную книгу автора (Феваль Поль)IX ПЕСНЯ ШПАГОГЛОТАТЕЛЯПроизнося эти примечательные слова, господин маркиз де Розенталь взял стул и уселся напротив дивана, на котором расположились Комейроль и Добряк Жафрэ. – Господа, – скромно и благопристойно продолжал маркиз, – вы – знаменитые люди, а я – ничтожество, поэтому, прежде чем иметь честь предстать перед вами, я – что вполне естественно – занялся своим туалетом. Я не каждый день одеваюсь так, как сейчас: я готовился, готовился, как человек, идущий на экзамен, и я выбрал для нашей встречи самое красивое из моих имен. Надеюсь, вы будете снисходительны к новичку, который желает вам всяческих благ, но не может зайти в своей любезности так далеко, чтобы лицемерно утверждать, будто его молодость не стоит вашей дряхлости. – Проклятье! – воскликнул Комейроль. – Мы ценим шутки, господин Саладен, но у нас здесь есть занятия поважнее, чем любоваться тем, как вы глотаете шпаги. Принц и доктор Самюэль подошли поближе, виконт Джоджа с гордым видом держался в сторонке. – Я польщен тем, – ответил Саладен, покусывая кончик стека, – что вы взяли на себя труд навести обо мне кое-какие справки. Без ложной скромности скажу, что стою этого труда и надеюсь вскорости в полной мере доказать вам это. Вы прозябаете здесь уже много лет, господа, и у вас нет начальника. Я думаю, что нашел для вас того, кто вам нужен. – Он не лишен таланта оратора, – вполголоса заметил сын Людовика XVII. – Куда он клонит, этот парень? – осведомился Джоджа с другого конца комнаты. – Я полагаю, – вежливо повернулся к нему Саладен, – что имею счастье говорить с доверенным лакеем господина герцога де Шав? – Ну-ну, – насторожившись, прошептал Комейроль. – Любезнейший… – высокомерно начал Аннибал. – Помолчите, – ласково посоветовал ему Саладен. – Мы чуть позже вернемся к той славной роли, которую вы играете при герцоге, к роли, которая в известном случае может помешать делам организации. Аналав у вас? Джоджа умолк. Другие члены клуба, весьма удивленные, переглянулись. – Я бывал в канцелярии полицейской префектуры, – сказал как бы между прочим маркиз де Розенталь. – Я любопытен и желал усовершенствовать свое образование. Так вот: я являюсь знатоком во многих областях и, в частности, отлично осведомлен о ваших делишках. – Но вы же не затем сюда явились, чтобы угрожать нам, а? – произнес Комейроль, и без того красные щеки которого теперь побагровели. Жафрэ дотронулся до его руки и прошептал: – Я заинтересовался им. – Дорогой мой господин Комейроль, – ответил Саладен, – у меня независимый характер, и я желаю идти своей дорогой, держась подальше от властей. Вот только я хочу, чтобыi вы хорошенько поняли: я принял меры предосторожности. Вы видите, что я один. Поскольку вас пятеро, неплохо бы нам договориться полюбовно. – Ладно, – угрожающе сказал Комейроль. – Давайте договариваться – да побыстрее. – Давайте-давайте! – воскликнул Саладен. – Но вы еще не ответили на мой вопрос: является ли виконт Аннибал Джоджа обладателем Аналава? – Вот в этом-то и состоит секрет нашего братства, – заметил доктор Самюэль, до сих пор молчавший. Саладен поклонился ему. – Господа! – заговорил он. – Аналав – ваш символ власти, я знаю и это, и многое другое. Хотя я не вижу здесь тех великих людей, что прославили историю вашего братства, мне все же было бы неловко предлагать свою кандидатуру таким знаменитостям, как господа Жафрэ, Комейроль и Самюэль. Ведь они так опытны и так умны… – Вы очень добры, – проворчал бывший клерк нотариуса. – Говорю, как думаю… Но сейчас речь идет лишь о том, чтобы развенчать вот этого подлеца; обстоятельства меняются, и я обязан сказать вам, что такое сообщество, как ваше, не должно иметь главой подставное лицо. Аннибал Джоджа отбросил в сторону газету, которая была у него в руке, и сделал шаг по направлению к Саладену. Добряк Жафрэ удержал его, сказав: – Милое дитя, дайте договорить оратору. – Тем более, – добавил Саладен, поворачиваясь к виконту, – что оратор готов побеседовать с вами наедине в любое удобное для вас время. Добряк Жафрэ снова вступил в разговор. – Дорогой мой господин, – сказал он, – я хотел бы заметить, что до сих пор наши встречи здесь всегда носили мирный характер. – Видите ли, – ответствовал Саладен, – надо, чтобы ваши встречи стали еще и такими же плодотворными, как прежде. Я намерен не пожалеть ради этого той свежей молодой крови, что течет в моих жилах. Зачем мне скрывать от вас свои намерения? Я собираюсь возродить великую семью Черных Мантий. Его речь вызвала в гостиной некоторое волнение, как написали бы в парламентском отчете, и сын Людовика XVII невольно воскликнул: – Слушайте, черт побери! Слушайте! – Зачем? – проворчал Комейроль. – Сын этого жулика Симилора так же болтлив, как его папаша. Он много говорит, но, насколько я понимаю, еще ничего не сказал. – Все это и впрямь как-то расплывчато, – прошептал Добряк Жафрэ, – очень, очень расплывчато… – Сейчас я объяснюсь, не беспокойтесь, – сказал Саладен. – Но прежде чем перейти к делу, нам надо очистить территорию. Дорог ли вам Джоджа – да или нет? – Нет! – ответили хором все присутствующие за исключением самого Джоджа. – Передадите ли вы Аналав, – продолжал Саладен, – отважному и решительному молодому человеку, который принесет вам как награду за свое победное восшествие к власти дело, способное дать полтора миллиона франков наличными? Присутствующие задумались, а потом Комейроль произнес: – Это – смотря по обстоятельствам. – Да, по обстоятельствам, – отеческим тоном повторил Добряк Жафрэ, – по обстоятельствам, да-да. Принц и доктор присоединились к высказанному мнению. – Понимаете, – сказал Комейроль, – мы хотели бы некоторые гарантии… – И здесь недостаточно, – ехидно добавил Аннибал, – умения глотать шпаги. Саладен ринулся на эту реплику, как на добычу. – Господа! – вскричал он, вскакивая и засовывая руку за пройму жилета. – Стоит нам посмотреть вокруг, как мы поймем, что нас со всех сторон теснят одни лишь шпагоглотатели, которые есть на любой ступени социальной лестницы. Прусский монарх, втягивающий Австрию в войну против Дании… – Слушайте! – воскликнул Принц, живо заинтересовавшись. Комейроль, напротив, возразил: – Старина, мы здесь не занимаемся политикой, понятно? А Жафрэ добавил жалобным тоном: – Милый молодой человек приготовил речь… Берегитесь! – Кандидат, излагающий свое кредо избирателям, – попытался продолжить Саладен, – министр, уравновешивающий бюджет, стесненные в средствах короли, нанизывающие тиражи, словно жемчужины, на нитку своих займов… – И филантропы, которые заставляют вас застраховывать свою жизнь, – подхватил Комейроль, подражая его выговору, – да? Какая жалость! И проповедники, вышибающие неверным зубы рукояткой пистолета… – И добросердечные господа, владеющие капиталами, но выступающие против ростовщичества, – намекнул Добряк Жафрэ. – И противники долговой тюрьмы, – вставил доктор Самюэль. – Шпагоглотатели! – воскликнул в восхищении Принц. – Сплошные шпагоглотатели! И все победоносно повторили, глядя на Саладена: – Шпагоглотатели! Господин маркиз де Розенталь поначалу слегка растерялся, но вскоре вновь собрался с духом, и на губах его появилась торжествующая улыбка. Он зааплодировал и сказал: – Браво, дорогие сеньоры! Не такие уж вы дряхлые старцы, как мне казалось, и, должен отдать вам справедливость, вы сумели-таки нарушить мои планы. Браво! Что ж, тем лучше! Умным людям легче понять друг друга. Итак, перейдем прямо к делу. Завтра уже упоминавшийся герцог де Шав будет иметь в своем особняке в предместье Сент-Оноре кругленькую сумму в полтора миллиона франков. – Ошибаетесь, господинчик, – поспешил уточнить Аннибал. – Кругленькая сумма будет в два миллиона. Саладен лениво повернулся в его сторону. – А-а, – только и протянул он. Потом его взгляд снова обратился к стоявшей перед ним группе «Этих Господ», которые смотрели на него, как бы спрашивая: правда ли это? Комейроль насмешливо улыбнулся, а Добряк Жафрэ счел необходимым перевести эту улыбку: – Милый молодой человек, я вам весьма симпатизирую, но вы несколько опоздали. Саладен на мгновение задумался, затем спросил вслух у себя самого: – Значит, в особняке де Шав будет три миллиона пятьсот тысяч франков? – Вы говорите о сотне тысяч пиастров, которые хотели бы положить в свой карман, – сказал Аннибал, пропустив мимо ушей последнее замечание. – Как! – воскликнул Комейроль, напротив, прислушавшийся к нему. – Три с половиной миллиона! С чего вы это взяли? – Я уверен в сумме в полтора миллиона франков, – отвечал Саладен, – вы, кажется, уверены в двух миллионах. Совершенно ясно, что это две различные суммы. Жафрэ навострил уши, подобно доброму боевому коню, заслышавшему звук трубы. – Он даровит! – оценил Жафрэ. – Но надо все прояснить. Откуда взялись ваши полтора миллиона, молодой человек? – Из Бразилии, – не задумываясь, ответил Саладен. – А ваши два, полагаю, должны прибыть из Парижа. – Мне никто ничего не говорил, я попросту догадался! – добавил он, чтобы развеять могущие возникнуть сомнения. – Есть у вас средство завладеть этими двумя миллионами? Комейроль, казалось, обиделся. – Мы не совсем уж безрукие, господин маркиз, – сказал он. – Уточняю, – настаивал Саладен. – Мы больше не шутим, господа. Можете ли вы рассматривать эти два миллиона франков как принадлежащие вам уже сейчас? Ах, вы колеблетесь… Вы все еще не уверены… Хватит колебаться! Я предлагаю вам верное дело. Последнее слово он произнес с нажимом, и его круглые глаза холодно оглядели собравшихся. Жафрэ, доктор и Комейроль казались удивленными. Джоджа потупился, и только Принц воскликнул, потирая руки: – Отлично! Мне это подходит! – Будь там полтора миллиона, как я предполагал ранее, или три с половиной, как выяснилось только что, – продолжал Саладен, – я все равно говорю, что дело сделано, потому что начиная с завтрашнего дня я смогу провести в особняк де Шав столько людей, сколько мне заблагорассудится, и в тот час, какой вы сами назовете. – Черт побери! – воскликнул Добряк Жафрэ. – Это очень мило с вашей стороны, дорогое дитя. – Что вы предлагаете? – спросил Комейроль. – Я прошу разрешения, – ответил Саладен, – держать свои планы при себе, пока мы не заключим соглашение. – Чтобы заключить соглашение, надо знать все подробности. – Давайте не попадать в порочный круг, – сказал Саладен, чей голос вновь обрел властные нотки. – Впрочем, мы еще не закончили предварительные переговоры. Как Хозяин и Отец, – это ваше словечко, – я претендую на львиную долу – а работать я стану только в этом качестве. – Какая прямота! – восхитился Комейроль. – Душа нараспашку! – поддержал его Добряк Жафрэ. – Что вы подразумеваете под львиной долей? – спросил доктор Самюэль. – Если бы речь шла только о моих полутора миллионах франков, – ответил Саладен, – я потребовал бы половину. – В добрый час! – хором воскликнули остальные. – Вот как? Половину? Ну-ну, юноша, у вас отличный аппетит! – Но, – продолжал Саладен, – поскольку помимо них есть еще два миллиона, каждый из нас сохранит свою часть: два миллиона – вы, полтора – я. Добряк Жафрэ надул щеки. – Дьявол! – выругался Принц. – Вы сошли с ума, – подытожил Комейроль. А Джоджа лишь посмеивался в свою крашеную бороду. – Только так, – спокойно сказал Саладен. – Решайте: два или нет. Здесь не торгуются. – С полутора миллионами франков, – заметил Самюэль, – можно скупить все шпаги Парижа. – Вы не поняли! – смеясь, заявил Комейроль. – Наш новый Хозяин хочет заставить нас заплатить за свежую горячую кровь, которую он собирается влить в наши старые жилы. – Точно! – согласился Саладен. – Я не отрицаю, что это дорого, но такова моя цена. – А если она нам не подойдет? – спросил Комейроль, сверля его взглядом и покраснев до ушей. Саладен выдержал его взгляд и холодно ответил: – Это было бы весьма досадно, господин Комейроль: я вбил себе в голову, что либо сегодня вечером вы согласитесь исполнить мою прихоть, либо я покину вас. Члены клуба попробовали захихикать, но Саладен повторил, отчетливо выговаривая слова: – Да, мне придется вас покинуть… для начала, а потом я сделаю карьеру, рассказав о ваших тайных планах. Он сидел, как мы уже сказали, напротив доктора, Жафрэ, Комейроля и Принца. Прямо перед ним, над диваном, где сидели эти господа, висело большое зеркало. За спиной Саладена помещался стол, на котором возвышался подсвечник. Возле этого стола находился Аннибал – он то стоял неподвижно, то начинал прохаживаться взад-вперед. Произнеся последние слова, Саладен увидел, как глаза четырех его собеседников одновременно остановились на виконте. Саладен знал, где Джоджа. Закопченное и запятнанное зеркало являло ему смутное отражение итальянца, так что он ни на минуту не терял его из виду. Что-то сверкнуло в правой руке виконта, сделавшего шаг по направлению к столу. Глаза четырех членов «Клуба Черных Шелковых Колпаков» тотчас же опустились, а Добряк Жафрэ даже слегка вздрогнул. – Ну и ну! – сказал Саладен. – Виконт Аннибал не отвык еще от неаполитанского кинжала! Он небрежно повернул голову. Но когда Саладен снова обернулся к своим четырем собеседникам, мизансцена полностью изменилась: теперь каждый из них, даже Добряк Жафрэ, сжимал в руке нож. – А что скажет господин Массене? – смеясь, спросил Саладен. – Массене ничего не скажет, – ответил, поднимаясь на ноги Комейроль. – Ты мертвец, малыш! Не оборачиваясь, Саладен протянул руку к столу, взял подсвечник и поднял его над головой. В ту же секунду в окно, выходившее на улицу, трижды постучали. Ножи исчезли, словно по волшебству. И стало так тихо, что даже дыхания не было слышно. – Ставни сегодня не закрыли! – спустя несколько мгновений пробормотал Комейроль, сопроводив свои слова южным ругательством. – Как это получилось, что их не закрыли? – поинтересовался Добряк Жафрэ. – Они были закрыты, – ответил Саладен, – очень хорошо закрыты, но я, перед тем как войти сюда, прогулялся кое-куда с моим папой. Тут, рядышком, ждут верные друзья… – Эй, старички! – крикнул голос с улицы. – Все идет, как надо? Комейроль кинулся к окну и открыл его. – Кто здесь? – спросил он. Никто не ответил. Его взгляд обшарил темную и казавшуюся безлюдной улицу. В это время Жафрэ той же самой рукой, которая только что держала нож, пылко сжал пальцы Саладена и шепнул: – Вся эта маленькая махинация была организована замечательно умно, и я от всего сердца голосую за вас. Принц, обойдя вокруг стола, дотронулся до плеча доктора Самюэля и сказал: – Вы искали мужчину. Вот он. – Пока неизвестно, – ответил доктор, – посмотрим. Саладен тем временем ответил Добряку Жафрэ: – Это было не так уж трудно проделать, ибо вам уже много лет и вы вполне созрели для того, чтобы отойти от дел. Будь вы помоложе, я бы взялся за это по-другому. Кончайте смотреть в окно, папаша Комейроль, – добавил он. – Вы – самый крепкий из всей этой компании, да и характерец у вас кое-какой имеется, однако же, честное слово, вы тоже нуждаетесь во мне, ибо вы и ваши вооруженные ножами приятели так насмешили меня, как если бы я заглянул в музей восковых фигур! Комейроль тем не менее оставался у окна и не скрывал дурного расположения духа. – Ты говоришь правду, малыш! – процедил он сквозь зубы. – Пятнадцать лет назад ты не успел бы поднять свой подсвечник! Саладен послал ему воздушный поцелуй. – Милейший! – сказал он. – Мы будем друзьями, добрыми друзьями, когда ты поклянешься повиноваться мне. Ну! Не засыпайте! Сделайте вид, что решили немного посовещаться, глубокоуважаемые, пока я сделаю вид, что не слушаю, а потом вы дадите мне официальный ответ. Он отошел от дивана и остановился в другом углу комнаты, взяв в руки «Газету городов и сел». Члены «Клуба Черных Шелковых Колпаков» собрались в кружок, и Добряк Жафрэ сказал самым ласковым тоном, на какой был способен: – Аннибал Джоджа, я прошу у вас слова. Вы мне его даете, спасибо. Вы смещены с должности, мой мальчик, и в этом нет большой беды. Джоджа тихо ответил что-то, чего Саладен не смог расслышать. Совещание длилось ровно две минуты, по истечении которых красноречивый Комейроль, к коему вернулось отличное настроение, двинулся к Саладену во главе группы членов клуба и сказал: – Милостивый государь, Аналав – ваш! Джоджа хотел было расстегнуть свой редингот. – Да ладно, оставьте, – остановил его Саладен. – Это все отжившие формальности. Мы, конечно, не уничтожаем старых обычаев, предназначенных для того, чтобы поразить грубое воображение черни, но мы-то сами выше их. Хорошоли я расслышал, что вы признали меня Отцом-Благодетелем и главой Черных Мантий единодушно? Поднимите руки! Все руки вскинулись вверх – даже рука виконта. – Прекрасно! – сказал Саладен, выпрямившись и строго оглядывая членов клуба. – Вы не любите долгих бесед, поэтому я отменяю речь, которую рассчитывал произнести в честь моего приема в организацию. Хватит смеяться. Садитесь, поговорим. |
||
|