"Башня преступления" - читать интересную книгу автора (Феваль Поль)

X «ГОТРОН, ПОМЕЧЕННЫЙ ЖЕЛТЫМ МЕЛОМ»

Уполковника Боццо была также и другая сторона жизни, которую он не скрывал и даже демонстрировал, правда, скромно, без пышности. Весь Париж знал его особняк на улице Терезы, настоящий салон благотворительности. Он не потрясал своей шикарностью, а скорее восхищал холодным величием. Особняк часто посещали многие высокопоставленные персоны.

Как во Франции, так и по всей Европе у полковника Боццо в друзьях было немало знаменитостей.

Во время правления Луи-Филиппа, газетчики не щадили своих сил, чтобы дискредитировать филантропические устремления полковника. Действительно, мы живем с вами в эпоху, полную удивительных примеров наглого, непростительного лицемерия. Слово «филантроп» стало теперь почти ругательным.

Но полковник был выше этих злопыхательств. Никто не осмеливался заподозрить его в неискренности: зачем ему нужно было спекулировать на бедняках, коли он сам довольствовался самым малым?

Правда, состояние его считалось огромным. Ему принадлежала целая область на Корсике.

Сам полковник прекрасно понимал, что высокая идея филантропии давно деградировала. Его образ жизни являл собой благородный пример для современной ему эпохи. А любители полустиший замечали, говоря о его смиренной старости: «Блаженный закат чудесного дня».

На деле лжеапостолы были всегда ниспровергателями добра.

Мне даже трудно сказать, какое наказание может соответствовать тяжести свершенного ими преступления.

Они на долгое время вызывают отвращение ко всему вульгарному, и когда появляются истинные благодетели, вульгарность вырывается из своего заточения и мстит им. И от благодетелей начинают недоверчиво отворачиваться. А вульгарность продолжает сеять сомнения, изрыгать насмешки, клеветать.

И в наши дни мы с вами знаем о красоте, возвышенности и благородстве устремлений одного филантропа, так что не стоит бояться употреблять это слово, несмотря на все попытки близорукого сарказма обесчестить его. Полезные и благотворные деяния филантропа, сеящего добро, очевидны. Того, что он сделал для тех, кто работает резцом, кистью, долотом, пером, хватит с лихвой, чтобы воздать должное памяти десяти меценатов.

Сам Меценат жил в роскоши. Источники же благотворительности того, кого я имею в виду, происходят от его глубочайшей образованности, от его безграничной любви к добру.

Я не решаюсь начертать имя этого человека. Он бы мне это никогда не позволил. Но я считаю, что имя этого человека придаст нам силы и благородства на пути, в который нас зовет это мрачное повествование.

Да простит меня барон Тейлор за то, что я с двоякой целью посвятил ему эту страницу; я хотел воздать ему должное и придать больше контраста излагаемым событиям.

Надеюсь, что никто другой не осудит меня за то, что я посвятил эти несколько строк своего произведения моему искренне уважаемому другу.

Однако давайте вернемся к нашим героям, собравшимся в доме на набережной Орфевр.

– Дети мои, – продолжил полковник Боццо своим приятным, несколько прерывающимся, старческим голосом, – в семье де Шанма нас заинтересовала старшая сестра, потому что младшая сестра долго не протянет.

Идея впутать в это дело политику была в принципе неплохой. И именно политика стала отправной точкой нашей операции.

Тулонец в этом смысле был очень полезен. А бравый генерал, тосковавший о прошлом, позволил втянуть себя в кое-какие маленькие интриги, из которых мы сплели карлистско-республиканский заговор. Все прошло успешно, и генерал предстал перед Верховным судом.

Наш друг и коллега Николя, сын Людовика XVI, наследник французского престола, оказался без единого су в кармане. Я предоставил ему возможность поправить свои дела.

Как я люблю устраивать свадьбы, дети мои. Мадемуазель Изоль де Шанма очень привлекательна, но нас интересуют не ее милые глазки. Мы ведь пустяками не занимаемся.

Прежде, чем втянуть генерала в политический заговор, в результате чего он должен был лишиться гражданских прав, следовало досконально изучить истинное положение красавицы Изоль в семье генерала.

Расследованием занялся принц, и вот что он выяснил:

Изоль де Шанма является по договору полноправной законной дочерью генерала. У нас имеются доказательства на этот счет.

Оказалось, что можно действовать в этом направлении.

С нашей помощью генерал получил бесплатно отдельную комнату на Мон-Сен-Мишель, и наш дорогой принц начал ухаживать за прелестной Изоль, которой совсем не претит стать королевой. Теперь проблема состояла в следующем: открыть дело о наследовании и сделать Изоль единственной наследницей…

– А что мы получим от этого? – возбужденно перебил Лекок.

– Мы попросту устраиваем для Николя хорошую жизнь, – заметил Корона.

– Спокойно, племянник! – приказал полковник. – Я отвечаю Приятелю-Тулонцу: первое, принц подписал и передал мне поручение на десять тысяч луидоров для наших нужд.

Лекок опять пожал плечами.

– Вместо того, чтобы действительно сорвать большой куш, мы теряем время на какую-то мелочь, – сказал Лекок. – Помнится, Отец, что раньше вы бы и мухи не убили за двести тысяч франков.

– Ты считаешь, что я измельчал? – с ухмылкой спросил полковник. – Будь спокоен!

– Дело, которое предлагает нам Маргарита, тянет на миллионы, на много миллионов, – продолжил Лекок вместо ответа.

Все обратили свои взоры не графиню де Клар.

– Придет черед и Маргариты, дети мои, – спокойно сказал старик. – Я несколько понервничал, врачи запрещают мне сильно возбуждаться. Я был не прав. Каждый имеет право все обсудить, но никто, я в этом уверен, не помышляет посягнуть на мои отеческие права… Так вот, мальчик мой, Приятель-Тулонец, я тоже помню времена, когда ты пошел бы на поджег столицы за двести тысяч франков и даже за двести франков. Не забывайте, дети мои, что большие реки вытекают из маленьких ручейков. Я продолжаю. Вы убедитесь, что мой план не импровизация. Я делаю все аккуратно и продуманно. Исполнение доверено принцу.

Когда генерала переводили с острова Мон-Сен-Мишель для дачи свидетельских показаний в Париже, я тут же поймал пулю налету. В пути генерал получил сообщение о том, что его старые друзья, карлисты-республиканцы, готовят побег. Это была идея Николя. Он талантлив. Вот план побега:

Место побега: выход генерала из зала суда, где генерал должен давать свидетельские показания.

Способ побега: драка; у нас есть люди для этого и это ничего не будет нам стоить; волнение в толпе – и проход открыт.

Ответственные за операцию: Кокотт и Пиклюс.

Успех обеспечен.

А вот что я сам привнес в этот план, и вы увидите, измельчал я или нет. Заметьте, что я уже говорю без тетради, терпеть не могу читать по написанному.

Оказавшись на свободе, генерал должен сразу же получить дорожный костюм, картуз и вещевой мешок; согласитесь, неплохой маскарад? С этими вещами он приходит на третий этаж дома Буавена по Иерусалимской улице и стучит в дверь, на которой будет написано желтым мелом имя «Готрон»…

– Кто этот Готрон? – спросил Лекок.

– Узнаете! – торжествующе произнес старик, он уже смаковал возникшее любопытство.

Лекок насмешливо улыбнулся и поинтересовался, в какое время генерал должен прибыть на Иерусалимскую улицу.

Крестный Отец ответил:

– Красный шарф еще на балконе, принц пока не пришел. Это должно вот-вот произойти.

– Если вы, Отец, все продумали, – злорадно подметил Лекок, – то вы, конечно, поставили свечку на третьем этаже вертепа Буавена, чтобы осветить написанное на двери желтым мелом имя «Готрон»?

Старик вздрогнул и его седые волосы чуть не встали дыбом от возмущения.

– Приятель, ты был моим слугой! – воскликнул он в ярости. – Приятель, в тебе осталась эта лакейская наглость! Но я – хранитель секрета! Я – и больше никто! Если я пожелаю, то после моей смерти вы все останетесь голодранцами!

– Лекок был не прав! – первым сказал доктор Самюэль.

Все остальные подхватили:

– Лекок был не прав!

Крестный Отец нервно расстегнул жилет и рубашку.

– Нет ничего! – сказал он. – А! Я не ношу больше на груди священную ленту Обители Спасения. Она надежно спрятана, даже моя малышка Фаншетта не смогла бы ее найти! Эта лента стоит всех алмазов короны! Она укажет, где скрыты сокровища! Вы можете меня убить, но и в моем гробу вы ее не найдете! Я не доверяю вам. Вы мои враги! Вы все!

Он весь дрожал и заикался от волнения.

– Будет, будет! – заговорил Лекок уже добродушно. – Я уверен, что этот план удастся, хотя он несколько старомоден. Я горжусь, что был вашим слугой. Здесь нет никого, кто мог бы с вами сравниться. Ну! Старый гигант, я прошу прощения у Крестного Отца.

Всего лишь две-три секунды они смотрели друг другу в глаза.

Приступ ярости, охвативший старика, уже прошел.

На его лице промелькнула лукавая улыбка, и в ту же секунду привычное невозмутимое безразличие вернулось к Крестному Отцу.

– Конечно, – сказал он, – ты привязан ко мне, Приятель-Тулонец, и все вы испытываете ко мне нежность, как к родному отцу. И вы правы, дети мои, это я не прав. Нельзя быть, если тебя по сути дела уже нет. Это будет мое последнее дело. Как, говорите вы, генерал сможет прочесть в кромешной темноте имя «Готрон», да еще разглядеть, что оно написано желтым мелом? Это полный абсурд! Идиот! Идиот! Мне стыдно! Долой старого дурака!

И он рассмеялся, не спуская взгляда с присутствующих.

– Что вы хотите? – продолжил старик. – Приятель-Тулонец сказал, что дело успешно завершится. Мне всегда все удавалось, несмотря на отсутствие способностей…

– Отец! – сказал Лекок, грозя ему пальцем. – Вы затаили обиду.

– Иди, я поцелую тебя! – с пафосом позвал старик, вытирая свои сухие глаза. – Неблагодарный! Знал бы ты, как тебя любят!

После нежных объятий старик продолжил:

– Меня спросили, кто такой Готрон. Бедняга Лейтенант Куатье сидел в тюрьме, он платил по закону. Я и не полагал, что он так много знает. Через одного общего друга он передал, что выложит правосудию с десяток наших маленьких историй, если я его не освобожу. Почему бы его и не пожалеть, пока мы с ним не рассчитаемся(Крестный Отец особо выделил это слово). И я помог ему выйти из тюрьмы как раз вовремя, чтобы воспользоваться его умением и опытом. Он и есть Готрон. Принц ему объяснил, что нужно сделать. Знаете, он просто талант…

В этот момент кто-то тихо постучал в дверь. Присутствующие прикрыли лица черными шелковыми платками.

– Проходи, Пиклюс, заходи, друг мой, – сказал старик.

На пороге показался мужчина с несчастным лицом, он походил на сельского привратника.

– Заключенный на свободе, – сказал он. – Все прошло нормально.

Полковник улыбнулся и заметил:

– Хорошо, мальчик мой. Ты можешь закурить сигарету, снять на балконе красный шарф, а затем пойти повеселиться.

Пиклюс вышел на балкон. Отец продолжал:

– Я сказал, что Готрон – это Куатье. Должен уточнить, что он треть Готрона, так как наш Николя пригласил каменщиком Котри и слесарем – Ландерно. Стена башни толстая, вполне хватит места, чтобы упаковать генерала.

Дело принимало интересный оборот.

– Ну что ж, дело о наследовании можно считать открытым. Остается больная малышка, что находится этажом ниже. Куатье вовсе ни к чему торчать в столице, а юным легочным больным совсем не противопоказан воздух Корсики. Куатье и девочка сегодня отправятся в Сартен, и проблема полностью будет решена: красавица Изоль становится единственной наследницей и принцессой. Я все сказал. Простите автора за допущенные ошибки.

Раздались приглушенные возгласы одобрения. Всем хотелось, чтобы старик был доволен.

– Спасибо, дети мои, – сказал он, складывая свои записки. – Раньше бы я организовал все гораздо лучше… но что поделаешь? Пока не явился Лейтенант, я передаю слово нашей восхитительной графине.

– Но прежде, – возразил Корона, – я хотел бы сказать, что мы очень мало положили принцу за его услуги. Удвоим вознаграждение.

– Он нам обязательно понадобится и для моего дела, – сказала Маргарита.

– Послушаем, что за дело у Маргариты! – решительно сказал Лекок, укоризненно посмотрев на графа Корона. – Слово имеет Маргарита.

– Я долго вас не задержу, – начала Маргарита. – В последний раз, когда я была в замке де Шанма в Нормандии с двумя дочками генерала, я обнаружила там одну скупую крестьянку, которая скрывает баснословное состояние. В прошлом году она даже покалечила своего сына в целях конспирации. Она у меня как-то попросила пару су на табак.

– И удается ей скрыть свою жалкую тысячу экю? – явно издевательски поинтересовался старик. – Расскажи, дорогая.

– Она платит поземельный налог в департаменте Орн на сумму двадцать две тысячи восемьсот семьдесят шесть франков, – ответила Маргарита.

– От доходов! – одновременно и весьма бурно отреагировали со всех сторон.

– Чистый налог, – уточнила Маргарита. – Кроме того, она платит четырнадцать тысяч франков в соседних департаментах.

– Черт побери! – выругался старик. – После такой истории и сон потеряешь.

– И еще, – продолжала Маргарита, – каждые полгода банкир из Алансона получает по тысяче триста пятьдесят франков в счет полпроцента комиссионных за перевод в государственный бюджет земельных рент, записанных на ее имя.

– Идите же и поцелуйте меня, прелесть вы моя, – воскликнул старик, потрясенный такой новостью.

Маргарита повиновалась его благосклонности с тем, чтобы шепнуть ему на ухо:

– Это дело просто так не отдам, я его продаю и очень дорого.

Второй раз, точно таким же образом, постучали в дверь. Члены совета опять закрыли свои лица.

– Кто там? – спросил старик.

– Это я, – ответил грубый хриплый голос.

– Кто ты? – спросил полковник.

– Готрон, – был ответ.

Среди присутствующих почувствовалось некоторое волнение, когда старик сказал:

– Войдите.

Все уставились на руки громилы, появившегося на пороге, словно ожидая увидеть на них кровь.

– Здравствуйте, Лейтенант, – проговорил Отец. – Как дела, мальчик мой?

– Нормально, – ответил убийца, по-прежнему стоявший в дверях. – Спасибо, все хорошо.

– Какие у тебя новости? – расспрашивал Крестный Отец.

– Дело сделано, – коротко бросил Лейтенант.

На устах старика появилась улыбка триумфатора, он слегка приоткрыл свой черный платок так, чтобы все видели его радостное лицо.

– Ты знал генерала? – спросил Лекок Лейтенанта.

– Нет, – ответил тот.

– Откуда же ты знаешь, что убил именно его? – поинтересовался Приятель-Тулонец.

Куатье грубо ответил:

– Он должен был прийти и пришел.

Отец потирал руки. Лекок снова спросил:

– Какой он был, этот генерал?

– Я его видел только на полу, – ответил бандит.

– Во что он был одет? – настаивал месье Лекок.

– В дорожный костюм, под мышкой держал чемоданчик, – отвечал Куатье.

Отец скромно прошептал:

– Что вы хотите, мне всегда все удавалось. И дело не в таланте, а в везении… Ну что, Приятель-Тулонец, что скажешь, драгоценный мой?

– Отец, снимаю шляпу, – ответил Лекок. – Мы даже недостойны завязывать вам шнурки.