"Лорд без наследства. Прибытие." - читать интересную книгу автора (Плотников Максим)

Шаттл вынырнул из гиперпространства и, вибрируя всем корпусом, вошел в атмосферу маленькой планеты. С орбиты планета смотрелась как детская игрушка. Океан покрывал большую ее часть, а на одном из трех материков, где наступал вечер, россыпью огней сверкали города.

Нимруд зачарованно смотрел, как выпрямляется горизонт, и экран заполняет синева океана с размытыми клочьями облаков. За год, проведенный в гиперпространстве, он сотни раз пересмотрел все голографические фильмы о вселенной. Он видел изображения тысяч планет, но реальность оказалась куда лучше. В далеком кластере, где жил Нимруд, преобладали пустынные планеты. Там было жарко и сухо. Вода ценилась на вес золота и покупалась за огромные деньги у соседей.

– Что, юноша, за песочницей скучать не будешь? – язвительно спросил старый капитан, сидящий за штурвалом в ободранном кресле кабины.

Нимруд привык к манере разговора капитана, но хроническая ирония «няньки» все же иногда злила его. Капитан прослужил во флоте его отца тридцать лет, но благодаря крайней неуживчивости и острому языку так и не поднялся выше командира шаттла.

– Ты плавать то умеешь? – У капитана явно было словесное недержание. – Придется тебе, юноша, рыбалкой на жизнь зарабатывать.

– Это почему же? – равнодушно поинтересовался Нимруд.

– Да как тебе сказать, лорд без наследства, – ядовито посмеивался капитан. – Тут тебе не папашина вотчина, где каждому байстрюку по десятку планет девяносто пятого размера. Небось, на семидесятки даже и не смотрели? Не смотрели, уж я то знаю. А здесь, родной, центр – не центр, но в пределах «Садового кольца» – точно. Уже астероиды скоро рвать друг у друга будут.

Автопилот, до этого что-то неразборчиво бормотавший, вдруг булькнул и замолчал. На панели управления истерически замигали индикаторы, и капитан, вспомнив по матери всех локальных богов, вцепился в рукоятки.

– В кресло, быстро в кресло, Иштар тебя возьми! – заорал капитан, налегая на штурвал. Нимруд тонко чувствовал интонации «няньки» и повторного приглашения дожидаться не стал. – Черти бы взяли твоего папашу! Это же надо, дать сыночку шаттл, на котором сам первую планету колонизировал. Да возьмет его Вторчермет на переплавку!

– Может лучше после того, как сядем? – Невинно поинтересовался Нимруд. Капитан сверкнул в его сторону глазами, но промолчал. У него было занятие поважнее. Автопилоту вздумалось отрубиться как раз на подлете к космопорту. Вручную шаттлы не сажали уже лет двадцать, и, будь за штурвалом кто помоложе, финал выглядел бы довольно мрачно. Судя по надувшимся жилам на шее капитана, этот шаттл «даже не подозревал о гидроусилителе». Да и с климат-контролем у него тоже было не слава богу.

Шасси коснулись бетона, и Нимруда тряхануло так, что желудок с печенью поменялись местами. Здания в конце полосы приближались как-то неприятно быстро. Выброшенные парашюты еще раз поменяли местами внутренние органы, но дело свое сделали. Шаттл клюнул носом и неохотно остановился.

– Спасибо что воспользовались услугами нашей авиакомпании, – злобно сказал капитан. – Надеюсь, что больше мне не придется отрывать задницу от этой планеты. У меня в контракте вилла с видом на море. Бассейн и две яхты.

– Угу, девять наложниц, восьмизначный счет в банке и подводная лодка для охоты русалок, – невозмутимо съязвил Нимруд.

– Что-то я не помню русалок, – опасливо покосился капитан.

– Да и виллы с яхтами я тоже что-то не припомню, – продолжил юноша, – А вот клятвенное обещание «везде сопровождать Наследника», которое отец включил в контракт в порыве вдруг проснувшихся родительских чувств, вот это я помню.

– Иштар тебя возьми, – обреченно сказал капитан. – Ну, и какие неприятности вы, Лорд Без Наследства, запланировали на ближайшие пару лет?

– Кэп, мы же с тобой по поводу «Лорда» договаривались. Так что давай ты все-таки перестанешь именовать меня столь высокопарно. Смешно называться лордом, имея в подчинении одного капитана, и в собственности – раздолбанный шаттл.

Путешествие в гиперпространстве трудно назвать интересным, поскольку во время прыжка не происходит ровным счетом ничего. Все каналы в коммуникаторе выключаются, и ты вынужден круглые сутки играть в шахматы или травить глаза надоевшим фильмом. Самое неприятное заключается в том, что вынырнуть можно к совершенно другому миру. Антенны в кластере, где родился Нимруд, часто ловили новости из центра Вселенной. Кто мог дать гарантию, что за время полета не произойдет очередной Большой Взрыв или День Сурка?

Нимруд с капитаном вошли в зал космопорта после несложной таможенной процедуры. Капитан что-то ворчал по поводу санитарного контроля (точнее, его отсутствия), а Нимруд обратил внимание на то, что народ скапливается возле больших экранов и что-то оживленно обсуждает.

– Это очередная провокация Наукограда! Он вовсе не отдал управление демократическим силам, он просто хочет заманить поглубже флоты Солнценосного Грибъюзера и уничтожить Вселенную! Говорят, он создал оружие, которое недоступно никому, даже Богам Вселенной! – вопил, закатывая глаза, какой-то мелкий мужичонка в холщовой хламиде и жиденькой бородкой.

– Очередной конец света, – скучающе прокомментировал капитан и собрался переместиться к стойке бара, которую он первым делом заприметил в дальнем углу.

– Подожди, давай послушаем. Тут за год столько могло произойти, – отмахнулся Нимруд от капитана.

К оратору протолкался огромный воин. Чешуйчатый панцирь и желтые глаза с узкими зрачками выдавали в нем кровь Древних Идолов. Он пару минут смотрел на вопящего монаха глазами старого психиатра, а затем просто встряхнул оратора за шиворот. Проповедник клацнул зубами, и внутри у него что-то мерзко булькнуло. Нимруд прикинул, что посадка без автопилота – это детский лепет по сравнению со встряской Древнего Идола.

– Уважаемые горожане пока еще вольного города! А попросту говоря, сброд! – хриплый, на генетическом уровне привычный к командованию, голос легко вытеснил бормотание «говорящих голов» с экранов. – Нас всех, признаться, поразил новый конфликт в зоне Наукограда. Но! Не будьте детьми. Распалась огромная империя, управляемая одним человеком. Теперь все будут рвать власть, и бесконтрольные флоты, оставшиеся без четких указаний, могут снести пару-тройку планет просто по инерции. Не толпитесь на трап, не дайте заработать спекулянтам на панике. Чего вы так запереживали? От вас до «Империи зла» даже неймодиановский зонд замучается лететь. Расходитесь, не заставляйте применять силу!

Нимруда новость поразила. Распалась огромная империя, бывшая символом одновременно и науки, и тоталитаризма. Он в очередной раз пожалел, что гипердвигатели шаттла смогли донести его только до этого мира. Да и слово, данное отцу, он не мог нарушить. А так хотелось повоевать…

Пока он досадливо размышлял о невозможности поучаствовать в гражданской войне, народ разошелся и Нимруд остался возле экрана вдвоем с проповедником.

– Прошу прощения, вы не подскажете…

– Грядет новый День Сурка! И спасутся только потребляющие органику, как основной ресурс! – изрек проповедник и важно удалился. Он удивительно быстро оправился после встряски Идола.

Нимруд пожал плечами. Везде хватает своих ненормальных. Но ему все же хотелось узнать больше о том, что произошло в мире, пока он жевал консервы в гиперпространстве. Поэтому внимание его переключилось на воина. «Идол» среди аборигенов, по всей видимости, имел влияние. Скопление народа возле информационных экранов тихо сошло на нет. А сам блюститель порядка что-то внимательно разглядывал в бегущей строке биржевых сводок. Подходить к нему было страшновато. «Идол» был на голову выше и в полтора раза шире в плечах любого из окружающих. Но любопытство победило.

– Простите, что беспокою, – Нимруд приблизился к «идолу». – Вы говорили, что империя Наукограда распалась…

«Идол» скептически посмотрел на собеседника.

– Что, приключений на задницу захотелось? Помахать шашкой и порукоблудить крейсерами двенадцатого уровня? Вряд ли удастся. Там скоро будет скучно. Начнутся гнилые базары о репарациях. Упитанные дяди с портфелями и высшим образованием будут долго рассуждать в парламентах, любуясь собой. Посыплются договора об ограничении распространения всего и вся. От генофонда и крейсеров – до сырья на оружие массового поражения. Тоска одна. Они до сих пор ищут, где подевались полководцы крупнейших флотов Вселенной. Неужели никому в голову не приходит, что греются они где-то на доминиканских морских планетах. Пьют пина-коладу и посмеиваются над новостями. Народ уже почуял вкус крови. Как обычно, пойдут оранжевые да бархатные революции. В общем, все как у людей.

– Эээ… – Нимруд пытался собраться с мыслями после такого потока информации. – Честно говоря, хотелось бы поучаствовать. Но вот шаттл не дотянет.

– То, что не дотянет, это точно, – «Идол» что-то подсчитывал в уме. – А какой уровень?

– Нулевой.

– Какой? – «идол» расхохотался. Смеялся он громко и как-то не обидно. Минуты две он с шуршанием вытирал слезы и даже хрюкнул от удовольствия. – Давно так не веселился. Кстати, уж не эту ли рухлядь ты имел в виду, которая покарябала бетонку и чуть не снесла половину космопорта?

– Ну не у каждого по паре «слонов» за пазухой припасено, – насупился Нимруд.

– Да ты не обижайся. У меня и того нет. Всех распустил, коплю на Наместника. Они паразиты, как меня видят, сразу ломят в три шкуры. Кстати, у тебя пары кредитов не будет, горло промочить?

К моменту, когда Нимруд с «идолом» подошли к стойке бара, капитан уже успел довести себя до философского состояния духа местными коктейлями. Нужно отметить одну из особенностей так называемых неинициированных миров. Пока владелец не прибыл, порядок отсутствует как класс. Соответственно, различные вещества, запрещенные в Галактике, продаются практически в открытую.

Оказалось, воин действительно ведет свой род от Идолов. Но было в нем намешано немало кровей и других рас. В итоге, к работе на шахтах он был приспособлен слабо, зато в единоборстве мог, особо не потея, оторвать голову любому Древнему. Звали его Гоген.

Посмотрев на зрачки капитана, Гоген неопределенно хмыкнул и пробормотал что-то о траве Иштар и глобальной контрацепции. Нимруд не был ханжой, и об этой травке ему было хорошо известно. В общем-то, трава была относительно невинной, если не мешать ее с энергетиком. Но потреблять энергетик существу выросшему на органике как-то не с руки. Уж проще засунуть себе в рот пару оголенных проводов из розетки.

Нимруд попытался вернуть капитана из нирваны. Капитан глуповато улыбался, кивал головой, но покидать недра подсознания отказывался.

– Да брось ты его, – Гоген с удовольствием затянулся сигарой подозрительно зеленоватого цвета. – Он сейчас наверняка на корвете-V рассекает. Непередаваемый кайф по сравнению с вашим, с позволения сказать, «шаттлом». Эй, человек!

Обращение «человек» относилось к сиреневому шестирукому кальмару, который здесь выполнял обязанности бармена. Кальмар покрылся пятнами, обиду проглотил. Ссориться с Гогеном было себе дороже.

– Чего изволите?

– Энергетик-72… без содовой.

Кальмар оценил юмор. Разбавлять плазму содовой представлялось занятием затруднительным.

– Прошу прощения, но вы еще за прошлый раз не заплатили.

Гоген нехорошо улыбнулся. Напоминание о денежном долге, особенно – в присутствии посторонних – такое Идолы не прощают. Это смывается только электрошоком! Сиреневый кальмар, похоже, не слишком разбирался в психологии Древних и совершенно не смущался тем, что когти Гогена высунулись сантиметров на десять и засветились синими сполохами плазмы. Когда под когтями начал плавиться карбон барной стойки, Нимруд решил вмешаться.

– Сочту за честь покрыть расходы своего друга, – Нимруд выразительно посмотрел на кальмара. Бармен удовлетворенно щелкнул клювом и ушел за напитком. Похоже, он так и не понял, насколько был близок к блюду «Морепродукты на гриле».

Гоген внимательно посмотрел на Нимруда и, словно размышляя вслух, сказал: «Похоже, из тебя получится что-то путное… со временем…»

В этот момент, мирно посапывающий капитан, поднял голову и завопил во всю свою прокуренную глотку: «Он же там задохнется! Надо его выпустить! Люди!»

Кальмар, которого второй раз за пять минут назвали человеком, остервенел, весь пошел розовыми полосами и с грохотом поставил напиток на стойку. Капитан, видимо, принимал кальмара за продолжение действия травы и не обращал на него внимания. Нимруду же казалось, что он попал в сумасшедший дом.

– Бегом! Быстрее в шаттл! – Кэп стал просто невменяем. Он сорвался с места и, роняя стулья, побежал к выходу из зала. Гоген, давно скучающий на провинциальной планете, припустил следом, не желая пропустить хоть какое-то развлечение. Нимруд встретил предложение сдавать нормы ГТО без энтузиазма. Он давно изучил странности «няньки», и не горел желанием гоняться за ним по всей взлетной полосе. Однако, поразмыслив, все же пошел посмотреть.

Путь капитана легко прослеживался. Разбросанные стулья в баре знаменовали только начало пути. На выходе из зала, беспомощно шевеля колесами, ерзал вверх брюхом робот-уборщик. Разрушения продолжались вплоть до шаттла. Возле трапа грязно матерился механик, облитый с ног до головы оранжевой жидкостью. Емкость от жидкости валялась здесь же.

Финиш капитана удался. Из кабины доносились пыхтение и щелчки тумблеров. Гоген наполовину залез в кабину и давал ценные советы капитану. После каждого совета следовала краткая лекция о том, как капитан относится к рептилиям-переросткам, лезущим не в свое дело. Гоген обижался, но советы давать не переставал.

Наконец капитан добился желаемого. В брюхе шаттла с шипением открылся люк, из которого выпала тушка создания, видом и размером напоминающего крупного шимпанзе. Гоген наклонился над ней и приложил пальцы к горлу, прощупывая пульс.

– Дышит вроде.

– Господи, как же я мог забыть, – капитан выглядел расстроенным. – Как думаешь, выживет?

Все еще очень мокрый и немного оранжевый механик равнодушно сказал: «Выживет. Эти твари могут сутками без кислорода обходиться».

– А кто это? – полюбопытствовал Нимруд.

– Этот, что ли? – механик брезгливо отряхивался. – Да, Спекин это. Дохлый, правда, какой-то. Обычно они покрупнее бывают.

– Спекин? – Гоген стал внимательно присматриваться к найденышу. – Я много про них слышал, но вот видеть пока не доводилось.

– Может вам… это… В бар вернуться, посидеть… Ну, там, выпить… – Капитан заметно нервничал.

– Разумеется, – глаза Нимруда потемнели. – Вот только закопаем, неизвестно откуда оказавшийся труп, прямо посреди бетонки и пойдем, выпьем. Чего уж тут.

Капитан опасливо прятался за широкой спиной Гогена. Что бывает, когда представители рода Нимруда впадают в бешенство, «няньке» было известно не понаслышке. С отцом Нимруда он общался очень долго.

– Брейк! – Гоген решил выступить судьей. – Чего так переживать? Ну, подработал немного на контрабанде. С кем не бывает? Я еще ни одного капитана не видел, чтоб этим не промышлял. Жить-то надо. Вот только в данной ситуации все не так невинно.

– Ага… – Нимруд пытался добраться до капитана, тот в свою очередь очень грамотно прятался за Гогеном и шасси шаттла. – Значит это еще не все. Что нам еще приготовил этот… индивидуальный предприниматель?!

Гоген наслаждался. Его тяга читать лекции была непреодолима.

– Дамы и господа! Имею честь Вам представить…

– А можно покороче?! – рявкнул Нимруд, пытаясь стащить за ногу капитана, который успел забраться на колесо.

– Можно и покороче, – разочаровано вздохнул Гоген. – Ситуация проста, как теория относительности. Пару лет назад, вот такой же, как наш неожиданный гость, украл планетную карту Кольца.

Для капитана эта информация тоже оказалась неожиданностью. Он спрыгнул с колеса вниз, оставив в руках остолбеневшего Нимруда левый башмак.

– Охренеть, – Капитан имел бледный вид. – Вот это мы вляпались… за какую-то тысячу кредитов.

– За сколько?! – Успокоившийся было, Нимруд снова пришел в бешенство. – Ты вез на моем шаттле этого примата за штуку?

– Ну, я бы честно поделился. – Капитан прятал глаза.

– Кстати, – Нимруд взвешивал в руке капитанский башмак. – Ты, кажется, сказал «МЫ вляпались»? Тебе не кажется, что ты немного ошибся. Правильнее звучало бы «я – вляпался».

– К сожалению, он не ошибся, – Гоген выглядел озабоченным. – Вляпались мы в органику, точнее – в органическое дерьмо, и вляпались именно «МЫ».

Нимруд знал о мощи Кольца. Гувернеры, нанятые отцом, не зря ели свой хлеб. Да и канал «Галактические известия» особисты кластера хоть и глушили, но не очень активно. Доступной информации было вполне достаточно, чтобы иметь представление о расстановке сил во Вселенной. Тем не менее, он считал, что Гоген сгущает краски. Во-первых, совсем не факт, что это именно тот Спекин, который украл карту. У Кольца огромная база данных. Ее копию нужно на чем-то перевозить. А на Спекине не было даже одежды. Если допустить, что виновен все же их найденыш, они-то здесь причем? Нужно просто сдать его в полицию, и дело с концом. Рассуждая так, Нимруд расхаживал по взлетной полосе мимо задумавшегося Гогена.

– Значит так, – у Гогена созрел план. – Технический осмотр шаттла закончен. Через час его покатят в отстойник, там же будет таможенный досмотр. На наше счастье нормальной таможни в этой дыре нет. Так… сидит выбранный общественностью отставник, штабная крыса. Бабки собирает. Какой груз на шаттле?

Капитан наморщил лоб и начал перечислять, что мог вспомнить. Через минуту Гоген его перебил:

– Органика в каком виде?

– В переработанном.

– Тара какая?

– Синхрофазотрон, – съязвил капитан. – Какая тара… бочки конечно.

– Отлично. Открывай отсек.

– Зачем тебе это дерьмо?

– Открывай, Иштар тебя возьми!

Капитан воздержался от дальнейших вопросов и поднялся в кабину.

– Гоген, может быть ты объяснишь свои действия? – Нимруд находился в недоумении.

– Потом, сейчас нет времени.

Из кабины высунулся капитан.

– Готово. Поднимайтесь в грузовой отсек.

Из открытого шлюза так несло переработанной органикой, что Нимруд наотрез отказался к нему приближаться.

– Тут воняет, как в крестьянском сортире! – он морщился и прикрывался носовым платком.

– Да и черт с тобой. – Гоген уже ворочал бочки внутри. – Без тебя управимся. Капитан! Вскрывай!

– Да ты с катушек слетел! – Возмущался капитан. – После такой посадки там внутри шампанское, а не дерьмо. Рванет так, что век не отмоешься.

– Хватит болтать! Вскрывай!

– Раз тебе так приспичило, то сам и открывай. – Капитан протянул Гогену монтировку. – А я лучше отойду.

В отсеке раздался громкий хлопок, и из шлюза поползла зеленоватая жижа. Хлюпая по колено, в дверях показался Гоген. Только боевые качества Древнего спасли его от насмешек. Нимруду и капитану хватило сообразительности сдержать приступ смеха. Гоген был весь в дерь… в переработанной органике. Только злобно сверкали желтые глаза.

– Ну и к чему такая бурная деятельность?

– Поднимайте Спекина сюда, – после вскрытия «консервов» настроение Гогена заметно ухудшилось.

Капитан с Нимрудом переглянулись, но спорить не стали. Вид Гогена не располагал к возражениям.

Весил Спекин от силы килограмм тридцать. Гоген, получив все еще неподвижную тушку, взял ее за ноги, засунул в бочку и стал прилаживать к ней крышку.

– Нет, он точно с катушек съехал! – заорал капитан. – Едва откачали, опять топить?

Гоген методично закручивал крышку, не обращая внимания на крики.

– Вытащи его обратно, басурман! – капитан даже попытался оттолкнуть Гогена от бочки. С тем же успехом он мог толкать шаттл.

– Ну вот, – удовлетворенно сказал Гоген, выставляя капитана из отсека. – Закрывай это дерьмохранилище к едреной фене, а я пошел договариваться с таможней.

Нимруд по-прежнему не понимал этой мышиной возни. Впрочем, у него также были дела на таможне.

Гоген в очередной раз оказался прав, говоря, что в этой дыре таможня в обычном понимании отсутствовала. В полосатой будке дремал упитанный отставник в компании с бутылкой виски средней паршивости. Гоген из десятка способов разбудить человека выбрал самый грубый. Пнул мешающий ему стол, и бесцеремонно встряхнул таможенника.

– Давай документы на груз.

– Какие доку… документы? – таможенник казался сильно напуганным.

– На груз вон в том шаттле. Ты мне еще скажи, что они у тебя здесь каждый день приземляются. Мы с коллегой торопимся, так что прикладывай свой ключ и не отвлекай нас от дел.

– Гм… ммм… а с какой целью нанесен визит? – все же поинтересовался таможенник, отодвигаясь глубже в угол. От Гогена ужасно несло.

– У меня такое чувство, что нас пытаются обидеть, – обратился Гоген к Нимруду. При этом когти его высунулись и начали плотоядно искрить.

– Вы знаете, – Нимруд просто светился добротой. – У моего друга был неудачный день. Разгон демонстрантов, неприятная встреча. Так что лучше бы вам его не злить.

Таможенник не стал искушать судьбу. Документы оформились со сказочной быстротой.

– Когда я могу забрать свой груз? – поинтересовался Нимруд.

– Да хоть сейчас. Только вот скопирую ваши данные из удостоверения личности. Порядок, знаете ли.

Нимруд равнодушно пожал плечами.

Когда Нимруд с Гогеном скрылись из виду, таможенник прикрыл двери и достал из кармана небольшой приборчик. Устройство не было чем-либо примечательным. Но если бы его увидел Гоген, то сразу опознал штатный войсковой шифратор.

Гоген с наслаждением затянулся сигарой. Он уже принял душ и выглядел почти счастливым. Капитан допил второй стакан минералки и с нетерпением ждал, когда неповоротливый кальмар принесет следующий. Голова у капитана раскалывалась и он в очередной раз божился, что курил эту дрянь в последний раз. Нимруд висел на коммуникаторе, пытаясь снять квартиру. Он уже давно бы ее снял, но Гоген гневно отвергал все предложения, говоря, что за такие деньги он может снять Дворец в центре галактики. Терпение Нимруда иссякало, и он собирался снять уже хоть что-нибудь, когда раздался звонок, и на экране появилось лицо миловидной девушки.

– Вы хотите снять квартиру?

– Да, уже третий час хочу!

– Устроит ли Вас такой вариант?

Камера переместилась за спину девушки, и Нимруд увидел океан сквозь огромные окна зала. Квартира выглядела полной солнца и воздуха. Нимруд поддался ее очарованию.

– Беру.

Даже Гоген не нашел что возразить, когда девушка назвала цену.

– Это действительно очень дешево, – одними губами прошептал Гоген, стараясь не попасть в поле зрения камеры телефона.

– Дайте координаты GPS.

– Координаты переданы, – улыбнулась девушка. Экран опустел.

– Ну что, поехали смотреть? Сейчас только распоряжусь на счет багажа.

Квартира оказалась выше всяких похвал. Пока Нимруд с капитаном восторгались видом на океан, Гоген препирался с носильщиками из-за двух кредитов сверх ставки. Бригадир носильщиков ругался последними словами, говоря, что за бочки с дерьмом нужно брать по двойному тарифу. Спор закончился в пользу Гогена. Аргументом конкурентной борьбы, как обычно, послужили выпущенные когти. Бочка благополучно перекочевала в подвал.

Выпроводив носильщиков, Гоген отправился на поиски Нимруда. Они с капитаном сидели в креслах качалках на огромном балконе.

– Присоединяйся, Гоген! Здесь отличный набор коньяков в мини-баре! – Капитан уже успел налить себе коньяку в бокал размером со средний аквариум.

– Расслабляемся, значит, – ехидно поинтересовался Гоген. – Собирайтесь, поедем в одно укромное место.

– Зачем, Гоген? – Нимруд устал после перелета. Ему совершенно не хотелось отсюда уходить. – Мне нужно готовиться к завтрашней аудиенции.

– Это ты так готовишься? – иронично поинтересовался Гоген, кивая на бокал в руках Нимруда. Бокал выглядел точной копией капитанского. – Я в этой хате ни слова не скажу без… гм… предварительной подготовки.

– Ты достанешь кого угодно, Гоген.

Но про себя Нимруд согласился с доводами Гогена. Вспомнилась ему и странно низкая цена на эту великолепную квартиру. Пожалуй, некоторая осторожность не помешает. Впрочем, излишняя паранойя тоже ни к чему. Кому он здесь нужен, чтобы тратить кредиты и время на слежку? Сын уездного лорда, чьи владения в двух сотнях парсеков отсюда. Разве что…

– Черт возьми! Мы же совсем забыли…

Лапа Гогена намертво запечатала ему рот.

–… забыли купить что-нибудь в городе? – продолжил за него фразу Гоген.

Капитан смотрел на них, как на умалишенных. Но убывающий уровень коньяка в его «аквариуме» мог примирить капитана даже с сумасшествием окружающих.

– С вашего позволения, я останусь здесь. Буду обживаться потихоньку, – нетрудно было догадаться, что обживаться капитан будет, не вставая с кресла до полного уничтожения литровой бутылки коньяка.

Ехать пришлось долго. Гоген в целях то ли экзотики, то ли экономии усадил Нимруда в рикшу, вместо обычного такси. На возмущение Нимруда, привыкшего к комфорту, он ответил, что тише едешь, дальше будешь. По его словам, далеко не все местные таксисты имели воительские права. А уж совесть отсутствовала у всех поголовно.

Рикша вялой рысцой вез их по улицам города. Картина оказалась довольно неприглядной. Толпы бездельников слонялись по улицам, переходя от бара к бару. Вызывающе одетые женщины легкого поведения скучающе курили и игнорировали сальные шуточки штатных тунеядцев. Центр, кроме нескольких, с размахом построенных муниципальных зданий, был неотличим от грязных подворотен удаленных трущоб. Создавалось впечатление, что здесь царит круглосуточная сиеста, и о работе никто и слыхом не слыхивал.

– Иштар меня возьми, что за дыра, – брезгливо оглядывался по сторонам Нимруд.

– Привыкай, – угрюмо ответил Гоген. – Тебе здесь управлять.

– Что? Чтобы я управлял этим сбродом?

– Так, а зачем ты притащился в такую даль? – удивился Гоген.

– У меня письмо к местному правителю.

– Какому правителю? Нет здесь никакого правителя, и отродясь не было.

– Все просто. Мы летели на другую планету, она здесь в паре парсеков. Но выпали из гиперпространства почему-то сюда. Капитал слюной изошел, ругаясь, но так и не понял, как это могло произойти. Впрочем, от нашего шаттла можно ожидать всего, чего угодно.

– Гм… с вами не соскучишься. Ну, а кому письмо? Я тут знаю всех в радиусе десяти парсеков.

Нимруд молча протянул письмо. На конверте переливалась витиеватая голографическая надпись: «Нуту Ганрею. Лично в руки».

– Ого, – присвистнул Гоген. – А у тебя случаем письма к Господу Богу не завалялось? Не слабые связи у вас, молодой человек. Только к столице Торговой Федерации придется уж потопать ножками. Это не близко, но неймодиановские слоны, штука шустрая. Летать на них одно удовольствие.

Гоген даже облизнулся при упоминании о слонах. В голосе ощущалась зависть.

– Только заказывай бизнес-класс. Летать вместе с пехотой или, не дай бог, органикой я не намерен.

Нимруд удивленно посмотрел на Гогена. Он не припоминал, чтобы приглашал Древнего с собой.

Пока Гоген разглагольствовал, рикша, наконец, довез их до нужного дома.

– Слезай, приехали, – весело сказал Гоген, спрыгивая с коляски.

Район ничем не отличался от десятков других, которые они проезжали. Такой же грязный и шумный.

– Это твое укромное место? – Нимруд брезгливо оглядывался по сторонам.

– А чем плохо? – Гоген схватил своей когтистой лапищей, стоящую рядом девицу, за мягкое место. – Как жизнь, Матильда? Не обижает клиент?

Матильда привычно взвизгнула и манерно отстранилась от Идола.

– Не идет крупный клиент, – она поправляла платье после «нежностей» Гогена. – Все больше нищие Древние лапают. Ты вообще думаешь платить? Скоро тысяча и одна ночь на счетчике будет.

Похоже, Гогена в этом районе отлично знали. И, разумеется, он оказался всем должен.

Гоген повел Нимруда в дом. Первый этаж благоухал запахом дешевых духов и еще более скверной кухней. Узкая лестница, кишащая крысами, привела их под самую крышу. На площадке стояла только одна дверь, но эта дверь являлась произведением искусства. На ней было два отпечатка ладоней и сканер сетчатки глаза. Барельефы каких-то злобных демонов и две горгульи по краям. Металл дверей отбрасывал блики какого-то серебристо-зеленоватого цвета.

Гоген нажал кнопку коммуникатора. Через несколько секунд экран ожил, и проступило изображение маленькой скрюченной фигурки, колдующей над древней электронной платой.

– Сейчас, Гоген, сейчас! Вот только… – голос доносился, словно из подземелья.

Наконец, дверь бесшумно открылась. Комната оказалась неожиданно большой. Впрочем, для свалок обычно предпочитают пространство побольше. А именовать это помещение иначе, чем свалкой, никому бы в голову не пришло. Правда, свалка оказалась весьма специфичной. Все углы щетинились зелеными электронными платами неопределенного возраста и происхождения. Допотопные громоздкие мониторы служили тумбочками, или стульями, уж как подсказывала фантазия и воспитание. Хозяин, как ни странно, сидел в окружении ультрасовременных голографических экранов и с раздражением ковырял отверткой один из экспонатов своей свалки.

– Это же надо, так извращаться, – бормотал он. – Руки повыдергивать этим крестьянам. Научены органику копать, так копайте, а электронику оставьте умным дядям, то есть мне.

Видимо, он добился, чего хотел, потому что удовлетворенно откинулся в кресле и весело посмотрел на гостей абсолютно красными глазами без зрачков. Нимруд вздрогнул. Эти глаза выглядели так, словно были покрыты рябью, и по ним пробегали отблески чуть ли не демонического пламени.

– Гоген, мой лучший друг среди рептилий, – насмешливо пропел хозяин.

Похоже, что они действительно являлись друзьями, потому что подобные фамильярности Гогеном плохо переносились.

– Предвосхищаю твой вопрос, змей-искуситель. Денег у меня нет. Причем нет настолько давно, что я позабыл, как они выглядят.

– А мне и не нужно, – на лице Гогена читалось плохо скрытое разочарование. – Ты все еще работаешь на музей? Эта богадельня – недоразумение на теле планеты. Как можно работать бесплатно?

– Ящерицам этого понять не дано, мой наивный хвостатый прародитель. Впрочем, деньги нужны, но только на пользу археологии, – хозяин с любопытством посмотрел на Нимруда. – Рядом с тобой я вижу приличного человека. С каких это пор ты стал водиться с интеллигентными людьми?

– Хватит паясничать, ты, что, продал мое любимое кресло?

– Кресло? А у меня оно было? Ах, да, точно… Я поменял его на чудесный раритетный чайник со спиралью. Кстати, где он?

Гоген попытался не дать хозяину погрузиться в поиски и сразу перешел к делу.

– Нам нужна твоя помощь.

– Всем нужна моя помощь, – бормотал хозяин, ползая на коленках у себя под столом. – Где же этот чертов чайник?

– Да забудь ты про эту рухлядь! – Гоген терял терпение.

– Спасибо, что напомнил мне о том, что мне нужно забыть, – обиделся хозяин. – Это мой любимый чайник и без него я с места не сдвинусь.

– Чтоб ты скис! – Гоген принялся расшвыривать ближайшую к нему кучу электронного мусора. – Только ошметки летели в разные стороны. – Как он хоть выглядит?

– Как выглядит? – Похоже, этот вопрос поставил хозяина в тупик. – Ну, как… Как чайник. Хотя нет, я же его переделал. Ну, там экран, само собой, миниатюрный ядерный реактор из «юного техника»… Ах, да. Там еще мой продвинутый спай-анализатор. Правда, для этого пришлось корпус выкинуть… Тьфу ты, черт, так вот же он!

Хозяин с гордостью показал нечто, стоящее у него на столе.

– Это чайник? – Опасливо осведомился Нимруд.

– Ну да, – не совсем уверенно ответил хозяин. – Хотя, спираль я тоже выбросил, так что воду кипятить у меня негде. Это я к тому, что угостить вас кофе у меня не выйдет. А, кстати, где мой кофе?..

Тут у Гогена случился легкий припадок бешенства. Он схватил хозяина за горло и тихо прошипел:

– Если ты сейчас не возьмешь свои причиндалы для отслеживания «жучков» и не поедешь с нами, то я разнесу твою халупу по кирпичикам вместе со всем этим хламом.

Методы Гогена, как обычно, оказались очень действенны. Через минуту надутый хозяин под конвоем гостей уже трясся в рикше.

Технического гения звали Сарт. За время недолгой поездки он два раза успел потерять свою, разумеется, совершенно уникальную, зажигалку, столько же раз найти и снова потерять. Кроме того, он постоянно ворчал, что сидения не соответствуют санитарным нормам и вообще, он принципиально не может передвигаться на транспорте, который лишен системы глобального позиционирования. Нимруд с Гогеном перестали обращать на него внимание и заговорили о своем.

– Ладно, я все понимаю, – Нимруд морщился, словно от зубной боли. Ну, даже если украл он карту Кольца. Чего так переживать? Кольцо потеряло былую мощь и, наверное, у них есть дела поважнее, чем гоняться за призраками.

– Да Кольцо-то здесь причем?

– Как причем?! – Нимруд чувствовал, что впадает в ступор. – Ты же сам бегал и орал, что мы в органике по уши. Мы пропали.

– Ну да, бегал.

Нимруд вообще перестал что-либо понимать.

– Мой юный друг, Кольцо это полбеды, даже, наверное, четверть. Говорят, что на этой карте есть планета, где боги тестировали нашу Вселенную и позабыли убрать некий артефакт.

– Ай-яй-яй… – съязвил Нимруд. – Такой большой змей, а в сказки верит.

– Я-то не верю… – не обращая внимания на сарказм, ответил Гоген. – А вот кое-кто готов много отдать за любую информацию о карте.

– Ерунда это все. Карта, конечно, вещь стоящая, галактический рейтинг поднять и тому подобное. Но это уже далеко не такая страшная тайна. Вот у Императора она уж точно есть. Тем более толку от нее после появления Больших Туманностей… ну, практически никакого. Руками, что ли, править базу будешь? Там, наверное, порядка тысячи планет. Руки отсохнут.

– С Туманностями, конечно, вышла засада, – Гоген досадливо почесался. – Автоматика не работает, на картах хрень какая-то показывается вместо информации о планетах. Народ руками зонды тасует. Весело, блин. Кстати, говорят, есть способ борьбы.

– Есть, – хмыкнул Нимруд. – Плати деньги и получишь все обратно. Богам тоже нужно что-то кушать.

– Опять деньги. Угораздило же меня родиться Древним. Жил бы себе крестьянином, в органике, как в масле бы катался.

– Ты уже сегодня катался, – усмехнулся Нимруд. – Шаттл до капремонта будет вонять, как сортир мамонта. Ладно. Ты не увиливай от разговора. Кто же у нас здесь завелся, что готов отдать правую руку на отсечение, за карту Кольца?

– Инквизиция, например.

– Кто? – расхохотался Нимруд. – Сегодня у тебя день сказок? Инквизиции не существует.

– Не будь столь категоричен, – Гоген был абсолютно серьезен. – Думаю, я смогу тебя убедить в обратном.

Солнце уже садилось, когда рикша остановился перед домом. День показался Нимруду необычайно длинным. Единственное, чего ему хотелось, это добраться до кровати и больше не видеть ни Гогена, ни рассеянного Сарта, ни, наверняка уже в стельку пьяного капитана. Но его желаниям так и не суждено было осуществиться.

Когда они вошли в зал, где оставили капитана в компании с бокалом коньяка, обнаружилось, что за время их отсутствия появился незваный гость.

Капитан вполне оправдал ожидания, то есть все-таки напился. Он едва ворочал языком, рассказывая что-то, по его мнению, весьма остроумное. Собеседник вежливо слушал, забравшись в кресло с ногами. Точнее с лапами, поскольку в кресле сидел… Спекин.

Сходство его с шимпанзе, при более детальном рассмотрении, оказалось ошибочным. Спекин производил впечатление чего-то расплывчато-незаметного.

Нимруд подумал, что ему стоило бы, по меньшей мере, удивиться. Но в данный момент ничего, кроме сна, не имело значения.

– Гоген, накорми примата, а я пошел спать.

– Спасибо за беспокойство, господин Нимруд. Но я уже пообедал. Постель вам приготовлена. А вас, господа, прошу в столовую. Ужин еще не успел остыть, – голос Спекина оказался неожиданно глубоким и бархатистым.

Гогена и Сарта приглашать два раза не потребовалось. После первой перемены блюд Гоген вдруг вспомнил, как невежливо он транспортировал Спекина и у него проснулись остатки совести.

– Ты, брат, извини, что так вышло. Но по-другому тебя вывезти нельзя было.

– Я все понимаю, господин Гоген. Я благодарен Вам за свое спасение.

– Меня все мучает вопрос, как ты выбрался из бочки? Ведь я закрыл тебя снаружи. Замок очень крепкий.

– Наличие силы – не всегда необходимое условие, господин Гоген.

– Ты меня смешишь, Гоген, – Сарт говорил с набитым ртом. – Для Спекина твоя бочка – детский лепет. Можно мне еще коньячку подлить?

– Ты прекращай напиваться, – Гоген отодвинул от Сарта бутылку. – Тебе работать еще сегодня.

– Работать? – Расхохотался Сарт. – Ну, разве что подмести могу, полы помыть…

– Не надо меня злить.

– Нет, Гоген. Ты меня удивляешь. Это простительно нашему юному другу из провинции, но тебе-то, тертому волку, должно быть известно, что все мои шпионские детекторы одно присутствие Спекина вводит в кому.

– Гм… Что, он так крут?

– Ты даже не представляешь насколько. Хорошо, что их очень мало. Иначе я остался бы без работы. Или перешел бы на мирное производство. Кстати, я недавно сделал одну штуку…

– Простите, господа, что перебиваю. Возможно, господину Сарту это будет интересно.

На стене ожил экран. Передавали планетные новости, и Гоген с Сартом с удивлением обнаружили, что показывают окрестности дома, где жил Сарт. Показывали именно окрестности, поскольку дома не существовало. На его месте дымилась куча развороченного хлама, а ровно посередине стояла целая и невредимая дверь с горгульями.

– Ммм-да… – Сарт не выглядел сильно огорченным. – С дверью неймодианцы не обманули. Хорошая вещь, не даром отвалил за нее столько денег. – Гоген, я поживу у тебя, а то у меня денег даже на аренду койки не хватит.

– Меня тоже сегодня выселили, – хмыкнул Гоген. – Но не беда: думаю, Нимруд нас не выгонит.

Нимруд проснулся поздно. В открытые окна слышался шум океана. Непривычное ощущение огромного пространства – после долгих месяцев, проведенных в тесном шаттле. Он, не торопясь, встал и подошел к окну. Первое утро на планете выдалось солнечным и тихим. Океан только мягко урчал, переваливаясь пологими волнами. Нимруду вспоминались песчаные равнины, почти пустыни, своего домашнего мира. Воспоминания туманились временем. «Обратного пути нет. Разве только во главе десятка крейсеров с тучей корветов, и тогда-то он вспомнит молодой мачехе все оскорбления. Лишение Наследного Принца трона не должно сойти ей с рук!»

Кровожадные мечты прервались вежливым стуком.

– Не желаете ли чаю, господин? – в дверях с подносом стоял Спекин. – Здесь в горных долинах растет замечательный черный чай.

– Ты бывал здесь раньше?

– Нет, господин.

– Так откуда ты знаешь про чай?

– У нас свои методы, господин.

– Хорошо. Поставь на столик. Какие у тебя планы?

– Простите, господин, я не понял вопроса.

– Что же здесь непонятного? Ты долетел до планеты, заплатил за проезд огромную сумму в тысячу кредитов.

– Три тысячи, господин.

Нимруд расхохотался, капитан все же хотел его кинуть. Вот старый ворюга.

– Я чем-то Вас рассмешил, господин?

– Да, но это я о своем. Что ты намерен делать дальше?

– Служить Вам, господин, – Спекин похоже считал, что это очевидно, и не стоит тратить время на обсуждение. Для Нимруда же это не казалось таковым.

– Я очень небогат, Спекин.

– Это не имеет значения. Я располагаю достаточным количеством средств, и никогда в них не нуждался, – Спекин продемонстрировал какую-то карточку.

Нимруду карточка ни о чем не говорила. В его родном кластере в обороте были только наличные деньги. А вот Гоген за обладание этим кусочком пластика продал бы душу. Платиновая карточка Центрального Банка Торговой Федерации давала владельцу практически неограниченные возможности. В ней легко помещались и виллы с яхтами для капитана, и слоны с корветами для Гогена.

– И все же, я не понимаю. Чем так привлекательна служба у меня?

– Вы – Лорд, господин.

– Ну да, тут все лорды, куда не плюнь. Вон Гоген тоже лорд. Тем более, он спас тебе жизнь.

– Я очень уважаю господина Гогена и бесконечно благодарен ему за спасение… – тут Спекин сделал паузу, о чем-то размышляя.

– Но… – поторопил его Нимруд.

– Но, мне бы хотелось служить у Вас.

– Ладно, не буду кривить душой и притворяться, что мне не нужны, гм… люди с твоими способностями. Договорились. Только я хотел бы больше узнать о твоем прошлом.

– Прошу прощения, господин, но мое прошлое принадлежит не только мне. Я не могу о нем говорить.

После вчерашнего затянувшегося ужина Гоген с Сартом дрыхли без задних ног. Капитан бросал плоские камни в океан, считая, сколько раз они подпрыгнут. Получалось неважно, то ли от отсутствия навыка, то ли от похмелья. Вьющаяся рядом стайка мальчишек с хохотом пыталась его научить. Нимруд завтракал и размышлял о том, что нужно прекращать это повальное пьянство и браться за дело. У него не было конкретного срока, когда нужно явиться с рекомендательным письмом, но тянуть с визитом также не следовало. Судя по карте, лететь до столицы Федерации было недалеко. Но шаттл не выйдет из дока еще, как минимум, месяц, а скорость его, мягко говоря, оставляла желать лучшего.

– Спекин, узнай ближайший рейс до столицы.

– Сегодня вечером, в 18:00 по времени Федерации. Транспорт, возвращающийся после колонизации. Рейс проходящий. Сколько заказывать мест, господин?

– Когда прибытие в столицу?

– Через три цикла, господин.

– Устраивает, закажи три места…

– Пять мест в бизнес классе, Спекин. – в столовую вошел заспанный Гоген.

– Ты решил лететь со мной? – Нимруд иронично хмыкнул.

– Ты же без меня пропадешь, – Гоген что-то искал глазами. – Спекин, у нас нет, случайно холодненького энергетика?

– Сию секунду, господин. – Спекин с достоинством удалился.

– С чего ты решил, что я такой беспомощный? – Нимруд начинал потихоньку закипать.

– Да не злись, ты… – Гоген упал в кресло, которое жалобно скрипнуло под его весом. – Конечно, ты можешь поехать и без нас, но… Для представительства тебе нужны сопровождающие. Смешно будет выглядеть, если ты явишься к Ганрею один. Словно ты крестьянин какой-то. Во-вторых, ты несильно ориентируешься в этой части галактики… Спасибо, Спекин… А в третьих, Спекин, дай запись вчерашних новостей.

На экране снова возник разрушенный дом с невредимой дверью.

– Мне кажется, – продолжил Гоген, – Когда взрываются дома, откуда ты вышел полчаса назад, есть некоторый повод для беспокойства.

Нимруд задумался. Он давно решил, что Гоген и Сарт ему пригодятся, но не собирался брать их с собой в столицу. Развалины дома его неприятно поразили.

– Там было много людей?

– А какая разница? – Пожал плечами Гоген. Отношение к смерти у Древних было философским. – Человек двести-триста.

– Хорошо, – Нимруд принял решение. – Пять мест в бизнес классе. Полетим с комфортом. Мне нужно прибыть свежим. Не думаю, что в письме для меня хорошие новости.

– Извините, что перебиваю, господин, – Спекин тихо стоял в углу. – Может быть, просто уничтожить это письмо?

– Это невозможно, – скрипнул зубами Нимруд. – Без потери лица, конечно. А я не намерен его терять, иначе у меня не будет морального права вернуться и…

– …распылить в космосе два десятка планет твоей родины, – вполголоса перебил Гоген.

– Нет, но ее я уничтожу.

– У… Как обычно, «ищите женщину».

Путешествие проходило незаметно. Нимруд добрался до коммуникатора и впитывал информацию, которой был лишен во время полета в гиперпространстве. Он много читал о Торговой Федерации. В открытом доступе публиковались координаты планет и уставные документы. Чем больше Нимруд читал, тем больше ему нравился этот союз. Федерация не была агрессивной по определению, но содержала войска для сохранения своей целостности и не скрывала ни лиц, ни целей. Это импонировало Нимруду – воевать только от жажды крови ему было чуждо, но и быть мягкотелой овцой-Швейцарией в мире волков – тоже не хотелось.

– Что, про торгашей читаешь? – Гоген заглянул к нему в экран. – Правильные ребята. Достанут что угодно, и где угодно.

– Ты был в столице?

– В Cato Neimoidia? Нет, не был. Столица любит деньги.

– Ну и название, произнести не могу, язык сломаешь.

– Привыкнешь.

– Судя по видео, там красиво.

– Не верь рекламе. Уж в этом неймодианцы собаку съели. Какая же торговля без рекламы. Слушай, я смотаюсь в трюм, там у меня дальние родственники с вахты возвращаются.

– Может, сюда пригласишь, неудобно как-то встречаться в трюме.

– Гм… Я бы не против, но их два корпуса пехоты по пятьсот человек.

– Ну, тогда вали в трюм и не отвлекай. Только не напивайся… – уже вслед прокричал Нимруд.

– Я… Это… Тоже схожу, пообщаюсь… – У Сарта заблестели глаза.

– Вы там поосторожнее, – съязвил капитан, – а то они о-очень давно женщин не видели. Как бы конфуза не случилось.

– Я-те старый хрыч… – Сарт полез через спинку кресла, намереваясь вцепиться капитану в горло.

– Прекратите! – прошипел Нимруд. – Тут приличные люди летят. Идите в трюм, там хоть удавите друг друга.

Это заявление моментально примирило ссорящихся, и они, прихватив звякающий пакет с яркой надписью «Duty Free», покинули отсек.

– Послал же бог алкашей на мою голову. Один ты, Спекин, нормальный.

– Не совсем, господин.

– Ну, а у тебя что?

– Мой наркотик – информация. Я пьянею, впитывая ее…

– Так… Выключи коммуникатор!

– Нет, нет. Все не так запущено, господин, – продолжал улыбаться Спекин. – Это нельзя сравнивать с наркотическим опьянением, но что-то общее в этом есть. Среди нас даже есть свои наркоманы. Но это изгои нашего общества. Вы не против, господин, если я немного посплю? Я до сих пор не восстановился после кислородного голодания. Да и в бочке было не совсем уютно.

– Конечно, Спекин. Спокойной ночи.

Нимруд читал допоздна. У него из головы не выходили слова Гогена об Инквизиции. В коммуникаторе и базах знаний упоминания о ней если и встречались, то только, как о мифе или об игре чьего-то больного воображения. Да и таких-то упоминаний было – раз-два и обчелся. «Нет, паранойя, – откинулся в кресле Нимруд и прикрыл глаза. – Ну, взорвался дом, что, мы туда одни заходили в этот день? Там бордель, туда ходит куча народа. Может, война кланов местной мафии. Да, что угодно». Но, сколько он себя не убеждал, маленький червячок интуиции твердил: «Опасность!»

Этому «червячку», заложенному в генах, Нимруд привык верить. Именно благодаря этой способности его отец смог поднять кластер в богом забытой провинции и убедить соседей прекратить войны и начать торговать. Вот только интуиция отца не помогла ему распознать эту тварь. Кулаки Нимруда непроизвольно сжались. Он мог ненавидеть. Он любил это состояние и боялся его одновременно. В такие моменты для него не существовало ничего кроме горла врага, в которое нужно вцепиться.

Нимруда разбудил мелодичный голос стюардессы, просящий пристегнуть ремни. Перелет прошел спокойно. Спекин почти все время спал, Нимруд читал до ряби в глазах, троица алкоголиков так и не возвращалась из трюма. Это уже выходило за все рамки. Проснувшийся Спекин щурил круглые глаза, где огромные зрачки окаймляла тонкая нить радужной оболочки. Коммуникатор Гогена молчал как рыба. Та же история была с капитаном и Сартом. Такое впечатление, что они остались в гиперпространстве похмеляться.

Транспорт мягко коснулся бетонной полосы и, плавно замедляя ход, выруливал на место высадки. Уже опустели все кресла, а троица все не появлялась. Злой Нимруд спустился вниз по трапу и собрался окликнуть представителя экипажа, как его глазам открылась картина прощания «родственников».

Из нижнего трапа, горланя песни, выкатилось-выползло штук пятьдесят мелких силикоидов, среди которых, как пизанская башня, возвышался Гоген. Шел он как-то боком и под неестественным углом к земле. По всем законам физики он должен был упасть, но каким-то чудом не падал. «Чудом» оказался Сарт, на котором висел-сидел Гоген. Оба были в превосходном расположении духа и по-свински пьяны. Капитана, пыхтя от натуги, несли следом два силикоида, почему-то оставшиеся трезвыми. Военный патруль неймодианцев уже привычно запихивал пьяную пехоту в комендантский бот. Дело у них спорилось пока не пришла очередь Гогена. Гоген плохо соображал, что здесь происходит. А когда патрульные попытались помочь ему пройти в «луноход», Древний доброжелательно приветствовал новоприбывших дружескими похлопываниями по плечу. От «похлопываний» патрульные приседали. Уже не церемонясь, они попытались скрутить строптивого «пехотинца». Их, видимо, вводило в заблуждение то обстоятельство, что на макушке Гогена едва держался пехотный шлем кого-то из собутыльников, а на шее болтался позаимствованный жетон с номером части. Нужно ли упоминать, что Гоген не любил, когда его трогают руками? Он с трудом сфокусировал взгляд на сержанте патруля и едва заметным ударом лапы отправил его по плавной параболе. Пролетев несколько метров, сержант растянулся на взлетной полосе. С трудом он поднялся с пола и принялся что-то быстро говорить в коммуникатор. Из соседней улицы вынырнул еще один «луноход», и оттуда высыпало подкрепление.

– Битва!!! – радостно взревел Гоген, засидевшийся в транспорте.

Патрульные разлетались в разные стороны, как кегли, но упорно пытались скрутить дебошира. В этот момент в драку включился Сарт. Он значительно уступал Гогену в силе, но двигался с кошачьей плавностью и невероятной скоростью. От его ударов патрульные только охали и оседали на бетон. Но несмотря на эти выдающиеся боевые навыки, патрульные теснили смутьянов к транспорту. В шуме драки прорезались проклятия капитана, которого собутыльники уронили, унося ноги.

Нимруд понял, что кутузки его эскорту не избежать. Приходилось что-то делать. Проклиная тягу Гогена и компании к горячительным напиткам, он подбежал к ракетному боту не первой свежести, с надписью «Такси» на борту. Таксист высунулся из окна, со знанием дела аплодируя наиболее удачным ударам.

– У меня обед, – досадливо бросил он Нимруду на вежливое пожелание засунуть задницу в кресло и ехать куда скажут.

У Нимруда не было времени на разговоры, он втолкнул таксиста во внутрь, запрыгнул сам и очень тихо сказал:

– Ты доезжаешь вон до того Древнего, играющего в черепашку-ниндзя, мы забираем своих друзей и едем в хороший отель. Задача ясна?

Для большей убедительности он совсем чуть-чуть сжал горло таксиста руками.

– Некоторые хоть деньги предлагают, – просипел полузадушенный таксист.

– О деньгах не беспокойся. Рули, давай!

Гоген и Сарт уже едва сдерживали натиск, когда подоспело спасение. Тяжело дыша, они ввалились в такси, таща за собой капитана.

– Жми родимый! – Гоген для убедительности дал увесистый подзатыльник водителю. Такси фыркнуло плазменными двигателями и умчалось из космопорта.

– Для такой рухляди она вполне прилично ездит, – отвесил неуклюжий комплимент Гоген, пытаясь сдвинуть тело капитана так, чтобы грязные флотские башмаки не мешали любоваться окружающим видом.

Сзади затихал вой сирен тяжелых «луноходов». Таксиста не нужно было учить жить, он избегал центральных улиц, и машина все дальше забиралась в глубокие трущобы.

Протрезвевшие от интенсивных физических упражнений Гоген и Сарт прятали глаза от Нимруда и всем видом показывали, что им стыдно, и они виноваты.

– Когда приедем в отель… – здесь такси резко ушло вправо и вверх, и Нимруд не закончил фразу.

– Не дрова везешь, – буркнул Сарт, отпихиваясь от все время сваливающегося капитана.

– Дрова, не дрова, лишь бы деньги платили. Уже скоро…

Машина остановилась у какой-то свалки. По крайней мере, Нимруд всегда считал, что большое количество железных контейнеров, заваленных пищевыми отходами, должно так называться. Однако, по словам водителя, это был лучший отель в этой части города.

– Он над нами издевается! – возмутился Гоген.

– Я? – таксист был полон праведного гнева. – Вы что, думаете, в центре у вас были бы хоть малейшие шансы дойти до стойки регистрации? А здесь, во-первых, ничего не спросят, во-вторых, за умеренную плату сделают новые документы. Шенгенская виза Торговой федерации всего за 100 кредитов с человека. Предупреждаю, органикой здесь не берут. Предпочитают звонкую монету.

– Я не собираюсь жить в этом свинарнике, – бурчал Гоген, когда они вошли в отель.

Место действительно выглядело отвратительно. Однако выбирать не приходилось. Драка с представителями правопорядка, особенно в столице, не делает жизнь проще.

– Черт бы вас побрал, – в сердцах шипел Нимруд, стряхивая с плеча упавшего сверху упитанного таракана. – Испортить все дело. Какого черта вы полезли в драку? Можно было спокойно отсидеть в кутузке пару часов, и я бы вас выкупил. Кстати, кутузка здесь наверняка приличнее, чем этот сарай.

– Дык, они же первые начали… – оправдывался Гоген. – Да и кто знал, что у них так строго с этим делом? А вообще, конечно, вляпались по уши. Что будем делать? Сдаваться или переходить в подполье?

– Я уж точно в подполье не собираюсь, – Нимруд остервенело лупил по архаичному звонку вызова портье. – Где его черти носят?

В это время таксист заехал за угол и остановился. Он достал коммуникатор и, набрав номер, скороговоркой выпалил: «Докладывает такси №351-659-H. Нарушители порядка в районе космопорта находятся в здании отеля „Оптерон“, передаю координаты. Прошу занести в протокол, что выполнял их требования под угрозой физической расправы».

Портье появился минут через пять, когда Нимруд с компанией уже собирались поискать другой отель.

– Чем могу помочь, уважаемые?

– Нам нужен номер… почище…

– У нас есть отличный номер, где с высоты открывается замечательный вид. Вы буквально будете попирать ногами всю промышленную мощь нашего города.

Все это было произнесено скучным тоном, в котором слышалось: «Вот уж мне все равно…»

– Давайте хоть какой-то, – Нимруду невыносимо хотелось в душ.

С улицы донесся вой приближающихся сирен и голос, усиленный мегафоном объявил: «Постояльцев отеля просим не выходить из номеров. Производится задержание нарушителей общественного порядка…»

– Ну вот, приехали, – Гоген выглядел растерянным. – Что будем делать, шеф?

– Главное, не оказывать сопротивление. Умерьте свою гордыню. Вы на цивилизованной планете. Кулаками будете махать в неинициированных мирах. – Нимруд осмотрел свой эскорт.

Спекин был безмятежно спокоен, Гоген и Сарт немного нервничали, но держались хорошо, а капитан вообще только начинал адекватно воспринимать окружающее.

«М-да… Мой путь начинается в тюрьме. Мачеха будет довольна. Этого она и добивалась».

– Медленно выходим и не делаем резких движений, – Нимруд говорил коротко и жестко. – Первым иду я.

«Луноход» пробирался через пробки, мигалками расчищая дорогу. Он точечными выбросами плазмы из двигателей рыскал по уровням в поисках образовавшегося промежутка между мелкими частниками и импозантными городскими транспортниками. Город выглядел невесомым, несмотря на клубки развязок скоростного метро и огромные, с острыми шпилями, небоскребы. Высота зданий казалась умопомрачительной, земля в столице стоила фантастически дорого и строители забирались все выше и выше. Город вытянул свои шпили выше облачного покрова, словно остров вырастая посреди моря небесного тумана. Где-то далеко внизу, в разрывах отливающей красным пелены, виднелись шахты и генераторы, дающие свет, тепло и жизнь.

Внутри «лунохода» было чисто и даже уютно. Удобные кресла, оборудованные устройствами, не позволяющими покинуть их самостоятельно. Огромные иллюминаторы, фактически, прозрачные стены, давали хороший обзор.

– Это арестантский бобик или экскурсионный автобус? – съязвил Гоген, когда его усадили в кресло и пристегнули. – Эй, Сарт, у тебя коммуникатора в виде зубной пломбы не завалялось? Мне бы сообщить кое-кому…

– С кем тебе говорить? С кредиторами? Они тебя и в тюрьме найдут, не торопись, – Сарт с любопытством разглядывал разнообразные технические мелочи, которыми был напичкан салон. – Интересно, как эта хрень работает…

– Не трогать! – Заорал Нимруд, но опоздал.

Взвыла сирена и флегматичный голос бортового компьютера сообщил:

«Задержанный запросил помощь третьего уровня – угроза жизни и бунт в отсеке задержания. Варианты действий на выбор экипажа: катапультирование, усыпляющий газ. Напоминаем, что электрический разряд для органических рас в целях усмирения запрещен законом о правах человека».

В последней фразе, как показалось Нимруду, сквозило сожаление. Прежде чем уснуть, он успел подумать: «Кого катапультировать? Нас или экипаж?»

Сознание медленно возвращалось. Вначале Нимруд разглядывал сферический потолок, покрытый едва различимым орнаментом. Затем попытался поднять голову, но тут же опустил ее со стоном. Словно кто-то наполнил череп камнями и теперь встряхнул, как ребенок погремушку. Несколько минут ушло на то, чтобы камни улеглись. Начала появляться чувствительность в кончиках пальцев. Легкое покалывание медленно распространялось по всему телу, и вскоре Нимруд почувствовал, что сможет встать. Дразнить «ребенка» с погремушкой не хотелось, поэтому он решил еще полежать, пока окончательно не растает мутная вата в голове. Торопиться было некуда. За сопротивление представителям власти на любой планете закрывают на пару лет. Считать, что Торговая Федерация является исключением, было, по меньшей мере, наивно.

Наконец Нимруд решил, что созрел для активных действий. Будь, что будет. Он резко сел в постели. Ничего не произошло. Камни в голове не сдвинулись с места и слабость, вызванная наркозом, ушла.

Помещение, которое он увидел, ничем не напоминало тюрьму. Комната оказалась эллиптической формы. От пола до сферического потолка шло сплошное кольцо окна, за которым плескалась синева неба в бледно розовых перистых облаках. Мир словно перевернулся с ног на голову – облака плыли далеко под ногами.

На столике возле кровати лежали странноватые, но аппетитного вида, фрукты и небольшой графин со стаканами. Нимруд понюхал жидкость, запах напоминал апельсин с чем-то еще, неуловимо знакомым.

Рядом с графином лежал белый конверт большого формата. На нем было написано только два слова: «Лорду Нимруду».

– «Лорду», – усмехнулся Нимруд. – Вежливые люди… Тоже мне – «лорд»-уголовник, в компании трех разгильдяев и обезьяны шпиона. Интересно, если там уже приговор, то их суды работают просто молниеносно. Хотелось бы знать, есть ли у них вообще суд.

Нимруд порылся в памяти, пытаясь вспомнить все, что он читал о Торговой Федерации. О системе судопроизводства в памяти ничего не нашлось. Вскрывать конверт не было желания. Нимруду хотелось верить, что все произошедшее утром – кошмарный сон, и что он, как полагается, приехал во дворец, вручил письмо отца и верительные грамоты… Черт возьми, где же они? Вещи исчезли, включая одежду, дорожную сумку и единый галактический паспорт.

– Логично, – съязвил Нимруд. – Зачем заключенному документы… А вот с одеждой, это круто. Наверное, изъяли, как вещественное доказательство. Ладно, хватит тянуть, посмотрим, сколько мне припаяли.

Нимруд вскрыл конверт. Внутри оказался лист мягкого переливающегося металла. Надпись гласила: «Имеем честь пригласить Вас на банкет. Нут Ганрей».

– Ничего не понимаю, – пробормотал Нимруд и налил себе стакан сока.

Один из секторов огромного окна, на секунду стал молочно-белым, и выдал изображение комнаты, которая отличалась от «камеры» Нимруда только размерами. Из отличий также наблюдался весь эскорт Нимруда в полном составе. Сцена выглядела живописно. Капитан лежал на кровати, проклиная солдатский самогон силикоидов. Нелестных выражений удостоился также усыпляющий газ патрульных, от которого «завтрашнее похмелье уже сегодня». Спекин с видимым удовольствием подкреплялся фруктами и с иронией наблюдал за манипуляциями Сарта и Гогена. Впрочем, работал Сарт, а Гоген, как обычно, давал умные, но совершено бесполезные советы. Но все же, толк от Гогена был. Он служил стремянкой для Сарта, который ковырялся где-то на стыке окна и потолка. Сарт злобно плевался и шипел, ковыряясь в какой-то электронной схеме.

– Ооо… Шеф! – Гоген был так рад увидеть Нимруда, что рванул к экрану, намереваясь обнять друга немедленно.

Не ожидавший от «стремянки» такой прыти, Сарт свалился почти с трехметровой высоты, выдирая с мясом всю электронику, с которой в данный момент работал. Через пару секунд экран погас, но за это время можно было услышать очень много об анатомии рептилий, преимущественно в области первичных половых признаков.

– Начинается!!! – Нимруд пришел в ярость. Неуемный характер его друзей мог довести до белого каления кого угодно. Он подошел к окну, снова ставшим прозрачным, и в сердцах пнул его ногой.

Окно от удара помутнело, и Нимруд от неожиданности отпрянул. На экране снова появился грязно ругающийся Сарт верхом на Гогене. Гоген стоял смирно, почесывая затылок.

– Вы когда прекратите свою самодеятельность? – заорал Нимруд в экран.

– Дык, мы соскучились шеф, – оправдывался Гоген. – Ну здесь и тюрьмы… Чума… Я бы здесь всю жизнь провел…

– Проведешь, если дурью маяться не перестанешь. Какого черта вы полезли электронику ковырять?

– Да мы просто с Сартом поспорили, что он не взломает их систему… Блин… Пропали мои двадцать кредитов. Кто же знал, что у них в тюрьмах такая система безопасности.

– В тюрьмах у них наверняка все в порядке… Поскольку это не тюрьма.

– Не тюрьма? – Гоген был разочарован.

– В тюрьму обычно не присылают приглашения на банкет.

– Бывает по-разному, господин, – Спекин мягко вмешался в разговор. – Могут пригласить, чтобы отравить, например.

– Типун тебе на язык! – Гоген даже подавился от возмущения. – Макиавелли начитался? Чего нас травить? У нас и так статья лет на пять на лбу написана.

– Тебе быть отравленным не грозит, Гоген, – усмехнулся Нимруд, – поскольку пригласили только меня.

– Жаль, – на лице Гогена отразилась печаль. Чего-чего, а поесть он любил даже больше, чем женщин.

– Полагаю, эта проблема разрешима, – голос раздался откуда-то сзади.

Нимруд сгруппировался и мгновенно с разворотом переместился влево на два метра. Боевые искусства были вторыми по приоритету в обучении знати в Песчаном кластере после искусства интриг. Нимруд провел немало часов в спортивном зале и числился неплохим учеником.

– Прошу прощения за вторжение, – голос принадлежал пожилому неймодианцу. Он уже вышел из прозрачного лифта, который выехал из пола в центре комнаты. – Я не хотел вас испугать. Добро пожаловать в столицу. Надеюсь, некоторые… гм… обстоятельства вашего прибытия не омрачили впечатления о нашей планете?

Нимруд не верил своим ушам. Фортуна опять поворачивалась к нему лицом. Но когда они увидят, во что Сарт превратил их электронику…

– Ооо… Я вижу, вы успели разобраться, как работает наша бытовая техника, – продолжил неймодианец, невозмутимо глядя на замершего Сарта с раскуроченной платой в руке. – Инструкция вам вряд ли понадобится и в дальнейшем. Еще раз приношу свои извинения. Я не представился. Меня можно именовать по занимаемой должности – Советник.

– Наследный принц Песчаного кластера, хранитель Источника и Великой пустыни приветствует Вас. – По протоколу требовалось произносить эту фразу с невероятным пафосом, что всегда получалось у Нимруда отвратительно.

– Советник Федерального Центра Торговой Федерации, добро пожаловать на нашу землю, – также по протоколу приветствовал неймодианец.

– Я приношу свои извинения за действия моей свиты, – Нимруд продолжал говорить официальным канцелярским языком. – Надеюсь избежать подобных инцидентов в дальнейшем.

– Извинения приняты. Ну, и поскольку все формальности выполнены, можем приступить к делу. Предвосхищая Ваш вопрос о верительных грамотах и документах, сообщаю, что они вручены Главе Федерального Центра Нуту Ганрею. Аудиенция состоится во время банкета. О точном времени и месте вас уведомят. Сейчас вы находитесь в пентхаузе отеля для почетных гостей. Вы можете совершить экскурсию по городу или делать, что сочтете нужным. Ваша свобода передвижения ничем не ограничена. Бот ждет вас внизу. Начало банкета в 20:00. Позволю себе откланяться. Возьмите ключи от номера. – Советник протянул Нимруду небольшую металлическую карточку.

Когда Нимруд остался в номере один, он приказал Сарту восстановить все как было, и впредь использовать легальные возможности работы электроприборов. С экскурсией он решил подождать, нужно было привести мысли в порядок и выработать план дальнейших действий.

Дорога от отеля ко Дворцу занимала не более десяти минут, несмотря на утренние пробки. Советник никогда не использовал спецсигналы, которые позволили бы ему использовать специальный VIP коридор. Он не любил выделяться и с брезгливостью смотрел на огромные, хромированные боты купцов, урвавших свой кусок на какой-то из локальных войн. Такие «танки» были обвешаны гирляндами мигалок словно новогодние елки и вели себя на дороге, как слоны в посудной лавке.

Неприметный бот Советника нырнул в один из боковых шлюзов Дворца. Когда Советник вышел из лифта, он уже знал, что будет говорить Ганрею.

Глава Федерального Центра принял гостя в комнате отдыха, рядом с Залом для приемов. Огромные сферические окна словно покрывала изморозь, едва заметно для глаза менявшая рисунок. Советник немного удивился принятым мерам предосторожности. Предстоящий разговор нельзя было назвать делом государственной важности. «Изморозь» несла не только декоративную функцию. Это была сколь совершенная, столь и затратная защита от всех известных видов прослушивания. На поддержание такой защиты уходила энергия двух генераторов планеты гиганта. А Ганрей не любил бессмысленных затрат.

– Приветствую вас, Ганрей.

– Давай без протокола, Тонелли. Эти «обои», – кивнул он в сторону окон, – отложили достижение тринадцатого научного уровня на один цикл.

– Это было так необходимо, Нут?

– Ты предпочитаешь оставить без света половину столицы? У меня вроде не рыжие волосы.

– Я не о средствах. Я о цели.

– То есть, ради чего все эти траты?

– Да.

– Ты ведь сейчас от иноземных дебоширов? Как оценили прием?

– Успели взломать систему видеообмена отеля за минуту тридцать восемь секунд.

– Недурно. Недурно. Тебе не кажется странным такое умение для обычной компании искателей приключений?

– Думаю, если бы это были шпионы, они бы не демонстрировали свои навыки так явно.

– Кто знает… Возможно, те, кто их посылал, на это и рассчитывали?

– Вообще-то, включение Спекина в группу разведки изобличает диверсанта больше, чем волочащийся сзади парашют. Спекин – идеальная машина шпионажа. Я до недавнего времени вообще считал их плодом больного воображения вашей службы безопасности.

– Ну, твоя «любовь» к данному департаменту давно известна, – улыбнулся Ганрей. – Ты бы видел, какой толщины досье они на тебя держат.

– Им же нужно оправдать свой раздутый бюджет, – съязвил Советник.

– Они проверили верительные грамоты Наследника Песчаного Кластера… – Сменил тему Ганрей.

– Ну и как?

– Божатся, что они подлинные. И еще один момент… Мы с отцом Наследника были знакомы еще до Большого Взрыва. И когда он улетал, мы договорились о встрече. Она должна состояться именно на той планете, куда поначалу прилетел его сын. Есть еще несколько скрытых моментов в письме, указывающих на то, что это подлинник. Один из знаков меня сильно тревожит. То, что достаточно могучий в своем секторе Лорд просит о помощи таким способом говорит о многом.

– Вы думаете, сын будет просить флот?

– Поживем, увидим. Я почти уверен, что сын об этом даже не догадывается. Мне кажется, что ссора и ссылка сына была спровоцирована отцом, чтобы спасти наследника. Впрочем, я вижу, ты скучаешь от моих стариковских воспоминаний. Ты хочешь сказать, что дела столь далекого кластера нас не касаются. В этом ты прав. Но есть один нюанс. Письмо вскрывалось по дороге, вскрывалось очень недавно и с поразительным профессионализмом. Наша служба контрразведки, потребляющая просто невероятные ресурсы, обнаружила это практически случайно.

– Думаете, это меня удивляет?

– Оставь свой сарказм и межведомственные дрязги. Объясни, кому может понадобиться провинциальный сынок уездного лорда, чтобы следить за ним с помощью таких специалистов? Только не начинай снова об инквизиции и артефактах.

– В отличие от Вашей контрразведки, мои специалисты кое-что нашли…

– Ну, поведай, что твои карманные сыщики обнаружили?

– Зря иронизируете… А обнаружили они вот что, – советник достал из кармана полупрозрачный сгусток, по виду напоминающий медузу в пластиковой упаковке.

– То, с каким видом ты это демонстрируешь, должно поразить меня до глубины души. Но, честно говоря, не впечатляет, – Ганрей повертел в руках аморфную массу. – Ну и что это?

– Это останки Спекина.

– Я тебе что, муниципальный крематорий? Зачем ты принес это мне?

– Для произведения эффекта, – улыбнулся Советник.

– Что-то у меня концы с концами не сходятся. Ведь полчаса назад Спекин был жив-здоров, судя по твоему докладу.

– Так и есть.

– А это… – Ганрей брезгливо положил пакет на столик.

– А это останки другого Спекина.

– Так, нам пора открывать дом престарелых для заслуженных шпионов. Еще десяток циклов и в столице бойцов невидимого фронта будет больше, чем рабочих в шахтах.

– Не иронизируйте, позвольте мне закончить.

– Говори, только не томи душу.

– Это не просто останки Спекина. В случае обычной смерти они мало, чем отличаются от тел других рас. Но если от Спекина остается вот такой сгусток, значит, он жив…

– Ты специально мне голову морочишь?

– Дослушайте… В этом случае он живет в другом состоянии, как бы поточнее выразиться… в информационном поле.

– Точнее некуда.

– Вы видели наркоманов, Ганрей?

– Приходилось.

– Так вот, это останки Спекина-наркомана, которого перед самой смертью чьи-то умелые руки ввели в хранилище данных, ну, например, в центральный компьютер планеты. Для Спекинов наркотиком является информация. Особенности расы Спекинов таковы, что они могут становиться частью любого, обладающего минимальным интеллектом прибора. Даже карманный коммуникатор подойдет. Правда выжить в нем Спекин долго не сможет, а вот в чем-нибудь поумнее и побольше… Идеальным местом будет вычислитель планеты, и, представляете, какие возможности откроются у тех, кто смог проделать эту операцию?

– Бред, некромантия какая-то. Это всерьез доказано?

– Я отдал огромные деньги. Моя провинция десять циклов работала на покупку этой информации.

– Хм… Может, назначить тебя начальником разведки?..

–… и контрразведки, – добавил Советник. – И, конечно, с совмещением должности советника.

– Хорошо, я подумаю. Давай, что там у тебя еще.

Нимруд закончил приводить себя в порядок. Планы на будущее почему-то не хотели составляться, да и его влияние на собственную судьбу сводилось только к ожиданию. Все зависело от письма отца. Если там будет написано, что Нимруду нужно отрубить голову, то он послушно пойдет на плаху. Слово, данное принцем крови, тем более наследником, выше жизни. Однако Нимруд все же думал, что этого не произойдет. Если его отправили на казнь, то проще было устроить катастрофу шаттлу где-нибудь по дороге. Тем более для этого не нужно много усилий. Шаттл и так еле дотянул.

После таких оптимистических размышлений Нимруд решил прогуляться. До банкета оставалось еще много времени. Смокинг он обнаружил в шкафу, традиционно выезжающим из пола, словно чертик из табакерки. Там же оказалась и его старая одежда. Подумав немного, Нимруд решил, что смокинг для прогулки выглядит слишком вычурно, потому одел, то в чем приехал.

Возник вопрос – брать ли с собой эскорт. С одной стороны, неприятностей на сегодня хватало, но с другой – запереть в четырех стенах, пусть и элитного отеля, кипучую энергию Гогена тоже было жестоко.

«Возможно, я об этом пожалею» – вздохнул Нимруд и включил экран.

В номере эскорта царило уныние. Капитан, как обычно, что-то бурчал, Спекин поглощал фрукты, а Гоген с Сартом нарезали круги вдоль эллипса окна – один по часовой стрелке, другой против. Явно было видно, что у них руки чешутся, особенно у Сарта. Но приказ они соблюдали строго.

– Собирайтесь, правонарушители. Поедем, посмотрим город. Но – чтобы ни капли – и не трогать полицейских.

– В чем вопрос, шеф! – Гогена словно вернули к жизни. – Мы же все белые и пушистые. Кстати, а бот с кондиционером? А то здесь чего-то жарко на улице.

Бот оказался выше всяческих похвал. Традиционно он практически весь был прозрачен, даже через пол можно было видеть несколько сотен рядов транспорта снующего внизу.

– Для таких ботов нужно памперсы выдавать, – с опаской сказал Сарт, заползая с ногами в кресло и закрывая глаза руками. Он терпеть не мог высоту.

Город был красив. Словно сталагмиты, здания вырывались из розоватых облаков и перемигивались отблесками тысяч окон-поясов. Дороговизна земли сослужила эстетике города хорошую службу. С высоты шпилей столица выглядела легкой, светлой и воздушной. Но если спуститься на несколько сот метров вниз, потоки машин и хитросплетения труб легкого метро обволакивали и погружали в огромный свистящий двигателями муравейник. Водитель, видимо, не в первый раз возивший туристов, демонстрировал город, выбирая лучшие ракурсы. Бот пролетал под огромным висячим мостом, словно скрученным из огромных полотен ткани. Сарт, позабыв про свою боязнь высоты, высунулся по пояс в открытое окно и кричал, ни к кому не обращаясь: «ЭТО – не может существовать вообще! Этот мост должен обвалиться немедленно, или я съем свой школьный учебник физики!»

Гоген затащил расстроенного Сарта обратно. Сарт злобно отпихивался и считал что-то в коммуникаторе. «Нет… Все равно это невозможно…» – бормотал он. Так и не добившись нужного результата, он в сердцах вышвырнул прибор в окно и стал немедленно требовать «нормальный» компьютер.

Пока остальные разглядывали вид из окна, Спекин присел на соседнее кресло к Нимруду и спросил: «Я не помешаю, господин?»

– Нет, слушаю тебя.

– За нами следят. Я не был уверен в этом в космопорту, но сейчас у меня не осталось никаких сомнений. Следят очень непрофессионально.

– Торговая Федерация?

– Не думаю, господин. У этой цивилизации очень высокий научный уровень. А «ведут» нас крайне примитивно.

– Можешь что-то еще сказать? Ну, там, почерк или что-то еще. Ты ведь специалист в таких делах.

– Спасибо, господин. Наверняка ничего сказать не могу. Но этот человек использует крайне неразумно даже то примитивное оборудование, которым располагает.

Нимруд задумался. Искушение выяснить, кто же к ним сел на хвост было очень велико. Однако он не хотел опять нарушать законы. И все же любопытство победило. Нимруд подсел к водителю.

– Скажите, мы можем спуститься пониже и лететь немного быстрее?

Водитель-неймодианец криво усмехнулся.

– Вы хотите проверить на прочность вон ту прокатную колымагу, которая плетется за нами с отеля?

– Что-то в этом духе.

– Мне приказано выполнять все ваши пожелания, и вы не ограничены в перемещениях. Не вижу смысла отказывать вам и… гм, себе, в удовольствии. Попросите ваших друзей закрыть окна и пристегнуться. Я участвовал в Гран-при ТФ в классе судов А. Так что вы обратились по адресу.

Когда все, включая недовольного Гогена, были пристегнуты, бот почти вертикально рухнул вниз.

– Вот это круто! – заорал Гоген, подставляя рвотный пакетик к позеленевшему лицу Сарта.

Бот провалился сквозь облака и вошел, как нож в слоеный пирог транспортных потоков. Водитель ювелирными движениями штурвала увертывался от желтых щеголеватых такси и сверкающих хромом толстых каботажников, обдающих бот густым ревом клаксонов. Нимруд на секунду пожалел, что ввязался в эту авантюру. Гоген же был в восторге и тыкал средний палец в окна ошарашенным водителям. Капитан с уважением следил за мастерством водителя. Хуже всех пришлось Сарту. По цвету лица он не отличался от неймодианцев, вот только для них зеленый цвет был естественным.

Когда первый шок прошел, Нимруд обратился к Спекину:

– Ну как, оторвались?

– Он отдаляется, я почти не чувствую его приборов, господин. Хотя нет… Видимо, пилот он куда лучший, нежели шпион.

– Глянь-ка, действительно… – удивился водитель, что-то увидев в экран заднего вида. – Эх, разве на этом сарае можно от кого-то оторваться… Ладно, что ты на это скажешь?

Как оказалось секундой позже, до этого момента они летали по практически «безлюдным» переулкам. Теперь бот на максимальной скорости рвался к одной из главных магистралей. Нимруду показалось, что на них надвигается ревущая труба, наполненная злобными реактивными пчелами. Через какой-то миг они стали ее частью. Поток шел практически бампер в бампер. Тем не менее, водитель умудрялся лавировать так, что скорость практически не снижалась. Они вынырнули из потока и влетели в одну из многочисленных труб тоннелей. Издали это сооружение напоминало огромный орган. По стенам тянулись ряды ярких реклам и десятки стрелок указателей. Они еще два раза повернули и вылетели на дневной свет в каком-то тихом месте. Здесь был заброшенный склад и тупик. Со всех сторон топорщились стальные держатели стази-контейнеров и пустые парковочные отсеки для грузовых ботов. Водитель поднял бот выше уровня тоннеля и завис.

– Если он сюда доберется, – обратился он к Нимруду. – Здесь очень уютно… для душевного разговора.

Преследователь не заставил себя долго ждать. Он вылетел из тоннеля и едва успел погасить скорость, чтобы не врезаться в противоположную стену склада. В тоже мгновение бот Нимруда спустился ниже и перегородил выход. Какое-то время суда висели друг напротив друга, пока Нимруд, открыв окно, не крикнул:

– Может, объясните свое поведение, милейший?

– Стекло слева от преследователя опустилось и визгливый голос закричал:

– Освободите проход! Я заблудился! Это бандитское нападение! Я буду жаловаться в полицию!

Так он вопил еще минут пять, пока окончательно не сорвал голос.

– Что за неврастеник… – досадливо поморщился Гоген. – Нет здесь хотя бы самых маленьких лазеров, ну хотя бы крошечных? Руки чешутся.

– Медленно подведите бот к нам и поднимитесь на борт. Если Вы не выполните требования, мы открываем огонь, – голос Нимруда звучал очень грозно.

Все с удивлением посмотрели на предводителя. Какой огонь? Откуда лазеры на экскурсионном автобусе?

Тем не менее, блеф удался. Через несколько секунд бот шпика завис рядом.

– Не стреляйте, я сдаюсь… – прохрипел он, выходя из двери с поднятыми руками.

Преследователь перекочевал в салон экскурсионного бота.

– Ба… знакомые все лица! – удивленно завопил Гоген. – Так это же наш священник, который в порту конец света предсказывал. Чего тебе надобно, старче?

Нимруд внимательно пригляделся к преследователю. Действительно, Гоген оказался прав, это был тот самый священник.

– Ну поведай нам, святой отец, чего ты за нами увязался, – продолжил Гоген. – Только не сильно ври о «заблудших овцах» и «Царствии Небесном», мы немного в курсе.

Священник затравленно оглядывался. Все его поведение выдавало мучительное сомнение, он решал для себя что-то важное.

– Нет, не могу… – наконец выдавил он из себя. – Не могу, ибо лишение себя жизни есть страшный грех. Чтобы не говорил отец настоятель, но в Библии написано…

– Слушай, перестань тут строить из себя божьего одуванчика, – Гоген терял терпение. – Мы вместо того, чтобы по магазинам прошвырнуться, проповеди слушаем. Колись, кто послал, пароли, явки и тогда мы убьем тебя быстро и ты транзитом попадешь в Рай, без растаможки.

– Гоген, – в разговор вмешался Нимруд. – Нужно уважать чужую религию.

– Да я что, я ничего…

– Убейте меня, только прошу Именем Господа, ничего не спрашивайте!

– Ну вот, пошла мелодрама, – Гоген заметно скучал. – Может, сломаем ему бот и поедем по своим делам? Будь это Инквизиция, он бы уже давно раскусил ампулу с ядом. А так, обычный сумасшедший с диагнозом: «Шпиономания».

Шпион вздохнул и достал изо рта прозрачную стеклянную ампулу.

– Я не могу, – еще раз повторил он. – Убейте меня!

– Ну а вот теперь, – Гоген был ошарашен, – поговорить все-таки придется.

– Кто вы, и что вам от нас нужно? – спросил Нимруд.

– Я отец Себастьян. Больше я вам ничего не скажу.

Не смотря на громкое заявление в лучших традиция партизанского движения, шпион начал говорить так быстро и много, что его пришлось останавливать, чтобы уточнять детали.

Из рассказа шпика следовало, что он служит некой организации, которая несет Свет истинной Веры людям. Его завербовали где-то на заштатной планете в десяти парсеках отсюда и предложили послужить вере не только молитвой, но и более реальными действиями. В то время отец Себастьян подрабатывал звонарем в небольшой церквушке и собирался принять постриг. Это была реабилитация после того, как его вчистую списали с флота за систематическое пьянство.

Его духовный наставник отговаривал его от этого шага. На его взгляд, не было святости и терпимости в суетливых вербовщиках, которые собирали священников, словно солдат. Но одна только мысль, что он снова сможет сесть за штурвал, затмевала разум, и отец Себастьян согласился.

С детства он был слабоволен. Чужое влияние всегда брало над ним верх. Слабоволие его граничило с откровенной трусостью. Его бы никогда не послали следить за Нимрудом, но больше послать было просто некого. Ему на скорую руку объяснили, как пользоваться оборудованием и, благословя, отправили на задание. Руководители были чем-то очень озабочены последние недели. Он не получал никаких заданий от них уже больше месяца, пока его не отправили в космопорт с изображением Нимруда. Там на него нашла какая-то блажь, он начал проповедовать и практически провалил задание.

Выслушав скорбную историю, Нимруд понял, что больше этот шпион ничего не знает. Или очень искусно скрывает правду за полуправдой. Однако мер воздействия в виде пыточных камер, которые широко использовались в Песчаном кластере, под рукой не было. Выжать из него что-либо, пугая несуществующим оружием, – невозможно. Единственное, что оставалось, это поломать ему бот и оставить здесь, чтобы не висел на хвосте.

– Я все рассказал, а теперь убейте меня!

«Опять, двадцать пять, вот неуемный», – подумал Нимруд.

– Перестань орать благим матом, – сказал он вслух. – Никто тебя убивать не будет, но, когда вернешься к своим хозяевам, скажи, что если это будет продолжаться, следующему шпиону я сверну голову и ничего меня не остановит.

– Я не могу вернуться. Меня убьют.

– Ну, ты же этого и хочешь последние десять минут.

– Разница в том, что они убьют меня очень медленно, и я тысячу раз пожалею, что не раскусил ампулу.

Ситуация выходила из-под контроля. Нимруд не мог понять, чем так заинтересовал Инквизицию, или как там она называлась. Чем дальше, тем все больше он убеждался, что эта организация – не миф. Со священником нужно было что-то решать. Убить его нельзя, такой поступок вряд ли можно совершить безнаказанно в столице, а уходить в подполье – не входило в планы Нимруда.

– Сарт, сделай так, чтобы эта посудина, – он кивнул в сторону бота шпиона, – очень долго не могла летать.

– Легко, – ухмыльнулся Сарт.

– Гоген, проводи отца Себастьяна на его судно. Думаю, мы его слегка утомили. Дадим ему время побыть со своими мыслями наедине. И не забудь изъять у него коммуникатор и все остальное оборудование.

– Вы не можете так поступить! – отец Себастьян был на грани истерики. – Возьмите меня с собой, они ведь убьют меня!

– У каждого свои проблемы, – философски заметил Гоген, относительно вежливо выпроваживая шпиона. – Попался бы ты на моей планете… Уверяю, пытки твоих патронов показались бы тебе детской шалостью.

Противостоять Гогену шпион не мог, хотя отчаянно цеплялся за дверной проем.

Лишь после того, как потерявший терпение Гоген пинком вышвырнул его из экскурсионного бота, отец Себастьян понял, что остается один. Он с ужасом думал о возвращении и проваленном задании. Ампула все еще была с ним, но он знал, что не найдет в себе сил ее раскусить. Если крысу загнать в угол, то ярость и мужество безысходности могут даже патологического труса сделать мужчиной. Истерика шпиона прекратилась. Он сидел в кабине своего бота и смотрел Нимруду в глаза.

– Нет, теперь я не хочу умирать, – говорил отец Себастьян негромко и злобно. – Я буду ползать в ногах у отцов настоятелей, я буду слизывать пыль на их сапогах до тех пор, пока мне не будет даровано право искупить свою вину. И самое главное, я буду молить, чтобы моим искуплением была твоя голова, Нимруд! Когда я ее принесу, я сам сойду в подвал и с радостью отдамся в руки палачей.

– Тогда тебе не стоит слишком усердствовать, – хмыкнул Гоген. – Дольше проживешь.

– Господин, – Спекин говорил очень серьезно. – Его необходимо уничтожить.

– Отчаливаем, – Нимруд хотел побыстрее закончить эту сцену. В окне он поймал взгляд шпиона, в котором горел огонь ненависти и фанатизма. Если бы Нимруд мог знать, что будет дальше, он, ни секунды не задумываясь, уничтожил бы шпиона. А пока их ждал банкет, и будущее выглядело совсем неплохо.

– Что же написал отец в рекомендательном письме? – думал Нимруд, выбрасывая шпиона из головы.

В гостиницу они добрались без приключений. Нимруд критически осматривал свой эскорт перед отъездом на банкет. Спекин несколько комично выглядел во фраке, но остальные смотрелись отлично. Гогену неожиданно шел смокинг. Мощная, сплетенная из гибких мышц почти трехметровая фигура великолепно подходила к чопорному наряду. Сам Гоген чувствовал себя не в своей тарелке, он мучительно вертел шеей и поминутно поправлял бабочку.

– Ну… С Богом…

Их бот подлетал к парадному шлюзу Дворца, когда солнце уже садилось. В проеме огромной арки люди казались крошечными, длинная широкая лестница розового мрамора уходила в перспективу. Через каждые пять ступеней стояли изящные подставки для факелов. В них извивалось странное зеленоватое пламя.

– Извращенцы, – бормотал идущий сзади Сарт. – Для кого, интересно, было изобретено электричество?

– Не ворчи, очень красиво…

– Мы так до полуночи пешком будем топать, – Сарту жали новые туфли и он был не в настроении. – Вон, какая длинная лестница.

Нимруд сам находился в легком замешательстве, если они продолжат в том же темпе, то вряд ли дойдут и до полуночи. Однако он не думал, что у архитекторов не хватило ума поставить эскалаторы.

Его сомнения развеялись очень быстро. Через несколько ступеней лестница вдруг стала терять форму и сквозь нее просматривались очертания огромного банкетного зала.

– Ничего себе, занавес, – присвистнул Гоген. – Это же надо – вбухать столько денег в голограмму такого размера!

Первый Посвященный неинициированной планеты нервничал. Он допустил несколько ошибок, которые могли ему дорого стоить. И никого не будет интересовать, что бюджет был смехотворным, что персонал – жалкая кучка бездельников и дилетантов. За результат отвечал он. Он знал, как все произойдет. Под куполом Собора Святого Петра, в столице Инквизиции, есть совсем небольшая, глухая, без окон комната. Там простые побеленные стены, на одной из которых висит небольшое деревянное распятие. Посередине грубый деревянный стол и две скамьи по бокам. Здесь собирается Высший Совет Инквизиции.

Он тоже когда-то заседал здесь. Пока одна из его интриг не разбилась о другую более изощренную. Да уж, Магистр мастер проделывать такие вещи, и в стремлении доводить все дела до конца ему нет равных. Те, кто наивно думали, что вымолили у его прощение, на самом деле получали только отсрочку приговора. Если ты ошибся единожды, то, в лучшем случае, тебе дадут уйти в монахи, в один из самых жестоких монастырей, где жизнь немногим лучше каторги на золотых приисках.

Но Магистр не сразу сбрасывал человека на дно, нет, он делал это мелкими шажками. Часто это даже выглядело, как повышение. Типичным примером был его случай. Казалось бы, должность Первого Посвященного планеты – это испытание, дающее право полного голоса в Суде Инквизиторов. Это знак доверия и трамплин для дальнейшей карьеры. Так он в начале и думал… пока не оказался здесь и не обнаружил, что решить поставленные задачи с существующими ресурсами невозможно. Это был удачный ход. Убрать потенциального соперника подальше от столицы, убаюкав бдительность повышением и надеждой. А когда нейтрализовано все влияние, и о сопернике начинают забывать, с садистским удовольствием макать его лицом в грязь, с каждым разом опуская все ниже и ниже, пока человек не превращается в червя, или не делает глупость, после которой его можно спокойно осудить и убить.

Он находился только в начале этого пути. Его полностью изолировали, объясняя это повышенной секретностью. Он общался только со своим куратором через шифрограммы. И с каждым разом в ответах из столицы сквозило все большее недовольство. Еще бы, все шло просто отвратительно.

Началом его унижения была операция «Молот ведьм». Как он гордился, наивный глупец, что именно ему доверили быть «руками Инквизиции»! Меры предосторожности были беспрецедентными… но только со стороны столицы. У него для поддержания того же уровня не было ничего. Древние штатные шифраторы пехотинца… курам на смех. Он был уверен, что список оборудования составлял Магистр, и видел, даже через десятки парсеков, кривую ироническую улыбку на его лице.

Терять больше нечего. Шансы мизерны, но пока Магистр развлекается, есть время на разработку своей комбинации. Превратиться из мышки в кошку, из жертвы – в охотника – задача практически невыполнимая, но другого выхода нет.

Из раздумий Первого Посвященного вывело объявление диспетчерской: «Рейс 356-1 совершил посадку. Встречающих просим пройти ко второму шлюзу».

«Вот у нас построили и второй шлюз, – с горечью подумал Посвященный. – До инициации осталось совсем немного. Вот только дадут ли мне до нее дожить. Какие инструкции получил Специалист от Магистра? Если я доживу до завтрашнего утра, то у меня появится маленький, почти неразличимый, шанс прожить долгую и счастливую жизнь».

Возле Посвященного остановилась высокая сутулая фигура в темно-серой сутане. Голова была прикрыта капюшоном, так что черты лица скрывались в глубокой тени. Специалист некоторое время смотрел на табличку с условным именем, которую держал Посвященный.

– Приветствую вас, Первый Посвященный! Поступаю в ваше полное распоряжение.

– Приветствую вас. Гладким ли был ваш путь?

– Спасибо, дорога не казалась длинной.

– Прошу в бот. Он здесь неподалеку. После того, как отдохнете с дороги, прошу явиться с инструкциями из центра по этому адресу. Впрочем, я вас провожу.

В дороге о делах оба молчали, как того требовали правила безопасности. Разговор на отвлеченные темы не складывался. Специалист так и не поднял капюшон и на все вопросы отвечал вежливо, но односложно. Он словно задремал, сидел неподвижно, откинувшись в кресле.

Специалист относился к боевому Ордену Инквизиции. В столице Посвященный видел его коллег несколько раз. Они никогда не привлекали к себе внимание и словно врастали в любую тень. Приезд именно воина не оказался неожиданностью. Посвященный ожидал чего-то подобного. Поскольку «Молот Ведьм» переходил в решающую стадию, присутствие Специалиста вполне оправдано. Мучил только один вопрос: существует ли в реальности сама операция, или это фикция, часть игры Магистра. Если так, то лучшего убийцу, чем воин Ордена, трудно даже представить. Горькую радость доставлял тот факт, что убивают члены Ордена быстро… в отличие от заплечных дел мастеров пыточных застенков Инквизиции.

Через два часа Посвященный ожидал Специалиста в небольшой квартире неприметного дома в одном из переулков неподалеку от центра города. Воин прибыл минута в минуту и поклонился, прежде чем сесть в предложенное кресло. С ним был небольшой прибор в футляре с ручкой для переноски. Он молча открыл футляр и нажал несколько клавиш. Через несколько секунд Специалист удовлетворенно кивнул. То, что он увидел на маленьком экране, его, видимо, устроило.

Только после этого он откинул капюшон и позволил себе улыбнуться.

Посвященный имел достаточно самообладания, чтобы ни один мускул на его лице не дрогнул. Половина лица Специалиста оказалась обожжена, и изуродованная кожа застыла в бугристой полуулыбке. Один глаз заплыл белесым бельмом и был неподвижен, второй глаз черного цвета выдавал живой ум и внимательно осматривал обстановку.

– У вас очень уютно, – вежливо сказал Специалист.

– Да, спасибо.

Комната была легкомысленно завалена цветами, а розовые обои с амурчиками смотрелись совершенно глупо.

– С комплиментами, думаю, стоит покончить, перейдем сразу к делу. Принято решение позволить инициировать этот мир. Ликвидация инициатора будет произведена через пять-шесть циклов после открытия мира. Но до момента ликвидации у него должны быть получены все пароли и электронная подпись.

– Но подпись проверяется не только по сетчатке глаза, что не очень трудно подделать, но ведь считывается и ДНК, с ним как быть?

– Предоставьте это мне. Главное, получить небольшую часть тела инициатора. Крайне желательно не применять лазеры и прочие сильнодействующие средства. Холодное оружие подойдет идеально.

– Способен ли Спекин в полном объеме контролировать информационные потоки с внешним миром?

– Спекин практически неуправляем. Переданные нам коды не позволяют полностью управлять его действиями.

– У вас максимальные права. Просто этот экземпляр очень силен. С ним нельзя говорить с позиции силы. Я помогу вам.

– Спасибо. Помощь не помешает. На днях он чуть не разбил вдребезги о бетонку дипломатическую миссию. От скандала нас спасла только небывало плохая погода. Удалось списать все на нее.

– Да, с погодой перед инициацией обычно проблемы. Ну что ж, давайте теперь обсудим детали реализации нашего плана.

Банкетный зал поражал размерами. Стеной он закрывался только с одной стороны, с остальных трех он плавно переходил в плывущие облака. Гостей присутствовало пока немного, но они постоянно прибывали. Гоген, увидев компанию Древних с капсулами энергетиков в руках, направился к ним. Капитан скучающе осматривал девушек, разносящих напитки, лениво обсуждая их достоинства с Сартом (не упуская, впрочем, также недостатков). Спекин и Нимруд, взяв по бокалу шампанского, с любопытством смотрели на гостей. А посмотреть было на что. Разнообразию рас не было предела. Начиная от Древних с желтыми острыми зрачками рептилий, заканчивая изнеженными и вальяжными силикоидами.

Гости располагались небольшими группами среди оранжевых пальм, искусственных бассейнов с яркими рыбами и небольших водопадов, подсвеченных все тем же зеленоватым пламенем.

Нимруд мельком услышал несколько фраз между огненно рыжей девушкой и элегантным мужчиной в смокинге с бейджем «Дип. Миссия Алказар». Мужчина, улыбаясь, рассказывал:

– Мы добирались сюда через неинициированную планету, и во время посадки у нас на несколько секунд выключилась вся навигация. Наш пилот просто чудом посадил транспорт. Мы потом едва разобрали, где чьи вещи. Все разлетелось по салону. Одна бортпроводница даже сломала ногу.

– Какой ужас! – девушка хлопнула огромными ресницами. – Вы ведь могли разбиться!

– Я был в этом уверен, – с усмешкой говорил мужчина. – Когда в салоне наступила абсолютная темнота, думаю, большинство решило, что это их последний полет.

Ему определенно нравилось пугать собеседницу. Она так живо принимала участие в разговоре, так сопереживала… Гостю совсем не нужно было знать, о том, что она – одна из двух десятков гейш высшего разряда, специально нанятых, чтобы поддержать утонченную беседу и развлекать присутствующих, как во время банкета, так и после него. Часто они оказывались осведомителями различных, страдающих хроническим любопытством, служб.

Даже такие въедливые критики, как капитан и Сарт, не нашли к чему в ней придраться. Спекин – тот вообще не отрывал от гейши глаз. Девушка еще раз улыбнулась собеседнику и, пожелав приятного вечера, взяла небольшой бокал минеральной воды и обернулась к Нимруду.

– Добрый вечер. Я не пропускаю ни одной вечеринки на этой планете, – она игриво улыбалась. – Но вас не помню. Вы отшельник? Или прилетели издалека?

Нимруд невольно поддавался ее обаянию, хотя в профессии девушки он не сомневался. У него на родине приглашение гейш было очень распространено. И, поскольку Наследник вел светский, если не сказать больше, образ жизни, то с первого взгляда отличал профессионалок. Он ничего не имел против. С ними было легко поддерживать разговор, они были веселы и могли удивить в постели кого угодно.

– Мы с друзьями приехали издалека. Но надеемся, что теперь будем встречаться с вами чаще. Вы ведь сможете проконсультировать нас по достопримечательностям местной ночной жизни?

– О, конечно! Здесь вам не найти лучшего гида.

Нимруд был совершенно уверен, что девушка не совсем случайно оказалась рядом и завела разговор. Спецслужбы различных рас мыслили по шаблону.

«Такое впечатление, что их в одном инкубаторе делают, – с иронией думал Нимруд о компетентных органах. – Никакой изобретательности. Ну что же, поддержим игру. Такая слежка куда приятнее, чем нудный член клуба анонимных алкоголиков».

– Раз вы здесь всех знаете, может просветите нас, кто есть кто из гостей?

– С удовольствием. Вон видите компанию Древних? Они опять хвастаются боевыми шрамами и бонусом защиты своих флотов. Ставлю всю последнюю коллекцию одежды от Кутюрье, что они обсуждают историю каких-то войн. Они скучны и такие буки.

– У меня сложилось немного другое впечатление, – улыбнулся Нимруд, вспоминая Гогена.

– Мужчина, с которым я только что разговаривала, – продолжила девушка, – это глава дипломатической миссии Алказар. Они здесь часто бывают. Эта цивилизация –действительный участник Торговой Федерации. На сегодняшнем банкете должны быть все действительные участники. Видите возле бассейна группу? Это новые лица, цивилизация AZzz. Они совсем недавно стали членами ТФ. Впрочем, возможно, вам это неинтересно. Они ничем не лучше Древних, только обсуждают вместо войны торговые контракты. А чем вы занимаетесь? Наверное, тоже торгуете? Здесь почти все торгуют… Дебет, кредит, тоска смертная.

– Нет, мы не торгуем, – улыбнулся Нимруд наивной попытке вытянуть из него информацию. – Мы просто путешествуем. На банкет попали, в общем случайно.

– Путешествовать, наверное, интересно, – наморщила носик девушка. – Я пока ни разу не покидала эту планету. Впрочем, я бы не смогла жить в провинции. Там ведь нет такого количества клубов и состоятельных поклонников.

– Обычно путешествовать скучно. Изредка, когда прилетаешь на новую планету, могут возникнуть некоторые неожиданности. Но в основном это обыденно и вряд ли будет вам интересно.

Поддерживая беседу, Нимруд размышлял, чей же шпион эта гейша. Вряд ли это Инквизиция; возможно, но маловероятно. Остаются хозяева торжества и мачеха. Ну, от мачехи можно ожидать чего угодно, только не таких изящных решений. Снести половину столицы залпом тройки крейсеров, – это пожалуйста, но так долго играть в кошки-мышки с беззащитным противником она не способна.

Тогда остается Федерация и, в частности, милейший малый – Советник. Наверняка его работа. Нужно будет поблагодарить его при встрече за такой приятный знак внимания.

– А это кто? – спросил Нимруд, кивая в сторону толстого гуманоида, одетого с вызывающей роскошью.

– Ах, этот… Кант, кажется, так его зовут. Один из подданных. Крайне богатый и щедрый. Но, к сожалению, женщинами интересуется, как коллекционер, только смотрит, а другим свою собственность показывает изредка на выставках или, например, на этом банкете.

Действительно, вокруг Канта вилась стайка оранжерейных девиц. С первого взгляда было видно, что в живой природе такие экземпляры не живут, слишком изнежены и капризны.

– Он помешан на драгоценностях и владеет лучшими планетами в секторе, где добывают алмазы. Три четверти ювелирных изделий на этом банкете добыты на его планетах. В том числе и это, – гейша невинно показала на колье, которое практически горизонтально лежало на ее продуманно обнаженной груди.

Нимруд почувствовал, что шнурок бабочки впивается в горло, а смокинг местами начинает жать. Воздержание во время прыжка от Песчаного кластера не прошло даром. С ним играли, как с мальчишкой; тот, кто послал девицу, учел, что он провел без женщин длительное время. Стараясь избегать взглядом выдающиеся прелести собеседницы, он успокаивал пульс, сосредоточившись на шуме водопада.

А гости тем временем все прибывали. В зале становилось шумно. Компания Древних уже порывалась петь боевые гимны, дирижером выступал Гоген, за полчаса, успев принять изрядную дозу энергетика. Нимруд отметил, что рядом с ним, громко смеясь, пристроилась амазонка с иссиня-черными волосами и в декоративном корсете под бронежилет.

«Обложили, – усмехнулся Нимруд. – Наверняка работа Советника. Ох, не глупый мужик, ох, не глупый. Знать бы, что ему от меня нужно».

Хотелось тривиально напиться, шампанское переливалось в огромных серебряных чанах, откуда его черпали официантки. Но попасть на аудиенцию «под шафе», – никуда не годится. Быстрее бы закончить с официальной частью: тогда можно будет расслабиться при любом раскладе. Интересно, есть здесь отдельные кабинеты?

Пока Нимруд размышлял, по залу пробежало легкое движение. Из восточной арки к центру зала ползло странное аморфное сооружение, подталкиваемое шестью официантами. Приглядевшись, Нимруд обнаружил, что это цельная туша бегемота в огромной жемчужной раковине, сервированной серебряными кубками с полыхающим пуншем. Из огромной пасти торчали хвосты двух рыб, а вокруг высились горы устриц с полуоткрытыми створками.

– Что меня среди вас, органиков, всегда поражало, так это неистребимое желание поизгаляться над едой, прежде чем ее съесть, – Нимруд не заметил, как к ним приблизился Гоген. – Из-за этого культа еды вы никогда не умели воевать, как следует.

– О вкусах не спорят. Ты уже принял свою дозу?

– Пустяки. Здесь энергетик слабый. Там ко мне девица клеится очень рьяно. Я, конечно, высокого мнения о своей сексуальности, но только когда она подкреплена деньгами. Что-то здесь не так.

– Угу, та же история. Не напрягайся. Входных данных слишком мало для анализа. Так что нужно расслабиться и получать удовольствие.

– Гм… вот и я о том же. Тебя еще не вызывали на ковер?

– Пока нет. Вот и хожу трезвым, как последний фук.

– Такова участь всех руководителей, – беззлобно усмехнулся Гоген. – А я с твоего позволения, пойду еще на грудь приму. Ну, и исчезну на часик, никогда не мог позволить слишком долго даме себя упрашивать.

– Давай, – завистливо провожая взглядом Гогена, сказал Нимруд.

Рыжая гейша вернулась, не без тренированной грации лавируя между гостями с подносом.

– Вот, прихватила вам самый вкусный кусочек, а то ведь не достанется. Ведь вы весь в делах, весь в заботах.

– Спасибо, я даже не надеялся попробовать. Не люблю столпотворения.

– О, это выдает в вас хорошее воспитание, – лукаво улыбнулась девушка. – А возможно, и высокое происхождение.

– Возможно, – в тон ей ответил Нимруд. – Разве высокое происхождение и воспитание как-то связаны?

– Не всегда, но вы задумчивы, словно философ или государственный деятель. Не хмурьтесь. Дела от вас никуда не денутся.

– К сожалению, сегодня еще ждут дела, – Нимруду почему-то остро не хотелось, чтобы его сегодняшний вечер закончился не с ней. – Но если вы не пропадете, то я с удовольствием проведу остаток вечера с вами, когда мои дела будут закончены.

– Ну… только если вы пообещаете… Я никому не отдам свой последний танец.

В тоне, которым это было сказано, сквозил неприкрытый намек. В этом мире это, скорее всего, была идиома.

Нимруд улыбнулся и поклонился.

– Буду очень обязан, если вы сохраните последний танец для меня.

Девушка еще раз улыбнулась и упорхнула на танцпол. И очень вовремя, к Нимруду, чинно проталкиваясь через толпу, шествовал неймодианец.

– Вас просят проследовать на аудиенцию к Главе Федерального Центра.

– Почту за честь. Следую за вами.

Они вышли из зала через небольшую дверь, некоторое время шли пустынным, слабо освещенным коридором. Судя по виду помещений, они находились в той части дворца, куда не попадали гости с официальными визитами. Нимруд гадал, каков будет тон встречи. Камерные встречи заканчиваются тюремными камерами не реже, чем официальные.

Сопровождающий остановился возле скрытой в стене двери, которая тут же бесшумно открылась. Нимруда жестом пригласили войти.

Внутри на низком круглом диване сидел Советник и рядом с ним – высокий неймодианец лет сорока пяти. По фотографиям Нимруд узнал в нем Нута Ганрея.

– Приветствую вас, Наследник. Прошу без излишних церемоний.

– Приветствую вас, Ганрей, – Нимруд гадал, насколько он выбрал верный тон. У него на родине, когда старший по иерархии говорил «без церемоний», это означало: опустить чины и обращаться по имени. В данной ситуации Нимруд счел возможным следовать своему этикету.

– Думаю, не стоит долго вокруг да около, – лицо Ганрея скрывал полумрак, в то время как Нимруд оказался в хорошо освещенной области комнаты. – Я прочел ваши рекомендательные письма. Приятно вновь, через столько лет получить послание от вашего отца.

Повисла томительная пауза. По этикету Нимруд не мог прервать речь старшего. Было не совсем понятно, ждут ли от него какой-то реакции или это просто такая манера разговора.

– Ваш отец просит, – продолжил Ганрей, – чтобы я предоставил вам возможность получить практику управления в секторе поближе к центру, где ваши умения, по его мнению, будут совершенствоваться быстрее… Думаю, это возможно. В трех парсеках от столицы у нас есть мир, готовый к инициации. Впрочем, это та планета, на которую вы приземлились после прыжка из Песчаного кластера. Зная правила вашей родины, я не буду спрашивать вашего согласия, поскольку слово отца для вас закон. Во все технические тонкости вас посвятит Советник. В том числе он даст вам информацию по внешней политике, в том числе о ближайших к вам планетах подходящих для колонизации. У вас есть вопросы?

«Коротко и по делу, – хмыкнул про себя Нимруд. – Да и верно, чего тут рассусоливать с провинциалами».

– Нет, Ганрей. Вопросов нет. Я готов выполнить волю своего отца.

– В таком случае, аудиенция закончена. Консультации с Советником состоятся завтра. А сегодня, желаю вам хорошо повеселиться, вам теперь долго не представится такой возможности. Государственные дела отнимают много времени.

«Вот уж не откажу себе в удовольствии», – подумал Нимруд, раскланиваясь.

Повеселиться удалось на славу. Наутро Нимруд урывками вспоминал произошедшее вчера и ему становилось стыдно. Чего стоило только ныряние с пальмы в бассейн с экзотическими рыбами. А о смешанном стриптизе с двумя гейшами на бегемотнице вообще хотелось забыть сразу же. Но если бы этим все ограничилось… так нет же. Знать бы, чья это была идея устроить серфинг на серебряных чашах для шампанского по кромке водопада, который свободно стекал с трех сторон зала в бездну.

«Я убью тебя, Гоген! – мысли Нимруда тяжело ворочались под невероятно тяжелым черепом. – Ну почему нас не забрали в кутузку сразу после стриптиза? Ведь вечер мог закончиться в относительных рамках приличия».

А услужливая память подбрасывала все новые подробности.

«Ну, на кой черт нам сдался этот жирный алмазный магнат?» – при этом воспоминании Нимруд даже застонал.

Они вместе с Гогеном и его, искрящимися от передозировки энергетика, собутыльниками запрягли Канта в тележку для напитков, стилизованную под древнюю колесницу. Упряжью служил побочный продукт стриптиза амазонки, новой пассии Гогена. Алмазного магната заставляли хрюкать и скакать рысью. Перед каждой группой гостей он должен был останавливаться, в то время как, исполняющая роль возницы, рыжая гейша требовала от гостей осушить свои бокалы до дна. Забава оказалась столь успешной, что вскоре гости пришли почти в такое же свинское состояние, как и их разбушевавшаяся компания.

Массовик-затейник Гоген устроил посреди зала гладиаторские бои. Тут было на что посмотреть. Древние дрались виртуозно – отточенные движения, немыслимые для хумансов удары и молниеносные уходы. Этот бой мог бы стать хрестоматийным для поклонников боевых искусств, если бы оружием не служили предметы дамского нижнего белья, которые в изобилии украшали банкетный зал после заразительного примера Нимруда с двумя гейшами.

Воспоминания Нимруда прервала зашевелившаяся рядом девушка. Ее, беспорядочно разбросанные по подушке, рыжие волосы были похожи на солнечные брызги.

– Привет, у нас есть что-нибудь выпить? – спросила она, не открывая глаз.

– Похмеляться вредно, – ответил Нимруд, но идея показалась ему стоящей и он начал шарить рукой возле кровати.

Вскоре обнаружилась практически полная бутылка розового шампанского и Нимруд, как джентльмен, предложил ее вначале даме. Гейша с удовольствием приложилась к горлышку и, напившись, снова отвалилась на подушку без признаков жизни.

Шампанское немного прояснило мысли, и Нимруд вспомнил, что ему сегодня предстоит получить коды инициации планеты и инструкции, как жить дальше.

«Который час?»

Время оказалось далеко за полдень. Нужно было одеваться и найти Советника. Нимруд потянулся за брюками, но в этот момент окончательно проснулась гейша. У нее были явно другие планы на ближайший час. Слабое сопротивление Нимруда оказалось подавлено, когда ее рука скользнула под одеяло и быстро лишила его остатков здравого смысла.

Через час Нимруд сумел освободиться от пылкой гейши и, натянув для приличия рубашку, позвонил Советнику, стараясь, чтобы в камеру коммуникатора не попал «художественный беспорядок» и потягивающаяся в кровати девушка.

Советник ответил сразу же, словно ждал звонка. Увидев лицо Нимруда, Советник спрятал в уголках губ понимающую усмешку.

– Вижу, вечер удался. Такого запоминающегося банкета у нас давно не было. Высказывалось даже предложение арендовать у вас Гогена, чтобы сделать его главным церемониймейстером. Ну а что касается вас, желающим получить ваши координаты несть числа. Преимущественно от женского пола, конечно.

Ну что же, перейдем к делу? Я жду Вас в своем кабинете. Бот ожидает внизу.

– Выеду как можно быстрее.

– Не торопитесь, – улыбнулся Советник, глядя куда-то за спину собеседнику.

Нимруд оглянулся и чертыхнулся про себя. Через плечо ему заглядывала гейша, на которой из одежды были одни бриллианты.

Контрастный душ смыл остатки мути в голове. Девушка, мило испросив разрешения «еще поваляться», лениво смотрела какой-то сериал. Нимруд оделся и спустился в холл.

Кабинет Советника оказался оформлен необычно для неймодианцев. По стенам до потолка плотными рядами стояли архаичные бумажные книги. Их потемневшие корешки притягивали взгляды и прикосновения. Сам Советник сидел за дубовым полированным столом и вертел в руках небольшую металлическую карточку.

– Приветствую вас, Наследник. Присаживайтесь. Вот ваш ключ доступа к вычислителю планеты. Полагаю, Вы знаете, как им пользоваться. Теперь немного о правилах и этике. Вы будете находиться в зоне влияния Федерального Центра. Ваша свобода ничем не ограничена, но имеет смысл использовать базу данных разведанных планет, чтобы не тратить время и деньги на разведку. Соседи не откажут вам в совете по подходящим для колонизации объектам.

Советник довольно долго рассказывал о местной специфике и ненавязчиво прояснял непонятные моменты. Через два часа Нимруд вышел с гудящей от избытка информации головой и номером шлюза с транспортом, который должен доставить его на планету, предназначенную для инициации.

Когда Нимруд вернулся в отель, гейша болтала по коммуникатору со знакомой по банкету амазонкой, выведя изображение на большой экран. Не прекращая трещать без умолку, они демонстрировали друг другу наряды и драгоценности. Свидетелями этой беседы был эскорт Нимруда в полном составе, мычанием выражая одобрение очередному наряду. Впрочем, их больше интересовал процесс смены одежды, чем результат.

– Гоген, Спекин! Одевайтесь, спустимся в холл, пообедаем и обсудим кое-что.

Нехотя, с видимым сожалением, Гоген натягивал свою обычную форму. Спекин, разомлевший под ласками амазонки, которая забавлялась им, как плюшевой игрушкой, был не в состоянии уйти.

– Спекин! Тебе особое приглашение нужно?

– Ну… – обидчиво сложила губки амазонка, почесывая Спекина за ухом. – Не забирайте его от меня, он такой забавный.

– Через пять минут жду вас внизу, – бросил Нимруд и вышел из номера.

Приглашенные явились без опозданий. Сделав заказ, Нимруд вкратце изложил им суть дела.

– Да что здесь обсуждать, – пожал плечами Гоген. – Обычное дело. Будем жить, как в инкубаторе. Даже флот держать нет смысла, болото… одним словом. Будешь строить колонии, пихать их куда скажут. Трепетно следить за ростом населения, пытаться увеличить рождаемость путем показа эротических фильмов и отключения электричества по ночам. Поздравляю, года на два ты выпал из жизни. Ты представляешь, сколько времени пройдет, прежде, чем твоя раса станет мало-мальски конкурентоспособной?

– Гоген прав, господин, – вежливо вмешался в разговор Спекин. – Но есть еще один путь.

– Какой?

– Получить добывающую расу в вассалы…

– Ну… Размечался! – захохотал Гоген. – Где ты найдешь такого идиота?

– Думаю, к моменту, когда вы, господин, сможете позволить себе второго наместника, я попытаюсь помочь.

– Ну-ка, вот с этого места поподробнее…

–

Первый Посвященный отпустил бот и шел пешком по плохо мощеным улицам пригорода. Ему необходимо обдумать весь разговор со Специалистом, не упустить ни одного слова, да что там слова – интонации, жеста – по которым он мог бы ответить на один единственный вопрос: «Настоящая операция или блеф?»

Это было ключом к его собственной игре, безумно рискованной, но имеющей шансы на успех.

План, привезенный Специалистом, оказался очень неплохим. Главным его достоинством была разумная достаточность и простота. Излишняя сложность всегда вносит дополнительные риски.

«Итак, – думал Посвященный, – если я посчитаю операцию очередной интригой Магистра и начну действовать сейчас, то я поставлю себя вне Веры. И с этого момента начнется травля, не имеющая срока давности. Но у меня будет эффект внезапности для первого рывка. Именно от него зависит, насколько долго я проживу. Ибо, если мне будут наступать на пятки, дни мои сочтены. Если же посчитать, что „Молот Ведьм“ – заурядная операция Инквизиции, то здесь можно сыграть тоньше, но это игра, как танец на лезвии ножа».

Посвященный шел медленно. Он почти физически ощущал, как мерно работают микросхемы фискального прибора, внедренного в мышцу левой ноги. Он передает все – давление, пульс, частоту и ритм дыхания, ну и, конечно, – координаты местонахождения. Ему не требуется замены элементов питания, он использует энергию текущей крови и он жив, пока жив его хозяин… Только вот кто в данном случае хозяин?

Посвященный обнаружил наличие «жучка» случайно. Это было еще в столице Инквизиции. Он встретил давнего приятеля по семинарии, который как-то пропал из виду сразу после окончания учебы. Как водится, решили это дело отметить, как в старые добрые времена. Правилами это не разрешалось, но Совет по Нравственности обычно закрывал глаза на мелкие нарушения, чтобы дать выпустить пар.

Уже после третьей бутылки приятеля пробило на откровенность, и он решил непременно показать свою последнюю работу в какой-то лаборатории.

Лаборатория оказалась очень интересной. Не менее интересным оказался и путь, которым они в нее попали. Как выразился приятель: «Инквизиторы, что не люди?» Этим путем по ночам водили девиц легкого поведения. А вот за это Совет по Нравственности мог отправить и в казематы Собора Святого Петра.

Пьяный приятель, что-то бормоча, манипулировал многочисленными приборами и вдруг замер, глядя на один из экранов.

– Этого не может быть…

– Что не может? – равнодушно поинтересовался Посвященный.

– Полагаю, тебе лучше уйти, – голос приятеля звучал на удивление трезво.

– Мы столько сюда добирались, чтобы вот так уйти?

– Да, и как можно быстрее.

– Перестань. Я хочу отдохнуть, мы слишком много выпили, чтобы бегать по подземельям. Да и вообще, объясни, что тебя так напугало?

Приятель испытующе долго смотрел на собеседника, потом махнул рукой и ткнул пальцем в какой-то светящийся шарик на экране.

– Думаешь, я что-то понимаю? – все еще благодушно спросил Посвященный.

– Это жучок. Причем максимальной степени скрытности. Отсюда следует, что ты – либо высокопоставленный чиновник, от безопасности которого зависят государственные интересы, либо преступник, за которым негласно наблюдает Совет Инквизиторов. Если честно, то до чиновника такого ранга ты не дорос – значит, работает второй вариант.

– Третьего варианта нет?

– Мне он неизвестен.

Сборы оказались утомительным и суетливым занятием. На Нимруда свалился груз забот, о которых он раньше и не догадывался. Началось все со звонка Наместника, который, брызгал слюной и орал как резанный, что за такое жалование он в таком хлеву не полетит. Под хлевом подразумевался новенький транспорт. По сравнению с тем корытом, на котором прилетел из Песчаного кластера Нимруд, он был вообще верхом совершенства.

Гоген злорадно хмыкал, слушая их разговор, и вставлял реплики, типа: «Я бы этих толстозадых королей душил еще в колыбели».

Когда ситуацию с Наместником удалось урегулировать, свалилась другая напасть. Прибыл только один взвод пехоты. Где пропал второй, никто понятия не имел. Были разосланы гонцы по портовым кабакам, но все вернулись ни с чем. Когда Нимруд в бешенстве носился по пирсу за десять минут до открытия шлюза, строем появился второй взвод, причем совершенно трезвый. Последнее обстоятельство совершенно ошеломило Гогена.

Нимруд потребовал объяснений от командира, на что был получен ответ, что взвод получал отпущение грехов.

«Черт с ними, – подумал Нимруд. – Прилетим, разберемся».

Когда, наконец, все расселились по отсекам, Нимруд устало откинулся в кресле.

– Что, тяжела доля управленца? – язвительно поинтересовался Гоген.

– По банкетам ходить веселее.

– Да уж. Ты уже решил, какую форму правления избрать?

– В смысле?

– Ну, демократия, к примеру, или диктатура. Демократия поначалу не нужна, да и потом, честно говоря, тоже. Лучше тирания. Пыточных камер наставим, будем жить, как восточные деспоты с кучей наложниц.

– И не мечтай… Я не намерен киснуть в этих десяти парсеках до второго пришествия. Управление будет максимально эффективным, чтобы получить занятие более интересное.

– Ну-ну… – сарказм Гогена не знал границ. – Поживем – увидим.

Прибытие прошло довольно гладко. Быстро скомкав официальную часть с хлебом-солью, Нимруд отправился прямиком в штаб. Все проблемы с расквартированием пехоты, не без злорадства свалил на Гогена. Наместник попытался опять качать права по поводу Дворца, но, увидев выражение лица Наследника, замолчал и поселился там, где сказали.

Капитана отправили посмотреть доставшиеся в наследство зонд и шаттл.

Кресло в штабе оказалось удобным. Мерцали огромные голографические экраны. Центральный Компьютер готовился к инициации.

– Вставьте ключ с электронно-цифровой подписью.

Нимруд вставил металлическую карточку.

– Подпись принята… Начальная загрузка завершена.

– Прошу идентификацию по сетчатке глаза.

Сверху бесшумно опустился сканер.

– Идентификация завершена.

– Прошу идентификацию по ДНК.

Нимруд положил ладонь на поверхность стола. Последовал легкий укол.

– Идентификация успешно завершена. Планета готова к инициации. Для начала процесса поверните ключ на девяносто градусов… Спасибо… Инициация начата. Прошу надеть шлем инициатора. Оценочное время тридцать шесть часов. Напоминаю, вы не должны отлучаться, пока процесс инициации не будет завершен. Процесс питания для поддержания вашей жизнедеятельности будет производиться внутривенно.

Нимруд надел шлем и постарался ни о чем не думать. Примерно полчаса ничего не происходило. Затем где-то глубоко в мозгу начала раскаляться маленькая точка, она медленно росла… Вот ее размер достиг мелкой монеты, вот уже мяча для тенниса, вот она заполняет весь череп и… выплескивается за пределы… Острая боль, ослепительный свет и сознание отключилось.

Над Дворцом вилась огромная воронка, словно остановившийся в раздумье снежный торнадо. Ослепительные блики от серебристых завихрений пробегали яркими пятнами по замершему городу, подсвечивая куски улиц и домов, нереальным светом с искривленными тенями.

Посвященный наблюдал это явление через полуоткрытое окно верхнего этажа своего дома в пригороде. Чем дольше он смотрел, тем больше им овладевала безумная мысль, что сейчас эта воронка сорвется с места и пойдет крушить город, пока здесь не останется ничего, кроме огромного песчаного пляжа. Он знал, что такое возможно. Судьба города и семидесяти тысяч человек зависела только от какой-то особой извилинки в мозгу инициатора. Если что-то пойдет не так, или инициатор нарушит процедуру, на город обрушится ледяной ад. Впрочем, вероятность этого была крайне мала. Но Посвященному вдруг резко захотелось, чтобы от этого проклятого, пропахшего солнцем и рыбой города не осталось камня на камне. Чтобы не нужно было насиловать свой перегруженный мозг расчетом очередных интриг, он устал и хотел закончить все как можно быстрее.

«А не этого ли добивался Магистр? – мысли судорожно катались внутри черепной коробки. – Возможно, именно сейчас Специалист сделает нечто такое, что инициация сорвется и пропагандистская машина Инквизиции… Нет… Это ерунда… Никому, кроме желтой прессы не интересны такие события. Из сорвавшейся инициации ничего не выжмешь. Тогда зачем им эта дыра? Здесь все приличные планеты в округе уже давно заняты. Единственное достоинство, это близость к столице Торговой Федерации. Нет, что-то я упускаю, какая-то часть картины от меня скрыта. Но если я хочу жить, то должен понять всю интригу Магистра, иначе… Но вопрос, хочу ли я жить?»

В дверь постучали. Пришел секретарь с утренним кофе и донесениями агентов. Начинался новый, самый обычный день. Но только Посвященный знал, что таких дней осталось ровно пять, до момента ликвидации инициатора. Потом о спокойных днях можно будет забыть надолго.

Счет шел уже на часы. Пять суток – это сто двадцать часов, а информации от его личного агента из Рима по-прежнему не было. Если сообщения не будет еще сто часов, придется бежать, поджав хвост, словно дворняга. Но самым скверным в этом деле оказалось то, что он никогда не узнает, почему вокруг этой захолустной планеты закручиваются в тугой узел интересы Сильных мира сего.

Посвященный выпил кофе и крутил в руках четки. Мысли возвращались к его последней встрече с однокурсником.

– Третьего варианта точно нет? – повторно спросил Посвященный.

Приятель не ответил, в его уже совершенно трезвых глазах таился испуг и поиск выхода.

– Ну, что же, – продолжил Посвященный. – Надеюсь, это тебя успокоит, и мы сможем продолжить замечательный сегодняшний вечер.

Он достал небольшую карточку, переливающуюся в полумраке лаборатории.

Приятель с недоверием взял удостоверение в руки и провел им в плоскости сканера. На карточке проступили яркими красными буквами слова: «Член Совета Инквизиции».

Дальше собутыльник читать не стал. Он с ужасом отдал удостоверение Посвященному двумя руками, с неловкой поспешностью, – словно кусочек пластика обжигал ему руки.

– Да, Посвященный. Вы имеете право на… на… это…

– Прошу тебя, – поморщился гость. – Обращайся на ты и без протокола.

– Это запрещено, – собеседник все еще находился в шоке.

–А то, что мы пьем в секретной лаборатории, это не запрещено?

– Я готов понести любое наказание.

– Ты действительно готов? Готов отправиться в подземелье Собора Святого Петра?

Приятель был на грани истерики. Руки его дрожали и Посвященный начал опасаться нервного срыва.

– Успокойся… Возьми себя в руки! Я встретился с тобой не случайно. На тебя пал выбор – ты становишься моим личным информатором в рамках операции «Очищение от скверны»…

Это был блеф. Каждое слово до последней буквы являлось обманом. Если бы приятель удосужился подробнее изучить удостоверение, то подземелье грозило бы уже не ему. Для посвященного «жучок» был также совершенной неожиданностью. Только тренированное самообладание позволило ему балансировать на острой грани. В Совете Инквизиции он стоял последним в иерархии и, разумеется, не обладал полномочиями для подобных вербовок.

– Я в вашем полном распоряжении.

Именно от этого агента и ждал сообщения Посвященный.

– Ну, и что это за чертовщина?! Кто-то может мне объяснить?

Гоген сидел перед пультом управления флотами и недоуменно разглядывал изображение на голографическом экране.

Наместник, которого он согнал с командирского кресла пятью минутами ранее, саркастически хмыкнул.

– Нужно меньше пить на банкетах. Тогда, возможно, вы увидите знакомые буквы. Хотя не уверен, умеете ли вы читать.

– Заткнись белоручка! Обойдусь без твоих идиотских советов.

Картина, которую увидел Гоген на экране, повергла его в шок. В ней не осталось почти ничего, от того, что он привык видеть ранее. Военные юниты выглядели просто дико. Вместо привычного шаттла маячил какой-то базовый прототип с характеристиками, что впору только на помойку. С такой скоростью поседеешь, пока долетишь до соседней планеты. Появился конструктор, который предлагал создавать проекты, документацию, строить опытные образцы, а потом только пускать изделие в серию. Причем издевательски запрашивал, нет ли импортных деталей. Какие, к черту, могут быть импортные детали, если до таможни еще как до соседней галактики? Гоген, конечно, был не в восторге от свойств расы, которая населяла эту планету, но все равно, такой запущенной картины ему видеть не приходилось даже у самых тупых крестьян. Он что-то явно упустил из виду, пока пил энергетик и развлекался в столице.

– А ну-ка… Колись завхоз, что это за дребедень? – обратился он к Наместнику.

– Что, не хватает интеллекта разобраться?

– Мне приступить к радикальному убеждению или так будешь говорить? – скучающе поинтересовался Гоген.

Наместник решил, что излишний героизм вреден для цвета лица, а внешность свою он очень любил.

– В гиперпространстве обнаружены мощные потрясения. Они приводят к значительной потере скорости и проблемам связи между планетами.

– Что, опять туманности?

– Нет, это что-то более серьезное.

– «Что-то»? Ты хочешь сказать, что яйцеголовые умники с научным уровнем второго десятка не могут понять что это?

– Ну… Объяснения приводят различные, но в целом механизма никто не понимает. В виде борьбы с этим явлением предложено строить более специализированные суда, которые смогут летать с соизмеримой скоростью, но, увы, будут лишены брони и вооружения… Да и стоить будут значительно дороже.

– То есть, ты хочешь сказать, что пока мы тусовались с девочками на банкете и развлекались мордобоем с полицией, тут вся галактика на уши встала?

– Ну, не все так сразу, конечно. Вначале, как обычно, поползли слухи. Их пресекали, чтобы паника не разрасталась, даже высмеивали. Потом уже стало не до смеха. Слухи поползли по специализированным каналам коммуникатора, затем появились сообщения и в новостях. Вы то, наверняка, последний раз новости еще с Наукоградских войн смотрели?

– Гм… Примерно да…

– Ну, тогда не удивительно.

– Тебя учили обращаться с этими новыми штуками? – Гоген сменил гнев на милость.

– Я прошел вводный курс… – с некоторой неуверенностью в голосе ответил Наместник. – Но мало что объяснили, сказали, чтобы разбирались по ходу.

– Гм… Но все же лучше, чем ничего. Садись, порули, а я посмотрю пока.

Наместник сел в кресло, приладил шлем, и первым, что сделал, это закрыл конструктор.

– Не понял! – Гоген опять начал злиться. – Ты же говорил, что тебя учили.

– Учили. Но сейчас он абсолютно бесполезен, поскольку требует постройки Конструкторского бюро.

– Еще одна шайка дармоедов? Мало того, что на таможне ошивается пятьдесят тысяч, что там может делать такая прорва народу – ума не приложу, так еще толпу очкариков с кульманами кормить?

– Да, если хотите получить хоть как-то работающие юниты, придется разориться.

– Мама была права, нельзя пить столько энергетика. Какие еще новости?

– В связи с уменьшением скорости в гиперпространстве и ухудшением коммуникаций, увеличилась коррупция. Так же уменьшилось количество планет, которым может управлять наместник.

– То, что вы бездельники, я давно говорил. Наверняка теперь вам жалование-то – урежут.

– Нет. Профсоюз наместников принял решение не снижать расценки.

– Чтобы вас черти взяли, крохоборы. Ладно, лучше скажи, что здесь можно колонизировать поблизости?

– Без геологоразведки?! Я что, ясновидящий?

– Что ж ты так разнервничался? – ухмыльнулся Гоген. – Думаешь, зря мы шоу в столице ТФ устроили? Открывай фрейм с флотами…

– Вот это да! – Наместник потерял дар речи. На огромном экране переливались объемные изображения планет. Но не это поразило его. Невероятным было то, что сектор оказался полностью разведан. Владельцы, количество ресурсов и аналитика по возможности заселения – все, как на ладони.

– Учись, студент, – Гоген выглядел довольным произведенным эффектом. – Это тебе не олигархов по тюрьмам сажать, чтобы коррупцию уменьшить. Давай выберем планетку пожирнее.

Минут через пятнадцать выяснилось, что пожирнее не получится. Планеты в пределах досягаемости не отличались большими размерами, хотя с ресурсами дело обстояло несколько лучше. Еще через полчаса планета была выбрана.

– Теперь осталось найти пять тысяч идиотов, которые полетят к черту на кулички с риском быть сбитыми по дороге. Вооружение на шаттле – смех один, – размышлял вслух Гоген.

– Это не проблема. Количество добровольцев превышает сорок тысяч.

– Ну, с богом, давай строить колонию.

– Ресурсов мало. Нужно построить две шахты и один генератор.

– Чтоб тебе пусто было. А куда деньги делись?

– Их очень мало после инициации. Разовьем промышленность, будут ресурсы…

– Ох, и нудный ты… Пойду я хоть пехотинцам смотр устрою от скуки.

В гарнизоне шел ремонт. Суетились рабочие в спецовках, их приходилось обходить и одновременно увертываться от бесшабашно носящихся погрузчиков. Гоген двигался в сторону расположения пехоты, стараясь не испачкать парадный панцирь о только что окрашенные стены. По дороге ему попалось пару пехотинцев с нечищеными бляхами первого взвода. Бронежилеты на них были расстегнуты, шлемов не было вообще, а сами они стояли, разинув рот, наблюдая за, остервенело долбящим стены, ремонтником.

Искушение отправить их на гауптвахту чистить сортиры было огромно, но Гоген решил сперва «нежно» побеседовать с их командиром.

Взводного он нашел довольно быстро, ориентируясь на грохот стрельбы, перекрывающий звук перфоратора. В большом пустом помещении находился десяток пехотинцев со штатным оружием, которые развлекались тем, что палили очередями по емкостям с краской. Ошеломленный таким беспределом рабочий в ужасе прятался в углу. Компания веселилась вовсю. Ручные пехотные лазеры вдребезги разносили пластиковые бочонки, покрывая стены огромными яркими кляксами.

Гоген несколько секунд понаблюдал за этим спектаклем и, подобрав с пола кусок кирпича, небрежно бросил его в увлеченно палящего рядового. Кирпич попал точно в затылок, и пехотинец плавно осел на землю, веерной очередью поливая стены вокруг. Полетели осколки, все повалились на пол, спасаясь от импульсов лазера. Стоять остался только Гоген. Во внезапно наступившей тишине он подошел к неподвижно лежащему рядовому и поднял его табельный лазер.

– М-да… И оружие тоже дерьмо, – резюмировал Древний, брезгливо осматривая затвор. – Тем не менее, даже эта рухлядь требует ухода. Почему оружие не почищено?

Вопрос относился к лежащему без сознания пехотинцу. По объективным причинам тот ответить не мог. Остальные тоже лежали лицом в пол и не спешили подавать признаков жизни.

– Ну, раз такое дело, – Гоген пожал плечами и неуловимым движением вскинул лазер. Грохот и свист опять наполнили комнату. Когда стрельба прекратилась, на стене красовалась надпись: «БАРДАК», выжженная на стене импульсами лазера.

Через пару минут пехотинцы осмелели и начали подниматься с пола.

– Так вот, мои юные друзья, – вкрадчиво вещал Гоген. – Это слово в точности характеризует исполнение вами воинского долга…

Ему не дали закончить. Стоящий справа рядовой прыгнул на Гогена и попытался выбить лазер у него из рук. В эту же секунду сзади бросились еще двое. От первого Гоген увернулся и коротко ткнул прикладом между лопаток. Остальные двое нападавших так и не поняли что произошло. Один взлетел вверх, ударившись головой о потолок, второй упал со сломанной переносицей и удивленным выражением лица.

Больше желающих отнимать оружие не нашлось.

– Мы немного отвлеклись, – менторским тоном продолжил Гоген. – Я хочу довести до вашего сведения… ТО ЕСТЬ ВБИТЬ В ВАШИ ЗАЖИРЕВШИЕ МОЗГИ!!! Так нести службу – непозволительно!!! И это – марает честь солдата! ВСТАТЬ! Привести себя в порядок! Через десять минут строевой смотр! И если мне не понравится отражение в ваших бляхах, будете рыть траншеи зубочистками! Лейтенант! Вы отправляетесь со мной.

Бледный от страха и поднявшейся пыли лейтенант все же заикнулся о судьбе раненых.

Гоген скептически осмотрел его с ног до головы, но в глазах мелькнуло одобрение.

– Вы, двое! Окажите этим червякам первую помощь.

–

Гоген быстро, не оглядываясь, шел в сторону плаца. Лейтенант понуро следовал за ним. Наказать взводного было необходимо. Он распустил своих солдат. Он нарушил устав, позволив применять боевое оружие в месте для этого не приспособленном. Гогену не требовалось заглядывать в личное дело лейтенанта, чтобы понять, кто он такой. Свежеиспеченный выпускник академии. Пороху не нюхал. Солдатами не командовал. Его легко прогнули матерые сержанты. В общем, командир – полное дерьмо. Тем не менее, другого у него нет, придется учить этот кусок органики жизни. Но сперва требуется его наказать.

– Лейтенант! Вам лично предстоит марш-бросок в полной выкладке на тридцать километров. Бежать будете со мной. А сейчас, пока Ваш взвод готовится к смотру, напомните мне Устав караульной службы.

Под равномерное бубнение взводного Гоген прохаживался по плацу и продолжал размышлять.

Толку от пехотинцев здесь совершенно никакого. Планета находится в центре кластера и ценности для потенциального противника не представляет. Разве что, как планета подскока, но добраться до нее через десятки планет других членов кластера незаметно вряд ли удастся. Может, отправить их обратно, чтобы зря хлеб не ели? Экономика и так ни к черту.

Присмиревший взвод цепочкой тянулся на плац. После минутного замешательства пехотинцы смогли изобразить видимость строя.

Гоген прошелся вдоль шеренги, скептически осматривая солдат. Выглядели они несколько лучше. Ткнув пальцем в двух особо нерадивых, назначив их в наряд, Гоген передал командование лейтенанту.

– Четыре часа строевых занятий. И помните, я за вами наблюдаю.

Теперь стоило проверить состояние дел во втором взводе. Гоген повел плечами, ожидая очередной драки. Такие методы воздействия, хоть и не описаны в Уставе, но работают безотказно.

Второй взвод приятно удивил Гогена порядком в казарме. Еще больше он удивился, когда увидел, что все солдаты сидят в лекционном зале и внимательно слушают лейтенанта. Взводный, по мнению Гогена, нес совершенную чепуху о христианском милосердии, но у каждого свои тараканы в голове. Главное, что порядок был образцовый. Древний даже немного расстроился, что не пришлось демонстрировать свои навыки рукопашного боя.

– Взвод, смирно!

– Вольно.

Выслушивая штатный доклад лейтенанта, Гоген ощупывал глазами солдат. Форма в полном порядке, не придерешься.

– Продолжайте занятия, – Гоген вышел из аудитории. Что-то все же его насторожило. Какое-то смутное беспокойство вызывал вид этого взвода. Интуиция старого воина неспокойно ворочалась, но Гоген так и не смог определить, почему возникло это чувство. Возможно одинаковый, словно пустой, взгляд солдат. И это был не равнодушный взгляд знортов, рожденных для того, чтобы убивать. И не остекленевшие глаза научников, живущих внутри своего мозга. Это был взгляд людей, но одержимых.

Трудно сказать, что в итоге лучше. Разгильдяи из первого взвода или фанатики из второго. Узнать бы, чьи они фанатики. Ладно, выберем для этого время позднее.

Если бы Гоген знал о том, что произойдет сегодня ночью, он придал бы своим смутным подозрениям больше значения… Куда больше… А пока он медленно удалялся от гарнизона, намереваясь посетить один из своих любимых баров.

На столе причудливой спиралью расположились пятнадцать чашек из-под кофе. Солнце уже коснулось края горизонта, когда коммуникатор ожил и Посвященный ответил на звонок. Звонил Специалист. Капюшон не скрывал лица и остановившийся, мертвый глаз производил гнетущее впечатление.

– Условия изменились, операция назначается на сегодняшнюю ночь. Прошу вас вскрыть карту номер семь.

– Это невозможно! – Начал возражать Посвященный, но связь уже оборвалась.

Игра началась. Быстрее, чем он предполагал, но может это и лучшему. Нужно было делать выбор сейчас. Еще минуту, ну, хотя бы тридцать секунд. Нет. Нельзя давать себе расслабиться. Пусть только успокоится пульс и уйдет дрожь из рук. Ну что же… Рубикон перейден.

Посвященный подошел к висящей на стене картине. Дурацкий вид пастушка со свирелью в руках вызвал внезапный приступ раздражения. Картина полетела на пол, рамка треснула, и полотно криво изогнулось, выпятив одну из пятнистых коров. Морда коровы излучала тупое счастье. Раздражение нарастало. Посвященный начал вращать круглые рукоятки настенного сейфа, прятавшегося за картиной. Руки не слушались, биение пульса в голове вновь превратилось в барабанную дробь. Наконец, массивная дверца плавно отворилась, внутри лежало несколько белых конвертов с крупно напечатанными цифрами.

Взяв один из них, посвященный быстро вышел из кабинета.

Коридор оказался пуст. Это и к лучшему. В нынешнем состоянии Посвященный готов был вцепиться в глотку любому, с особенным удовольствием – Специалисту… Ну, а если вдруг встретится Магистр… К сожалению, это невозможно.

Двери медицинского кабинета прятались в самом конце коридора. Месяц назад Посвященный приказал начать здесь ремонт и запретил входить сюда персоналу. Тогда он еще надеялся, что оборудование, тайно ввозимое сюда, ему не пригодится. Ну что же… Надежда умирает последней.

Операционная сверкала гранями осветительных зеркал и мягко отсвечивала матовой плиткой стен. Медицинский робот активировал фотоэлементы, словно понимая, зачем к нему пришли. Нет, еще не сейчас.

Вновь пришло искушение лечь в капсулу робота немедленно, получить общий наркоз и проснуться уже после того, как все будет закончено. Он так бы и сделал, но месяц назад пришло сообщение агента о свойствах «жучка», который прятался в его теле. Наркоз применять нельзя. «Жучок» активирует самоуничтожение до того, как медицинский робот закончит работу.

Ампутация ноги без наркоза. Для этого требовалась предварительная подготовка. Посвященный прошел в небольшую комнату, рядом с операционной. В комнате не было окон, а стены покрывала грубая известковая побелка. На полу стояла деревянная скамья с лежащей поперек кожаной плетью.

Специальная подготовка высшего звена Инквизиции включала в себя очень много разнообразных дисциплин. Одной из них было «Усмирение плоти». Именно ее хотел применить Посвященный для того, чтобы перенести ампутацию в полном сознании и не дать «жучку» уничтожить себя.

Посвященный сел на скамью и начал медленно стегать себя плетью по спине. Одновременно он пытался внутренним зрением увидеть, как вспыхивают красные полосы от плети и смотреть на свое тело и боль со стороны. Удары становились чаще и сильнее. Плеть все глубже вгрызалась в тело, но лицо Посвященного выражало только равнодушие. Нервы судорожно передавали сигналы боли в мозг, но на их пути вставала преграда силы воли и рассматривала мучения тела, словно били кого-то другого или соседские мальчишки мучили кошку. Всплывали воспоминания детства, граничащие с галлюцинациями. Еще немного и он будет готов. В таком состоянии мышление обострялось, открывались даже некоторые зачатки видения будущего. Говорили, что Магистр применяет метод «Укрощения плоти» для просчета своих дьявольски изощренных планов. Но частое применение этого метода приводило к гарантированному безумию.

Боль бесилась внутри маленькой резервации в глубине мозга, и Посвященный решил, что он готов. К этому времени спина представляла собой красное месиво со свисающими лохмотьями кожи и мяса, между которыми просматривались белые ребра. Одно из ребер оказалось сломано.

Посвященный, оставляя за собой красный след, лег в капсулу медицинского робота и начал ввод программы ампутации.

Колпак капсулы накрыл Посвященного. Если верить оценке времени робота, через тридцать две минуты он лишится левой ноги на десять сантиметров выше колена. Еще через сорок семь минут на ее место встанет протез, напичканный электроникой и биотехнологиями. По уверениям фирмы производителя, этот протез в несколько раз лучше «аутентичной» ноги. Это же надо так обозвать родную ногу! По их рекламе вообще удивительно, почему людям при рождении не отрезают ноги и не вставляют такие замечательные протезы. И, наконец, еще через восемнадцать минут он сможет выйти из капсулы и очень медленно уйти. Очень медленно… Полная функциональность конечности восстановится через две недели.

Но это будет потом… А сейчас – полтора часа чудовищных усилий по удержанию Боли в подземельях мозга.

Колпак капсулы открылся. Посвященный не сразу смог понять, что операция закончена. Он, конечно, видел, как поднимается крышка, но его внимание целиком уходило на сдерживание потоков огня, бегущих по нервам.

Преодолевая чудовищную слабость, Посвященный перевалился через край капсулы и упал на пол. Ползком добрался до стеклянного стола со шприцами и вогнал себе иглу в левое бедро. Через несколько секунд боль стала вялой, словно рой диких пчел окурили дымом, они еще жалили, но уже вяло и все реже и реже. Еще через минуту боль ушла совсем.

– Ну, а теперь посмотрим, не зря ли я все это затеял, – прохрипел Посвященный.

Он испытывал непреодолимую потребность говорить сам с собой.

Конверт с цифрой семь лежал на столике рядом со шприцами.

– Куда эта тупая медицинская железяка дела мою ногу? Где-то должен быть контейнер для мусора.

Контейнером служил прозрачный цилиндр под капсулой. Отрезанная нога после операции имела почему-то розовый, очень здоровый вид.

Посвященный вскрыл конверт и положил большой палец правой руки на сканер карточки. Несколько секунд ничего не происходило. Затем по ноге в контейнере пошли лиловые пятна. Начали проступать багровые разводы, придавая обрубку вид грязного мрамора. Разложение сделало ногу рыхлой, куски мяса отваливались от кости, брызгая гноем на прозрачный пластик. Посвященный подполз поближе, ему показалось, что он увидел блеск «жучка». Неожиданно выше колена начала образовываться опухоль, она стремительно росла и взорвалась, разнеся вдребезги контейнер.

Осколки пластика и гнилые ошметки покрыли стены кабинета. Посвященного отбросило ударной волной и сильно ударило о противоположную стену. В лице застряло несколько осколков, в левой руке глубоко увяз осколок кости.

– Ну что же, Магистр, – прошептал Посвященный. – Я в вас не ошибся. И теперь у меня появилась надежда, что ваши действия можно предугадать.

Посвященный подполз к столику, пинцетом вытащил осколки и ввел сыворотку.

– Теперь немного отдышаться, и приступим ко второй части моего плана.

– Ба! Да это же Гоген! – завопила пухлая девица, оторвавшись от бокала с мартини. – Вернулся мой неутомимый ящер. Наверное, для того, чтобы вернуть должок в три кредита с прошлого месяца.

В баре с наступлением вечера царило оживление. Дым от местной травы стелился по столикам, гремели кружки. Народ отмечал уходящую вольность. Скоро полиция станет наводить здесь порядок. Ночным феям раздадут номера и заставят проходить плановые медосмотры, а продавцам травы придется учиться конспирации.

Завсегдатаи бара давно знали Гогена, и большей части из них он был должен деньги.

– Нахальства тебе не занимать, – буркнул бармен, пожилой ветеран-пехотинец. – И не надейся получить выпивку в долг. Разве что найдешь очередного крестьянина, падкого на твои россказни о войне.

– Я тоже очень рад вас видеть, – иронично хмыкнул Гоген. – Так хотите вы вернуть свои деньги или нет?

– Так мы тебе и поверили. Откуда у тебя деньги? – девица приложилась к бокалу. – Наш профсоюз постановил не оказывать тебе услуг в долг.

– А где же ваша вера в человечество? Где христианское милосердие, в конце концов? – изящным жестам Гогена позавидовал бы и Цицерон.

– Тьфу ты, – сплюнул бармен. – Ящерица вещает о вере в человечество, еще и Господа приплел не к месту. Не доводи до греха, уходи.

– Я, конечно, могу уйти, – обиделся Гоген. – Ну, хоть подскажите, где я смогу потратить вот эти деньги…

На свет появилась тугая пачка новеньких хрустящих кредиток.

– Марта! – завопил бармен, захлебываясь слюной. – Быстро капсулу лучшего энергетика господину Древнему!

Очень скоро Гоген восседал во главе стола, в окружении ночных фей, мановением лапы дирижируя бегающими официантками. Вечер начинался замечательно, и пачка кредиток под панцирем обещала еще огромное количество удовольствий.

Коммуникатор настойчиво трезвонил уже минут пять. Гогену очень не хотелось отрываться от округлых прелестей молоденькой феи, но, то ли любопытство, то ли совесть, что-то заставило его ответить на звонок.

В дымной полутьме бара всплыло маленькое изображение Спекина. Гоген поморщился.

– Слушай, я немного занят. Может, завтра позвонишь, с утра? Нет, лучше после обеда.

– Это срочно, господин Гоген. Я обнаружил попытку вскрытия дверей в главный пульт управления. Очень грубую попытку. Перед началом инициации я сменил коды на дверях в ключевые помещения. Было несколько попыток открыть двери старым ключом, теперь пытаются открыть силой.

– Кто?!

– Пока не знаю, но камеры наблюдения показывают большое количество пехотинцев в коридорах. Они вооружены и занимают ключевые позиции.

– На бляхах… Какой взвод на бляхах?

– Второй.

– Черт меня возьми, я ведь чувствовал! Держитесь, я скоро буду. Главное не подпускай их к Нимруду. Головой отвечаешь!

–

– Добрый вечер, – голос звучал со всех сторон, нельзя было понять, откуда он приходит. – Как ваше самочувствие?

Нимруд попытался обернуться, но вокруг сновали какие-то размытые цветные полосы. Он словно вращался внутри детского резинового мячика.

– Кто говорит? Я вас не вижу.

– Увидеть меня сложно. А говорит Спекин.

– Спекин? Ну, ты меня напугал… Инициация закончена? Я почему-то не чувствую ни рук ни ног.

– Мы с вами не знакомы… И я, знаете ли, не люблю фамильярностей. Прошу обращаться на Вы.

– Вас тоже зовут Спекин?

– У нас нет имен собственных в вашем понимании. Для внешнего мира мы – Спекины. Если вы говорите «тоже», значит, вы встречались с нашей расой. Возможно, даже с одним из нас, который находится на этой планете, очень близко…

– Да, Спекин признал меня своим господином.

– Даже так? Признание было добровольным?

– Да, инициатива исходила от него.

– Гм… Очень интересно. Тогда я не убью вас сразу. Расскажите мне о нем. Я так давно не видел своих…

– Что значит «не убью сразу»? Вы собираетесь меня убить?

– Ответ положителен. У меня задание убить вас. Мне этого делать не хочется, но приказ Господина я обязан выполнить.

– Кому же я так насолил?

– Думаю, дело не в вас. Вы просто оказались не в том месте и не в то время. Но любопытство считается у нас качеством достойного Спекина. Поэтому я удовлетворю его, в меру своих сил.

– Кто меня хочет убить?

– Господин.

– Кто он?

– Я не знаю. Он поместил меня сюда. Он обладает знанием, как переместить душу Спекина в вычислитель.

В голосе Спекина Нимруд уловил нотку неприязни. Нужно было хвататься за любую соломинку, серьезность намерений собеседника сомнений не вызывала.

– Вы добровольно признали его своим Господином?

Спекин надолго замолчал.

– Нет. Но я не обладал в тот момент свободой воли.

– Тем не менее, он стал Вашим Господином вопреки Вашему желанию.

– Да.

– Спекин говорил мне, что, в данном случае вы можете отказаться от выполнения приказа, – (Нимруд отчаянно блефовал).

– Это есть в кодексе. Но я должен НЕ ХОТЕТЬ выполнять приказ. А в данный момент мне все равно. Спекины, живущие в вычислителях, теряют ощущения. Мы становимся равнодушными, почти, как машины. Поэтому ценим любые эмоции. Вызовите симпатию к себе, или сострадание, а лучше ненависть. Тогда я убью вас сразу, а этот мир будет разрушен цунами. А вместе с этим миром, наконец, умру и я.

«Вот болтливая железяка попалась! – думал Нимруд. – Развел сопли в сахаре! Помер бы сам тихо, не устраивая шоу с человеческими жертвоприношениями! Каменный век какой-то».

– Спасение жизни представителя вашей расы может расцениваться, как смягчающее обстоятельство? – ничего более подходящего Нимруд придумать не смог.

– Даже так? Интересно. Расскажите, я люблю слушать.

«Тоже мне, сказочника нашел», – Нимруд начинал злиться.

Он вкратце пересказал историю встречи со Спекином, слегка приукрашивая свою роль. Небольшая ложь во имя спасения не повредит.

Некоторое время Спекин оживленно задавал вопросы, потом куда-то пропал. Пауза затягивалась. Нервы Нимруда начали сдавать. Он пытался вырваться из этого дурацкого мяча, но все усилия оказались бесполезны.

Спекин вновь появился, и в его голосе прорезалась плохо скрываемая радость.

– Ваш рассказ позабавил меня. И я не стану убивать вас… Это сделают другие слуги Господина. В данный момент они ломают двери, ведущие сюда.

– Вы ведь знали это, когда слушали мой рассказ? – Спокойствие Нимруда почти испарилось.

– Конечно. Но я ведь не убью вас…

– Да, но дадите это сделать другим. Это почти одно и то же.

– Но ведь «почти»… – лукаво заметил Спекин. – Хорошо. Ваш рассказ мне понравился. Вы спасли Спекина, это много для меня значит. Поэтому, я не открою двери, которые закрыл ваш слуга, Спекин, и сделаю вид, что не вижу, как ваши слуги пытаются взломать аварийный выход, который я им подсказал. Тем не менее, вы обречены. Если вы прервете Инициацию на этом этапе, ваш мозг будет медленно разрушаться в течение полугода, и тысячи людей этого мира погибнут. Если останетесь, вас убьют солдаты. Вам предстоит нелегкий выбор. С вашего позволения, я вас покину.

Лейтенант первого взвода недоуменно слушал сбивчивые объяснения Спекина. Маленькая лохматая фигурка потеряла свою обычную сдержанность и оживленно жестикулировала.

– Откуда вы взяли, что инициатору грозит опасность?

К разговору подключился Сарт.

– Ты что, совсем тупой? Собирай своих воинов и бегом, куда скажут.

– Вы не имеете права мне приказывать, – продолжал упорствовать лейтенант.

– Ладно, – Сарт достал коммуникатор. – Гоген, ты где?

Изображение прыгало, Гоген бежал по каким-то переулкам.

– Скоро буду! Как у вас дела?

– Паршиво. Взводный не выполняет приказов.

– Кто? Лейтенант! Приду, башку снесу! Поднимай взвод!

Взводный метнулся к дневальному. Через пару минут из дверей, грохоча сапогами и на ходу прилаживая амуницию, стали выбегать пехотинцы.

Спекин суетился и показывал куда бежать.

Сарт вдруг подозрительно посмотрел на Спекина.

– Слушай, мой шерстяной друг. А чего это ты ведешь солдат не ко входу в Центр Управления?

– Есть другой вход.

– Нет другого входа. Я смотрел схему.

– Поверьте мне. Речь идет о минутах. Я ЗНАЮ, что он там есть.

– Откуда?

– Не могу объяснить, это трудно понять. Мне подсказали.

– Очень интересно, – саркастически хмыкнул Сарт. – Кто же это у нас такой добрый?

– Очень вас прошу! Нужно торопиться.

– Хорошо. Но смотри, если нарвемся на засаду, я тебе первому пузо прострелю!

Сержанты уже успели придать взводу видимость строя, когда со стороны выхода началась стрельба. Двое пехотинцев упали замертво, и еще троих слегка поцарапало, прежде чем взвод успел начать ответный огонь. Радикально решил проблему опытный сержант, вынесший дверь выхода с изрядным куском стены из гранатомета. Белая пыль покрыла взвод и половину коридора. В проеме с торчащей арматурой лежало два заваленных обломками трупа рядовых второго взвода.

– Вперед, червяки песчаные! – взревел сержант, раздавая затрещины гранатометом. – Чего уставились?! Отрабатывайте свое жалование! Цепью растянулись! Бронещиты вперед!

Бронещиты не понадобились. Засада была полностью уничтожена.

– Дайте направление и цели, – требование относилось к Спекину.

Пару минут ушло на ориентацию по выведенной на стену схеме, и взвод быстро двинулся вперед, прикрываясь бронещитами. Метров двести было пройдено без приключений, пока навстречу не выскочил ошалевший рабочий. Видимо он мирно спал, но стрельба его разбудила. Сразу у троих рядовых не выдержали нервы, и рабочего буквально в клочья разнесли импульсы лазеров на максимальной мощности.

В шлемофонах раздалось злобное шипение сержанта о необходимости соблюдать тишину. Судьба рабочего-неудачника мало кого волновала. Только молодой рекрут попытался не наступить на куски тела, разбросанные по полу. Остальные тут же забыли об инциденте.

Метров через триста Спекин остановился. Сержант, внимательно наблюдавший за ним, тут же отдал короткую команду и взвод замер.

Спекин словно прислушивался. Затем уверенно указал на стену: «Ломайте здесь».

Стена оказалась подозрительно хрупкой и крошилась даже под прикладами. Очень скоро обнажилась фундаментальная кладка и бронированная дверь. Разгоряченные пехотинцы уже прилаживали к сейфовому колесу пластиковую взрывчатку.

– Спокойно, воины, – вперед вышел Сарт. – Уберите эту пакость и учитесь, пока я жив.

Пока он колдовал со своими экзотическими приборами, сержант расставил караулы и ругался про себя о глупости нахождения на открытом пространстве. Место действительно оказалось неудобным для обороны.

Медленно переваливались секунды. Взвод молча вглядывался в длинные пустые коридоры. Стараясь не шуметь вернулись разведчики, которые уничтожили камеры слежения в пределах видимости. У Сарта на кончике носа висела капля пота. Двери не поддавались. Спекин словно медитировал. Неожиданно он заговорил: «Им осталось ломать двери не более пятнадцати минут».

Сержант вздрогнул и перекрестился.

– Отстань, – вяло огрызнулся Сарт. – И без твоих пророчеств тошно.

Снова молчание и только редкие щелчки приборов Сарта.

– Готово, – почему-то шепотом сказал Сарт.

Сразу же несколько пар рук вцепились в колесо замка и начали быстро крутить. Двери распахнулись. Еще одна фальш-стена оказалась сметена за считанные секунды и десяток человек вместе с Сартом и Спекином ввалились в святая святых Центра Управления.

Коридор казался бесконечным. Протез слушался плохо и все время норовил подвернуться. Несколько раз Посвященный едва не упал, с трудом сохраняя равновесие. Сыворотка убрала боль, но слабость и сильное головокружение остались. Больше всего хотелось лечь прямо посреди коридора и уснуть. Уснуть хотя бы на несколько минут.

Посвященный достал свое новое удостоверение личности.

«Эразмус. Что за глупое имя. Однако придется с ним смириться. И фотография неудачная».

Нужно идти, пусть медленно, но идти. Очередной поворот уже совсем близко.

Тяжело опираясь на стену, Эразмус повернул за угол и столкнулся с небольшой группой вооруженных людей. Его ждали.

«Господи. Как глупо».

Главным в засаде оказался один из его бывших подчиненных, так и не прошедший начального посвящения.

«Стоило вздернуть его на дыбе после провала слежки за Инициатором».

Мерзкая бороденка монаха сегодня была причесана и щедро блестела от благовоний.

– Мы устали ждать вас, Посвященный. Что-то медленно вы ходите. С чего бы это? – монах наслаждался ситуацией. – Ноги не носят? Почему молчим? Вы нас не ждали?

– Слишком много глупых вопросов.

– Только не надо становиться в позу. Ты теперь мне никто. Ты подлый предатель, ослушавшийся приказа Магистра.

– Какие громкие слова, – Эразмус стоял, покачиваясь. – И это говорит тот, кто провалил примитивное задание и даже не нашел силы уйти из жизни достойно. Вернулся, как побитая собака и валялся в ногах, умоляя помиловать. Ты ведь не настолько наивен, чтобы надеяться выслужиться сейчас и сохранить свою никчемную жизнь. Тебя все равно ждет дыба. Жалею только об одном, что я не буду твоим палачом.

– Это точно. Ты уже не будешь ничьим палачом. Ты будешь гнить в подземельях Собора в Риме и молить о прощении. В то время, как я буду верой и правдой служить Господу!

– Ты мне надоел, – Эразмус читал про себя молитву и готовился к смерти. – Передай привет Дьяволу, когда он удостоит тебя аудиенции.

– Только не нужно посмертных проклятий. К чему этот пафос? Ты поедешь в Рим живой и относительно здоровый. А там уж решат, что с тобой делать. Возможно, я даже заслужу честь стать твоим палачом.

В этот момент Эразмус выхватил портативный лазер и успел выстрелить в монаха, прежде чем его успели парализовать электрошоком. Монаха отбросило к стене, но сквозь дымящиеся лохмотья рясы был виден бронежилет. Импульс портативного лазера оставил на нем только черное пятно с обугленными краями.

Беспомощный Эразмус с тоской вспоминал об изящном корабле-курьере со скоростью десять парсеков в цикл, до которого он так и не смог добраться.

Нимруд неподвижно лежал в кресле Центра Управления. Сарт подбежал к нему и схватился за шлем.

– Подожди! – крикнул Спекин.

– Чего ждать? Пока нас здесь положат, как куропаток?

Со стороны главного входа доносились тяжелые удары. Ломали огромную бронированную дверь.

– Вы убьете его. Нужно остановить инициацию.

– Ну, так останавливай!

– Я не знаю как…

– Черти бы тебя взяли! Так какого… мы сюда приперлись? Спасти тело шефа от поругания?

– Я надеялся, что мне помогут.

– Опять твой таинственный благодетель?

– Да.

– Ну и?..

– Пока он не дает о себе знать.

– Вот вляпались! Ладно, я попробую взломать вычислитель, а ты попроси своего благодетеля еще раз оторвать задницу и помочь, раз он уже начал.

Пехота заняла круговую оборону под короткие команды сержанта. Сарт снова погрузился в свои приборы, тихо ругаясь сам с собой. Глухие удары в двери продолжались, словно отсчитывали секунды.

Спекин начертил на полу круг, нарисовал внутри несколько сложных знаков и погрузился в медитацию.

Прошло не более пяти минут, когда Сарт разочаровано сказал:

– Мне не удастся сломать защиту быстро. Тут поработал профи. Первый раз вижу такие навороты в захолустном мире. Что-то здесь не так…

Спекин был неподвижен. Только бесшумно шевелились губы.

Внезапно удары в дверь прекратились и глухо, словно сквозь вату, донеслась частая стрельба. Щелкнули предохранители лазеров у нескольких пехотинцев.

– Без команды не стрелять! – сержант был спокоен. Его уверенность передалась всему взводу. Только один бледный новобранец дрожащими руками долго не мог вернуть предохранитель обратно.

Спекин встал и подошел к креслу пульта управления и молча стал снимать шлем.

– У тебя получилось? – Сарт радостно подскочил.

– Да, но это стоило мне очень дорого… Даже не представляете, насколько, – в голосе Спекина сквозила печаль.

Пехотинцы осторожно переложили Нимруда на носилки, на скорую руку сделанные из четырех лазеров и обивки дивана.

Сержант быстро сформировал заслон, приказывая остальным немедленно уходить.

Через некоторое время в Центре Управления остался только Спекин. Он достал коммуникатор и сделал вызов.

– Госпожа, Инициатор спасен. Прошу дальнейших инструкций.

– Спасибо, Спекин, ты отлично справился. В ангаре номер десять стоит быстроходный курьер. Схему и ключ доступа я вам отправила. Отнесите туда Нимруда. Курьер одноместный. Мне очень жаль, но больше никому из вас планету покинуть не удастся. Флот из столицы Торговой Федерации уже вылетел, но я боюсь, что когда он прилетит – будет поздно. Прерванная Инициация – страшная вещь. Уже через несколько часов планета превратится либо в пустыню, либо в клокочущий океан.

– Мне это известно, Госпожа. И я готов принять свою участь.

Спекин был поглощен разговором и не заметил, что за ним через пролом наблюдает Сарт. Сарт слышал не все, но достаточно, чтобы понять, что происходит. Кроме того, он очень хорошо разглядел собеседницу Спекина. Ошибки быть не могло. Это оказалась рыжая гейша, которая так пленила Нимруда на столичном балу.

Эразмус ничего не видел. Темнота покрывала его, словно черным диким медом горных пчел. Она была настолько плотной, что, казалось, сковывала движения. Хотя двигаться все равно было невозможно. Руки, ноги и даже голова оказались туго притянуты к жесткой доске. Именно к доске, потому что Посвященный ощущал ее фактуру пальцами левой руки. В указательный палец даже впилась заноза. Правая рука затекла и он ее не чувствовал.

Непроглядная темень наводила на нехорошие мысли. По традиции, истоков которой никто не помнил, особо важных пленников Инквизиции принято было ослеплять. Применяли это, к счастью, достаточно редко, но Магистр мог перестраховаться в его случае. Успокаивало еще и то обстоятельство, что боли в глазницах он не чувствовал, а Инквизиция совершенно точно не стала бы утруждать себя применением анестезии.

Через некоторое время, когда сердцебиение успокоилось, Эразмус услышал, что он в камере не один. Тихое и неприятное шуршание, словно десятки лезвий скребут по битому стеклу. Шуршание постепенно становилось громче.

Оно становится громче или приближается? Воображение и темнота услужливо подбросили сотни мерзких тварей, которыми, по слухам, изобиловали подземелья Собора Святого Петра. Как глупо умереть неподвижной закуской для твари из далеких миров! Нет, так просто умереть ему не дадут. Может тварь и позавтракает одной из частей его тела, но он нужен им живым. Наверняка они нашли курьер и у них должны возникнуть вопросы, откуда он его взял.

Шуршание на секунду прекратилось, но только для того, чтобы возобновиться с удвоенной силой. Но к мерным звукам добавилось учащенное дыхание и тихие ругательства сквозь стиснутые зубы.

Кошмары покинули Эразмуса, сегодня ему придется иметь дело с существом разумным.

Его сосед не мог быть инквизитором или даже монахом. За сотую долю таких ругательств он бы тут же лишился сана.

Раздался громкий звон, словно лопнула натянутая струна. Шуршание прекратилось. Краем глаза Эразмус стал различать мерцающий голубоватый свет, который понемногу усиливался и даже позволил увидеть крупную фигуру, сдирающую с себя остатки прочной ленты.

Посвященный попытался повернуть голову, чтобы лучше разглядеть сокамерника. Ему это удалось только на несколько миллиметров, но едва слышимый при этом звук, привлек внимание соседа. Сокамерник молниеносно обернулся и замер в боевой стойке. Теперь Эразмус видел, что свечение исходит от левой лапы существа. Уже было понятно, что рядом с ним не человек.

Существо медленно приблизилось и разглядывало Эразмуса в шатающемся голубоватом свете.

– Ба! Знакомые все лица! Да это же Первый Посвященный…

– Вы знаете меня?

– Я слишком долго торчал в этой дыре, чтобы ваши официальные лица мне успели изрядно надоесть. Чем же вы так досадили Инквизиции? Или это плановая чистка рядов? Так сказать: «Дорогу молодым!» Впрочем, я не представился. Гм… Очень приятно, – Древний склонил голову, расплываясь в жутковатой улыбке, и, наконец, выдержав паузу, представился. – Гоген.

Гоген склонился над неподвижным Эразмусом.

– Ну и упаковали вас. Сейчас помогу.

Острый коготь древнего заискрился и легко разрезал ленту.

Эразмус поднялся не сразу. Половина тела казалась ватной и слабо подчинялась. Через некоторое время кровообращение восстановилось, и он смог сесть.

– Где мы?

– Понятия не имею. Наверное, в трюме. Одно могу сказать точно: мы в гиперпространстве.

Эразмус прислушался к своим ощущениям.

– Да, похоже на то.

– Вы пока отдыхайте, а я осмотрюсь.

Гоген увеличил свечение на левой руке и двинулся вдоль стены, разыскивая двери.

Посвященный снова лег на доску. Сил почти не осталось, все выкачала операция. С горькой иронией он подумал, что лучше всего работает протез, а свое родное тело подводит. Это плохо, необходимо быть сильным, когда придет время встретиться с Магистром в подземельях Собора. Надеяться оставалось только на то, что лететь далеко и в дороге будут кормить. Время на поиск выхода еще было. Но куда денешься из транспортного отсека в гиперпространстве? Хотелось бы знать, долетим мы напрямую до Рима, или будут дозаправки? Скорее всего, прямой прыжок невозможен. Даже его одноместный курьер огромной стоимости не был способен покрыть это расстояние. А такой большой транспортник точно должен где-то останавливаться. Интересно, этого Древнего ко мне специально подсадили? Похоже на то. Но без него мне не выбраться.

– Вот они, – Гоген нашел двери. – Замок, конечно, не последний писк, но без Сарта я его не вскрою. Плохо в школе учился. Посвященный, как у вас с электроникой?

– Я в ней вообще ничего не понимаю.

– Скверно. Придется опять убивать тюремщиков и переодеваться в их одежду. Как вы думаете, сойду я за смиренного монаха?

– Это вряд ли, – улыбнулся Эразмус. – А вот за мелкого демона, вполне.

– Так уж и мелкого?

– Ну, для демона размерчик не впечатляет.

– Обидно. А я думал на старости лет подрабатывать на рождественских елках, детей пугать. Ну, ничего, поищу другое занятие. Но на данный момент меня интересует другой вопрос: когда дадут чего-нибудь пожевать?

Эразмус, разумеется, не смог ничем помочь. Гоген, не мудрствуя лукаво, начал колотить кулаками в двери, зачитывая при этом пункты из женевской конвенции о содержании военнопленных.

На стук долго никто не отзывался. Наконец ожил небольшой экран, в который едва влезало откормленное лицо монаха. Осоловевшие глаза монаха были прикрыты, а челюсти сосредоточено жевали.

Последнее обстоятельство совершенно вывело Гогена из себя.

– Дай пожрать, паразит!

– Перестаньте ломать двери, – монах оставался невозмутим. – Рядом с экраном есть кнопка вызова. Правее выключатель. Впрочем, если хотите сидеть в темноте, сидите. У нас камеры слежения инфракрасные. Завтрак будет через полчаса. С меню можете ознакомиться на этом экране. Вопросы есть? Вопросов нет.

И монах отключился, не дожидаясь вопросов.

Спекин услышал, как сзади к нему приближается Сарт, но остался неподвижен. В затылок уперлось дуло лазера.

– Ты мне с самого начала не нравился, – голос Сарта дрожал. – Я никогда не доверял вашей гнусной шпионской породе. Говори, тварь, если хочешь пожить подольше, как нам отсюда выбраться…

– Подольше не получится, – Спекин оставался спокоен. – Никому не получится.

– Ты ведь знал, что мы все здесь сдохнем, кроме Нимруда, и – не предупредил! Мы ведь могли остаться в столице и дальше развлекаться с девицами и… жить! – Сарт сорвался на визг.

– Да.

– Так почему?!

– Долго объяснять. И это не моя тайна.

– Вечно у тебя тайны, масонские ложи и гнилые секреты! Ты готов ради чьих-то подковерных игр погубить целую планету?

– У меня не было выбора.

– Выбор есть всегда.

– Не всегда… Простите, господин Сарт, я должен выполнить свой последний долг и попытаться уменьшить зло совершенное мной.

– Ну уж, нет! Давай, медитируй, вызывай своих таинственных благодетелей! Я не верю, что здесь нет спрятанных транспортов для эвакуации, раз уж планета кому-то так нужна.

– Их нет. Постарайтесь умереть достойно… Я вам даже завидую… вы можете умереть.

– А ты будешь жить вечно?!

– То, что произойдет со мной, много хуже смерти.

– Так значит, если я прострелю тебе голову, то окажу неоценимую услугу?

– Это большое искушение, умереть так быстро. Но тогда я нарушу слово, а для нас это самое страшное, даже страшнее того, что я должен сделать.

Спекин обернулся и посмотрел Сарту в глаза. То, что увидел Сарт заставило его опустить лазер и отступить на шаг. В огромных зрачках Спекина плескалась бездна. Сарт молча наблюдал, как Спекин надевает шлем инициатора и вводит программу.

Оставалось только ждать. Сарт неожиданно успокоился, и вдруг его взгляд упал на экран радара. Примитивный детектор смог определить прибытие огромного флота только за один парсек. Через несколько часов флот будет здесь. У Сарта появилась надежда. Он засуетился, одновременно размышляя, чей это флот, и зачем нужно гнать на пустую планету сотни тон. Но ему было все равно. Чьим бы флот ни был, появлялся шанс выжить, а Сарт вдруг понял, насколько сильно ему хочется жить.

Остатки взвода с носилками быстро двигались по направлению к ангару. Коммуникатор сержанта тихо звякнул, принимая сообщение. Сержант быстро взглянул на экран. Пришли коды доступа на курьер и маршрут.

– Вперед, мухи сонные! – злобный шепот в шлемофонах уже не мог заставить пехоту двигаться быстрее. Солдаты с носилками сменяли друг друга и все уже выбились из сил. Периодически выставляемые заслоны с каждым разом уменьшали количество «носильщиков», оставшиеся люди едва стояли на ногах, но цель приближалась.

До ангара оставалось не более километра, когда от первого заслона пришло сообщение об атаке. Сержант хмуро прикинул, что продержатся они не более трех минут. Два человека против опытного взвода… Умрите достойно…

Еще через двести метров доложился второй заслон – и замолчал, не успев закончить доклад. Преследователи двигались гораздо быстрее, чем ожидал сержант. Пришла его очередь, он заменил на носилках шатающегося рядового.

Третий и последний заслон продержался дольше других. Заслону оставили практически весь боезапас и все бронещиты. Стрельбу было уже хорошо слышно по бесконечным трубам подземных коридоров.

«Только бы успеть… Если я успею, моя семья не будет ни в чем нуждаться. И мои дети уже не будут мотаться в бронежилетах по всей Вселенной и кормить вшей в захолустных гарнизонах».

Шлюз приближался словно неохотно. Наконец, обессилевшие солдаты бросили носилки рядом с воротами. Сержант, тяжело дыша, достал коммуникатор и ввел код. Замок щелкнул и ворота поползли вверх. Не дожидаясь, пока они полностью поднимутся, сержант перекатился под них и замер, увидев курьер. Это было совершенство! На какой-то миг сержант забыл обо всем. Но из столбняка его вывела умолкнувшая стрельба. Последний заслон погиб. Солдаты волоком подтащили Нимруда к кабине, пока сержант открывал люк. Следуя инструкциям в коммуникаторе, он запустил программу прогрева двигателей и торопливо вводил маршрут следования.

– Встать в заслон! – не глядя, рявкнул он, понимая, что солдаты так же, как и он загипнотизированы красотой корабля. Впрочем, назвать это заслоном было уже нельзя.

– Тащите его в кабину, – скомандовал сержант, выпрыгивая из люка.

Нимруда судорожно затолкали в люк и пристегнули к креслу. И только в этот момент сержант понял, что у него нет кода для открытия внешних ворот на взлетную полосу. Он услышал чей-то далекий издевательский смех, но не обратил на него внимания.

Меню в камере оказалось небогатым, но вполне приемлемым. Гоген, конечно, недовольно бурчал, но придраться было не к чему. Ожидать, что поить его будут коллекционным энергетиком, не приходилось. Эразмус по-прежнему неподвижно лежал на доске и, казалось, дремал. Подходило время обеда, но будить его Гоген не хотел, догадываясь, что сокамерника сильно потрепали при задержании. Пусть поспит. Пришлось заказать Посвященному еду, используя скудные знания человеческой кухни. Вряд ли обед получится изысканным, но и на том спасибо.

Камера не отличалась избытком мебели. Кроме двух досок, заменяющих кровати, здесь обнаружилась только невысокая перегородка, за которой скрывался сортир. Никаких экранов, кроме маленького дверного не наблюдалось, и было понятно, что с развлечениями здесь не густо. Широкая натура Гогена требовала общения, но Эразмус спал, а с дежурным монахом «за жизнь» не поговоришь.

Небольшой шлюз на двери мелодично звякнул, открываясь, и Гоген начал переносить еду к себе на «кровать». Энергетик, как водится, оказался разбавленным, но вполне съедобным. Древний сыто отвалился на доске и начал размышлять над своим, представлявшимся ему далеко не радужным, будущим.

Очень удивляло то обстоятельство, что его не убили во время безумной атаки на второй взвод, ломающий двери в Центр Управления. Это стоило обороняющимся нескольких жизней, но на поражение они не стреляли. Опять таки, наличие плазменного парализатора не входило в штатное вооружение пехоты на планете человеческой расы. Создавалось впечатление, что ждали именно его, поскольку из энергоидов на планете был только Гоген. То, что взвод специально готовили для этой операции, было ясно, как белый день. Но цель подобного самоубийственного захвата планеты в центре крупной империи для Гогена не казалась очевидной. Через несколько циклов прилетит пара крейсеров из столицы и боевые роботы с пехотой зачистят город до блеска. Напрашивалась только мысль с планетой подскока для камикадзе с целью уничтожить одного из наместников. Но ведь любому идиоту должно быть известно, что никто в здравом уме не держит дорогущего Наместника в столице. Он должен сидеть в промышленном центре и регулировать экономическое положение в своем секторе, сажая по тюрьмам олигархов и в поте лица отдуваясь от журналистов на пресс-конференциях.

Концы с концами не сходились. Инквизиторы не выглядели наивными, а наносить первый удар на планету, где однозначно нет Наместника, выглядело по-дилетантски. То ли сытный энергетик, то ли безрезультатные размышления, а может, все вместе, в итоге сморили Гогена, и он не заметил, как крепко уснул. Снились ему инквизиторы, скачущие с голыми девицами по Млечному пути.

Из всего взвода в живых осталось шесть человек. Боезапас практически исчерпан, не более одного магазина на каждого и две последние плазменные гранаты. Висела неприятная тонкая тишина, изредка прерываемая шипением прогревающихся двигателей курьера. Из ящиков с запчастями соорудили хлипкую стену, которая вряд ли сможет долго выдерживать импульсы лазера. Но это лучше, чем ничего.

Было до боли обидно умирать, не доведя дело до конца. Сержант угрюмо смотрел на запертые ворота внешнего шлюза. Оставалось последнее средство.

– Всем выйти из ангара!

Рядовые немедленно выполнили приказ. Сержант встал между курьером и воротами, рассчитывая точку для стрельбы.

– После того, как я взорву ворота, – голос в шлемофонах пехотинцев звучал немного сдавленно, – необходимо запустить автопилот и вывести курьер из ангара на взлетку. Задача ясна?

– Господин сержант!

– Отставить! Повторяю, задача ясна?

– Так точно! – отозвался старший из рядовых.

«Теперь, главное не промахнуться, – сержант медленно поднял гранатомет. Целью было выбрано одно из трех ребер жесткости. – Возможно, у меня получится».

Взрыв двух гранат скомкал ворота, как фольгу, выбросив наружу вихрь синего пламени. Легкая лазерная защита курьера спасла корабль от разрушения, но оказалась безнадежно повреждена. Тело сержанта распылило на атомы, а стены ангара покрывали потеки расплавленного металла.

Последний приказ сержанта был выполнен неукоснительно. Только обезумевший новобранец, сбросив шлем, начал вопить, что нужно выбросить инициатора и улететь, что у него больная мама и еще что-то неразборчивое. Его успокоили ударом приклада.

Курьер проводил последние тесты перед прыжком в гиперпространство, когда по центральному экрану пробежала рябь и координаты точки прибытия изменились. Кто-то менял маршрут. Через несколько секунд Курьер прыгнул.

Глухая стрельба за дверьми главного входа умолкла, но ломать двери вновь не начинали. Либо там всех перебили, либо мятежникам стало известно, что инициатора здесь уже нет. В любом случае Сарт понимал, что находиться в Центре Управления очень опасно. Бросив последний взгляд на красную точку подлетающего флота, Сарт ушел в паутину коридоров, ориентируясь по карте коммуникатора.

План действий складывался на лету. Пунктом первым стояла задача найти труп пехотинца, обязательно из второго взвода. Минут десять он кружил по коридорам, приближаясь к главному входу в Центр Управления. Он слышал, что стрельба шла из пехотных лазеров, и что гранаты не применяли. Значит, бронекостюмы и оборудование погибших должны находиться в относительной целости.

Сарт в нерешительности стоял в одном повороте от цели. Было очень тихо и это немного нервировало. Наконец, он решился и быстро выглянул. На полу лежало несколько тел. К сожалению, большинство из них Сарту не подходило.

Бронежилеты оказались покрыты глубокими разрезами с оплавленными краями. Один из трупов был разрезан практически пополам.

Сарт хмыкнул, легко узнавался «почерк» Гогена. Интересно, где он сам? На вызовы в коммуникаторе Древний не отзывался.

Несколько минут у Сарта ушло на то, чтобы по частям собрать себе бронекостюм. Самой большой проблемой оказалось найти работающую аппаратуру связи. Плазменные разряды когтей Гогена вводили в кому любую электронику. Уже надев бронежилет, Сарт пытался реанимировать коммуникатор рядового. Ему кровь из носу требовались координаты взвода. Если мятежников будут эвакуировать, то нужно успеть к ним присоединиться. Прилетающий флот имел слишком большую массу для торгового или патрульного флота Федерации. Значит, летит подкрепление мятежникам. Планету пытались очень грамотно использовать для скрытного подскока, но операция, похоже, сорвалась. Если бы мятежники смогли захватить инициатора, то можно было бы спокойно открыть планету для дозаправки и за один цикл зачистить после отлета. При этом никто об этом не знал. Хотя и сейчас ничего не знают, но есть одна тонкость: флот не может прыгнуть с планеты с незаконченной инициацией. Сарта мало волновала судьба планеты, сейчас он находился в одной лодке с мятежниками и ему очень хотелось смотаться отсюда, пока цунами не пройдется по улицам родного города. Но так далеко загадывать не имело смысла. Сейчас нужно найти второй взвод и раствориться в нем.

После шаманских танцев с бубном коммуникатор пехотинца подал признаки жизни. Сарт получил маяк от командира ввода и быстрым шагом двинулся в сторону космопорта. Маяк давал координаты десятого шлюза, с которого должен был улететь Нимруд. Максимальное затемнение бронестекла шлема скрывало лицо, но надолго этой маскировки не хватит. Сарт сделал все, что мог, для незаметного внедрения во взвод. Три минуты ушло на взлом командирского коммуникатора, что обеспечило доступ к личным делам рядовых. Для «воскрешения» был выбран прикомандированный боец, прибывший во взвод буквально перед отлетом. Оставалось надеяться, что покойный не был слишком общительным человеком. Посмотрев на фото, Сарт решил, что это – вряд ли. Узкое лицо аскета со странными пустыми глазами.

«Прости, дорогой, но личико придется подправить. И будем надеяться, что твоя семья не скоро получит пенсию героя, – пробормотал Сарт, замещая трехмерное изображение своим. – По-моему, так гораздо лучше… Рядовой Лука умер, да здравствует рядовой Лука!»

Эразмуса разбудил громкий смех и витиеватая нецензурная брань. Ошарашенный, он поднял голову и решил, что сон продолжается.

На доске, заменяющей Гогену кровать, сидел Древний с тремя монахами из охраны и откровенно веселился. Двое монахов отсвечивали бледными голыми телесами, из одежды на них остались только импровизированные набедренные повязки. Третий еще был одет в сутану, но по его растерянному выражению лица было видно, что скоро он с ней расстанется. Судя по переполненной пепельнице, компания дулась в покер уже давно. Рядом с Гогеном образовалась внушительная гора кредитов, ценных вещей и предметов первой необходимости, включая видавшую виды электрическую зубную щетку.

Эразмус отказывался верить происходящему.

– Две пары! – визгливо сказал самый одетый из монахов, бросая карты на доску.

Гоген изобразил комический ужас, в свою очередь, бросая карты.

– Каре! Милейший, позвольте вашу верхнюю одежду.

Монахи выглядели подавленными.

– Ну что ж, коллеги. Продолжим? – спросил Гоген.

– Играем в долг!

– Мои упитанные друзья, я бы рад вам помочь, но мама запрещает. Она говорила мне: «жизнь скоротечна, никогда не играй в долг, сынок». Очень нерационально предстать перед Всевышним, когда тебе должны деньги. На что я буду играть с ним свою последнюю партию? Кстати, вы, как лица приближенные к святой троице, не проконсультируете, во что Всевышний предпочитает играть? В покер, в преферанс, в дурака… Гм… Нет, пожалуй, в дурака он уже наигрался, создавая наш несовершенный мир.

– Мы хотим отыграться, – набычился монах.

– Гм… Желание клиента – закон. Что будете ставить?

Монахи переглянулись. Похоже, Гоген успел выдоить все.

– Удваиваем время прогулок.

– В открытый космос? – Съязвил Гоген.

– Тогда ставим нормальные кровати.

– Уже лучше. Кровати на кон. И телевизор со спортивными каналами и эротикой.

Монахи выразили свое крайнее возмущение, но равнодушный вид Гогена, разглядывающего выигрыш, разрывал им сердце.

– Идет, играем три партии на все!

– Согласен…

…Гоген лежал на мягком матрасе и придирчиво руководил установкой огромного голографического экрана, одновременно наставляя на путь истинный монахов, тяжело дышащих от непривычной физической нагрузки.

– Братья и сестры! – речь Гогена текла плавно и величаво, чему не мало способствовали три опорожненные капсулы от энергетика. – Карточные игры – это путь дьявола! Обратите свои мысли к высокому, например к рулетке. Я знаю пару заведений, где на рулетке такие пикантные картинки… Куда это вы, дети мои? Я ведь только начал учить вас умному, доброму, вечному…

Эразмус, развалившийся в россыпи подушек, как восточный деспот, догадался, что водопад красноречия древнего сейчас обрушится на него.

– Спасибо, я не играю в азартные игры и проповедей наслушался за свою жизнь, более чем достаточно. Давайте лучше посмотрим футбол.

Плавный шелест скользил по кронам деревьев вслед за ветром. Бугристая зеленая чаща тянулась к горизонту и, наверное, там далеко, где земля заканчивается, срывалась вниз грохочущим водопадом, ломая стволы как спички и, разбрасывая вокруг мириады брызг-листьев. Глазу не за что было зацепиться. Просеивая яркий солнечный свет, лес тянулся во все стороны, стойко сохраняя прохладный полумрак на покрытой слоем прошлогодних листьев земле.

Нимруд отрешенно следил за перекатывающимися изумрудными волнами. Где-то далеко остались незаконченная инициация и бунт на вверенной ему планете. Аварийная посадка напоминала о себе только ноющей болью в левом плече. Капсула с креслом пилота выстрелила за доли секунды до того, как курьер нырнул в кроны деревьев и вырубил гигантскую просеку. Сейчас капсула висела на высоте сотни метров над землей, застряв на узловатых переплетениях ветвей. Люк открылся только с третьей попытки, и Нимруд выбрался на верхушку дерева, осматривая окрестности.

Коммуникатор ловил белый шум, тускло мигая индикатором приема. Ни одной базовой станции на сотни километров.

Нимруд плохо помнил, как попал сюда. Всплывали ощущения, что его вырвали из инициации, словно из теплой постели, и бросили в ревущий поток, сквозь который прорывались стрельба, крики и покачивание носилок. Неясное чувство равнодушия и пустоты раздражало, словно осколок зуба во рту. Лес шумел, убаюкивая. Какая-то часть сознания наследника требовала действия, требовала забрать рюкзак с аварийным запасом, лазер и спускаться вниз. Искать людей, или кто здесь живет, пытаться вернуться назад… Эта часть испытывала стыд за проваленное задание и ужас за судьбу невинной планеты, которую он бросил на произвол судьбы. Но Нимруд сидел, удобно устроившись в переплетении ветвей, и слушал шелест листьев бескрайнего леса.

Огромное солнце уже наполовину погрузилось в зеленый океан, когда Нимруд смог заставить себя что-то делать. Аварийный запас, рассчитанный на десять дней, он обнаружил под креслом. Удобный оранжевый рюкзак плотно прижался к спине, принимая ее форму. Портативный лазер с сотней зарядов и кобурой так же занял свое место на правом бедре. Больше ничего полезного в капсуле не нашлось, и Нимруд стал спускаться вниз, лавируя с акробатической ловкостью между ветвями. Левое плечо вначале тупо ныло, реагируя на каждое резкое движение, но постепенно мышцы разогрелись, и боль перестала докучать, спрятавшись куда-то глубоко.

В наступившей темноте глаз едва различал силуэты деревьев. Паутина стволов, – сгустков более плотного мрака окружала со всех сторон, пугая резкими криками проснувшихся ночных птиц. Нимруд терялся в этом непривычном мире. Выросший в пустыне, он не мог понять, как вести себя в бесконечном колонном зале, где звезды прячутся в листве, а взгляд упирается в живую стену вековых деревьев.

Через некоторое время Нимруд начал четче различать стволы, словно становилось светлее. Объяснив это для себя тем, что глаза адаптировались к темноте, наследник направился на юг, то и дело спотыкаясь о выступающие из земли корни. Прошло около получаса, и Нимруд обнаружил, что спотыкаться он почти перестал, а темнота прячется все дальше вглубь леса. Создавалось впечатление, что свет исходит от стволов деревьев и мха под ногами, причем свечение заметно слабело, отдаляясь от земли.

Решение идти на юг не имело под собой никакой основы. С таким же успехом он мог отправиться в любую другую сторону, везде было одно и тоже – бесконечный лес без признаков присутствия разумных существ.

Впрочем, мир не казался слишком враждебным. Часто попадающиеся ручьи журчали обычной водой без вредных веществ и бактерий, известных портативному анализатору. Скоро запас из капсулы закончится, и придется переходить на подножный корм. Бескрайний лес, который видел Нимруд сверху, невозможно пройти за десять дней. Что будет за этим лесом, и не состоит ли вся планета целиком из него – эти вопросы наследник перестал задавать себе уже ближе к утру. Это не имело значения. Нужно давать работу ногам и идти до тех пор, пока он не найдет людей или не удостоверится, что здесь никто не живет. Оборудование для точного определения размера планеты конечно не поместилось бы в капсуле. А этот вопрос очень интересовал Нимруда. Если планета маленькая, то вероятность заселения круто стремилась к нулю. Мало кто будет тратиться на колонизацию и управление мелкой планетой.

Свечение незаметно слабело по мере того, как сверху начали пробиваться первые солнечные лучи. Первое утро на планете, где, возможно, придется провести остаток своих дней, гоняясь с дубинкой за саблезубыми тиграми. Нимруд заметно устал и начал подумывать об отдыхе.

Когда Сарт приблизился к десятому ангару, уборка трупов подходила к концу. Обезображенные тела последнего заслона сбрасывали на небольшую платформу на колесах, которую обычно использовал для своих нужд технический персонал космопорта. В живых остался только испуганный новобранец, которого допрашивал в сторонке командир второго взвода. Сарт тихо выругался, этот новобранец знал его в лицо. Хотя сильно беспокоиться не стоило, пленного наверняка пустят в расход, как только получат нужную информацию. Так и произошло. Лейтенант отступил на шаг и выпустил импульс лазера в поднятое забрало шлема рядового. Тело тут же бросили на тележку и увезли внутрь космопорта.

– Оклемался что ли? – здоровенный ефрейтор стукнул Сарта по плечу. – Я думал, ты кони двинул.

– Никак нет, господин ефрейтор. Готов к дальнейшему прохождению службы.

– хм… Крепкий ты парень… После такого удара древнего легко можно отправиться прямиком в рай. Ну, да ладно. Врач точно не нужен?

– Никак нет! – гаркнул Сарт, надеясь, что от него отстанут и отправят убирать трупы.

Однако ефрейтор оказался въедливым. Его трогательная забота о здоровье подчиненных имела несколько извращенную форму.

– Лечь, встать, лечь, встать… Смирно! Шагом марш!

Сарт попытался изобразить парадный шаг. Получалось скверно, но оставалась надежда, что предыдущий владелец жетона, блестящего на груди, маршировал еще хуже.

– Это не парадный шаг пехотинца! – орал, брызгая слюной, ефрейтор. – Это пьяная беременная свинья идет похмеляться!

Так Сарт имел несчастье познакомиться с ефрейтором «Пьяная свинья».

Более неподходящей клички подобрать было нельзя. Ефрейтор никогда не пил, был худым и длинным, как жердь. Однако никто не помнил его настоящего имени, даже офицеры за глаза именовали его по прозвищу. Рядовым же эта кличка внушала ужас.

– Как только закончится заварушка, – продолжал визжать ефрейтор, – я научу тебя маршировать, как подобает настоящему воину Христа!

Сарт стоял, вытянувшись, насколько позволял его небольшой рост.

– Бегом, схватил лопату, и чистить вход в ангар!

Суета понемногу улеглась, тела и мусор убрали с бетонки, а ефрейтор по прежнему бегал и орал дурным голосом, словно вокруг него рвались плазменные гранаты.

Взвод построили в две колоны и ускоренным маршем отправили к главному шлюзу. Лейтенант гнал уставшую пехоту почти бегом, то и дело раздраженно взмахивая стеком, непременным атрибутом парадного мундира.

Спекин равнодушно рассматривал шлем бегущего впереди солдата и размышлял, зачем это их взводный так вырядился. Наверняка готовится встреча высоких гостей. Догадка Спекина подтвердилась, когда, громыхая ботинками в такт командам ефрейтора, взвод приблизился к шлюзу. Возле открытых ворот стояла группа инквизиторов в одинаковых серых рясах. Парадной одежды устав ордена не предусматривал. Лейтенант что-то подобострастно докладывал высокому, сутулому человеку, лицо которого скрывал глубокий капюшон. Доклад прервали нетерпеливым жестом, и взводный трусцой вернулся к вытянувшемуся по стойке «смирно», взводу.

Висела липкая тишина. Команды «вольно» никто не давал и Сарт чувствовал, как деревенеют мышцы шеи, и немеет от непривычного напряжения спина. Инквизиторы стояли неподвижно, только мелкий монах с жиденькой бородкой суетливо перебегал с места на место.

Сарт сжал зубы от злости. Это был тот самый монах, который преследовал их в столице Федерации. «Черт возьми! Ну почему Нимруд не дал придушить его, тогда на заброшенном складе! Теперь у меня будут большие неприятности».

Неприятные мысли Сарта прервал тонкий нарастающий свист двигателей, заходящего на посадку орбитального бота. Флот Инквизиции прибыл, а с ним появилась и надежда улететь с обреченной планеты.

Из бота начали важно выходить церковные чиновники в расшитых золотом ризах, среди которых мелькали несколько невыразительных фигур в серых рясах с капюшонами.

Инквизиторы двинулись к трапу медленно, сохраняя достоинство.

Произносились шаблонные речи; Сарт выделил из группы прибывших главного, вокруг него встали люди в рясах и незаметно расчистили пространство, давая ему пройти.

Церковный чиновник излучал нетерпение. Едва закончив положенный ритуал встречи, он бросился к сутулому инквизитору и стал засыпать его вопросами.

– Скажите, Специалист! Вы чувствуете Ее присутствие? Вы должны были почувствовать! Ведь Распятие уже здесь! Уже на планете! Наконец, две величайшие реликвии воссоединятся, и мы сможем… Боже! Теперь мы можем ВСЕ!

Специалист чинно поклонился, но промолчал. А молчал он по причине непонятного смятения, которое преследовало его в последние часы. За эти часы они беспощадно уничтожили десятки людей и через несколько дней погубят целую планету. Но не это заставляло душу элитного члена Ордена в ордене беспомощно метаться. Они убивали и раньше, и убивали много, но самое ужасное сейчас заключалось в том, что гибель целой планеты бесполезна…

Абсолютно бесполезна.

Что он мог ответить этому белоручке Кардиналу? Что здесь нет Плащаницы, что здесь ее никогда не было? Как объяснить обшитому золотом чиновнику, что его Вера, Вера фанатика пошатнулась, и он балансирует на грани ереси? Он, пес Церкви, потерял Веру! Нет никаких Плащаниц и древних церковных артефактов, которые сотни лет разыскивает Церковь. А может, делает вид, что разыскивает? Это ведь так удобно, держать паству постоянными посулами чуда. Господи! Не дай мне скатиться в ересь!

– Я ничего чувствовал, Ваше Преосвященство. Я чувствую только, как рушится мир из-за прерванной инициации.

– Не говорите чепухи! – зашипел кардинал. – Вас специально готовили к этой миссии. Кто как не вы должны знать, где она.

– Должен… Но не знаю.

– Это попахивает ересью… И бунтом. В подвалах Собора Святого Петра с вами поговорят на другом языке.

– У вас нет полномочий, чтобы отправить меня туда. А хоть бы и были, все равно Рим из нас не увидит никто. Через два-три дня здесь будет бушевать океан, а наши с вами тела пойдут на корм местным деликатесным крабам.

– Вы больны! Что для Распятия, обернутого Плащаницей, такая чепуха, как прерванная инициация? Эти святыни превратят планету в Рай, одним только своим присутствием.

– Вы чувствуете ветер? В это время года он дует с гор… Всегда. Теперь дует с моря и усиливается с каждым часом. Мне искренне жаль, но Плащаницы здесь нет.

– Вздор! Где Первый Посвященный?

– Арестован, как враг Церкви и отправлен в Рим.

Кардинал побледнел и его начало мелко трясти. Несколько секунд он ловил ртом свежий морской воздух.

– Это конец…

– Ни это ли я вам говорю последние десять минут?

– Безмозглый дурак! Только Первый Посвященный знал Молитву, чтобы соединить два артефакта! Только он! Верните его назад, немедленно!

– Он в гиперпространстве.

– Это бунт! Теперь вы точно окажетесь в руках палача. Кто приказал его арестовать?

– Магистр.

– Магистр? – Кардинал пошатнулся, и Специалист его поддержал. – Это… Это невозможно.

– Возможно. Пришел его личный приказ, с соблюдением всех положенных формальностей.

– Нас предали!

– Похоже на то, – Специалист подставил лицо крепнущему ветру. – Мы с вами маленькие пешки в чьей-то большой игре. Магистр ведь большой специалист по этой части, не правда ли?

– Но мы можем попытаться вернуть Первого Посвященного? – затравлено спросил Кардинал.

– Почему бы и нет? Я отдам приказ.

Нездоровая тяга монахов к азартным играм привела к тому, что Гоген и Эразмус жили, как в пятизвездочном отеле. В одной из партий Древний выиграл право свободного перемещения по кораблю, и теперь ходил из кубрика в кубрик, раздавая ценные указания окружающим. Монахи скрипели зубами, но терпели. Эразмуса положили на несколько дней в медицинский бокс, где роботы кропотливо приводили в порядок его истощенный организм. Единственным местом, в которое пленники не имели доступа, была командная рубка. Да и то, войти они не могли только по одной причине – капитан с самого взлета не выходил из запоя и на стук в двери грозился продырявить настырных посетителей из лазера. Транспорт оказался арендованным и монахи охраны никак не могли повлиять на поведение капитана.

Гогена же до зуда интересовала планета дозаправки, и кто ее контролирует. Долететь до Рима и полюбоваться на достопримечательности из иллюминатора арестантского бота не входило в его планы. Но все попытки наладить контакт с капитаном разбивались о двери и виртуозную матерную ругань. Оставалось надеяться, что у капитана когда-нибудь закончится запас спиртного, и он выйдет наружу.

От скуки Гоген спасался тем, что устраивал бега монахов на короткие дистанции. Для разнообразия он заставлял охранников прыгать в мешках или проходить дистанцию на четвереньках. Но и это быстро приелось. Телевизор тоже не спасал. Какой смысл смотреть футбол в записи, если знаешь результат заранее?

Монахи проиграли в карты все, кроме своей бессмертной души. Поставили бы на кон и ее, но Гоген, с трудом представляя, что делать с их мелкими душами, от ставки отказался.

Одному из охранников Гоген вменил в обязанность стеречь дверь в рубку, чтобы не пропустить вылазку капитана на камбуз за очередной партией спиртного.

Когда Древний от скуки уже рисовал когтем пейзажи на стене камеры, прибежал запыхавшийся монах и выпалил, что капитан вышел и, вытирая поочередно стены (начиная с левой), движется к камбузу.

На обратной дороге, обремененный небольшим, звякающим ящичком, капитан обнаружил неожиданное препятствие. Препятствие не давало ему пройти и видом своим очень напоминало дьявола во плоти со всеми полагающимися регалиями, но почему-то без хвоста. Капитан безуспешно пытался «трезво» проанализировать создавшуюся ситуацию.

Если это «белая горячка», то почему черт один и такой огромный? Привычным делом был бы десяток мелких хвостатых чертиков, норовящих исподтишка вырвать стакан, или связать шнурки ботинок. Когда чертики появлялись, капитан прекращал пить до посадки, твердо обозначив для себя их приход, как сигнал: «Хватит».

В данной ситуации дьявол был один, но большой… Но все же один… Бог с ним, с размером. Пока не появятся еще девять, пить прекращать не стоит.

Приняв такое непростое решение, капитан уверенно двинул вперед, намереваясь пройти дьявола насквозь, как он привык делать с его младшими собратьями. Однако, это у него не получилось. Предприняв несколько неудачных попыток, капитан начал соображать дальше. Но думать не хотелось, а хотелось выпить. Громко проклиная чертей мутантов, капитан попытался обойти столь досадную помеху, но дьявол вновь оказался у него на пути. Решение проблемы требовало аналитического подхода, то есть требовалось выпить. Вслух размышляя о том, как же ему повезло, что упрямый черт встретился ему уже на обратной дороге, капитан принялся откупоривать бутылку с паршивым виски.

Когда первый глоток достиг желудка, капитан решил, что невежливо пить одному при наличии, пусть упрямого, но все же собутыльника, – и протянул бутылку дьяволу. Однако черт вежливым жестом отказался и достал из кармана ампулу с энергетиком. Капитан понимающе кивнул и приложился к бутылке.

Прошло полчаса. Из командирской рубки доносились весёлые солдатские песни, исполняемые дуэтом. Монахи, по указанию Гогена, вынесли пустую тару, которая нарушала гармонию окружающего пространства. Древний почему-то стал вдруг очень трепетно относиться к чистоте, когда у него появились слуги, которые эту чистоту могли поддерживать. Если же приходилось убираться самому, Гоген вспоминал, что он неприхотливый воин и может жить в хлеву. Обычно, любое жильё, где древний задерживался на пару дней, превращалось в запущенный свинарник.

Капитан после каждой песни внимательно осматривал рубку на предмет появления чертей, не ленясь даже заглядывать под кресло пилота. Черти пока не появлялись, что служило поводом к следующему тосту. Пили за сжатие гиперпространства, мучительную смерть таможенников и снижение цен на топливо. Монахи шустро организовали капитану закуску, и теперь рюмки чередовались сочным хрустом малосольного огурца.

Между тостами и задушевным пением, которое становилось всё более громким, Гоген успел выведать цепочку планет дозаправки и конечную цель полёта. Целью, как и следовало ожидать, оказался Рим, а вот первая планета дозаправки крайне удивила Гогена. Появляться в этом притоне контрабандистов без спаренного лазера на борту, древний бы поостерёгся. Но на высказанные вслух опасения Гогена капитан только хитро хмыкнул и повёл древнего в носовой отсек на экскурсию.

Отсек закрывался неприметным с виду замком, но что-то подсказывало древнему, что замочек то далеко не прост. Впрочем Гоген очень скоро про него забыл, когда увидел, что скрывается на юте неприметного транспорта.

А в полутёмном помещении хищно поблёскивал карбоном новенький облегчённый лазер. Намётанный глаз Гогена быстро определил, что производитель знал своё дело, крестьянам такого не сотворить при всём желании. Лазер дышал мощью. Такая игрушка вполне могла испортить жизнь среднему корвету, не говоря уж о кораблях контрабандистов, которые строили свои суда на базе шасси «Пират» и не утруждали себя бронёй, больше надеясь на скоростные качества.

– Мда… С такой игрушкой можно не наматывать лишние парсеки из опасения, что какой-то джентльмен удачи решит присвоить себе твой груз.

– Угу.– Гордость капитана светилась у него на лбу.– Пусть попробует… Хотя здесь… ик… меня хорошо знают. Так что вряд ли… ик… кому-то захочется пощупать меня за вымя. Нужно будет чего… Ну там, порошок, или продвинутый резонатор, обращайся…

– Непременно…– Гоген что-то мучительно соображал.– А как с инквизиторами на этой планете?

– Никак. Серых там не любят, да и далековато… ик… от Рима. Я сам их первый раз увидел, когда заказ получил.

– А кто заказчик?

– Да, хрен его знает. Как обычно, анонимное сообщение в коммуникатор, аванс… ик… на счёт… Достала икота, стукни меня по спине, что ли…

Гоген не заставил себя упрашивать и «слегка» приложился лапой по спине. Икать капитан перестал, но на лбу теперь наливалась шишка от удара головой о прицел лазера.

– Ну и лапа у тебя.– Капитан потёр шишку.– Иди ко мне в старпомы. Бизнес прибыльный. На двоих хватит.

– Поживём увидим…– Гоген с интересом ощупывал лазер.– Стоять долго на планете будем?

– Чего там стоять? Как заправят, сразу полетим. Пропустим, конечно, пару кружек в «Весёлом наёмнике» и дальше, сроки жмут.

Команда «вольно» поступила в тот момент, когда Сарт почти терял сознание. Как, оказывается, трудно стоять вытянувшись на холодном ветру. Судорога, сводящая шею, отпустила когти и горячий лоб, покрытый крупными каплями пота, начал остывать. Высокие гости с эскортом после долгих разговоров, наконец, разместились в транспортных ботах и укатили в сторону города. Впереди чинно плыл единственный на планете лимузин, который обычно арендовали для свадеб и пышных похорон. Что то подсказывало Сарту, что второе применение больше подходит к нынешней ситуации.

Лейтенант бегло дал указания ефрейтору и впрыгнул в последний бот. Пьяная Свинья вновь построил рассыпавшийся по бетонке взвод и повёл в казарму. Сарт с удовлетворением отметил, что не один он еле стоит на ногах. Большинство солдат пошатывало, сказывался бой в тяжёлом снаряжении и томительное ожидание на взлётной полосе.

В казарме стало видно, какие потери понёс взвод во время боя. Больше половины коек оказалась пуста. Сарт возвращался из душевой с одной мыслью доползти до койки. Но как только он уронил голову на подушку, раздался звонок коммуникатора. С трудом подавляя естественное желание разбить аппарат о стену, Сарт ответил на звонок. Изображение покрывали волнообразные помехи, но звук проходил вполне уверено.

– Вам необходимо забрать «чёрный ящик» из Центра Управления планеты.

– Кто ты такой?– У Сарта не осталось сил на вежливость.

– Если хотите жить, то не задавайте глупых вопросов.

– Это шантаж?

– Можете считать и так. Мне достаточно приказать, чтобы сняли показания Вашей сетчатки глаза и военно-полевой суд с предсказуемым и быстрым финалом Вам гарантирован. Так же могу порадовать новостью, что Ваш взвод не подлежит эвакуации. Поэтому, слушайте внимательно, повторять не буду.

Нимруд привык к тому, что приходится спать на земле. Даже находил это довольно комфортным. В аварийный комплект входила тонкая гибкая пластина, не пропускающая холод и удивительно мягкая. Продукты подходили к концу. Их приходилось экономить, и не смотря на то, что вкус концентратов изрядно приелся, Нимруд с сожалением смотрел на всё уменьшающийся запас. Пришла пора добывать пищу самостоятельно. Возможно этим придётся заниматься очень долго, так что следовало потренироваться заранее. Лес всё длился и нигде не обнаружилось следов разумных существ. Пару дней назад Нимруд предпринял попытку поохотится на одну наглую птицу, «пение» которой больше походило на карканье и не давало наследнику спать. Но охота принесла только спортивное удовлетворение от точной стрельбы. Лазер, даже настроенный на минимальную мощность, разнёс птицу в клочья, издевательски оставив только несколько длинных синих перьев. Как добытчик пищи, боевое оружие применить не получалось. Почему-то не попадались более крупные животные, хотя Нимруд часто встречал запруды на ручьях со следами чьих-то острых зубов. Видимо, придётся остановиться на пару дней и покараулить в засаде строителей плотин. Нимруд ещё не знал, что его спокойные ночёвки под карканье ночных птиц закончились. Он готовился стать охотником, не подозревая, что сам выбран в качестве добычи.

Когда включилось «дежурное освещение», как про себя окрестил наследник странное свечение леса, Нимруд устроился рядом с одной из плотин, поджидая местную разновидность бобров. Если судить по следам от зубов, то «бобёр» должен «потянуть» килограммов на десять. Наследник уже мысленно впивался зубами в сочное мясо, поджаренное на костре, когда услышал, громкий треск валежника. Что-то очень крупное быстро приближалось к ручью, не разбирая дороги.

Шум стремительно приближался и наследник увидел, как на берег ручья вывалился из кустарника огромный медведь. Зверь как-то боком, неуклюже, лег на землю и начал лакать воду. Лазер Нимруда уже смотрел дулом в сторону медведя и тусклый красный огонёк на затворе говорил о том, что стрелять он может начать мгновенно. Зверь внезапно поднял голову, принюхиваясь и, издав глубокий рёв, бросился прямо на импровизированную засаду наследника. Нимруд, не задумываясь, открыл огонь. Первый импульс только выжег шерсть круглым пятном на груди медведя. Наследник забыл перевести оружие на максимальное поражение. Судорожно Нимруд пытался изменить настройку, но туша медведя уже нависала над ним. Эта ошибка могла бы оказаться последней в жизни наследника, но зверь внезапно развернулся и стал, рыча, размахивать лапами. Нимруд перекатился назад и, наконец, справившись с дрожью в руках, перевёл лазер в нужный режим. Тем временем берег ручья превратился в арену схватки. Медведь отбивался от стаи волков, которые окружили его полукольцом и молча нападали. Один уже вцепился в загривок, медведь судорожно пытался сбить его лапой. С боков волка свисали клочья шкуры и сквозь кровавое месиво бледно светились рёбра. Но хватки волк не ослаблял. Остальная стая облепила медведя, и зверь сопротивлялся всё слабее.

В этот момент заговорил лазер Нимруда. Несколько импульсов разворотили бок медведя, по пути разорвав на половинки двух нападавших волков. Медведь рухнул, подминая под себя ещё одного волка.

Стая немедленно отступила и села полукругом вокруг туши. Ни один зверь не попытался съесть ни куска медвежатины. В наступившей тишине Нимруд получил возможность подробнее рассмотреть стаю. Местные волки оказались значительно крупнее тех, к которым он привык у себя в пустыне. Но было ещё одно существенное отличие – на каждом из волков блекло отсвечивал металлом тонкий ошейник.

Стая не обращала на Нимруда никакого внимания и продолжала дисциплинированно сидеть вокруг поверженного медведя.

Тонкий свист сзади наследник услышал, но среагировать на него не успел. Нимруда плотно спеленала сеть из гибкого, словно жидкого, металла.

Наследник лежал на земле и чем больше прикладывал усилий, чтобы освободиться, тем жёстче становилась хватка сети. В конце концов он раслабил мышцы и ощутил, что гибкие прутья стали мягче, но шевелиться всё равно не позволяли. Поскольку он лежал боком на земле, то дальнейшие события для Нимруда выглядели довольно странно. В нескольких метрах остановились три пары сапог. Одна пара была меньшего размера и отличалась какими-то тщательно сделанными украшениями. Диалог между сапогами почтительно слушали волки и с раздражением Нимруд.

– Моя охота испорчена.– голос принадлежал подростку.– Кто-то должен смыть это кровью.

– Вы правы, принц. Так гласит Кодекс.

– Остаётся только выбрать кто пойдёт в Волчью Яму. Наш пленник… или организатор Охоты, то есть ты.

– Я приму любое Ваше решение с благодарностью.

– Позволю себе напомнить, что ещё один пленник ожидает своей участи и у нас есть возможность выбора.– Вступила в разговор третья пара сапог.– Если наши пыточные мастера ещё не отправили его в Вальхаллу.

– Кодекс предусматривает в этом случае поединок, победитель которого получит почётную смерть в Волчьей яме.

– Но этот негодяй испортил мне Охоту! Я хочу его крови.– Маленькие сапоги нервно переминались.– Тем более Кодекс требует поединка в случае поимки шпионов. А то, что этот человек шпион, ещё не доказано.

– Ваше высочество, кем же ему быть, как не шпионом. Он высадился вдалеке от Охотничьго Домика и целенаправленно идёт пешком в его сторону, причём идёт очень скрытно. В остатках его корабля не обнаружено геологоразведывательной аппаратуры и сам курьер выглядит очень подозрительно. Наши специалисты смогли определить характеристики судна, не смотря на то, что пришелец пытался его уничтожить.

Спать Сарту перехотелось. Услышанные им новости никак не звучали колыбельной. То что взвод скорее всего не будут эвакуировать было понятно и без напоминаний, но угроза разоблачения выглядела очень неприятно. Чёрный ящик должны сейчас исследовать спецы Инквизиции, но может в суматохе приезда высокого гостя про ящик никто и не вспомнит. Выбора не было. Осталось только придумать, как выбраться из казармы незамеченным. Сарта мало волновало, что из-за обвинения в дезертирстве семье его предшественника не выплатят пенсию героя. А вот перспектива погони, состоящей из озлоблённого взвода пехоты, не вызывала оптимизма.

Сарт бесшумно оделся и тенью прокрался к выходу мимо спящего на тумбочке дневального. Дневальный невозмутимо храпел с открытым ртом, с трудом заглатывая воздух. Внимание Сарта было целиком сосредоточен на постовом и не заметил, как ещё одна долговязая тень мелькнула следом в голубоватом дежурном освещении.

Путь к Центру Управления Сарт преодолел вялой трусцой. Тело бунтовало и упорно хотело вернуться в тёплую казёную постель, откуда его вытащили получасом ранее. Дурное предчуствие у Сарта появилось при виде чистоты и порядка, который царил возле входа в Центр. Даже помятые двери, словно начистили до блеска и они смотрелись, как гладко выбритое лицо с жуткого похмелья. Трупов, разумеется, не было и в помине, и это понравилось Сарту ещё меньше всего остального. Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы посчитать количество тел и сравнить с остатком. Что-то говорило Сарту, что больше ему в казарму не попасть и сытная кормёжка за казёный счёт накрылась медным тазом. На этом неприятности не закончились. Двери, хоть и изрядно побитые, оказались закрыты чьими-то заботливыми руками. Эти же предусмотрительные ручки позаботились и о смене ключа. Попытки Сарта применить старый ключ холодно игнорировались массивным замком. Оставался второй путь, через вход, который они использовали для спасения Нимруда, но теперь Сарт был убеждён, что и там его ждет свежая стена или караул из двух трёх плечистых молодых людей в серых рясах. Перспектива встречи с ними не вызывала бурного энтузиазма.

Взламывать замок Сарт даже не пытался. Без специальной техники и нескольких дней, это не реально. Вместо этого он устало опустился на пол, прислонившись спиной к бугристой поверхности двери.

Первые ругательства Сарт пробормотал про себя, но затем, войдя во вкус, начал виртуозно материться. Сказывалась школа Гогена. Облегчив душу, Сарт хмыкнул и сказал: «Сезам, откройся!»

Фраза произвела ошеломляющий эффект. Замок мягко щёлкнул, двери поползли по дуге, открываясь, и настойчиво пихали в спину сидящего Сарта. Шустро передвигаясь на ягодицах Сарт отполз от греха подальше и обнаружил совершенно пустой Центр Управления, матово переливающийся голографическими экранами. Сарт не спеша поднялся и, подавляя искушение ущипнуть себя, вошёл во внутрь.

Впрочем, это мало, что ему дало. Как и следовало ожидать, бронированный отсек «чёрного ящика» оказался пуст.

От внимания Гогена никогда бы не ускользнула такая деталь, как дымящаяся чашка с кофе на столе, но рассеянный Сарт этого не заметил. Не заметил он также и дежурного оператора, который вышел из сортира, сонно ковыряясь в покрытом оспинами носу. Пропавший «чёрный ящик» вновь разрушил, появившуюся надежду и окружающий мир на несколько секунд исчез для Сарта.

Возвращение к жизни оказалось малоприятным. Короткое дуло лазера тронувшее затылок, это не кофе в постель в медовый месяц.

– Кто ты такой?

Совсем не дурно для знакомства. Сарт продолжал молча сидеть на корточках, опираясь на открытую дверцу.

– Что ты здесь делаешь?

Тон вопросов начал повышаться и Сарт отстранённо думал: «Он выстрелит перед тем, как завизжать… или после?» Поддерживать беседу почему-то не хотелось. Мысли путались в голове и нестерпимо хотелось послать всё к чёртовой матери и улечься прямо здесь – на полу, не обращая внимания на полудурков с лазером.

Сарт услышал звук выстрела и уже ничему не удивляясь, уснул.

Спал Сарт не долго. Организм, таким странным образом отреагировавший на смертельную опасность, быстро опомнился и Сарта выбросило из сна, словно пружиной. Но реальность оказалась похожа на кошмарный сон. Над Сартом, склонившись, стоял ефрейтор Пьяная Свинья с деловой озабоченностью осматривая спящего. Выражение лица под поднятым прозрачным забралом шлема выглядело чуть ли не сочувствующим. Хотя, может, это только показалось.

Труп оператора лежал возле дверей в сортир в позе зародыша, на лбу чернело аккуратное отверстие от разряда пехотного лазера. Со стрельбой у ефрейтора всё было в полном порядке. Немая сцена подзатянулась. Никто не хотел проявлять инициативу. Но позиция Сарта была слабее и непростой разговор пришлось начинать ему.

– Здравия желаю, господин ефрейтор.

– И ты не болей.– Жёлчно ответил Пьяная Свинья.

– Эээ… Я тут немного вышел прогуляться. Заблудился…

– Может хватит, давай на чистоту. Я прекрасно знаю, что ты не тот за кого себя выдаешь. Твоего… предшественника раскроил почти на двое Древний на моих глазах. Я бы может и поверил в воскрешение из мёртвых, но почему-то сегодня не в настроении. Мне плевать, кто ты и откуда. Я спас тебе жизнь, за это прошу ответную услугу – точно такую же. Ты вытащишь меня с этой планеты, и дальше мы разбегаемся каждый по своим делам.

– Откуда ты взял, что у меня есть такая возможность?– Сарт встал, но всё равно смотрел на ефрейтора снизу вверх.

– Ну, на нет и суда нет…– Пьяная свинья поднял лазер.

– Спокойно! Я ведь не сказал «нет».– Проворчал Сарт, осматриваясь. Его лазер ефрейтор предусмотрительно отбросил подальше и теперь добраться до оружия, не получив по дороге пару прицельных импульсов, представлялось весьма проблематичным.

Что-то подсказывало Сарту, что не стоит разочаровывать своего нового компаньона такой мелочью, как отсутствие чёрного ящика. Но ефрейтор сам затронул эту тему.

– Как я понимаю, ты искал чёрный ящик. Я и сам подумывал об этом, но у меня мозгов не хватит им воспользоваться. А у тебя хватит… Или у тех кто тебя послал. Ящика нет… У нас проблемы?

– Есть немного, но если мои предположения верны, то преодолимые.

Сарт сел в кресло и надел шлем наместника. Проделал он это без особого энтузиазма, никто не знает, что выкинет электроника неинициированной планеты. Но другого способа проверить свои догадки не было.

Спекин появился почти сразу. Выглядел он плохо, шерсть потеряла блеск и в глазах томилась глубокая тоска. Сарт отметил про себя, что виртуальный образ отражает реальное состояние пленника. Наверное, спекин мог изменить образ на любой другой, но не стал этого делать.

– Здравствуйте, господин Сарт.

– Привет, плохо выглядишь.

– Это не важно.

– Это ты открыл двери?

– Да.

– Ты знаешь, что мне нужно?

– Об этом не трудно догадаться. Копия данных с «чёрного ящика» скопирована на карточку. Можете взять в хранилище. Оно открыто.

– Ты не спрашиваешь зачем?

– Мне всё равно.

– Могу я для тебя что-нибудь сделать?

Пленник долго молчал. Голограмма оставалась неподвижной. Сарт подумал, что сеанс связи окончен, но маленькая фигурка снова зашевелилась.

– Найдите Нимруда, пусть закончит, то, что начал.

– К тому времени планету разнесёт в клочья.

– Нет… Точнее, не так быстро. Этого не произойдёт, пока его мозг не будет разрушен. Ещё есть время, пока процесс не стал необратимым.

– Значит планете пока ничего не грозит? И мы можем дождаться спасателей?– Сарт ощутил огромное облегчение.

– Нет. Я не могу предотвратить стихийные бедствия. Только немного ослабить, но совсем чуть-чуть. Людям на планете это вряд ли поможет.

– Есть безопасное место?

– Попробуйте уйти в горы. Но там возможны извержения вулканов. Я скопировал к Вам в коммуникатор маршрут. Это всё, что я могу для Вас сделать.

– На планете есть корабли?

– Только флот Инквизиции на орбите. Планетарный бот стоит на десятом шлюзе.

– Охрана?

– Девятнадцать инквизиторов.

– Серых?

– Да.

– Чёрт… Сможешь получить ключи доступа?

– Бот управляется с орбиты. Канал связи шифруется расширенными ключами по режиму военного времени. Ответ отрицательный.

– Можешь послать сигнал бедствия?

– Сигнал бедствия получен в Торговой Федерации, но, судя по массе, они выслали только спасательный транспорт. Флот Инквизиции уничтожит его за один цикл.

– Можешь послать сообщение о реальном состоянии дел.

– Могу. Но импульс будет перехвачен и серые устроят на вас настоящую охоту. Решайте сами. Когда спасательный транспорт погибнет, ТФ, конечно, пошлёт сюда очень крупный флот.

Сарт мог только посочувствовать летящим сюда спасателям. Но, так или иначе, они погибнут. Развернуть флот в гиперпространстве невозможно. А «засветить» себя контрразведке серых равносильно самоубийству.

– Хорошо. Ничего не отправляй. Пусть получат информацию от гибнущего транспорта.

Сарт снял шлем и откинулся в кресле.

– Ну и как наши дела?– Ефрейтор не выдавал своего волнения.

– Пока не плохо. Как ты относишься к горному воздуху?

– Так себе. Но не думаю, что у нас есть варианты.

– Догадливый.– Хмыкнул Сарт.

–

К приземлению капитан готовился загодя, откупорив банку секретной жидкости, подозрительно напоминавшей огуречный рассол. Лишившись собутыльника Гоген снова заскучал и целый день валялся на кровати, предвкушая, как он будет тратить выигранные у монахов кредиты. Периодически он пытал Эразмуса о его предпочтениях в области горячительных напитков и женского пола. Но Посвящённый отвечал вяло и односложно, неохотно отрываясь от телевизора. Эразмусом овладела странная апатия, возможно вызванная интенсивной терапией в медицинском блоке. Монахи ходили тише воды, ниже травы и часто собирались небольшими группами в закоулках транспорта, о чём-то шушукаясь. Снова связать Гогена они уже не могли, и на этих совещаниях всё чаще муссировалась тема, что служба Церкви конечно великое дело, но жизнь одна, платят мало… И так далее и тому подобное.

Без происшествий транспорт с Гогеном приземлился на планете дозаправки и быстро прошёл таможенный контроль. Капитан с полчаса о чём-то пошептался с чиновниками в рубке и оттуда компания вышла слегка под шафе. Гоген изнывал от нетерпения, меряя шагами тамбур возле выходного шлюза. Когда «гости» покинули корабль, древний отловил капитана и напомнил о посещении «Весёлого наёмника». Капитан мычал что-то невразумительное о документах, топливе и кретинах из экологической службы. В результате договорились встретиться в кабачке ближе к вечеру и Гоген пробкой вылетел из надоевшей посудины, чуть ли не силком таща с собой Эразмуса.

Жизнь в городе кипела. На этой планете пучком сходились торговые пути, но ни одна официальная карта их не содержала. Место было весьма тёмным и небезопасным. Честные негоцианты с патентами сюда почти не залетали, чтобы, не дай бог, не подмочить репутацию и не лишиться товара.

Гоген же был счастлив, как ребёнок в Диснейленде. Прикупив у снующих вокруг уличных продавцов энергетик-03, запрещённый почти на всех цивилизованных планетах, древний фланировал по узкой многолюдной набережной, наслаждаясь многочисленными запахами и базарной суетой.

Он то и дело толкал Эразмуса в бок, пытаясь привлечь его внимание к женским прелестям девиц, скучающих в огромных прозрачных витринах с люминесцентными ценниками. Посвящённый стыдливо прятал глаза, сказывалось иезуитское воспитание.

«Весёлый наёмник» располагался в одной из подворотень и парочка искала его довольно долго, руководствуясь путанными объяснениями капитана. Неприметную вывеску Гоген заметил только с третьей попытки, исследовав переулок вдоль и поперёк. Древний нетерпеливо толкнул массивную входную дверь и втащил за собой замешкавшегося Эразмуса.

Внутри оказалось немноголюдно. Зевающий бармен-хуманс на посетителей не обратил никакого внимания и продолжал задумчиво протирать высокий стакан салфеткой относительной чистоты. Гоген намётанным взглядом оценил обстановку и отправился в самый дальний и тёмный угол, откуда хорошо просматривался весь зал. От глаз Древнего, не смотря на плохое освещение, не укрылись следы от лазерных разрядов на потолке и стенах. Местные завсегдатаи, похоже, не редко устраивали пальбу, не отрываясь от кружки с пивом.

К столу, соблазнительно покачивая бёдрами, подошла официантка с архаичным бумажным меню.

– Будем есть или пить, гости дорогие?

– А что, одновременно не получится?– Съязвил Древний.

Официантка пропустила реплику мимо ушей и равнодушно смотрела куда-то в сторону.

Эразмус от еды отказался и заказал только сок из местных фруктов. Гоген же подошёл к обеду более обстоятельно. Вскоре на столе появилось несколько видов энергетика, которые Гоген смешивал, тщательно выверяя пропорции и чуть ли не хрюкая от удовольствия.

Однако, закончить коктейль ему не дал человек в рясе с капюшоном, прикрывающим лицо. Гость подошёл и без приглашения сел за стол. Гоген скептически рассматривал хуманса, нисколько не напрягаясь. В единоборстве люди опасности не представляли.

– Уважаемый,– нарушил молчание Древний,– Вас сюда никто не звал, так что покиньте столик и не мешайте нам наслаждаться жизнью. Кстати, не забудьте извиниться перед уходом.

Вместо ответа гость откинул капюшон. Обычное, ничем не примечательное лицо. Гоген грустно вздохнул и выпустил когти.

– А ведь с утра было такое хорошее настроение…

Древнего остановил Эразмус.

– Не нужно, Гоген. Это Магистр.

– Да хоть бакалавр, мне по фигу.

– Пожалуйста, не нужно драки. Это к нему нас везли…

– Гм… То есть за дверями нас ждёт отряд серых?

– Не ждёт.– Магистр спокойно, даже с некоторым любопытством, рассматривал Древнего.– Я пришёл один. Есть разговор.

– А здороваться Вас мама не учила?– Буркнул Гоген втягивая когти.

– Как добрались? – Магистр просто лучился доброжелательностью.

Эразмус молчал, считая вежливые реверансы в данной ситуации излишними.

– Хорошо.– Продолжил Магистр.– Перейдём сразу к делу. Вас вывезли по моему приказу. Сразу скажу, что допросов пыток и казней не будет…

– А жучок, который распотрошил мою ногу после Вашего приказа, разумеется, небольшое недоразумение,– с сарказмом оборвал монолог Эразмус.

Магистр отстраненно улыбнулся.

– Это часть Вашего испытания. Вы его, в целом, успешно прошли.

– В целом?

– Да, есть один нюанс, который не даёт мне права поставить Вам «отлично».

– И какой-же?

– Мы рассчитывали, что Вы попытаетесь уйти от ареста, используя инициатора. Но Вы выбрали свой путь. Он более изобретателен, но, в итоге, планы немного нарушены. Нам нужен инициатор и Вы. К сожалению, место куда прыгнул курьер с Нимрудом нам неизвестно… пока. Надеюсь, скоро мы это узнаем.

– Мужики, это ничего, что я к вам спиной сижу?– раздражённо спросил Гоген.– Раз уж вы при мне разговоры разговариваете, то введите в курс дела.

– Полагаю, стоит объясниться.– Магистр кивком поблагодарил официантку, которая принесла ему зелёный чай.– Я Магистр Ордена Иезуитов, но это прикрытие. Одновременно я принадлежу другой могущественной организации. Сейчас наступают смутные времена и мной получено определённое задание о котором я сейчас не могу говорить. Наша организация давно наблюдает за Вами, Эразмус. Мы внимательно следили за Вашей карьерой и пришли к решению – предложить Вам пост Магистра Ордена.

– То есть Ваш пост?

– Да,– улыбнулся Магистр.– Чай довольно скверный. Пожалуй, стоило заказать «кровавую Мэри». Вы прошли все испытания… кроме одного.

– И когда же оно начнётся?

– Сейчас… Не напрягайтесь, оно не потребует от Вас физических действий.

– И в чём оно заключается?

– В выборе. Вы должны решить, что делать со мной.

– Простите?

– Таков ритуал. Я пытался Вас убить и убил бы, не будь Вы так предусмотрительны. Я Ваш злой гений. Почти все Ваши неприятности, начиная с шестнадцати лет, как правило связаны со мной. Помните Вашу первую любовь? И что случилось с этой девушкой? Вы ведь хотели уйти из Церкви и вести светскую жизнь. Я не дал Вам этой возможности. Вспомните… Вспомните всё… А чтобы лучше вспоминалось, возьмите вот этот коммуникатор. В нём часть Вашего досье… Почитайте, найдёте много интересного. И последнее… Я Вас ненавижу. Всеми фибрами своей души. Ненавижу, как человек, пригревший на груди змею, зная, что когда она отогреется, то обязательно укусит. Представьте, каково смотреть, как растет существо, которое тебя убьёт. Для справки… Своего предшественника я уничтожил, не колеблясь ни секунды.

Продолжение следует...

Обсудить книгу с автором можно на его форуме: http://www.maxproject.ru/forum/

Книга родилась как фанфик к игре Divideamp;Conquer: http://www.the-game.ru

Для желающих читать продолжение немедленно по мере написания: регистрируйтесь на www.the-game.ru и подписывайтесь на канал «Творчество».