"Лишний доллар не помешает" - читать интересную книгу автора (Питерс Джефф)

ЛУЧШИЙ НОМЕР В ЛУЧШЕМ ОТЕЛЕ

Эль Пасо по-испански значит «проход», «тропа». На месте этого когда-то города проходила удобная тропа, соединяющая южные плоскогорья с северными прериями. Здесь горы расступались, и Рио-Гранде текла широко и спокойно, не сопротивляясь тем, кто пересекал ее вброд.

На южном, мексиканском берегу люди селились с давних пор. Северный берег начали осваивать переселенцы из Штатов, когда еще земли к северу от Рио-Гранде принадлежали Мексике. Тогда никто не возражал против пришельцев. Требовалось только, чтобы они называли себя католиками и могли изъясняться по-испански.

Но пришельцев становилось все больше и больше. Через пару десятков лет Техас провозгласил независимость от мексиканского правительства, от испанского языка, от папы Римского, и объединился с другими независимыми штатами. К тому времени поселок скотоводов постепенно превратился в городок. Вокруг него раскинулись хлопковые плантации, на склонах гор аккуратно выстроились фруктовые сады. А когда к городку подобралась, наконец, железная дорога, Эль Пасо в считанные месяцы превратился в густо населенный город.

О'Райли не любил задерживаться в больших городах. Если на улице было больше четырех домов, у него начинало свербить между лопатками, а кольт сам норовил выскочить из кобуры при малейшем шорохе сзади.

Но здесь, он чувствовал, придется задержаться. Пришелец остановился на площади перед банком и спрыгнул с лошади. Направо от него высилось двухэтажное здание отеля с каменным цоколем и деревянными стенами в изысканной бурой краске. Налево красовалась вывеска «Салун и номера».

Пока О'Райли размышлял, чем отличается «отель» от «номеров», его коня уже подхватил под уздцы расторопный местный житель лет двенадцати от роду.

— Эй, сеньор! Мистер! Капитан, добро пожаловать в Эль Пасо! Меня зовут Фернандо, я вас провожу. Вам нужна комната с ванной? Вы ищете, где конюшня? Вот ваш отель, генерал!

— Погоди, приятель. Куда ты меня ведешь?

— В отель, куда же еще?

— Почему в этот?

— Потому что он самый лучший, сеньор, именно то, что вам нужно. В салуне вы изведете все свои патроны, отстреливаясь от тараканов. А здесь все комнаты чистые и недорогие. А вечером к вам заглянет хозяйка.

— Хозяйка? — О'Райли поскреб щетину. — Так она, наверно, замужем?

— Конечно. Но ей все равно, а вам тем более, разве не так?

Бойкий мальчишка мог бы и дальше перечислять все достоинства отеля, но О'Райли уже и сам заметил его главное преимущество. Угловые окна верхнего этажа выходили на площадь и на главную улицу, так что можно было видеть и банк, и все подходы к нему.

Фернандо не оставил без внимания изучающие взгляды своего клиента и затараторил с новой силой:

— А это наш банк. Когда у меня появятся деньги, я обязательно сделаю вклад и буду жить на проценты. Красота, правда, сеньор? Ничего не делаешь, только приходишь в кассу и получаешь свои денежки, а они растут себе и растут, как трава.

— Ты можешь заработать на первый взнос уже сегодня, — сказал О'Райли. — Скажем, пятьдесят центов. Видишь монетку? Она будет твоя, когда ты заметишь здесь поблизости незнакомца, и сразу скажешь мне об этом.

— Гоните монету, сеньор, — Фернандо протянул руку. — Он появился в городе сегодня утром. С поезда сошел.

О'Райли бросил ему монетку и спросил:

— Ты заметил, где он остановился?

— Конечно.

— И где?

Вместо ответа Фернандо показал пустую ладошку. О'Райли усмехнулся и бросил мальчишке вторую монетку.

— В салуне, где же еще, — ответил Фернандо, пряча свой заработок в карман. — Я сам его туда и пристроил. Да вон он, стоит на крылечке. Только не поворачивайтесь к нему всем телом, сеньор, и не показывайте пальцем — он смотрит как раз на нас.

О'Райли и сам уже заметил у салуна человека в черном плаще. Незнакомец раскуривал трубку, отворачиваясь от ветерка. После чего, выпустив облачко дыма, пересек площадь и поднялся по ступеням банка, скрывшись за массивной дверью.

— А от него ты еще не получал денег? — спросил О'Райли. — Что он у тебя спрашивал?

— Ничего, сеньор.

Глаза Фернандо лучились светом честности и простодушия, но О'Райли уже слышал, что в кармане мальчишки бренчат не только две монетки.

— Ты можешь хорошо заработать, — сказал он. —Дай мне знать, если увидишь на площади еще каких-нибудь незнакомцев. Только дай мне знать первому. Договорились?

— Конечно, сеньор! А чем вас этот не устраивает?

— Этот? Он слишком гладко выбрит, — сказал О'Райли. — А меня интересуют небритые, лохматые, в запыленных сапогах с большими шпорами.

— То есть похожие на вас, сеньор? Понятно!

О'Райли уже предвкушал, как он растянется на широкой кровати, скинув тяжелые сапоги. Войдя в отель, он обратился к портье:

— Мне нужна угловая комната наверху.

— К сожалению, сеньор, этот номер занят, — без малейшего сожаления в голосе ответил портье. — И все соседние номера тоже. У нас наверху нет ни одного свободного номера. К величайшему сожалению.

Вот за что еще О'Райли не любил большие города, так это за то излишнее внимание, с которым горожане разглядывали его одежду. Почему-то все они считали, что добропорядочный христианин не может носить толстое пончо, простреленную шляпу и солдатскую рубашку? Вот и этот клоп с напомаженными волосами считает, что человек в таких сапогах недостоин переночевать в его клоповнике.

Он нахмурился и облокотился о стойку, за которой стоял портье.

— Я могу переговорить с хозяином?

— Вы уже с ним говорите, — надменно задрал голову портье.

— Значит, вы уверены, что этот номер занят?

— То есть как? Конечно, уверен. Вот журнал, пожалуйста, — портье распахнул толстую тетрадь. — Смотрите, номер «три». Его занял сеньор Мартинес.

— Ах, Мартинес, — кивнул О'Райли. — Ну, тогда все в порядке. Он, видимо, просто забыл вас предупредить о своем отъезде.

Не дожидаясь ответа, ирландец перекинул через плечо седельную сумку и зашагал по лестнице вверх.

— Постойте, сеньор, — запоздало воскликнул портье.

Но О'Райли уже поднялся на лестничную площадку, где во всю стену сияло начищенное зеркало. В нем он и увидел то, что было скрыто до сих пор: за гостиничной стойкой, у распахнутого шкафа со стопками белья, скрытая выступом стены, сидела спиной к нему крупная рыжеволосая дама. По всей видимости, это благодаря ей были заняты все номера в гостинице.

— Какой высокий, — донесся до О'Райли ее мечтательный вздох. — Какой красавчик…

— Очнись, Мари, — сердито сказал портье. — Или ты не видишь, какие игрушки висят на поясе у этого красавчика? У нас приличное заведение, а не бандитский притон.

Он сказал это вполне внятно и в то же время достаточно приглушенно, чтобы посетитель не имел повода для претензий, а мог обижаться только на свой чересчур чуткий слух.

Это были лишние предосторожности, потому что О'Райли не был обидчив. Если кому-то его внешность и представлялась не слишком приличной, то какое ему дело до чужого мнения? На его грубом пончо оставили свою пыль многие горные тропы и пустынные дороги. На штанах темнели пятна, которые бесполезно было отстирывать. Это въелись бурые капли крови, и это была чужая кровь. Что ж теперь, выбрасывать почти новые штаны? Тем более, что другая пара была не лучше. Можно было бы, конечно, помыться, подстричься и побриться. Но все эти процедуры как-то не с руки проделывать под открытым небом, а за последний месяц О'Райли только сегодня оказался под крышей.

Легким, как бы застенчивым, пинком он открыл дверь номера, в котором хотел остановиться. Если сеньор Мартинес и был удивлен тем, что к нему вошли без стука, то он успел скрыть свое удивление. Это был весьма упитанный джентльмен с закрученными усиками, и сейчас он, стоя перед зеркалом, как раз снимал предохранительную сетку со своих замечательных усов.

Не говоря ни слова, О'Райли извлек из-под накидки свернутый в рулон плакат и развернул его перед сеньором Мартинесом.

— Знакома вам эта личность? — спросил он.

Сеньор Мартинес устало опустился на пуфик у зеркала.

— Он остановится в соседнем номере, и я подожду его у вас, — сказал О'Райли.

Сеньор Мартинес торопливо натянул сапоги.

— Вы получите двадцать процентов за содействие, — успел сказать О'Райли ему вдогонку.

На лестнице загремели торопливые шаги, и сеньор Мартинес сбежал вниз с резвостью, неожиданной для его комплекции.

— Мой счет! — выкрикивал он на бегу. — Хозяин, мой счет! Я немедленно съезжаю из гостиницы! Ради всего святого, скорее мой счет!

— О, сеньор Мартинес, не волнуйтесь, — портье вышел ему навстречу из-за стойки. — Сейчас мы все уладим! Если вы хотите поменять номер, мы предоставим вам другой…

— Нет, я не хочу менять номер, не нужен мне другой номер, — замотал головой сеньор Мартинес, торопливо отсчитывая деньги. — Кажется, мне нужен другой город.

О'Райли, прислушиваясь к голосам внизу, обошел свое новое жилище, постоял у окна. Округлая фигурка сеньора Мартинеса торопливо пересекла площадь и скрылась за углом. О'Райли перешел к другому окну и проводил его взглядом. Не прошло и пары минут, а он уже был довольно далеко от гостиницы, стремительно приближаясь к железнодорожной станции. Его большие сумки задевали землю — он явно никогда не носил их сам, но сейчас не было времени нанимать носильщика.

О'Райли, наконец, повалился на постель, потянувшись всем телом. Ему еще никогда не приходилось поджидать добычу в такой благоустроенной засаде.

В том, что добыча сама выйдет к нему, он не сомневался: О'Райли всегда мысленно ставил себя на место того, за кем охотился, будь то заяц, кабан или человек. Поэтому угадать намерения, путь и действия Индио было для него не сложнее, чем выследить и подстеречь кабана.

После бойни, которую бандит устроил в крепости, за ним будут гоняться не только шерифы с рейнджерами, но и армия. И рано или поздно, но эта огромная сеть накроет Индио. Ему не укрыться ни в пустыне, ни в горах от солдатской жажды мести. У него не было иного выхода — только прорываться через границу.

Но для Индио недостаточно просто перейти границу, чтобы скрыться в Мексике. Кому он там нужен? Там своих головорезов хватает, и никто из них особа не процветает. Поэтому прежде чем перебраться на ту сторону Рио-Гранде, Индио постарается запастись капиталом. Напасть на поезд? Это требует слишком длительной и налаженной разведки. Не в каждом же вагоне везут золото и крупные купюры. А на то, чтобы чистить чемоданы пассажиров, у Индио нет времени. Угнать стадо племенного скота? Для этого нужно уметь обращаться со стадом, а Индио никогда не работал даже помощником пастуха. Кем он был? Говорят, скот резал. Нет, со стадом ему не сладить. Да и вообще скотокрадство — тяжелая, сложная, часто весьма неблагодарная и опасная работа. А Индио не для того из тюрьмы бежал, чтобы работать. Что остается? Остается банк.

Единственный солидный банк, который находится прямо на границе, — это банк в Эль Пасо. О'Райли поднялся с постели, чтобы еще раз оглядеть площадь и убедиться в правильном выборе позиции. Вот он, банк, прямо за окном — белая каменная коробка с узкими окнами-бойницами, с широкими ступенями и чисто выметенной площадью перед ним, просторной и пустой, без лавочек, деревьев и фонтана. Чистое пространство, которое хорошо просматривается и прекрасно простреливается. Не банк, а маленькая крепость. О'Райли насмешливо хмыкнул. На месте Эль Индио он бы ограбил это заведение назло его самоуверенной охране.

За окном раздался призывный свист. О'Райли заглянул в узкий просвет между плотными занавесками и увидел, что возле его коня нетерпеливо переминался с ноги на ногу юный Фернандо.

О'Райли спустился по лестнице, Фернандо встретил его на крыльце отеля.

— Генерал, я мог бы содрать с вас два доллара, потому что прибыли сразу четверо, как раз в вашем вкусе. Но хватит и одного.

— Мы договорились о пятидесяти центах, — напомнил О'Райли, доставая монетку.

— Сами посчитайте, капитан! Полдоллара за тех четверых, которые поставили своих кобыл у салуна. И полдоллара за бродягу с дробовиком! Сколько получается?

— Вот твой доллар. Где они?

— Четверо зашли промочить горло в салун. Они вам понравятся, сенатор. Не брились с прошлого Рождества. Увешаны патронами до земли. Один со шрамом, один вообще горбатый, — с воодушевлением докладывал Фернандо, пробуя монету на зуб.

— А что за бродяга с дробовиком?

— Этот рано утром соскочил с товарного состава, не доезжая до города. Мои люди его видели, — важно сказал мальчишка. — Он сидел в немецкой таверне, а сейчас притащился на площадь. Ну не поворачивайтесь всем телом, генерал! Видите, он стоит у аптеки?

— И где же его дробовик? — спросил О'Райли, кинув короткий взгляд на тощую фигуру в шляпе с опущенными полями и в длинном сером плаще, маячившую у крыльца аптеки.

— Как где? В таверне, — Фернандо удивился непонятливости собеседника. — Ясное дело, он все вещички там и оставил. А сейчас он зайдет в аптеку, выпьет пива, побреется и отправится обратно в таверну к своим немцам. Он и сам немец, ясное дело. У нас только немцы в таверне останавливаются, их бесполезно подбивать на отель или салун, или на большой отель, что возле станции. Нет, это уж так у них заведено. Если ты немец, то будь добр, живи в немецкой таверне. Был бы у нас немецкий отель, тогда, конечно, другое дело, но пока…

— Погоди, — остановил его О'Райли. — Получишь еще доллар. Целый доллар, договорились?

— Смотря за что, — рассудительно ответил Фернандо.

— За этого бродягу. Не обязательно ходить за ним по всему городу, главное — проследи, что он будет делать на площади, хорошо?

— Договорились, ваша честь! — Фернандо щелкнул босыми пятками и скрылся между стоящими под навесом лошадьми.

О'Райли вернулся в отель. Вместо хозяина над стойкой возвышалась хозяйка, полногрудая Мари. На ней было строгое коричневое платье с белым стоячим воротничком и с таким количеством мелких белых пуговиц, что О'Райли невольно задумался, когда же она успевает все это расстегнуть перед сном… Ее волосы цвета крепкого виски были собраны в пышный узел под затылком. Она раскрыла журнал регистрации и поманила О'Райли жестом, полным грации:

— Мне надо вписать ваше имя, сэр…

— Джон Коллинз, — представился О'Райли, приподнимая шляпу. — Коммивояжер. Глазные капли и затычки для ушей.

— Вы не представляете, как меня беспокоят глаза и особенно уши, — понизив голос, произнесла Мари. — Нам с мужем приходится даже спать в разных комнатах из-за того, что у меня слишком чуткий слух,

— Очень жаль, но мой товар прибудет в Эль Пасо только через неделю, — сдержанно ответил О'Райли.

— А можно посмотреть хотя бы образцы продукции? — почти неслышно произнесла Мари.

О'Райли был безупречно строг в своих отношениях с замужними женщинами. Поэтому он спросил ее прямо:

— Вы католичка?

— Нет, мы посещаем… методистские богослужения… в молельном доме… на другом конце улицы, — пространно отвечала она, окидывая жадным взглядом его плечи, грудь, шею, словно пытаясь впитать глазами то, что было недоступно для ее рук.

— Это хорошо, — сказал О'Райли. — Я посмотрю в сумке. Может быть, и завалялась где пара-другая образцов.