"Демоны не спят" - читать интересную книгу автора (Энтони Пирс)

Глава 3 ПЕРЕШЕЕК

Нада считала себя готовой ко всему, однако события развивались чуть ли не по худшему из возможных сценариев. Ее выбрал спутницей обыкновенский подросток, пускавший, глядя на нее, слюнки и с самого начала пытавшийся за ней ухлестывать. А ей уже довелось быть невестой несовершеннолетнего принца, и ухаживаниями сопляков девушка была сыта по горло. Вдобавок этот балбес не имел ни малейшего представления о Ксанфе и не верил в магию. Выходило, что ее ждет тоскливое времяпрепровождение в не самой приятной компании и роль спутницы охламона, которому всяко не видать победы.

А ведь поначалу, когда профессор Балломут только знакомил ее с замыслом игры, все казалось весьма романтичным и увлекательным. Старый демон сообщил, что муза Клио вознамерилась написать очередной том текущей истории Ксанфа. Будучи автором концепции игры, она поручила практическое воплощение идеи демонам, полагаясь на их воображение и страсть к лицедейству. Проект казался многообещающим, тем паче что благодаря ему открывались новые вакансии Главных Действующих Лиц.

— Правда, — заметил Балломут, — тем, кто претендует на такие роли, не следует забивать головы сентиментальной чепухой.

Нада как раз ничем подобным свою головку не забивала, хотя при этом ни замыслами муз, ни делами демонов, ни ролью Главного Действующего Лица ничуть не интересовалась.

— Мне случалось уже побывать в такой роли, — напомнила девушка-змея профессору. — Тот случай едва не закончился для меня браком с мальчишкой, так что пусть, я за дешевой славой не гонюсь. Кому интересно, те пусть и пробуют.

— Да, да, — припомнил профессор. — Тебе нужно было выйти замуж за принца, а их во всем Ксанфе на тот момент было всего двое: твой братец Налдо да мальчишка Дольф. Правда, теперь мальчишка вырос, но он все равно младше тебя, к тому же уже женат. А вот ты… — он посмотрел на нее поверх очков, — при всем твоем очаровании осталась принцессой на выданье. Тебе не кажется, что участие в нашей программе открывает для тебя новые перспективы? Как говорят в Обыкновении, мат-ри-мо-ни-альные.

— Это что, ругательство?

— Почти. Это имеет отношение к браку.

— А что за перспективы? — спросила принцесса со внезапно пробудившимся интересом.

— Ну, не исключено, что как раз в этом томе появится принц подходящего возраста. Ты ведь не захочешь упустить такую возможность?

Нада промолчала, однако внутренне не могла не признать правоту профессора. Казалось бы, такой красавице одиночество грозить не могло, однако сложность заключалась в ее происхождении. Принцессе не пристало выскакивать замуж за кого попало: ей подавай принца или волшебника. Между тем ей уже двадцать один — возраст, конечно, не критический, но время-то идет. Было бы обидно упустить хорошую партию, только из-за того, что она оказалась не в курсе дела.

— Ладно Клио, у нее свои соображения, — промолвила девушка, решив все-таки сменить тему. — Но у вас-то, демонов, какой интерес в этом деле? Только не говорите, будто занялись им из любви к искусству.

— Интерес у нас и вправду есть, — отозвался демон. — Но в чем он состоит, я скажу только в том случае, если ты дашь мне честно принцесское слово сохранить услышанное в тайне. Людям такие вещи знать ни к чему.

— Так ведь у меня только одна половина человеческая, — заметила Нада, грациозно изгибаясь. Подобные ее телодвижения не оставляли равнодушным решительно ни одно существо мужского пола, но вот на Балломута такого рода магия, похоже, не действовала. Он зевнул, что лишь усугубило ее любопытство. — Честное принцесское, — сказала Нада.

— Тогда слушай. Вышло так, что все это дело касается нас, демонов, напрямую. Демон Охренэнный, один из самых могучих в своей гильдии, вознамерился захватить Ксанф. Наш Иксанаэнный этому, понятное дело, противится. Но драться друг с другом для них дело бесполезное — оба бессмертны, неуязвимы и, считай, равны по силам. Поэтому их спор должны разрешить существа низшего порядка: высшие демоны устроят им состязание в своем сне.

— Но демоны не видят снов.

— Это потому, что они не спят, — согласился профессор. — Во всяком случае в подавляющем большинстве такие бестолковки, как Метрия, еще и не то откалывают. Нормальные демоны просто переходят в стасис и предаются размышлениям. Но вот всякие там смертные дрыхнут напропалую и сны видят, благодаря чему в гипнотыкве и существует Сонное Царство. А еще у смертных бывают сны наяву, что, при соблюдении известных условий, позволяет им видеть сны за демонов. Задуманная игра как раз и должна стать анимацией подобного сна, в котором смертный сможет участвовать активно, как если бы это была реальность. Кто-то из них будет играть за Иксанаэнного, кто-то за Охренэнного, кто-то получит приз, а кто-то проиграет. Данное состязание станет основным содержанием нынешнего тома истории: на нашу, младших демонов, долю выпала организационная работа, а непосредственными участниками станут смертные. Загвоздка еще и в том, что если смертные вообще не знают, что играют за каких-то там демонов, то мы до самого конца останемся в неведении, кто играет за кого. Нам неизвестно, что может принести победу Иксанаэнному, ясно лишь, что его поражение может обернуться более чем существенными переменами.

— А если Иксанаэнный проиграет — из Ксанфа исчезнет магия? — с испугом спросила Нада.

— Не исключено. Поэтому мы должны сотрудничать, надеясь, что наши совместные усилия поспособствуют успеху Иксанаэнного.

— Но мы же не знаем, как этому способствовать. Вдруг так постараемся, что как раз из-за наших потуг все прахом и пойдет.

— Это было бы весьма огорчительно, — промолвил профессор, скорчив гримасу, заставившую Наду почувствовать себя незадачливой студенткой Университета Магии. Именно эта гримаса отбила у многих поколений излишне любознательных школяров дурацкую привычку задавать профессору вопросы, на которые он не хотел или не мог ответить.

Нада вопросов особенно не задавала, а вот репетиции посещала исправно. Правда, заявление о том, что игрок-обыкновен непременно выберет ее спутницей, принцессу совершенно не обрадовало.

— Только обыкновенов мне и не хватало! Была охота связываться!

— Не все они так уж плохи, — резонно указал профессор. — Взять хотя бы Грея Мэрфи.

Крыть Наде было нечем: Мэрфи и впрямь явился из Обыкновении, но у него обнаружился талант волшебника, а по меркам Ксанфа полноправный волшебник это все равно что принц. Грея-то уже давно окрутила Айви, но данный пример доказывал, что и от обыкновена может быть прок.

— И заметь, — добавил профессор, словно прочтя ее мысли (в чем в чем, а в этом он за века преподавания поднаторел изрядно), — если Иксанаэнный потерпит поражение, значение Обыкновении возрастет, и знакомство с обыкновеном может оказаться более чем полезным.

— Ладно, — согласилась Нада, — обыкновен так обыкновен. Но никакими делишками, связанными со Взрослыми Тайнами, я с ним заниматься не буду.

— Конечно, — согласился Балломут, окидывая взглядом ее волнующие формы. — Тем более что обыкновен твой скорее всего окажется несовершеннолетним.

— Этого только не хватало! — вскричала она с неподдельным испугом. — Чем я сыта по горло, так это малолетками. А почему не взрослым?

— Да по той простой причине, что играми, подобными нашей, в Обыкновении увлекаются в основном только подростки.

— Ладно. А с чего ты взял, что спутницей этого обыкновена стану именно я? Что ему, больше выбрать будет некого?

— Выбор-то у него будет: каждому игроку предложат семерых возможных спутников. Но тебя выберут, это точно.

— Но почему?

— Представь себе, что одним из возможных спутников был бы твой брат Налдо. А теперь скажи, кого в таком случае предпочла бы любая обыкновенская девица.

— Конечно, его. Он самый красивый, и у него множество иных достоинств.

— Иных с экрана не видно, а вот на такого красавца и впрямь любая девчонка клюнет. А на кого клюнет парнишка?

Нада открыла рот — и тут же закрыла, не найдя, что противопоставить убийственной профессорской логике.

Основным содержанием репетиций стало обучение искусству отделываться от нескромных притязаний развязных обыкновенских юнцов, роли которых с немалым удовольствием исполняли молодые демоны. Конечно, в змеином обличье Нада запросто могла откусить любому нахалу голову, но такие крайности категорически запрещались.

— Спутники, — втолковывал Балломут — существуют для того, чтобы помогать игрокам, а не для того, чтобы их лопать.

— Но что делать, если он станет совершенно несносным? — настойчиво спрашивала Нада.

— Надо отшить его, не причиняя вреда здоровью. Не калеча и не увеча.

— Но обыкновены известны своим упорством.

— Верно. Тебе придется найти к нему подход.

— Вот еще, стану я искать подходы ко всяким нахальным соплякам! Держи карман шире. Придется обыкновенам играть в свою дурацкую игру без меня.

— Дорогая, не вынуждай меня прибегать к мерам дисциплинарного воздействия, — обиженным тоном произнес профессор.

— Не путай меня со своими студентками. Я у тебя не учусь, и никакой власти надо мной ты не имеешь.

— Должен тебя огорчить, красавица, — очень даже имею.

— Вот как. Ну-ка назови хотя бы одну причину, по которой я, принцесса, должна оставаться здесь вопреки своему желанию.

— Пожалуйста, — отозвался Балломут, выдохнув маленькое облачко дыма. — Помнишь, как вы с Электрой путешествовали по Сонному Царству? Ты там вино пила? Красное?

— Ну, пила. Хотела узнать, что за сорт. А при чем тут вино?

— При том, любезнейшая, что принцессе следовало бы лучше знать законы и правила. Любой, вкусивший еды и питья в тыкве, связывает себя с Сонным Царством.

Нада совершенно неподобающим принцессе образом взвизгнула и разинула рот.

— Ой! Как же это я забыла?

— А вот кому положено, те не забыли. Мы, демоны, выкупили у Коня Тьмы твое обязательство, так что теперь ты в долгу перед нами. Отработаешь в игре — будешь свободна, а пока не обессудь. Ступай репетировать.

Нада со вздохом подчинилась. Балломут, как всегда, взял верх.

Теперь, когда игра началась, девушка радовалась тому, что на репетициях научилась давать отпор поползновениям обыкновенских нахалов, не откусывая при этом их пустых голов. Этот Даг, судя по всему, относился как раз к той категории игроков, к встрече с которыми она так старательно готовилась. Он был высок ростом, хорош собой, не слишком глуп, совершенно невежествен по части магии и большой охотник облапить хорошенькую девушку. Стоило этому фрукту увидеть ее среди прочих возможных спутников, как у него чуть глазки на лоб не вылезли. Нада мысленно приготовилась к нелегкому путешествию. Утешало одно: проведя игру, она навсегда отделается и от обыкновена, и от обязательств перед демонами. Ради этого можно и потерпеть.

Как она и предполагала, самоуверенный юнец взялся принимать решения сам и, естественно, сразу принял самое нелепое из всех возможных. Будучи родом из Обыкновении, где на деревьях не растет почти никакой еды, он вбил себе в голову, будто ему потребуются припасы. И даже оружие. О том, как он собирается пустить в ход оружие, находясь по ту сторону экрана, этот пентюх даже не задумался. Чем забивать башку пустяками, постарался бы лучше поверить в магию.

Впрочем, выходило, что его упрямое неверие ей на пользу. Чем дольше он будет сомневаться в реальности происходящего, тем дольше не сможет даже попытаться ее облапить (сделать это через экран не проще, чем огреть кого-нибудь дубиной). А значит, ей не придется отделываться от его приставаний. Правда, селяне из Перешейки наверняка удивятся, увидев болтающееся в воздухе окошко с физиономией, но с этим она как-нибудь справится.

В деревне их приближение было замечено издалека, и староста, с виду отъявленный грубиян и задира, вышел им навстречу.

— Могу я полюбопытствовать, что прекрасная принцесса Нада и странный магический экран делают в нашем захолустье? — ляпнул он с деревенской прямотой.

— Мы направляемся к Доброму Волшебнику, — ответила Нада. — Путь предстоит нелегкий, так что нам хотелось бы разжиться припасами и оружием.

— А почему вы не воспользуетесь зачарованной тропой?

— Это запрещено правилами. Мы должны преодолевать препятствия, а не путешествовать под защитой чар.

— Ну что ж, с первыми трудностями вы, можно сказать, уже столкнулись. Мы люди простые, грубые, чужаков не жалуем, и никакой помощи от нас вы не дождетесь. Не будь ты такой красоткой, мы бы тебе еще и бока намяли.

— Не смей так с ней разговаривать! — подал голос с экрана Даг.

Конечно, он наверняка из тех задир, которые вечно сами влипают в истории и других втягивают.

— Все в порядке, Даг, — торопливо проговорила девушка. — Они нас не тронут.

— Попробовали бы. Один такой попробовал, так от него одни уши остались.

— Что касается тебя, дух, — промолвил староста, — ты-то не красотка, и если вылезешь из своего волшебного окошка, мы с удовольствием зададим тебе хорошую трепку.

— Да сумей я оттуда вылезти, я бы тебе рога поотшиб, старый козел!

— Прошу не беспокоиться, мы уже уходим, — зачастила Нада, загораживая экран своим телом.

— Ничего мы не уходим! — возразил Даг, появляясь вместе с экраном из-за ее спины. — Мне, конечно, в кайф любоваться твоей…

Последнее слово получилось смазанным, но Нада поняла о чем речь. Будь у этого парня возможность, он непременно протянул бы с экрана руку, чтобы похлопать или ущипнуть ее за… то самое место.

— Но я не собираюсь сваливать при виде шайки деревенских придурков.

— Очень хотелось бы знать, — с угрозой пробормотал староста, в то время как угрюмые поселяне смыкались вокруг экрана, — почему это наглое привидение считает возможным нас оскорблять?

— Нет! — торопливо возразила Нада, снова пытаясь заслонить экран. — Он никого не хотел обидеть, просто не знает здешних обычаев…

Ей было не по себе, потому как ее буквально буравили похотливыми взглядами. Причем поселяне ничуть не уступали в этом Дагу.

— А вот и собираюсь! — подал голос обыкновен. — Со всей ответственностью заявляю, что деревня ваша …ая, а всем вам место в …опе!

От Нады не укрылось, что и на сей раз его слова оказались смазанными. Система могла полностью блокировать выражения, имеющие отношения к Взрослым Тайнам, если бы их попытались употребить в присутствии детей, однако таковых поблизости не было. Что же до самого Дага, то обыкновены, как правило, присоединяются к заговору задолго до того, как становятся взрослыми.

Однако досада пересилила в ней даже любопытство, и девушка отступила в сторону, сложив руки на груди. Пусть эти невежи ругаются, сколько им угодно.

— Выметайся из нашей деревни, рыло экранное! — заорал староста. — Нам тут такие проходимцы ни к чему!

— От проходимца слышу! — не остался в долгу Даг. — Мне бы век твоей физиономии не видеть, да припасы нужны. Почему бы тебе ими не поделиться — мигом от меня избавишься.

— Припасы, говоришь? — на лице старосты появилась хитрая ухмылка, — а чем, скажи на милость, ты собираешься за них расплачиваться?

Расплачиваться Дагу и впрямь было нечем, однако обескуражить обыкновена оказалось не так-то просто.

— Скажи сначала, что тебе нужно, дурила?

— Мне? Мне, да и всем нам нужно избавиться от «Цензора».

— От кого? — похоже, обыкновен все же опешил.

— Не от кого, а от чего. Это такой корабль, «Цензор» называется. Физически он встал на якорь у Перешейка, а фактически сидит на нашей Перешейке. Ввел повсюду цензуру, устанавливает для всех цензы, требует приобретать на все лицензии. Дымищем своим весь воздух испоганил, ни житья от него, ни продыху. Вдобавок его мощь постоянно возрастает: сначала он нам просто досаждал, потом стал портить жизнь, а коли дело пойдет так и дальше, то и вовсе поработит.

Нада тоже удивилась услышанному, но сочла это прекрасной возможностью перевести разговор в другое русло и замять ссору.

— Но как же этот корабль взял над вами такую власть? — поинтересовалась она. — Он же на воде, а деревня на суше.

— «Цензор» стоит у берега и дымит в две трубы, а дым сносит прямо на деревню. Не простой дым: у нас от него мозги туманятся, и характер портится. Думаешь, отчего мы тут такие неприветливые — все из-за цензуры этой поганой. Наглотаешься дымища и можешь делать только то, что можно. То есть то, что «Цензор» разрешит. Тоска, а не жизнь. Такого, наверное, даже в унылой Обыкновении не бывает.

— Бывает, — возразил Даг. — Не везде, но в некоторых местах еще как бывает. Правда, обыкновенская цензура больше всего ограничивает свободу слова и печати.

— Свободой слова у нас теперь и не пахнет, дымом все провоняло, а вот свободы пищать — сколько угодно. Хочешь сказать что-нибудь не по-ихнему, а получается один писк. Одно могу сказать… — староста гневно разинул рот, но оттуда вырвался лишь высокий протяжный писк.

— Э, ребята, да вы, я смотрю, влипли не на шутку, — посерьезнел Даг. — Как же вас угораздило такое допустить?

— Так ведь хотели как лучше, чтоб, значится, детишки раньше поры не узнавали чего не надобно, чтобы брани нехорошей поменьше стало, то да се… «Цензора» этого мы сами и пригласили, а как смекнули, так уже поздно было. Просить его уйти бесполезно, а прогнать — силенок маловато. Вот и скрипим зубами, а поделать ничего не можем. Поможешь — так мы тебя припасами по уши завалим.

— Так, — принялся размышлять вслух юноша. — Должен признаться, что всякого рода цензуру я и сам на дух не переношу. Считается, что у нас ее нет, но на самом деле мы тоже затюканы всякими идиотскими правилами, указаниями и предписаниями. Помочь вам — дело святое, тем более что, как я понимаю, это и будет мое первое испытание в игре. Сделаю, что смогу, но сначала мне надо разузнать об этой посудине побольше. Например, ты тут про дым говорил он что, шибко вонючий?

— Я бы не сказал. Запах у него сладкий, даже приторный. Поначалу кажется приятным, а потом… — староста махнул рукой. — Ну сам посуди: в каком настоящем деле можно обойтись без забористого словца? Ежели ты, скажем, каменщик, а тебе напарник булыжник на ногу уронит — ты что скажешь? То-то и оно — а у любого из нас только «пи… » и получится. Или, скажем, присмотрел ты девку и хочешь назвать ейные причиндалы своими именами. Так ведь и тут дальше «пи… » не двинешься. Вот она, свобода пищать. Жуть!

— Жуть! — согласился Даг. — Как, говоришь, будет по-вашему собака женского рода?

— Пи…

— Так я и думал. Тяжелый, однако, случай. У нас в Обыкновении в некоторых землях тоже вводили цензуру из самых лучших побуждений: ради укрепления нравственности и всего такого. Кончалось это везде одинаково — люди теряли даже подобие свободы. Им навязывали правила, которые могли даже не иметь смысла, их просто требовалось выполнять. Скоро вам просто нечем будет дышать.

— Ты прав, — печально кивнул староста. — Мы уже, можно сказать, задыхаемся в этих гнусных парах.

Остальные дружно закивали, а некоторые, еще и закашлялись.

Нада пребывала в изумлении: выходило, что она недооценила обыкновена. Парень оказался куда смышленее, чем ей казалось. Это ж надо было так быстро вникнуть в здешние проблемы и найти общий язык с неприветливыми перешейцами!

— Ладно, — подолжал Даг. — Суть дела мне более-менее ясна. Но известно ли вам, как с этой напастью бороться?

— Известно-то известно, только нам это, к сожалению, уже не под силу. Здесь нужен человек со стороны, не отравленный дымом. Поэтому мы к тебе и обратились.

— Ну-ну, и что нужно делать?

— Нужно залить топки под трубами либеральной перекисью. Цензурный фимиам от этого скиснет и вместо дыма цензуры из труб повалит дух свободы. «Цензор» этого духа на дух не переносит, так что ему ничего не останется кроме как отвалить от Перешейка и отправиться на… пииии…

Губы Дага искривились в усмешке — видать, в Обыкновении бытовали иные способы борьбы с цензурой и пробуждения духа свободы — однако высказываться по этому поводу юноша не стал.

— Как добыть эту перекись? — полюбопытствовал он.

— Ясно дело как: зачерпнуть перекислым ведром из перекислого колодца.

— Ну конечно, как же иначе… И где вся эта перекислятина находится?

— Так сразу и не скажешь. Раньше-то мы знали, но нынче «Цензор» объявил эти сведения государственной тайной и присвоил им гриф секретности. Кто пытается выведать секрет, того гриф долбает клювом по темечку. Ежели кто что и может сказать, так это Ведьма К.

— Ведьма К?

— Она самая. Колодец перекислый, он вроде как в ейных владениях.

— А где они, «ейные» владения. Далеко?

— Так… Пии… же их знает.

— Лихо! Ну хоть в какой стороне?

— Вон там — староста указал рукой, с опаской глядя на небо: не иначе как побаивался грифа секретности.

— Стало быть, нам туда, — заявил Даг. — Готовьте припасы, я вернусь.

Экран поплыл в указанном направлении, и Нада волей-неволей направилась туда же. Не имея понятия, как найти Ведьму К и раздобыть перекись, она все же решила, что лучше поискать все эти штуковины, чем без конца препираться с поселянами. Впрочем, довольно скоро они увидели стоявшее прямо посреди лужайки и даже не особо перекисло выглядевшее ведро. Однако стоило девушке потянуться за ним, как оно отлетело, оказавшись вне пределов досягаемости.

— Свобода просто так в руки не дается, — с глубокомысленным видом произнес Даг. — Конечно, местным головотяпам с запудренными цензурой мозгами это ведерко не раздобыть. Но мы с тобой — другое дело. Можешь ты зайти сзади, чтобы я погнал его прямо на тебя?

Кивнув, Нада превратилась в маленькую змейку, чтобы заползти сзади, и тут же сообразила, что это был опрометчивый поступок. Она выскользнула из одежды, а стало быть, когда будет одеваться, Даг увидит ее голой. Хуже того — и трусики увидит! А порядочная принцесса никак не может позволить себе демонстрировать трусики какому-то обыкновену. Однако решение этого вопроса Нада отложила на потом — дело прежде всего. Принцесса проползла под кустами и оказалась как раз позади ведра… и перед давешней проблемой. Она не могла взять ведро в змеином обличье — рук-то у змей не бывает — и не могла превратиться в человека, чтобы не показаться голой перед обыкновеном. Пришлось ей ползти к ближайшему простынному кусту, превратиться там в девушку, сорвать простыню, завернуться в нее, и снова обернуться змеей. Придерживая краешек простыни змеиной пастью, она подкралась к ведру сзади. Впрочем, могла бы и не таиться: змеи ведер не хватают, и ведра, соответственно, змей не боятся.

Как только она залегла в засаде, экран с Дагом, грозно ухая, двинулся прямиком на ведро. Оно, поддразнивая его, стало отступать и вскоре оказалось в пределах досягаемости Нады. Та мигом приняла человеческое обличье и, не забывая придерживать одной рукой простыню, схватила другой ведро за ручку. Оно задергалось, но уразумев, что вырваться не удастся, успокоилось.

— Полдела сделано! — с довольным видом заявил Даг. — Теперь пойдем искать Ведьму К.

— Минуточку, — сказала Нада. — Я сейчас вернусь. Поспешив туда, где осталась ее одежда, принцесса спряталась за деревом и торопливо натянула платье. Что было не так-то просто: одеваться с помощью одной руки не слишком удобно, а выпустить ведро она не могла. Удерет мигом, и ищи-свищи. В конце концов Наде удалось справиться с этим затруднением, но она поняла, что, меняя облик, следует быть осторожнее.

Они двинулись дальше, но неожиданно оказались на краю заснеженного поля.

— Странно! — удивленно пробормотала Нада. — Чтобы в Ксанфе в такое время да выпал снег! Да и странный он какой-то. Жидковатый — вроде как тает…

— Может — это не настоящий снег? — предположил Даг.

Присев на корточки, Нада прикоснулась к снежному одеялу пальцем.

— Холодный… — пробормотала она и поднесла палец к губам. Брови ее поползли вверх.

— О, да это мороженое!

— Мороженое? — удивился Даг.

— Оно самое. Сливочное мороженое. Тепло, вот оно и тает.

— Ясно… то есть ничего не ясно. Откуда оно взялось?

— Понятия не имею. Похоже, откуда-то течет. Источник где-то перед нами.

— А можем мы обойти это заснеженно… замороженное пространство?

— Это вряд ли, — отозвалась Нада — Попробуем пересечь!

Даг легко согласился. Конечно, для него, парившего вместе со своим экраном в воздухе, это не представляло ни малейшей сложности, а вот с Надой дело обстояло иначе. Сначала талое мороженое налипало на туфельки, а потом у нее стали мерзнуть ноги. По мере их продвижения мороженое становилось все холоднее и тверже. К счастью, Нада углядела по пути развесистую ботвинью, что позволило ей сменить туфельки на теплые боты. Пригодилась и простыня: накинутая поверх платья, она хоть немного, но согревала. Однако девушка понимала, что стоит ей остановиться, и она замерзнет. Ей не терпелось поскорее выбраться с этого холодного поля, однако ему не было конца. Вместо этого впереди показался замок, сложенный из фруктового льда. Не слишком большой — все-таки мороженого и вообще всего замороженного в Ксанфе было не так уж много.

— Может, здешние хозяева объяснят нам, что к чему, — промолвила Нада, нетерпеливо постучав в ледяную дверь с ледяным глазком.

Ледяной глазок заморгал.

— Кто там? — послышался ледяной голос.

— Я Нада, принцесса нагов, спутница игрока, обыкновена Дага. Мы ищем Ведьму К. Она случайно не здесь живет?

— Нет, конечно же нет. И вы не сможете попасть к ней, если не получите разрешения моей госпожи.

— А кто твоя госпожа? — спросила уже отчаянно замерзавшая Нада.

— Ледовая Карга, кто же еще?

— Бедовая Пурга? — переспросила Нада, у которой уже зуб на зуб не попадал.

— Не совсем так… но почти.

— А можем мы с ней поговорить?

— Не совсем так… но почти.

— Это как понимать?

— Да так, что самой Карги дома нет, но… — глазок заговорщически подмигнул, — …в замке остался ее клон. С виду точь-в-точь как она сама.

— Слон? Точь-в-точь как Пурга? — не поняла Нада.

— Да не слон, а клон.

— Ладно, можем мы поговорить с клоном этой, как ее…

— С клоном Ледовой Карги! — с хохотом подсказал Даг.

— Эй! — глазок подозрительно прищурился, — а что тут смешного?

Нада испугалась — а что, если Даг опять начнет задираться. Однако обыкновен оказался сообразительнее, чем она думала: видимо, припомнив, какими обидчивыми были поселяне из Перешейки, он мигом нашел ответ.

— Смешно то, приятель, что я тоже клон.

— Понятно, — тут же смягчился глазок и повернулся в глазнице, чтобы посмотреть внутрь замка. — Твоя Прохладительность госпожа Карга, — возгласил он. — Принцесса Нада и обыкновен Даг жаждут встретить по-настоящему холодный прием.

— Трепещут ли они должным образом? — полюбопытствовала Карга.

— Несомненно. У девицы просто зубы стучат от страха.

Зубы у Нады стучали от холода, однако она предпочла не спорить.

— Хорошо. Проводи ее в парадную морозильную камеру, а сам, Ледоставень, можешь угоститься студнем.

Дверь распахнулась. Прямо под глазком образовался рот с острыми ледяными зубами, и в него влетел невесть откуда взявшийся основательный шмат студня.

Нада проследовала по заиндевелому коридору в парадную морозильную камеру, где восседала на ледяном троне суровая старуха в снежном саване.

— Моя Прохладительность Ледовая Карга, — представилась она, разумеется, забыв упомянуть о том, что является всего лишь клоном.

— А я Нада… — начала девушка, но старуха прервала ее.

— Слышала я все, у меня ледофон имеется. Ты хочешь добраться до Ведьмы К. Это сколько угодно, но сначала тебе придется сделать кое-что для меня. А откажешься — я заморожу тебя в ледышку и брошу в ледорубку, где тебя ледорубами в крошево искрошат. А то на ледокол посажу. И того, в окошке, тоже.

— Да ну? Хотел бы я взглянуть… — начал было Даг, но заметив, что Карга угрожающе подняла покрытый инеем палец, сбавил обороты. — … Впрочем, в этом нет необходимости. Почему бы нам и не оказать тебе услугу? Чего ты от нас хочешь?

— Конечно же, новый сорт мороженого! — воскликнула Карга. — Такой, о каком никто и не слыхивал. Назовите и отправляйтесь своей дорогой.

Нада пригорюнилась — ее Прохладительность явно разбиралась в мороженом лучше кого бы то ни было в Ксанфе. Но на выручку ей пришел Даг.

— Это нам раз плюнуть, — объявил он. — Как насчет мороженого с суфле из шпината. Специально для детишек, которые воротят нос от овощей.

— Какая гадость! — вскричала Карга с неподдельным восторгом. — То есть я хотела сказать: какая радость! Вот уж рецепт так рецепт! Обожаю пичкать детей всякими пакостями. А у вас в Обыкновении, вижу, это дело на высоте.

— Еще на какой, — согласился Даг, вспомнив не столь уж давнее детство и поморщившись.

— Сию же минуту прикажу приготовить целый горшок — вот уж кто-то угостится!

— Хоть целую бочку, лишь бы есть не мне, — проворчал себе под нос Даг. — А сейчас позволь нам продолжить путь. Кстати, как быстрее всего попасть к Ведьме К?

— Продолжайте, я вас не держу, — добродушно махнула рукой Карга. — Честно признаюсь — было у меня желание вас тут заморозить, я уж чуть было не велела двери пломбиром запломбировать, но уговор дороже снега. А идти вам лучше всего так: по ледяной дорожке средь ягоды морожки и прямиком к будке, где не шутят шутки.

Карга, довольная собой, расхохоталась и взмахнула рукой. Ледоставень растворился, и Нада, шлепнувшись от неожиданности на… что надо, заскользила по ледяной дорожке. Экран с Дагом полетел за ней.

Через некоторое время девушка ухитрилась-таки встать и, недовольно морщась, заторопилась дальше. Узкая ледяная тропка проходила среди кустов, увешанных заиндевелыми ягодами.

— Это морошка, что ли? — спросил юноша.

— Морожка! — поправила его принцесса. — Как съешь, мигом насквозь проморозишься.

— Все бы хорошо в вашем Ксанфе, — хмыкнул Даг. — Если бы не эти дурацкие каламбуры. Зачем их столько?

— Это для Кри-тиков, — пояснила Нада. — Кри-тик зверь хищный, но глупый: увидит каламбур, вцепится и ну трепать… До всего остального у него уже зубы не доходят. А у вас как, Кри-тики зубастые?

— Самому-то мне с ними сталкиваться не приходилось, — признался Даг. — Но слышал, что на зуб им лучше не попадаться. Можно нервный тик нажить.

— Видать, Кри-тик, он и в Обыкновении Кри-тик, — вздохнула Нада. — Однако я уже совсем продрогла.

К счастью, шедшая сквозь ягодные кусты ледяная дорожка наконец кончилась, выведя спутников к широкому лугу, поросшему — о счастье! — нормальной, теплой травой.

— Наконец-то! — обрадовалась девушка. — Похоже, мы попали куда надо.

По лугу были расставлены киоски и будки, причем из самой большой выглядывала такая угрюмая физиономия, что стало ясно: здесь шуток не шутят. Нада сразу догадалась, чья это мордашка. А для недогадливых над будкой красовалась табличка с надписью: «Ведьма К».

Однако приблизившись, девушка была немало удивлена, обнаружив, что пресловутая ведьма со странно коротким имечком является мужчиной, причем широкоплечим, мускулистым и даже усатым. А вот обряжен этот здоровяк в голубое женское платье. На голове его пристроилась голубая дамская шляпка, брови были подведены, губы и ресницы накрашены.

— Ты будешь Ведьма К? — робко спросила Нада.

— Читать не умеешь, змеиный хвост, — послышался не слишком любезный ответ. — Написано ведь, кто я есть.

— Эй ты, гомик несчастный! — как всегда встрял Даг. — Не смей ее обзывать. Говори с ней повежливее!

— С чего бы это?

— Да с того, трансвестит придурочный, что она отличная девчонка, и красивая, и сообразительная. И нечего к ней цепляться!

Нада промолчала. Оказывается, этот Даг в некоторых отношениях славный парнишка.

— Ладно, может, она и отличная девчонка, — не стал спорить тип в голубом, — но уж ты-то всего-навсего обыкновенский недоумок. Зачем ты вообще сюда приперся? Уматывай в свою зачуханную Обыкновению.

— Да я куда хочешь умотаю, лишь бы твоей рожи не видеть. А явились мы за перекисью. Налей ведерко и избавишься от нашего присутствия.

— Ага, так вот возьми и налей. А что мне за это будет?

— Если ты намекаешь на какие-то шашни…

— Больно надо. Шашни по их части, — отмахнулся голубой, указывая на соседнюю будку. Оттуда выглядывали две обнаженные полногрудые нимфы.

Даг разинул рот — похоже, это зрелище привело его в полный восторг. Казалось, что он вот-вот вывалится из экрана.

— Эй, не забывай, зачем мы сюда пришли! — буркнула Нада.

— Да-да, конечно… А кто эти девицы?

— Нимфы, кто же еще. Безмозглые пустышки, в головенках у них одни забавы.

— А какого рода забавы?

Нада покраснела. Даг понимающе хмыкнул.

— Так чего ты хочешь, голубок? — обратился он к хозяину будки. — Или тебя лучше голубцом назвать?

— Я хочу, чтобы меня называли как положено! — взъярился усач в шляпке, — хочу носить нормальную одежду и быть нормальным мужиком, а не уродом в платьице. Если хочешь знать, меня от этого голубого цвета мутит!

— Так какого же черта ты так вырядился?

— Магия, пропади она пропадом. Кто-то навел на меня порчу. И не хочу, а ничего кроме женского платья напялить на себя не могу. Губы вон сами собой красятся, глаза… Тьфу!

Нада почувствовала, что они попали в затруднительное положение. Снять порчу ничего не смыслящий в магии Даг, конечно, не сможет — такое и ей не под силу. А без этого им от этой… или этого типа никакой перекиси не получить. Кисло!

— Порча, говоришь, — почесал в затылке Даг. — Хочешь, значит, чтоб тебя называли как положено… Постой, тут написано: «Ведьма К». Это разве не ты?

— Конечно, я. Самый настоящий ведьмак. Но кто-то ведь меня приголубил.

— Похоже, я въехал! — неожиданно для Нады уверенно заявил юноша. — Все дело в этой идиотской табличке. Она ведь, как все тут у вас, волшебная?

— А то нет? Я тебе не обыкновен какой-нибудь, чтобы обычные таблички к будке цеплять.

— То-то и оно! Обыкновены в твоем возрасте, по большей части, грамотные. А ты читать умеешь?

— Магией обхожусь.

— Хреново обходишься. Вот и табличку твою такой же маг-грамотей состряпал. Тут написано: «Ведьма К» — «ведьма» отдельно, а «К» отдельно. Получается, будто ты ведьма, а зовут тебя К. Дошло?

До ведьмака дошло. Он побагровел от злости, и тому, кто писал табличку, это не сулило ничего хорошего.

— Так что же делать? — спросил он наконец.

— Снять штаны и бегать, — фыркнул Даг, но посмотрев на Наду опустил глаза. — Это шутка такая… обыкновенская, — пояснил он. — А что делать… Взять, да написать табличку как следует. Краски-кисточки у тебя найдутся?

— И кисточка есть, и краски любые… кроме голубой, — отозвался ведьмак.

— Тогда все проще простого. Надо…

Но Нада уже сообразила, что к чему. Взяв кисточку, она закрасила надпись на табличке черным, и на этом фоне красными буквами вывела: «Ведьмак».

В то же мгновение голубое платье, шляпка и макияж исчезли без следа. Примерно с секунду ведьмак оставался голым, а потом на нем появились черный кафтан, черные брюки и красные сапоги. На плечи сам собой накинулся красный плащ, и даже усы встали торчком.

— Я ведьмак! — пророкотал он густым басом. — Ведьмак, а не какая-то там ведьма К.

— А как насчет перекиси, — напомнил Даг, — не кисло будет нацедить ведерко?

— А вам какой надо? — поинтересовался ведьмак. — Перекислых колодцев у меня тут полно.

— Нам бы либеральной.

— Надо же, оказывается, и на это есть,спрос, — пробормотал ведьмак, откидывая одну из нескольких крышек.

Из колодца мгновенно поднялся легкий пар. Нада вдохнула его, и голова ее пошла кругом. Ей даже захотелось… того, чего порядочной принцессе хотеться не может.

— Дух свободы, — пояснил ведьмак, видимо, уловив что-то в ее лице. Потом он наполнил ведро и вручил ей. — Ты с этим поострожней. Многие, бывало, надышатся и такое вытворяют!

— Я принцесса.

— Мое дело предупредить. Спасибо за помощь.

Обратный путь лежал опять же по ледовой дорожке. Нада поежилась, предвкушая холод, но Даг неожиданно сказал:

— Я вижу, льда тут у вас в достатке. А как насчет коньков?

Нада хлопнула себя по лбу — и как только она сама не сообразила! Коньки, само собой, паслись неподалеку в морожке, и с их помощью девушка пересекла владения Ледовой Карги за несколько минут. Потом она отбросила коньки в кусты и зашагала к Перешейке.

— Эй, кислые рожи, грифом долбанутые! — закричал Даг, добравшись до Перешейки. — Достали мы перекись. Где тут ваша лохань цензурная… назвал бы я ее нецензурным словом.

Староста указал направление, и они двинулись к пристани. У самого причала стоял корабль, одним своим видом нагонявший смертную тоску. Две огромные трубы пыхтели, выбрасывая облака дыма. Поначалу это вызывало лишь досаду — зрелище-то не из приятных, — но с каждым шагом Нада все более и более явственно ощущала давление чужой воли. Она старалась задерживать дыхание, но это давало лишь отсрочку: не могла же девушка не дышать вовсе. Теперь принцесса понимала, что долго вдыхавшие этот дым поселяне и вправду утратили способность к сопротивлению. Ей редко доводилось сталкиваться с чем-либо более тяжким, чем цензурный гнет.

Поднявшись по трапу — Даг наблюдал за ней снизу и отпустил несколько сугубо обыкновенских комплиментов, — девушка ступила на палубу и пошатнулась, едва не выронив ведро.

— Ну и посудина, — говорил между тем юноша. — Удавиться можно. Раздобудь я такую развалюху, Эд бы лопнул от зависти.

«Посмотрела бы я на тебя, окажись ты на этой посудине на самом деле, — подумала Нада — В воздухе болтаться да дурацкие шуточки отпускать все молодцы!»

Ее снова повело в сторону: еще чуть-чуть, и ведро бы расплескалось.

— Э, да тебе плохо, — заметил, наконец, Даг. — Наверное, из-за этого дыма.

— Да, — слабым голосом отозвалась Нада. — Боюсь, до топки мне не добраться.

— Подыши над ведерком, — предложил он. — Вдруг да поможет.

Дух свободы и вправду помог ей сделать еще несколько шагов, но уже у самой топки у нее перехватило дыхание. Голова закружилась, и ведро выскользнуло из рук.

«Все пропало!» — успела подумать девушка, но неожиданно почувствовала, что ее поддерживает крепкая мужская рука. Тогда как другая, такая же, успела схватиться за дужку ведра.

— Идем, — настойчиво произнес Даг. — Тут осталось-то всего-ничего. Обидно будет, если мы не дотянем. Тьфу… ну и вонища!

Тяжело дыша, он поднял ведро и шагнул вперед. Приступ кашля заставил паренька согнуться пополам, однако это произошло уже над самым отверстием топки. Подняв ведро, Даг вылил перекись вниз, и там тут же началась реакция либерального брожения. Некоторое время из топки слышалось шумное бульканье и бурление, а потом валивший из труб дым сменился легким паром. Только сейчас Нада смогла прочитать надписи на трубах: «Ханжество» и «Невежество».

Растянувшись на палубе, она вздохнула полной грудью — теперь здесь полностью господствовал дух свободы.

— Перекиси мензурка, и скисла цензурка, — рассмеялся Даг. — Похоже, мы таки выручили здешних охламонов.

— Даг, — изумленно пролепетала Нада. — Ты ведь здесь, на палубе. Рядом со мной. Выходит, ты поверил? Поверил в Ксанф и в меня?

— Ни во что я такое не поверил, — возмутился Даг. — Просто увидел, что тебе тяжело, и мне стыдно стало: девчонка одна надрывается, а я сижу себе за компьютером…

Он осекся и принялся озираться по сторонам.

— Ну что, дошло? — спросила Нада. — Где твой Конпутер, или как там ты его называешь? Ты в Ксанфе, рядом со мной.

— Похоже, что так, — растерянно пробормотал обыкновен. — Ты как живая… — он взял ее за руку и восхищенно затряс головой. — Даже теплая. Век бы играл в такие игры.

— Возможно, эту ты выиграешь, — заметила девушка. — Начал, во всяком случае, неплохо. И ведьмаку помог, и селянам здешним.

— Настрадались они, бедняги, от этой гадкой лохани, — отозвался Даг. — Но отчасти и сами виноваты. Я бы назвал этот корабль «Кораблем дураков», потому что только записные болваны могут дать волю цензору, со всем его ханжеством и невежеством.

— Ты прав. Хорошо, что у нас в Ксанфе дураков не так много.

— А у нас в Обыкновении их хоть пруд пруди. Да и у вас… не сердись, ты как раз девчонка толковая, и тот малый, от горшка два вершка, который меня с правилами знакомил, тоже вроде соображает, но прочие, с кем я встречался, те еще умники. Ведьмак — тупица безграмотный, селяне здешние — просто бараны, а старушенция эта — так и вовсе чокнутая. Но все-таки у вас веселее. И главное — черт меня побери! — я рад, что теперь могу идти рядом с тобой… — он умолк, а потом хлопнул в ладоши.

— Ты слышала? Я только что чертыхнулся, и никакого тебе писка! Значит, с цензурой действительно покончено.

— Это точно, — согласилась Нада. — Правда, не исключено, что этот корабль заново заправится той гадостью, которая горит в его топке, и вернется сюда.

— Будет жаль, если здешние олухи опять позволят себя околпачить, но, в конце концов, это их дело. А нам пора на берег. Сдается мне, нас ждут новые приключения.

И он был прав, ведь игра только началась.