"Неизбежное" - читать интересную книгу автора (Джин Яна)ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙМоей бабушке Гуло Баазовой Всё покосилось. Дом, где родилась ты, уж стены сдал свои на милость плесени, годам. На небе звёзды, – даже те, как говорят, не из желания уже мерцают, из нужды. А боги те, которым доверяла, – убивцами на деле оказались. И всюду, где приметить сможешь шею, вглядись, – на ней же разглядишь петлю. Там горы, город обступившие кольцом, раззявили свои зевала и морем излились – аквамаринового цвета. Но небо утомилось это море отражать – и напустило облака на отражение. Ещё тут говорят, что это – рай для неспособных видеть сквозь сомнения. Но то – не место для людей, которые пока не позабыли как можно помолиться безо всяких слов. То – место прошлого, разрушенного до основ; и Бога брошенного, со зрачками голубыми, Который странником бродяжит в Собственном краю, бубня Себе под нос одно пророчество: “Стоять тебе, где есть ты, в одиночестве”. Всё расшаталось. Время, – и оно утратило свой смысл былой. И ты грустишь: ты не желаешь ничего изо всего того, что стало прошлым. Или по крайней мере – так оно тебе и кажется. И новый день не наступает – просто заново случается… К утру поближе он внезапно распадается по шву – и так ещё один рождается, не знающий воспоминаний. Существованье, как и есть, необработанным предстанет, и ты поймёшь, что «Пустота» другим его названьем станет, – того, что есть «Сейчас»; его заглавной испостатью. Как заполняется прореха, темнота? И как пройтись по уничтоженной террассе? Никак. И ты стоишь примёрзшая к земле. И в изумленьи озираешься кругом. Моленью собственному внемля… Дом… Да, это дом твой… Вот ты снова тут… Скитаешься по городу. И смотришься как шут, что слишком много загадал про тут и про везде, да не по той, а по неправедной звезде… Ты, странница, неужто встречи ищешь ты с собою, странницей? Значимее, значимее, значимей всей доброты вселенской вот эта вот слеза, врисованная в это вот твоё лицо шута. Поскольку говоря о “правде”, не этот мир имела я в виду: возможно, он способен на открытость, но никогда – чтобы правдивым быть. Правдивость раздвигает рубежи и согревает почву под лучами которые пока ни разу не сияли и под прокладкою из звёзд которые пока что не мерцали и под луною той что уподобленной лицу пока не стала… под тою тучею что влагу пока на землю не роняла под девственной голубизной что назвала ты небом под страхом отдалённейшим – под ложью той что не было… И вот листаешь веру ты свою, теряешь равновесие былое, надеясь отыскать хоть слово, хоть единый знак, хоть вздох один, что воскресит в тебе тебя самую… Найти куда бы ни пришла, везде, дано тебе печаль, утрату. Дано узнать, что ты – распластанная на кресте есть Ева, дева первородная, а крест твой из стыда, цинизма, муки сколочен; безразличия и скуки. И мох горчично-изумрудный воду вбирает дождевую, и знакомо, знакомо дождь стучит по купольному своду воображённого тобой родного дома… Всё раскрошилось… Тех, кого любила, не отыскать по прежним адресам – в отличье от тебя – им не дано вернуться. Одни разъехались, другие – большинство – лежат под рукотворными холмами. Ты – как они уже: от пребыванья твоего остались лишь следы, продавленные каблуками среди могил, твоя мертвецкая ладонь не в силах больше для ласкания согнуться. Твой дом порожен, пуст. И на замке – ворота. Мне не войти – и пусть: боюсь круговорота запомнившихся бед, печали незабытой. Хотя за столько лет давно бы мхом повита предстала – коль жила – прельстительница Ева. Но мхом тем заросла твоя могила. Древо стоит над ней, но нет креста. И нет примет за исключеньем той лишь, что она на пике расположена холма. Теперь – когда б желала – ты вольна предстать себе какая есть сама. Эх, яблочко небитое, катись под звуки флейты – за витком виток. Умолкни, зверь горбатый, и уймись, не устрашай собою мой Восток. Возможно – то пустейшие из слов, произнесённые в неволе, но мне сказали, что любовь точнейшая есть мера боли. Не исчезает прошлое – и в нём Существование кристаллизуется В неторопливо возводимый дом Из слов, что шёпотом рифмуются… (Пер. Н. Джин) |
||
|