"Война мага. Том 4: Конец игры" - читать интересную книгу автора (Перумов Ник)

ИНТЕРЛЮДИЯ III

Розовый кристалл в пальцах Хедина, Познавшего Тьму, ожил, когда сам Новый Бог почти потерял надежду. Кристалл адаты Гелерры, если отказаться от неуклюжего и не везде почитаемого имени «гарпия».

— Повелитель! — крылатая дева стояла на одном колене, но смотрела прямо, и дивные антрацитовые глаза сияли. — Мой повелитель, мы настигли врага и вступили в бой. Нас штурмуют, весь мой полк в бою. Это то, что мы искали, повелитель! Мир из одних зелёных кристаллов, всё остальное — мираж, иллюзия, почти неотличимая от реальности! Повелитель, надо спешить, надо обрушить на них последний удар, и победа будет полной! Мы приковали их к себе, не даём поднять головы, но…

Когда ты оказываешься очень высоко, где на тебя устремлено множество глаз, то первое, чему учишься — это не дать им ни разочароваться, ни обмануться.

— Не сомневался ни на миг в тебе, Гели, — улыбнулся Познавший Тьму. — Надави на них как следует. Изо всех сил. Помощь придёт, но пусть они подумают, что за твоими плечами — вдесятеро сильнейшая армия.

— Я исполню волю повелителя, — адата вся подалась вперёд и вверх, словно в молитвенном экстазе. — Прошу лишь о милости — поспешить со штурмом, они не должны уйти!

— Они не уйдут, Гели, не сомневайся, — в этом Познавший Тьму не лгал ни на йоту.

Крылатая дева — в кристалле — обернулась, глянув куда-то себе за спину.

— Вновь штурмуют, повелитель. Мы выдержим, но…

— Если гордая Гелерра говорит, что она «выдержит, но» — значит, пора поднимать остальные полки, — решительно перебил Хедин. — Пусть они атакуют. Не обороняйся, ударь сама. Всем, что имеешь. Но и не зарывайся, конечно. Впрочем, что я. Ты сама всё это знаешь.

— Знаю, повелитель. И не подведу, — гарпия решительно вскинула точёный подбородок.

Кристалл погас.

Адата выполнит порученное, горько подумал Хедин. Ещё одна пешка, живая, мятущаяся, влюблённая — снимается с доски. Ход сделан, противник принял мою жертву. Теперь дело за Эйвилль. Ей тоже пора отозваться, как велено. Неужели я таки ошибся в ней? И это после стольких приготовлений, после того, как напоил собственной кровью…

Познавший Тьму застыл неподвижно, вперив взгляд в чуть мерцающий розоватый кристалл. Ну же, Эйвилль, ну!..

Он почти уже слышал её голос, уже почти убедил себя, что видит разворачивающуюся картину, чёрные волосы эльфки-вампира, её снежно-белые игольчатые клыки — однако Эйвилль молчала.

Где допущена ошибка? Где сорвалось тщательно задуманное? Кто ссамовольничал, кто позволил себе выйти за пределы намеченного для них?..

Удалось составить такой замечательный план, закопать его концы так глубоко, что ничего не заподозрил даже Ракот — он ведь только прикидывается наивным варваром, играя натурами; и вот, пожалуйста, опять что-то срывается, идёт прахом.

«Впрочем, — досадливо морщась, подумал Хедин, — после того, как самый первый твой план превратился в свою противоположность и вместо того, чтобы стать вровень с Молодыми Богами ты оказался вместо них — нечего особенно и гордиться собственными стратегическими талантами».

Итак, Эйвилль молчит. Гелерра держится из последних сил, но это уже не имеет никакого значения. Его враг решил не отступать, как он это неизменно проделывал, а принять бой. Что ж, ему же хуже. Если он полагает, что сможет выиграть у Хедина, одолев горстку подмастерьев Познавшего Тьму…

Стоп. А не кажется ли тебе, Познавший, что всё это донельзя напоминает твоё собственное восстание? То самое, после которого ты сказал брату — мол, будем ждать, пока не найдётся кто-то достаточно дерзкий, чтобы свергнуть нас самих?

Но откуда взяться этому претенденту?..

Новые Маги, конечно же. Первое, что приходит на ум, — потому что Молодым Богам нипочём бы не додуматься до подобного образа действий. Нет, Ямерт и другие пошли бы напролом, имей они достаточно сил. А Новые Маги — когда-то злые, испорченные дети, не прошедшее инициации поколение, так и не ставшее Поколением с большой буквы. Один раз им уже преподали урок; после чего всё долгие века оставалось вполне спокойно. Чем занимались подопечные Чёрного, Хедина не очень занимало — в дела Новых Богов их младшие сородичи не лезли, и вообще старались не попадаться на глаза.

Может, стоит приглядеться к ним повнимательнее? Но уж очень тщательно они прячутся, уж слишком изощрённая магия идёт в дело. Нет, скорее всего, всё же не они.

Методом исключения остаётся опять же единственная возможность.

Дальние. О них Хедин размышлял постоянно, и от бесплодных умствований даже его, Бога, начинали мучить головные боли. Он почти не сомневался, что сейчас сражается именно с ними — но это «почти» никак не помогало. Наверное, Сигрлинн смогла бы рассказать больше — у неё самой случилась некая персональная война с Дальними, и боролась она с ними не без успеха.

Сигрлинн… запретное имя. Ты не дрогнул, Познавший Тьму, когда отказался даже поверить в то, что брандейцы могут держать волшебницу в заложниках. Ты не сомневался — это блеф, проигравшие хватались за соломинку, тщась отсрочить неизбежное. Сейчас ты не можешь раздавить точащего сердце червя сомнений. А что, если…

Да нет, нет, невозможно. Сигрлинн исчезла, и за все бесконечные годы твоего «правления» и «власти над Упорядоченным» ты не нашёл и малейших её следов. Следы прежних Поколений отыскались, а вот твоя возлюбленная сгинула бесследно.

Оставь и мысль об этом, Познавший Тьму. Твоя неуверенность, твои колебания слишком дорого обойдутся Упорядоченному. Исходи из того, что противостоишь Дальним, и…

Но ты и без того исходил именно из этого. Ничего не добившись в итоге — не значит ли это, что пора сменить изначальную предпосылку?

Теряя терпение, Хедин совсем по-человечески двинул кулаком по подлокотнику. Кирддин по-прежнему исходил кровью, по-прежнему открывались порталы, и быкоголовые воины с великолепно презрительным мужеством шли на верную смерть; захватить с собой кого-то из подмастерьев Познавшего Тьму им удавалось весьма редко.

Так почему же ты молчишь, Эйвилль? Почему?..

Сильные и жёсткие пальцы впились в розоватый кристалл так, что он, казалось, вот-вот покроется паутиной трещин. Хедин наклонился совсем близко к магической вещице, вперяя в неё горящий взгляд. Насколько ж было легче, когда он сам ходил на штурм логовища Бога Горы, добывая для Хагена Голубой Меч! А теперь сиди и до рези в глазах пялься на тобою же сработанный кристалл и жди, пока другие, не ты, сделают то, что прежде ты не доверил бы никому, даже Хагену, лучшему из своих Учеников, настоящих Учеников, не то, что нынешние подмастерья…

Стой, ты несправедлив. Та же Гелерра — разве она не достойна?

Не достойна. Настоящий Ученик раскусил бы его замысел. Настоящий Ученик выполнил бы просьбу наставника, однако не преминул бы задать соответствующий вопрос. Как задал его в своё время другой Хаген из Тронье, приближённый королей Вормса, прежде чем отправиться в почти безнадёжный поход к Аттолесу.

Гелерра вопроса не задала. Она свято верила обманувшему её Богу. Бог решительно двинул её через всё игровое поле, и впрямь — словно тавлейную фигурку. Фигурка живая и не хочет умирать, но готова, если такова окажется воля повелителя… Нет, она — не ученица. Подмастерье. И не больше.

Но, может, это твоя вина? Может, ты мало верил им? Или просто не представлял себе настоящего Ученика без его Зерна Судьбы?

…Время грохочущим потоком проносилось мимо застывшего Мага, ставшего против собственной воли Богом. Хедин ждал.

— Ну и что теперь, Ульвейн?

Аррис устало коснулся пальцами лба. На боевой перчатке из тонко выделанной кожи осталась кровь, повязка сползала, рана никак не затягивалась, несмотря на всю магию.

— Стоять и умирать, Аррис, — спокойно отозвался второй эльф. — Приказ аэтероса ясен и недвусмыслен. Держаться до последнего. Отвлечь козлоногих на себя, чтобы не рвались в глубь Мельина.

— Не смешно ли умирать ради людей, а, Ульвейн? — криво улыбнулся Аррис.

Тот лишь покачал головой.

— Мы умираем не ради людей, а ради всего Упорядоченного. Ради наших сородичей в том числе.

Его собеседник только сплюнул и вскинул лук. Огненная стрела пронзила темноту, где-то у подножия холма рухнуло пробитое насквозь тело козлоногого, рыжая шерсть немедленно вспыхнула.

— Отличный выстрел, — хладнокровно прокомментировал Ульвейн. — Ты должен быть доволен, Аррис. Мы выполнили приказ аэтероса. Пробивались в пирамиды. Гасили их магию. Собрали на себя, наверное, всех тварей, сколько их ни есть в Мельине. Заставили перебраться на нашу сторону Разлома. Истребили неисчислимые количества — а, как мы с тобой знаем, даже Неназываемый не может мгновенно восполнить их потери, особенно среди тех, кто способен думать и говорить. Мельин получил передышку. А мы… что мы. Аэтерос найдёт других. Но и нас не забудет. Ты ведь знаешь, что он ведёт летопись всех своих учеников? Что в его замке есть тайный храм, где на стенах имена тех, кто сложил головы, выполняя его слово? Что он, не жалея сил, делает всё, чтобы мы смогли вернуться?..

— Ты себя уже похоронил? — огрызнулся Аррис, выпуская вторую стрелу. И вновь — короткий всхрап, тупой удар тела о землю и быстро разгорающееся пламя.

— Нет, и не собираюсь. Но готов ко всему, — Ульвейн казался совершенно спокойным, словно его нимало не волновала собственная участь.

Отряд их занимал вершину плоского холма; сквозь траву поднимались составленные кольцом древние камни, покосившиеся и обильно поросшие мхом. Когда-то здесь звучали гимны, немудрёные, но чистые. Людское святилище, ещё из тех времён, когда учение Спасителя не успело распространиться по Мельину. Здесь был родник — древняя, почти утратившая силу магия вытягивала наверх воду из глубинных жил. Несколько дубов окружали каменное кольцо, на ветвях, словно птицы, устроились эльфы-лучники.

А внизу, у подножия, бесилось живое море. Здесь собрались тысячи и тысячи козлоногих, наверное, и впрямь со всего Мельина (во всяком случае, так хотелось верить Ульвейну); твари не переступали некой невидимой черты, словно ожидая команды, которую начальствующие всё не торопились отдать. Время от времени или эльф-лучник отпускал тетиву, или гном-стрелок нажимал на спуск неуклюжей, но убийственной даже издалека магической бомбарды, и тогда очередная тварь падала; остальные пятились, скрываясь в темноте.

Небольшой отряд, приведенный Ульвейном на помощь Аррису, оказался в полном окружении. Подмастерья Познавшего Тьму показали, что их не зря облекли доверием, их путь устилали трупы козлоногих; десяток выжженных изнутри пирамид — и твари Разлома ринулись на дерзких, забыв обо всём прочем. Приказ аэтероса выполнен, теперь оставалось только выбраться прочь из этого мира — однако дверь в Межреальность оказалась забита наглухо. Неведомая магия всё тех же козлоногих, как решили Аррис с Ульвейном. И теперь ни отправить гонца, ни дозваться до аэтероса иными средствами.

Что осталось? Стоять и умирать. Оттеснённые от Разлома, отброшенные от пирамид, они захватят с собой ещё великое множество козлоногих, но рано или поздно отряд погибнет, просто похороненный под этой живой лавиной.

— Как-то… неправильно, брат Ульвейн, — Аррис опустил лук. Стрелять в тёмное море рогатых тварей — всё равно, что кидать камушки по гребню накатывающейся волны.

— В смерти эльфа никогда не было ничего правильного.

— Не так, — возразил Аррис. — Когда погибаешь во имя великой цели. А цель аэтероса — именно такова.

— Тогда о чём ты?

— Уж больно легко мы угодили в ловушку. Привыкли, что козлоногие давят нас числом, а они сманеврировали, зашли нам в спину, отрезали отход. Вот это и неправильно — там всё больше и больше тех, кто может думать. И не хуже нас с тобой. Вот этих бы умников и… — эльф выразительно провел по собственной шее.

— Достойно, — одобрил Ульвейн. — У меня даже есть план. Но он… гм… не очень оптимистичен.

— Чего уж, выкладывай, — усмехнулся Аррис.

— Последнее и всеобщее «кольцо», — Ульвейн в упор взглянул на собрата.

— А, — Аррис понимающе кивнул. — Самое простое и самое последнее средство. Один ба-а-альшой фейерверк и из нас, и из них. Хорошо прожаренное жаркое. Да, впечатляет. Если Мельин уцелеет, об этом «извержении» станут слагать легенды. Превратят в какую-нибудь «битву огненных великанов».

— Тебе б самому легенды писать, — хмыкнул Ульвейн. — Так что, согласен, брат?

— Нет, — вдруг ответил тот. — Это действительно последнее средство. Аэтерос учил нас не совершать необратимых поступков. Встать в «кольцо» и учинить здесь «пляску пламенных духов» мы всегда успеем. А вот вырваться и вывести отряд…

— Хватит уже, — поморщился Ульвейн. — Судьбу надо принимать, не унижаясь. Нам никуда отсюда не деться. Мы можем прорваться, но окружение тотчас же замкнётся вновь. И аэтерос…

— Никогда не бросит нас, — с неколебимой уверенностью отрезал Аррис. — Подождём ещё. В конце концов, воды у нас хоть и в обрез, но хватит.

— Как скажешь, брат-храбрец, — пожал плечами Ульвейн. — Я понимаю, обидно проигрывать тупым козлоногим, но…

— Никаких «но». Аэтерос нас не оставит. Я не «верю», я знаю!

— Аэтерос, конечно же, не оставит. Но и он не всесилен, никогда не пытался себя выставить таковым. А, отвлекшись на нас, он может не успеть в какое-нибудь другое место, где его вмешательство может действительно решить всё.

— Посмотрим, — упрямо бросил Аррис. — Сто восемь солнечных кругов моего собственного мира я служу аэтеросу, и он ещё ни разу не оставил кого-то из наших без помощи.

— Верно. Но даже он не всегда успевал. За те триста восемьдесят солнечных кругов моего мира, что я служу аэтеросу.

Аррис не ответил. Одним лёгким движением вспрыгнул на вершину древнего молитвенного камня, прижал пальцы к вискам…

Отлично видевшие во тьме козлоногие разразились дикими воплями, и это тоже было новым — раньше в бой они ходили молча, словно немые. Сейчас же под холмом словно бесился огромный зверинец, где выли, ревели и улюлюкали на все лады.

— У-у, х-хады рогатые! — в сердцах гаркнул кто-то из гномов, прикладываясь к бомбарде. Огнеброс швырнул пламенный шар прямо в гущу забывших осторожность козлоногих, магия развернула пылающее прокрывало, мгновенно испепеляя плоть и кости.

— Ульв! — Аррис резко присел на корточки, скручиваясь, словно от боли. — Это… аэтерос!.. Он говорит: «Держитесь! Помощь идёт!»

«Наверное, я всё-таки ничему не научился за все минувшие века, — горько размышлял Хедин. — В частности, такому нужному для любого полководца делу, как бестрепетно отправлять полки на верную смерть, если это потребно для общей победы. Вернее, когда-то я это умел, особенно в пору Ночной Империи. А потом — разучился, наверное, так. Я не хотел приближать к себе подмастерьев, не желал новых Учеников, потому что после Хагена я бы не смог жертвовать ими спокойно и хладнокровно. Вот и сейчас. Аррис и Ульвейн выполнили приказ, но покинуть Мельин не могут. Они стянули на себя огромную массу козлоногих, те больше не рвутся в ещё населённые смертными области; и, по безжалостной логике войны, отряд Ульвейна стоит там и оставить, до тех пор, пока его полностью не уничтожат. Во всяком случае, это даст немалый выигрыш во времени.

Но, с другой стороны, у меня достаточный резерв. Я берег эти полки для решающего удара, но, чтобы открыть окружённым дорогу из Мельина, хватит и сотни подмастерьев. Аррис с остальными вырвется на свободу, а козлоногие хлынут обратно на восток…»

Хедин решительно поднялся, открыл шкатулку чёрной кости (не выкрашенной в чёрный цвет, а тёмной изначально), не глядя, вытянул крупный, в кулак, алый кристалл.

Н-да, тоже мне, Новый Бог, уповающий на подобные штуковины, чтобы его услышали…

— Аррис!

Ну конечно же, эльф слушал. В отличие от Ульвейна, который, похоже, пал духом и приготовился к «геройской смерти».

— Аррис, слушай меня внимательно…

И, разумеется, в этот самый момент ожил кристалл Эйвилль.

Хедин на миг сжал зубы — так, чтобы захрустело.

— Аррис, помощь идёт. Но вам надо удерживать козлоногих, во что бы то ни стало!

— Мы понимаем, аэтерос, — донеслось из глубины алого кристалла. — И исполним порученное, мы…

Лёгкий треск. Багряно-блестящие грани покрылись трещинами, и кристалл рассыпался лёгкой рубиновой пылью.

Ничего не поделаешь.

— Арбаз!

— Повелитель, — низкорослый гном едва не повалил походный шатер — настолько широки были его плечи в узорчатой броне.

— Бери свою сотню и отправляйся в Мельин. Аррис и Ульвейн в ловушке. Вы были нужны мне совсем для другого, но эльфы…

— Мы их вытащим, — прогудел бородач, ударяя кулаком в ладонь. — Эльф да гном — навеки вдвоём, как у нас говорят.

— Придётся поспешать, — Хедин поднялся. — Один удар — и всё. И назад. Помни, что вы, гномы-чародеи, мне очень понадобитесь, и совсем скоро, потому что мы на пороге последнего штурма.

— Знаем, гаррат12. И не подведём. Эти рогачи даже не поймут, откуда им вжарили.

— Ой, не хвались, гноме! — усмехнулся Познавший Тьму.

— Не буду, гаррат. Кланяюсь низко и прошу позволения отбыть.

— Отбывай. Как исполнишь, подай весть и возвращайся. Немедленно!

— Всё понял. Не подведу.

Полог опустился, Познавший Тьму со вздохом позволил себе откинуться в кресле. Да, Арбаз не подведёт. Редкий самородок, невероятная удача — гном с врождёнными способностями к магии, да такими, что эльфы только зеленели от зависти. По крупицам, по множеству разных миров собиравший свою избранную сотню гномов, кто, как и он сам, обладал изначальным даром. Они гордо именовали себя «полком», эти одиннадцать десятков гномов, а равны были десяткам тысяч обычных воителей. Их Хедин действительно берёг. Они способны были повернуть ход даже безнадёжно, казалось бы, проигрываемого сражения.

Всё. А теперь — Эйвилль.

…Вампирша стояла на одном колене, низко склонив голову, так, что великолепная волна волос свободно лилась до самой земли.

— Повелитель.

— Я ждал твоего слова, Эйвилль.

— Твоя воля исполнена.

— Ты нашла отнорок?

— Повелитель всё знает наперёд, — вампирша всё также оставалась на одном колене и не поднимала глаза. — Его воля исполнена.

— Ты на редкость некрасноречива сегодня, Эйвилль.

— Не о чем рассказывать, повелитель. Гелерра всё сделала за меня, осталось только проследить, куда побегут эти негодяи. Я готова явить повелителю всё увиденное мною.

— Жду с нетерпением, — откликнулся Хедин.

Ну, заглотили ли вы мою приманку, Дальние?

По-прежнему не поднимая головы и словно страшась взглянуть Познавшему Тьму в глаза, Эйвилль слегка шевельнула пальцами. Видение сменилось, явив Хедину отряд Гелерры.

…Её полк втянулся в битву весь, не осталось даже малого «боевого запаса», последней сотни, что повелитель учил всегда держать наготове, как бы скверно ни обстояли дела в передней линии.

Оказалось, что враг мог атаковать не только ордами тупоумных монстров, послушно бредущих на убой. Выяснилось, что эти создания тоже умеют швыряться огнешарами, и до неприятного метко. Над головами замелькали крылатые существа, наподобие драконов, но со змеиными телами; им навстречу устремились Репах и его сородичи.

На «земле» (ибо какая ж это земля, видимость одна, натянутая поверх зелёных кристаллов) подмастерья Хедина дружно нажимали на упрямо атакующие орды. В ход пошла вся магия, какой только владели соратники Гелерры. И простое стихийное волшебство, и куда более утончённые заклятья, заставлявшие тела чудовищ лопаться, или кости — вспыхивать прямо внутри облекающей их плоти. Кто-то насылал безумие, заставляя страшилищ слепо кидаться друг на друга, кто-то просто выжигал им глаза. Креггер не выпускал раскалившийся огнеброс; перед гномом раскинулась чёрная, по-настоящему выжженая дотла пустыня.

Согласно слову Учителя, Гелерра велела своим «надавить». Восемьсот бойцов Хедина способны распылить огромные армии и обрушить стены самых неприступных крепостей, но сейчас бой шёл равный, магия столкнулась с магией. И адате, как и некоторым другим, особо искусным в защитной волшбе, пришлось не столько разить недругов, сколько прикрывать своих, отбивая градом сыплющиеся чужие заклинания.

Гарпия парила высоко над утёсом, ставшим настоящей твердыней её отряда; выполняя приказ, соратники покидали надёжное прибежище, кое-где схватываясь с чудовищами чуть ли не врукопашную. Призрачные фигуры «пастухов» на заднем плане только колыхались и покачивались, отнюдь не спеша приближаться.

Прикрывая друг друга когда заклятьем, а когда — щитом, подмастерья Хедина отбросили тварей от подошвы скалистой громады. Наступать дальше означало растягивать и без того негустую цепь, и Гелерра приказала построиться клином. Призраки маячили со всех сторон, и куда наступать было решительно всё равно.

…Со стороны казалось, что светлый клин рассекает неподатливую тёмную массу, кипящую, словно варево в котле, то и дело вспухающую огнистыми пузырями. Крылатые соратники Гелерры развернули сотканную из пламени сеть, накрывая ею одного змеедракона за другим. От горизонта мчались новые, но далёкие сперва фигуры призраков-исполинов неуклонно приближались.

Нельзя сказать, что этот прорыв ничего не стоил. Не все огненные шары летели мимо соратников адаты, не всегда тёмные клыки захватывали лишь воздух; сама Гелерра покрылась копотью до самых кончиков длинных маховых перьев.

Но всё-таки они наступали, и настал момент, когда кольцо призраков вдруг стало таять; до ближайшего оставалась лишь сотня-другая шагов, но хозяева мира зелёных кристаллов не приняли честного боя. Их орды разом повернули и ринулись наутёк, не обращая внимания на рвущие их ряды прощальные огненные подарки от воинов Хедина.

Гелерра поняла, что может умереть от счастья — вот прямо сейчас, немедленно, в миг своего величайшего триумфа. Победа! Враг бежит! И две сотни её наблюдателей, конечно, теперь уж его не упустят.

— Они ведь упустили их, верно? — негромко спросил Хедин, в упор глядя на коленопреклонённую (в видении) вампиршу.

— Повелитель всё знает наперёд. Враг, что естественно, смог закрыться от них. Но не от меня. О моём существовании он даже не догадывался. Я видела их исход, повелитель. Смиренно являю его для вашего суда.

Теперь Хедин видел весь мир, как он предстал глазам Эйвилль, — невинный шар, сине-бело-голубой с примесью зелёного и коричневого. За пределами воздушной сферы, там, где начиналось не просто пространство, а сама Межреальность, появился зеленоватый туман, он уплотнялся, пока не появились четыре десятка сотканных из этой мглы призраков, медленно проплывших мимо невидимой для них упырицы.

— Это они, повелитель. Дальние, если я правильно всё поняла. Эманации неведомой силы, не нуждающиеся в телесных воплощениях. Я могла заметить их, но не более. Сомневаюсь, что сила вампира способна причинить им хоть какой-либо вред.

— Однако они отступили перед Гелеррой, — заметил Хедин.

— Только так их и можно одолеть — разрушая их логовища. Их самих, боюсь, не уничтожить никак.

— Интересная мысль, благодарю тебя, Эйвилль. Итак, ты смогла проследить их исход?..

— До их иного убежища. Мирка под названием Эвиал.

Хедин не удержался. На миг зажмурил глаза, откинулся на спинку.

— Замечательно. Превосходно, Эйвилль. Твой долг оплачен и забыт. Награда не заставит себя ждать.

— Лучшей наградой мне уже стала похвала и прощение повелителя… — ещё ниже опустила голову Эйвилль.

— Не скромничай. Ты сможешь обратить новую, гм, адептку — взамен погибшей Артрейи.

— Благодарю щедрого повелителя… но каковы будут дальнейшие приказы? Я готова сама отправиться туда и…

— Не стоит, Эйвилль, не стоит. Ты заслужила отдых. А в названный тобой мирок я сподоблюсь сходить сам, да и Ракот тоже не промедлит. Тебе стоит вернуться в Кирддин, к своим, и ожидать там дальнейших распоряжений.

— Слушаю и повинуюсь, великий Хедин!

— До скорой встречи, Эйвилль.

Видение прервалось, и Познавший Тьму позволил себе одну, исчезающе краткую усмешку.

Капкан готов захлопнуться.

Эвиал. Что ж, понятно. Придумано ловко, что и говорить. В самом деле, пришло время тряхнуть стариной и вновь испытать на деле, так ли тверды границы Закона Равновесия.

Осталось отдать последние распоряжения остающимся в Кирддине подмастерьям и устроить всё так, чтобы тот же Арбаз, если надо, мигом бы оказался в Эвиале. Это непросто, особенно помня, что за мир этот самый Эвиал…

Рыцари Ордена Прекрасной Дамы отличались множеством добродетелей. Сказать по правде, каждый из них мог служить истинным их образцом во всём, кроме терпения. Непонятный Ракоту не то след, не то намёк на оный — и закалённые вояки словно лишились рассудка. Они не ели и не пили, они падали на колени перед братом Хедина, умоляя ускорить их и без того безумно-быстрый марш. Ракоту оставалось лишь вразумлять их, упирая на то, что к решающей битве они должны подойти свежими, а не вымотанными до предела, как сейчас.

Дорога от Зидды до Эвиала не изобиловала событиями; Ракот старался двигаться как можно более скрытно.

…Чёрная глобула закрытого мира, словно драгоценная жемчужина в раковине, обрамлена неярким мерцанием иных слоев бытия, что не видны даже странствующим по Межреальности магам Долины. Ракот остановился. Осмотреться, приглядеться… пригляде… — что такое?!

Почти непроницаемой агатовой брони Эвиала больше не существовало. Вместо неё — какое-то испятнанное прорехами решето, словно весь мир послужил мишенью на состязании лучников. Чья-то мощь, явно сравнимая с силой самих Новых Богов, превратила запертый от ненужного любопытства мир в проходной двор.

Но как, когда, зачем?..

Последний вопрос, впрочем, можно было и не задавать. Иначе его, Ракота, просто не оказалось бы здесь.

— О-очень интересно, — вслух протянул бывший Владыка Тьмы. — Господин командор!..

Рыцарь с достоинством приблизился, лишь слегка поклонившись.

— Что говорят ваши чувства насчёт Прекрасной Дамы?

Выдубленное, иссечённое глубокими и резкими морщинами лицо немолодого рыцаря внезапно дрогнуло.

— Мы… утратили след, сударь.

— Вот даже как? — Поднял брови Ракот. — Что ж, примите моё самое искреннее сочувствие, командор. Надеюсь, что…

— Орден Прекрасной Дамы помнит свой долг и свои обеты, — отчеканил рыцарь. — Я жду приказаний, сударь.

— Приказания будут простые — спускаемся в этот мир и берём за глотку тех, кто устроил это безобразие в Зидде… стойте! Командор?! Вы видели?..

Разумеется, они видели, видел весь отряд, не исключая обозников.

Возле чёрного, испятнанного пробоинами щита медленно разгоралась золотая искра. Сияние становилось всё ярче, так, что рыцари не выдерживали, отворачиваясь и набрасывая забрала. Искра неспешно погружалась, словно тонула в окружившей Эвиал тёмной глобуле, и из множества прорех тотчас брызнули всё те же золотистые лучи. Командор Ордена упал на колени, его примеру последовали многие другие рыцари; лишь Ракот остался стоять, в бессильной ярости сжимая кулаки.

— Вот оно, значит, что… решил опередить нас, нищеброд?!

— Сударь, не стоит так отзываться о Спасителе, — в шёпоте командора слышался неподдельный страх.

— Что?! — презрительно бросил Ракот. — Ты боишься? Ты — и чего-то боишься, присягнувший Прекрасной Даме рыцарь?

— Я не боюсь ничего, посягающего на меня с мечом или же с заклинанием, — командор справился с собою, голос звучал бесстрастно. — Но Спаситель превыше всего этого, сударь и господин. Не стоит искушать Его.

— Кто ещё думает так же?! — проревел Ракот, обводя остальных спутников тяжёлым взглядом. Ему никто не ответил.

— Молчание — знак согласия… Что ж, моего дела в Эвиале никто не отменял. Вы пойдёте со мной, благородные рыцари?

— Пойдём, — не колеблясь, ответил командор, поднимаясь с колен. — Орден верен слову. Но, господин, должен сказать вам прямо, без увёрток — вы, быть может, и выберетесь из Эвиала. Мы, простые смертные — нет.

«Не самая вдохновляющая речь перед битвой, что и говорить», — мрачно подумал Ракот.

— Откуда такое уныние, друзья? — громко обратился он к молчаливым рыцарям. — Разве Орден Прекрасной Дамы когда-либо отступал? Разве он…

— Мы не отступали и не отступим! — с неожиданной резкостью прервал Ракота командор. — Ведите нас в бой, повелитель. Дайте лишь каждому немного времени написать свой завет.

— Последние послания идущих в безнадёжную схватку? Не рано ли, командор? Не забывай, что с вами есть я!

— Власть Спасителя огромна. С тех высот, на коих пребывает повелитель, она, быть может, и не кажется таковой. Однако мы, смертные, видим всё как есть, — упрямо ответил старый рыцарь.

— Воля ваша, — махнул рукой Ракот. — Я не Ямерт, чтобы все думали со мною в унисон. Пишите свои заветы, но я ручаюсь — очень скоро вы сами над ними посмеётесь.

Командор только поклонился и отошёл.

Бывший Повелитель Тьмы остался стоять, сжав кулачищи и мрачно глазея на золотистый свет, рвущийся из прорех в чёрном покрывале Эвиала.

Спаситель. Снова ты. Что ж, на сей раз наши дороги пересеклись как раз вовремя. Этот мир тебе не достанется, и я сам встану с тобой лицом к лицу, если, конечно, ты не поспешишь сбежать, как в прошлый раз. Мельин спасся от тебя своими собственными силами, Эвиалу, как видно, повезло меньше. Небось, тут тоже исполнились какие-нибудь «пророчества Разрушения».

К Неназываемому всю эту дрянь! Честное слово, с каким удовольствием я лично притащил бы тебя, Спаситель, связанного, и швырнул бы в эту вечнораспахнутую пасть, спихнув в устремляющийся к нему навстречу поток ново-сотворённой пустоты, которую чудовище всё пожирает и пожирает, никак не в силах насытиться.

Эх, мечты…

Что ж, мы у цели. Мешкать теперь тем более нет резона.

— Оставьте обоз. Идём налегке, — резко бросил Ракот.

Кому из них заступить дорогу? Спасителю — или тем, кто распоряжался в Зидде?

Ракот колебался недолго. Разумеется, честь первым скрестить мечи с ним, как-никак, Владыкой Мрака, пусть даже и бывшим, принадлежит Спасителю. Твари из Зидды никуда не денутся, их логово найдено, важно, чтобы крысы теперь не разбежались.

Нет, он встретит Спасителя. Как и обещал, лицом к лицу. Осталось немногое — послать весть брату Хедину. Едва ли Познавшего Тьму это обрадует, но — они ведь оба всегда знали, что настанет день, когда им придётся столкнуться со Спасителем, и ни Он, ни они не смогут шагнуть в кусты, растворившись на воздусях, подобно тому, что проделал их недруг в последнюю встречу.

Орден Прекрасной Дамы молча повиновался. Рыцари построились в боевой порядок, щёлкали скобы взводимых арбалетов, болты вкладывались в направляющие желобки; Ракот, прищурившись, всматривался в раскинувшийся перед ним мир — сквозь прохудившееся тёмное покрывало смутно угадывалась золотая лестница, протянувшаяся от небес до самой земли.

Спаситель, похоже, обожает обставлять своё появление словно провинциальный трагик на балаганной сцене: чтобы все видели и падали ниц. Золотая лестница — что может быть банальнее? «И безвкуснее», добавил бы Хедин, но вопросы изящных искусств оставим Познавшему Тьму. В свою бытность истинным Владыкой Мрака Ракот тоже не чурался монументальности, гордой и аскетичной, так ценимой стекавшимися под его знамёна воинами; случалось и ему устраивать торжественные церемонии в мирах, признавших его власть и давших ему свои полки; но ничего подобного он никогда не допускал. А вот Спасителю всё равно, и падающим сейчас ниц в Эвиале золотая лестница не кажется ни нелепой, ни тем более смешной.

Рыцари Прекрасной Дамы дружно ударили мечами в щиты; командор протрубил в рог. Таиться не имело смысла, такую сущность, как Спаситель, не захватишь врасплох.

Межреальность стремительно таяла, вокруг сгущались небесные сферы Эвиала, осталась позади испещрённая рваными дырами чёрная оболочка; Ракот и его рыцари парили, медленно опускаясь вниз, на землю, кою последователи Спасителя так любили именовать «грешной», хотя в чём может быть виновата она, вечнорождающая и всеобщая Мать?

…Вести от Ракота Познавший Тьму выслушал с каменным спокойствием. Все дороги сходятся и все пути сплетаются. Его враги всё рассчитали, учли все мыслимое и немыслимое, кроме одного — что он, Хедин, может сам дёргать их за ниточки, пусть не всегда угадывая, но заставляя плясать под собственную дудку.

И вот, пожалуйста — Спаситель. Именно в том мире, который Дальние, бесспорно, выбрали для последнего сражения. Не приходилось сомневаться, враг ждёт, что Новые Боги сами устремятся в битву. Весы дрогнули, перевес на стороне Дальних, и Закон Равновесия обязан благоволить «истинным хозяевам» Упорядоченного. Всё правильно, а появление Спасителя только подстегнёт их к действию — похоже, Дальним прекрасно известно, какого мнения оба Новых Бога об этой силе, беззастенчиво хозяйничающей во вверенной их попечению вселенной.

Что ж, мы и вправду пойдём вперёд, устремимся со всеми силами; мы слепо сунем голову в западню и станем ждать, когда капкан захлопнется.

И только тогда возомнившие о себе призраки поймут, что такое истинная мощь Новых Богов. Да, придётся повозиться с последствиями. Но уж лучше потом открывать порталы из обречённых миров и творить на скорую руку новые, уже не предназначенные для поглощения утробой Неназываемого, чем бездействовать и видеть, как смертоносная зелёная плесень расползается всё дальше и дальше по Упорядоченному.

Ракот, разумеется, счастлив. Он ждал этого невесть сколько лет. Схватиться со Спасителем сделалось его заветной мечтой; Владыка Тьмы рассчитывал наконец-то встретить равного противника. Что ж, пусть Ракот наступает. Он, Хедин, не замедлит последовать за ним.

Познавший Тьму в последний раз окинул взглядом остающееся в Кирддине войско. Выглядит внушительно, его вполне достаточно, чтобы удерживать быкоглавцев и не дать им вмешаться в том же Эвиале. С самим Хедином уходили лучшие; сотня гномов под командой Арбаза последует за ними, едва только выручит отряд Арриса и Ульвейна в Мельине.

Этого дня ты, Познавший Тьму, тоже ждал бессчётные годы, как и Ракот — встречи со Спасителем. Если твой план верен — а он верен, — то очень скоро ты избавишься от обоих врагов, вечных нарушителей Равновесия.

Летняя ночь в Мельине не слишком длинна. Наученные горьким — хотелось бы верить! — опытом козлоногие оттянулись дальше от подножия холма, оказавшись вне досягаемости большинства боевых заклятий хединских подмастерьев. Аррис и Ульвейн вместе обходили караульных; большинство бойцов дремало, пользуясь затишьем. Эльфы обычно не спят, как люди, но магия высасывает силы так, что не остается ничего, кроме как замертво свалиться на землю, прямо где стоишь, и заснуть, даже не успев смежить веки.

Отряд взяли в плотную осаду. Казалось бы, что тут такого? Магия ведь не исчерпывается, она не кончается, в отличие от стрел или провизии? — верно, но только на первый взгляд. Никакой маг не сможет творить один огнешар за другим, он устаёт так же, как и обычный воин, сражающийся со щитом и мечом. Ночной отдых восстановит силы, но если враг будет атаковать беспрерывно, от рассвета до заката и от заката до рассвета, то не сдюжат даже подмастерья Новых Богов.

Козлоногие ждали, и эльфы-командиры знали, чего именно. Ночь жила, в отдалении слышался топот, топот, топот — сотни и тысячи копыт топтали многострадальную мельинскую землю: твари Разлома копили силы для решительного штурма. Громадное большинство из них не доживёт до следующего дня; но смерти для них словно бы и не существовало.

— А если выбить начальствующих? — вполголоса размышлял Аррис. — Кто-то ведь должен гнать в бой эту орду! Сплести заклинание…

— Отыскивающее умеющих думать или хотя бы говорить? — хмыкнул Ульвейн. — Заманчиво, но, боюсь, формулу нам так быстро не вывести.

— Просто отвратительно, почему ты вечно прав? — буркнул Аррис, останавливаясь.

— Потому, что старше тебя и опытнее, — казалось, Ульвейн смирился с неизбежным. — Но я верю аэтеросу. Помощь придёт, он ведь обещал, а его слово крепкое. Знаешь, как в балладах, когда погасла надежда, в последний миг, на краю пропасти?..

— Так то в балладах.

— Жизнь порой ещё причудливее, — философски заметил Ульвейн. — Аэтерос, мне кажется, порою сам чувствует себя трагиком перед огромной толпой…

— У тебя, Ульвейн, в голове помутилось от ужаса, — фыркнул Аррис. — При иных делах за такие слова…

— Стой! Ничего не слышишь?..

Аррис не успел ответить.

Всё действительно случилось, «как в балладах» — к окружённым со всех сторон подмастерьям Хедина пришла помощь. Небо Мельина лопнуло, распоротое длинным огнистым клинком, вниз с горохом посыпался рой алых искорок.

— Арбаз, — тряхнул головою Аррис. — Иначе старый хвастун не умеет.

— Его счастье, что у козлоногих нет луков…

— Верно, и, кстати, почему? Или до такого им не додуматься?

— А зачем? У них ведь и оружия тоже нет…

В отряде все повскакивали на ноги, небо над головами вспыхнуло сигнальными огнями; сотня Арбаза, точно коршун на добычу, камнем валилась прямо на головы козлоногим, и гномы пустили в ход весь свой арсенал, ещё даже не ступив на землю.

Из всех видов чародейства Арбаз и его товарищи предпочитали пламя — во всех видах и формах. Холм с каменной короной опоясало сразу несколько огненных колец, тёмную массу козлоногих рассекли полыхающие дорожки — словно искусный кондитер резал огромным ножом праздничный пирог.

Прорываясь сквозь бушующие рыжие языки, козлоногие все вместе рванулись на штурм — не замечая погибших, бросаясь прямо в огонь, проскакивая его — опалённые, с горящей шерстью, они мчались прямо по склону, падали и уже не поднимались, сражаемые всем, чем только могли встретить их воины Арриса и Ульвейна.

— Держись! — прогрохотал плечистый коротышка Арбаз, вскинув на плечо здоровенную трубу бомбарды, богато разукрашенной непонятными даже многознающим эльфам рунами. Его огнеброс заставил бы Креггера позеленеть от зависти и слопать собственную бороду: несмотря на то что рецепты зарядов Арбаз щедро раздавал всем желающим, повторить не получалось ни у кого, и перед каждым боем сотнику приходилось, ворча, раздавать своим туго свёрнутые холщовые цилиндрики, покрытые рунами, нанесёнными красной охрой.

Там, где острый клин козлоногих прорвался-таки сквозь огонь, сверкнуло нечто идеально-белое, белее снега на горных вершинах, самая сущность пламени; Аррис и Ульвейн едва успели зажмуриться. Не меньше пяти сотен тварей исчезло бесследно, не оставив даже трупов или хотя бы обугленных костей; земля выгорела на добрый локоть в глубину.

— Пока не опомнились — открываем двери, открываем, и прочь отсюда! — рявкнул Арбаз, опуская бомбарду и вытаскивая из-за пазухи прозрачно-желтоватый кристалл.

— Аэтерос не просил нас оставлять Мельин! — выкрикнул Аррис, без промаха посылая очередную стрелу.

— Он вас и умирать тоже не просил! — прорычал гном, сжимая камень в кулаке, да так, что тот мигом потрескался. — И в ловушку попадать не требовалось! Выберемся из кольца и будете дальше воевать, только второй раз чур, не попадаться, мы на помощь уже не успеем! Гаррат велел — как вас выручим, со всем поспешанием двигать обратно, там большая заваруха вот-вот начнётся! Вроде как нашли тех гадов, выследил их владыка! А вам — тут дело справлять, козлоногих удерживая, чтобы никуда б не вырвались, в спину б не ударили!

Аррис не удержался от гримасы разочарования:

— Аэтерос не доверяет нам?

— Ерунда! — вновь зарычал гном. — Экие вы, эльфы, гордецы, не подступишься! Нельзя Мельин рогачам отдавать, нельзя, хоть тресни! Забыли, что это за мир?!

— Спокойно, Аррис, всё в порядке, Арбаз, — вступил Ульвейн. — Все всё понимают. Мы знаем наш долг и исполним его в точности. Или ты и в этом сомневаешься, гноме?!

— Никто ни в чём не сомневается, — буркнул бородатый воитель, вновь вскидывая чудовищную бомбарду. — Гаррат почти никого с собой не берёт. Кирддин держать надо, быкоглавые тоже давят будь здоров, только успевай поворачиваться! Мы там понадобимся, вы — здесь; а уж владыке советовать, когда он не просит и вовсе пустое дело. Ну, хватит разговоры разводить! Я ворота открываю, кто не успеет — рогатым на подстилку пойдёт!..

Хедин торопился, но поспешал, как и положено Богу, медленно. Известие о Спасителе застало его на полпути между Кирддином и Эвиалом, среди дивного многоцветия тонкого мира, где шёл его небольшой отряд. Сейчас Познавший Тьму жалел, что с ним нет Гелерры: адата одержала свою первую победу, сама командуя полком, сил после такого прибывает, да и вообще… отчего-то самому Хедину становилось спокойнее, когда рядом оказывалась совершенно неспокойная крылатая дева с дивными антрацитовыми глазами. Её отряд возвращался в Кирддин; обманный мир зелёных кристаллов достался подмастерьям Познавшего Тьму, и в другое время он бы и сам отправился туда — наверняка найдётся много интересного; но главная битва этой войны разыграется в Эвиале. И, к сожалению, это не то сражение, где всё решится числом.

С собой Хедин взял только семерых. Человек, гном, эльф, мормат, радужный змей и дракон. Седьмым, конечно, оказался Читающий.

Но прежде чем выступить, Познавший Тьму послал ещё одну весть. В мир под названием Хьёрвард, на его северный континент, где с незапамятных времён обосновался тот, кто по справедливости должен был стоять всё это время рядом с новым распорядителем Упорядоченного.

Хедин отправил послание Старому Хрофту.

Спаситель в Эвиале. Что ж, неожиданно — и ожидаемо. Уже какое-то время Он не появлялся возле ключевых миров, отираясь где-то на дальних окраинах Упорядоченного. Мечта Ракота исполнилась — едва ли Спаситель теперь станет спасаться бегством, коль уже удалось впиться в ещё живое.

«Он хуже вампира, хуже Неназываемого, — думал Хедин, и кулаки его сжимались сами собой. — Новые Боги так и не разгадали тайну его появления, общие слова о «воплощении надежд и чаяний» остались общими словами. Я встал лицом к лицу с Молодыми Богами, мы схватились с хозяевами Обетованного, но я не испытывал к ним ненависти. Не давал себя уничтожить, не более. А здесь… здесь я именно ненавижу. Это вечно-постное выражение, эти лживые скорбь и сочувствие; ненавижу Его драную накидку, какой побрезговал бы и иной нищий; ненавижу подлые приёмы, уклонение от честного боя; ненавижу само Его существование. И это плохо, потому что ненависть — прерогатива Ракота Восставшего, а я, Познавший Тьму, её себе позволить не могу, она затуманивает сознание, мешая размышлять».

Что сделает он, Хедин, столкнувшись со Спасителем, когда ни один не захочет уступать? — Познавший Тьму пока не думал. Некогда он, в то время ещё Истинный Маг, надеялся боем разведать пределы отпущенного Ямерту и его собратьям; сейчас скорее всего выйдет то же самое.

Прочь колебания, прочь сдержанность; очень скоро Закон Равновесия затрещит по всем швам, потому что ещё никогда в пределах Упорядоченного две такие силы не сходились в открытом бою.

Хедин оглянулся на свою гвардию. Вот огромный старый мормат, Гвеах, как он назвался Познавшему; один из первых подмастерьев, вставший под знамёна Новых Богов, хаживал ещё на штурм Брандея. Фиолетовые круглые глаза ловят взгляд Хедина, щупальца приподнимаются в обычном для морматов салюте. Вот шагает, по-кошачьи втянув когти, дракон Раабар, единственный из своего племени13, кого невероятная игра природных законов наделила способностью к магии, но зато одарила так богато, что оставаться в своём мире он просто не мог — выгорел бы изнутри, не зная, как привести в действие обретённое достояние. С Раабаром поспорит Ктаур из племени радужных змеев — он сам, путём отвлечённых умозаключений, нашёл доказательства существования Новых Богов, сумел найти способ прорваться в Межреальность и отыскал тропку в Обетованное именно в тот момент, когда во дворце Ямерта Познавший Тьму впервые собрал самых первых своих подмастерьев; с этого дня Ктаур и Гвеах неразлучны.

Человек, гном и эльф. Их путь обычен для многих хединских подмастерьев: изначальный талант к магии, неустанный поиск всё нового и нового, стремление во что бы то ни стало «заглянуть за горизонт» или же «уйти по меридиану».

Жаль, что нет Арбаза. Будем надеяться, что гном — мастер огненной магии — успеет справиться в Мельине, как рассчитывал Познавший Тьму.

Да, Брандей… Многие тогда погибли, слишком многие. Несмотря на то что ударной силой служили совсем иные полки.

На сей раз всё будет иначе. Не огромные армии и сотрясающий Упорядоченное штурм — а один укол рапирой, стремительный и разящий. Познавший Тьму не повторит старых ошибок.

…Ракот, конечно, ждать не станет, не утерпит, кинется в самую гущу схватки. Пусть; это только поможет ему, Хедину. Вряд ли усидит в Кирддине и Эйвилль; вот за кем потребуется глаз да глаз. Раз вкусив крови бога, так просто от неё не откажешься.

…Эвиал открылся разом, словно в один миг лопнули скрывавшие его завесы. Семеро замерли на самом краю воображаемой бездны; Хедин видел то же, что и его названный брат: чёрное с прорехами покрывало и пробивающийся сквозь них тёплый золотистый свет. Только теперь на нём проступили и четыре концентрических круга всё того же золотистого оттенка.

Спаситель вступил в Эвиал.

Ракота и след простыл, неугомонный Владыка Мрака, конечно, не в силах ждать. Что же, а у нас, согласно словам Эйвилль, должен присутствовать след…

Разумеется, он отыскался. Искусно укрытый; даже он, Хедин, нипочём бы не обнаружил его присутствия, если бы не слова вампирши.

Как же вы рискуете, подумал Хедин. И насколько же вы уверены в победе. Вы знаете, что Познавшего Тьму можно поймать только на реальную приманку. Вы решили сами стать таковой. Похвальная смелость… и несусветная глупость. Ваши успехи, ваша неуязвимость сослужили скверную службу. Вы стали слишком самоуверенны. Что ж, я не против.

Надо спускаться. Чего ты ждёшь, Познавший? Отчего колеблешься?..

Что-то почувствовав, шевельнул огромными крыльями Раабар; янтарные глаза дракона испытующе взглянули на Хедина.

— Ты прав, дружище. Что-то не так, — проворчал гном.

Хедин вскинул сжатый кулак, и всё мигом стихло, шестеро подмастерьев замерли, словно оледенев.

Вокруг неподвижно застывшей семёрки не заклубился туман, не поднялись завесы тьмы, но отчего-то все, от мормата до человека, поняли, что их наставник замкнул круг неведомой силы, ограждающий их от излишне любопытных взоров.

Познавший Тьму стоял со странным выражением на лице: он вновь чувствовал присутствие сущностей, чьи пути не пересекались с его собственным уже очень, очень долгое время.

Они были здесь. И сейчас где-то рядом.

Хедин покачал головой. Всё интереснее и интереснее. Даже… как-то приятно будет встретить их снова. Вражда порой соединяет не хуже самой глубокой привязанности.

Шло время, Познавший Тьму ждал.

— Ну и мерзость, — Ракот презрительно скривился, рассматривая затянутые мраком шпили полуразрушенного Аркина. В окрестностях города не осталось ничего живого, в порту замерла целая армада галер, явно брошенных командами. Но хуже всего оказался именно этот мрак, не имевший ничего общего с так хорошо знакомой Ракоту Истинной Тьмой.

— Это просто грязь, — вслух проговорил Восставший, прищуренным взглядом рассматривая напиравшую стену черноты.

В Эвиале стояла ночь, и брат Хедина понимал, что это не простая ночь. Он чувствовал жестоко рассечённые воды Великой Реки, его слуха достигали слабые отзвуки — Драконы Времени стонали, охваченные мукой.

— Славно тут кто-то порезвился, командор.

— Истинно, сударь, — поклонился рыцарь.

— Как твой след?

В ответ раздался лишь вздох.

— Ладно, — решил Ракот. — Наш дорогой Спаситель что-то не торопится, лестницу протянул, а сам нога за ногу плетётся…

Золотые ступени действительно прочертили небосклон, исчезая среди развалин Аркина. Сияющая фигурка медленно двигалась среди звёзд, затмевая их слабое мерцание.

Орден Прекрасной Дамы ждал в полной готовности.

«А вообще тут интересные дела творятся, — подумал Ракот, прислушиваясь. — Мир корчился в судорогах, совсем недавно его, точно бич, полоснуло жуткое некромагическое заклинание, поднявшее множество мёртвых, и не абы кого, а эльфов.

Что тут происходит, во имя Истинной Тьмы?

Да, запустили мы с братцем дела, запустили… надо было не ссылаться на Весы и Законы, а не бояться больше доверять подмастерьям. Это, конечно, получится то же самое, что при Ямерте… но нельзя ж терпеть такое непотребство!»

По ту сторону серого занавеса, до сих пор отделявшего занятое «грязью» от остального, ярились обезумевшие чудовища; Ракот не удостоил этот зверинец и мимолётным взглядом. Когда-то и он творил нечто подобное, когда-то и он бросал в бой такие вот созданья, наивно полагая, что «сила силу ломит». А сломила-то не сила, а хитрость. Не бессильная, разумеется, но всё-таки — хитрость. Если бы не она, так и пребывать бы ему, Ракоту, развоплощённым на старом Дне Миров.

— Какие будут распоряжения, сударь? — кашлянув, вежливо осведомился командор.

— Распоряжения? — глаза черноволосого великана сузились. — Не боишься этих милашек, рыцарь?

— Принявший обет служения Прекрасной Даме искореняет уродство там, где его видит, — напыщенно отозвался тот.

— Тогда строй своих. Мы идём внутрь, прямо туда, — Ракот кивнул на руины города.

— Достойное дело, — командор гордо вскинул подбородок. — Орден Прекрасной Дамы будет счастлив последовать за вами, сударь.

«Его надо встретить на лестнице, — думал Ракот, направляясь к серой преграде и обнажая свой знаменитый меч. — Может, тогда Ему будет некуда деться — если, конечно, Он не полетит, аки птиц небесный? Или не растает в воздухе, как в прошлый раз.

Во всяком случае, терпеть это осквернение чистой Тьмы её былой Владыка был не в силах.

Рыцари в белых доспехах построились клином, первый ряд опустился на одно колено, прикрываясь щитами и выставив лёгкие копья; второй ряд приготовил арбалеты.

Ракот оглянулся, залихватски свистнул и наотмашь рубанул по серой завесе.

Чёрный клинок играючи рассёк преграду, занавес со змеиным шипением пополз в стороны, открывая широкий проход. Скопившиеся тёмные твари завыли, зарычали и заклекотали, дружно бросившись на глупую двуногую добычу; в ответ также дружно щёлкнули самострелы рыцарей, корчась, повалились первые жертвы; Ракот крутанул меч вокруг себя, мигом сметя первую волну.

Дергающиеся конечности, оскаленные пасти с вываленными языками, зелёная жижа, сочащаяся из ран вместо крови, — всё привычно, ничего нового. Владыка Тьмы закинул Чёрный Меч на плечо и сделал знак рыцарям — мол, пошли.

Уцелевшие бестии поджимали хвосты, втягивали жвалы и медленно пятились, припадая к земле и лишь злобно посверкивая буркалами.

— Поняли, с кем дело имеете? — усмехнувшись, бросил им Ракот.

Чудовища не ответили, они продолжали пятиться, не делая и малейшей попытки напасть.

Клин облачённых в белую сталь рыцарей шагнул следом за Владыкой Мрака, и, стоило им пересечь границу…

— След! — выкрикнул кто-то из них, и весь клин тотчас подхватил:

— След! След! След!.. Она, Она, Прекрасная Дама!

— Что случилось? — недоумённо повернулся Ракот.

— Прекрасная Дама! — ринулся к нему командор. — Мы… почувствовали… уловили… отблеск…

Глаза у достойного рыцаря сделались совершенно безумными.

— Спокойно, командор! — рявкнул на него Ракот. — У нас есть враг, не забыли?! Привести людей в чувство!

— Прошу прощения, сударь, — командор выпрямился, лицо его покрывал пот. — Орден помнит принесённые клятвы и обещания.

— Вот и отлично, — проворчал Ракот, отворачиваясь. — Та-ак, и где ж эта лестница кончается? У того собора, как будто бы, верно?.. Идёмте, господа Орден!

Рыцари молча повиновались.