"Любовь под горячую руку" - читать интересную книгу автора (Перфилова Наталья)

ГЛАВА 9.

В кафе нам достался довольно уютный столик в нише у окна. Когда нам подали борщ, Грязнов неожиданно спросил:

Тамар, что с тобой происходит в последнее время? Может, поделишься… Вроде, не чужие друг другу.

Нормально все. — Не слишком искренне поспешила с ответом я. — Устала немного. Ты прав, нужно отпуск взять, а то и заболеть можно…

Что я слепой что ли? Если считаешь, что это не мое дело, так и скажи, а дурака из меня делать не стоит.

Я торопливо полезла в сумку, стараясь скрыть такие нелепые и несвоевременные слезы, подступившие как-то вдруг к глазам… Горячая рука Максима накрыла мою ладонь.

Успокойся. Ну, чего ты, в самом деле? В личной жизни проблемы? Нашла кого-то? Или, может, уже успела потерять?

Я же сказала, все нормально. — Я мягко высвободила руку и взялась за ложку. — Все хорошо.

Хочешь, я морду ему набью? — Хмуро предложил Макс.

За что? — я чуть не подавилась от неожиданности.

Я не слепой. И не дурак. Эти твои головокружения, бледность, Шаров сказал, ты в гинекологию ходила…

Ну, и что с того?

Ты беременна? — Прямо спросил Максим.

Какая тебе разница? Это только мое дело. Понимаешь? К работе это пока не имеет отношения…

Вот именно, — неожиданно резко сказал он. — Только твое. А где этот парень, хотел бы я знать? Где он? Почему его не видно? Как он позволяет тебе ходить с утра до вечера голодной и усталой, ездить в общественном транспорте? Ему что, совсем на вас с ребенком наплевать? — Максим говорил достаточно тихо, но чувствовалось, что ему хочется заорать и ботнуть кулаком по столу так, чтобы тарелки разлетелись в разные стороны. Теперь уже я накрыла ладонью его руку, стараясь немного успокоить друга. — А ты еще спрашиваешь за что? Да у тебя глаза потухли! Вот за что.

Не надо искать виноватых, Максим. Это была случайная связь… слабость минутная… Понимаешь? Он уехал далеко и никогда не вернется. А самое главное, мне это и не нужно вовсе.

Это я понимаю. — Проворчал Макс. — Как не понять! Ты у нас девушка гордая и не зависимая. — Горько сказал он и принялся есть остывший борщ.

Не надо так. Я же, вроде, ничем тебя не обидела…

Еще как обидела. Тогда еще, десять лет назад. Ты вот сейчас сказала: «Случайная связь, минутная слабость…» Как по лицу ударила…

Так я же не о тебе.

А я был не минутной слабостью? — Разозлился Грязнов. — Двухминутной? Пардон, со мной ты почти месяц протянула…

Мы же говорили с тобой об этом, Максим. Нельзя смешивать работу и личные проблемы. Они неизбежно начинают мешать и тянуть назад.

Это все слова. Если бы ты тогда хоть чуточку меня любила, как я тебя, то поняла бы, насколько нелепы все эти доводы…

Прошло десять лет Максим! Десять. Тогда тебе было всего двадцать пять. Перед тобой открывался весь мир, куча юных прелестниц жаждали твоего молодого ненасытного тела… И ты еще упрекаешь меня в том, что я тебя оставила? Я в свои тридцать лет, с ужасным характером, тяжелым прошлым, освободила тебя, а ты еще и винишь меня в этом через столько лет! Окстись, дорогой! Другой бы спасибо сказал, и был бы счастлив…

Спасибо! Спасибо, дорогая! Я так счастлив, что не знаю, куда деваться от счастья. Вот не женюсь никак. Уж тридцать пять, а я все тащусь от радости…

Ты просто не в настроении, Максим, вот и несешь незнамо что. Я и не ожидала, что ты умеешь быть таким…

Каким?

Жестким, колючим …. Злым…

Привыкай. — Грязнов наклонился над тарелкой и еще активнее заработал ложкой. Второе мы поглощали в полнейшем безмолвии… Мне было неуютно рядом с Максимом. Пожалуй, впервые за эти годы я взглянула на него другими глазами. Тогда, десять лет назад все началось так внезапно и несерьезно, что я просто не успела найти в себе силы избежать сближения, а потом и близости, с симпатичным напористым парнем. Нам, действительно, было хорошо вместе… но не на столько же, чтобы трепетно хранить воспоминания на протяжении стольких лет… я всегда ценила и уважала Макса, как мужчину, специалиста и просто хорошего человека, но смогла вовремя остановиться, избежать многих расстройств и разочарований. Конечно, я не Железная леди, как считают мои сослуживцы, не ледяная снежная баба, как утверждали многие мои любовники… Нет. Разрыв с Максимом и мне дался нелегко. Он до сих пор не знает, что все случилось после того, как я увидела его в парке на лавочке, страстно лобызающим юную белокурую прелестницу… Объясняться, качать права, показалось мне унизительным, я просто с мягкой нежной улыбкой расставила все точки над и. Один раз и на всегда. Объяснила, что любовь прошла, помидоры завяли… Макс долго не хотел понимать, что это окончательно и бесповоротно, но смирился в конце концов… Все эти годы мы работали бок о бок, но никогда Грязнов не позволял себе подобных выпадов. Ни разу не ставил меня в такое неприятное и двусмысленное положение.

Уже в машине Максим хмуро сказал.

Ты извини, меня… Я сорвался просто… Не спал, считай, трое суток…

Не оправдывайся, Макс. Со всеми случается… Ты прав, мы же не чужие, всегда сможем понять друг друга…

Если бы. — Проворчал он и отвернулся к окну. — Лично мне понимать тебя становится все труднее.

Я предпочла промолчать и уверенно направила «Волгу» к отделению.

Люди вон уж по домам расходятся, к уютным диванам и телевизорам, а мы с тобой еще только на работу едем. — Чуть позже заметила я. — Наверное, мы оба ненормальные…. Эти …как их… трудоголики…

Какие к чертям трудоголики! Я бы сейчас с удовольствием растянулся на кровати перед голубым экраном. Только пока всякая мразь, типа этого Исаева, бродит поблизости, как-то не лежится.

Только я успела усесться на свое рабочее место, как в мой кабинет тяжелой поступью пожаловало начальство. На моей памяти это чуть ли не первый случай, когда Панченко самолично соизволил посетить своего подчиненного.

Тамара Владимировна! Вы целью себе поставили меня в могилу свести? — Высокопарно воскликнул он, тяжело опускаясь на стул, где обычно сидят свидетели и подозреваемые. — Что за водевиль получился на даче полковника Зайцева?

Мы оперативно разобрались с нарушениями, виновная арестована, Шаров в больнице. — Спокойно ответила я.

Вас просили всего-навсего разобраться с огородными воришками, а Вы таких дров наломали… Я просто в шоке, Тамара Владимировна.

Не было никаких воришек, Иван Тарасович. Гражданка Зайцева с целью личной выгоды напала на сотрудника милиции, покушалась на его жизнь. В результате Шаров в больнице….

Да ладно Вам, ерунду то говорить! Вы что, совсем что ли соображения не имеете? Неужели, нельзя было все тихонько разрулить, чтобы мне краснеть перед полковником не пришлось?

А Вам то за что краснеть? — Искренне удивилась я. — Или Вы тоже прельстились прелестями мадам Зайцевой?

Прекратите немедленно, Кочетова! — Свирепо воскликнул Панченко. — С элементарным заданием справиться не смогли, а теперь иронизируете не к месту.

Простите! — Покорно повиновалась я.

Вам не у меня надо прощения просить, а у полковника и его жены…

Да пошли Вы, знаете куда! — Неожиданно даже для самой себя заорала я. — Чтобы я просила прощения у этой похотливой крашеной сучки! Да меня потом в отделе засмеют! А Андрею в глаза как после этого смотреть? Если Вам, Иван Тарасович, нравится лизать старую сморщенную задницу полковника, то запретить не могу, хоть смотреть и противно, но уж меня от подобного увольте! Я лучше уволюсь. Меня давно в налоговую полицию зовут, и Вам это известно. Если Вам на своих сотрудников наплевать, Вы ноги готовы вытирать о нас, то мне голова Андрюшки Шарова дорога, как собственная. И я буду биться до конца, чтобы виновные были наказаны. Ясно? — Во весь голос рявкнула я на присмиревшего и обалдевшего начальника.

Видимо, это вышло излишне звучно, так как дверь немедленно распахнулась, и на пороге возникла фигура встревоженного Максима. За его спиной маячила любопытная физиономия Панкова.

Вы на совещание? Проходите. А то поздно уже, всем домой хочется. — Я с вызовом посмотрела на сидящего начальника, после сказанного ранее, опасаться было уже нечего. Он встал и, молча, с достоинством понес свой представительный живот к выходу. В дверях он столкнулся с жизнерадостным Мишей. На его приветствие Панченко ответить не соизволил, так и выплыл в коридор, провожаемый моим злющим взором, насмешливыми улыбками Грязнова и Панкова и недоуменным взглядом эксперта.

Чего это он? — Весело поинтересовался Миша. — Надулся, как будто его индюк обкакал?

Почему не голубь? — Поинтересовался Дима.

От голубя так не попрет. — Авторитетно пояснил тот. — Больше надо, и запах опять же. Ты нюхал, как индюки гадят?

Прекратите балаган. — Недовольно приструнила я сотрудников. — Не в цирке. Рассаживайтесь и давайте начинать совещание.

Все же со сморщенным задом ты переборщила, Том. — Счел своим долгом заметить Максим.

А подслушивать было не обязательно.

Тогда орать на все отделение не стоило. — Парировал тот.

Хватит базар разводить. У нас есть о чем поговорить, кроме задниц и индюков. Панков! Что ты узнал у соседей Уголовой? Или опять полдня впустую убил?

Ну, не совсем… — С легкой обидой откликнулся Дима. — Есть кое-что интересное.

Ну, так давай, не тяни, выкладывай.

Уголову соседки хорошо знают. Отзываются вполне доброжелательно. Женщина она хорошая, спокойная, аккуратная…

Давай к делу ближе, что конкретно по похищению?

В интересующий нас вечер, соседка справа не могла уснуть, у Ольги Павловны язва, и в тот день обострение было… Короче, около двенадцати она слышала, как Дарья Валентиновна кричала на лестнице. Прислушавшись, соседка поняла, она зовет кого-то, кто только что вышел из квартиры. Судя по некоторым словам, Ольга Павловна поняла, что произошла какая то ссора. Уголова просила прощения и призывала беглеца вернуться….

Ну и как, призвала?

Тут свидетельница не уверена, может, позднее он и вернулся, она не настолько любопытна, чтобы у двери ночевать. Подождала минут пять, видя, что больше ничего не происходит, пошла смотреть телевизор.

Я же говорил, что это Исаев. — Удовлетворенно хмыкнул Максим. — Да у него на роже написано, что он виноват.

Не торопись, Макс. Сначала нужно с Дарьей Валентиновной еще разок поговорить. Ты, работая столько лет, должен бы уже привыкнуть, что бывают всякие, даже самые невероятные совпадения…

Но не в этот раз. Именно потому, что я работаю столько лет, то своей интуиции привык доверять. Я его глазки сальные, как увидел, сразу понял — это наш клиент.

И все же до повторного допроса Уголовой вылезать с обвинениями мы не можем. Если она упрется на своих прежних показаниях, то перешагнуть ее будет сложновато…

И как она не боится пускать в дом такого человека? — Недоуменно произнес Панков. — У нее две дочери малолетние… О чем только думают эти глупые женщины?

Тебе по молодости не понять. — Проворчал Грязнов.

Опять базар решили устроить? — Возмутилась я. — Может, по делу есть какие то замечания? Миша, у Вас что?

Ничего сногсшибательного. Глина на полу в доме Игошиной идентична той, где машина застряла… Автомобиль… Ну, он вполне исправен. Просто завяз в песке. Судя по всему, его пытались вытащить, под задними колесами навалены ветки… но все это как то бестолково и второпях… Это подтверждает, что преступник был один. — Видя не совсем понимающий взгляд Панкова, эксперт пояснил. — Если бы их было двое, машину удалось бы вытолкать. Она засела не слишком низко… да и следов упора толкавшего не просматривается…

Значит, у нас получается примерно такая картинка. — Взял инициативу в свои руки Грязнов. — Около трех часов ночи или позже, но точно до пяти, преступник проникает в дом Игошиной. Там происходят какие то, пока непонятные нам события, после чего он покидает дом, один, с ребенком, и на машине потерпевшей. При этом, видимо, особенно не торопится. Тщательно прикрывает ворота. Далее похититель для чего-то подъезжает к самому берегу озера, что ему там понадобилось, пока не ясно. Со вчерашнего дня вдоль берега и в прилежащих кустах работает поисковая группа. Тщательный осмотр ничего пока не дал… Так, дальше… машина застревает, он ее бросает и опять возвращается в дом Игошиной. Судя по звукам, услышанным соседями, именно в это время он производит разрушения в гостиной. Где при этом ребенок, не ясно.

А может, он сначала просто машину угнал, а уж потом, когда она завязла, разозлился и вернулся за ребенком? — Предположил Панков.

Маловероятно. Ты видел, в детской белый ковер на полу, и на нем нет и намека на глину. Значит, после возвращения с озера он туда не заходил.

Чертовщина какая то. — Задумчиво произнесла я. — Как он вообще рискнул вернуться? Почему он был так уверен, что Вика не позвонила в милицию? И действительно, почему не позвонила?

На это может ответить только она сама… — Откликнулся эксперт.

И еще Исаев. — Упрямо стоял на своем Максим. — Будь моя воля, он бы еще вчера дал правдивые показания…

А потом на суде от всего бы отказался, демонстрируя присяжным свои синяки и ссадины…. — Продолжил его мысль Михаил.

Да пусть бы он показал, где спрятал ребенка и все, потом пусть хоть обдемонстрируется.

Знаете, все это дело какое то нелепое. — Призналась я. — Ни один факт с другим не стыкуется, я вообще не могу понять причин, целей этого похищения, психология преступника совершенно за гранью…. Его поступки не поддаются никакой логике.

У шизиков логики не бывает. Хотя и у него все в принципе понятно. Гулял с Игошиными, привязался к ребенку… влюбился, если его ублюдочными терминами выражаться… потом его лишили объекта поклонения. Он выследил место проживания Вики и ее дочери… Он сам признался, что уже тогда у него возникло желание украсть…

Он говорит, что хотел стащить из машины какой-нибудь пустяк… игрушку, соску…

Так это днем было, а потом он разругался с любовницей, обозлился, убежал от нее, так и не получив свою порцию ласки и секса… Вот у него крышу и сорвало… — Максим не сомневался в виновности Исаева.

Он до сих пор спокойно спит у себя дома?

Спит. — Неохотно буркнул Грязнов. — И это наводит на самые поганые мысли.

Вот именно. Или это не он, или…

Мои слова прервал резкий звонок внутреннего телефона. Трубку поднял Максим. Послушав некоторое время невидимого собеседника, он буркнул «Выезжаем!» и поднялся.

Вот и дождались.

Что случилось? — По потемневшему и как то сразу закаменевшему лицу товарища я поняла, произошло что то ужасное…

Поисковая группа с озера отзвонилась. — Макс посмотрел на меня и тихо закончил. — Из воды выловили сумку. В ней труп годовалого ребенка. Нужно бабушку на опознание вызывать… Как бы ее тоже удар не шарахнул…