"Китайские народные сказки" - читать интересную книгу автора (Рифтина Пер. с китайского Б.)

ЖЕНЩИНА-ЛИСИЦА

Наперед знаю, спросишь ты: «Разве такое бывает?» Все в сказке бывает. Подумай, пораскинь мозгами и поймешь, какой в этой сказке смысл заложен.

Жил в старину юноша по прозванью Да-чжуан. Жил вдвоем с матерью в маленьком домике у самой горы. И в холод и в зной ходил он в горы хворост рубить, тем и кормился. Рос Да-чжуан в бедности, да вырос могучим, плечистым, высоким и на редкость простодушным. В былые времена все отец с матерью решали: за кого дочь замуж отдать, на ком сына женить, - не то свадьба, не то торги - не поймешь. Часто до смерти чадо свое доводили. И все едино им было - полюбят молодые друг дружку или не полюбят. Только бы в богатый дом чадо свое сбыть - и ладно. У богатого в доме три женских покоя, а то и четыре наложницы сразу; бедный весь век бобылем живет.

Заговорился я что-то, не про то речь пойдет. Так вот, вырос Да-чжуан, пора бы ему жениться, а он все один да один. Понимает он, что мать в том не виновата, худого слова ей не скажет, обиды своей не выскажет. Жара холод сменяет, осень - весну, год за годом проходит. Молчит Да-чжуан, а сам уже ни на что не надеется, опостылела ему жизнь.

Но вот однажды пригрело весеннее солнышко, цветы расцвели, всю гору пестрым ковром укрыли. Еще зеленей стали сосны, еще прозрачней вода в родниках. Зазвенели на все лады ручейки. Легкий ветерок подул, запели-защебетали птицы. Скоро полдень, а Да-чжуан знай хворост рубит, обо всем на свете забыл. Вдруг слышит - рассмеялся кто-то, звонко так да весело. Оглянулся - что за диво! Стоят под высокой каменной скалой две девушки - две птички, смехом заливаются. Чуть не рядом с юношей стоят. И все ему видно. Одна девушка в зеленое одета; лицо - овальное яйцо утиное, глаза узкие, брови тонкие. Красавица, да и только! Другая девушка в красное одета. Лицо круглое, глаза большие, щечки румяные, зубы белые.

Росла на вершине скалы слива дикая, красным цветом усыпанная. Подпрыгнула девушка в красном, за сосну ухватилась, легко на самую макушку вскарабкалась. Вмиг до середины отвесной скалы добралась, да так ловко, будто ветром ее туда занесло. Хоть и привык Да-чжуан по горам лазить, а подивился. Взобралась девушка на вершину скалы, наклонилась, полную охапку сливовых цветов нарвала. Распрямилась, видит - юноша с нее глаз не сводит, рассмеялась и бросила в юношу цветок. И вот диво: ни вправо не упал цветок, ни влево, ни вперед, ни назад - прямехонько в голову юноше угодил. Растерялся юноша, покраснел. А девушка так и покатывается со смеху.

Говорит ей сестрица:

- Не шутки у тебя, а зло одно. Пошли лучше домой. Увидит отец - не до шуток будет.

Повернулись девушки и за каменной скалой исчезли. Стал юноша думать, стал гадать. «Чьи же это дочери сюда ненароком забежали?» А потом решил: «Не мое это дело», и снова принялся хворост рубить.

На другой день Да-чжуан, как всегда, в горы отправился. Рубит он хворост, вдруг - шварк - камешек прямо перед ним упал. Обернулся юноша - меж сосен красное платье мелькнуло. Звонкий смех бусинками рассыпался. Заколотилось у юноши сердце, никак не успокоится.

На третий день девушка в красном с охапкой хвороста Да-чжуану навстречу вышла, смехом заливается. Глаза у нее еще яснее, щечки еще розовее.

Говорит юноша:

- Ты… - и ничего больше сказать не может.

Бросила девушка хворост, засмеялась и убежала. Взяла тут юношу досада. Ругает сам себя: «Рот деревянный, язык непослушный». Обо всем забыл юноша, только про девушку и думает. Насилу день прожил. Утром пришел, смотрит - девушка на травке у реки сидит. Расхрабрился юноша, дай, думает, подойду к красавице. А красавица рот рукой прикрыла, так и прыснула со смеху. Застеснялся юноша, остановился, дальше идти не решается. А девица головой кивает, зовет юношу. Подошел он. Как звать девицу, не знает и спрашивает:

- Ты откуда?

А девушка смеется и отвечает:

- Не все ли равно откуда? Давай лучше я тебе хворост помогу рубить. Посмотрим, кто больше нарубит!

Девушка то на дерево заберется, то вниз спрыгнет. Руки проворные, сама легкая. Ломает хворост, да никак ей за юношей не угнаться - чуть поменьше его наломала. Забралась девушка на сухое дерево, с треском верхушку обломила. Вдруг из лесу голос послышался:

- Эр-ни! Хватит тебе проказничать, не маленькая! Иди скорее, отец пришел!

Спрыгнула девушка с дерева, на одну кучу хвороста посмотрела, другую взглядом смерила, головой мотнула и говорит:

- Ты верх взял, больше меня хворосту наломал. А теперь мне пора. Старшая сестра кличет.

Повернулась девушка, к лесу побежала. Обернулась, засмеялась и исчезла.

С той поры девушка частенько прибегала из лесу. Шутки шутит, смехом заливается, юноше хворост собирать помогает. Сказала она, что прозывается Эр-ни - Вторая дочь, что она из семьи Ху, живет за высокой горой, а девушка в зеленом старшей сестрой ей доводится.

Уж так рад юноша, когда девушка к нему приходит, что небо вместе с ним радуется, земля веселится. Защебечут птицы - чудится юноше пенье дивное. Зашумят на ветру листья - слышится юноше звонкий смех. И цветы будто краше стали и ручьи звонче. Вот бы взять такую девушку в жены. Думает так юноша, а красавице ничего не говорят, боится.

Приметила мать: уходит сын раньше, домой возвращается позднее. Хворосту еще больше приносит. Радуется старая - трудолюбивый у нее сын, и тревожно ей - неладное чует. То веселится юноша, то вдруг задумается, как потерянный ходит. Не стерпела мать, спрашивает:

- О чем печалишься, сынок?

И рассказал ей сын все, как есть, по порядку.

Говорит мать:

- Горы глухие да пустынные. Откуда там девушке взяться? Коли встретишь ее опять, приведи, я на нее, погляжу.

Наутро пришел юноша в горы, а девушка на прежнем месте сидит - на самой верхушке скалы каменной. Голова вся цветами изукрашена. Взяла Эр-ни один цветок, в волосы юноше воткнула, а сама смеется-заливается.

Говорит юноша:

- Не будем мы нынче хворост рубить.

- Отчего же не будем? - спрашивает девушка.

Отвечает юноша:

- Моя матушка на тебя взглянуть хочет.

Обиделась девушка и говорит:

- Эх ты! Хочешь, чтоб мать тебе подходящую жену выбрала?

Сказала так девушка, плечами повела, повернулась и убежала.

Растерялся юноша, быстро догнал девушку, говорит, а сам запинается:

- Хочу я с тобой век вместе прожить, коли не брезгуешь, соглашайся.

Застеснялась девушка и говорит:

- Да это я так, шутки шучу. - Сказала и опять смехом залилась.

Посмотрел юноша на девушку и тоже рассмеялся, пот со лба вытер.

Привел юноша Эр-ни к себе в дом, стала она его женой. И до того трудолюбива была Эр-ни! За что ни возьмется - все у нее спорится. Нисколько не гнушалась девушка бедностью Да-чжуана. День-деньской щебечет да смеется. С нею и старуха-мать словоохотливей стала. Только вскорости закручинилась вдруг старуха, брови нахмурила. Стала ее Эр-ни спрашивать, что да как. А старуха ей и отвечает:

- Не хочу я тебя обманывать, доченька, все наши припасы кончились, нечего больше в котел класть.

Засмеялась молодая невестка и говорит:

- Не тревожьтесь, матушка!

Сказала она так и убежала куда-то. Немного времени прошло, смотрит мать; невестка с целой корзиной риса воротилась. Глазам своим не верит старуха. Радуется, а у самой сердце ноет. И спрашивает она невестку:

- Где ты рис раздобыла, доченька?

Ничего не сказала Эр-ни, рассмеялась и за стряпню принялась. Дни долгие, ночи длинные. Старуха-мать и думать про этот случай забыла.

Год прошел. Родила Эр-ни мальчика. Живут они вчетвером - не нарадуются. Оглянуться не успели - мальчик бегать научился. Но вот однажды, когда солнце уже за гору село, шел Да-чжуан домой с вязанкой хвороста, вдруг видит - Эр-ни с каким-то стариком разговаривает. Хотел он было подойти посмотреть, что за старик такой, опомниться не успел, как старик исчез. Эр-ни одна осталась. Подбежал к ней Да-чжуан, смотрит, а у Эр-ни из глаз слезы-жемчужинки катятся. Растревожился юноша, дрожит весь, ни разу не видел он, чтоб жена плакала. Не успел он и рта раскрыть, а Эр-ни ему и говорит:

- Должны мы с тобой, Да-чжуан, нынче расстаться.

Смотрит юноша на Эр-ни, глаза широко раскрыл. Ему и во сне такое привидеться не могло, думает: может, ослышался. А жена опять ему говорит, да тихо так:

- Искал меня отец, искал и нашел наконец. А теперь с собою увести хочет.

Понял тут Да-чжуан, что приключилось, заныло у него сердце, и спрашивает:

- Уйдешь ты, значит, от меня?

- Не моя на то воля, отец неволит. Забудь обо мне, будто и не было ничего промеж нас. Никогда мы больше с тобою не свидимся. - Сказала она так и заплакала горько-горько.

Не стерпел Да-чжуан, уронил слезу и говорит:

- Не можем мы с тобою расстаться!

Ничего на это не ответила Эр-ни. А потом говорит:

- Надумал мой отец в дальние края податься. Ты сейчас воротись домой. А после, если не забудешь меня, иди на юго-запад, пройдешь тысячу верст, увидишь старую акацию. Десять тысяч лет ей. Под той акацией пещера есть в сто верст длиной, там и найдешь меня.

Закивал Да-чжуан головой, согласен, мол. Вдруг Эр-ни наклонила голову, что-то выплюнула, красное и блестящее, вложила в кулак юноше и говорит:

- Нечего тебе будет есть, попроси у жемчужины, скажи: «Жемчужина, жемчужина, дай мне еды!»

Посмотрел Да-чжуан на жемчужину, а она величиной с боб. Поднял голову - Эр-ни и след простыл, сидит у его ног на задних лапах огненно-красная лиса, из глаз у нее слезы на землю капают. Присел Да-чжуан на корточки и говорит:

- Возьми свое сокровище обратно, Эр-ни. Ты тварью оборотилась, а без тебя не видать мне счастья.

Замотала лисица головой. Хотел Да-чжуан ее на руки взять, вдруг слышит - за спиной у него кто-то кашлянул. Оглянулся - нет никого, а потом смотрит - и лисица исчезла. Чуть умом не тронулся юноша, ищет везде - ни следа лисьего нет нигде, ни тени. Тут ночь наступила. Делать нечего, пришлось домой воротиться.

День и ночь думает Да-чжуан про Эр-ни, кусок ему в горло не идет. Сын с утра до вечера плачет, мать ищет. Старуха по невестке тоскует, внучонка жалеет, смотрит, как плачет дитя малое, и сама слезами обливается. Слез тех на целую заводь хватило бы. Горе радость сменило. А время бежит. И вот решил Да-чжуан в путь отправиться Эр-ни искать. Наказала мать сыну взять жемчужину с собой. Все готова старая терпеть - голод, нужду, только бы сын Эр-ни нашел и домой с ней воротился. Собрала старая сына в дорогу, сухих лепешек ему положила, да не про то речь.

Отправился юноша в путь. Ветер его насквозь пробирает, иней, дождь да роса мочаг, вёдро ненастье сменяет. Уж и не знаю, сколько дней, сколько ночей он шел, год целый, а то и больше прошел. И увидел он наконец ту акацию. Недаром десять тысяч лет ей - вдесятером не обхватишь. Под акацией пещера, глубокая-преглубокая, дна не видать. Радуется Да-чжуан, только страшно ему. Эх, думает, будь что будет. И начал вниз спускаться. А дорога - косогор крутой, и темным-темно. Пришлось юноше ощупью пробираться.

Идет он день, идет ночь, еще день, еще ночь, вдруг видит - светло стало. Еще немного прошел - вдалеке высокая арка и большие ворота показались. Ворота лаком черным крытые. Подошел юноша к воротам, подергал за кольцо - ворота распахнулись. И увидел юноша девицу в зеленом платье, ту самую, которую Эр-ни своей старшей сестрой назвала. Смотрит девушка на Да-чжуана, глазам своим не верит, одолела ее тревога, спрашивает:

- Ты как сюда попал? Вернется отец - не поздоровится тебе.

- Будь что будет, только надобно мне с Эр-ни повидаться.

Вздохнула девушка, ворота заперла и говорит:

- Иди за мной.

Двор просторный, во дворе дом стоит, в доме с каждой стороны по флигелю - все из одноцветного кирпича сложены, черепицей крыты. Привела девушка Да-чжуана в восточный флигель, пальцем на кан показала:

- Вот она, Эр-ни.

Смотрит Да-чжуан - там лиса лежит. Тяжко стало у него на сердце. Вмиг вытащил он из мешка волшебную жемчужину. А лиса, как увидела юношу, так и кинулась к нему. Рот раскрыла, а сказать ничего не может. Положил тут юноша лисице в рот жемчужину, перекувырнулась лисица, смотрит юноша - опять Эр-ни перед ним стоит. Обрадовался сперва Да-чжуан, потом сердце у него заныло. Похудела Эр-ни, вроде бы старше стала. А Эр-ни взяла его за руку, смеется. Смеялась, смеялась и как заплачет вдруг! Тут у ворот чей-то голос послышался. Испугалась старшая сестра и говорит:

- Прячься скорей! Отец воротился.

Да-чжуан от злости даже глаза вытаращил. Рванулся вперед. А сестра Эр-ни его легонько рукой отталкивает. Потом ушла, а сама дверь заперла.

Говорит Эр-ни:

- Станет отец тебя потчевать, крошки в рот не бери.

Только она это сказала, входит во двор старый лис, носом шмыгает, принюхивается:

- Чую человечий дух. Чую человечий дух!

А старшая дочь ему отвечает:

- Откуда тут человечьему духу взяться? Это ты ходил-бродил, чужой земли на ногах принес.

Отвечает старый лис:

- Не я принес. Чужой пришел. Чую человечий дух! Чую человечий дух!

- Не чужой пришел, муж Эр-ни пожаловал.

А Да-чжуан уже все наперед прикинул. Не отдаст ему старый лис Эр-ни, он будет насмерть драться с ним. Тут как раз послышался во дворе хохот старого лиса. Расхохотался он и как закричит:

- Пусть муж Эр-ни живо ко мне выйдет! Поглядеть на него хочу!

Отперла старшая дочь дверь. Вышел Да-чжуан, смотрит - перед ним белолицый старец стоит, атласная куртка на нем. Увидал он юношу, стал рукой его манить да звать:

- Иди-ка быстрей наверх, в северную комнату. Небось проголодался? Попотчую тебя на славу!

Поднялся юноша вслед за старцем в комнату. В комнате стол стоит, лаком крытый, блестит. А на столе том яств видимо-невидимо: десять блюд да еще восемь чашек. И чего только нет. Курятина, рыба - ароматный дух прямо в нос бьет. У Да-чжуана в животе урчит, почитай, день целый не ел. Но крепко-накрепко запомнил он, что Эр-ни ему наказывала. И так его упрашивал белолицый старец, и эдак уговаривал - ни крошки юноша не взял.

Говорит старец:

- Не хочешь овощи - лапши отведай.

А юноша на своем стоит, к еде не притрагивается. Старец сам юноше отвар из лапши подает, говорит:

- Не хочешь лапши - выпей хоть отвару.

У юноши во рту пересохло, аж сердце от жажды горит, и думает он: «Эр-ни только есть не велела, а про питье вроде бы ничего не сказала. Выпью немного, авось обойдется». Взял юноша у старца чашку с отваром, стал пить. Пьет-пьет и не заметил, как лапшинка в рот проскочила.

Вернулся юноша во флигель и стал животом маяться.

Спрашивает Эр-ни:

- Ел ты у отца, когда он тебя потчевал?

- Не ел, только отвар из лапши пил, да вот не заметил, как лапшинка в рот проскочила.

Стала его Эр-ни укорять:

- Зачем же ты отвар пил? Не лапшинка тебе в рот проскочила, змея ядовитая. Изведет она тебя.

Аж подскочил юноша с перепугу, а Эр-ни ему и говорит:

- Чтобы от змеиного яда уберечься, надобно белую жемчужину добыть. А старец ту жемчужину во рту держит. Дам я тебе жбан вина, возьми его и вместе пойдем к отцу.

Пришли они в северную комнату, а старец о ту пору как раз спать собрался.

Говорит ему Эр-ни:

- Отец, мой муж из дальних краев пришел, ничего он с собой не принес, только жбан отменного вина, чтоб уважение тебе выказать. Вино это на коричных цветах настояно.

Сказала так Эр-ни, сняла со жбана крышку. Такой аромат разлился по комнате, что и рассказать невозможно. А старец как увидел вино, обо всем забыл, схватил жбан двумя руками и давай пить.

Все до капельки выпил - захмелел, податливым стал, как глина. Тут Эр-ни и вытащила у него изо рта белую жемчужину. Старец не заметил, как лисом обернулся. Эр-ни взяла жемчужину, бросила ее в чашку с водой и велела Да-чжуану выпить. Забулькало у юноши в животе и болеть перестало.

Вытащила Эр-ни из чашки жемчужину, положила себе в рот, взяла Да-чжуана за руку, и побежали они. Бегут - земли под собой не чуют. Выскочили из пещеры. Дня не прошло, а они уж воротились. И стали они опять жить все вчетвером в радости и довольстве.