"Сильнее всего" - читать интересную книгу автора (Уэйд Пегги)

Глава 9

Эдвард раздраженно расхаживал взад и вперед перед камином, сцепив руки за спиной. Он выглядел так же, как и всегда: густые седые усы над верхней губой, шевелящиеся при каждом выдохе, напоминали Адаму огнедышащего дракона, изображенного на картине над камином. Адам с трудом сдержал улыбку. Чаще всего, если только он не был действительно рассержен, все вопли и резкие выражения Эдварда были лишь пустыми угрозами. В сущности, он, был предсказуемым человеком. Адам рассчитывал, что эта предсказуемость поможет ему сегодня вечером.

Мириам Марч, миниатюрная женщина с изящными чертами, леди с ног до головы, была полной противоположностью своей дочери. Она напоминала Адаму китайскую фарфоровую статуэтку на кружевной салфеточке, в то время как Ребекка ассоциировалась у него с ураганом, страстью и смятыми простынями. Мириам обладала мягкими манерами в сочетании с внутренней твердостью, что часто вводило людей в заблуждение. Ребекка не умела сдерживать свои эмоции. Мириам управляла всеми – включая своего мужа – терпеливо, спокойными словами, а Ребекка постоянно требовала, чтобы ее выслушали.

Мак прислонился к стене около шкафа с напитками. Он, похоже, был готов предоставить Эдварду возможность заговорить первым. «Как обычно», – подумал Адам. Как и он сам, Мак был из тех, кто терпеливо изучает противника. Это умение не раз спасало Мака от Ньюгейтской тюрьмы. Сидя рядом с матерью на атласном диване, Ребекка нервно наматывала на палец длинную персиковую ленту платья.

– Какой чудесный сюрприз! Я и не ожидала увидеться с вами до Лондона.

Мириам похлопала дочь по руке:

– Знаю, моя дорогая. Ты уехала всего неделю назад, но твой отец подумал, что тебе, наверное, одиноко.

Эдвард фыркнул:

– Как видишь, она все-таки нашла себе компанию.

– Папа, не скандаль, пока не выслушаешь меня.

– Ты слышала? – спросил он жену. – Она говорит, что я скандалю! Ха! С чего бы мне .скандалить?! В конце концов, я ехал два дня по худшим дорогам Англии в ужасную бурю, думая, что она умирает от скуки, только для того, чтобы обнаружить в доме неизвестных гостей. – Он закончил свою сентенцию пронизывающим взглядом в сторону Адама. – Скучала, черт меня...

– Эдвард! – предостерегла Мириам.

Уизерс поспешно вошел в салон, неся на подносе чай и пирожные. Его щеки пылали, на лбу выступили капли пота. Явно взволнованный, Уизерс, похоже, бежал из кухни бегом. Адам не знал, то ли огорчаться недостатку уверенности дворецкого, то ли радоваться проявлению его преданности. Когда они обменялись взглядами, облегчение отразилось в серых глазах старика, и Адам решил, что лучше радоваться.

Эдвард отказался от пирожков с изюмом и подошел к бару, чтобы налить себе бренди. Он вопросительно взглянул на Мака и вернулся в центр комнаты. Адам знал тактику Эдварда: притворством и обманом обезоружить врага, а потом сокрушить его.

Адам решил, что лучшая стратегия – наступление. К счастью, Ребекка выполняла его просьбу и молчала. Он поставил бокал на стол рядом с собой и подпер рукой подбородок.

– Вы и не представляете, милорд, как велика моя благодарность. Общение с вашей очаровательной дочерью – ничтожное проявление ее безграничной щедрости. – Он повернулся, посылая девушке подбадривающую улыбку. – Она нежный розовый бутон на колючем кусте.

Брови Эдварда сошлись на переносице, глаза опасно сузились. Джаспер поднял нос и принюхался. Виляя хвостом, пес медленно продвигался к Адаму, натягивая свой кожаный поводок. Эдвард оттащил собаку, а Адам воспользовался советом Уизерса и чихнул.

– Сделай что-нибудь с этой собакой, – сказала Мириам. – Я вообще не понимаю, зачем ты его привез.

Одно слово Эдварда вернуло Джаспера на место у его ноги. Пес сел, заскулил, встал, снова заскулил, потом рухнул на пол и положил морду на передние лапы. Адам мог поклясться, что собака готова заплакать.

– Где, черт возьми, моя сестра? – спросил Эдвард. Лежа у его ноги, Джаспер заскулил и посмотрел на Адама.

Не успел лорд Уинком задать свой вопрос, как леди Такер появилась в гостиной, приветственно протягивая руки:

– Дорогой братец, как ты поживаешь?

Не отрывая внимательного взгляда от Адама, Эдвард позволил сестре обнять себя.

– Я послал тебя сопровождать мою дочь. Вместо этого я нахожу дом полным незнакомцев. Ты в своем уме?

Хихикая, Дженет отмахнулась от него, схватила с подноса фруктовое пирожное и уселась на диван рядом с Мириам.

– Ты должен благодарить меня, старый осел.

Брызжа слюной, Эдвард прорычал:

– Старый осел?! Почему я...

– Ведите себя прилично! – потребовала Мириам, весело качая головой. – Вы оба. Эдвард, где твои манеры? Сядь и успокойся. Дай Дженет и молодому человеку возможность объясниться. – Она повернулась к Адаму: – Начните вы, мистер Коббалд.

Адам перевел взгляд с Эдварда на Мириам, которая потягивала свой чай с удовлетворенной улыбкой на лице. Эта женщина могла одурачить многих, но он знал, что от нее не ускользнет ни одна деталь.

Моргнув с полдюжины раз, он поведал им дикую историю о том, как на него напали разбойники и как он прибыл в замок, сопровождая все вздохами и поклонами для лучшего впечатления. Он пытался найти подходящие метафоры, но ничего хоть сколько-нибудь подходящего, кроме черных ворон, о которых говорила Ребекка, не приходило в голову, несмотря на все усилия.

Заметив, что Джаспер снова пытается подползти к нему, Адам чихнул.

– Как вы оказались в этих краях? – спросил Эдвард.

Ребекка взглянула на Адама, и он заметил панику в ее глазах до того, как она отвернулась к своей чашке.

– Мистер Коббалд – поэт! – восторженно воскликнула Дженет, на секунду оторвавшись от пирожного.

– Кто?! – Громогласный вопрос Эдварда можно было услышать в деревне в двух милях от замка. Он уставился на Ребекку: – Я ведь предупреждал тебя держаться подальше от таких, как тот парень, Барнард! Я высказал свое мнение предельно ясно. Ведь так, Мириам?

– Да, дорогой, ты высказал. И к тому же очень громко, насколько я помню.

– Но я ведь не приглашала мистера Коббалда намеренно.

– Это правда, ваша светлость, – вставил Адам, возвышая голос почти до визга. – Ваша дочь спасла мне жизнь. Мои раны чудесно зажили, и я мог бы уехать уже через день или два.

– Хорошо, – только и сказал Эдвард. Мириам покачала головой:

– Мистер Коббалд, мой муж очень любит свою дочь, и вы должны признать, что никогда нельзя быть чересчур осторожным, если это касается репутации молодой девушки.

– Я вас прекрасно понимаю. – Видимо, учитывая исходивший от него запах, Адам решил придерживаться цветочной темы для метафор. – Роза, такая, как леди Ребекка, должна быть ограждена от любых... – Он запнулся. От каких болезней можно защищать розу? Он посмотрел на Ребекку и выпалил первое, что пришло ему в голову: – Паразитов.

Ребекка, сидевшая в напряженном ожидании, нахмурилась. Уизерс изумленно открыл рот, а Мак поперхнулся своим бренди. Джаспер вскочил и завыл. Мечтая утопиться в ближайшей бутылке с бренди, Адам моргнул еще несколько раз.

– Джаспер, сидеть, – приказал Эдвард прежде, чем повернуться к Адаму. – Что с вашим глазом?

Адам вздрогнул.

– Это у меня с детства. – Его ресницы дрогнули. Черт! Теперь он, похоже, не избавится от тика. Он откашлялся. – В общем, ваша Дочь предложила мне убежище. И вот я здесь.

Уинком погладил свои усы и повернулся к Маку:

– А вы?

Мак вальяжной походкой подошел к разъяренному графу. Опустился на одно колено и почесал собаку Адама за ухом – Джаспер перекатился на бок, подергивая задней ногой.

– Адам и я выросли вместе. Я недавно вернулся в Англию и стал разыскивать своего старого друга, но узнал о его кончине. Печальное положение дел, по-моему. К сожалению, я узнал это уже после того, как мой корабль отплыл. Он вернется через два дня. – Мак встал и облокотился о каминную доску. – Леди Такер предложила мне кров на это время.

– Замечательно, что у нас не гостит еще и шайка воров. – Постукивая пальцем по верхней губе, Эдвард спросил: – А где вы живете?

– То здесь, то там. У меня свой корабль.

– Я имел в виду, кто ваши родители?

– Моя мать была чудесной женщиной, которая провела жизнь прислуживая джентльменам, чтобы заработать кое-какую мелочь. – Мак скрестил руки на груди. – Скажите, сэр, у вас нет предубеждения к бастардам?

– Тогда у меня было бы предубеждение к самому себе, – сухо заметил Эдвард, глядя ему прямо в глаза. Они напоминали двух бульдогов, готовых сцепиться из-за кости. – Бастард – это одно, молодой человек. Темпераментный бастард – совсем другое. Вы ведете себя слишком фамильярно, вот и все.

Мак вызывал огонь на себя, отвлекая внимание от Адама. Сейчас тот ждал ответа Мака, не уверенный в намерениях Эдварда. Если и был один предмет, который его друг ненавидел, то это его происхождение. Не зная, кто его отец, Мак избегал этой темы, как девственница избегает наставлений священника относительно брачного ложа, и становился болезненно раздражительным, когда его заставляли об этом говорить. К счастью, в дверях появился слуга:

– Леди Ребекка, прибыли ваши гости.

Неожиданно визит Шелли оказался как нельзя кстати. Если повезет, расследование лорда Уинкома будет отложено. Адам сможет собраться с мыслями и спланировать дальнейшие шаги.

– Какие еще гости? – поинтересовался отец Ребекки, рассерженный вторжением.

Выдавив из себя бодрую улыбку, девушка сказала:

– Как же я забыла! Мистер Перси Шелли и его подруга приглашены на обед!

– Шелли? – спросил Уинком. – Откуда мне знакомо это имя?

Мак, уверенный, что вечер обещает быть необычайно интересным, подсказал ответ:

– Сегодня, наверное, ваш удачный день. Шелли тоже поэт.

– Разве Бог вел войну против Наполеона? Нет. Потому, что Бога не существует. – Шелли стоял, прислонившись к каминной полке. – Много лет церковь наполняла свои сундуки мертвыми душами молодых людей – и все во имя Господа.

Поэт говорил страстно, Адам готов был признать это. Жаль, что он так заблуждается.

Адам откинулся в кресле, склонив голову в притворном согласии. На самом же деле его обуревало желание врезать этому стихоплету по его нежному лилейно-белому лицу. Наверняка у него будут потом болеть зубы от того, что он слишком сильно стискивал их весь последний час. Адам взглянул на лорда Уинкома.

До сих пор сидящему в удобном кресле рядом со своей женой Эдварду неплохо удавалось защищать позицию Англии относительно политики и войны. Его громогласные выражения не переставали развлекать Адама, хотя сам Эдвард в этот момент был близок к апоплексии.

Ребекка же благоговейно внимала каждому слову, произнесенному Шелли. Это было, конечно, в те моменты, когда она не шепталась с его спутницей, мисс Годвин, на диване. Только Бог знает, какую чепуху они обсуждали.

Мак, наслаждаясь в своем углу бренди, развлекал Джаспера, в то время как Дженет занималась коробкой шоколадных конфет.

Грациозным движением Шелли запустил пальцы в свои длинные густые локоны.

– Мужчина делает сознательный выбор. Он ведет войну, прикрываясь идеалами, тогда как фактически его цель – получить земли или деньги или просто прослыть героем.

– Другими словами, – прервал его Адам с безмятежностью, которой на самом деле не чувствовал, – вы уверены, что все наши соотечественники отправились во Францию, тащились через грязь, дождь, кровь и смерть, чтобы, вернувшись домой, развлекать толпу сплетников и бездельников? Чтобы бахвалиться перед ними своими подвигами?

Шелли погладил ладонью свой крахмальный воротник, расстегнутый у шеи, – стиль, которому Адам завидовал, учитывая удушающий галстук, надетый на него. Непринужденность гостя была приятна глазу в этот мучительный вечер. Адам мечтал сбросить свой собственный галстук как можно скорее.

– Совершенно верно, мистер Коббалд. Эти бедняги, введенные в заблуждение, направляемые обществом, обремененные смехотворным кодексом чести, не знали ничего лучшего; как потерявшиеся овцы на лугу, они следовали по самому простому пути, ведомые примером своих предков.

Это выглядело издевательством над родом Керриков. И Адаму это не нравилось. Да, совершенно определенно, внешность этого человека существенно улучшил бы синяк под глазом и разбитый нос. Адам усмехнулся. Должно быть, Ребекка прочла его мысли, потому что кашлянула и бросила на него предостерегающий взгляд.

Если бы Мириам не сидела рядом со своим мужем, сдерживая его, Шелли уже давно валялся бы на персидском ковре.

– Достаточно. Я никогда еще в своей жизни не слышал такого количества дезинформации и подстрекательства к мятежу! – закричал Эдвард.

Джаспер, до того момента вполне довольствовавшийся вниманием Мака, подбежал к нему и залаял, как будто соглашаясь с его словами.

Рассерженный Шелли расправил свои ссутуленные плечи. Он перевел взгляд с Адама на мисс Годвин, потом снова на Эдварда.

– Я не хотел никого оскорбить, сэр. Каждый человек имеет право на собственное мнение.

– Не в этом доме, – огрызнулся Эдвард. – Мистер Арчер, уймите собаку.

– Конечно, сэр. – Со своего места в углу Мак успокоил собаку несколькими тихими словами. Джаспер трижды повертелся на месте, потом улегся на пол, пристроив голову на сапог Мака.

Положив руку на сжатый кулак Эдуарда, леди Уинком вежливо улыбнулась:

– Джентльмены, пожалуйста, успокойтесь. К сожалению, мужчины с твердыми убеждениями часто не признают другого мнения, поэтому некоторые темы лучше просто не обсуждать. Может, поговорим о чем-нибудь другом? Мисс Годвин, расскажите нам о себе.

Адам не был уверен, что это лучшее решение, зато Ребекка встрепенулась.

– Расскажите, – попросила она, с трудом сдерживая возбуждение.

Разумеется, у мисс Годвин была масса информации и личного опыта, чтобы поделиться. Одетая в простое льняное платье, с бледным и задумчивым лицом, она была такой, как и ожидала Ребекка: молодой, умной, искренней и совершенно очарованной Шелли.

– Вы будете продолжать произведения вашей матери? – спросила Ребекка.

– Я всегда склонялась больше к полету фантазии, – объяснила мисс Годвин. – Я скоро закончу свой первый роман – после рождения сына у меня было мало времени для работы.

– Я и представить не могла! – восхищенно воскликнула Мириам. – А ваш муж скоро присоединится к вам?

Шелли нежно обнял за плечи мисс Годвин.

– Я отец Уильяма.

Лицо Мириам побледнело.

– О, я не знала. Ваши имена...

– Не одинаковые, – прервала мисс Годвин без тени смущения. – Мы знаем. У нас с Перси не было выбора. Мы пылко полюбили друг друга, но его жена отказывается расторгнуть их брак.

– Разве это не удивительно? Мисс Годвин – дочь Мэри Уоллстоункрафт, – быстро добавила Ребекка, увидев, что ее мать готова упасть в обморок. – Естественно, ее убеждения отличаются от традиционной точки зрения.

– Мне следовало догадаться, – фыркнул отец Ребекки, неодобрительно глядя на дочь.

Дженет надкусила пирожок с ягодами, с удовольствием наблюдая эту сцену. Адам и Мак обменялись теми тайными мужскими взглядами, которые заставляли женщин искать что-нибудь, чем швырнуть в них.

– Совершенно верно, – подтвердила Мэри нежным, мягким голосом. – Я всем сердцем верю в важность распространения образования среди женщин, хотя я вряд ли смогу быть такой же смелой в своих сочинениях, как моя мать. Пусть лучше моя жизнь станет наглядным примером.

– Действительно, – проворчал Эдвард.

– Папа, потише, – прошептала Ребекка, зная, что все равно услышит все это завтра. – Продолжайте, мисс Годвин.

– Моя мать считала, что институт брака создан исключительно для выгоды мужчин.

– И это правда, – убежденно добавила Ребекка.

– Она выразила это лучше всего, написав, что в нашем обществе «женщина – игрушка мужчины, его погремушка, которая должна звенеть и развлекать его всегда, когда он захочет развлечься».

– Я хорошо помню этот абзац, – сказала Ребекка. – Это один из моих самых любимых.

Мисс Годвин бросила мечтательный взгляд на Шелли, который стоял, лениво опираясь на спинку кресла.

– Официальные документы о заключении брака объявляют, что мужчина владеет женщиной. Если бы любовь и уважение связывали вместе двух людей, а не лист бумаги, возможно, в высшем обществе было бы больше счастливых браков.

Сколько раз Ребекка говорила об этом своим родителям! Она хотела встать и приветствовать громкими возгласами всех освобожденных женщин или по крайней мере поаплодировать. К сожалению, судя по презрительной усмешке отца и мрачному лицу Адама, она поняла, что в этом случае никогда больше не выйдет из своей комнаты. Даже Мак имел наглость фыркнуть. И Ребекка не могла вспомнить, видела ли раньше на лице матери такое каменное выражение.

Мириам молча обвела взглядом комнату. Без сомнения, она искала способ вывести всех из затруднительного положения, отвлечь от неподходящей темы. Ее взгляд остановился на Адаме.

– Мистер Коббалд, почему бы вам не почитать нам свои стихи?

Эдвард застонал:

– Это обязательно?

– Не обращайте внимания на моего брата, мистер Коббалд, – пискнула Дженет. – Он никогда не был силен в дипломатии. Я бы сказала, стихи – это как раз то, что нам нужно.

– Благодарю вас, но нет. – Адам не собирался предлагать себя в качестве жертвенного ягненка. – Может быть, мистер Шелли. Он занимается поэзией гораздо дольше меня.

– Не робейте, – подбодрил Шелли из противоположного угла комнаты.

На его счастье, руки Адама не могли дотянуться до его шеи.

Решив успокоить страсти любым способом, Мириам потребовала:

– Да, мистер Коббалд, вы прочтете нам свои стихи. Сейчас же. А когда вы закончите, мы можем послушать мистера Шелли.

Вот чертовщина! У Адама не было ни малейшего желания привлекать к себе внимание. К несчастью, в глазах Мириам он увидел блеск, который не предвещал ничего хорошего любому, кто посмеет ей возразить.

Никакой надежды отвертеться! Адам покинул свое убежище – кресло и встал около окна. Он расставил ноги, как будто собирался обратиться к своим солдатам, потом сдвинул их вместе, чтобы перенести вес на одну ногу. Он решил, что это более изнеженная поза и лучше соответствует образу.

– О! – визгливо начал Адам, возможно, чуть выше, чем требовалось. – Как похожа эта весна любви... на прекрасный апрельский день! Но вскоре ясные солнца лучи... мрачных облаков закрывает тень.

Шелли тихонько усмехнулся, но, впрочем, без иронии:

– Не Шекспир, конечно, но довольно оригинально.

Все глаза были устремлены на Адама. Даже Джаспер заинтересованно заскулил и натянул поводок. По мнению Адама, Шелли заслуживал уже двух подбитых глаз. Глубоко вздохнув, он задумался о каком-нибудь поучительном предмете. О чем-то вдохновляющем. Джаспер взвыл.

– Собака, – выпалил он. – Друг навечно. – Адам ухмыльнулся Ребекке, ужасно довольный, что смог составить целую строку. Он проигнорировал грубый сдавленный смешок Мака, который тот неудачно попытался прикрыть рукой. – Добрейшие созданья, призванье их – охота. Они обожают хозяина, пусть даже и... – Он подошел к окну, подыскивая слово в рифму. – Идиота! – воскликнул он. – Человеку прекраснейшие друзья, и лучше сказать нельзя.

Наступила тишина – абсолютная, подавляющая тишина.

Наконец Шелли выпрямился:

– Если вы простите мою смелость, мистер Коббалд, вы могли бы попытаться больше использовать воображение. И возможно, более подходящую тему. Например... – На его лице появилось отсутствующее, мечтательное выражение. – И весна, возникает в саду, как любовь, струится повсюду... – Поэт театрально прижал руки к груди. – И цветы после зимнего плена восстают из черной груди земли. – Он помолчал, а потом более серьезным тоном предложил: – Попробуйте другой путь, мистер Коббалд.

Адам хотел попробовать другой путь – прямо по лестнице наверх. Он уставился на картину на дальней стене комнаты, изображавшую корабль в штормовом море, и страстно захотел оказаться на борту этого корабля. Лучше утонуть и окончить свои страдания, чем сочинять еще одно проклятое стихотворение.

Воображение? Черт! Адам моргнул, вздохнул, вспомнил свидание с Ребеккой в восточной башне. Он видел много пьес. Разумеется, он тоже сможет говорить в такой же странной манере, как и Шелли.

– Лучезарные крылья молний взрывают ночной небосвод. – Адам неистово взмахнул рукой. – Поднимает свой меч мать-природа и громы на землю шлет. И ничто не спасется от карающей длани. – Его голос обрел силу и высоту, которые он нашел наиболее впечатляющими. Хлопок в конце выглядел штрихом гения.

Взамен аплодисментов Джаспер взвыл, пристально глядя на Адама, а потом зарылся головой в лапы и застонал в какой-то собачьей мольбе. Адам чуть было не присоединился к нему. Однако он был спасен.

– Обед подан, – отрывисто возвестил Уизерс.

Все в комнате, казалось, вздохнули с облегчением.