"Чары любви" - читать интересную книгу автора (Уэйд Пегги)

Глава 15

Птицы разлетелись, маленький кролик быстро шмыгнул в безопасное место, и громко затрещала белка, протестуя против вторжения в ее тенистую обитель. Фиби пригнулась еще ниже, чтобы уклониться от преградивших ей путь ветвей, и звук тяжелого дыхания Флэш музыкой прозвучал у нее в ушах. Фиби уже и раньше чувствовала силу в этой чистопородный кобылке, но сегодня Флэш вся отдалась скачке, и Фиби, зная, что лошадь делает это ради нее, прошептала ей в ухо слова поощрения. Топча копытами листву и папоротник, Флэш взбиралась все выше и выше, и Фиби казалось, что они вспорхнули и плывут в воздухе, как птичья песня.

Прорвавшись сквозь заросли деревьев, Фиби внезапно оказалась на вершине холма к, развернув лошадь, ринулась вниз. Ариана ни на шаг не отставала, и Фиби восхищалась искусством цыганки и мощью ее кобылы; обе девушки улыбались, их объединяла любовь к скачкам, упоение чувством свободы и скрытой силы. Издав пронзительный вопль, Ариана пришпорила лошадь и вырвалась вперед, но Фиби, не переставая улыбаться, сделала то же самое и понеслась к подножию холма. Из-за большого уклона Фиби перенесла вес тела на стремена, чтобы успешнее справиться с крутизной, и – чудо это или не чудо – внизу она оказалась чуть-чуть впереди соперницы.

Когда лошади выскочили из кустарника на головокружительной скорости, Стивен, увидев, что Фиби на волосок опережает Ариану, от волнения схватился за ветку дерева. Флэш легко перескочила через лежащее бревно, и теперь перед ней оставались только открытая лужайка и прицеп к повозке. Перелетев через последнее препятствие и опустившись на каменистую почву, Флэш чуть присела на задние ноги, слегка утратив свое преимущество.

– Расслабься, дружище, – видя переживания Стивена, успокоил его Райс. – Взгляни на нее, она знает, что делает.

– Вот сумасшедшая, – неодобрительно пробурчал Стивен, чувствуя, как у него колотится сердце, – я же просил ее быть осторожной.

Фиби выправилась в седле, перехватив поводья ближе к шее лошади, и по движению ее губ Стивен догадался, что она ласковыми словами и похвалой подгоняет Флэш к победе. Растрепанные ветром волосы Фиби летели за ней, как огненное знамя, лошади шли ноздря в ноздрю, и бешеная гонка приближалась к финишу. Двадцать футов отделяло Фиби от того места, где стоял Торио, снова подняв вверх платок, и Флэш, сделав последний мощный рывок, снова вышла в лидеры, а Фиби, выхватив платок из руки Торио, подняла его над головой. Ее лицо светилось нескрываемой радостью, щеки алели – она жаждала победы.

Никогда еще она не казалась Стивену такой прекрасной, и на него нахлынула буря эмоций. Это была гордость, а за ней последовало непреодолимое желание, от которого стало трудно дышать. Однако Стивен почувствовал, что это возбуждение было чем-то иным, не просто вожделением, и очень встревожился.

Фиби доверчиво взглянула на него, словно открывая ему окно в свое сердце, и приветствовала кивком, приглашая разделить с ней победу, но, кроме этого, еще и обещая скрасить его одиночество. Она предлагала ему ключ, чтобы выпустить на волю чувства, которые он тщательно закапывал все эти годы.

– Что будешь делать? – Райс положил руку на плечо Стивена.

– А что мне делать?

– Это вопрос, на который можешь ответить только ты сам, мой друг. Но взгляни, как она на тебя смотрит. Мужчина должен быть круглым дураком, чтобы не замечать глаз, которые говорят от всего сердца, как сейчас говорят ее глаза.

Не обращая внимания на слова Райса, Стивен вызвал в памяти образ Эмили, ее искалеченное тело в луже крови, ее последний предсмертный вздох. Пусть его считают трусом, но он не может допустить повторения чего-либо подобного. Если сейчас он подойдет к Фиби, у него может не хватить сил отказать ей в том, что она без слов просила у него. «Поэтому, – решил Стивен, – мне лучше уйти». И он поспешил прочь, ища убежища в лесу.

К своей величайшей досаде, Фиби увидела, как Стивен отошел от Райса и скрылся среди деревьев. Чего он ожидал от нее? Пересекая финишную линию, она видела, что в его глазах светилась не просто гордость за нее, а нечто большее. «Чушь и ерунда. Возможно, я видела то, что хотела увидеть», – убеждала она себя.

– Теперь устроим праздник. – Подойдя к Фиби, Райс помог ей спуститься с лошади и, проводив к небольшой кибитке, втолкнул внутрь.

Там на кровати, занимавшей все пространство у противоположной стены, была навалена гора одеял и подушек, под кроватью стояли два больших ящика, вдоль боковых стен одна на другую были нагромождены коробки и корзины, а с деревянной перекладины свешивались ярко расписанные шали, шелковые шарфы, ведра и сковородки. И среди всей этой неразберихи с легкостью, которую человек приобретает после, многих лет кочевой жизни, когда все мирские блага умещаются в деревянном ящике на колесах, двигалась цыганка по имени Анна. Поставив на колченогий табурет ведро воды и положив рядом тряпку, она жестом предложила Фиби вымыться.

– Почему все так чудесно? – раздеваясь, спросила Фиби. – Наверное, потому, что я победила.

– Верно, но никто не проиграл, ведь с самого начала лошадь была твоей. – Цыганка рассмеялась, видя изумление Фиби. – Не удивляйся. Ариана нашла лошадь, и если бы ты не появилась, ей досталось бы великолепное животное. Но когда ты пришла, право на лошадь стало для нее делом чести, а кроме того, она заметила, что Райс засмотрелся на тебя. Ариана забывает, что он знатный человек и никогда не будет принадлежать ей.

– Райс… он не…

– Райс внебрачный ребенок, наполовину цыган, наполовину англичанин, и это его владения. Ты поражена?

Фиби уже задавала себе вопрос, что могло связывать троих мужчин, но никак не ожидала услышать такое объяснение.

– Не в моих правилах строить какие-то предположения, я просто удивлена, – ответила она, энергично отмывая лицо. – Вещи редко оказываются такими, какими кажутся на первый взгляд.

– Очень верно и очень мудро. Сегодня ты скакала верхом, как настоящая цыганка. – Анна вытащила из ящика шерстяную юбку и гладкую белую блузку. – И оденься сегодня вечером по-цыгански. Твой мужчина будет доволен.

– Он не совсем мой мужчина. То есть я хотела бы, чтобы он был моим, но он смотрит на это по-другому.

– Его глаза пылают огнем, и сегодня вечером ему будет трудно отказать тебе. Райс сказал, у тебя есть вопросы. Этот красавец дворянин – ты из-за него приехала сюда?

– Я надеялась кое-что узнать.

Фиби потрогала рукой юбку насыщенного пурпурного цвета, которая искрилась, как живая, и, отбросив всякую застенчивость, скинула на пол оставшуюся на ней одежду и надела блузку, которая чуть сползла с одного плеча и соблазнительно приоткрыла грудь, а затем юбку, доходившую до лодыжек. Покружившись в тесноте кибитки, Фиби почувствовала себя очень удобно в одежде из мягкой, легкой ткани, которая не стесняла движений.

– Садись. – Анна вынесла воду и, вернувшись, указала ей на маленькую табуретку. – Спрашивай.

Фиби рассказала о проклятии со всеми подробностями, которые ей были известны, и Анна, расплетая ей косу и осторожно расчесывая волосы, задала несколько вопросов и потом надолго замолчала.

– Твой мужчина верит в силу этого проклятия? – наконец спросила она.

– Думаю, верит. Ведь он считает себя виноватым в смерти двух женщин и лишает нас возможности, поженившись, быть вместе. Я надеюсь найти способ изменить его взгляды.

– Никто не может с уверенностью сказать, есть проклятие или его нет. Проклятие или чары любого рода обычно связаны с верованиями человека, его виной, страхом или алчностью. Если ребенку без конца повторять, что он плохой, то в конце концов он поверит, что это правда. Так и здесь. В сердце твоего мужчины есть ответы на все вопросы, но он должен найти их сам. Дай мне посмотреть на твою руку.

Фиби протянула ей руку, и Анна, нежно распрямив пальцы Фиби, начала внимательно изучать, линии на ее ладони.

– Я вижу, детка, у тебя будет долгая жизнь и много детей, – сказала она, несколько раз погладив ладонь девушки.

«Долгая жизнь – это хорошо, – решила Фиби, – и дети тоже хорошо». Ей хотелось иметь детей. Но кто их отец?

– Ты влюбишься в одного мужчину, – продолжала Анна, – но не он будет тем, за кого ты выйдешь замуж.

– Ты хочешь сказать, что я не выйду замуж за Стивена? – Фиби не понравились слова Анны.

– Ладонь не называет мне имен. Она показывает мне, что у тебя в жизни есть два разных пути. Ты выйдешь замуж и можешь быть счастлива, если позволишь себе быть счастливой. – Эти предсказания Анны окончательно сбили Фиби с толку.

«Однако я уже слишком долго прячусь от Стивена», – подумала Фиби и выбралась из кибитки. К этому времени вечерний сумрак уже взял верх над дневным светом, от пылающих костров к небу поднимались языки пламени, а по всей долине разносились смех, музыка и аппетитные запахи еды.

Бродя по лагерю в поисках знакомого лица, Фиби вдруг поняла, откуда у Арианы такая походка. У нее самой юбка плясала вокруг лодыжек, тонкая муслиновая блузка соблазняюще скользила по не затянутой корсетом груди, а волосы, непривычно ниспадавшие на спину ниже пояса, двигались из стороны в сторону. Сегодня вечером вдали от презрительного взгляда тети и непрекращающихся критических замечаний высшего общества Фиби впервые за несколько недель почувствовала себя свободной. Правда, это была только короткая передышка, обманчивая реальность, и Фиби, прекрасно понимая это, тем не менее была настроена веселиться, ни о чем не задумываясь.

Расположившись у огня, Элизабет, Уинстон и Анна о чем-то беседовали, а Райс и Стивен сидели на одеяле по другую сторону костра, прислонившись к лежащему бревну. Тихо подойдя к костру, Фиби остановилась, не зная, как поведет себя Стивен, а он, заметив ее, сразу же подвинулся на край одеяла и протянул ей руку, очевидно, забыв о своей недавней вспышке гнева. Одна из цыганок принесла большое блюдо с едой, и Фиби вдруг почувствовала острый голод – это и неудивительно, ведь с самого раннего утра у нее во рту не было ни крошки.

– Куда собираются Элизабет и Уинстон? – взяв кусок жареного мяса, поинтересовалась Фиби.

– Видимо, Элизабет старается оставить нас с вами одних.

– Чтобы вы могли убить меня без свидетелей, – пробормотала она себе под нос.

– Сомневаюсь, что наличие свидетелей будет решающим фактором в этом деле. Я представлю свои доводы, и палата лордов проголосует в мою пользу.

Сидевший рядом Райс засмеялся, а Фиби хотела было затеять спор, но тут же решила не обращать внимания на грубость мужчин и их дурацкие убеждения. Ей хотелось насладиться очарованием этого вечера и получить от него удовольствие, ведь для этого у нее была масса возможностей – она была со Стивеном, вдали от Лондона, среди людей, ведущих совершенно особенную жизнь.

– Тогда буду считать, что мне стоит веселиться, пока я имею право на жизнь.

– Что вы замышляете на сей раз?

– В каком смысле? – Фиби еще раз удивилась, что ему удается читать ее мысли.

– Мне знаком этот блеск у вас в глазах и ваша привычка покусывать большой палец, когда вы что-то обдумываете, перед тем как принять решение. По опыту наших прошлых встреч могу сказать, что меня это настораживает.

– Вам кто-нибудь говорил, что вы подозрительный человек? – покусывая уже не палец, а вкусное мясо, спросила Фиби. – Какие неприятности могут ожидать меня здесь?

– Будь у вас достаточное количество времени, я не сомневаюсь, вы ввергли бы Англию в мировую войну, – ответил Стивен, глядя на пламя костра.

– Уверен, ты шутишь, дружище, – заметил Райс, потянувшись за кувшином с элем. – Она же всего лишь женщина.

– Всего лишь женщина? Хочу, чтобы вы знали, про женщину нельзя сказать «всего лишь». Мы способны на великие дела, это вы, мужчины, привязываете нас к вышиванию, обедам и балам.

– Я вас понял, – согласился Райс и повернулся к Стивену: – Она – истинное наказание. Мужчина, которому она достанется, не захочет с ней расстаться ни на минуту. – Ухмыльнувшись, он оставил Стивена вдвоем с Фиби и подошел к дородному мужчине, державшему в руках странный, похожий на скрипку, инструмент.

– Что он хотел сказать?

– Ничего, – ответил Стивен и мысленно поправил себя: «Многое». Райс очень откровенно изложил свои наблюдения, он считал Стивена слепцом, который не может расстаться со своим прошлым.

– Откуда вы знаете Райса?

– Представляю, как наша дружба ошеломила вас. Высший свет был бы, наверное, рад найти какое-нибудь гнусное объяснение нашим отношениям.

– Вы собираетесь мне что-то рассказать или весь вечер будете делать загадочные намеки и заниматься самобичеванием?

– Извините меня, я совсем забыл о вашем решении выступать в роли моего защитника. – Он уперся локтем в согнутое колено и устремил взор в пламя костра, вызывая в памяти давнее прошлое. – К тому времени когда мне исполнилось четырнадцать, представление о том, что я унаследовал, крепко-накрепко засело у меня в голове. С самого рождения я слышал истории о моих предках, и общество не упускало возможности грубо напомнить мне о них. Как-то мы обсуждали трех ведьм из «Макбета», и мой одноклассник стал насмехаться над моим знаменитым родом. Но это было его ошибкой. На меня что-то нашло, я набросился на него и до крови избил. Не волнуйтесь, Фиби, – усмехнулся Стивен, заметив ее испуг, – я тогда еще не научился владеть собой.

– Он получил по заслугам.

– Неужели вы так кровожадны? – Ее безоговорочная преданность всегда удивляла Стивена. – Тем не менее, – продолжил он, откашлявшись, – меня на две недели отстранили от занятий и отправили домой, а там мне пришлось выслушать от отца нудную длинную лекцию о том, что я должен смириться со своей несчастной судьбой. Как раз в это время неподалеку стоял цыганский табор, и я, желая восстановить справедливость – ведь именно цыгане были причиной всех моих неприятностей, – искал кого-нибудь, кого угодно, чтобы отомстить. Райсу не повезло, и весь мой гнев обрушился на него. Он сидел на берегу озера и бросал в воду камушки. Я не знал, что у него были свои счеты со злыми духами, ведь не так легко быть внебрачным сыном дворянина, который отказывается признавать отцовство. Нечего и говорить, что, сойдясь, мы стали похожи на двух задиристых псов, готовых драться на смерть, и действительно чуть не убили друг друга. Поняв, что победы в этой схватке не будет, мы оба, избитые и окровавленные, в изнеможении бросились на землю. Но все в жизни переменчиво, и вскоре мы стали настоящими друзьями. С годами мы оба научились нести по жизни свой крест. – Слепая покорность, пассивное повиновение судьбе звучали в его словах, и именно с этим боролась Фиби, и именно против этого должен бы восстать и сам Стивен.

– Теперь я поняла, насколько глупо было думать, что, приехав сюда, я смогу защитить вас, – сказала Фиби, водя пальцем по темно-красной нити юбки. – Уверена, вы уже в избытке задали вопросов о проклятии.

– Я задавал вопросы, пока не понял, что не получу ответов, которые искал. Все, что я узнавал, оказывалось чем-то загадочным, но нисколько не менявшим того, что пять женщин связали свою судьбу с родом Бэдриков, и все пятеро умерли. В жизни существуют некоторые вещи, просто не поддающиеся объяснению. – Он переплел пальцы своей руки с пальцами Фиби. – И изменению.

Стивен высказался совершенно ясно, почти в точности повторив то, что говорил ей с их самой первой встречи.

Но как бы ни было глупо с ее стороны, Фиби не хотела соглашаться с ним и, отвернувшись от взгляда его шоколадных глаз, моливших понять его и подчиниться, отдалась захватившему ее ритму цыганской музыки. Музыкальные такты, как барабанная дробь, отдавались в ее теле, вливая в него энергию, и вскоре Фиби уже притопывала ногами и хлопала в ладоши в такт мелодии.

Ариана, поднявшись со своего места, легкими шагами обошла вокруг костра и остановилась перед Фиби в вызывающей позе, упершись кулаками в бедра.

– Сегодня днем ты скакала как цыганка, покажи нам сегодня вечером, можешь ли ты танцевать как цыганка.

У Фиби на мгновение от изумления приоткрылся рот, она не была уверена, что стоит принимать вызов, а это, конечно же, был вызов. Стоя перед Фиби, Ариана раскачивалась под музыку и, вытянув руки над головой, зажимала и разжимала по очереди пальцы, как будто помахивала веером.

Решительно и легко поднявшись с земли, Фиби присоединилась к Ариане, повторяя, движения цыганки; ноги Фиби двигались сами собой, все мысли куда-то уплыли; холодный ночной воздух, тепло от костра и горящий взгляд Стивена ласкали ее тело. В их танец включились еще несколько женщин, и Фиби подумала, что это самое великолепное, самое невероятное из всего, что с ней когда-либо происходило.

Стивен и раньше видел, как танцуют цыганские женщины, и восхищался их гибкостью и нескрываемой чувственностью. Но Фиби затмевала всех женщин плавным движением бедер, грациозность ее танца была ни с чем не сравнима. Она кружила вокруг костра, глубоко уйдя в себя и полуприкрыв глаза; ее волосы, каскад пламенеющих кудрей, светились, как закатное солнце на Карибах. Боже, как он хотел ее, хотел прямо сейчас. Его желание было гораздо сильнее, чем тогда, когда он в первый раз был в постели с девушкой-служанкой, совратившей его; он хотел Фиби сильнее, чем когда-либо хотел Эмили, Луизу или кого-то из своих любовниц. Его пальцы тянулись коснуться ее оголенных плеч, губы жаждали поцеловать полураскрытые губы девушки и прижаться к ее груди, которая дразнила Стивена каждый раз, когда Фиби поднимала и опускала руки. Ему хотелось – нет, он просто не мог без этого – погрузиться в ее тепло и назвать ее своей.

Музыка стала более ритмичной, более дробной; Ариана взяла Фиби за руки, и, вытянув перед собой скрещенные в запястьях руки и подняв лица к небу, они закружились на месте, а их волосы, как черный и золотисто-рыжий флаги, развевались позади них.

Прозвучал последний мощный аккорд, и музыка оборвалась, но пульс, барабанивший в висках у Стивена и отдававшийся во всем теле, продолжал стучать. Не задумываясь о том, что будет дальше, Стивен вскочил, подошел к Фиби, схватил ее за руку и, с облегчением прочтя в ее глазах покорность, повел в сторону от костра. Они оба понимали, что сегодня особенная ночь, когда можно забыть обо всем и обмануть себя.

Снова заиграла музыка, и на этот раз на лесную сцену вышли мужчины с более напористым, мужественным танцем, но Фиби перестала следить за представлением. Когда Стивен, прихватив со ступенек кибитки одеяло, повел ее еще дальше, она, не произнеся ни слова, последовала за ним. Музыка громким эхом все еще звучала в ее теле, и Фиби никогда до этого не чувствовала в себе такой полноты жизни. Это было глупостью и безумием, но она доверила Стивену заботу о себе.

Они нашли небольшую лужайку возле ручья, в котором вода, подобно ее чувствам, неслась по камням неизвестно куда.

Стивен, расстелив одеяло, встал на колени, и Фиби второй раз за этот вечер приняла его приглашение. Она не собиралась идти со Стивеном и не могла поверить, что с готовностью последовала за ним, однако она была здесь наедине с этим мужчиной; встретившись с ним взглядом после окончания танца, она уже ни в чем не могла ему отказать. Они молча изучали друг друга в преддверии того, что может произойти; его губы коснулись ее губ, усы приятно защекотали кожу, и Фиби тихонько застонала от желания.

Не думая о том, что будет через мгновение, окутанная облаком страсти, порожденным волшебной ночью и колдовской музыкой, Фиби дотронулась языком до языка Стивена, и поцелуй вспыхнул, как взорвавшаяся в небе звезда.

Страсть уже не была для Фиби в новинку, ее не удивляла ни влага между ног, ни поведение собственного тела в ответ на прикосновения Стивена, ей были знакомы голод, который невозможно насытить, неутолимая жажда и бесконечная мука желания, которую могли облегчить только ласки Стивена. Ритм недавно окончившегося танца снова захватил ее тело, вознося хвалу каждой ласке, каждому поцелую.

Оторвавшись от ее губ, Стивен дрожащими пальцами развязал шнуровку на ее блузке, его волнение поразило Фиби и воспламенило уже и до этого горевшие чувства. Руки Стивена скользнули вниз, опуская с плеч тонкую ткань и обнажая грудь и затвердевшие в ожидании соски.

– Ты представляешь, как меня влечет к тебе? – Он провел тыльной стороной руки по налившейся груди, но Фиби только покачала головой, потому что не могла не то что говорить, даже дышать. – Больше, чем пчелу к меду. – Обе руки баюкали нежные холмики ее груди, ласково сжимая их. – Больше, чем волны к берегу. – Он коснулся языком одной груди, потом другой. – Я не могу жить без тебя. – Он поцеловал левую грудь.

От всасывающих движений его рта и движений языка по груди море пламени захлестнуло ее сердце; откинув назад голову, она вцепилась Стивену в плечи, боясь упасть без чувств на землю. Его губы снова с жадностью устремились к ее губам, вобрав их в себя, словно хотели высосать всю ее душу. Сняв с плеча руку Фиби, он потянул ее вниз и положил на доказательство своего желания. Медленно, осторожно и чуть неуклюже она провела рукой по всей его длине и замерла. В ночном воздухе не раздавалось ни звука, кроме их прерывистого дыхания.

– Боже милостивый. – Выдохнув, Стивен отдался ее наивным ласкам, удивляясь тому, что обученные всему куртизанки никогда не пробуждали в нем такого огня. Он был уверен, что состояние экстаза лежит где-то между болью и наслаждением. Охваченный страстью, находясь на окутанном туманом призрачном плато между небытием и реальностью, Стивен вдруг различил шорох листьев, и первой мелькнувшей у него надеждой было, что это лисица, заяц или еще какой-то лесной зверек, вторгшийся в их уединение, потому что ни одно человеческое существо, которое он знал, не пробралось бы сквозь эти заросли.

– Стивен, – раздайся такой знакомый, нежный, но настойчивый голос Элизабет, – где ты, где тебя носит?

Почувствовав, как напряглась Фиби, Стивен оставил ее губы, но убрать руку, все еще покрывавшую грудь девушки, у него не хватило сил. Быть может, если они не отзовутся и не пошевелятся, женщина, стремящаяся управлять за него его жизнью, уберется восвояси.

– Стивен, что бы ты ни делал, сейчас же покажись, где ты. Ты слышишь меня? Фиби? Вы в порядке?

– Святая Дева Мария! – Вслед за глухим ударом послышались ругательства рассерженного Уинстона. – Будь осторожна с этими проклятыми ветками. Дай Стивену несколько минут и не забывай о своей лодыжке. Будущей матери не пристало шататься по лесу среди ночи. Элизабет, ты меня слушаешь? Ты добьешься того, что я оставлю тебя здесь одну, – достаточно громко наставлял жену Уинстон.

По звуку его голоса Стивен определил, что его друг находится шагах в двадцати справа. Представив себе, как Уинстон пробирается среди деревьев, словно ищейка, Стивен не смог совладать с собой и, положив подбородок на макушку Фиби, разразился громким смехом, разнесшимся по всей поляне.

– Оставь свои страхи, Элизабет, – наконец удалось ему выговорить сквозь смех. – Я не насилую Фиби. – «Хотя до этого было недалеко», – подумал Стивен.

– Не знаю, что на меня нашло, – прошептала Фиби, возясь со шнуровкой блузки.

Стивен вполне понимал ее замешательство и, мягко отодвинув руки Фиби, сам постарался привести ее в порядок.

– Успокойтесь, прошу вас. Вы пылкая женщина, а музыка, ночь и общая обстановка подействовали на вас, ну а я воспользовался этим.

– Господи, вы совсем не виноваты, – она оттолкнула его руки, – я могла остаться там, где была.

– Правда? Вы уверены?

Фиби, ничего не отвечая, разглаживала несуществующие морщинки на блузке, а Стивен, подняв с земли одеяло, взял ее руку, поцеловал пальцы и направился на звук голосов Элизабет и Уинстона.

– Ты хочешь, чтоб они были вместе, или не хочешь? – спросил у жены Уинстон. – Реши это для себя раз и навсегда.

– Не понял. – Стивен выбрался к друзьям из зарослей кустарника. – Не будете ли любезны просветить меня?

– Поделись со мной своим чувством юмора, Стивен, я сегодня не в ударе, – ответила Элизабет.

– Если мне не изменяет память, вы с Уинстоном, бывало, тоже исчезали в лесу.

– Мы были помолвлены, – осадила она Стивена. – Позволь мне узнать, когда ты собираешься сделать то же самое. – Улыбнувшись, как тигр с зажатой в зубах мышью, Элизабет, прихрамывая, подошла к Фиби, взяла ее за руку и направилась к лагерю с редкой грацией покалеченной лошадки.

– Не спрашивай меня почему, но я до безумия люблю ее. – Уинстон хлопнул Стивена по спине. – Поехали домой. У тебя впереди целый уик-энд в Пейли-Парк, чтобы поразить Фиби своими способностями, а Элизабет свести с ума, заставив ее беспокоиться.

Стивен усмехнулся, решив, что его жизнь изменилась до неузнаваемости, и то, что он посмеивался над неудачей, постигшей его в последние полчаса, только утвердило его в этом мнении. Эта молоденькая американочка бросилась к нему в объятия и, как четырнадцатипушечный фрегат, взорвала его.

Стивена вполне устраивал его образ жизни. Время от времени он наезжал в Лондон к своей любовнице или по делам, но, за исключением небольшой группы близких друзей, избегал общества. А Фиби вытащила его из этого защитного кокона. Боже правый, он боялся, что, вероятно, никогда не сможет вернуться в него, и от этой мысли у него грустно опустились уголки рта.