ИСТОРИЯ ИСААКА

Уже говорилось, что Агарь, наложница Авраама, вернувшись из пустыни, куда она убежала от притеснения Сарры, вскоре родила сына Измаила. От нее, египтянки, и от Измаила, сына Авраама, предстояло в будущем произойти многим народам мусульманской веры.

Как и было предсказано, престарелая Сарра разрешилась от бремени, родив сына, названного Исааком, что значит «радость», или «смех». Относительно имени высказывались догадки, что оно было выбрано в память о радости, испытанной Саррой, наконец-то ставшей матерью. Но не менее правомочно и другое мнение, сторонники которого считают, что имя Исаака, означающее — одновременно и «радость» и «смех», было выбрано в напоминание о смехе Сарры, когда она услышала от «старшего» странника, что должна родить.

Когда родился Исаак, маленькому Измаилу было уже тринадцать лет. Естественно, они росли вместе и доставляли старому Аврааму большую радость. Он надеялся, что они будут дружны и станут верными помощниками в его старости.

Но, по-видимому, живой и дерзкий, насмешливый и драчливый Измаил полностью унаследовал черты Агари, имевшей, как мы помним, характер не только живой, но и достаточно вздорный. Недаром она никак не могла поладить с Саррой. И хотя после возвращения из пустыни долго плакала, раскаивалась, просила прощения и вела себя примерно, все же, когда Измаилу не было еще и года, она вновь принялась за прежнее. Ребенок связывал обеих женщин и своей детской беспомощностью, забавными выходками и улыбкой быстро пресекал любые размолвки. Авраам страстно любил своего первенца.

Увы, Измаил часто обижал своего маленького брата, он смеялся над ним и, будучи старше и сильнее, часто притеснял его. Агарь, со своей стороны, защищала сына и вступала в постоянные пререкания с Саррой. И вот повторилось то, что уже было. Как ни скорбел Авраам, но он внял словам Сарры и решил отпустить Агарь и Измаила на все четыре стороны.

«Авраам встал рано утром, и взял хлеба и мех воды, и дал Агари, положив ей на плечи, и отрока, и отпустил ее…» (Быт. 21: 14).

Скорее всего, как и в прошлый раз, Агарь двинулась в сторону Египта — давняя мечта о возвращении на родину, по-видимому, никогда не оставляла ее. Но пустыня была огромна и безводна. Медленно бредя вперед уже много дней, они съели и выпили все свои припасы и, судя по всему, очень далеко отошли от Авраамова дома, чтобы можно было вернуться обратно и вновь попросить прощения у строгой Сарры и доброго Авраама. Наконец они потеряли счет дням и полностью обессилели. Особенно мучился юный Измаил, и казалось, часы его уже были сочтены. Агарь не в силах была видеть его предсмертных мучений.

«И пошла, села вдали, в расстоянии на один выстрел из лука. Ибо она сказала: не хочу видеть смерти отрока.

И она села против (него. — А. П.), и подняла вопль; и плакала…» (Быт. 21: 16).

Стоны Измаила и вопль Агари были услышаны. Подняв глаза, она неожиданно увидела неподалеку от себя колодец с водою, быстро наполнила мех, и Измаил, испив, как сказано в Библии, живой воды, сразу пришел в себя.

Когда Измаил вырос, он остался жить в пустыне и занимался звериной ловлей. Он был превосходный стрелок из лука, и никто не мог превзойти его в этом искусстве.

Известно, что Агарь, бывшая со своим сыном неотлучно, нашла ему жену из Египта и тем самым хотя бы отчасти удовлетворила свою тоску по родине, так как в маленьких своих внуках с радостью видела черты родного ей народа.

Между тем, повествует далее Библия, Бог захотел испытать твердость духа и веры Авраама. Причиной тому были, скорее всего, жалобы Авраама и постоянная тоска его по любимому первенцу Измаилу. Были ночи, когда Авраам не смыкал глаз, думая о том, что могло произойти в пустыне, всегда безжалостной к путникам, бредущим по ней в одиночку. Можно пройти огромное расстояние и не встретить ни одного колодца, так как песчаные бури и смерчи засыпают их, и лишь очень опытные путешественники, владельцы караванов, способны отыскать засыпанный источник и вновь возвратить ему жизнь. В пустыне рыскают дикие звери, и горе тому, кто безоружным попадется на их пути. Правда, Измаил отличный стрелок и у него есть большой запас стрел, но ведь силы от голода и жажды могут иссякнуть, и тогда рука не сможет натянуть тетиву. Из ночи в ночь ему представлялись картины, одна ужаснее другой: вот лев, раздирающий Измаила, вот гиена, уничтожающая его останки.

Он горько упрекал Сарру за то, что она не смогла примирить маленьких братьев, что не могла ужиться с Агарью… Более того, он готов уже был роптать и на Бога.