"Тараканьи бега" - читать интересную книгу автора (Асс Павел Николаевич, Бегемотов Нестор...)Глава следующая, в которой Карамелькин в очередной раз обижается на Дамкина и СтрекозоваПозвонив по дороге своей секретарше, литераторы встретили ее около дома Карамелькина и прихватили с собой. Шлезинского оставили подождать у подъезда, чтобы в нужное время пригласить к Карамелькину. Шлезинский сел на лавочку и, достав из чехла гитару, начал неторопливо перебирать струны. Дверь открыл хмурый Карамелькин. – Привет, Арнольд! - воскликнул Дамкин. - А мы к тебе в гости! – Здравствуйте, ребята, - молвил программист. - Здравствуй, Светочка! Карамелькин звонко чмокнул Свету в румяную щеку. Стрекозов прошел на кухню и привычно поставил чайник. – Мы тебе пожрать принесли, - сообщил он, доставая купленные Светой продукты. - Целый килограмм докторской колбасы и батон хлеба. – Спасибо, вы - настоящие друзья, не то что некоторые... – Это ты о ком? – Есть такие сволочи, которых считаешь своими друзьями, последнее с ними делишь, а потом оказывается, что они тебя постоянно смертельно обижают! – Арнольд, - Дамкин провел Свету в комнату и усадил на диван. - Ты, говорят, со Шлезинским поссорился? – Он меня так обидел, ребята... – Знаешь, - сказал Стрекозов, - а ведь если вдуматься, то он совсем и не виноват! – Как это не виноват? Это почему же? – Ну, смотри, он подослал женщину, а ты не помнил, знаешь ее или нет. У кого память дырявая? У тебя или у Шлезинского? – У меня, - признал объективный Карамелькин. – Он тебя разыграл, а потом тут же в этом сознался. Это разве плохо? Представь, что он ничего бы не сказал, и ты был бы уверен, что у тебя склероз! Разве он неправильно поступил? – Правильно... – У нас такое ощущение, Арнольд, что ты не понимаешь шуток. – Шутки и остроты я понимаю, - возразил Карамелькин, - но то, что сделал Шлезинский - это просто издевательство. Среди приличных людей так поступать не принято! – А на нас ты случайно не обижаешься? – Нет, - удивился Карамелькин. - А за что мне на вас обижаться? – Да мы тебя тоже разыграли, только гораздо круче, чем Шлезинский. – Это как же? Что-то я не припомню... – Светка, ты помнишь те письма, которые ты писала под нашу диктовку? спросил Дамкин. – Которые нужны были для рассказа о школьницах? - невинно спросила секретарша. - Где она признавалась в любви? – Вот, вот! - Стрекозов сел поудобнее. - Карамелькин, твоя школьница это мы с Дамкиным! Карамелькин позеленел. – Света, - сказал он строго. - Значит, это ты писала мне эти отвратительные письма? – Я же думала, что пишу новый рассказ Дамкина и Стрекозова, а машинки тогда под рукой не было... - сказала Света и невинно поджала губки. – Что? - вскричал Карамелькин. Минут пять он тупо смотрел на друзей, потом с криком вскочил и начал размахивать руками. – Знать я вас больше не желаю! Какие вы сволочи! - выпалил программист сквозь стиснутые зубы. - А еще друзья! Да я вас!.. – Страшно! - поежился Дамкин. - Сейчас нас умочит, как его китаец учил... – Уходите! - Карамелькин распахнул дверь и театральным жестом указал на выход. - Вон!!! Дамкин и Стрекозов встали. – Последнее время слово "Вон!" у Карамелькина стало одним из любимых, - заметил Дамкин. - Светочка, пошли вон! Дверь за литераторами захлопнулась. – Ну, вы даете, мужики! - сказала Света. - Обидели Карамелькина! Читатель уже, наверное, заметил, что когда Света была ими довольна, называла мальчиками, а когда нет - мужиками. Видимо намекала, что все мужики - сволочи, а ее литераторы - напротив, невинны и не сволочи. – Ладно, что понаписали ему писем, но зачем было об этом ему сообщать? Повеселились бы, и все! – Зато теперь выходка Шлезинского покажется ему детской забавой, усмехнулся Дамкин. – И меня втравили в эту историю, теперь он и на меня обиделся, продолжала переживать Света. – Не волнуйся, Светочка, мы тебе опровержение напишем. – Как это? – Сейчас придем домой, поставим на плиту чайник, усадим тебя за машинку и напишем! - сказал Дамкин – Не домой, - поправил Стрекозов, - а к Бронштейну. Или ты забыл, что мы у него хотели пожить? Около лавочки, на которой Шлезинский во всю наяривал рок-н-роллы, собралась толпа пятнадцатилетних подростков. Девочки и мальчики пританцовывали. – Шлезинский! - позвал Дамкин. - Кончай тут фигней заниматься! Пора завершить начатое дело! – Все! - объявил Шлезинский подросткам. – А еще когда-нибудь поиграете? - смазливые молоденькие девочки строили глазки довольному Шлезинскому. - Вы так хорошо поете! Лучше Макаревича! – И лучше Кобзона! - сообщил Стрекозов. - И даже лучше Леонтьева! Он вам вечерком еще поиграет! – Правда? – Правда, правда, - кивнул Шлезинский. Подростки разошлись. – Он что, на меня больше не обижается? - спросил музыкант. – Ну как тебе сказать, - протянул Дамкин. - Пока, может быть, еще немного дуется. Но гораздо сильнее теперь он обижается на нас. – Когда это вы успели его обидеть? – Помнишь письма, которые ему писала школьница? – Которые она мне писала, - поправил Шлезинский, - а он их получал и читал. – Ну вот, тут выяснилось, что это мы со Стрекозовым их писали, вот он на нас и обиделся. – Вы со Стрекозовым? - Шлезинский засмеялся, распугав двух кошек. Во, здорово! "Неприятный тип"... Га!!! Этого он вам никогда не простит! – Да ерунда это все! - ухмыльнулся Стрекозов. - Все равно он через неделю об этом забудет! Это же Карамелькин! – А что, если он в записную книжку все записал? - спросил Шлезинский. – Ну, ну, надеюсь до завтрашнего дня он ее не потеряет. Да и забыл записать, наверное, - поиздевался Дамкин. – Ясное дело, забыл, - усмехнулся Стрекозов. - Ты минут через пять к нему зайди якобы за какой-нибудь забытой вещью, он наверняка тебе будет на нас жаловаться, а о своей обиде на тебя позабудет... – Спасибо, ребята, - ответил Шлезинский. - А я придумал новый розыгрыш. Ночью, когда Карамелькин будет спать, я надену на себя бюстгалтер, засуну в него два надувных шарика и лягу к Карамелькину. Он спросонья подумает, что это женщина вот с такой грудью, - Шлезинский показал размеры, - а когда наткнется на мою бороду, как заорет! Представляете! – Представляю! - хохотнул Дамкин. - Только тогда он на нас перестанет обижаться, а опять обидится на тебя. – Да нет, - сказал музыкант. - Я этого делать не буду, раз он шуток не понимает. – Иди, не упускай свой шанс, а то ты уже Бронштейна, наверное, достал, - Дамкин зевнул. - А мы, пожалуй, пойдем какой-нибудь новый рассказ напишем. Светка, пошли с нами! – Нет, - любимая девушка отрицательно покачала головой. - У вас дома такие полчища тараканов! – Да не к нам! Мы сейчас временно у Бронштейна на кладбище живем! – Тем более! Только кладбища мне еще не хватало! – Елки-мочалки зеленые! - неожиданно вскричал Стрекозов. – Ты что? - обеспокоились его друзья. - Тебя укусил кто? – Дамкин, мы с тобой идиоты! – Мы? - с сомнением спросил Дамкин. – Мы же должны были встретиться с Торчковым! Встреча на двести рублей! Дамкин звонко хлопнул себя по лбу. – Да, мы - идиоты! Прошло уже несколько дней! Торчков может передумать! – Кто такой Торчков? - спросила Света. – Да так, знакомый один, - уклончиво сказал Дамкин. - Слушай, ты рассказы из книжки уже перепечатала? – А как же! Там работы было всего на пару часов. – Может быть, мы в таком случае сходим к тебе? Заодно и кофе попьем... – Почему бы и нет? - улыбнулась секретарша и взяла соавторов под руки. - Пошли. Литераторы посидели некоторое время у любимой девушки. Кофе, сваренный Светой по старинному рецепту, был восхитителен. Дамкин зачитал наизусть новую поэму про свои похождения в деревне. Света смеялась. Затем Стрекозов позвонил Торчкову и договорился о встрече в кофейне через полчаса. – Светочка, где рассказы? - спросил он, положив трубку. – Вот, - Света протянула литератору папку с рассказами Чехова. - А зачем они вам? – Есть одно маленькое дельце. Мы тебе потом расскажем... А пока большое спасибо! Дамкин и Стрекозов подошли к девушке с двух сторон и звонко поцеловали ее в пухлые розовые щечки, очень уж они это любили делать. |
|
|