"Смерть Билла Штоффа" - читать интересную книгу автора (Асс Павел Николаевич, Бегемотов Нестор...)Глава следующая, в которой Дамкин и Стрекозов пьют 777-ой портвейн с умным журналистом БамбуковымСтрекозов вернулся домой из магазина, размахивая сумкой, из которой торчали батон хлеба, батон колбасы и горлышки двух кефирных бутылок. – Где тебя носит? - спросил Дамкин. - Тут мужик один звонил, Бамбуков его фамилия, из журнала "Наша смена". Он читал "Билла Штоффа", и теперь в полном восторге! Хочет взять у нас интервью. – А у нас оно есть? Через два часа литераторы вылезли из троллейбуса напротив четырехэтажного здания из красного кирпича, покрашенного в желтый цвет и украшенного вывеской "Наша смена". За дверью под жизнерадостным плакатом "Развитой социализм в СССР - это факт!" сидел строгий усатый милиционер с квадратным лицом. Последняя буква в лозунге была лишней, но произнести получившуюся фразу Дамкин не успел, потому что милиционер отложил в сторону журнал "Здоровье", в котором он искал смешные картинки с голыми женщинами, но не нашел, и спросил: – Куда? – К Бамбукову. Комната 305. – Зачем? – Он хочет взять у нас интервью. – Когда? – Полчаса назад. – А как ваши фамилии? Документы у вас есть? А хотя, ладно, проходите. Бамбуков, взлохмаченный и подвижный, сидел на стуле и на огромной электрической пишущей машинке печатал какую-то статью. С интеллигентным выражением на лице журналист сказал вошедшим: – Отцы! Пять минут, и мы спускаемся вниз пить портвейн! – С милиционером? – Нет, со мной, - сказал Бамбуков, продолжая стучать по клавишам. Внизу у нас классный бар! Еще один абзац... "Коммунистическое сознание это духовная необходимость для советского человека"... Господи, какое дерьмо! – А зачем пишешь? - спросил бескомпромиссный Стрекозов. – Иначе на что бы я пил портвейн? - честно ответил Бамбуков и, ухватив литераторов под руки, повел их в подвальчик при редакции журнала "Наша смена". Возле стойки, на которую скучая облокотился упитанный до колобковости бармен, возникла неловкая пауза. – Какой ты будешь брать портвейн? - спросил у Бамбукова Дамкин. – Какой вы купите, такой и выпью. – А я думал, нас тут угостят. – Кто у кого берет интервью? - сурово спросил Бамбуков. – Логично, - согласился Дамкин, доставая последние десять рублей. Взяв две бутылки 777-го портвейна, все уселись за столик у окна. – Отцы! Читал я вашего "Билла Штоффа" - это нечто! У вас когда-нибудь брали интервью? – Мы каждое утро берем друг у друга интервью, - ответил Дамкин. – Тогда первый вопрос... Бамбуков задумался и завертел в руках бутылку портвейна. – У вас штопора нет? – Это хороший вопрос, - нашелся Стрекозов. - Как-то у греческого философа Сократа спросили, почему он не живет в бочке, как это делает философ Диоген. На что Сократ ответил, что вдвоем с любовницей они там не поместятся. – Так Сократ был гомосексуалистом, - сказал образованный Бамбуков. - У него должен был быть любовник... Забыл, как его звали. – Это была вовсе и не его любовница, а Диогена. Сократ ее терпеть не мог... – К чему, собственно, вы завели разговор о Сократе? – А на фига ты спрашиваешь штопор, когда бутылки с портвейном нужно открывать ножом? – Вам, специалистам, видней, - сострил Бамбуков. - Наливай полнее. Портвейн был красным, вкусным и нажористым. – Ты интервью на магнитофон будешь писать или в блокнот? - спросил Стрекозов. – У меня память хорошая, я запомню! – Везет людям, - Дамкин отпил портвейна. - А у меня память дырявая, как дур-шланг. – Традиционный вопрос, - продолжил Бамбуков. - Как у вас получается писать вдвоем? Как у братьев Ильфа и Петрова? – А как они писали? – Один бегал по редакциям, другой охранял рукопись от других братьев. – Понятно. Мы оба бегаем по редакциям, поэтому рукописи у нас постоянно воруют. – Наливай, - перебил Дамкина Стрекозов. – А какие-нибудь неукраденные романы или рассказы у вас еще остались? – Ясный пень! - воскликнул Стрекозов и достал из сумки толстую папку с золотыми словами "На подпись". - Можешь полистать. – Наливай, - согласился Бамбуков, бережно принимая тяжелую папку. Зашуршали страницы. Журналист время от времени всхрапывал, посмеивался и щедро похваливал: – Обалдеть! Гениально! Блеск! Я сейчас умру! Польщенные Дамкин и Стрекозов, скромно потупившись, отхлебывали портвейн, в глубине души соглашаясь с умным и все понимающим Бамбуковым. – Слушайте, отцы, давайте я вам найду издателя! – Давай! - кивнул Дамкин. - Издадим, гонорар получим и еще раз с тобой портвейна попьем! – Надо бы тебе побыстрее у нас интервью взять, - сказал Стрекозов. - А то мы напьемся сейчас как свиньи, двух слов связать не сможем. – Что вы волнуетесь? Я сам прекрасно придумаю это интервью. Разве вы не знаете, как это делается? - Бамбуков прищурился и вальяжно развалился на скрипящем стуле. Обнаружилось, что у журналиста расстегнута ширинка, но сам он этого не замечал, а литераторы постеснялись сказать. - Точно так же я брал интервью у четырех политиков, троих музыкантов, двух председателей колхозов и даже у одного космонавта... – А куда он летал? - спросил Дамкин. – Никуда. Это был космонавт запаса. – Но ведь такое интервью будет враньем! - возмутился Стрекозов. – Ну и что? - удивился Бамбуков. - Ничего страшного, просто работа такая. Вы же сами все в своих романах придумываете, значит, врете! – Логично, - согласился Стрекозов. – Тогда наливай. – Ничего не осталось. Чем вкуснее портвейн, тем он быстрее кончается, - горько сказал Дамкин. – Надо еще взять, - предложил Бамбуков. – Тут ты прав. Твоя очередь. – А кто у вас интервью берет? – Так ты же его сам напишешь! – Логично, - вздохнул Бамбуков и пошел за портвейном. Через минуту он снова взялся за папку. Сразу было заметно, что после покупки портвейна настроение журналиста изменилось в критическую сторону. – Так себе, в общем-то, рассказы... Вот это ничего, но все равно средненько... Такое я еще в школе писал... – Ладно тебе, дома почитаешь, - Дамкин налил портвейна себе и Стрекозову. - Давай просто о жизни поговорим. – Наливай, - согласился Бамбуков, откладывая папку. - Когда я брал интервью у Окуджавы, мы тоже говорили о жизни... О! - закричал он, завидев вошедшего в бар мужчину в темно-полосатом костюме с двумя барышнями. Мартыныч! Знакомься! Это Дамкин и Стрекозов, авторы "Билла Штоффа"! Я у них интервью беру. – Очень приятно, - полосатый костюм пожал руку Дамкину. - Читал. Рад. И сегодня вечером обязательно перечитаю. Бамбуков вытащил пачку сигарет и закурил. Дамкин также угостился сигаретой и, выпуская струйки дыма, они немного помолчали. – Отцы! Ну, а все-таки, как вы пишете? Откуда берете такие веселые сюжеты? – Что увидим, о том и пишем. Пообщаемся разок, допустим, с Карамелькиным, и готов рассказ... – Но у вас в рассказах такие великолепные навороты, которых в жизни не бывает! – Ну, на то это и рассказ. Привираем маленько, конечно. – А это интервью опишете? – Зачем? Интервью ты опишешь, а мы напишем рассказ про журналиста Бамбукова, только назовем его как-нибудь иначе. Например, Буковым. – Лучше Бамбукером. Хорошая фамилия - Бамбукер. Звучная! – Бамбукер, так Бамбукер. – Только упомяните, что Бамбукер не столько журналист, сколько прекрасный поэт. – А ты что, еще и поэт? - удивился Стрекозов. – Спрашиваешь! - Бамбуков всплеснул руками. - Я стихи с детства пишу. Вот послушайте! Бамбуков откинулся на спинку стула и нараспев стал читать: Через пять минут выяснилось, что Бамбуков читает целую поэму, в которой он и его возлюбленная долго разъезжали на электричках. Закончив, поэт прищелкнул языком и восторженно спросил: – Ну, правда класс! – Грамотно, - согласился Дамкин. - А вот у меня тоже есть о любви... И Дамкин начал читать свое стихотворение: "Дамкина кашей не корми, дай стихи почитать", - подумал Стрекозов и, как только Дамкин сделал паузу, начал в свою очередь выплескивать рифмованные строки: На том интервью и закончилось. Они долго читали друг другу стихи, а затем разошлись, по словам Бамбукова, довольные встречей. Через две недели Бамбуков напечатал интервью с Дамкиным и Стрекозовым, в котором все переврал, но они не обиделись, поскольку ничего иного от него и не ожидали. Еще через неделю литераторы написали обещанный рассказ о журналисте Бамбукере, но Бамбуков тоже не обиделся. Потому что он этот рассказ не читал. |
|
|