"Дык, или Как московские Митьки достали питерских" - читать интересную книгу автора (Асс Павел Николаевич)

Глава одиннадцатая Православие

— Ать-дда, ать-дда! — командовал капрал Холин, шагая рядом со своим взводом. — Пдавое пдечо впедед!

Солдаты тяжело вышагивали по пыльной сельской дороге, скрывая в густые бороды усмешки — уж больно весело им было слушать, как капрал Холин выкрикивает команды. Вместо некоторых букв капрал произносил букву «Д». Это было непередаваемо!

— Ать-дда! На месте стой!

Взвод остановился возле трактира.

— Всем стодять! Я зайду сниму допдос с тдактидчика!

Капрал ввалился в трактир, но, как ни странно, допрос снимать не стал. Услужливая смазливая дочка трактирщика подала ему кувшин с вином, который Холин, предварительно ущипнув девушку за круглое место, опорожнил в три глотка.

— Ходошо! — крякнул он, вытирая усы. — Дедушка, скажи мде, додогая, господин начадьник жаддадмов не появлялся?

— Нет, — тоненьким голоском ответила дочка трактирщика.

Капрал Холин еще раз крякнул, потрепал ее по щеке, смачно влепил поцелуй в ухо и, гордо поправив шашку на боку, вышел к солдатам.

— Давняйсь! Смидно! — заорал он, видя, что его подчиненные расслабились. — Напда-о! Шагом мадш!

Взвод лихо сделал маневр и пошагал к жандармерии. Капрал Холин слегка поотстал, за углом трактира справил малую нужду и бросился догонять.

Возле жандармерии два седых жандарма резались в карты, азартно кидая карты и выкрикивая при этом разные нехорошие слова.

— На месте! — раздался крик капрала Холина. — Стой! Ать-дда! Вольно.

Подойдя к жандармам, Холин закрутил ус и спросил:

— Начадьник жаддармедии дде?

— А хрен его знает! — отмахнулся один из жандармов. — Авось в хате… А мы тя валетом! Чтоб те шашкой да по…

Жандарм-натуралист вставил медицинское название того места, по которому бы да шашкой… Капрал Холин представил себе, как шашкой было бы неприятно… И передернулся. С трудом обогнув расположившихся на крыльце картежников, он отворил замшелую дверь и вошел в жандармерию. Жандармерия была на самом деле простой деревенской хатой, но с тех пор, как деревню Козлодоевку переименовали в город Козлодоевск, здесь размещался шеф жандармов и его управление.

Сам шеф жандармов, развалившись в огромном кресле, пил вино и курил трубку.

— Ваше бдагододие! — доложился капрал. — Взвод капдала Ходина бдибыл в ваше дасподяжение.

— Капрал Ходин? — попытался привстать шеф жандармов. — Це гарно. Будем знакомы.

Шеф налил из огромного кувшина в огромную кружку и протянул ее Холину.

— Накось, выкуси!

Холин, придерживая шашку, принял от шефа кружку, ловко опрокинул ее в рот и опять, в который раз, крякнул.

— О! — с уважением протянул жандарм. — Грамотно! С какого года служишь?

— С шесятого, ваш бдагдодь, — качнулся Холин.

— Иван Семеныч, — представился тогда шеф жандармов, — Рад познакомиться.

— Капдал Ходин, — пожал протянутую руку капрал. Иван Семеныч достал из-под стола еще одну такую же кружку, разлил остатки вина.

— За знакомство!

Они чокнулись и выпили.

— Це гарно! — выдохнул Иван Семеныч.

Капрал Холин оловянным взглядом повел по горнице, шатнулся и вдруг заорал:

— Взвод! Сдушай модю комадду!

И упал под стол.

Иван Семеныч, который этого не заметил, тем временем рассказывал Холину, зачем его вызвали в их уезд.

— Объявились, понимаешь, в уезде нашем граф Толстой и с им двое. Один — Преображенский, кажись тоже граф, а второй — то ли Стаканов, то ли Бутылкин… Не помню. Бродят то босиком, то воще голые по дорогам, смущают народ. Жандармов посылают, а вот недавно, попа Акакия, батюшку нашего поймали, говорят ему: «Чего, мол, на тебя девки жаловаются, мол, при исповеди ты их, значит, того…» Ну, и бросили батюшку в сортир. Хорошо мимо купец первой гильдии Агафонов проезжал, спас отца Акакия, а то потонул бы… А граф Толстой и компания заперлись в церкви, звонят в колокола, псалмы поют, ругаются… Православный народ шибко недоволен, ибо в церкви нашей — чудодейственная икона святого Онуфрия и его же святые мощи! Вот и надоть тебе с твоим лихим взводом энтих фулюганов из церкви изъять, скрутить и в Санкт-Питербурх препроводить! Э, да ты уснул, братец! Да, — вздохнул Иван Семеныч. — Не умеет пить молодежь. А ведь с шестидесятого года…

На следующее утро капрал Холин проснулся на сеновале и долго не мог понять, где он и что с ним.

«Если я дома, — размышлял он, — то почему не на кровати? Если остановился в трактире, то почему рядом нет дочки трактирщика? Ничего не понимаю.»

Холин встал, подтянул штаны и выглянул во двор. Во дворе двое его солдат играли с жандармами в очко. Кто выигрывал, тот бил всем остальным по заднему месту, отчего остальные солдаты, стоящие вокруг, громко ржали и отпускали заковыристые остроты сексуальной тематики. Именно это ржание и разбудило капрала Холина. Он выскочил из сарая и с перекошенным от злости лицом заорал:

— Смидно! Стадовись!

Солдаты нехотя выстроились. Жандармы, сидя на крылечке покатывались со смеху. Капрал, переваливаясь с ноги на ногу, прошелся мимо строя.

— Совсем даспустидись! Бездедьники! В то вдемя, как нас пдисдали сюда ддя пдохождения сдужбы, вы, негодяи, тут пьянстдуете, дазвдратничаете, как посдедние скоты! Я из вас сдедаю отбивные! Модчать! — выкрикивал он, махая кулаками возле солдатских морд.

На крики разбушевавшегося капрала из хаты выглянул шеф жандармов.

— О, Ходин! — воскликнул он. — Це гарно! Заходи-ка…

Капрал Холин напоследок дал кому-то поддых и пошел к начальству.

— Капдал Ходин по вашему пдиказанию пдибыл!

— Садись, закуси, — пригласил Иван Семеныч. Стол был уставлен закусками, на самой его середине стояло огромное блюдо с жареным гусем, а при виде литровой бутылки мутного самогона, глазки Холина заблестели, и он, сделав глотательное движение, сел за стол.

Выпив по стакану первача и закусывая картошечкой в мундире и солеными огурчиками, Иван Семеныч снова рассказал капралу, зачем того вызвали в Козлодоевск.

— И стало известно еще сегодня утром, что едут к этим нехорошим господам из Санкт-Питербурха тоже нехорошие господа — Пушкин, Лермонтов и Достоевский. А когда станет их шестеро, выбить их из церкви будет гораздо труднее!

— Выбьем, — сказал капрал Холин, работая челюстями, — али мы не пдавосдавные?

— Слова не мальчика, но мужа! — потер руки довольный шеф жандармов. — Пожалуй, выпьем еще по одной?