"Калевала" - читать интересную книгу автора (Крусанов Павел)

22. Красавицу Похьолы отправляют в дом мужа

Отыграла свадьба, отгулял веселый пир в суровой земле Сариолы, и встал из-за нарядного стола Ильмаринен, чтобы отправиться с молодой женой в отчий дом. Уже вывел он во двор сани и запряг жеребца — да не готова еще красавица Похьолы: не собралась в дорогу, не простилась с ней мать и подружки.

— Ждал ты долго, — сказала кузнецу старуха Лоухи, — так подожди еще немного: не все заплетены у невесты косы, не обула она еще сапожки, не приготовили ей вместо девичьего убора женский платок.

Уже кусал конь поводья, а подружки завели только по невесте плач. Вторила им и хозяйка Похьолы: мол, пожалеет еще дочь о сделке, много слез прольет, что бросила отца с матерью и родной дом, где росла, как нежный цветок, как ягода на поляне, — проснувшись, молоко пила, шла с постели к пшеничному хлебу, маслу и свинине, никаких не ведала забот, знай себе порхала веселой бабочкой! Так ли будет в чужом доме у свекра со свекровью? Там и рожки поют иначе, и петли скрипят по-другому, там и калитку так не отворить, чтобы свекрови понравилось, и печь так не растопить, чтобы похвалил свекр!

Тяжело вздохнула бедная невеста, смахнула слезу с глаза — сковали эти речи ее сердце печалью.

— Думала я, что больше будет мне почета, как ступлю на порог мужа, — сказала горько красавица Похьолы. — Ждала я свадьбы, как ждут лета, и вот уже одной ногою я в санях мужа, а только тяжко мне на сердце — без радости иду я из родного дома, точно отдаюсь в объятия осени, точно схожу на тонкий весенний лед. У других невест думы легки, как летний рассвет, а мои мысли — словно тьма осенней ночи!

Видя печаль красотки, еще пуще заголосили подружки, и — на смену Лоухи — старая служанка, что всегда жила при доме, стала язвить невесте сердце:

— Говорила я тебе, что негоже любоваться женихом, в глаза его глядеть и устам его верить — пусть глаза его красивы и уста приятны, да притаился в них лютый Лемпо! Спешишь ты в жениховы сани, а попадешь к медведю в лапы — увезут тебя те сани в вечное рабство к свекру и свекрови. Идешь ты туда, где уже куплены поводья и готовы для тебя цепи. Горько тебе придется у мужа: колки, как рыбьи кости, слова свекра, каменный язык у свекрови, холодны речи деверя и горда спина золовки — вместо чистых простыней будет тебе закопченный очаг, а вместо родниковой воды подадут тебе болотную жижу!

Тут заплакала невеста без удержу — и, пока вели ее подружки к жениху из дома, целыми пригоршнями слез полила девичью свою светелку и отцовский двор.

— Отдаешь ты меня, матушка, замуж, — зарыдала у порога красавица Похьолы, — будто не меня кормила ты грудью, а качала колоду в люльке и купала булыжник в корыте! Иду я к мужу, а печалей у меня больше, чем камней в водопаде, чем ветел у реки и в бору — вереска!..

Но был с гостями жениха мальчишка, который удивился невестиной печали.

— Отчего ты плачешь? — спросил удивленно малютка. — От скудной пашни идешь ты к полям богатым, из хором, где много пива, идешь в дом, где пива больше! Посмотри на мужа: среди всех он — самый лучший! Выбрала ты героя, которому нет равных, — идешь ты к нему для счастливой жизни, так что утри глаза и открой для радости сердце!

Тут явилась перед всеми сама Осмотар — прекрасная дочь Калевы, прародительница героев, — и дала молодым наставления: невесте — как жить в чужом доме, как мужа ласкать, блюсти ему верность и угождать его родне, а жениху — как жену лелеять, как не давать ее в обиду, чтобы не стала она рабыней в доме и не знала скуки и слез печали. А еще сказала Осмотар, что если будет муж ласков с девой, то будет и в ответ обласкан, и что лишь дурной муж жену учит, как рабу, ременной плеткой, а мудрый стеной стоит жене в защиту и учит ее в постели, а советы дает лишь словом да взглядом, и только в крайней нужде, если совсем она ленива и науки не имет, стоит ее высечь пониже спины ивовой розгой.

Утерла красавица Похьолы глаза и бросила на родительском пороге девичьи сны, беспечное пение и шалости детства: расставаясь с родимым краем, оставила она поле пахарю, лес — ищущим покоя, гуляющим — лужайки, оленям — поляны, чащи вольные — рысям, птицам — кусты над ручьями, а себе выбрала путь в неведомую землю, скользкий весенний лед.

Поднесли Ильмаринену прощальную чарку пива, а невеста, простившись с домом и двором, поросшим рябиной, поклонилась лесу, ягодам, земле, озерам с островами, проливам, холмам да рощам отчины и, ступив в сани, села рядом с мужем.

Хлестнул Ильмаринен коня кнутом, и помчались сани прочь со двора хозяйки Похьолы. Вослед же им запели в доме Лоухи такую песню:

Но быстрее злой песни поспешали сани Ильмаринена по берегу залива, по хребту песчаной косы — три дня без отдыха несся рысистый конь, так что только мелькали кругом деревья и камни, пока не показался наконец дом кузнеца с густым веселым дымом над трубою.