"Черная метка" - читать интересную книгу автора (Корнуэлл Патриция)Глава 15Роза застегнула пальто и уже накинула на шею шарф, когда я вошла к ней без нескольких минут шесть. Как обычно, она задерживалась. Иногда мне приходилось заставлять ее уходить домой в конце дня, и если раньше ее преданность производила на меня впечатление и трогала, то сейчас я чувствовала беспокойство. – Я провожу вас до машины, – предложила я. – О, не стоит. Я прекрасно дойду одна. Ее лицо сморщилось, пальцы затеребили лайковые перчатки. Она поняла, что я хочу поговорить с ней на тему, которая ей не понравится, и мне показалось, Роза догадывалась, о чем пойдет разговор. Мы молча пошли по покрытому ковром коридору, почти физически ощущая неловкость. На душе было тревожно. Я не знала, сердилась ли я или ощущала подавленность. Что еще Роза могла скрывать от меня? – размышляла я. Была ли ее фанатичная преданность выражением собственничества, которое я не распознала? Считала ли она, что я принадлежу только ей? – Люси, наверное, не звонила? – поинтересовалась я, когда мы вышли в пустой холл, отделанный мрамором. – Нет, – ответила Роза. – Я несколько раз сама пыталась ей дозвониться. – Она получила цветы? – О да. Нам помахал ночной охранник. – На улице холодно! Где ваше пальто? – спросил он меня. – Ничего, не замерзну, – улыбнулась я и обратилась к Розе: – Люси их видела? Она с недоумением посмотрела на меня. – Цветы, – пояснила я. – Люси их видела? – О да, – повторила мой секретарь. – Ее начальник сказал, что она пришла, увидела цветы и прочитала карточку, а после этого коллеги дразнили ее, расспрашивая о поклоннике, приславшем букет. – Вероятно, вы не знаете, взяла ли Люси их домой? Роза оглянулась, когда мы выходили из здания на темную пустую автостоянку. Она выглядела старой и опечаленной, и я не могла понять, почему на ее глазах блестели слезы – то ли из-за меня, то ли от холодного ветра. – Не знаю, – ответила она. – Мои разбежавшиеся войска, – пробормотала я. Роза подняла воротник и уткнула подбородок в шарф. – Это началось, – сказала я, – когда Кэрри Гризен убила Бентона. С ним умерли все мы. Не так ли, Роза? – Конечно, смерть Бентона страшно повлияла на нас всех. Я не представляла, чем могу вам помочь, но я старалась. – Она искоса взглянула на меня, кутаясь от холода в пальто. – Старалась помогать изо всех сил и помогаю до сих пор. – Все разбежались, – тихо повторила я. – Люси на меня сердится, а когда это происходит, она всегда делает одно и то же – выбрасывает меня из своей жизни. Марино больше не детектив. А теперь я узнаю, что вы без моего ведома переключали звонки на Джека. Родственники погибших людей не могли поговорить со мной. Зачем вы это делали, Роза? Мы подошли к ее синей "хонде". Зазвенели ключи, которые она достала из сумочки. – Интересно, – заметила она, – я как раз собиралась поговорить о вашем рабочем графике. Вы читаете в институте больше лекций, чем обычно, и когда я составляла расписание на следующий месяц, поняла, что вы страшно перегружены. Мне следовало подойти к вам раньше, чтобы не допустить такого. – Сейчас это меньше всего меня беспокоит! – отрезала я, стараясь не показать, что я расстроена. – Почему вы так со мной поступили? – спросила я, не имея в виду рабочий график. – Вы не соединяли меня, когда звонили родственники. Вы оскорбили меня как человека и как специалиста. Роза открыла дверцу и завела машину, включив печку, чтобы не замерзнуть в одинокой поездке домой. – Я делаю то, что вы мне приказали, доктор Скарпетта, – наконец ответила она. От ее дыхания шел пар. – Никогда не приказывала ничего подобного и не собираюсь этого делать в будущем! – воскликнула я, не веря собственным ушам. – И вы это знаете. Вам известны мои принципы относительно общения с родственниками погибших. Разумеется, она знала. За последние пять лет я избавилась от двух судебных патологоанатомов за бездушное отношение к людям. – Я это не придумала, – заявила Роза, вновь принимая привычный облик заботливой матери. – И когда же я вам будто бы это сказала? – Вы не сказали, а прислали по электронной почте. Это было в августе. – Я никогда не отправляла подобного письма. Оно осталось у вас? – Нет, – с сожалением ответила Роза. – Обычно я не храню электронные письма. Мне они ни к чему. Я вообще жалею, что приходится с ними работать. – Что говорилось в сообщении, которое якобы пришло от меня? – Что мне следует оберегать вас от звонков родственников. Вам сейчас слишком трудно. Вы знаете, что я вас пойму. Или что-то в этом роде. – И вы приняли это как должное? – недоверчиво спросила я. Роза немного убавила тепло в машине. – Конечно, нет, – проговорила она. – Я сейчас же отправила вам письмо, где спрашивала, действительно ли вы хотите, чтобы я это делала. А вы написали – выполнять все, как приказано, и больше не обсуждать этот вопрос. – Никогда не получала от вас таких писем, – произнесла я. – Не знаю, что и сказать, – ответила Роза, пристегивая ремень безопасности. – А может, вы просто не помните? Я все время забываю про электронные письма. Говорю, что ничего подобного не писала, а потом обнаруживаю, что писала. – Нет, это невозможно. – Значит, кто-то подделывается под вас. – Что, были другие письма? – Не так много, – пробормотала Роза. – Время от времени, с благодарностями зато, что я вам помогаю. И еще кое-что... Она покопалась в памяти. Свет на стоянке делал машину темно-зеленой, а не синей. Лицо Розы находилось в тени, глаз не было видно. Она стучала пальцами в перчатках по рулевому колесу, а я ждала. Было холодно. – Вспомнила, – вдруг сказала она. – С вами хотел встретиться Вагнер, а вы написали, что не сможете, и просили ему сообщить об этом. – Что? – воскликнула я. – Это было в начале прошлой недели, – добавила Роза. – Опять электронное послание? – Иногда это единственный способ поймать человека. Его помощник отправил письмо мне, а я – вам, потому что вы были на каком-то судебном заседании. Вечером вы послали мне письмо – по-моему, из дома. – Это какое-то сумасшествие, – проговорила я, лихорадочно отыскивая объяснение и не находя ни одного. В нашем отделе у всех сотрудников были свои адреса электронной почты. Мой пароль был никому не известен, поэтому ни один человек не мог отправить письмо от моего имени. Роза думала то же самое. – Не знаю, как такое могло случиться, – сказала она, но потом воскликнула: – Погодите-ка! Рут устанавливала Интернет на каждый компьютер в отделе. Рут Уилсон работала у меня системным администратором. – Конечно. Для этого она должна знать мой пароль, – продолжила я мысль. – Но она не может сделать ничего подобного. – Никогда в жизни, – согласилась Роза. – Но Рут должна была где-то записать все пароли. Ведь их невозможно запомнить. – Надо полагать, так и есть. – Почему бы вам не сесть в машину, прежде чем совсем окоченеете? – предложила она. – Поезжайте домой и отдохните. Я собираюсь сделать то же самое. – Так я и поверила, – упрекнула меня Роза. – Сейчас вы вернетесь на работу и попытаетесь во всем разобраться. Она меня знала. Когда Роза отъехала, я вернулась в здание, удивляясь, как могла быть такой глупой и выйти на улицу без пальто. Я промерзла до костей. Охранник покачал головой. – Нужно одеваться теплее, доктор Скарпетта! – Вы абсолютно правы, – призналась я. Я вставила магнитный ключ в замок, и первые стеклянные двери, открывшись, щелкнули. Потом я открыла двери, ведущие в крыло, которое занимал мой отдел. Внутри царила абсолютная тишина. Я вошла в кабинет Рут и немного постояла, оглядывая компьютеры, принтеры и карту на одном из экранов, показывающую состояние интернет-подключений нашего отдела. Пол около ее стола представлял собой густое сплетение кабелей, повсюду были разбросаны распечатки с листингами программ, в которых я ничего не понимала. Я осмотрела забитые книжные полки. Подошла к конторским шкафам и попробовала открыть ящики. Все были заперты. – Молодец, Рут, – похвалила я. Вернувшись в свой кабинет, я набрала ее номер телефона. – Алло, – ответила Рут. Ее голос показался мне усталым. В комнате кричал ребенок, муж что-то громко говорил о сковородке. – Простите, что беспокою вас дома, – извинилась я. – Доктор Скарпетта, – удивленно произнесла она. – Вы меня не беспокоите. Фрэнк, ты можешь отнести ее в другую комнату? – У меня только один вопрос, – сказала я. – Где вы храните пароли к Интернету? – Что-нибудь случилось? – быстро спросила она. – Похоже, что кто-то знает мой пароль и выступает в Интернете от моего имени, – не пытаясь смягчить фразу, объяснила я. – Мне нужно знать, как посторонний мог получить доступ к моему паролю. Как вообще можно узнать чужой пароль? – Никак, – испуганно ответила она. – Вы уверены? – Да. – Вы никому не говорили его? – спросила Рут. Я на мгновение задумалась. Даже Люси не знала мой пароль. Но он был ей не нужен. – Не могу представить, кто, кроме вас, может его знать. – Вы же понимаете, что я никому не сообщаю пароли. – Понимаю, – сказала я, и это было правдой. Прежде всего Рут ни в коем случае не будет так рисковать работой. – Я храню все адреса и пароли в компьютерном файле, к которому никто не сможет получить доступ. – А на бумаге? – В папке в шкафу, который я запираю. – Всегда? Она помедлила, потом произнесла: – Ну, не всегда. Я запираю его, уходя с работы, но, как правило, шкаф открыт, если я ненадолго отлучаюсь. Но большую часть времени я провожу в кабинете. Выхожу только выпить кофе и пообедать в комнате отдыха. – Как называется этот файл? – спросила я, в то время как параноидальный страх рос, как кучевые облака. – "Электронная почта", – ответила она, зная, как я отнесусь к подобному названию файла. – Доктор Скарпетта, у меня на диске тысячи файлов с текстами программ, обновлениями, исправлениями, обзорами новых продуктов и всякой всячиной. Если я не буду присваивать им достаточно ясные имена, то не смогу найти быстро нужной информации. – Понимаю, – сказала я. – У меня те же проблемы. – Я сменю ваш пароль, как только приду на работу. – Это хорошая мысль. Кроме того, Рут, давайте не будем хранить пароль там, где его может найти любой. Не в этом файле, ладно? – Надеюсь, мне ничего за это не будет, – проговорила она неловко под неумолкающий крик ребенка. – Вам нет, но кому-то сильно достанется, – пообещала я. – И возможно, вы поможете выяснить, кто это будет. Мне не понадобилось сильно напрягать интуицию, чтобы немедленно подумать о Раффине. Он был умным парнем и явно не любил меня. Рут, как правило, закрывала дверь своего кабинета, чтобы ей не мешали сосредоточиться. Думаю, для Раффина не составило бы труда проникнуть в кабинет, пока она обедала в комнате отдыха. – Этот разговор должен остаться между нами, – сказала я. – Не говорите даже друзьям и мужу. – Можете на меня положиться. – Какой пароль у Чака? – R-O-O-S-T-R. Я хорошо запомнила, потому что рассердилась, когда он стал слишком настаивать. Его адрес, как вы знаете, – C-H-U-K-O-C-M-E, то есть "Чак из офиса судебно-медицинского эксперта". – А что, если я нахожусь в Интернете, а в это время под моим именем туда пытается войти кто-то другой? – Его выкинут из системы и заявят, что под этим именем уже работает другой пользователь. Появится сообщение об ошибке и предупреждение. Однако это не так в обратном случае. Если, скажем, в Сети работает злоумышленник, а вы хотите войти в Интернет, то хотя и выводится сообщение об ошибке, вы не получаете предупреждения о том, что кто-то уже зарегистрировался с вашим паролем. – Значит, если кто-то хочет зарегистрироваться, когда я нахожусь в Интернете, я не узнаю об этом? – Совершенно верно. – У Чака есть домашний компьютер? – Однажды он спросил меня, какой компьютер можно купить за умеренную цену, и я посоветовала один магазин распродаж. – Какой? – "Компьютерные товары для бережливых". Его хозяин – мой знакомый. – Вы сможете позвонить ему домой и узнать, покупал ли у него Чак? – Могу попробовать. – Я еще побуду в отделе. Я вывела на экран меню и нашла значок подключения к Интернету. Вошла в Сеть без проблем, а это означало, что злоумышленник в настоящий момент не сидит под моим именем в Интернете. У меня было искушение зарегистрироваться под именем Раффина, чтобы узнать, с кем он общался в Сети и что он затевает, но не стала этого делать. Меня пугала сама мысль о взломе чужого почтового ящика. Я послала по пейджеру сообщение Мари но, а когда он позвонил, объяснила ситуацию и спросила, что я, по его мнению, должна делать. – Черт побери, – ответил он не задумываясь, – на твоем месте я бы все выяснил. Всегда говорил, что не стоит доверять этому паршивцу. И знаешь, что еще, док? Как ты узнаешь, не удалял ли он письма из твоего почтового ящика и не отправлял ли сообщения другим людям, кроме Розы? – Ты прав, – признала я, взбешенная этой мыслью. – Расскажу, что удалось сделать. Через несколько минут позвонила взволнованная Рут. – В прошлом месяце он купил компьютер и принтер, – сообщила она. – За шестьсот долларов. В компьютере был встроенный модем. – А программы для подключения к Интернету в отделе есть? – Сколько угодно. Если Чак не приобрел собственное подключение, он определенно мог воспользоваться нашим. – Мы можем столкнуться с очень серьезной проблемой. Очень важно, чтобы вы молчали об этом, – еще раз напомнила я. – Мне никогда не нравился Чак. – Другим тоже не рассказывайте, – предупредила я Рут. Повесив трубку, надела пальто и пожалела Розу. Я была уверена, что она переживает. Не удивлюсь, если узнаю, что она плакала всю дорогу до дома. У нее был твердый характер, она редко выражала свои чувства, и я знала, Роза огорчится, если будет думать, что причинила мне боль. Я вышла на стоянку. Мне хотелось, чтобы Роза не чувствовала себя виноватой; кроме того, мне нужна была ее помощь. Электронная почта Чака подождет. Розе надоело управляться с домом, и она переехала в квартиру в Уэст-Энде на Гроув-авеню, недалеко от кафе "Дю Жур", где я иногда завтракала по воскресеньям. Роза жила в старом трехэтажном здании из темно-красного кирпича, расположенном в тени дубов. Это был относительно безопасный район города, но я всегда осматривалась, прежде чем выйти из машины. Когда припарковалась рядом с "хондой" Розы, заметила темный "форд-таурус", стоявший за несколько автомобилей от меня. Двигатель не работал, фары были выключены, но в нем кто-то сидел. Я знала, что большинство служебных полицейских машин были "таурусами", и удивилась, по какой причине и кого мог караулить коп в темном холодном автомобиле. Возможно, человек в машине просто ждал, пока кто-то спустится, чтобы уехать, но обычно это не делается с погашенными фарами и выключенным двигателем. Я почувствовала, что за мной наблюдают, поэтому достала из сумочки свой семизарядный револьвер "смит-вессон" и опустила его в карман пальто. Проходя по тротуару мимо "тауруса", я прочитала номерной знак на переднем бампере и запомнила его, спиной ощущая взгляд человека за рулем. В квартиру Розы на третьем этаже можно было попасть только по лестнице, тускло освещенной единственной лампочкой в каждом пролете. Я тревожилась. Через каждые несколько шагов останавливалась, чтобы проверить, не идет ли кто за мной. Но никого не было. Роза повесила на дверь свежий рождественский венок, и его благоухание вызывало приятные ощущения. За дверью слышалась музыка Генделя. Я вынула из сумки ручку и блокнот и записала номер машины. Потом нажала на звонок. – Боже мой! – воскликнула Роза. – Что привело вас ко мне? Заходите. Какой приятный сюрприз. – Вы посмотрели в глазок, прежде чем открыть дверь? – спросила я. – По крайней мере спросили бы кто. Она рассмеялась. Она всегда подшучивала над моей осторожностью, которая, по мнению ее и большинства наших знакомых, была чрезмерной, потому что они не жили моей жизнью. – Пришли, чтобы проверить мои меры предосторожности? – поддразнила она меня. – Возможно, мне придется это сделать. Мебель в квартире Розы отличалась теплыми тонами и была тщательно отполирована, и хотя я не могла назвать ее вкус утонченным, обстановка казалась почти безупречной. На красивом паркете, который в наше время стал редкостью, лежали разноцветные восточные коврики. Газовый камин был включен, на подоконнике горели электрические свечи. Окна выходили на зеленую лужайку, судя по всему, используемую в теплую погоду для пикников. Роза села в кресло, а я устроилась на кушетке. Мне дважды приходилось бывать у нее, поэтому сейчас странно было ощущать отсутствие домашних животных. Я знала, что двух подобранных грейхаундов она отдала дочери, потому что в этом доме не разрешалось держать собак, а кошка умерла. В квартире оставался только аквариум со скромным количеством гуппи, золотых рыбок и моллинезий, беспрестанно двигавшихся между растений. – Я знаю, что вы скучаете по собакам, – сказала я, не упоминая о кошках, так как не любила их. Когда-нибудь я заведу грейхаунда. Моя проблема в том, что мне хочется спасти их всех. Я вспомнила ее найденышей. Бедняги не позволяли дотрагиваться до своих ушей, так как были искалечены тренерами, и это было лишь частью того, что им пришлось пережить, выступая на собачьих бегах. В глазах Розы заблестели слезинки, она отвернулась от меня и потерла колени. – Этот холод плохо действует на мои суставы, – кашлянув, заметила она. – Собаки были уже старые. Но хорошо, что их забрала Лорел. Я не переживу смерти еще одной. Мне хотелось бы, чтобы вы тоже взяли себе собаку; чтобы каждый хороший человек взял себе такую собаку. Каждый год тренеры усыпляют сотни борзых, когда те больше не могут выступать на беговой дорожке. Я беспокойно заерзала на кушетке. В жизни очень много несправедливости. – Заварить вам женьшеневый чай, который достает мне Саймон? – Она имела в виду своего любимого парикмахера. – Может, что-нибудь покрепче? – Я не могу оставаться долго. Просто хотела заехать и убедиться, что с вами все в порядке. – Ну конечно, все в порядке, – ответила Роза, словно в мире не было ни одной причины для беспокойства. Я молчала, а Роза смотрела на меня, ожидая, пока я объясню, почему пришла. – Я разговаривала с Рут, – сказала я. – У нас появились первые зацепки и подозрения... – Которые наверняка ведут прямо к Чаку, – заявила Роза, кивнув. – Я всегда считала его паршивой овцой. Он избегает меня как чумы, потому что знает: я вижу его насквозь. Скорее ад превратится в рай, чем такой, как он, сумеет меня очаровать. – Вас никто не сможет очаровать, – сказала я. Послышались звуки "Мессии" Генделя, и на сердце легла печаль. Роза пристально посмотрела на меня. Она знала, каким тяжелым для меня выдалось последнее Рождество. Я провела его в Майами, где старалась забыть о празднике. Но невозможно было убежать от музыки и света, даже если бы я очутилась на Кубе. – Что вы собираетесь делать в праздники? – спросила она. – Может быть, поеду на Запад. Если пойдет снег, будет полегче, но я не могу выносить серое небо. Ричмондская погода: дожди и холодные штормы. Знаете, когда я сюда переехала, раз или два за зиму ложился хороший снег. Я представила белые ветви деревьев и снег, падающий на ветровое стекло, пока я добиралась на работу, хотя все остальные государственные организации были закрыты. Снег и тропическое солнце служили для меня антидепрессантами. – Очень рада, что вы заехали меня проведать, – проговорила моя секретарша, вставая с темно-синего кресла. – Однако вы слишком обо мне беспокоитесь. Она вышла на кухню, и я услышала, как хлопнула дверца холодильника. Роза вернулась в гостиную и протянула пластиковый замороженный контейнер. – Мой овощной суп, – сказала она. – То, что нужно на сегодняшний вечер. – Не представляете, насколько нужно, – ответила я с неподдельной благодарностью. – Сейчас же поеду домой и разогрею. – Ну а что вы думаете делать с Чаком? – спросила она очень серьезно. Я заколебалась. Мне не хотелось произносить следующую фразу. – Роза, он говорит, что вы моя доносчица. – Ну и что? Так оно и есть. – Мне нужно, чтобы вы сделали все возможное и узнали, что он затевает, – продолжала я. – Этот щенок хочет нам навредить! – воскликнула Роза, хотя я редко слышала, чтобы она ругалась. – Нам нужны улики. Вы же знаете законы. Легче пройти по воде, чем кого-нибудь уволить. Но он проиграет. Она не ответила сразу. Помолчав, сказала: – Для начала его нельзя недооценивать. Чак не так умен, как хочет показаться, но и не дурак. У него достаточно времени, чтобы обдумывать свои шаги. К сожалению, он знает ваши особенности лучше, чем кто-нибудь другой, лучше даже, чем я, потому что помогает вам в морге – избави меня Бог от этого. А это ваше поле деятельности. Именно там он может серьезно навредить. Роза права, хоть мне и не хотелось признавать его силу и возможности. Чак мог сменить этикетки на шкафах или бирки на ногах покойников либо подменить результаты анализов. Организовать утечку сведений, и репортеры ни за что его не выдадут. Я едва представляла, на что он еще способен. – Кстати, – сказала я, вставая с кушетки, – мне известно, что дома у него есть компьютер, хотя он уверял меня в обратном. Роза проводила меня к двери, и я вспомнила про автомобиль, припаркованный рядом с моим. – Вы не знаете, у кого в вашем доме есть темный "форд-таурус"? – спросила я. Она недоуменно нахмурилась. – Ну, вообще-то их много. Но нет, я не могу вспомнить, у кого из соседей есть "таурус". – Может быть, здесь живет полицейский, который время от времени приезжает на нем домой? – Нет, мне ничего не известно. Не слишком увлекайтесь страхами, иначе они могут завладеть вами. Я твердо верю, что нельзя быть пессимистом. Помните старую поговорку о накликанной беде? – Наверное, вы правы, но у меня появилось странное чувство, когда на стоянке я увидела парня, сидящего в машине без огней и с выключенными двигателем. Я записала номер машины. – Молодчина. – Роза похлопала меня по плечу. – Меня это почему-то не удивляет. |
||
|