"Мстительное сердце" - читать интересную книгу автора (Мэтьюз Патриция)Глава 2Хотя был только полдень, Квинт заявился домой пьяный. Мэри Квинт это совсем не удивило. Она редко видела мужа трезвым. Он надрался даже в день их свадьбы, рухнул пьяный на брачную постель, и, как казалось Мэри, с тех пор большую часть времени пребывал в таком состоянии. Прислонясь к дверному косяку, он уставился на жену красными опухшими глазами. – Ну вот, жена, дело сделано. Ханна узнает, что значит зарабатывать себе на жизнь. Мэри промолчала, уныло глянув на него. – Тебе что, нечего сказать? – со злобой спросил он. – Когда все это затевалось, ты много чего наговорила. Мэри провела красными от работы пальцами по своим седеющим волосам. – Что ж тут можно добавить, мистер Квинт? Сами же сказали – дело сделано. – Это верно, дело сделано. И мы не прогадали. – Он поплелся в спальню. – Я хочу немного соснуть. Тащить эту ленивую суку было нелегко. Девка упряма, как осел. А ты смотри не шуми. Мэри, застыв, следила, как Квинт ковыляет в спальню. Она не пошевелилась, пока не услышала протестующий скрип кровати, на которую плюхнулся ее супруг. Тут же раздался громкий храп. Очнувшись, она принялась наводить чистоту в хибарке, стараясь не шуметь. Пока Квинт спит, она может подумать о своем и хоть немного успокоиться. Конечно, ее попытки навести чистоту были, в общем, бесполезны – в доме мог бы прибираться целый полк женщин, но грязь, въевшаяся в пол, все равно осталась бы там, – просто у Мэри вошло в привычку непрерывно что-то делать, чтобы занять руки. Мэри казалось, что все шесть лет, пока она была замужем за Квинтом, она только и делала, что наводила чистоту и стряпала – когда было что стряпать, – да еще делала все, что было в ее силах, для Ханны. Она вышла за Квинта, чтобы дать отца своей дочери. Он оказался прекрасным отцом – продал свою дочь чуть ли не в рабство! Она резко одернула себя. Не И тогда мысли Мэри, как это часто случалось в последнее время, устремились в прошлое. Ханна была незаконнорожденной. Мэри не состояла в браке с Робертом Маккембриджем, хотя любила его отчаянно, а он – ее, Роберт упорно отказывался сделать ее своей законной супругой. Он был сыном шотландца, владельца плантаций в Южной Каролине, и рабыни. Свободу получил после смерти матери. Вообще-то его мать не являлась чистокровной африканкой, ее отец – белый, поэтому Роберт был квартероном – то есть человеком, в жилах которого текла лишь четверть негритянской крови. Хотя кожа у него была оливкового цвета, он унаследовал от отца аристократические черты лица и вполне мог сойти за испанца, если его не рассматривать слишком внимательно. Но плантаторы хорошо знали друг друга, и многим было известно, кто такой Роберт. Для чернокожего и для мулата женитьба на белой женщине означает вечное изгнание из колоний – то есть из британских колоний, впоследствии образовавших тринадцать штатов, вошедших в Соединенные Штаты Америки. Случалось, что обоих приговаривали к повешению. По этой причине Роберт и отказывался жениться на Мэри. Они переехали на север, к самой границе Виргинии, где их никто не знал, и нашли там маленькую заброшенную ферму с полуразвалившимся домишком. Роберт стал обустраивать хозяйство… То было трудное время, денег – в обрез, еды не хватало, и все же они чувствовали себя счастливыми. Через год родилась Ханна, и Мэри была на седьмом небе от переполнявших ее чувств. Она была так счастлива, что иногда даже забывала: живет с мужем во грехе, не венчанная. Роберт обожал Ханну, отец и дочь не разлучались. Едва начав ходить, девочка повсюду следовала за отцом. Семья жила очень уединенно – соседей поблизости не было, – и Роберт всегда один отправлялся в маленький городок, расположенный в двадцати милях от фермы, когда нужно было что-то купить. И Мэри, и Роберт понимали, что в их положении будет ошибкой заводить друзей, к какой бы расе они ни принадлежали. По иронии судьбы Роберта убил негр, а не белый. Однажды поздно ночью на их хижину набрел какой-то беглый раб с плантаций Маккембриджа. Он был серьезно ранен и просто умирал от голода. Они взяли его к себе, выходили, даже спрятали однажды, когда поблизости появились охотники за беглыми рабами. Этот раб по имени Оправившись, Исайя начал поглядывать на Мэри. Это не укрылось от нее, и она стала как можно реже попадаться ему на глаза. Роберт, вероятно, не замечал, что происходит, а Мэри не решалась сказать ему – мягкий по натуре, в гневе Роберт был ужасен. И вот однажды под вечер, когда Роберт работал в поло, а восьмилетняя Ханна играла поодаль, беглый раб набросился на Мэри, повалил ее на пол и задрал юбку. Мэри сопротивлялась, и тогда он сильно ударил ее по лицу. Она чуть не потеряла сознание, но, придя в себя, увидела, что он уже спустил штаны, собираясь ее изнасиловать. Отчаянные крики Мэри сотрясали маленькую хижину. Потом она увидела, что Исайя отскочил от нее, словно ей на помощь явился ангел-хранитель. Она села. В дверях стоял Роберт. Его смуглое лицо было исполнено ярости, глаза метали молнии. Этот молчаливейший из всех людей, этот человек, который ни разу не ударил ее и редко повышал голос, теперь казался воплощением гнева. Он заговорил, и голос его был подобен грому. А Мэри, осознав, что происходит, посмотрела в угол, куда Роберт отшвырнул Исайю, словно тот был мешком с зерном. – Ты, называющий себя Исайей, пришел к нам почти умирающим. Мы приютили тебя, накормили, лечили твои раны. Мы приняли тебя как брата, а ты отплатил тем, что напал на мою жену! Исайя медленно поднялся и натянул штаны. – Твою жену! Твою бабу, ты хочешь сказать, твою белую бабу! – Чернокожий ухмыльнулся. – Ты знать, что говорить белые? Если белая баба спать с ниггером, она тоже ниггер. А если в тебе течь белая кровь, сквайр Маккембридж, это тебя не спасать. Ты все равно ниггер. Ниггер, так кто же тогда она? Роберт шагнул к нему, дрожа от ярости. – Я убью тебя за эти слова, Исайя. – Ты никого не убить, ниггер. Исайя выхватил нож, нож Мэри для разделки мяса, который зловеще блеснул в его руке. «Он, наверное, давно спрятал его где-то на себе», – мелькнула мысль у Мэри, а потом она выкрикнула имя Роберта, потому что Исайя двинулся вперед, угрожающе покачиваясь. Роберт стоял в небрежной позе, на изготовку, сжав кулаки. Внезапно оба они устремились друг к другу с быстротой дерущихся котов. Стены хибарки содрогнулись. Роберт своей огромной рукой обхватил руку негра с ножом. Мужчины боролись, натыкаясь на мебель, опрокидывая ее. Мэри стояла, вжавшись в стену, исполненная страха и тревоги за Роберта. Он был крупнее, чем Исайя, но Исайя – моложе и проворнее. Все происходило в напряженном молчании. Вдруг Исайя ударил коленом в пах Роберту. Тот вскрикнул от боли, пальцы его, сжимавшие запястье Исайи, разжались. С быстротой змеи Исайя вонзил нож в Роберта, потом еще и еще раз. Мэри видела, что он обагрился кровью… Роберт начал оседать на пол. Он упал лицом вниз и замер. Исайя стоял над ним в ожидании, хрипло дыша, с глазами дикими, как у затравленного зверя. Роберт не шевелился. Наконец Исайя с изумлением огляделся. Увидев Мэри, он шагнул к ней. Мэри закричала. И тогда он повернулся и выбежал из хижины, все еще сжимая в кулаке нож, с которого капала кровь. Мэри подбежала к мужу. С большим трудом она перевернула его на спину. Живот у него был распорот, и кишки вывалились наружу, как клубок червей. Кровь текла потоком. Веки его дрогнули, глаза открылись. Он попытался посмотреть в глаза жене и прошептал: – Мэри, любовь моя. Мэри… – И его не стало. Мэри в отчаянии опустилась на колени, все в ней словно умерло. Жизнь потеряла для нее смысл в тот момент, когда свершилось это чудовищное убийство. Она стояла на коленях, бормоча молитвы, бесполезные слова, повторяя их снова и снова. По какой-то непонятной причине Бог презрел ее. Потому ли, что она жила во грехе, сойдясь с человеком, с которым не была обвенчана? Если бы Исайя оставил нож рядом с убитым, она в помутнении разума вонзила бы его себе в грудь. – Мамочка, мамочка, что с папой? Услышав истерические нотки в голосе Ханны, Мэри пришла в себя. Вот ради кого надо жить. Как же она забыла о дочери? Она вскочила и поспешила к Ханне, входящей в комнату, загораживая юбками тело Роберта. – Папа ранен, да? Здесь везде кровь, везде! – Да, детка, он ранен, – сказала Мэри, стараясь говорить как можно спокойнее. – Здесь была… – Она сглотнула, чтобы вновь обрести голос. – Твой папа ушел, ушел от нас навсегда. Тебе придется научиться… Ханна вдруг обмякла, выскользнула из материнских рук и упала на пол, потеряв сознание. Мэри возблагодарила Господа за то, что он оказал ей это благодеяние. Взяв девочку на руки, она отнесла ее в маленькую спальню. Потом – она никак не предполагала, что в ней столько сил, – выволокла из дома тело Роберта и быстро зарыла его в землю. После чего Мэри вернулась в дом, смыла кровь с пола, не понимая, зачем это делает. Разве чтобы чем-то занять руки, пока голова была занята мыслью: что же ей делать дальше? И Мэри решила, что оставаться здесь нельзя. Исайя может вернуться и убить их обеих. Сообщить о преступлении властям она не рискнула. В таком случае пришлось бы признаться, что они укрывали беглого раба. И кроме того, она не сможет одна хозяйствовать на ферме. К вечеру они уехали. Мэри побросала пожитки на повозку и стегнула хроменькую лошадку, на которой Роберт пахал землю. Ханна тихо сидела рядом с матерью. С тех пор как девочка пришла в себя после обморока, на нее словно нашло оцепенение. Денег у Мэри не было. По дороге она меняла свои скудные пожитки на еду, и наконец они добрались до Уильямсберга, где Мэри продала лошадь и повозку. Ей удалось найти работу – прибираться в богатых домах, расположенных вокруг Рыночной площади. А потом она встретила Сайласа Квинта. Конечно, она ни слова не сказала Квинту о том, что в Ханне течет негритянская кровь… Что же теперь будет с Ханной? Поскольку Роберт был сыном плантатора, он позаботился, чтобы малышка получила какое-то образование, – начал учить Ханну читать и считать. Но сама Мэри была малограмотной, поэтому учить девочку дальше не могла. – Старуха! – раздался голос Квинта из спальни. – Я хочу есть. Быстро накрывай на стол! Мэри вздохнула и принялась готовить что-то из скудных припасов. Ей еще нет и сорока, а она уже старуха. И Ханне тоже суждено состариться раньше времени. |
||
|