"Все, что остается" - читать интересную книгу автора (Корнуэлл Патриция)

Глава 4

Ярко светящаяся разноцветными огнями вывеска «Семь-одиннадцать» была видна уже за полмили. Таинственная, красно-зеленая, она сама по себе ни о чем не говорила. Мне показалось, что я вдруг отчетливо услышала избитую папину фразу: «И ради этого твой дед покинул Верону?»

Это было его любимым выражением, когда он, читая утреннюю газету, кивал головой в знак неодобрения. В первый раз он произнес ее, когда какой-то тип с восточным акцентом обслужил нас кое-как, подчеркнув то, что мы вовсе «не были истинными американцами». Отец повторял эту фразу каждый раз, когда читал о вызовах присяжных заседателей для участия в судебном заседании по разбирательству чьих-то недобросовестных поступков, употребления наркотиков или разводов. Когда я была еще ребенком, отец держал небольшую бакалейную лавку, и каждый раз, обедая вечером в кругу семьи, он рассказывал о своих делах, одновременно расспрашивая нас о наших успехах. Он прожил совсем мало и умер, когда мне исполнилось лишь двенадцать лет. Но я была абсолютно уверена в том, что, будь он жив, он не одобрил бы существования дежурных магазинов. Он бы сказал, что ночи, воскресенья и праздники даны людям вовсе не для того, чтобы стоять за прилавком или, закусывая буррито, мчаться куда-то в машине. В такое время нужно быть дома, с семьей.

Свернув на выездную дорогу, Эбби снова проверила зеркала. А менее чем через сто футов она уже подъезжала к стоянке «Семь-одиннадцать» и, как мне показалось, слегка оживилась. Не считая одного стоявшего возле входа с двойными стеклянными дверьми «фольксвагена», мы были единственными посетителями.

— Ну, наконец-то добрались до берега, — облегченно вздохнула Эбби, выключив зажигание. Последние двадцать миль нам не встретилось ни одной машины.

— По крайней мере, хотя бы это нам известно, — сказала я.

Ночь была туманная, небо беззвездное, а воздух теплый, но очень влажный. Мимо нас прошел молодой человек с двенадцатибаночной упаковкой пива в то время, как мы входили внутрь.

Яркими огнями по углам горели видеоавтоматы, а молодая продавщица пополняла прилавок сигаретами. Ей было не более восемнадцати. Пряди белокурых волос обрамляли ее личико, а тоненькая фигурка была затянула жакетом в оранжево-белую клетку и черными джинсами. У нее были длинные ярко-красные ногти, а когда она обернулась к нам, я поразилась строгим, почти суровым чертам ее лица. Она была похожа на мотоциклиста, который без всяких тренировок сразу же пересел на «Харлей-Дэвидсон».

— Вы Элен Джордан? — спросила Эбби. Продавщица сначала удивилась, а затем настороженно спросила:

— Да, а зачем вам мое имя?

— Эбби Торнбулл, — протягивая руку, по-деловому представилась Эбби. Элен Джордан ответила ей слабым рукопожатием. — Я из Вашингтона, — добавила Эбби. — Газета «Пост».

— А какая «Пост»?

— Вашингтонская газета «Пост», — уточнила Эбби.

— Понятно. — Со скучающим видом она ответила: — У нас есть в продаже эта газета. Она перед вами. — Сказав это, она указала на тощую стопку газет, лежавшую на прилавке рядом с дверью.

Воцарилась неловкая пауза.

— Я репортер газеты «Пост», — объяснила Эбби. Глаза Элен зажглись огоньком любопытства.

— Вы не шутите?

— Никаких шуток. Я хотела бы задать тебе несколько вопросов.

— Для какой-нибудь статьи?

— Да. Я делаю репортаж, Элен, и мне действительно нужна твоя помощь.

— А что вы хотите знать? — спросила она, облокотившись на прилавок. В этот момент, как бы осознавая свою значимость, Элен вдруг стала очень серьезной.

— Я хочу задать тебе вопрос относительно той парочки, которая останавливалась здесь в прошлую пятницу, вечером. Молодой человек с девушкой, приблизительно твоего возраста. Они приехали в это место вскоре после девяти часов вечера, купив в вашем магазине упаковку с шестью банками пепси и какие-то другие вещи.

— А, это та пропавшая парочка, — сказала Элен, на этот раз оживившись. — Знаете, я бы никому не посоветовала останавливаться в этом месте. Когда нас принимают на работу в магазин, первое, о чем нас предупреждают, это то, что никто не имеет права пользоваться душем. Что касается лично меня, то я бы не возражала предоставить душевые таким посетителям, как девушка с парнем. Мне самой было ее жалко. Я хочу сказать, что мне было понятно ее состояние.

— Я уверена, что все именно так и было — сочувственно ответила Эбби.

— Представляю, как неловко она себя чувствовала, когда, купив тампаксы, попросила воспользоваться душем. Ведь ее парень стоял рядом. Лучше б я ей разрешила.

— А откуда тебе известно, что это был ее парень? — спросила Эбби.

Немного смутившись, Элен ответила:

— Я просто предполагаю. Они постоянно были вместе и, казалось, были очень влюблены друг в друга. Это же заметно со стороны, особенно если обращаешь внимание. А я тут одна, дежурю целые сутки. У меня глаз наметан. Взять, например, замужние пары. Они постоянно по дороге заглядывают в наш магазин, а детей оставляют в машине. Большей частью это люди уставшие, которые не очень-то ладят между собой. А пара, о которой вы спрашиваете, так мило обращалась друг с другом.

— Они больше ничего не просили у тебя, кроме комнаты отдыха?

— Мы немного побеседовали, — ответила Элен. — Так, ни о чем. Я задала им самые обычные вопросы, о хорошей погоде, о том, куда они едут.

— Они тебе сказали? — спросила Эбби, делая пометки в своем блокноте.

— Что?

— Они сказали тебе, куда они едут? — повторила Эбби, заглядывая ей в глаза.

— Они сказали, что едут на пляж. Это я хорошо помню, потому что я еще им позавидовала, сказав, что, когда нормальные люди едут на отдых, я вечно торчу здесь. Тогда я поссорилась со своим парнем, поэтому мне было ужасно досадно.

— Да, я понимаю, — дружелюбно заметила Эбби. — Расскажи мне поподробнее, как они вели себя, Элен. Может быть, тебе что-то бросилось в глаза?

Подумав немного, она ответила:

— Ага. Они были замечательной парой, только очень спешили. Наверное, потому, что девушке побыстрее хотелось принять душ. Я очень хорошо запомнила, как вежливо они отреагировали на мой отказ. Знаете, много людей приезжают сюда и спрашивают про душ. А когда им отказываешь, они становятся такими грубыми и чего только от них не услышишь в ответ.

— Ты упомянула о том, что направила их на стоянку зоны отдыха, — сказала Эбби. — Ты можешь точно вспомнить, что ты им тогда говорила?

— Конечно. Я им сказала, что недалеко находится стоянка. Надо только немного подать назад и держать курс на Восточную улицу 1-64, и тогда уже через пять-десять минут они точно приедут в назначенное место.

— А ты никого не заметила рядом, когда разговаривала с ними?

— Здесь много людей ходило туда и обратно, много путешественников. — Затем, помедлив, она добавила: — Помню, сзади сидел мальчишка и играл на автоматах в «Пэк мэн». Какой-то малолетний пройдоха; он вечно тут ошивается.

— А больше никого не было рядом с прилавком возле этой пары? — спросила Эбби.

— Там стоял один молодой человек. Он вошел сразу за этой парой. Сначала он просматривал журналы, а затем заказал чашку кофе.

— И это все происходило во время твоей беседы с ними? — неустанно продолжала выуживать подробности Эбби.

— Да. Я помню, что он был вежлив, очень дружелюбно спрашивал о чем-то дружка той девушки и нахваливал джип. Парочка приехала в красном джипе, ну, знаете, одна из таких машин, которая привлекает всеобщее внимание. Машина была припаркована прямо перед дверями магазина.

— А что было потом?

Элен присела на стул, стоявший рядом с кассовым аппаратом.

— Ну, так много чего было. Вошли еще какие-то посетители. Ушел тот парень, пивший кофе, а после, спустя, может, пять минут, уехала и парочка.

— А вот тот парень с кофе, он стоял возле прилавка и слышал, как ты направляла парочку к стоянке зоны отдыха? — допытывалась Эбби.

Нахмурившись, девушка ответила:

— Затрудняюсь вспомнить. Кажется, он просматривал журналы, когда я им советовала поехать туда. Потом девушка спустилась к одному из проходов поискать то, что ей было нужно, подошла обратно к прилавку как раз в тот момент, когда этот человек расплачивался за кофе.

— Ты заметила, что парочка уехала где-то через пять минут после ухода того человека, — продолжала Эбби. — А чем они в это время занимались?

— Ну, пару минут у нас заняла процедура покупки, — ответила она. — Девушка поставила на прилавок упаковку с шестью банками «Куур». А я, проверяя ее кредитную карточку, обнаружила, что ей нет двадцати одного года, поэтому не продала ей пиво. Она совершенно спокойно отнеслась к этому, вроде даже засмеялась. Знаете, нам самим смешно. Что касается меня, я тоже пробовала пиво, и что тут такого? Ну, как бы там ни было, пришлось ей заменить пиво на упаковку содовой. Потом они уехали.

— Ты не могла бы описать того человека, который покупал кофе?

— Подробно, конечно, вряд ли.

— Ну, он чернокожий или белый?

— Белый. Кажется, брюнет. Волосы черные, может быть, темно-каштановые. Возраст — лет тридцать с небольшим.

— Высокий или низенький, толстый или худой? Элен, посмотрев в конец зала, ответила:

— Пожалуй, среднего роста. С хорошей фигурой, но не очень крупный.

— А у него не было усов или бороды?

— Кажется, нет… Хотя подождите минутку.

По ее внезапно засиявшему лицу было видно, что она вспомнила некоторые подробности.

— У него были короткие волосы. Ну да. Помню, я еще подумала, не военный ли это. Знаете, здесь крутится столько военных; они постоянно заглядывают сюда по дороге в Тайдвотаз.

— А что еще в его внешности было примечательного, что заставило тебя подумать о том, что он военный? — спросила Эбби.

— Не знаю. Может быть, манера поведения. Это нелегко объяснить; только если ты часто встречалась с военными, ты сразу сможешь их отличить от гражданских. Большинство из них, например, имеют татуировки.

— У этого молодого человека тоже была татуировка? Огорченно вздохнув, она ответила:

— Я не заметила. — Как он был одет?

— Хм…

— Ну, костюм, галстук, — подсказала Эбби.

— Нет, на нем не было костюма с галстуком. Ничего особенного. Скорее всего, он был одет в джинсы или черные брюки, а сверху была накинута куртка с «молнией»… Правда, я не очень уверена.

— Может быть, ты случайно заметила, на каком автомобиле он приехал?

— Нет, не знаю, — ответила она без колебания. — Я не видела никакой машины. Скорее всего, он припарковался где-то поодаль.

— А ты обо всем рассказала, когда полиция приезжала к тебе с расспросами, Элен?

— Да, — ответила она, наблюдая за стоянкой перед входом в магазин, куда только что подкатил фургон.

— Я им рассказала все то же самое, что и вам. Ну, кроме, конечно, всяких мелочей, которые мне было трудно вспомнить тогда.

В зал вошли два подростка, неторопливой походкой направившись к игровым автоматам. Элен, повернувшись в нашу сторону, намекнула, что ей нечего больше сказать, поскольку она и так выложила нам все, что знала.

Очевидно, Эбби была того же мнения.

— Спасибо, Элен, — поблагодарила она, сделав шаг от прилавка. — Репортаж появится в субботу или в воскресенье. Так что можешь познакомиться с ним.

Мы вышли на улицу.

— Пора смываться отсюда, пока она не закричала, что все сказанное ею не было предназначено для печати.

— Я очень сомневаюсь в том, что она вообще читает газеты, — ответила я.

— Знаешь, меня больше всего удивляет то, что полицейские не приказали ей держать язык за зубами.

— А может быть, они и приказали, но она не смогла удержаться от соблазна увидеть свое имя в прессе.

Восточная улица 1-64 зоны отдыха, куда продавщица направила Дебору и Фреда, была совершенно безлюдна, когда мы туда подкатили.

Эбби припарковала машину спереди автоматического газетного киоска, и в течение нескольких минут мы сидели молча. Стоявший прямо перед нами небольшой падуб был освещен серебристым светом включенных фар, а горевшие в темноте сквозь туманную дымку лампы казались размытыми белыми пятнами. Будь я одна, я ни за что бы не вылезла из машины и не попросила комнату отдыха.

— Страшно, — прошептала Эбби, затаив дыхание. — Господи, неужели в этом месте всегда по вторникам так безлюдно, или просто опубликованное сообщение о случающихся здесь по вечерам происшествиях отпугнуло всех от этого места.

— И то и другое не исключено, — ответила я. — Только я уверена, что здесь не могло быть так же пустынно в тот вечер, в пятницу, когда сюда подъезжали Дебора и Фред.

— Они, наверное, припарковались на нашем месте, — задумчиво сказала она. — Может быть, тут и были люди, если учесть, что начинались выходные в преддверии праздника Дня труда. Может, именно в этом месте они повстречались со своей бедой, с этим отпетым мерзавцем.

— Если учесть, что здесь были посетители, то рядом должны были быть припаркованы машины, — сказала я.

— И что ты хочешь этим сказать? — спросила она.

— Если предположить, что именно здесь Дебора и Фред повстречали кого-то, а затем этого кого-то впустили в свой джип, то где же тогда находился автомобиль неизвестного? Или он пришел сюда пешком?

— Маловероятно.

— Если он был на колесах, — продолжала я, — и припарковался здесь же, то несчастье могло произойти лишь при условии, что здесь вообще не было машин.

— Я поняла ход твоей мысли. Получается, что если бы он припарковался один в этом месте и стоял здесь в течение долгого времени допоздна, то он рисковал быть замеченным патрульной полицейской службой.

— Замышляя убийство, он вряд ли не продумал такой ситуации, — сказала я.

Подумав немного, она поделилась своими соображениями:

— Знаешь, меня беспокоит, что все случившееся в тот вечер можно считать и не считать случайностью. То, что Дебора и Фред сделали здесь остановку, было случайностью. Если они действительно встретили какого-то мерзавца здесь либо того, пившего кофе в магазинчике «Семь-одиннадцать», это тоже можно считать случайностью. Но нельзя сбрасывать со счетов и версию преднамеренного замысла, хорошо продуманной операции. Если предположить, что это было похищение, то ведь оно должно было быть заранее спланировано.

Я промолчала в ответ.

В этот момент я вспомнила о предупреждении Уэсли: преступление на почве политики. Однако версия об охотящемся на влюбленные парочки насильнике тоже казалась правдоподобной. Лично я не могла связать исчезновение молодых людей ни с каким другим финалом, кроме трагического.

Эбби завела машину.

Двигаясь по главной магистрали, мы всю дорогу молчали. Установив авторегулятор скорости, она заговорила снова:

— Ты считаешь, они уже мертвы, не так ли?

— Ты задаешь мне этот вопрос для того, чтобы затем осветить мой ответ в прессе?

— Нет, Кей. Я спрашиваю тебя вовсе не для того. Хочешь знать правду? Меня сейчас волнует не статья, а то, что вокруг нас происходит.

— Потому что ты боишься за свою жизнь?

— А ты бы не боялась?

— И мне бы было страшно, если б я знала, что мои телефоны прослушиваются и за мною следят. Уж если когда и надо беспокоиться, так это сейчас, когда ночь на дворе. Ты очень устала, и вовсе не обязательно возвращаться сейчас в Вашингтон.

Она вопросительно посмотрела на меня.

— У меня в доме много места. А уехать ты можешь завтра утром.

— А у тебя найдется лишняя зубная щетка, ночная рубашка и какая-нибудь выпивка в баре?

Облокотившись на сиденье, я, закрыв глаза, пробормотала:

— Можешь даже напиться, если хочешь, я с удовольствием поддержу компанию.

В полночь, когда мы вернулись домой, я, услышав телефонный звонок, схватила трубку раньше, чем мог сработать автоответчик.

— Кей?

Сначала я даже не сообразила, чей это голос, настолько неожиданным был звонок. Затем сердце мое бешено заколотилось.

— Здравствуй, Марк, — ответила я.

— Извини за столь поздний звонок. Взволнованным голосом, перебив его, я сообщила ему:

— Я не одна. У меня ночует сегодня моя подруга Эбби Торнбулл. Ты, должно быть, ее помнишь, она работает в газете «Пост». Мы только что вернулись с одного очень интересного мероприятия по захвату преступника.

Ничего не ответив, Марк, подумав немного, спросил:

— Может, ты позвонишь мне, когда тебе будет удобно?

Я повесила трубку, Эбби, увидев мое опечаленное лицо, спросила:

— Кто это был, Кей?