"Мистер Рипли под водой" - читать интересную книгу автора (Хайсмит Патриция)

7

Самолет начал снижение с сильным креном на правое крыло, и Том уперся ногами в пол, насколько позволяло кресло. Элоиза сидела у окна (Том настоял на этом), из которого виднелись два изогнутых внутрь эффектных зубца танжерского порта, врезающихся в залив.

— Помнишь карту? Смотри, вот там порт! — сказал Том.

— Oui, mon cheri. — Элоизу, кажется, это не так взволновало, как его, но так же, как и он, она не отрывала глаз от круглого окна.

К сожалению, окно оказалось грязным и вид из него не слишком четким. Том наклонился, стараясь увидеть Гибралтар. Он не смог его рассмотреть, но заметил южный кусочек Испании, где находился Альхесирас. Все казалось на удивление крошечным.

Самолет выровнялся и повернул влево. Теперь за окном все исчезло. Затем правое крыло снова опустилось, и перед ними развернулась панорама — теперь значительно ближе — белые домишки с крошечными квадратиками окон. На земле самолет выруливал почти десять минут, люди расстегнули пристяжные ремни и с нетерпением ждали, когда можно будет покинуть свои места.

Они прошли в зал паспортного контроля с высоким потолком, где солнечный свет падал через высокие закрытые окна. Было очень жарко. Том снял летний пиджак и перекинул его через руку. Две медленно движущиеся очереди состояли, кажется, в основном из французских туристов, но там были также и марокканцы, некоторые из них — в джеллабах[21].

В следующем зале, где Том получил свой багаж, он обменял тысячу франков на дирхемы, затем спросил у темноволосой женщины, сидевшей в справочном бюро, как лучше всего добраться до центра. На такси. А сколько? Около пятидесяти дирхем, ответила она по-французски.

Элоиза проявила благоразумие, взяв меньше вещей, поэтому они вдвоем, не прибегая к помощи носильщика, сумели управиться со своими чемоданами. Еще дома Том напомнил Элоизе, что она сможет купить все необходимое в Марокко, и даже еще один чемодан для вновь приобретенных вещей.

— Пятьдесят до города, хорошо? — сказал Том шоферу такси, который открыл перед ним дверцу. — Отель «Минза». — Том знал, что в такси нет счетчиков.

— Садитесь, — последовал гортанный ответ на французском.

Том вместе с таксистом погрузил чемоданы.

Когда они ехали к городу, у Тома было такое чувство, будто машина мчится, как ракета. Это чувство возникло, скорее всего, из-за тряской дороги, а также ветра, дующего в открытое окно. Элоиза держалась за сиденье и за ручку сбоку. Пыль летела в окно водителя. Но по крайней мере дорога шла прямо, и они явно приближались к белым домам, которые Том видел из самолета.

Дома выросли с обеих сторон, это были кирпичные здания в четыре или шесть этажей. Они въехали на главную улицу, по тротуарам которой шествовали мужчины и женщины в сандалиях и безостановочно сновали дети, заставляя шофера резко тормозить. Это был несомненно настоящий город, пыльный, серый, заполненный покупателями и прогуливающимися жителями. Шофер повернул налево и через несколько ярдов остановился.

Отель «Минза». Том расплатился, добавив еще десять дирхем. Привратник в красной форме вышел, чтобы помочь ему с багажом.

Спустя несколько минут Том и Элоиза оказались в своем номере, термин, который Том всегда считал смехотворно элегантным. Элоиза быстро вымыла руки и лицо и принялась распаковывать вещи, а Том тем временем обозревал вид из окна. Они поселились на четвертом этаже. Том смотрел сверху вниз на панораму из сероватых и белых зданий не выше шести этажей с беспорядочно развешенным бельем, с какими-то похожими на тряпки флагами над крышами, принадлежность которых невозможно было определить, множеством телевизионных антенн и еще большим количеством белья, развешенного на плоских крышах. Из другого окна их комнаты внизу был виден номер-люкс, точно такой же, какой занимали они. Такие номера располагались один под другим на всех этажах отеля. Плавательный бассейн, где плавали и вокруг которого загорали женщины в бикини и мужчины в плавках, располагался в тени. Бассейн окружал бордюр из белых столиков и стульев, а за ними росли красивые, ухоженные пальмы, кусты и бугенвильи в цвету.

На уровне бедер Тома из кондиционера дул холодный воздух, и он протянул руки, чтобы холод прошел под рукава.

— Cheri! — В крике Элоизы слышалось удивление: — Воду отключили! Вот так, вдруг! Ноэль была права!

— На четыре часа в день. Помнишь, что она говорила? — Том улыбнулся. — А что там с туалетом? И ванной? — Том прошел в ванную комнату. — А вот об этом Ноэль не упоминала. Посмотри-ка на это. Ведро чистой воды! Конечно, я не собираюсь ее пить, но для мытья...

Том вымыл руки и лицо холодной водой, и вместе они распаковали почти все вещи. Затем отправились на прогулку.

У Тома в правом кармане брюк звенели странные монеты, и он раздумывал, на что бы их потратить. Пойти в кафе, купить почтовые открытки? Они дошли до площади Франции, образованной пересечением пяти улиц, согласно карте Тома, в том числе Рю-де-Либерте, где находился их отель.

— Вот, посмотри! — Элоиза указала на кожаную сумку, висевшую прямо на улице вместе с шарфами и медными кувшинами сомнительной пользы. — Красивая, правда, Том? Такая необычная.

— Хм, есть и другие магазины, дорогая. Давай посмотрим.

Было уже семь часов. Продавцы начали закрывать свои лавки. Том взял Элоизу за руку.

— Тебе не страшно? Ведь это новая страна!

Она улыбнулась. Он увидел странные темные черточки в ее светло-голубых глазах, которые веером расходились из зрачка, как спицы из клубка. Трудно было вообразить что-нибудь более прекрасное, чем глаза Элоизы.

— Я люблю тебя, — сказал Том.

Они медленно направились на бульвар Пастера, широкую улицу, которая шла слегка под гору.

Там оказалось больше магазинов и, соответственно, больше народу. Девушки и женщины были одеты в длинные рубахи и сандалии на босу ногу, в то время как юноши и молодые мужчины предпочитали голубые джинсы и летние рубашки.

— Тебе не хочется холодного чаю, киска? Или аперитива? Надеюсь, здесь умеют делать аперитив?

На обратном пути к отелю, у площади Франции, согласно не слишком подробной карте в брошюре, они нашли «Кафе де Пари», которое представляло собой длинный ряд столиков вдоль тротуара. Том занял последний маленький круглый столик и придвинул второй стул от соседнего стола.

— Возьми деньги, дорогая, — сказал Том, протягивая Элоизе свой бумажник и предлагая половину бумажных дирхем.

Она изящно раскрыла свою сумку — похожую на переметную суму, но только поменьше, — и банкноты моментально в ней исчезли.

— А сколько там?

— Примерно четыреста франков. Я поменяю еще сегодня вечером в отеле. Я заметил: в «Минза» такой же курс, как и в аэропорту.

Элоиза и вида не подала, что ей интересно, но Том знал, что она это запомнит. Он не слышал здесь французской речи, только арабскую, вернее берберский диалект арабского. В любом случае язык был непонятен Тому. За столиками сидели почти исключительно мужчины, несколько человек среднего возраста, довольно упитанные, в рубашках с короткими рукавами. Только за дальним столиком Том заметил светловолосого мужчину в шортах и женщину.

И официантов было мало.

— Том, ты уверен, что нам удастся заказать комнату для Ноэль?

— Да, нет необходимости перепроверять. — Том улыбнулся. Регистрируясь, он спросил насчет комнаты для мадам Асслер, которая должна приехать завтра вечером. Служащий сказал, что комната уже зарезервирована.

Том в третий раз махнул рукой официанту в белой куртке и с подносом в руке, который стоял с отсутствующим видом. На этот раз тот подошел.

Официант объявил, что вино и пиво здесь не подают. Они заказали кофе. Два кофе.

Мысли Тома были заняты отнюдь не Северной Африкой, он думал о Цинтии Граднор. Цинтия — воплощение холодности и английской отчужденности. Держалась ли она так же холодно с Бернардом Тафтсом? Охладела ли к нему под конец? Том вряд ли мог ответить на этот вопрос, как и постичь, каковы были их истинные сексуальные отношения, так отличающиеся, возможно, от того, что эта пара демонстрировала на публике. Как далеко Цинтия зашла в том, чтобы подвергнуть опасности его, Тома Рипли, не подвергая опасности себя и Бернарда Тафтса? Странно, хотя Цинтия и Бернард не были женаты, Том воспринимал их как одно целое. Они явно были любовниками, и в течение долгого времени, но это не имело значения. Цинтия уважала Бернарда, по-настоящему любила его, и Бернард, вероятно, считал себя недостойным ее любви, мучился чувством вины из-за того, что подделывал картины Дерватта.

Том вздохнул.

— Что случилось, Том? Ты устал?

— Нет! — Том не чувствовал себя уставшим. Он широко улыбнулся, ощутив настоящую свободу, ведь он находится в сотнях милях от своих «врагов», если их можно назвать врагами. Он мог бы их назвать подонками, и это относилось не только к Притчардам, но и к Цинтии Граднор.

И тут же — не успел Том додумать эту мысль — он снова принял озабоченный вид. Он почувствовал это и потер лоб.

— Чем мы займемся завтра? Пойдем в музей Форбса? Это находится наверху, в касбе[22]. Помнишь?

— Да! — Лицо у Элоизы вдруг просветлело. — Le Casbah! Затем Сокко.

Она имела в виду Гран-Сокко, или главный рынок. Они купят там что-нибудь по выгодной цене, будут торговаться, чего Том не любил, но знал, что все равно будет торговаться, чтобы не выглядеть дураком и не платить дурацкую цену.

По дороге в отель Том не стал утруждать себя спором о цене и купил фиг, бледно-зеленых и чуть более темных — те и другие совершенно спелые, а также прекрасного зеленого винограда и пару апельсинов. Затем уложил фрукты в два пластиковых пакета, которые ему дал продавец.

— Они будут красиво смотреться в нашей комнате, — сказал Том. — Мы и Ноэль угостим фруктами.

Вода в номере снова была, что очень их порадовало. Сначала Том принял душ, после него Элоиза. Затем они в пижамах растянулись на кроватях, наслаждаясь прохладой, созданной кондиционером.

— Здесь есть телевизор, — сказала Элоиза.

Том встал и включил его, вернее, попытался включить.

— Только из любопытства, — сказал он Элоизе.

Телевизор не работал. Он проверил штепсельную розетку, которая, похоже, была исправна, поскольку находилась в том же гнезде, что и выключатель обыкновенной лампы.

— Завтра, — пробормотал Том, возвращаясь назад, — я попрошу кого-нибудь посмотреть, в чем там дело.

На следующее утро они посетили Гран-Сокко перед тем, как отправиться в Касбу, и воспользовались такси, чтобы отвезти в отель покупки Элоизы: коричневую кожаную сумочку и пару красных кожаных сандалий — вещи, которые они не собирались носить с собой целый день. Том, попросив таксиста подождать, оставил пакет у портье. Затем они поехали на почту, где Том отправил таинственный предмет, похожий на ленту для пишущей машинки. Он переупаковал его еще во Франции. Авиапочтой, но без регистрации, как и хотел Ривз. Том не указал обратный адрес, даже выдуманный.

Затем уже на другом такси они поехали в Касбу, поднимаясь все выше по узким улочкам. По ту сторону гавани находился замок «Йорк» — не про него ли он читал, что Сэмюэл Пипс[23] какое-то время жил там, — его каменные стены казались огромными и удивительно прочными из-за маленьких белых домишек, прилепившихся сбоку по обеим сторонам. Рядом стояла мечеть с высоким зеленым минаретом. Когда Том осматривал ее, началась молитва. Четыре раза в день крик муэдзина призывает верующих к молитве, но теперь этот призыв записан на пленку. Люди слишком ленивы, чтобы вставать в четыре часа утра и взбираться по ступеням на верх минарета, подумал Том, но безжалостно будить этим криком других в такую рань. Он представил, как верующие вылезают из постели, читают молитву, обратясь лицом к Мекке, и затем снова забираются в постель.

Тому очень понравился музей Форбса с его оловянными солдатиками — больше, чем Элоизе, решил он. Элоиза говорила мало, но, казалось, как и Том, зачарованно смотрела на сцены сражения, на лазареты для раненых солдат с окровавленными повязками на головах, построения различных полков, в том числе и кавалерийских, — все это можно было увидеть на длинных прилавках под стеклом. Фигурки солдат и офицеров примерно в четыре с половиной дюйма высотой у артиллерийских орудий и повозок, пропорциональных их размеру. Поразительно! Как захватывающе это могло бы быть для семилетнего ребенка, подумал Том, внезапно остановившись. Его родители умерли, утонули, когда он вполне мог бы играть в оловянных солдатиков. Тогда он находился на попечении тетушки Дотти. Она никогда не понимала прелести оловянных солдатиков, да и не стала бы тратить деньги на их покупку.

— Как здесь пустынно! Даже как-то не по себе, — сказал Том Элоизе. Удивительно, в больших комнатах, по которым они бродили, не было ни души.

Смотрители тоже отсутствовали. В большом вестибюле хранитель, молодой человек в белой джеллабе, попросил их расписаться в книге для посетителей. Элоиза согласилась, затем Том оставил свою подпись в толстой книге с кремовыми страницами.

— Merci et au revoir! — это все, что они сказали на прощанье.

— Возьмем такси? — спросил Том. — Смотри! Как ты думаешь, это может быть такси?

Они направились вниз по дорожке между зелеными лужайками к единственной пыльной машине, стоявшей на обочине дороги. Им повезло. Это действительно было такси.

— Au Cafe de Paris, s'il vous plait[24], — сказал, наклонившись к окну, Том, прежде чем они сели.

Теперь Ноэль занимала их мысли — Ноэль, которая через несколько часов сядет на самолет в Руаси. Они отнесут тарелку со свежими фруктами к ней в комнату (которая располагалась ниже этажом прямо под ними) и возьмут такси до аэропорта, чтобы ее встретить. Том потягивал томатный сок с долькой лимона, прикрепленной к стенке стакана, а Элоиза пила чай с мятой, о котором она слышала, но никогда до сегодняшнего дня не пробовала. От него исходил очень приятный запах. Том отпил маленький глоток. Элоиза сказала, что ей ужасно жарко, но, похоже, чай помогает, хотя она не представляет, каким образом.

Их отель находился в двух шагах. Том заплатил. Он снимал свой белый пиджак со спинки стула, когда ему показалось, что человек, которого он увидел на главном бульваре слева от себя, знаком ему.

Дэвид Притчард? В профиль лицо казалось очень похожим. Том поднялся на цыпочки, но между ним и Притчардом, если это действительно был он, сновало так много народу, что Том потерял его в толпе. Не стоит идти к перекрестку и смотреть, подумал он, тем более бежать за ним. Скорее всего, это ошибка. Но эта темноволосая голова и круглые очки: разве такого типа можно с кем-то перепутать?

— Вот по этой дороге, Том.

— Я знаю. — Том заметил продавца цветов. — Смотри, цветы! Давай купим!

Они купили ветки бугенвильи, несколько садовых лилий, маленький букетик камелий, который предназначался для Ноэль.

Есть какие-нибудь сообщения для Рипли?

— Non, m'sieur, — ответил Тому портье в красной форме за стойкой.

В результате телефонного звонка администратору отеля в номере появились две вазы, одна в комнату Ноэль, другая для Тома и Элоизы. В конце концов цветов хватило на всех. Перед тем как отправиться на обед, они приняли душ.

Том и Элоиза решили разыскать паб, который рекомендовала Ноэль, «неподалеку от бульвара Пастера, в центре города», вспомнил Том ее наставления. Том спросил уличного торговца, продававшего галстуки и поясные ремни, не знает ли он, где находится «Паб». Вторая улица направо, ответил тот, ее даже видно отсюда.

— Merci infiniment[25]! — поблагодарил Том.

Вне зависимости от того, был в пабе кондиционер или нет, это было комфортабельное и приятное заведение. Даже Элоиза это признала, поскольку имела представление об английских пабах. Хозяин попытался создать здесь атмосферу настоящего паба: коричневые балки, старинные часы с маятником, повсюду на стенах фотографии спортивных команд, меню на черной доске и выставленные на всеобщее обозрение бутылки с пивом «Хайнекен». Заведение было небольшое и не слишком людное. Том заказал сандвич с сыром чеддер, Элоизе ломтик сыра другого сорта, а также пиво, которое она пила только подогретым.

— Может, позвоним мадам Аннет? — спросила Элоиза, отпив первый глоток.

Том слегка удивился.

— Зачем, дорогая? Ты беспокоишься?

— Нет, cheri, это ты беспокоишься. Так ведь? — Элоиза чуть-чуть нахмурила брови, но она так редко хмурилась, что это выглядело так, словно она сердится.

— Нет, дорогая. О чем?

— Об этих Прикардах, да?

Том прикрыл рукой глаза, чувствуя, что краснеет. Или это от жары?

— Притчард? Нет, дорогая, — сказал Том твердо. В это время перед ним поставили тарелку с сандвичем и чашку с соусом. — Что он может сделать? — добавил Том. — Merci, — сказал Том официанту, который обслужил сначала его, а потом Элоизу, возможно, случайно. Том чувствовал, что его вопрос был глупым, заданным для успокоения Элоизы. Притчард мог сделать довольно много, в зависимости от того, что ему удалось разнюхать.

— Тебе твой сыр нравится? — спросил Том для того, чтобы свести на нет предыдущий вопрос.

— Cheri, Прикчард — это случайно не тот ли человек, который звонил и представился Гранелефом? — Элоиза изящным движением намазала немного горчицы на кусочек сыра.

То, как она произнесла фамилию Гринлиф, не упоминая имя Дикки, казалось, отодвигало Дикки и, следовательно, его тело на огромное расстояние, делало его нереальным. Том спокойно произнес:

— В высшей степени неправдоподобно, дорогая. У Притчарда низкий голос, а ты сказала, что голос звучал по-юношески.

— Да.

— Телефонные звонки, — произнес Том задумчиво, положив соус на край тарелки. — Я вспомнил один глупый анекдот. Хочешь расскажу?

— Да. — Элоиза взглянула на него с интересом.

— Сумасшедший дом. Доктор видит, как пациент что-то строчит, и спрашивает его, что он пишет. Письмо, отвечает тот. Кому письмо, спрашивает доктор. Самому себе, отвечает больной.

Что в этом письме, спрашивает доктор. Не знаю, отвечает пациент, ведь я его еще не получил.

Элоиза чуть улыбнулась:

— Думаю, это глупо.

Том глубоко вздохнул.

— Дорогая, нам нужно купить почтовые открытки. Целую пачку. С верблюдами, базарами, видами пустыни, курицами...

— Курицами?

— Их часто изображают на открытках. В Мексике, например. Когда везут на рынок. — Том не хотел добавлять, что подвешенными за шеи.

Ланч завершился двумя маленькими бутылками «Хайнекена». Затем они снова отправились в гостиницу, под своды ее высоких потолков, и приняли душ, на этот раз вместе. Потом у них возникло желание отметить сиесту. Времени до поездки в аэропорт было предостаточно.

После четырех Том надел голубые джинсы и рубашку и вышел, чтобы купить открытки. Он приобрел дюжину у портье. Он захватил с собой шариковую ручку и намеревался написать открытку правоверной мадам Аннет. Элоиза могла бы ее потом дополнить. Ах, прошло так много времени — сколько же? — с тех пор как он отправил открытку из Европы тетушке Дотти, чтобы сохранить ее хорошее к себе отношение и что-нибудь унаследовать. Она завещала ему десять тысяч долларов, но отдала свой дом, который Том любил и надеялся получить, другому человеку, чье имя Том забыл, возможно, потому, что хотел забыть.

Он уселся на стуле в баре гостиницы — там было посветлее. Неплохо бы отправить открытку Клегам, подумал Том, нужно поддерживать хорошие отношения с соседями, тем более что они англичане.

Том написал по-французски:

"Дорогая мадам Аннет,

здесь очень жарко. Мы видели двух коз, разгуливающих прямо по улице!"

Они действительно их видели. Мальчишка в сандалиях, который гнал коз, хватал по мере надобности их за рога, направляя туда, куда требовалось. Интересно, куда? Он продолжил:

"Пожалуйста, передайте Анри, чтобы он обязательно полил маленькую форзицию рядом с теплицей. До скорого свидания,

Том"

— M'sieur? — обратился к нему бармен.

— Спасибо, я жду одного человека, — ответил Том. Бармен знает, что он остановился в отеле, решил Том. Марокканцы, как и итальянцы, запоминают иностранцев в лицо.

Том надеялся, что Притчард не бродит вокруг Бель-Омбр, беспокоя мадам Аннет, которая, конечно, заметит его, как заметил Том. Какой адрес у Клегов? Том не был уверен, что правильно вспомнил номер их дома, но в любом случае можно начать. Элоизе всегда доставляет удовольствие отправлять открытки.

Приготовившись писать, Том бросил взгляд направо.

Напрасно он беспокоился, что Притчард бродит вокруг Бель-Омбр, потому что тот сидел в баре, уставясь на Тома, их разделяло только четыре стула. На нем были все те же круглые очки и рубашка с короткими рукавами, перед ним стоял стакан, но смотрел он на Тома.

— Добрый день, — сказал Притчард.

Двое или трое посетителей в сандалиях и купальных халатах прошли от бассейна, который был за спиной у Притчарда, к двери и затем направились к стойке бара.

— Добрый день, — спокойно ответил Том. Его худшие ожидания, кажется, подтвердились: эти чертовы Притчарды видели его в Фонтенбло с билетами на самолет в руке, когда он вышел из туристического агентства! Черт, подумал Том, вспоминая безмятежный пляж на постере в агентстве. Том вновь взглянул на открытку с изображением четырех видов: верблюд, мечеть, закутанные в шали девушки, желтый пляж, обрамленный синей полосой моря. «Дорогие Клеги». Том сжал ручку.

— Вы надолго здесь, мистер Рипли? — спросил Притчард, направляясь со стаканом в руке прямиком к Тому.

— О, я думаю, мы уедем завтра. Вы здесь вместе с женой?

— Да. Но мы остановились не в этом отеле. — Тон у Притчарда был холодным.

— В любом случае, — сказал Том, — мне бы хотелось знать, что вы намерены делать с теми фотографиями, которые сняли у моего дома? В воскресенье, помните? — Том задал жене Притчарда тот же самый вопрос и все еще надеялся, что Джанис Притчард не рассказала мужу о своем rendez-vous с ним.

— В воскресенье. Да. Я видел вашу жену или кого-то, кто выглядывал из окна. Ну, эти фотографии предназначены только для архива. Как я и говорил, у меня есть приличное досье на вас.

Притчард никогда не говорил этого, подумал Том.

— Вы работаете в каком-то следственном бюро. Международной корпорации мошенников?

— Ха-ха! Нет, я занимаюсь этим лишь для собственного удовольствия — и для удовольствия жены, — добавил он с ударением. — А вы плодородное поле, мистер Рипли.

Том подумал, что, скорее всего, глупая девушка из туристического агентства ответила на вопрос Дэвида Притчарда: «Куда взял билет ваш последний клиент? Это мой сосед, мистер Рипли. Мы окликнули его, но он нас не заметил. Не хочется ломать голову, но нам хотелось бы поехать в какое-нибудь необычное место». Девушка, наверное, сказала:

«Мистер Рипли только что купил билет в Танжер на себя и жену». Она могла оказаться тупой настолько, что предложила этот отель, подумал Том, тем более что агентства получают процент от отелей, куда они направляют своих клиентов.

Том сказал:

— Вы с женой приехали в Танжер, чтобы встретиться со мной? — По его тону можно было подумать, что он польщен.

— Почему бы нет? Это интересно, — ответил Притчард, прямо глядя в глаза Тому.

Это ужасно раздражало Тома. Каждый раз, когда он видел Притчарда, ему хотелось ударить его, заехать чем-нибудь тяжелым. Странно. Том посмотрел в вестибюль, нет ли там Элоизы, — она как раз должна была спуститься из номера.

— Затруднительно для вас, я думаю, учитывая, что мы остановились здесь на такое короткое время. Мы уезжаем завтра.

— Да? Вы ведь собирались посмотреть Касабланку, разве нет?

— О, действительно, — ответил Том, — мы едем в Касабланку. В каком отеле вы с Джанис остановились?

— В... хм... Гранд-отель «Вилла де Франс», — он махнул рукой, — недалеко отсюда.

Том не слишком поверил ему.

— А как наши общие друзья? У нас ведь их так много, — улыбнулся Том. Он уже встал и положил открытки и ручку на сиденье из черной кожи.

— Кого из них вы имеете в виду? — Притчард хмыкнул. Этот смешок больше напоминал старческое кряхтенье.

Тому очень хотелось заехать ему в солнечное сплетение.

— Мистера Мёрчисона? — рискнул спросить Том.

— Да, мы с ним встречались, как и с Цинтией Граднор.

Снова это имя легко слетело с языка Притчарда. Том откинулся, мысленно прикидывая путь немедленного отступления через широкую дверь.

— Вы разговариваете друг с другом — через Атлантику?

— О да. Почему бы нет? — Притчард обнажил в улыбке крупные зубы.

— Но... — Том смутился. — О чем же вы говорите?

— О вас! — ответил Притчард с улыбкой. — Мы обмениваемся фактами. — Он снова кивнул, словно подчеркивая сказанное. — И строим планы.

— И какова ваша цель?

— Удовольствие, — ответил Притчард. — Может быть, месть. — Тут он хохотнул в полный голос. — До некоторой степени, конечно.

Том кивнул и произнес любезно:

— Желаю удачи.

Он повернулся и вышел из бара.

Том заметил Элоизу, сидевшую на одном из легких стульев в вестибюле. Она просматривала французскую газету или по крайней мере напечатанную во Франции; Том заметил там колонку на арабском внизу первой страницы.

— Дорогая, — Том понял, что она видела Притчарда.

Элоиза вскочила.

— Опять! Этот Прикард! Том, мне не верится, что он здесь!

— Дорогая, моя радость, мы могли бы... — Том внезапно остановился. У него было такое чувство, словно он стоял на краю обрыва. Он уже готов был сказать Элоизе, что они могли бы уехать из этой гостиницы сегодня утром, поселиться в какой-нибудь другой и ускользнуть от Притчарда, но было неудобно перед Ноэль Асслер, которая, возможно, сообщила друзьям, что в течение нескольких дней будет жить в отеле «Минза». И почему, собственно, они с Элоизой должны ограничивать себя из-за этого придурка Притчарда? — Ты оставила ключи у портье?

Элоиза подтвердила.

— Жена Прикарда с ним? — спросила она, когда они выходили из гостиницы.

Том даже не заглянул, чтобы удостовериться, ушел ли Притчард из бара или все еще там.

— Он сказал, что она была с ним, но это может означать, что ее сейчас нет. — Его жена! Что это за отношения, если жена призналась Тому в кафе в Фонтенбло, что ее муж жестокий тиран. И все же они повязаны друг с другом. Это так утомительно.

— Ты напряжен, cheri. — Элоиза держала его за руку, и только благодаря этому они могли оставаться вместе в толкучке на тротуаре.

— Прости, я думаю.

— О чем?

— О нас. О Бель-Омбр. Обо всем. — Он окинул беглым взглядом Элоизу. Она в этот миг отбросила волосы назад рукой. «Я хочу, чтобы мы были в безопасности», мог бы добавить Том, но ему не хотелось расстраивать Элоизу. — Давай перейдем улицу.

Еще несколько шагов, и они медленно двинулись по бульвару Пастера, как будто толпа и витрины магазинов притягивали их магнитом. Том увидел красно-черную табличку, висящую над входом с надписью «Руби-бар энд гриль» английскими и арабскими буквами.

— Зайдем? — спросил Том.

Это был крошечный бар и ресторан. В нем стояли и сидели несколько человек из местных. Том и Элоиза встали к стойке и заказали cafes express и томатный сок. Бармен подал им тарелочку с холодными бобами и блюдо с редиской и черными оливками, а также вилки и бумажные салфетки.

Хорошо сложенный мужчина, сидящий на стуле за Элоизой, уйдя с головой в арабскую газету, похоже, завтракал из таких же тарелок. На нем была желтоватая джеллаба, которая спускалась почти до самых ботинок. Том увидел, как он сунул руку в карман брюк. Мужчина высморкался, а затем засунул платок обратно в карман, не отрывая взгляда от газеты.

Том почувствовал прилив вдохновения. Он решил купить джеллабу и, набравшись смелости, облачиться в нее. Об этом он сообщил Элоизе. Она засмеялась.

— А можно я сфотографирую тебя в Касбе? — спросила она.

— О, ради бога — Том думал о том, как практична свободная одежда, потому что под нее можно надеть шорты или костюм, и даже остаться в одних трусах.

Тому повезло: прямо за «Руби-бар энд гриль» находился магазин, в витрине которого среди ярких шарфов висели джеллабы.

— Djellaba — s'il vous plait? — спросил Том у хозяина. — Не розовую, нет, — продолжил он по-французски, увидев первую, предложенную продавцом. — С длинными рукавами. — Том указал себе на запястье.

— Ах да! Вот, мсье! — Продавец зашлепал сандалиями по старому деревянному полу.

Он провел их к вешалке с джеллабами, частично скрытой прилавком. Там не было даже подсобки для хозяина магазина. Том выбрал бледно-зеленую. У нее были длинные рукава и две прорези по бокам. Том надел ее, чтобы проверить длину. Элоиза вышла из вежливости, а потом, кашлянув, вновь вошла.

— Хорошо, беру, — сказал Том, узнав цену, которая показалась ему разумной. — А это у вас что?

— Ah, si... — Затем последовала хвалебная речь (Том понял не все, хотя владелец магазина говорил по-французски) о качестве ножей. Ножи для охоты, для офиса или кухни.

Там были и складные ножи. Том быстро сделал свой выбор. Нож с ручкой из светло-коричневого дерева с накладными медными заклепками, остро отточенным заостренным лезвием и бороздкой сверху. Тридцать дирхем. В сложенном виде этот нож был не больше шести дюймов в длину и помещался в любом кармане.

— Покатаемся на такси? — предложил Том Элоизе. — Хочешь?

Элоиза посмотрела на часы.

— Можно. А ты не собираешься переодеться в свою джеллабу?

— Переодеться? Я могу это сделать в такси! — Том помахал продавцу, который наблюдал за ними. — Merci, m'sieur!

Продавец ответил что-то, но Том не понял. Том надеялся, что это было «с богом», неважно с каким богом.

— Яхт-клуб? — спросил таксист.

— Это как-нибудь потом, — сказала Элоиза Тому. — Надо встретить Ноэль.

Капелька пота стекла у Тома по щеке.

— Есть какое-нибудь прохладное место? С легким ветерком? — спросил он у таксиста по-французски.

— "Яффа"? Бриз... океан. Близко. Чайная.

А Том согласился. Они сели в машину и предоставили водителю свободу действий. Том заявил:

— Мы должны быть в отеле «Минза» через час.

Таксист, похоже, его понял. Они сверили часы. Надо было встретить Ноэль в семь.

И снова езда на большой скорости и подпрыгивание на ухабах. Водитель вел машину явно с определенной целью. Том отметил, что они направились на запад, и город уже начал отдаляться.

— Твое платье, — лукаво напомнила Элоиза.

Том вынул из пакета сложенное одеяние, разложил его, нырнул в горловину и натянул тонкую джеллабу через голову. Еще два рывка, и он натянул ее на белые брюки и удостоверился, что может сесть, не помяв.

— Вот, — горделиво сказал он Элоизе.

Она оглядела его с искорками в глазах и одобрила.

Том проверил карманы брюк. Нож лежал в левом кармане.

— "Яффа", — сказал таксист, останавливаясь у бетонной стены с двумя дверьми, одна из которых была открыта. Голубой Атлантический океан виднелся вдали через проем в стене.

— Что это? Музей? — спросил Том.

— Чайная, — пояснил шофер. — Я подожду? Полчаса?

Самое лучшее ответить «да», подумал Том.

— Ладно. Полчаса.

Элоиза уже вышла из машины и, подняв голову, глядела на голубую воду. Легкий ветерок сдувал ее волосы в одну сторону.

Человек в черных брюках и белой рубашке медленно кивнул им от каменного входа, подзывая. Словно какой-то злобный дух, подумал Том, влекущий их в ад или, по меньшей мере, к пороку. Черная тощая дворняжка обнюхала их, затем, очевидно, утомилась и поковыляла прочь на трех ногах. Похоже, такое передвижение вошло у нее в привычку.

Том почти неохотно последовал за Элоизой через ворота из грубо тесанного камня на каменистую тропу, которая вела по направлению к океану. Слева виднелась кухня с печью, на которой кипела вода. Широкие каменные ступени без перил вели вниз к океану. Том окинул взглядом кабинки по обеим сторонам — комнатки без стены со стороны моря, с соломенными циновками на шестах вместо крыши, с циновками на полу и совсем без мебели. Посетителей не было видно.

— Забавно, — сказал Том Элоизе. — Хочешь мятного чаю?

Элоиза покачала головой.

— Не сейчас. Мне здесь не нравится.

Тому тоже не нравилось. Официанта поблизости не было. Том мог представить, как замечательно побывать здесь ночью или на закате, с друзьями, в оживленной компании, с масляной лампой на полу. Можно сидеть скрестив ноги на этих циновках или полулежать, как древние греки.

Том услышал смех из одной из кабинок, где на покрытом циновкой полу сидели, поджав ноги, трое мужчин и курили. Том заметил чашки с чаем и белую тарелку там, где солнечный свет, проходя через циновку на крыше, создавал на полу маленькие золотистые чешуйки.

Такси ожидало их, водитель, смеясь, разговаривал с худым парнем в белой футболке.

Вернувшись к гостинице, Том расплатился с таксистом, и они с Элоизой вошли в вестибюль отеля. Том нигде не заметил Притчарда. Он был рад, что его джеллаба не привлекала излишнего внимания.

— Дорогая, мне нужно кое-что сделать прямо сейчас... Может, это займет около часа. Не могла бы ты... одна съездить в аэропорт и встретить Ноэль.

— Ну, ладно, — задумчиво ответила Элоиза. — Мы сразу же сюда вернемся. Что ты собираешься делать?

Том улыбнулся в нерешительности.

— Ничего особенного. Просто хочу немного побыть один. Встретимся около восьми. Может быть, даже раньше. Передай Ноэль привет. Пока!