Патриция Филлипс Пламя любви

Глава 1

Летнее солнце скрылось за кромкой леса, позолотив землю последними лучами. Только блеяние овец да мычание коров, потянувшихся домой, нарушали тишину ранних сумерек.

Элинор Десмонд, преклонившая колени в придорожной часовне, поднялась на ноги, стряхивая пыль и увядшие лепестки с подола ярко-синей юбки. Шепча последние слова молитвы, она забралась в седло и направила свою белую кобылу к дому.

Элинор жила в Мелтоне, громко именовавшемся замком, хотя пришедшее в упадок строение если и напоминало замок, то лишь невысокой зубчатой башней у левого крыла. Правда, Мелтон упоминался в Судной книге, но это было давно, когда им еще владели саксы.

Элинор принадлежала к роду норманнского рыцаря, получившего скромное поместье Мелтон от Вильгельма Завоевателя в награду за помощь в покорении Англии. Высокая и грациозная, с характерными для всех Десмондов темно-золотистыми волосами, шелковистой матовой кожей и фиалковыми глазами, Элинор была поразительно красива.

Ее отец, сэр Джеральд, едва сводил концы с концами. Черный мор, безжалостно косивший в середине столетия население Европы, собрал обильную жатву с крепостных Мелтона. Поля лежали невозделанными, постепенно зарастая лесом, а крестьяне, побросав земли, к которым были приписаны, бродили по стране в поисках заработка.

В относительно благополучном 1366 году и без того тощий кошелек сэра Джеральда претерпел сокрушительный удар. Сэру Джеральду предстояло заплатить непомерно большой выкуп за освобождение сына, старшего брата Элинор, захваченного в плен в Кастилии, куда он отправился по поручению принца Эдуарда, наследника английского престола.

Впереди в сгущающихся сумерках виднелся Мелтон. Воздвигнутую в двенадцатом веке каменную крепость окружал затянутый ряской ров, но его темной глади скользила пара лебедей.

Элинор придержала лошадь, печально взирая на родной дом, который ей предстояло завтра покинуть. Старый добрый Мелтон! Каким бы жалким и заброшенным он ни казался, при мысли об отъезде к горлу девушки подступил комок.

Еще задолго до того, как возник вопрос о выкупе, Элинор стала бесприданницей. Даже уход в монастырь требовал солидного вклада. Вообще-то девушка испытала облегчение, обнаружив, что монашеская стезя для нее закрыта. После года, проведенного в Берфордском аббатстве под надзором аббатисы Сесили, она не имела ни малейшего желания заточить себя на всю жизнь в монастыре. Сэр Джеральд, дабы избавить дочь от печальной участи бесприданницы, спешно подыскал ей жениха. Это был лорд Гастингс, сражавшийся вместе с сэром Джеральдом при Пуатье.

Мысль о предстоящем браке заставила Элинор содрогнуться. Старше ее лет на тридцать, лорд Генри был ветераном многих войн, имел множество боевых шрамов и лишился глаза. Но он был богат. И согласился взять в жены бесприданницу.

Тронув кобылу, девушка двинулась по узкому деревянному мосту, переброшенному через неглубокий ров с островками розовых лилий. Она уже миновала каменную арку, когда из распахнутого окна донесся голос мачехи:

— Вечно она где-то носится на ночь глядя! А ты ей потворствуешь. Не кончится это добром, вот увидишь…

Речь явно шла об Элинор. Помрачнев, девушка передала поводья юному конюху и спешилась. Отец, наверное, разгневан. Вместо того чтобы обсудить предстоящую свадьбу, на чем настаивала Матильда, Элинор уехала, никому ничего не сказав. Можно сказать — сбежала.

Войдя в зал, она увидела отца, спускавшегося по лестнице в сопровождении жены, не перестававшей браниться.

— Ради Бога, прекрати! — воскликнул сэр Джеральд. — Оставь меня наконец в покое! Добилась же ты своего. Чего еще тебе нужно?

В пылу перепалки они не заметили стоявшую в дверях Элинор. Девушка быстро сморгнула навернувшиеся на глаза слезы: пусть Матильда не видит, что она плачет.

Стиснув зубы, она выступила из тени, готовая к схватке.

— Милорд, миледи, — учтиво произнесла Элинор, присев в реверансе. — Прошу меня извинить. Я молилась в часовне Пресвятой Девы и не заметила, как прошло время.

Не поднимая глаз, она украдкой взглянула на отца. Лицо его побагровело, тяжелая челюсть тряслась, губы безмолвно шевелились.

— Прошу извинить, — передразнила ее Матильда. — Вот как она теперь запела…

— Ладно, дочь, ты прощена. Не стоило так горячиться. Впрочем, тебя понять можно. — Сэр Джеральд бросил суровый взгляд на жену. — Иди сюда, присядь.

Грациозно выпрямившись, Элинор направилась к скамье, тянувшейся вдоль огромного обеденного стола. Только румянец, окрасивший высокие скулы, выдавал ее внутреннее смятение.

— Я не хотела огорчать тебя, отец.

— Верю. Не надо нам с тобой ссориться.

— Матерь Божья! Ушам своим не верю! — взвизгнула Матильда. — Зачем только мы посылали тебя к сестрам в Берфорд? Отказывали себе во всем, берегли каждый грош. И каков результат? Ты вернулась еще более дерзкой.

— Я не хотела дерзить. Отец сам спросил, что я думаю о лорде Генри.

— И что я услышал? Старый, уродливый… от него дурно пахнет! — взорвался сэр Джеральд, грохнув кулаком по столу.

— А ты надеялся, что я солгу? Скажу, что рада предстоящему браку?

— Я надеялся на твое благоразумие — ведь у тебя нет приданого и ты не становишься моложе. Ты не принцесса Изабелла, а я не король Эдуард, чтобы позволить тебе ждать, пока появится мужчина, которого ты страстно полюбишь. Гастингс богат и мог бы заполучить любую наследницу. Но мы с ним товарищи по оружию, и он не смог остаться равнодушным к нашим стесненным обстоятельствам, потому и согласился жениться на тебе.

Как бы не так! Скорее он неравнодушен к ее гибкому телу, высокой груди и округлым бедрам. Лорд Генри буквально исходил слюной, когда клялся, что у них будет целая куча детей.

— Неужели нет другого претендента на мою руку? Кого-нибудь помоложе?

— Никого, кто заслуживал бы внимания, — отрезала Матильда, сверля падчерицу злобным взглядом. — Будь на то моя воля, не миновать бы тебе хорошей порки. Мы совершили большую ошибку, когда отправили тебя к Бланш Райзвуд. Хоть ты и кичишься своей добродетелью, всем известно, что творится у нее в замке…

— Матильда! Придержи язык! Не смей бросать тень на девушку, не имея на то оснований, — одернул жену сэр Джеральд. — И не забывай, леди Бланш — сестра нашей доброй аббатисы.

— Будто та без греха, — буркнула Матильда, припомнив отделанный мехом плащ и унизанные перстнями пальцы аббатисы — для христовой невесты непозволительная роскошь, о которой сама Матильда могла лишь мечтать.

— У вас нет причин сомневаться в моей добродетели, миледи. — Элинор смело встретила злобный взгляд мачехи.

Матильда никогда не питала к ней теплых чувств. Ее неприязнь лишь возрастала, по мере того как девочка, росла, превращаясь в красавицу, а Матильда, здоровье которой было подорвано частыми беременностями, старела и ожесточалась.

— Ладно, ладно, — поспешил вмешаться сэр Джеральд. — Если мои молитвы будут услышаны, святой Фома смягчит твое отношение к жениху и избавит тебя от грешных мыслей, — добавил он в угоду Матильде. — Бог свидетель, Элинор, ты выйдешь замуж за Гастингса, пока он не передумал. Конечно, служить принцессе Уэльской — большая честь. Но я почти уверен, что леди Бланш устроила все это исключительно для того, чтобы оттянуть время.

Элинор поразилась проницательности отца. Леди Бланш, у которой она прослужила весь прошлый год, добилась для своей подопечной места при дворе принцессы Иоанны в надежде, что либо сэр Джеральд, либо будущий жених передумают.

Элинор с восторгом приняла предложение. Еще больше она обрадовалась, когда леди Бланш взялась лично доставить ее к своему деверю, сэру Ричарду Тьери, который должен был препроводить послушниц из Берфордского аббатства в Гасконь. Поскольку путь лежал через Кентербери, утомительное путешествие само собой превратилось в паломничество в часовню Святого Фомы. Помимо аббатисы и ее высокородных подопечных, к пилигримам присоединились несколько состоятельных соседей. Паломники путешествовали группами не столько ради компании, сколько для защиты от разбойников, рыскавших по лесам и пустошам Англии.

Несмотря на неизбежную свадьбу, Элинор пребывала в радостном возбуждении от предстоящего путешествия в Бордо, где располагался королевский двор. Ни разу в жизни она не выезжала дальше Берфордского аббатства, находившегося в двух часах пути от ее дома.

— Думаю, она на коленях должна ползти в Кентербери и молить Бога, чтобы он избавил ее от дерзости и гордыни, — проворчала Матильда. — Но не мне это решать, а тебе, — она повернулась к мужу, — она твоя дочь.

— Вот именно. И хватит об этом. Ступай-ка лучше спать. Время позднее. Мне нужно поговорить с Элинор наедине.

Не решившись перечить мужу, чье выражение лица не предвещало ничего хорошего, Матильда неохотно удалилась.

В зал вбежала рыжая гончая и бросилась к хозяйке. Элинор ласково трепала собаку за уши, слушая отца, пытавшегося убедить ее в своей правоте.

— Другая радовалась бы такому браку. Что толку в молодых шалопаях, которым нет дела до благополучия жены? А вот Гастингс окружит тебя отеческой заботой, Элинор. Будет холить и нежить. И не помчится неведомо куда, задирая каждую встречную юбку. Мужчина в летах предпочитает оставаться у домашнего очага.

Элинор кивнула. Именно этого она и боялась больше всего. Если бы лорд Генри собирался на войну, ей было бы легче смириться с замужеством.

— Конечно, каждая девушка мечтает о любви, — вздохнул сэр Джеральд. — Полагаю, красавец сэр Ланселот подошел бы тебе больше, детка?

Элинор улыбнулась, и на щеках ее появились ямочки.

— Да, отец, я предпочла бы его лорду Гастингсу. А что, сэр Ланселот не просил моей руки?

— Увы, — отозвался отец, пряча улыбку. — Будь я моложе, предложил бы свой меч принцу Эдуарду, чтобы поправить наши дела. Но поскольку от меня теперь проку как от старого боевого коня, наше спасение — в твоем замужестве и строжайшей экономии. — Голос отца дрогнул. Он прочистил горло и закончил: — Ступай в постель, дочка. Завтра тебе рано в дорогу.

— Я поняла, ты хочешь как лучше, и потому подчиняюсь твоему решению, — скрепя сердце произнесла Элинор.

— Да уж, постарайся, — резко произнес сэр Джеральд. — И прошу тебя, Элинор, не зли Матильду. — Он помолчал, задержав руку па ее плече. — Я никогда не пожертвовал бы тобой, если бы видел другой способ спасти Гая, твоего брата. И потом, Гастингс обещал помочь нам встать на ноги.

Элинор подставила щеку для поцелуя и обвила руками шею отца.

— Я буду скучать по тебе… и по Мелтону. Постараюсь навещать вас после свадьбы.

— Да, конечно… но не слишком часто, — предупредил сэр Джеральд, вспомнив об обещании отослать дочь, вырванном у него сварливой женой.

Элинор лежала без сна, прислушиваясь к щебету ночных птиц. Выйдя замуж за лорда Гастингса, она станет хозяйкой собственного дома — настоящего дворца. Впрочем, у сэра Генри есть дети старше ее по возрасту. И хотя будущий муж рассуждал о многочисленном потомстве, которое они произведут на свет, едва ли его сыновья и дочери одобрят появление новых претендентов на семейное состояние.

Но ничто — ни ревность детей лорда Генри, ни управление громадным поместьем — не угнетало Элинор так, как перспектива оказаться в постели со старым воином. Одна только мысль о его ласках вызывала у девушки дрожь. Все было бы не так страшно, если бы не уродство Гастингса. На месте его правого глаза, потерянного в битве при Пуатье, даже из-под черной повязки виднелся безобразный шрам. Еще омерзительнее был исходивший от него запах. Элинор сомневалась, что лорд Генри когда-либо мылся, разве что, попав под дождь или форсируя реку. Когда он приближался к ней, она едва сдерживала тошноту.

Внутри у нее все сжималось от страха и отвращения, когда она думала о том, что ее ждет. Хотя Элинор была девственницей, она слышала немало противоречивых суждений, касавшихся отношений между мужчиной и женщиной. Восторг и блаженство, пытка и агония — вот лишь некоторые из них. Пытка и агония. Именно об этом думала девушка, когда представляла себя лежащей под жирной тушей лорда Гастингса.

Для своего времени Элинор была на редкость неискушенной. Условия жизни в домах и замках обычно не обеспечивали уединения, и дети рано знакомились с сексуальной стороной жизни. В Мелтоне, однако, все обстояло иначе. Будучи вдовцом, сэр Джеральд не имел склонности прибегать к услугам служанок. Даже после появления Матильды — несмотря на трех младенцев, заполнивших колыбели наверху, и еще двух, покоившихся под развесистыми тисами за домом, — зачатие детей осталось для Элинор тайной за семью печатями. Вопреки намекам мачехи на безнравственность, царившую в доме леди Бланш, легкий флирт, который Элинор могла наблюдать в Райзвуде, не прибавил ей опыта. Правда, она была приятно удивлена, когда некоторые из гостей посвятили оды ее красоте, восхваляя голубые глаза и розовые губки.

Вздохнув, Элинор глубже зарылась в мягкую перину. А вдруг кто-нибудь из молодых рыцарей при дворе принца Эдуарда попросит ее руки? Наверняка принц вправе аннулировать ее помолвку. Да и лорд Генри, учитывая его преклонный возраст, может почить задолго до Рождества, избавив ее от всех обязательств.

Ощутив укол совести за злонамеренные мысли, Элинор вознесла Богу молитву. Перед ее взором предстал прекрасный рыцарь, уносивший ее на мощном скакуне в неведомые дали, где сбываются все мечты. Ветер трепал ее волосы, она ощущала теплое сильное тело, прижимавшееся к ней сзади.

Ах, если бы судьба послала ей такого рыцаря вместо лорда Гастингса!