"Тень Ворона" - читать интересную книгу автора (Бриггз Патриция)

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава 3

Когда Сэра добралась до узкого моста, река разлилась, и деревянные мостки были скользкими от холодной воды весеннего половодья. Она посмотрела на другой берег и подняла взгляд выше в сторону гор, где повис террасами Редерн, как некий древний громадный каменный сад. Даже через двадцать лет, вид производил на нее впечатление.

С того места, где она стояла, был хорошо виден храм на самом верху. Он возвышался над деревней, как охотящийся за добычей ястреб. Богатые оттенки нового дерева контрастировали с серыми строениями деревни, но, по-видимому, это просто акцент в гармонии каменных зданий и скалистой горы.

Сэра миновала мост, обошла стороной несколько человек, ухаживающих за животными, и направилась по крутой, зигзагообразно поднимающейся к горе дороге и ограниченной по бокам каменными домами.

Пекарня выглядела теперь грандиозней, чем тогда, когда она ее увидела впервые. Дом был новее соседских, потому что его перестраивали несколько предыдущих поколений из-за пожара. Таер смеялся и рассказывал ей, что их несколько раз прапрадед пытался сделать так, чтобы дом выглядел старинным, но преуспел только в том, чтобы сделать его безобразным. Даже высаженные в керамические горшки розы не могли добавить шарма холодному серому сооружению, хотя аромат свежеиспеченного хлеба, поднимающийся из трубы, создавал ему доброжелательную ауру.

Сэра едва шла: она могла продать свой товар где угодно, но не без вызывающей отвращение золовки. Может быть, Алины не будет дома и она решит вопрос с Бандором, который всегда был неизменно любезным. Она решительно открыла дверь пекарни.

– Сэра, – не здороваясь, отреагировала на ее появление сестра Таера. Она стояла за покрытым мукой деревянным столом и ловкими движениями переплетала тесто в узелки, кидала на поднос, который потом ставился в духовку.

Сэра вежливо улыбнулась.

– На прошлой неделе Джес нашел в лесу дерево с медом. И я с Ринни собирали его несколько дней в банки. Может, вы бы купили несколько банок, чтобы сделать сладкий хлеб?

Таер отнес бы сестре мед просто так, но Сэра не могла позволить такую щедрость. Таер ушел ставить зимние ловушки на птиц и задерживался с возвращением, а Джесу нужны ботинки.

Алина презрительно фыркнула.

– Опять этот мальчишка. Я уже говорила Таеру и повторяю в тысячный раз: почему вы позволяете ему шляться в лесу одному? Он совершенно не прав. Это чудо, что ему не встретился медведь или кто похуже.

Сэра заставила себя вежливо улыбнуться:

– Джес защищен от опасности в лесу так же, как ты или я здесь, в твоей лавке. Я слышала, что тебе говорил мой муж, когда ты ему жаловалась.

Алина вытерла руки.

– Говоря о детях, я имела в виду поговорить с тобой о Ринни.

Сэра молча ждала.

– У нас с Бандором нет детей и, скорее всего, никогда не будет. Мы хотим взять Ринни и обучить ее ремеслу.

Сэра угрюмо напомнила себе, что Алина своим предложением не хотела сделать ничего плохого. При определенных обстоятельствах Вечные Странники тоже обучали своих детей, но Сэре казалось, что солсенти торговали и спекулировали детьми, как крупным рогатым скотом.

Таер пытался объяснить ей преимущества ученической системы – в торговле ученик был выгоден. Для него это – способ заработать на жизнь, а хозяину – бесплатная помощь. В своих путешествиях Сэра видела слишком много мест, где с детьми обращались хуже, чем с рабами. Хотя это не значило, что Алина будет плохо относиться к Ринни.

Сэра постаралась ответить вежливо и так дипломатично, что обязательно заслужила бы аплодисменты Таера:

– Ринни нужна на ферме.

– Рано или поздно ферма перейдет Леру. Джес будет загружен на ней, как и Лер, всю свою жизнь, – сказала Алина, – Таер не сможет дать Ринни приличное приданое, а без него, да еще со смешанной кровью, никто ее не возьмет.

«Спокойствие», – приказала себе Сэра.

– Джес гораздо сильнее, чем выглядит, – ответила она внешне насколько можно спокойно. – Он совсем не в тягость. Того же, кто беспокоится, что в жилах Ринни течет смешанная кровь, я не хочу видеть ее мужем. В любом случае, ей всего десять лет, и замужество – совсем не то, о чем ей следует думать еще много лет.

– Ты совсем бестолковая, – заключила Алина. – Я уже обратилась по данному вопросу к старейшинам. Они знают, что клочок земли, на котором мой брат пытается что-нибудь вырастить, очень убогий, и что зимой он вынужден ставить силки и ловушки, поэтому у вас на столе есть пища. На самом деле, неважно, что ты не любишь свою дочь. Когда старейшины вмешаются, у тебя не останется выбора.

– Хватит, – отрезала Сэра, безошибочно вложив силу гнева в одно это слово. Никто не заберет у нее детей. Никто.

Алина побледнела.

«Никакой магии, – предостерег ее внутри голос Таера, – совсем никакой, Сэра. Только не в Редерне».

Сэра закрыла глаза и сделала глубокий вдох, стараясь очистить себя от гнева и собраться с силами, чтобы нормально продолжать разговор.

– Ты можешь поговорить с Таером, когда он вернется. Но если кто-нибудь явится до его появления и попытается забрать мою дочь, тогда…

Непроизнесенная вслух угроза повисла в воздухе.

– Согласен, – раздался из кухни мягкий голос. – Хватит шантажировать, Алина. – Бандор вошел в пекарню с большим круглым подносом подошедшего теста. – Если кто-нибудь из детей Сэры захочет пойти в ученики, мы им будем здесь рады, но решать родителям. Не тебе и не старейшинам. – Он приветствовал Сэру кивком головы.

– Бандор, – смогла проговорить Сэра, хотя от гнева у нее сжалось горло. – Хорошо, что ты здесь.

– Ты должна простить Алину, – сказал он. – Она также беспокоится о Таере, как и ты. Я ей сколько раз говорил, что нельзя каждый год ожидать от человека, который охотится в дикой местности, что он вернется домой вовремя. Но он ее брат, и она волнуется. Он задержался всего на несколько недель. Он скоро появится.

– Да, – согласилась Сэра. – Мне пора идти.

– Я не ослышался, ты сказала, что принесла немного меда? – спросил он.

– На прошлой неделе Джес нашел немного… в лесу. Я принесла с собой несколько банок, – ответила она. – Но Алине не интересно.

– Гм-м-м, – Бандор вопросительно взглянул на жену. – Мы возьмем дюжину банок по полмедяка за банку. Потом ты поднимешься к Виллону и скажешь, что мы заплатили по медяку за все. Он купит остатки меда по этой цене, он конкурентоспособен. Твой мед – самый первый мед этой весны.

Не говоря ни слова, Сэра взяла свой тюк и вынула оттуда двенадцать банок, выставив их рядком на прилавок. Так же молча Алина отсчитала шесть медяков и положила их рядом с банками. Когда Сэра потянулась рукой за деньгами, та схватила ее за запястье.

– Если бы мой брат женился на Кире, – понизив голос, проговорила Алина, и в ее голосе было столько ярости, как если бы она кричала, – ему бы не пришлось ходить зимой в горы, чтобы прокормить своих детей.

Сэра резко вздернула подбородок и вынула руку из захвата.

– Уже почти двадцать лет, как Таер и я поженились. Найди что-нибудь другое, о чем следует беспокоиться.

– Согласен, – мягко вставил Бандор, но что-то неприятное прозвучало в его тоне.

Алина испуганно вздрогнула.

Сэра нахмурилась: она никогда раньше не видела, чтобы Алина кого-то боялась – кроме самой Сэры в тот памятный день. Кроме того, она также не видела никого, кто бы боялся Бандора. Но выражение лица Алины быстро изменилось не свое обычное раздражение, оставив отражение страха только в глазах.

– Спасибо тебе, Бандор, за покупку и за совет, – поблагодарила Сэра.

Захлопнув за собой дверь, Алина стала подниматься вверх по узкой извилистой дорожке. Она тихо в пространство обращалась к отсутствующему мужу:

– Видишь, что происходит, когда ты слишком долго отсутствуешь, Таер? Лучше возвращайся побыстрее домой, а то от этих старейшин можно ожидать только неприятностей.

На самом деле из-за старейшин она не переживала. Они были не такими глупыми, чтобы противостоять ей. Неважно, что они там думали, что надо сделать на пользу Ринни. Был бы Таер дома, он бы разъяснил им, в какой глупости их убедила Алина. Он хорошо разбирался в такого рода делах. И если она поступила подло и старейшины придут забирать Ринни до того, как вернется Таер… что ж, она не исполнила свой долг по отношению к своему народу, но она никогда не поступит так по отношению к своим детям.

Она не беспокоилась о Ринни. Но Таер… совершенно другое дело. Тысяча причин могла задержать возвращение Таера, напоминала она себе. Может, он уже даже ждет ее дома.

Подойдя к двери лавки Виллона, расположившейся почти на самой вершине деревни, Сэра ощущала боль даже в икроножных мышцах, закаленных тяжелым физическим трудом на земле. Открыла дверь, зашла в дом и увидела, что Виллон беседует с незнакомцем, а на полу стоят открытыми несколько тюков с вещами. Чтобы им не мешать, она прошла в магазин.

Единственным, кто там находился, был Циро – отец дубильщика кожи. Он подкручивал струны маленькой арфы.

Старик поднял взгляд, когда она вошла, и, приветственно кивнув головой, вернулся к своему занятию.

Некогда магазин Виллона был домом. Когда он купил его, то расширял и достраивал то тех пор, пока его здание не уперлось в скалистый бок горы. Он хранил в темных углах магазина всякую всячину, оставшуюся с тех времен, когда он занимался коммерцией. Большинство из них, конечно, были случайными предметами, но потом он добавлял туда все, что, как ему казалось, он мог продать.

Сэра предполагала, что большинство покупателей не разбирались в ценности его вещей. Шелк она распознала сразу, как только увидела в магазине Виллона. Интересно, что этот единственный на весь Редерн кусок находился на стене позади полки с резными утками.

У нее редко бывали деньги, чтобы делать здесь покупки, но она любила все рассматривать. Это напоминало ей далекие места, где она раньше бывала. Здесь был кусок нефрита с далекого южного острова, а там чаша с отбитым краем, дизайн которой напоминал ей живущее в пустыне племя, которое подобными рисунками разукрашивало себе щеки.

Некоторые товары были новыми, но большинство – подержанными. В дальнем углу одного из полудюжины ларей она отыскала старые ботинки и туфли, которые еще вполне годились для носки.

Она вытащила завязанную узелками веревку и стала измерять, прикладывая ее к ботинкам. На самом дне второго короба она отыскала пару ботинок, сделанных из более тонкой кожи, чем обычно. Подошва была выполнена так, чтобы удобно было проходить пешком мили дорог или лесных тропинок, а не месить грязь сельских полей. Ее пальцы нерешительно задержались на украшенном декоративной вышивкой верхнем крае – Сэре показалось, что правый ботинок был в крови, хотя кто-то, несомненно, хорошо постарался все очистить. Обувь Вечного Странника.

Она не стала даже прикидывать, походят ли те ботинки ее сыну по размеру, просто поставила их обратно в коробку и сверху навалила кучу другой обуви, как будто, убрав с глаз долой, ей удастся о них забыть. В третьем ларе она отыскала то, что нужно, и подняла перед собой пару крепких ботинок.

«Я ничего не могу изменить, – убеждала она себя. – Я теперь не Вечная Странница, и уже много лет».

Но даже зная, что это так, она не могла побороть чувство вины. Душа пыталась сказать ей другое, сказать, что ей, живущей в маленькой деревне Таера в относительной безопасности, никогда не было здесь места, что ее место там, в мире, что она должна защищать тех, кто себя защитить не может.

– Я здесь их не продам, – услышала она голос Виллона из передней. – Местные расстроятся, они же не умеют читать. Кроме того, в этих горах еще сохранились напоминания о Черном. Люди знают, что надо бояться магии. А тут даже самый последний тупица поймет, что на них знаки Вечных Странников.

– Я купил их у человека в Корхадане. Он утверждал, что собрал их все, – сказал жестянщик. – Я заплатил ему целых два серебряных. Мне пришлось перенести их оттуда досюда. Я продам их за десять медяков, весь мешок, сэр, потому что я от них устал. Вы восьмой торговец, кто говорит мне то же самое. Они занимают много места в моих мешках, куда я мог бы положить туда что-нибудь другое. Несомненно, вы могли бы переплавить их на что-нибудь полезное.

На прилавке лежала груда предметов, похожих на металлическое оперение. С одной стороны они были острыми, как кинжал, а с другой – украшены орнаментами и кружевами. Некоторые короткие, но большинство из них были длинной во всю руку Сэры, а один практически в два раза длиннее. Их было около сотни штук – мермори.

– Мой сын может обрабатывать металл, – сказала Сэра, тяжелый спазм пульсировал в горле от скорби. Их слишком много. – Он может сделать подковы. Я могу заплатить шесть медяков.

– Пойдет! – закричал бедняга, Виллон не успел и рта открыть. Он сгреб их в обветшалый кожаный мешок, который вручил Сэре, и выхватил протянутые ею медяки.

Потом тут же похватал свои тюки и мешки и потащил к выходу, как будто боялся, что если задержится, то она передумает.

Виллон покачал головой.

– Тебе не следовало это покупать, Сэра, жена Таерагана. Несчастье следует за теми, кто покупает вещи, полученные путем бандитизма и убийства.

Торговец до мозга костей, Виллон внутренне возмущался, что она купила у жестянщика напрямую. Он предпочел бы вклиниться между ними и получить свой процент. Но именно так все и случается, когда дело касается мермори.

– Заклинания Вечных Странников не наносят вред тому, в ком течет кровь Вечных Странников, – понизив голос, чтобы не было слышно остальным в магазине, произнесла она.

Виллон неожиданно вздрогнул.

– Ах да! Я совсем забыл.

– Так ты думаешь, что все это было получено в результате убийства? – спросила она.

– Мои сыновья говорят, что их больше не призывают. – Виллон неодобрительно покачал головой. – Отец нынешнего императора провозгласил, что объявляет Вечных Странников вне закона. Старик умер много лет назад, но его сын ничего не собирается менять. Он закрылся во дворце и слушает тех, кто рассказывает ему сказки, и не задается вопросом, где правда, а где ложь. Несчастный мальчик.

Он говорил так, как будто знал его лично, а Сэра не перебивала. Таер как-то сказал ей, как ему кажется, что караванный бизнес, которым раньше занимался Виллон, давал гораздо больший доход, чем он показывает. Он почти не изменился с тех пор, как появился здесь впервые. Только волосы слегка поседели. Хотя ему было никак не меньше семидесяти, он выглядел гораздо моложе.

– Н-да. Симпатичные, теперь из них сделают подковы для лошадей и пряжки для сбруи. Сэр, вне всякого сомнения, если Вечные Странники оставили в них много заклинаний, то сделано это было для того, чтобы обезопасить себя. – Она поставила выбранные ею ботинки на прилавок. – Вот, выбрала для Джеса. Да только последние деньги потратила на металлические штучки. У меня в тюке есть дикий мед. Я продала дюжину банок Бандору в пекарню по полмедяка за каждую, но у меня еще много осталось.

Она посмотрела в секцию, где у него стояли разные баночки и сушеные продукты. Меда там не увидела.

– Свояк посоветовал сказать тебе, что он заплатил за каждую банку по медяку, – неловко улыбнулась она. Виллон был одним из немногих жителей этой деревни, с кем ей было приятно беседовать. Возможно, потому что он тоже был не местным.

– О-хо-хо, ему и надо было так заплатить, – недовольно фыркнул Виллон. – Очевидно, ты это тоже знаешь. Он воспользовался тем, что вы родственники.

– Если бы Таер был дома, мы бы дали ему мед просто так – ответила она. – Бандор это знает.

Виллон усмехнулся.

– Я беру все, что у тебя осталось, по медяку за каждую банку. Это хорошая цена. Но когда твой сын найдет мед еще раз, сначала принеси его мне.

– Обязательно, – заверила она. – Спасибо тебе, Виллон.

Тридцать медяков за мед, минус десять за ботинки, остается двадцать: почти целый серебреник. Покидая магазин Виллона, она засунула монеты в сумку и беззвучно прикрыла за собой дверь на первых нотах арфы Циро.

Не думая, куда идет, так как ее мысли были заняты мермори, которые она купила у торговца, она почти налетела на человека, стоявшего на пути.

– Извините меня, – сконфузилась она.

У него было хорошее лицо: правильные черты и широкий рот. Она его не знала, и это было необычно. Деревня была небольшой, даже она, проведя здесь достаточно мало времени, знала всех по крайней мере в лицо.

– Вечная Странница! – В его тоне прозвучала радость, поразившая Сэру.

Ее реакцию, видимо, легко было прочитать, потому что он рассмеялся:

– Я говорю как идиот… Просто не ожидал столкнуться здесь с Вечной Странницей. Я думал, что ваш народ предпочитает обходить эти места стороной. Наверное, какая-то антипатия к близости месту Падения Черного?

«Антипатия находиться близко к людям, боящимся магии», – фраза почти готова была сорваться с губ, но даже удивление не помешало ей сохранить контроль над тем, что она говорит.

В его глазах отразилось понимание ситуации.

– Да вы же Сэра – жена Таерагана. Вот почему люди говорят о вашей…

Похоже, он осознал: что бы люди о ней ни говорили, не стоило останавливаться посреди дороги и сыпать комплиментами.

Если бы она не держала сумку с мермори, которые напоминали ей о ее обязательстве перед своим народом и ее отказе прожить свою жизнь в служении, она бы обязательно ему помогла. Но он говорил в своей наступательной манере, и она заняла наблюдательную позицию, чтобы он мог раскрыть свою сущность.

– Приношу извинения, – искренне произнес он. – При волнении я склонен много болтать. Позвольте представиться как полагается. Я – Волис, священник «Пути Пяти».

– Сэра – жена Таерагана, – кратко ответила она, однако не сделала ни шагу, чтобы уйти.

Разумеется, она знала, что появился новый священник. Даже если бы она забыла, возведенный на самой вершине дороги новый храм напомнил. Он приехал из Таэлы с новым септом прошлой осенью и остался, когда септ вернулся к своим обязанностям в капитолии Империи. Она совсем не обращала внимания на такие известия – она все-таки оставалась Вечной Странницей и не поклонялась богам.

Волис ухмыльнулся:

– Я был прав. Приношу извинения, но Вечные Странники – моя страсть, хотя я знаю только несколько человек.

Что ей было на это ответить? От удивления она ничего не могла сказать.

– У вас есть немного свободного времени? – спросил он.

– Хочу воспользоваться шансом и расспросить вас, а также показать храм.

Она взглянула на солнце, но ее медовый бизнес занял очень мало времени, а тюк с мермори холодил руки и висел тяжелым грузом, которым она займется сразу, как только покинет Редерн.

Поэтому она подняла бровь и кивнула. Таер обязательно бы рассмеялся и назвал бы ее императрицей, если бы она проделала такое с ним. Но этот парень просто улыбался, как будто был уверен, что она последует за ним. В нем присутствовала, подумалось ей – капелька такого же обаяния, как у Таера, и он не упускал шанса, пользуясь тем, что люди ему доверяют.

Он повернулся и стал подниматься вверх по крутой дороге с выдолбленными в ней ступеньками.

– Я здесь просто счастлив, Редерн для меня как отдых, – пояснил он. – Но новый септ убежден, что я стану еще счастливее в современно оформленном храме.

– Септ – адепт ваших Пяти Богов? – спросила Сэра.

– Да хранят нас боги, нет, – рассмеялся Волис. – Но он намеревался добиться их расположения, когда некоторые из старейшин Пути «выворачивали ему руки», чтобы поставить здесь храм.

– Почему здесь? – удивилась Сэра. – Почему не в Легее, он же тоже принадлежит септу? В большем городе непременно найдется больше последователей.

Волис рассмеялся.

– Я не так уж плохо поработал и здесь. Даже твои родственники посещают мои собрания. На самом деле я направлялся консультировать Бандора, но когда вы на меня налетели – я не смог противиться подвернувшемуся случаю поговорить с Вечной Странницей. Но основная причина, почему я здесь – вместо по-настоящему большого города, как Корхадан, например, – это Падение Черного. Мы ощущаем, как происходившая там древняя битва просвещает нас.

Падение Черного? Сэра ясно осознала ошибочность своего мнения насчет глупости тех, кто захочет там экспериментировать. Вне всякого сомнения, поле боя обучит этого дурака солсенти гораздо лучше, чем она.

Подобно магазину Виллона и многим зданиям на крутых склонах, храм был встроен в скалу. Фасад был из необработанного бруса, кроме глянцевых, пропитанных маслом почти до черного цвета, дверей.

Волис провел ее вовнутрь, но Сэра была вынуждена остановиться на пороге, чтобы глаза привыкли к освещению, отличному от яркого солнечного света на улице.

Помещение – богато экипированный вестибюль – было более уместно в доме септа, чем в деревенском храме. Несомненно, – как там его назвал Волис? – Путь Пяти – был богатым храмом и септ заслужил благосклонность старейшин.

– Существует всего три храма, – увидев ее выражение лица, пояснил Волис. – Два в Таэле и этот. Он будет местом паломничества.

– Падение Черного – место паломничества?

– Где Пять победили зло, – пояснил священник, по-видимому не обращая внимания на сомнение в ее голосе. – Пойдем и посмотрим на алтарь, где я служу службу.

Сэра проследовала за ним через занавешенный гобеленами вход в комнату, какую она едва ли когда-нибудь раньше видела.

Работы по углублению в скалу были гораздо грандиознее, чем она думала. Потолок помещения высоко возвышался над головой как перевернутая вверх дном чаша. У края, над дверным проемом, была изображена рука с растопыренными пальцами, а в центре – монумент в три раза выше человеческого роста. Каменные стены, пол и потолок были гладкими, как полированный мрамор.

И это… все это было сделано за то короткое время, когда приехал новый септ ознакомиться со своими владениями?

Потолок был окрашен в светло-голубой цвет, постепенно переходящий в черный на стенах. Казалось, с небесного потолка лучился свет. «Магия, – подумала Сэра, – магия солсенти». Но все ее внимание сосредоточилось на изображении фигур, украшающих искусственный небесный свод. Пять птиц в натуральную величину, выписанных с тончайшими деталями, бесконечно преследовали друг друга по периметру потолка.

Волис молчал, когда она шла за ним в центр зала.

«Жаворонок», – подумала она, и холодок пробежал по спине. Искрящиеся глаза большого баклана приглашали ее вместе порхать в штормовых ветрах. Сова скользила, молчаливо распахнув крылья, к черному ворону, который держал в клюве блестящее серебряное кольцо с рубином, а в то же время следующий в этом ряду ястреб падал камнем, выследив жертву. Все они кружили по кругу, пойманные в бесконечном полете.

В центре потолка был изображен орел, точнее орлан-крикун, размером в два раза больше любой из птиц. Он ловил воздушные потоки и, изогнув шею, смотрел вниз, как будто выискивал свою добычу.

Каждая птица представляла собой шесть орденов Цыган.

– Вот все Пять, – тихо произнес Волис на языке, который Сэра не слышала со дня смерти своего брата. – Жаворонок – целитель, Большой Баклан управляет погодой, Сова – мудрость и память, Ворон – маг, Ястреб – охотник. И над ними всеми сидит в ловушке во тьме тайный бог, забытый бог. Ты не знала о забытом боге, не так ли?

– Они не боги, – ответила Сэра на своем языке. Хотя она вспомнила, что старинные предания, в которых ее народ еще был оседлым, рассказывали, что люди верили в богов, похожих по описанию. Но как только Древние Маги набрались знаний и силы, они оставили эти заблуждения в прошлом.

Она не ответила на вопрос, и Волис указал на орла:

– Я нашел упоминания о нем в таких старых книгах, что они рассыпались от одного моего прикосновения, и в Древних песнях. Столько поколений старейшин Пути поклонялись только Пяти – пока я не отыскал забытое божество.

– Орел? – предположила Сэра с отвращением. Ей хотелось рассмеяться от того, что солсенти поклоняются орденам как богам. Отвращение победило.

– Орел, – он самодовольно посмотрел на нее. – Мое открытие привело к тому, что меня удостоили почета, назначив на эту должность, – он махнул рукой, указывая на храм.

– Поздравляю, – произнесла Сэра.

Похоже, он ожидал от нее чего-то вроде этого. Она снова посмотрела на потолок и подумала, что бы сказал ее отец, если бы увидел все это.

– Я тщательно собирал все по крупинкам, – пояснил он. – Они охраняют Орла, но когда-нибудь в будущем он сможет освободиться от стражи. «Все они рискуют, и мир висит на волоске».

Она пела Таеру эту детскую песенку, знакомящую с орденами. Очевидно, перевод, на который случайно наткнулся Волис, был не совсем точным. Получалось, что цель Орла в качестве Охраняемого состояла в единственном, предопределенном событии.

Молодой священник, страстно желая получить ответ, обратился к Сэре и взял ее за руки.

– Вижу по вашему лицу, что вы знаете об Орле.

– Мы не обсуждаем Орла с чужаками, – ответила Сэра.

– Но я не чужой, – пылко возразил он и указал рукой на потолок. – Я знаю о Вечных Странниках. Я провел всю свою жизнь, изучая их. Пожалуйста, скажите мне, что вы знаете об Орле.

Сэра не терпела дураков, и она, естественно, не помогала им и не поощряла их упрямство. Пора идти домой.

– Приношу извинения. Меня ждет работа. Спасибо, что все мне показали; настоящее произведение искусства.

– Вы должны мне рассказать. – Он схватил ее за руку, не давая уйти. – Вы не понимаете. Я знаю, старейшины Пути Пяти обязаны его освободить.

– Освободить? – переспросила она, и вместо холодка, который она ощущала тогда от созерцания Птиц орденов в храме солсенти, теперь мороз пробежал по коже, и ей очень захотелось вырваться из захвата.

– Скрывая его, – убедительно начал Волис, – Пятеро засадили его в западню, чтобы его охранять. «Спящий, охраняемый до тех пор, пока, проснувшись, не разрушит и сохранит»…

Сэра вздрогнула. Этот отрывок стихотворения ни в коем случае не должен был звучать в устах солсенти, независимо от того, насколько хорошо он владеет их языком. С Орлом ничего нельзя поделать, но…

– Он должен быть свободным, – сказал Волис. – И мастер Пути предсказал, что именно мы освободим Сталкера.

– Сталкер – это не Орел, – невольно вырвалось у Сэры, и она тут же прикусила язык. Это опасно, опасное знание. Он ошибался насчет Орла, насчет орденов, которых почитали как богов, но Сталкер…

Он обратил свой безумный взгляд на нее. Он вне всякого сомнения сумасшедший. Только безумец будет говорить об освобождении Сталкера.

– Ах! Так что же ты знаешь о Сталкере?

– Не больше вас, – солгала она.

Она силой заставила себя не выпалить все единым духом, напоминая себе, что это человек – солсенти, и этот солсенти имеет больше знаний, чем следует. Но даже если он так ошибся, чтобы спутать Орла со Сталкером, надо, чтобы он не пострадал.

Она слегка кивнула ему: лучше Ворон для чужого, чем хорошая жена из Редерна для священника, и попыталась освободиться от его захвата.

– У меня дела, – сказала она. – Спасибо за потраченное зремя. Дорогу найду сама.

Она развернулась и быстрым шагом заторопилась ко входу со шторами, ожидая, что он попытается ее остановить. Но он остался на месте.

К тому времени, когда она ступила на мост, почти весь страх, вызванный встречей с новым священником, улетучился. Сталкер был по-настоящему заключен в темницу, и даже Черный, который почти уничтожил когда-то человеческую расу, был не в состоянии освободить его. Священник солсенти с горсткой наполовину понятой им информации угрозы не составлял – по крайней мере миру в целом. Но ей следовало обдумать, что предвещают ей и ее родным интересы Волиса.

Беседа со священником и непосредственная угроза, исходящая от него, не отвлекли ее внимания от новой ноши. Хотя меда уже не было, она несла почти сотню могильных плит, которые своей тяжестью давили на ее душу сильнее, чем на спину. Как только Сэра миновала главную дорогу, чтобы замести след, она остановилась, вытащила из мешка мермори и пересчитала. Восемьдесят три.

Ее рука с силой сжалась на последней мермори, острый конец которой порезал ей в кровь руку. Она поспешно вытерла мермори: всегда плохой знак, когда магические вещи приводят к кровопролитию. Убедившись, что вещь чистая, она положила их обратно в кожаный мешок и водрузила всю кипу на спину.

– Я ничего не могу сделать, – яростно твердила она, хотя вряд ли ее кто-нибудь мог услышать. – Я ничего не знаю. Мои способности не лучше большинства Воронов, которые не смогли предотвратить гибель Вечных Странников. Здесь, в этом месте, у меня трое детей, которым я нужна. Поля надо обрабатывать, за садами ухаживать и встречать мужа дома. Я ничего не могу поделать.

Но, от Жаворонка до Ворона, восемьдесят три. Она сглотнула ком в горле. Может, Таер будет дома, когда она вернется. Ей очень надо, чтобы он был дома.

Земля, которую обрабатывали Сэра и Таер, находилась в очень маленькой горной долине и была слишком каменистой. У них не было соседей. Когда они пришли сюда впервые, здесь была целина.

Стоя на холме над долиной, Сэра сопротивлялась чувству, что за десятилетие все вернется обратно в состояние дикой природы. Она не претендовала на роль предсказательницы, она просто устала. Поправив тюк с ношей, стала спускаться по извилистой тропе.

– Здравствуй, глупая собака, – сказала она, и та стала кататься у ее ног в радостном восторге, что ее признали, несмотря на то, что густая шерсть была покрыта слоем весенней грязи.

Собака была огромной и черной, а шерсть нуждалась в ежедневном уходе. Однажды вечером Таер вернулся домой из города с испуганным черноглазым полуголодным щенком с огромными лапами. Ее муж всегда подбирал бездомных животных.

Сэре сейчас было не так радостно, и она покачала головой.

– Пойдем, Гура, посмотрим, как мой парень справляется сегодня без меня.

Огромная собака тяжело поднялась на лапы и встряхнулась, сбрасывая щенячьи шалости вместе с грязью. Хозяйку она провожала к лачуге с торжественным чувством собственного достоинства.

Благодаря радостному восторгу Гуры, заранее предупредившей семью, Сэра не удивилась, что теперь Лер и Ринни работали молча.

– Ма! – радостно закричала младшая, в ее голосе чувствовалось облегчение. – Лер был такой противный. Он вопил на меня, хотя я выполнила почти все, о чем он меня просил.

Недавно, к десяти годам Ринни усвоила роль семейного третейского судьи и информанта – что принесло вполне ожидаемые результаты со стороны ее братьев. Она походила на Сэру больше, чем кто-либо в семье, по крайней мере внешне. Ринни была маленькой, с такими же, как у Сэры, светлыми волосами, чем сильно отличалась от черноволосого населения Редерна. По темпераменту она больше походила на отца, выделяясь, как и он, мирным характером и его талантом рассказчика.

Сэра обняла ее и подняла взгляд на Лера.

– Мы закончили копать в огороде, – подавленно ответил Лер, – и засадили добрую треть, когда Ринни стала так сильно ныть, что я разрешил ей пойти в дом.

– Он заставил меня тяжело работать, – вставила Ринни, все еще не отказываясь от возможности доставить брату неприятности.

Когда Ринни попыталась уколоть Лера, он просто игнорировал ее выпады. В прошлом году он мстил или относился к ней презрительно, зная, что ее реакция будет одинаковой, в какую бы неприятность он ни попал.

– Спасибо тебе, Лер, – сказала Сэра и, став на цыпочки, поцеловала его в щеку. – Я знаю, как нелегко заставить работать эту ленивую девчонку. Судя по тушеному блюду на конфорке и груде начесанной шерсти, могу сказать, что вы оба пришли в дом и отдыхали, как высокородные господа.

Он рассмеялся и обнял мать.

– Она вела себя превосходно. Мама, мы обработали весь огород. Джес слонялся поблизости. Он оставался после обеда какое-то время, но я даже не видел, как он ушел.

– Я могу с ним поговорить, – предложила она. Лер покачал головой.

– Нет, так нехорошо. Я знаю, что он старается изо всех сил. Это связано с тем, что папа ушел. Он нам так нужен. Когда он сосредоточен, он работает так же, как папа. Мама, сегодня здесь был распорядитель септа.

– Фордер? – удивилась Сэра. Она взяла свой плащ с капюшоном и повесила на незаметный штырь у двери. – Что он хотел?

– Он посмотрел на поля и спросил, вернулся ли папа. Когда я ответил ему, что нет, он сказал, что новый септ требует уплатить четвертую часть десятины за этот год уже окончательно за сад и поля. Он заметил, что для вспашки полей время почти прошло.

Сэра прислонила тюк к стене.

– Я знаю, Лер. Мы ждали, сколько могли. Теперь мы просто вынуждены пахать землю без Таера. Можем начать завтра. Нет, послезавтра, чтобы у меня было время найти и починить упряжь и плуг. Не беспокойся об увеличении десятины: Таер говорил, что с новым септом следует ожидать повышения такого рода ставок.

– Фордер сказал, что у септа есть лошадь. Если нам надо, мы можем ее взять в аренду.

– Нет. – Сэра покачала головой. Уходя, Таер взял купленного в прошлом году коня, предоставив своему старому мерину отдых. – Скью знает эти поля, и даже в его возрасте он будет работать, пока не вернется Таер. Мы не можем себе позволить арендовать лошадь, при том что септ заберет значительную часть урожая.

За дверью на улице раздался ужасный вой Гуры, больше походящий на вой волка, чем собаки, а в ответ раздался еще более высокое по ноте и более дикое завывание.

– Джес уже дома, – некстати произнесла Ринни. В тот же миг дверь распахнулась, и в проеме возник старший сын Сэры.

– Мама, мама! – прокричал он. – Я нашел кролика на обед. – Он протянул громадного зайца-чернохвостика, уже обезглавленного, со снятой шкуркой и выпотрошенными внутренностями.

– Джесафи, мой любимый, – произнесла Сэра. – Я очень рада, что ты нашел кролика. Но тебе надо избавиться от грязи, прежде чем войти в дом.

Из всех ее детей Джес больше всего был похож на отца. Выше Лера на голову, Джес был худощавый и темноволосый. Лер был тоже худощавым, но у него были светлые волосы, как у Сэры. Как и Таер, Джес не был красавцем, его нос был тонким и слишком длинным. Его левую щеку пересекала глубокая складка, глаза были темно-карими.

– Извини, мама, – ответил он, сбрасывая добычу. – Я не хотел… вымазываться.

Что-то было не то в тоне, каким он говорил, и в том, как он перепачкался.

Он не был умственно отсталым, как сын бондаря, но его несчастье казалось очень сходным, и люди считали их одинаковыми. Сэра не хотела смущать правдой кого бы то ни было, кроме Таера.

– Не беспокойся, – Сэра успокоила Джеса только легким прикосновением – единственное, что он обычно мог стерпеть. – Пока младшие накрывают на стол, пойдем-ка тебя почистим.

– Я сделал что-то не так? – встревожился он. – Нет, дорогой, пойдем со мной. – Она взяла его за руку, и повела за собой помочь ему очиститься.

В середине ночи, так и не уснув, Сэра тихо встала со своей слишком пустой постели и оделась. Она открыла дорожный сундук и вытащила из него большой мешок, который тяжело закачался на потертых шнурах. Перекладины лестницы были тугими и не издали ни звука, иначе мог проснуться Лер, потому что у него всегда был чуткий сон.

У двери в тюке лежали ботинки, которые она купила Джесу: забыла отдать сыну. Сэра их вытащила и отставила в сторону. Принесенный из комнаты мешок она поместила в тюк, где раньше лежали ботинки, и тихо выскользнула наружу.

У порога на нее смотрела Гура. Ее светящиеся глаза наводили на мысль, что среди ее предков были и волки тоже.

– Тс-с-с, – приказала Сэра. – Сиди и сторожи.

Гура села и положила морду на передние лапы, а по обеим сторонам свисали ее щеки.

– Я скоро вернусь, – пояснила она, как будто собака понимала. – Просто не могу заснуть. Мне нужно кое-что сделать.

Гура закрыла глаза – она была грустной, из-за того что хозяйка не позвала ее с собой.

Сэра направилась за дом по тропинке, ведущей в лес. Луна взошла высоко, и ее ночного света хватало настолько, что не составляло труда находить путь в темноте.

Она прошла больше мили, пока не вышла на луг, к которому и стремилась. Сняла с плеча тюк, поставила на землю и раскрыла.

– Восемьдесят три, – повторила себе она, вынимая кожаный мешок, приобретенный в городке, а также мешок, вытащенный из дорожного сундука, – и сто сорок один.

Она вынула одну из мермори и вертикально воткнула ее в землю. Затем вытащила другую, измерив ее длину пальцами. Затем шагами отмерила расстояние и опять воткнула в землю. То же самое она проделала с третьей и четвертой. Луна медленно ползла по небу.

– Мама, что ты делаешь?

Она так была занята делом, что даже не слышала шагов. Низкий бархатный голос был так похож на Таера, что ей пришлось сглотнуть ком в горле. Несмотря на свою зоркость и яркий свет луны, она не смогла увидеть Джеса.

– Я тебе рассказывала разные истории о Вечных Странниках, – произнесла она, воткнула последнюю мермори, которую держала в руке, в землю и пошла обратно за следующей партией.

Он пока молчал. Она не слышала звука шагов, но не удивилась, что он последовал за ней к тюку.

– Да, – ответил он так близко, что его горячее дыхание коснулось ее спины и шеи. Хоть она и была не робкого десятка – из породы Вечных Странников, – громадная разница между внешним видом ее сына в дневное время и ночью, привела ее в замешательство: мать не должна бояться своего ребенка, очень опасного Джеса.

– Мы потомки магов, живших в Колоссе задолго до того, как Черный пришел и разрушил человечество, – начала она, не обращая внимания на дрожь от голоса Джеса, пробегающую холодком по спине.

– Да, – подтвердил он, идя рядом с ней. Она взяла в руку небольшое количество мермори, пошла к пустому месту на поляне и продолжила свою работу, вымеряя расстояние. Сын был босиком.

Только она и Таер знали, что их смирному ребенку не подходит их безопасная лачуга.

– Колосс был величайшим городом просвещения, и маги со всего света приходили туда получить знания. В течение многих поколений они собирали и изучали магию, и забыли мудрость, пока в конце концов не создали величайшее зло, которое только можно представить.

Она совсем мало рассказывала детям о Вечных Странниках, надеясь, что все они будут редерни, как Таер. И Лер и Ринни имели соответствующую внешность, а Джес нес в себе проклятье Вечных Странников.

То, что сегодня случилось с ней и священником, который знал слишком много и подтасовал правду ложью, не давало ей уснуть. Пожалуй, имеет смысл уже передавать детям знания. Сегодня ночью она начнет с Джеса.

– К тому времени, когда маги осознали, что они наделали, стало слишком поздно не только уничтожить это создание, но практически невозможно его контролировать. Только великая жертва могла остановить его, и Колосс был разрушен, чтобы лишить свободы Сталкера, пока он не успел уничтожить мир, – рассказывала она. – Маги, которые выжили, отправились странствовать по миру и были свободны от порочности Сталкера, потому что такое зло, хоть ограниченное рамками, не было бессильным. Даже такое жертвоприношение, как город света и знаний, вряд ли могло целиком удержать его или спрятать навсегда.

– Да, – снова согласился Джес. На этот раз она заметила, как в его глазах вспыхнуло красное свечение.

– Что такое? – спросила она. – Здесь кто-то есть?

– Не тут, – ответил он наконец, и в его голосе послышалось совсем не человеческое рычание. – Но в лесу бродят люди, которые считают себя охотниками. Они охотятся из спортивного интереса, а это оскорбляет лес. И, по моему мнению, они прошли слишком близко от нашего дома.

– Новый септ должен быть в какой-то степени охотником, – сказала ему она. – Несколько благородных септов прибыли с ним из Таэлы и остались, когда он уехал. Они охотятся за чем-то, и ты их должен остановить?

– Нет, – не сразу ответил он. – Лесной царь сказал мне, что он позаботится об этих людях, если надо.

Сэру прошиб озноб из-за тона, каким произнес он слово «люди», – она поняла, что ее сын, по крайней мере в этом обличье, не причисляет себя к ним. Он добавил:

– Этот лес еще обладает силой, чтобы не впустить убийц, которые охотятся расточительно.

Сэра установила еще одну мермори.

– Ты рассказывала о Колоссе, – напомнил он, после того как она, воткнув в землю мермори, пошла взять следующую партию.

– Ах да. – Она решила, что слишком беспокойно ходить туда-сюда, поэтому достала все, что было в большем мешке, и потащила обратно. – Было решено, что после того, как маги уйдут и город умрет, они будут тайно встречаться каждый год. Но они действительно создали великое зло, и в те годы не было большой необходимости в магах, потому встречи стали проходить раз в два года, а потом раз в пять лет.

– Все мермори, – она перебрала и вытащила мермори размером не больше указательного пальца, – были созданы магом по имени Хиннум и вручены каждому магу, покидающему город. Они передавались по наследству самому старшему в семье, и вначале, как рассказывают, их было пятьсот четыре. Пока Захваченный Тенью Зла, или, как его называли, Черный не набрался силы более пятисот лет назад, каждая мермори удерживалась большим кланом. Но когда Армия Рода Человеческого собралась сражаться с созданиями, призванными Черным, Вечные Странники стали на передовую линию – ведь Сталкер, заключенный в Колоссе, контролировал Черного. В тот день пало больше половины армии и погибло большинство сражавшихся странствующих магов, названных Вечными Странниками.

– Ты никогда раньше не говорила мне, что Черный был вызван созданием, которое маги заключили в темницу в Колоссе.

Она мрачно усмехнулась.

– Это не то, о чем можно говорить публично. Если бы люди узнали, что мы – странствующие маги, попросту говоря Вечные Странники, – взяли на себя ответственность за Черного, они бы захотели разобраться, как мы это допустили. Даже если бы какие-нибудь кланы предъявили претензии, между странствующими магами и злом не было связи. Иначе в того Черного воплотился бы сам Сталкер, и нам пришлось бы отречься от наших задач. – Она воткнула следующую мермори в землю и продолжила: – Я помню дискуссию на последнем собрании. Один из Отцов клана предложил, чтобы мы оставили поиски зла. Он говорил такие вещи: «Мы уничтожили Мрак, выполнили задачи, поставленные нам Древними Магами. Нам надо осесть, пока есть хорошая земля, никем не востребованная». Затем встал мой отец и заявил: «Самонадеянность всегда была бичом Вечных Странников. Черный был не Сталкером, а только человеком, подкупленным им. Мой дед узнал эту историю от своих предков. Когда Ворон встал лицом к лицу с Черным и превратил его в прах, возвратив все на круги своя, он сказал всем, что создание никогда не касалось камней Колосса. В тот день мы воевали с настоящим злом, но наша задача остается прежней». – Сэра слегка улыбнулась от воспоминаний: – Мой отец прекрасно умел произвести эффект. Он не ждал дебатов, а покинул кафедру для выступления и больше об этом не говорил. Мой дедушка всегда повторял, что если ты не споришь, тебя не смогут ввести в заблуждение.

– Значит, твой отец считал, что это единственная причина, почему Вечным Странникам приходится переезжать с места на место?

Сэра покачала головой.

– Нет. Этого бы не случилось, если бы они на самом деле хотели осесть. Мне было очень тяжело оставаться здесь. Если надо, я бы пошла за твоим отцом через царство Черного. Оставаться здесь гораздо труднее. Нас правильно назвали Вечными Странниками.

Джес молча пошел за ней, а она снова взяла следующую партию. Джес умел хорошо молчать.

– Помню, как в детстве я была на двух собраниях, – сказала она, вынимая следующую мермори и вертикально втыкая в землю. – На первом как раз чуть больше двухсот кланов имели двести тридцать мермори. Я прекрасно помню, как моя мама волновалась, почему их так мало. Она умерла незадолго до второго собрания, когда мне было тринадцать лет. Там уже их было меньше двухсот… и во многих кланах их было больше одного.

Самые большие мермори она оставила напоследок, отведя для них самый большой уголок луга.

– Мермори были слишком опасны, чтобы позволить им существовать самим по себе, не применив мер безопасности. Поэтому Хиннум наложил на них такие чары, чтобы в конечном итоге они нашли свой путь в руки самого старшего из близких родственников тех магов, которые умерли и чьи мермори остались без присмотра.

– Мама, – с заминкой произнес Джес. – Здесь двести двадцать четыре мермори.

– Я знаю, – прошептала она. – Я получила какое-то количество, когда вышла замуж за твоего отца. Сегодня я купила восемьдесят три у жестянщика.

– Восемьдесят три, – произнес он, испугавшись потери, и в эту минуту физически можно было ощутить ауру опасности, излучаемую Джесом. – Как ты за них заплатила? Они же из чистого серебра и стоят больше…

– Люди никогда не видят, что они серебряные, – ответила она, снова вымеряя расстояние для большой мермори. – Иногда они выглядят железными и даже деревянными. Большинству людей не нравится их внешний вид. Я за все заплатила шесть медяков, а торговец, у которого я их приобрела, скоро совсем забудет, что их купила именно я. Он будет только помнить, что преуспел в сделке.

– А-а-а… – понял он и, пройдя немного рядом с ней, постепенно растаял в ночи. Напрямую теперь его вряд ли увидишь…

Только боковым зрением она заметила его мимолетное появление. Иногда она видела мужчину, очень похожего на ее мужа, только более опасного. А другой раз видела темного зверя, рыскающего на четырех лапах. Иногда она поворачивала голову и прямо смотрела на него так пристально и долго, что он таял в ночи. Она знала, что это только иллюзия, хотя он мог принимать вид любого животного, какого захочет. Но иллюзия или нет, а ей становилось не по себе.

Что ими делают? – спросил он в заключение. Она воткнула последнюю в землю.

– Сейчас покажу. Пойдем со мной.

Луг был на пригорке, и она повела сына на самый верх. Она никогда раньше не делала этого с таким количеством мермори. На собраниях старейшины от всех семей становились в круг и произносили нараспев определенные заклинания.

Она раскинула руки и торжественно закричала:

– Ишаван шее давенадре ховена Хиннумадран. Прошло так много времени с тех пор, как она разрешала себе применить такую магию. Время от времени она использовала только чуточку своей магической силы – когда они сажали растения или когда она защищала свой кусочек земли от опасных горных животных.

Даже после длительного перерыва ее зов превратился в гудящий поток энергии от нее к земле. Громкий раскат прошел сквозь почву к зарождающимся росткам травы.

Джес, испугавшись, испустил рычание, когда поляна осветилась окошками двухсот двадцати четырех домов. Некоторые были даже меньше, чем их хибара, но большинство были такими же, как самые большие дома в Редерне. Совершенно случайно она разместила два соседних таким образом, что они объединились, выделяя стену – она выглядела так правдоподобно, что Сэра засомневалась, может, дома располагались в непосредственной близости от настоящего Колосса. По углам располагались маленькие замки. Архитектура строений была бесспорно чужестранной, окна открытые и круглые, крыши покрыты зеленой черепицей.

– Все в порядке, – заверила она Джеса, хотя ее взгляд был сосредоточен на замке. – Все они иллюзорны. Маги перед исходом должны были взять только самое необходимое, чтобы враг не насторожился. Они не могли взять свои библиотеки… Потому Хиннум создал мермори, которые помнят дома магов, какими давным-давно они были в Колоссе. Идем со мной.

Она повела сына к одному из небольших кирпичных домиков, размером не больше пекарни Алины, только гораздо изящнее. Деревянные двери черного эбенового дерева были потерты около дверного замка, свидетельствуя о возрасте строения.

– Эту мермори мой отец получил от своего отца. Она принадлежала Изольде Молчаливой, которая умерла, когда они запечатали город. – Сэра потянула за дверную щеколду, чувствуя на пальцах холод металла. С мягким скрипом дверь отворилась, и она шагнула внутрь.

– Мираж? – спросил Джес, шагая рядом с ней. Масляные лампы Изольды осветили скорее юношу, чем дикого зверя – Я чувствую запах масла и трав… некоторые я знаю – например, анис, белена, – но большинство даже не могу определить.

– Хиннум был великим иллюзионистом. В легендах говорится, что, когда город пал, ему было четыреста лет, – ответила она, проведя кончиками пальцев по знакомой шали, которая аккуратно висела на спинке стула, как будто просто ждала возвращения Изольды.

– Но все это иллюзорно, – обернулась она к сыну. – Если идет дождь и ты вошел внутрь города, дождя ты не почувствуешь. Но когда выйдешь – будешь мокрым. Если ты до смерти замерз и входишь внутрь, ты почувствуешь тепло, и все-таки умрешь от холода.

– И давно город умер? – спросил Джес, дотрагиваясь до стола из резного камня.

На мгновение Сэра попробовала увидеть дом по иному, осознавая, что для него этот дом выглядит чужим. Возможно, в доме аристократа столы деревянные и полы отполированы до блеска, как озеро в безветренную погоду, но ни одно жилище в Редерне не содержало в себе таких сокровищ.

– Точно не уверена, – ответила она. – Но задолго до того, как Черный пришел к власти… а это случилось, как говорится в преданиях, примерно шестьсот лет назад, если учесть, что он царствовал сто лет. В Колоссе проживало больше миллиона человек, Таэла в три раза меньше, и только Вечные Странники помнят название этого великого города.

– А где он находился?

– Я не знаю, – ответила Сэра. – Да это и не важно. Город защищен от незваных гостей.

– Неужели?

– Насколько я знаю, город все еще существует. Если нет, тогда бы Сталкер обрел свободу. Остов города запечатал доступ в темницу Сталкера.

Джес изучал одну из стен, живописная фреска которой изображала лесную сценку. Обернувшись к матери, он спросил:

– Если все это мираж, тогда почему Древние Маги так беспокоились о мермори?

Сэра улыбнулась и направилась через узкий дверной проем в следующую комнату, которая оказалась в два раза больше первой, а вдоль стен располагались полки с книгами.

– Вот что они хотели сохранить. В каждом из домов – все их магические знания. Большинство языков, на которых написаны книги, уже утеряны. Я знаю только четыре-пять. Мой отец знал больше… Боюсь, с его смертью эти языки утеряны, и другие – тоже, потому что у меня почти половина всех мермори, которые были сделаны.