"Лепестки на ветру" - читать интересную книгу автора (Патни Мэри Джо)

Глава 11

На следующий день Мегги и Рейф в молчании ехали на завтрак к Кэстлри. Мегги уже было решила рассказать ему о своих подозрениях относительно Оливера Нортвуда, но Рейф был сегодня холоден и высокомерен как никогда, и она не посмела нарушить несколько натянутую тишину.

Завтрак проходил в обеденном зале в жилой половине дома Великолепно сервированный стол украшал сервиз — бывшая собственность Паулины Бонапарт, — приобретенный Веллингтоном вместе с особняком. Мегги была на высоте: в голубом атласном платье и плюмаже из страусовых перьев, она выглядела так, как и должна выглядеть любимая женщина герцога Лорд Кэстлри находился в прекрасном расположении духа, непринужденное остроумно шутил, и завтрак проходил в весьма приятной атмосфере.

Серьезный разговор начался только после того, как подали кофе и слуги покинули помещение.

— Вы слышали последние новости из Тюильри[17]? — спросил министр иностранных дел.

Гости отрицательно покачали головами. Тюильри, место пребывания французского королевского двора, уже давно напоминал гудящий улей, оттуда распространялись всяческие слухи и сплетни, но в последнее время тамошние обитатели попритихли.

— Фуше хотят прогнать из правительства, — пояснил Кэстлри, — и Талейрану остались считанные дни.

В глазах министра блеснули озорные искры, когда он добавил:

— Стоит только Талейрана серьезно покритиковать, он тут же подает прошение об отставке. Удивительно, но на этот раз король ее принял.

О том, насколько отставка хитрой лисы Талейрана осложнит переговоры, остается только догадываться. Тревожно прикусив губу, Мегги взглянула на Рейфа. Герцог помрачнел. Каким бы непредсказуемым человеком ни был Талейран, ему не откажешь в уме и силе убеждения. С его уходом возрастает опасность резких кренов. Другие умеренные члены правительства могут попасть в опалу.

— Есть кандидатура нового премьера? — спросила Мегги.

— Русский царь согласился на то, чтобы король выбрал первого министра из стана французских роялистов, которые служили ему в России: или Ришелье[18] или де Варенн. Луи склоняется к Ришелье, — ответил Кэстлри, — однако общее мнение дипломатического корпуса таково, что ему не продержаться больше нескольких недель.

— Не уверена, ваша честь, — сказала Мегги. — Я знаю этого человека, он на многое способен.

Кэстлри пристально взглянул на гостью. Чувствовалось, что он весьма заинтересован узнать о Ришелье побольше.

— И как вы оцениваете Ришелье? — спросил министр.

— Он очень порядочный и неподкупный человек, — без колебаний ответила Мегги, — и будет отстаивать интересы Франции, но вы, я думаю, с ним сработаетесь.

Кэстлри медленно кивнул.

— У меня тоже сложилось такое мнение. Переговоры проходят неплохо, и в скором времени правители разъедутся по домам.

Ободряюще взглянув на жену, он добавил:

— В течение ближайших нескольких месяцев нам предстоит работа по уточнению деталей, но худшее, на мой взгляд, уже позади.

— Надеюсь, вы правы, — сказал Рейф. — Одно только беспокоит — следующие два месяца могут быть опасными для вас лично, лорд Кэстлри.

Рейф вкратце описал слухи и то, что им с Мегги удалось выяснить.

Министр иностранных дел к угрожающей его жизни опасности отнесся удивительно спокойно.

— Лорд Стрэтмор сообщил мне примерно те же новости, — ответил Кэстлри, — но, должен сказать, мне угрожали уже не раз и наверняка не в последний.

Мегги подумала, что стойкость и пренебрежение к опасности — вещи хорошие, однако немного чувства самосохранения все же не помешало бы. Украдкой взглянув на хозяйку, Мегги заметила, как побледнела леди Кэстлри, как ее пальцы судорожно сжали серебряную кофейную ложечку. Бедная женщина обмирала от ужаса. Однако жена политика не может устраивать истерик на глазах у людей, и свидетельницей ее страха стала только Мегги.

Они поговорили еще немного, пока часы в соседней комнате не пробили два пополудни. Лорд Кэстлри встал, сообщив, что торопится на встречу с французами и русским царем в Тюильри.

Рейф проводил министра к конюшне. По дороге мужчины обсуждали перспективы создания Священного Союза, детища русского царя. Женщины чуть задержались. Воспользовавшись тем, что их не слышат, Мегги быстро сказала леди Кэстлри:

— Эмилия, ваш муж в опасности, но, боюсь, недооценивает серьезности угрозы.

— Остается уповать лишь на то, что он, как и Веллингтон, обладает чудесной способностью не попадать под пули, — с грустным юмором сказала Эмилия. — Я предлагала ему установить стражу у дверей посольства, придется мне быть понастойчивее.

Посмотрев вслед своему представительному супругу, она, вздохнув, добавила:

— Скорей бы все кончилось. Так хочется домой. Иногда я от всей души мечтаю поселиться где-нибудь в ирландской глуши и заняться разведением овец. Так мне было бы куда легче.

— Не сомневаюсь, — согласилась Мегги. — Только если Роберт занялся бы овцами, он был бы уже не тем Робертом, которого вы любите.

— Это верно. Я напоминаю себе об этом довольно часто.

С видимым усилием Эмилия вновь надела маску гостеприимной хозяйки.

— Приятно было встретиться с вами и Кэндовером, леди Янош. Нам надо почаще собираться вместе.

С этими словами Эмилия ушла в дом.

Мужчины подходили к конюшне, на несколько шагов опередив Мегги. Карета Рейфа была уже готова, оседлан и гнедой жеребец, на котором отправлялся на встречу министр. Животное явно нервничало. Мегги тоже отчего-то стало не по себе. Сердцем она чуяла опасность, но, оглядевшись, не обнаружила ничего подозрительного. Между тем жеребец Кэстлри вел себя как-то странно, задирал голову, бешено вращал глазами, изо рта у него появилась пена… Она подумала, что конь слишком горяч, для езды по городу надо выбрать лошадь поспокойнее.

Рейф и министр были слишком увлечены беседой, чтобы заметить в поведении жеребца что-то необычное, а конюх не предпринимал никаких действий, дабы успокоить животное. Мегги повнимательнее посмотрела на этого смуглого темноволосого мужчину со шрамом через всю щеку. Тот стоял как-то в стороне. Что-то с ним неладно, подумала Мегги, но что именно?

Вдруг лошадь дико заржала и, изогнувшись, брыкнулась. Испуганное ржание эхом отозвалось в каменном колодце двора. Конь вырвался из поводьев и, опустив голову между передними ногами, резко выбросил назад задние.

Рейф и Кэстлри находились слишком близко к животному, чтобы успеть отскочить, и жеребец подкованным копытом угодил прямо в министра иностранных дел. Мегги наблюдала сцену, оцепенев от ужаса. Кэстлри упал на Рейфа, и оба они повалились наземь. Очнувшись, Мегги побежала к ним с криком о помощи. Загнанный в угол конь продолжал лягаться. Еще немного, и он бы зашиб Кэстлри насмерть.

Вскочив на ноги, Рейф подхватил безжизненно обвисшее тело министра. Ему удалось спасти Кэстлри от очередного удара, но сам он не уберегся. К счастью, конь только вскользь задел его голову, сорвав на виске кожу. Рейф попытался увернуться от брыкавшегося жеребца, но тот ударил его в плечо, сбив с ног. Еще мгновение, и Рейф, подхватив Кэстлри, вырвался из ловушки, отступив в безопасное место.

Мегги вопила во весь голос Куда запропастился этот чертов конюх? О чем он думает? Сорвав с головы шляпку с плюмажем, она что есть силы стала размахивать ею, надеясь отвлечь внимание взбесившегося животного.

Взбрыкивая ногами, конь, изо рта которого шла кровавая пена, скосил глаза на перья и отскочил в сторону, оказавшись у стены конюшни. Со стороны посольства донесся истошный крик.

Из конюшни выбежал молоденький рыжеволосый конюх и поймал метавшееся по двору животное.

Отшвырнув головной убор, Мегги подбежала к Рейфу, склонившемуся над министром.

— Как он? — задыхаясь, спросила она, опускаюсь рядом с Кэстлри на колени. Министр был без сознания, на виске его запеклась кровь, но он дышал.

— Не могу сказать, — угрюмо ответил Рейф, — первый удар сломал ему ребро, а второй угодил в голову.

Не теряя времени, Рейф ощупывал Кэстлри, стараясь определить степень тяжести нанесенных увечий.

Из посольства высыпал народ, включая и побелевшую леди Кэстлри. Рейф потребовал принести носилки для пострадавшего и вызвать врача.

Мегги подошла к Эмилии и обняла ее за плечи. Лакеи вернулись с носилками и, осторожно переложив на них хозяина, перенесли его в дом. Лошадь приплясывала на месте, все еще под седлом и в узде, за которую ее крепко держал молодой конюх.

— Кэндовер, — представился Рейф конюху. — Скажите, этот жеребец всегда такой дикий?

Конюх недоуменно пожал плечами. Как и все служащие посольства, он был британцем и ответил ему на сильном восточном диалекте.

— Нет, ваша честь. Самсон — самое спокойное создание из тех, что я встречал. Хозяин сильно пострадал?

— Об этом мы узнаем только после того, как министра осмотрит врач. Мне кажется, он должен поправиться.

— А Самсон? Неужели его придется… пристрелить?

— Не знаю, — протянул Рейф, глядя на кровавую пену, падающую с губ коня. Открыв на всякий случай дверь конюшни, Рейф подошел к лошади. — Дай-ка я на него получше посмотрю.

Припомнив, чему учил его Николае, как и все цыгане, прекрасно ладивший с лошадьми, Рейф заставил себя успокоиться. Самсон настороженно запрядал ушами, вскинул голову, а Рейф зашептал коню на ушко что-то тихое и нежное. Жеребец расслабился и даже дал себя погладить.

Поласкав Самсона минуту-другую, Рейф дунул ему в ноздри — еще один цыганский трюк. Зачерпнув пригоршню овса из ясель, Рейф угостил коня, и тот благодарно зачмокал губами.

После этого Рейф попробовал натянуть уздечки. Так он и думал: узда впивалась лошади в губу, причиняя животному острую боль.

Молодой конюх посмотрел на удила, а затем перевел взгляд на Рейфа. В глазах его застыл немой вопрос.

— Скорее всего первый раз конь лягнулся именно от боли, причиненной удилами, — предположил Рейф, — но для того чтобы животное продолжало брыкаться дальше, должна быть другая причина. Попробуем-ка выяснить, какая.

Он осторожно ослабил подпругу и приподнял седло и попону. Самсон дернулся, так что Рейфу пришлось снова успокаивать его, поглаживая по потной шее.

Внимательно осмотрев круп коня под седлом, герцог обнаружил маленький металлический предмет, больно вонзавшийся животному в спину. Самсон вздрогнул от боли, когда Рейф вытащил зазубрину из лошадиной спины. По крупу коня потекла кровь.

То, что Рейфу удалось обнаружить, представляло собой нечто вроде металлической розетки — четыре острых шипа, соединенных в центре. Шпоры похожей конструкции применялись на войне, чтобы заставить испуганное животное скакать на врага. Конюх был удивлен в той же мере, в какой и рассержен.

— Кто-то хотел причинить вред хозяину, — процедил он сквозь яростно сомкнутые губы.

Да, паренек не дурак, и он понимает, насколько сложная политическая ситуация сложилась в Париже.

— Кто обычно смотрит за лошадьми министра?

— Главный конюх, мистер Антони, но сейчас его нет. Ему с утра пришлось уехать в Сен-Дени.

— Ты знаешь, кто седлал Самсона сегодня? Конюх призадумался, но потом отрицательно помотал головой.

— Не могу сказать точно, сэр. Я чистил стойла и не видел, кто этим занимался. Я оторвался от работы, только услышав шум во дворе.

— И даже не догадываешься? Ничего подозрительного в конюшне не заметил?

— Не могу поклясться, сэр, но, по-моему, это дело рук французского конюха. Его прислали к нам недавно, якобы потому, что мы не справляемся, — ответил паренек. — У нас действительно не хватает рабочих рук: один уехал в Англию хоронить отца, другого покалечили в уличной драке, и он пока не может работать. Вероятно, Самсона сегодня седлал француз.

— А как он выглядел?

— Среднего роста, смуглый, на щеке шрам. — Паренек, подумав, добавил:

— Глаза у него, по-моему, карие, а больше ничего сказать не могу, я с ним и не разговаривал, он только насвистывал что-то себе под нос. А зовут его Жан Бланш.

По описанию таинственный конюх вполне мог оказаться капитаном Генри Лемерсье.

— Не удивляйся, если больше не увидишь этого конюха, — со всей серьезностью сказал пареньку Рейф, пристально глядя парнишке в глаза, чтобы получше донести до него смысл происходящего. — И еще, никому не говори о том, что мы обнаружили. Я сам переговорю с лордом Кэстлри. Понятно?

Парнишка кивнул, и Рейф ушел из конюшни, присоединившись к Мегги и Эмилии, Врачу потребовался час, чтобы вынести вердикт:

Кэстлри поправится. Несмотря на несколько сломанных ребер и контузию, он быстро пришел в сознание и даже готов был собрать совещание прямо у себя в спальне.

Леди Кэстлри от всей души поблагодарила Рейфа и Мегги за спасение мужа, и парочка откланялась.

Мегги молча откинулась на сиденье и закрыла глаза. Уже возле дома она тихо сказала:

— Его могли убить прямо у нас на глазах.

— Я знаю, — вяло согласился Рейф, — и это говорит о том, что мы с тобой неважные шпионы.

— Что же ты обнаружил в конюшне? Рейф рассказал и о тугих удилах, и о шпоре под попоной, и о загадочном конюхе-французе.

— Мне он тоже показался не похожим на слугу! — задумчиво протянула Мегги, — скорее он походил на солдата, хотя это и неудивительно, почти все мужское население Франции прошло службу у императора.

— Сам я его не видел, — сказал Рейф, — но по описанию он вполне может быть одним из подозреваемых — капитаном Генри Лемерсье. Я видел его в кафе «Мазарин».

— И ты ничего мне не сказал о своих догадках? — холодно спросила Мегги. — Я думала, мы доверяем друг другу.

Лемерсье тогда остался с Робертом Андерсеном, и только этот факт послужил причиной молчания Рейфа. Ему совсем не хотелось обсуждать эту тему с Мегги. Как бы ни был уверен Рейф в виновности Роберта, в его намерения не входило столкнуть любовников лбами.

— Я не стал говорить, поскольку мне нечего было рассказать. Лемерсье был пьян и не представлял интереса.

Мегги взглянула на спутника с недоверием, но решила не развивать эту тему.

Хотелось бы знать, что за мысли таились в этой хорошенькой головке, что скрывали эти глаза с поволокой. Волосы Мегги растрепались и золотыми волнами упали на обнаженные плечи. Два холма так аппетитно выглядывали из-под глубокого декольте платья, ладно облегавшего крепкое тело, что будь Мегги в действительности его любовницей, он взял бы ее прямо здесь, в карете.

Увы, пришлось переключиться на более прозаические мысли. И куда более неприятные.

Происшествие заставило Рейфа серьезно усомниться в профессиональных возможностях Мегги, более того, в ее преданности английской короне. Связь с Дндерсоном играла против нее. Совершенно ясно, что этот ангелочек (или Люцифер?) служил врагам Британии. Не Андерсон ли организовал сегодняшнее покушение? Не об этом ли говорили они с Лемерсье? И что, интересно, обсуждали с Росси?

Какова же роль во всей этой истории Мегги? Кто она: марионетка в руках негодяя или сообщница? То, что Мегги помогла сегодня Кэстлри, еще ни о чем не говорит. Слишком уж большая дистанция между той Марго Эштон, которой она была раньше, и Магдой Янош, в которую превратилась после стольких лет лжи и обмана, чтобы сейчас он мог доверять этой женщине. Возможно, Мегги просто продажная девка, готовая за деньги на что угодно; могла она и работать под диктовку своего любовника. И то и другое означало одно — предательство интересов Британии.

И все же для него это было уже не важно. Он хотел ее, хотел вне зависимости от того, кто она такая и на кого работает. Если ему удастся ее разоблачить, ей придется выбирать между ним и гильотиной. Он бы, конечно, предпочел, чтобы она отдалась ему по своей воле, но, если уж придется прибегнуть к крайним мерам, сгодится все что угодно.

Да, эти мысли никак не украшали герцога Кэндовера.

Англичанин начал уже привыкать к этим поездкам к Ле Серпенту и не дрожал, как раньше, и тем не менее, входя в комнату, где ждал хозяин, он успел подумать о том, что светлые волосы, довольно редкие в этой стране, делают его прекрасной мишенью даже в таком сумраке. Хотелось бы ему родиться темноволосым. После неудачной попытки покушения на лорда Кэстлри Ле Серпент уже не казался столь опасным. Наверняка существовал более надежный способ избавиться от человека, кроме как при помощи жеребца. И все же Англичанин явно переоценил свои возможности, решившись высказать это предположение вслух.

— Ты еще смеешь меня критиковать? — прошипел тот. — Ты, кто даже не догадывается, кто я и каковы мои истинные цели? Должен тебя обрадовать, mon Anglais, что при осуществлении следующего плана случайности исключены.

Вот что. Завтра у постели Кэстлри состоится важное совещание. Мне нужен полный план расположения комнат в той части здания, где находится спальня министра. Надо знать точные размеры каждой комнаты, каждого закоулка, кладовых, уборных, всего, а еще информация об обслуге и ее перемещениях.

— Всего-то? — спросил Англичанин со скрытым сарказмом.

— И еще, узнай, кто приглашен на встречу и в каком порядке. Я должен, подчеркиваю, должен все узнать не позднее вечера. И ты мне доложишь обо всем, mon Anglais, доложишь обо всем без обмана.

Человек в маске встал — неясный силуэт в плаще до пят.

Англичанин неохотно кивнул. Слишком уж он глубоко влип, чтобы выкарабкаться. Но шанс все же есть: надо только отыскать тот геральдический знак, что заметил он на перстне Ле Серпента, и снять с себя возможные подозрения. Англичанин решил поделиться с суровым хозяином частью той информации, что держал в резерве.

— Вы слышали о графине Янош? Это она помогла Кэстлри выпутаться, отвлекая коня.

— Слышал. Жаль, что она и ее любовник оказались там так некстати. Что поделаешь, невозможно предусмотреть все.

По тону Ле Серпента выходило, что он лишь слегка раздражен неудачей, но отнюдь не обескуражен.

— Весьма красивая женщина, — заметил он, — говорят, в постели венгерки не имеют себе равных.

— Она не венгерка, — сказал Англичанин. — Госпожа Янош — англичанка Марго Эштон, самозванка, шпионка и шлюха.

— В самом деле? — Вопрос прозвучал как угроза, но, по всей видимости, не по адресу гостя. — Ты меня заинтриговал, mon Anglais. Расскажи, что ты знаешь об этой женщине. Если она работает на Британию, необходимо с ней… разобраться.

Англичанин без наводящих вопросов рассказал все, что ему было известно о Марго, или Магде, графине Янош. Жаль, конечно, жертвовать столь аппетитной бабенкой, но в первую очередь стоит подумать о собственной шкуре.