"На живца" - читать интересную книгу автора (Паркер Роберт Б.)

Глава 7

Возвращаясь в отель, я вышел чуть раньше, на Пикадилли, и завернул в специализированный магазин для мужчин. Там купил светлый парик, светлые усы и немного косметического клея, чтобы все это прикрепить. Спенсер, человек с тысячью лиц.

В коридоре у моей двери я увидел белый отпечаток башмака, а потому прошел мимо не останавливаясь. Там, где наш коридор пересекался с поперечным, я резко завернул направо и прильнул спиной к стене. Явных признаков засады я не обнаружил. Если мыслить стандартно, то один должен был засесть внутри, а другой — снаружи, но похоже, все обстояло иначе.

Конечно, в номер мог войти служащий отеля — по какому-нибудь незначительному делу. Но в то же время мог явиться тот, кто имел твердое намерение продырявить меня насквозь. Я положил пакет со своими маскарадными штучками прямо на пол и вытащил из кобуры револьвер. Я держал его в правой руке, прижав к груди так, чтобы оружие было скрыто от постороннего глаза. В коридоре пусто. Я заглянул за угол. В главном коридоре также никого не было.

Я стал медленно приближаться к своей комнате. Левой рукой вынул ключ из кармана, в правой я по-прежнему держал пистолет, теперь уже не скрывая его. Невнятные звуки работающего гостиничного оборудования ворковали вокруг меня. Лифты включались и останавливались. Нежно жужжали воздушные кондиционеры. Где-то работал телевизор. Двери отеля были отделаны дубом, на них поблескивали латунные номера.

Я стоял у своего номера и прислушивался. Внутри не раздавалось ни звука. Стоя справа от двери, я дотянулся левой рукой до скважины, как мог осторожнее вставил ключ и мягко повернул его. Ничего не произошло. Я приоткрыл дверь настолько, чтобы освободился язычок замка. Затем вытащил ключ и положил его назад в карман. Наконец перевел дыхание. Тяжело было глотать: во рту пересохло. Левой рукой я широко распахнул дверь и отпрянул к стене, занимая прежнюю позицию справа. Мое оружие было наготове, но ничего не изменилось. Внутри номера — ни малейшего движения.

Свет был выключен, но полуденное солнце щедро переливалось через подоконник моей комнаты и даже выплескивалось в коридор. Я отступил на несколько шагов, чтобы заглянуть в номер под другим углом, а затем отскочил к противоположной стене. Если кто-нибудь и выскочит, чтобы застрелить меня, то будет рассчитывать, что я стою там, где находился секунду назад. Я снова сложил на груди руки, скрывая пистолет, прижался спиной к стене и заглянул в номер через открытую дверь. Я ждал.

Справа от меня остановился лифт, из которого вышел мужчина в ярком клетчатом джемпере в сопровождении дамы, одетой в розовый брючный костюм. Мужчина был абсолютно лыс, волосы дамы отливали благородной сединой. Парочка скользнула по мне взглядом, не высказывая никакого интереса, и проследовала мимо. Я отметил про себя, что они проявили благоразумие, не заглянув в открытую дверь. Я проводил их взглядом. Не похожи на террористов, но кто может распознать террориста по внешнему виду? Нужно внимательно относиться к любому человеку, одет он в пестрый джемпер или нет. Пара скрылась за дверями номера где-то в середине коридора. Больше никого.

Я буду чувствовать себя последним идиотом, если комната окажется пустой, не могу же я стоять здесь как приклеенный, изображая из себя агента Икс-15. Но я буду еще большим идиотом, если ввалюсь в номер и обнаружу, что там террористов — как сельдей в бочке. Тогда можно заказывать уютное местечко на кладбище в старой доброй Англии — и это из-за того, что у меня не хватило выдержки. Уж лучше подождать.

Очевидно, тот, внутри, тоже ждал. Но я готов был побиться об заклад, что у него нервы слабее. Ему будет казаться, что дверь потихоньку открывается, и он не выдержит. Если их двое, развлечение может затянуться. У одиночки нервы сдают быстрее, нежели у двоих. Но мне до завтрашнего утра спешить некуда. Я мог и подождать.

Женщина в белой униформе, с виду индианка, прокатила мимо тележку с грязным бельем, бросила беглый взгляд в открытую дверь, меня же вниманием не удостоила. Я с какой-то досадой отметил, что все больше и больше женщин не обращает на меня внимания. Возможно, я мало напоминаю кумира нынешних дней.

Свет, исходивший из моей комнаты, стал менее ярким. Я насторожился, так как знал, что если внутри будет движение, то обязательно появится тень. Может, мой противник тоже знал об этом и поэтому ждал темноты.

Двое африканцев вышли из лифта и проследовали мимо. Оба были одеты в серые деловые костюмы с очень узкими лацканами. Их темные галстуки не отличались друг от друга, длинные воротнички одинаковых белых рубашек симметрично заворачивались книзу. У того, который шел ближе ко мне, на щеках были вытатуированы знаки племени. Его компаньон носил круглые, в золотой оправе очки. Когда они поравнялись со мной, я услышал, что они говорят по-английски с акцентом. Ни я, ни дверь их не заинтересовали. Я наблюдал за африканцами вполглаза, разделив внимание между ними и дверью. В сообщники можно взять кого угодно.

Телефон в моем номере стоял рядом с дверью, так что убийца не может позвонить, не опасаясь быть услышанным мною. Хотя можно подать какой-нибудь сигнал из окна или же заранее оговорить время, когда должна явиться подмога.

Сложно наблюдать и за передвижением в коридоре, и за дверью. Рука устала сжимать револьвер. Мышцы онемели, а взведенный курок требовал особого внимания. Я подумал, не перебросить ли пушку в левую руку. С левой руки я стрелял не так хорошо, как с правой, а верный выстрел мог понадобиться в любую минуту. Но если правая рука вконец онемеет, такой результат меня тоже не устроит. Я переложил своего верного помощника в левую руку, а правую начал разминать. Новое положение вызывало неудобство. Надо побольше тренироваться в стрельбе с левой руки. Я продолжал выполнять разминочные упражнения.

«Как же тебя угораздило подставиться под пулю, Спенсер?» — «Понимаешь ли. Святой Петр, я долго торчал в коридоре, и у меня онемела рука. Потом и все тело сделалось как бревно». — «А что, неужели у настоящего крутого парня могут онеметь руки? Ну, Спенсер!» — «Нет, сэр». — «Не думаю, что ты достоин быть принятым в рай для частных сыщиков. Спенсер».

Я немного расслабился. Рука отошла, и я переложил револьвер назад. Щель приоткрытой двери заметно потемнела. Семейство из четырех человек, увешанных фотоаппаратами и сумками, высыпалось из лифта и покатилось по коридору. Дети было заглянули в дверь, но отец сказал: «Не задерживаться». У них был американский акцент, а голоса — очень уставшими. У мамаши — отличная корма. Они завернули в поперечный коридор и исчезли. Вечерело. Я уже отстоял сверхурочные в этом коридоре. Безвременная смерть в сверхурочный час. Ах, Спенсер, как любишь ты играть словами. Безвременная...

У меня устали ноги. От долгого стояния я чувствовал тупую боль в пояснице. Почему человек устает от стояния больше, чем от хождения? Какая нелепость! Ждать, что кто-то выскочит из темноты проема двери и начнет палить в тебя. Так, сосредоточься. Не позволяй мыслям разбредаться. Ты и так уже потерял контроль, когда мимо проплыла шикарная корма. Если бы в этот момент началась пальба, ты бы поймал свою пулю, малыш.

Я гипнотизировал дверь. Убийца, должно быть, выскочит справа. Дверь открывалась в левую сторону. Он наверняка развернется лицом вправо, ища меня в этой стороне коридора. А может, и нет, может, он выползет на животе, прижимаясь к полу. Я бы именно так и поступил. Или нет? Можно было бы вывалиться из двери и, резко развернувшись в другую сторону, попытаться опередить парня, который таращится на дверь с упорством гипнотизера-самоучки.

А может, меня там не было бы. Я был бы пустой комнатой, а какой-то нервный придурок стоял бы в коридоре и пялился в пустоту в течение нескольких часов. Можно, в конце концов, позвонить в службу безопасности отеля и сообщить, что нашел дверь своего номера открытой. Правда, если там все-таки кто-то есть, то первый, кто переступит порог, проглотит свинцовую пилюлю. Террорист просидел в номере довольно долго и наверняка потерял способность анализировать. А если он приверженец «Свободы», то ему тем более все равно, кто отправится на небеса. Я не имел права просить кого-либо войти в эту дверь вместо меня. Буду ждать. Я умею ждать. В этом деле я преуспел. Могу торчать здесь до скончания века.

Вдоль коридора темнокожий официант, одетый во все белое, вез столик с заказанными в номер блюдами. Он появился из служебного лифта и прокатил свою тележку справа от меня. За ним тянулся аппетитный запах жареного картофеля. После мяса и запеканки из почек я решил соблюдать строгий пост, но запах картошки заставил меня изменить решение.

Террорист, пригнувшись, выскочил из номера и выстрелил вдоль коридора в направлении лифта — только он ошибся, сделал неправильный выбор. У него была быстрая реакция, и он успел наполовину развернуться, прежде чем я нажал на курок. Рука прямая, корпус слегка повернут, во время выстрела задержать дыхание. Первым выстрелом я попал ему в грудь. Из-за близкого расстояния удар пули чуть отбросил его. Я выстрелил второй раз, когда он начал заваливаться вбок. Ноги его подогнулись. Пистолет выскользнул из руки, пока он падал. Маленький калибр. Длинный ствол. Для спортивной стрельбы. Я перепрыгнул через террориста и ввалился в дверь своего номера, упал на плечо и перекатился за кровать. В комнате затаился второй, его первая пуля отколола кусок дверного косяка за моей спиной. Вторая обожгла левое бедро горячей болью. В полусидячем положении я трижды выстрелил в темноту комнаты, целясь в едва различимый на фоне окна силуэт. Он опрокинулся через стул и остался лежать на спине, одной ногой зацепившись за сиденье.

Я сел, привалившись к стене. Так вот почему они так долго держались. Их было двое. Я тяжело дышал, сердце выпрыгивало из груди. Я умру не от пули, меня однажды хватит инфаркт.

Несколько раз глубоко вздохнул. В правом нагрудном кармане моей темно-синей вельветовой куртки было двенадцать запасных патронов. Я вытащил обойму и вытряхнул стреляные гильзы. Оставался только один целый патрон. Я почувствовал тяжесть в бедре. Рана еще не болела, но по теплу, которое разливалось подо мной, я понял, что истекаю кровью. Выстрелы в пустынном коридоре прозвучали достаточно громко. Полиция должна появиться с минуты на минуту.

Я подполз к темной фигуре на полу. Нога все еще цеплялась за стул. Пощупал пульс — его уже не было. Мне пришлось встать на ноги и проковылять к двери. Первый человек, в которого я стрелял, так и лежал на том месте, где его застигла смерть. Длинноствольный пистолет валялся в полуметре от вывернутой руки. Коленки подтянуты к животу. По напольному покрытию разлилась лужа крови. Я сунул револьвер в кобуру и вернулся в номер. Левая нога начинала ныть. Сев на кровать, я только снял трубку телефона, как услышал шаги в холле. Несколько человек остановились в коридоре, кто-то подошел к моей двери. Я положил трубку на рычаг.

— Спокойно, выходить с поднятыми руками. Полиция.

— Все нормально, — отозвался я. — Здесь один убитый, а я ранен. Входите. Я — не террорист.

Молодой человек в светлом плаще резко вошел в комнату, направив на меня револьвер. Вслед за ним появился еще один, тоже с револьвером. Последний был старше, волосы его тронула седина.

— Пожалуйста, встаньте, — обратился ко мне тот, что помоложе. — Руки за голову, пальцы — в замок.

— У меня в кобуре под левой рукой — револьвер, — заявил я.

В комнату набились несколько полицейских в форме и еще двое в гражданской одежде. Один направился прямо к телефону и стал куда-то звонить. Самый старший, с седыми волосами, усадил меня, забрал оружие и оставшиеся в кармане неиспользованные патроны и отступил назад.

Молодой обратился к человеку, который говорил по телефону: «У него кровотечение. Нужна медицинская помощь». Говоривший кивнул.

Молодой полицейский повернулся ко мне:

— Итак, что здесь произошло?

— Я — не нарушитель, — начал я. — Я американский детектив. Веду расследование. Если вы свяжетесь с инспектором Даунсом из вашего департамента, он поручится за мои слова.

— А эти джентльмены? — он кивнул в сторону тела, лежащего на полу, и дернул подбородком, подразумевая того, который находился в коридоре.

— Не знаю. У меня есть смутное предположение, что они намеревались отправить меня на тот свет, потому что я сел им на хвост. Они меня поджидали в моем номере.

Седой спросил:

— Это вы их уложили?

— Да.

— Из этого револьвера?

— Да.

— Документы, пожалуйста.

Я протянул ему бумаги, включая разрешение на ношение оружия от британской полиции.

Старший обратился к тому, что разговаривал по телефону:

— Пусть свяжутся с Филом Даунсом. У нас здесь гость из Америки, детектив Спенсер. Говорит, они знакомы.

Парень кивнул. Во время разговора он достал сигарету и закурил.

Вошел человек с небольшим черным медицинским чемоданчиком. На нем были легкий синтетический костюм темного цвета и нежно-сиреневая рубашка, воротник которой разлегся поверх пиджака. Его шею плотно охватывало ожерелье из мелкой бирюзы.

— Меня зовут Кенси, — представился он. — Я — врач этого отеля.

— Все британские врачи такие? — поинтересовался я в ответ.

— Несомненно. Пожалуйста, снимите брюки и ложитесь на кровать лицом вниз.

Я сделал так, как он велел. Нога начала ощутимо болеть. Я знал, что сзади вся левая штанина пропиталась кровью. В такой ситуации будет трудно сохранить достоинство. Но постараться можно. Доктор отправился в ванную мыть руки.

Полицейский в светлом плаще спросил:

— Спенсер, вы кого-нибудь из этих людей знаете?

— Никогда прежде не встречал.

Вернулся доктор. Мне его не было видно, но я слышал, как он бормочет что-то рядом. «Немножко будет щипать». Я уловил запах спирта и почувствовал жжение, когда доктор начал протирать кожу.

— Пуля застряла? — спросил я у него.

— Нет. Ранение навылет. Рана чистая. Небольшая потеря крови, а так ничего, можно не беспокоиться.

— Хорошо, что не придется таскать сувенир в бедре, — поддержал я разговор.

— Можете называть это как хотите, это ваше право, — пояснил доктор. — Но, констатируя факт, дорогой мой, должен сообщить вам, что вы ранены в задницу.

— Вот это меткий выстрел, — брякнул я. — Особенно в темноте.