"Расплетающие сновидения" - читать интересную книгу автора (Парфенова Анастасия)

Глава 4

Дом.

В свое время я не один год провела в мирах людей. Да и когда меня втиснули в давящие обязанности Хранительницы, часто приходилось отлучаться в Ойкумену, чтобы решить тот или иной вопрос.

Каждый раз, когда я оказывалась вдалеке от изменчивых небес Эль-онн, какая-то часть во мне как будто умирала. Та, что заплетала облака в причудливой феерии звездной свободы, та, что наблюдала за танцем драконов в пустоте безвременья, та, что ныряла в Ауте и танцевала длинные вальсы с Бесконечно Изменчивой. Что-то глубоко внутри съеживалось под давлением неумолимой человеческой логики, что-то бессильно никло, что-то уходило покорно, прощаясь стоном лопнувшей струны.

И каждый раз, врываясь назад в бескрайние родные Небеса, я чувствовала, как что-то возрождалось. Расцветало. Било крыльями и счастливо вскидывало ввысь когтистые руки.

Это было прекрасно.

Как, во имя Ауте, я смогла бы продержаться без этого так долго?


* * *


С минуту я блаженно щурилась, вдыхая знакомые ароматы и позволяя игривым, с детства знакомым ветеркам ласкать тело. Затем наконец открыла глаза, оглядела сплетение ветвей и листьев, привольно раскинувшихся чуть пониже они.

Ну и ну! Почему я выбрала местом прибытия Дериул-онн, обиталище моего родного клана? Нет, понятно, конечно, это место было и всегда останется моим домом, но неужели люди смогли настолько выбить меня из колеи, что заставили инстинктивно искать убежище?

Одним легким взмахом крыльев я достигла изгибающейся стены, прижала ладонь к шероховатой поверхности. Они узнал меня сразу, буркнул что-то приветственное и обиженное (мама отправилась на одну из своих долгих исследовательских экскурсий в Ауте, а его с собой не взяла), и стена растаяла. Мы с Арреком свалились внутрь: я не слишком изящно плюхнулась на пол извилистого коридора, а он – красиво спланировал рядом.

Аррек…

Встретив мой испытующий взгляд, он успокаивающе улыбнулся. Альфа-ящер, сопровождавший его в большинстве авантюр, стоило нам оказаться в пространстве Эль-онн, улетел куда-то по своим делам, должно быть навестить родственников.

Аррек провел кончиком пальца по моей щеке, заставив почти инстинктивно отшатнуться, затем приподнял подбородок и поцеловал легчайшим прикосновением губ. Когда отстранился, мои губы были уже полностью залечены, а по телу горячим вином бежала исцеляющая энергия.

– Ты удивительно спокойно все это воспринимаешь, моя торра.

Я заколебалась на миг, гадая, сказать ему или трусливо промолчать.

– Да я, вообще-то, не вижу в происходящем ничего такого ужасного.

Это чистосердечное признание было вознаграждено одним из тех редких мгновений, когда можно было любоваться искренне ошарашенным Арреком. Его брови красиво приподнялись, губы изогнулись в сардонической усмешке, но в стальных глазах мелькнула-таки некоторая растерянность.

– А у меня создалось впечатление, что эль-ин очень… э-ээ… активно не одобряют…

Я подняла руку, не давая ему закончить.

– Ты обратил внимание, что Нефрит не воспринимала большинство тех существ, будь то дарай-блоки, Колибри или просто окончательно сломленные пленники, как… живых?

Аррек наградил меня одним из тех взглядов, которыми мы так часто обменивались, что сопровождающее их внутреннее “я никогда тебя не пойму” спрессовалось уже в некий абстрактно-беспомощный сен-образ.

– Хочешь сказать, что для тебя эти… “блоки” – полноценные… личности?

– Они просто были изменены.

А вот так уже смотрят только на полных психов.

– Иногда, уходя в танец, я изменяю себя гораздо больше. Те дараи как личности, может, и умерли, но они все еще живы – как часть Колибри, как изначальная матрица его “я”. Эль-ин неплохо знакомы с подобным состоянием – мы, в конце концов, обладаем еще и коллективным разумом. Вроде пчел или муравьев. А я – в большей степени, нежели другие.

Он отстранялся, уходил. Не заворачивался в Вероятность, как делал, когда хотел оградить меня от своих чувств, а просто психологически дистанцировался от осознания нашей коренной непохожести. Иногда сила, с которой Аррек желал видеть во мне человека, просто пугала.

Хорошо. Попробуем с другой стороны.

– Что на самом деле отвратительно – это что их подвергли подобному изменению без их согласия. Вот за такое на Эль-онн действительно можно получить по зубам.

– Хм… И как ты собираешься бить зубы ристам? В смысле, тут неплохо бы сохранить свои кулаки, а то ведь и откусить могут.

Опять он уходил от этой темы. Нет, так не пойдет.

– Ты все еще не понимаешь, да? Я отвернулась, отдавая приказание они открыть для нас короткие пути к внутренним помещениям.

– Пойдем.

Три шага, поворот – и мы оказались у входа в небольшой коридор, находящийся где-то за много километров от внешних стен. Перемещениями в дарайском стиле тут и не пахло, просто древняя, отрицающая любой порядок и физические законы магия. Чего только не понахватаешься за миллионы лет близости к Ауте.

По обе стороны от прохода были маленькие, узкие комнатушки, в каждой из которых безмятежно покачивались на волнах загустевшего воздуха обнаженные эль-ин. Мужчины, сильные и мускулистые воины, со сложенными крыльями и спокойными скуластыми лицами, женщины, девочки лет двенадцати – шестнадцати, с несформировавшимися еще фигурами танцовщиц-вене. Много-много девочек вене.

Аррек заледенел. Аналогия с найденным недавно на человеческой станции была слишком очевидна, хотя Видящий Истину все-таки ощущал достаточно, чтобы не лезть сразу с выводами.

– У нас, Изменяющихся, таких не очень много. У Расплетающих Сновидения две трети клана спит вот так иногда в течение миллионов лет. Кто-то отправил свою ментальную проекцию в дальние дали, оставив тело на попечение они, кто-то слишком занят собственными снами, чтобы обращать внимание еще и на реальную жизнь, кто-то просто изменился так, что физически не способен думать и двигаться. В клане Хранящих есть те, кто полностью отдал себя Эль, отказавшись от самостоятельной личности. Вроде тех же “дарай-блоков”. Это нормально. Они эль-ин, они такие же полноценные члены общества, если это слово к нам применимо, как я или ты.

Дарай-князь все еще прятался за своими безупречными щитами: мертвая, невыразительная фигура, которая, казалось, не имела понятия ни о жизни, ни о движении. Как я это ненавидела!

– Защита на этих камерах не намного уступает той, что окружает внешнюю стену. – Он просто констатировал факт, никаких чувств, ничего.

– Да. Они ведь, знаешь ли, имеют привычку время от времени просыпаться. А иногда то, что просыпается… не совсем они.

Молчание. Мы шли вдоль бесконечного коридора, заглядывая в широкие проходы. Аррек почти на минуту застыл, глядя, как фигура девочки-подростка в такт биению сердца размывалась в сиренево-болотный туман, чтобы тут же вновь приобрести гуманоидные очертания. Даже из-за плотного щита Вероятностей от него резко дохнуло чистым Видением. Тишина становилась невыносимой. Невыносимой настолько, что я не выдержала, заговорила.

– Вообще, защита Дериул-онн на порядок выше, чем в других кланах. Слишком часто Изменяющимся приходится иметь дело с Ауте и ее неподражаемыми сюрпризами. Здесь в основном те, кто слишком далеко зашел в изменении и не захотел вернуться. Поэтому так много вене. Ну и, конечно, воины, их сопровождавшие. Вон та, черноволосая – моя бабушка…

Аррек чуть сжал мою руку, внимательно вглядываясь в черты Мирэотеи тор Дернул. Обернулся, точно проверяя, что я здесь, рядом, и никуда исчезать не собираюсь.

– Вы похожи.

– Что ты! Она – настоящая красавица… Он ответил совсем невпопад.

– Их так много…

– Много? Аррек, это хранилище наполнялось миллионы лет! И здесь – совсем немного. Большинство в таких случаях остаются в Ауте. Ты и не представляешь, сколько неприятностей эль-ин в свое время имели от таких вот… диссидентов. Щит, защищающий Эль-онн от вторжений оттуда… Я просто не представляю, как наш народ умудрялся жить без него.

– Я, честно говоря, не представляю, как вы вообще умудряетесь жить, со Щитом или без… Молчание.

– И каждый раз, начиная танец, ты рискуешь превратиться вот в такое?..

Молчание. Зачем отвечать на риторические вопросы?

Мы – проходили мимо комнат. В одной из пола бил ровный, мощный фонтан чего-то светящегося, разлетающегося брызгами и разумного. Тело Видящего Истину рядом со мной как-то загнанно дернулось, щиты заискрились, на этот раз не препятствуя кому-то извне считать его мысли, а пытаясь защитить своего хозяина от чего-то, что мог считать он… В который раз я порадовалась, что не обладаю таким даром. Видеть что-то – одно, но вот всегда совершенно точно знать, что же именно ты видишь… Слишком велико было бы искушение попробовать на себе: каково это – быть разумным, разбегающимся гармониками и смехом потоком. Я и сейчас, если честно, была отнюдь не против это выяснить.

В другой каморке в самом углу угадывался чешуйчатый бок свернувшейся калачиком гигантской змеи. Со стрекозиными крылышками. Завораживающе.

В третьей…

Люди с их играми в познавание психического кажутся такими маленькими, такими наивными детишками… Смешными. А еще более смешон их ужас перед собственной “аморальностью”. Эль-ин в подобных случаях не стесняются получать от ситуации удовольствие. Тем более что “пациент” и “хирург” у нас обычно оказываются совмещенными в одном лице.

Аррек начал потихоньку зеленеть. Сенсорная перегрузка? Просьба к они – и следующий поворот вывел нас в одну из основных галерей, откуда рукой подать до покоев, отведенных мне в общем доме клана.

Короткий наклон ушей и сен-образ для северд-ин – просьба остаться снаружи. Здесь, да еще в обществе Аррека охрана не требовалась.

Эта анфилада комнат не похожа на другие помещения эль-ин. Здесь те же тонкие, живые и дышащие стены, пронизанные лучами идущего откуда-то снаружи света, создающими на полу и в воздухе причудливые узоры теней и бликов. То же сплетение развешанных повсюду сен-образов, позволяющее способным видеть наслаждаться (или ужасаться, что в моем случае ближе к истине) художественными и ментальными способностями хозяев. Те же свободно гуляющие сквозняки.

Но еще и старинные, полированного дерева кресла и невысокий стол. Книжные полки, причудливые произведения искусства, разбросанные повсюду темные подушки. Удивительно, но чернота мебели и зелень стен вполне сочетались, создавая тот эффект единого стиля, который так ценят человеческие дизайнеры. Я огляделась, точно впервые видела знакомые покои, и растерянно опустила уши. Когда этот смертный успел так прочно войти в мою жизнь, что стал ее частью даже в таких мелочах?

Аррек грациозно опустился на низкую длинную кушетку, задрапированную черным шелком. Подтянул одну ногу к подбородку, улыбнулся. Не обычной, насмешливо-мерзкой своей ухмылочкой, а так, как он это делал, лишь когда мы оставались одни. Устало. Успокаивающе. По-мальчишески искренне.

Я улыбнулась в ответ. Невольно. Затем посерьезнела: ждали дела.

– У тебя действительно получилось?

– А-ха.

– Как? То есть где? Куда ты их дел?

– Как и было сказано – засунул в кладовку в нашем личном они. Признаюсь, жить, сидя на хранилище с нейерино-торпедами, мне еще не доводилось!

Усмешку я предпочла проигнорировать. Все равно более безопасного места нет, так почему бы и не хранить их дома?

– Как, как тебе удалось это провернуть?

– Ну-у…

Сен-образ, который он явно довольно долго готовил и полировал в ожидании этого момента, опустился на мои пальцы.


* * *


(… Яркое белое солнце припекало не слишком сильно, по” крайней мере по меркам этой планеты. Белое солнце на зеленом небе – Антея бы оценила.

Аррек откинулся на спинку стула, полной грудью вдохнув пьянящий запах какого-то местного растения. Кофе (Удивительно, какие разнообразные напитки носили в Ойкумене одно и то же название! Этот, например, был ярко-синего цвета, и, кажется, в производстве его участвовали насекомые) приятно горчил, поданные к нему пирожные были чуть сладковаты, а жизнь – прекрасна.

Дарай-князь прикрыл глаза, отдаваясь терпкому вкусу здешнего кофе. Сознание, на минуту ослабившее привычный самоконтроль, тут же устремилось к молекулам горьковатого напитка, за опущенными веками выстраивались сложные белковые цепочки, затем аминокислотные… Глубже, глубже – чем были мельчайшие составляющие этого вещества до того, как псевдопчелы собрали нектар с цветов, до того, как минеральные соединения были втянуты корневой системой растений, до того, как…

– Господин Дишновски?

Аррек сделал еще один глоток, наслаждаясь экзотическим вкусом. Лениво поднял веки.

– Да.

– Ночь длинна и трудна…

– … но утро придет, и мы его увидим.

Интересно, что бы Антея сказала об этой чуши?

Разумеется, проверка не закончилась на обмене паролями. Миниатюрным приборчиком у него просканировали биоэнергетический слепок ауты и взяли образец ткани. И все – на открытой террасе общественного кафе, под носом у многочисленных посетителей. Аррек был искренне удивлен – скоростью и точностью, с которой это проделали.

Краем глаза он поймал свое отражение в стеклянном окне. Персонажа, выглядевшего бы менее по-дарайски, трудно было себе представить. Загорелый тип, в военного образца штанах и куртке и с жуткой помесью попугая и крокодила на плече. Черная шевелюра и убийственные серые глаза, плавные движения киллера. В общем – лакомый кусочек для любой тайной полиции. Тем более – здесь, на Ми-таври.

Его собеседниками были этакие вьюноши с бледными лицами и безумными глазами, в которых горел плохо маскируемый фанатизм. От одного их вида у Арека началось бы несварение желудка, будь его желудок способен на столь неожиданные подлости.

– Значит, это вы – присланный нам военный специалист?

Аррек кротко склонил голову.

– Мне было сказано, что у нашего Дела в этом округе возникли определенные… затруднения.

Белобрысый псих лет двадцати, сидевший напротив, вскинулся, будто пятки ему пощекотали шокером.

– Эти собаки из жандармерии пожалеют, что связались с нами! Что протянули свои грязные руки к моей семье! Они еще пожалеют о том дне, когда решили возвести на трон своего ублюдочного императора!

Аррек не без труда подавил желание шикнуть на идиота, вознамерившегося, кажется, оповестить о своих политических взглядах все окрестности. Голос пламенного революционера поднялся на добрую октаву, казалось, сейчас у него начнется истерика.

Дарай-князь заговорил тихо и страстно:

– Разумеется! У них армия, и оружие, и поддержка международной общественности, но на нашей стороне Правда, и мы победим!

Собеседник в ответ на сие решительное заявление заткнулся и посмотрел на Аррека с некоторой долей подозрения. Дарай-князь безмятежно улыбнулся, изо всех сил стараясь казаться самой невинностью. И, надо заметить, терпя в этом сокрушительное поражение. Он вполне отдавал себе отчет в том, что есть на этом свете дела, для которых Аррек арр-Вуэйн просто не был создан. Вальсирование с воображаемым нимбом над головой было одним из таких дел. Оказание психологической помощи готовым впасть в истерику террористам – другим.

– Ну-ну, господин Дишновски. Ваш энтузиазм вполне понятен, но, право же, не стоит закрывать глаза на очевидные трудности…

“Господи, только бы не расхохотаться, только не расхохотаться им в лицо…”

– В таком случае, почему бы нам не перейти к деталям обсуждаемой ситуации? Значит, нападение на 8-ю имперскую лучше будет провести одновременно с трех направлений, взрывчатку устанавливает группа…)


* * *


(… пародия на музыку била по чувствительным ушам. Собеседница, то исчезающая, то появляющаяся в блеске лазерных вспышек, отлично вписывалась в атмосферу отвязного ночного клуба: всклокоченные волосы, имплантированная чешуя на лице, длинные, явно под эль-ин сделанные ногти. Ну и, конечно, десяток сшивающихся поблизости шкафоподобных мальчиков, бывших, судя по всему, телохранителями.

– … и принесет наконец народу Ми-таври свободу. – Аррек и сам не знал, о лозунгах какой из поистине бесчисленных местных антиправительственных группировок он только что так красиво разглагольствовал. Это, впрочем, было не важно. Все они: монархисты, анархисты, поборники демократии, военной диктатуры или свободного рынка – в конечном счете хотели принести народу Ми-таври истинную свободу, понимая, правда, под этими словами совершенно разное. Общим были лишь методы, которыми они за эту свободу боролись: такое количество террористов на душу населения, как здесь, еще надо было поискать, а статистика смертности от политических убийств зашкаливала прямо-таки до заоблачных высот. Ну и, конечно, революции и бунты. Эти здесь были чем-то вроде национальной традиции и устраивались регулярно и с размахом.

Гадюка (имечко, если верить слухам, вполне соответствовало характеру дамы) чуть подалась вперед, в полуприкрытых ее очах зажегся заинтересованный огонек.

– Вы говорите, эта информация позволит сбросить нынешнее правительство?

– И парочку тех, которые последуют за ним.

– Хм… – Она внимательно оглядела Аррека в мерцающих вспышках гала-эффектов. Узнать в нем сейчас военизированного молодчика, вдохновенно пудрившего революционерские мозги всего полчаса назад, было сложно. Теперь это был высокий, худой, как щепка, интеллектуал со спокойным, презрительным взглядом.

– И чем же я вам могу здесь помочь?

Ага. Аррек резко подался вперед и тихо заговорил, почти касаясь губами чешуйчатого уха. Отлично зная, что звук, прокатившись по чувствительной женской коже, заставит внутренности дамы задрожать в предвкушении замечательного приключения, а голову закружиться от сладкого дурмана.

– Я слышал, ваша бабушка участвовала в программировании 8-го блока. И что в защите там, возможно, осталось несколько лазеек, неизвестных военным…

Женщина вдруг схватила его, вжала в стол, шею защекотало дулом миниатюрного бластера. Не то чтобы эта игрушка могла ему повредить…

– И от кого же ты мог такое услышать? Дарай-князь безмятежно улыбнулся, окатив ее волной высокомерия.

– Слухами мир полнится, леди Генрика, слухами… Так вы поможете мне? Информация того стоит. Это я гарантирую.

Гадюка бросила вокруг вороватый взгляд, проверяя, не услышал ли кто-нибудь обращенного к ней высокого титула. Если ее “партнеры” по бизнесу об этом узнают… Аррек медленно отвел в сторону дуло пистолета и улыбнулся своей самой обворожительной улыбкой, от которой расплавилось бы сердце даже настоящей рептилии, не говоря уже о женщине. Сейчас самое важное – не дать ей выстрелить в первые шестьдесят секунд…)

( …дверь скользнула внутрь, и Аррек спокойно вошел. Затянутый в лейтенантскую форму, с непроницаемо-постным выражением на физиономии, он лучше хамелеона сливался с голыми коридорами военной базы.

Охранники валялись на полу в изломанных позах, совершенно определенно несовместимых с жизнью, стоявший у консоли управления техник встретил его хмурым взглядом. Аррек дернул уголком рта в сардонической усмешке. Хотелось по примеру Антеи дернуть ушами и воскликнуть: “Люди!” Но уши у него, к сожалению, были не приспособлены к столь экспрессивной деятельности.

– Все в порядке?

– В полном. Брат в третьем отсеке.

Для гражданских войн это типично: вечно у каждого на противоположной стороне найдется пара родственников. Вот и здесь тайная полиция допустила колоссальный прокол: поместила пойманного камикадзе, подорвавшего на днях десяток ни в чем не повинных прохожих, в каземат на той же базе, где служил его брат. А уж делом техники было найти к служаке подход, прикрывшись знаменем организации, с которой спутался молодой идиот. Тот, воспитанный в духе клановой верности, недолго выбирал между призрачными посулами очередного правителя и участием в спасении братишки.

– Ясно. – Тихое жужжание подпрыгнувшего с пола на добрый метр бластера – техник упал замертво, причем любая баллистическая экспертиза с точностью до девяноста шести процентов подтвердит, что был он убит одним из подозрительно мертвых охранников. Пусть следователи поломают головы.

Аррек скрылся в лифте, бросился к встроенной панели ком-доступа. Все следящие системы были отключены, на полчаса этот отсек был в его полном распоряжении. Стремительно вскрытая с помощью выуженных у Гадюки кодов система лишь протестующе пискнула, получая новые указания.

Сейчас самым важным был верный расчет времени. Именно в таком жестком и будоражащем нервы режиме ему и нравилось работать больше всего. Насвистывая какой-то ритмичный мотивчик и полностью сосредоточившись на текущем моменте, он мог позволить себе не думать, не сомневаться, не вспоминать лица и судьбы тех, кому предстоит умереть во имя абстрактных и аморфных политических целей. Движения стали еще более плавными, глаза запоминали все и мгновенно оценивали обстановку. Мир сузился до конкретной цели и ее достижения.

Он предельно осторожно влез в мозги одному из охранников, убедив того, что имеет срочное дело к адмиралу, и без проблем оказался в вожделенном кабинете. Сам адмирал был оставлен мирно посапывать за собственным столом, а Аррек добрых пятнадцать минут колдовал над его компьютером, затем стер все следы своего пребывания. На всякий случай.

К сожалению, перемещаться внутри базы, используя порталы или искривления реальности, было нельзя: хоть вояки и не смогли бы предотвратить подобное вторжение, но чуткая аппаратура и спрятанные по углам местные ясновидящие мгновенно засекли бы подобное вторжение, и Эйхаррон отгреб бы по этому поводу кучу неприятностей.

Провел рукой по одной из стеновых панелей – та послушно скользнула в сторону. На такой способ взлома местные системы охраны не были рассчитаны, а засечь тончайшую манипуляцию Вероятностями было совершенно немыслимо. Все-таки арр-Вуэйну безусловно нравилось быть дараем.

Молоденький солдат-охранник, вдруг обнаружившийся по ту сторону секретной двери, был, наверно, ошарашен его появлением даже больше, чем сам Аррек, но аррские рефлексы сработали безукоризненно, рука выхватила бластер и нажала курок раньше, чем мозг успел зафиксировать происходящее. Мальчишка упал, золотистые глаза неверяще и удивленно распахнулись навстречу вечности.

Да, Арреку нравилось быть дараем… в те моменты, когда он себя не ненавидел.

… Он пробрался в нужный отсек как раз в тот момент, когда человек с капитанскими нашивками подкатил на тяжело загруженной гравитационной платформе. Разумеется, тот понятия не имел, что именно привез, пребывая в полной уверенности, что, как всегда, участвует в хорошо налаженном бизнесе по распродаже государственного добра. Но этот груз был вынесен из засекреченного хранилища сторонником одного из бесчисленных претендентов на местный престол, пребывающего, в свою очередь, в полной уверенности, что он выносит импортное аналитическое оборудование, необходимое для установления очередного “справедливого” правления.

Аррек двинулся к соскочившему с платформы капитану, отчего тот вдруг как-то спал с лица. Нет, ну не получались у дарай-князя невинные улыбки. Хоть убейте, не получались! Значит, переходим к делу.

– Товар здесь?

– В лучшем виде. Деньги?

Аррек протянул тому маленький кристаллик, содержащий скромный, но очень хорошо засекреченный счет в одном из старинных банков Царства Швесского. А заодно и перенес на его кожу одну-единственную бактерию, которая должна была через пару дней вполне естественно и не вызывая никаких подозрений убить незадачливого расхитителя казенного имущества. Конечно, по плану тот должен был погибнуть гораздо раньше, но Аррек не любил неожиданностей. Всегда лучше перестраховаться, чем потом дергаться.

Он выбивался из графика. По-прежнему напевая без слов какой-то мотивчик, Аррек вскочил на гравитационную подставку и резво, но не так резво, чтобы вызвать подозрения, направил ее к ангару.

Первый взрыв грянул, когда он достиг нужного места. Тут же эхом ответили еще два, раздавшиеся с противоположных направлений. Завыли сирены, персонал забегал вокруг, все еще не веря, что кто-то из чертовых террористов оказался настолько безумен, чтобы напасть на одну из самых охраняемых наземных баз! Впрочем, некоторые совершенно точно знали, что сейчас нападают именно их сподвижники в борьбе за… ну, за что именно – это варьировалось. Зато каждый был прекрасно информирован о действиях, которые именно ему надлежит совершить в данную минуту, получив накануне подробнейшие инструкции. Так вот и – получилось, что цепь совершенно непредвиденных и, уж конечно, совершенно случайных происшествий запустила одну из программ в системе безопасности, которая сигналила об опасности для объекта-5 и заканчивалась самоуничтожением вышеозначенного объекта. База вздрогнула – где-то глубоко внизу были полностью, вплоть до ядерных структур, дезинтегрированы двадцать нейерино-торпед. Или то, что компьютерные системы приняли за нейерино-торпеды… Все равно по тому, что от них осталось, определить первоначальную структуру не представлялось возможным.

“Пора”.

Еще один взрыв потряс базу до самого основания – чувствительная электроника и биотехника, импортированная с Оливула, ошалело мигнула и на какую-то долю секунды отключилась, пытаясь справиться с перегрузкой. Этого хватило. Дарай-князь один небрежным умственным усилием телепортировал свой груз далеко-далеко отсюда. И, что самое приятное, никто ничего не заметил.

Одновременно дарай мысленно отдал последний приказ – что-то щелкнуло в мозгу у полудюжины человек. Адмирал, так и не понявший, что происходит, вдруг вытащил именное оружие, приставил к виску и нажал курок. У капитана Вагррена, досадливо морщащегося из-за так не вовремя случившейся заварухи, в нагрудном кармане вдруг совершенно неожиданно взорвался маленький информационный кристаллик, уничтоживший бравого расхитителя, оказавшихся рядом с ним техников, ну и себя, то бишь вещественное доказательство. Бомба сдетонировала в одном из входных отсеков, уничтожив вот уже полчаса как остывающие там трупы. Десантник, только что поливавший огнем противников, вдруг повернулся с безумной улыбкой и остекленевшим взглядом и выпустил длинную очередь в случившегося рядом ученого с засекреченного уровня…

Последним, завершающим аккордом шальной снаряд умудрился угодить прямехонько в аналитический центр СБ, уничтожить записи камер слежения и вообще всю информацию о мониторинге станции за последнюю неделю.

Аррек не любил оставлять следов.)


* * *


(… ждала, прислонившись к крутому боку флаера в, темноте леса. Аррек вынырнул сзади, плотно обхватив плечи женщины руками, чуть коснулся губами ее шеи. Насладился ощущением дрожи, которую эта незамысловатая ласка вызвала в прижавшемся к нему теле.

Гадюка попыталась обернуться, но дарай-князь этому мягко воспротивился. Нельзя, чтобы она видела его в полной форме – это могло разрушить тщательно созданный образ.

– Кого-то ждем, змейка-красотка?

– Может быть.

Он снова коснулся чешуйчатой шеи губами, затем положил на шею пальцы.

– Так ты принес информацию?

– Разумеется. И еще, я хотел бы вам обещать, леди Генрика: ваша дочь получит собранные вами для нее деньги и займет место, предназначенное ей в обществе по праву рождения. Даю слово.

– Что?

Она что-то поняла, попыталась дернуться, но было уже поздно. Тонкие, сильные пальцы целителя сжались, ломая хрупкие позвонки. Смерть была не совсем мгновенной, но, по крайней мере, безболезненной. Затем лишь осталось обставить все так, чтобы дело выглядело результатом очередной разборки между преступными кланами.

В смерти ее черты вновь обрели врожденную аристократическую красоту, которую почти удалось заглушить броской чешуе и не обработанным должным образом шрамам.

Аррек ушел не оглядываясь.)


* * *


(… взрыв в секретной штаб-квартире террористической организации “Свобода и воля”…)

(… ворвались в комнату, выдернув из постели. Белобрысый мальчишка успел схватить лежавший тут же, под подушкой, пистолет, но удар прикладом в зубы его мигом успокоил. Пленника выволокли в коридор.

– Вы обвиняетесь в нападении на военную базу номер восемь Его Императорского Величества вооруженных сил…

Светловолосый затравленно огляделся. Братья и сестры по борьбе валялись тут же, харкая собственной кровью, тихо скуля от ужаса и ярости. Это был полный конец. Теперь из них вытянут все о нападении, все планы, все. Виновные в гибели сотен слизняков в форме найдены, и уж кто-кто, а мразь, нацепившая корону, не упустит шанса устроить образцово-показательную казнь.

Конец. А Дишновски, на которого можно было бы все свалить, не нашел ничего лучше, как погибнуть во время штурма!

Кто же предал?)


* * *


Сен-образ нахлынул и истаял, оставив после себя лишь память о произошедшем не со мной.

Я молчала. Уши прижались к голове, глаза так полыхали, что комната расцвечивалась бесконечным калейдоскопом разноцветных бликов.

Я молчала.

Аррек сидел рядом, на расстоянии вытянутой руки, и длинные черные пряди красиво падали на совершенное лицо. Серебристо-стальные глаза смотрели внимательно и испытующе. Он ждал, ждал с бесконечным терпением охотящегося тигра.

Я отчетливо поняла, что сейчас ляпну какую-нибудь невероятную глупость.

– Ты… очень продвинулся в искусстве плетения сен-образов. Это был… прекрасный образец. Шедевр… в своем роде.

Он отчетливо и по-кошачьи фыркнул. Глянул глазами, в которых плясали полупьяные демонята.

– И это все, что ты можешь сказать?

– Ну… я не разбираюсь в операциях по похищению оружия массового уничтожения. А в сен-образах кое-что понимаю. Лучше говорить о чем-то, в чем разбираешься, так?

Он молчал. Смотрел. Ждал.

Я встала, разметав подушки крыльями, прошлась от стены к стене. Ауте. Правительница хренова. Он ведь из-за этого и удрал от арров – чтобы не быть замешанным в такую вот, с позволения сказать, политику. Не из-за высоких моральных соображений, а руководствуясь обычной кошачьей брезгливостью. И вот теперь я, недолго думая, втянула его в очередную кровавую баню. Могла ли я поступить по-другому? Нет. События последнего дня только подтверждали очевидное. Торпеды были нужны, нужны позарез. Не из-за убойной силы – эль-ин в случае чего и похуже могли учинить, да и арры тоже. Из-за репутации, которая в Ойкумене сложилась у этих малюток. Причем поручить их добычу своим было нельзя – те бы, конечно, достали, но и наследили бы так, что остроконечные эльфьи ушки за много парсеков торчали бы над всей операцией. А вот арр, приученный творить высокую политику так, дабы никому и в голову не пришло, что замешан Эйхаррон… И только такая дуреха, как я, могла не сообразить, что провернуть все, не светя особыми сверхъестественными способностями, не вызывая даже подозрений о самой пропаже, можно было, лишь утопив всех свидетелей в крови. Проклятые психографы позже выявили бы любую попытку ментального воздействия на персонал, да и вообще с аппаратурой, отслеживающей применение пси, в Ойкумене проблем никогда не было.

Я должна была это увидеть сразу. Я не увидела. И Аррек арр-Вуэйн был так добр, что ткнул меня носом в собственную тупость, как нашкодившего котенка тыкают в дерьмо, дабы преподать надежный и доступный для понимания урок.

Котенок уперся всеми лапами и решил сопротивляться до конца.

– Что ты хочешь услышать, Аррек?

Красивый, соблазнительный, с пальцами, способными как исцелять, гак и ломать шеи, он всем своим видом показывал, что все, что бы я ни сказала, ему очень интересно.

– Что я не одобряю лишних смертей? Что меня трясет из-за того, что ты был с другой женщиной, даже если после позаботился ее убить? Или именно из-за того, что ты об этом позаботился?

Я резко остановилась перед ним, завернувшись в золото крыльев и как-то упрямо, чуть вбок склонив голову.

– Ты хочешь, чтобы я тебя судила? Надавала пощечин? В ужасе убежала? – Я сделала шаг вперед, раздраженным жестом отведя назад вечно лезущие в глаза волосы. – Плакала о тебе? Утешала тебя? Любила тебя? Я не понимаю тебя, Аррек, я тебя, наверно, никогда не пойму. Я не знаю, кто ты и что ты, но мне это нужно и в политическом, и в, мать его через Ауте в преисподнюю, личном плане! Так что прекрати свои дурацкие игры, скажи, что тебе от меня надо, и я это сделаю!

Он откинулся назад и захохотал. Красивым, сочным и таким будоражащим смехом. Ауте, в каком бреду мне, могло прийти в голову, что из этого брака что-нибудь может получиться?

Я обессиленно рухнула на пол, плотно обхватив себя крыльями и беспомощно глядя на него снизу вверх. Аррек махнул рукой, давя нервные смешки, которые, как я неожиданно поняла, были единственными признаками стягивающего его огромного напряжения, и отчаянно покачал головой. Затем вдруг помрачнел, ссутулился.

– Знаешь, малыш, я ведь понимаю, что эти дурацкие торпеды нужны были не просто как украшение для спальни. Ты уже тогда что-то почувствовала?

Кажется, пронесло. Выяснять отношения с этим смертным – что танцевать на минном поле. Отличное качество для супруга, вы не находите? Тигр мой, тигр…

Но вопрос требовал ответа. По возможности честного.

– Я и сама не знаю, что почувствовала. Я вообще редко это знаю. Эти ристы – только симптом болезни. И кто, кстати, додумался дать им такое название?

– Сокращение от террористов.

– Что? – Опять он сбил меня с толку.

– Ристы. Начинали как скопище международных террористических организаций. Теперь подросли и заматерели. Я, кстати, только сейчас связал их со всеми этими бесконечными мятежами, на том же Ми-таври. Подумать только, сколько наших там пропало без вести, оказавшись между двух огней…

Его голос затих, мысли ушли в другие пространства и другие времена. Аррек растерянно провел рукой по черной ткани кушетки, плавно оттолкнулся от нее и взмыл вверх. Это невероятное эстетическое удовольствие – смотреть, как он летает. Не банальная левитация, не жалкое трепыхание крыльями. Гравитация будто расступалась вокруг него, оставляя тело парить в невесомости, грациозное, гибкое, пластичное. Он взлетел к потолку, мягко развернулся, продемонстрировав слаженную работу мышц под черной обтягивающей футболкой и облегающими же штанами, подлетел к просвету в ветвях, откуда падал широкий луч голубоватого звездного серебра.

Комната успела погрузиться во тьму, оставив лишь этот единственный луч. Я утонула в тенях, и глаза мои видели только его одного.

Человеческая фигура парила в черноте. Чужая и далекая. Тело, высокое, поджарое, вытянутое в струнку, ноги чуть двигаются, будто удерживая равновесие в воде. Кожа дарая, удивительная, волшебная кожа, обычно переливающаяся чистым перламутром, сейчас будто сияла холодным голубоватым серебром. Волосы свободно рассыпались по плечам, лицо, обращенное к окну, казалось, плакало само по себе.

Я пила его, пила глазами, пила и не могла напиться. Тигр, тигр… Как же меня угораздило влюбиться в существо столь прекрасное?

Сама не поняла, как отдала приказ имплантанту, но вес вдруг исчез, тело свободно взмыло ввысь. Я медленно подплыла к Арреку. Осторожно, в любую минуту ожидая просьбы оставить его одного, коснулась щеки.

Влага.

Он повернулся на мое прикосновение, поймал когтистые пальцы в свои. Стальные глаза были бездонными и подозрительно блестели. Мы потянулись друг к другу губами – осторожно, точно боясь спугнуть хрупкое мгновение доверия.

А затем он притянул меня к себе, властно, грубо и почти испуганно. Мы покатились по потолку, черные локоны смешались со светло-золотистыми.

Наверно, он тоже не знал, кто я и что я. Но, кажется, то, что нужно было мне, нужно было и ему.


* * *


Я осторожно, очень стараясь стать бесплотной, выползла из-под руки Аррека. Как мы добрались до спальни, оставалось загадкой, но сейчас мне предстояла нелегкая задача выбраться из вороха воздушных простыней и мягчайших подушек, не потревожив сон чуткого, как дикий кот, мужа. Вообще-то, следовало бы не заниматься чушью и отдохнуть вместе с ним, но, но… В общем, но.

Аррек чуть шевельнулся, и я застыла, завороженно глядя на раскинувшуюся на шелках фигуру. Сейчас он выглядел невероятно усталым – тоже, наверно, неделю глаз не смыкал, а ведь при встрече я совсем ничего не заметила. Мягкой подушечкой пальца провела по ставшей вдруг острой скуле. Сама не знаю, чего было больше: восхищения его самоконтролем или отчаяния из-за того, что после десяти лет замужества я так и не научилась видеть за безупречностью маски его истинное состояние.

Успокаивающий сен-образ. Спи…

Я соскользнула с кровати и не оглядываясь вышла из комнаты. Таинственно мерцающее зеркало (еще одно нововведение Аррека) отразило… гм, меня. Кожа, моя чистая, алебастровая кожа линии Тей осталась прежней.

Но в миллиметре от нее свет преломлялся, разбивался тысячью маленьких радуг, обтекал фигуру сияющим ореолом. Аут-те. Это и значит быть вене: чуть что, организм сам начинает подстраиваться под требования окружающей среды. Вот и я меняюсь, подчиняясь подсознательным желаниям Аррека, уничтожая бездонную пропасть между чуждыми друг другу существами. Во всем. И, в отличие от Кесрит, для меня это не было лишь иллюзией. Легкость и страстность, с которой этот мужчина лепил мое тело и разум согласно своим соображениям, заставляли все внутри сжиматься от его удивительной силы. Но вене непостоянны, как сама Ауте. Даже просто глядя на свое отражение, я видела, как тускнеет перламутровое безумие, вновь заостряются уши… Танец закончился, и способность управлять Вероятностями покидала меня стремительно и неотвратимо, все вокруг становилось привычно плоским, реальным, а не расцвеченным вариантами того, что могло бы быть. Ах, Вероятности… Вот почему я смогла прочесть состояние Ар-река – просто посмотрела сквозь его проклятые щиты… Я – эль-э-ин клана Изменяющихся и клана Хранящих. Надо только постараться не забывать об этом. Возиться с коридорами не хотелось, так что я приказала они сразу же открыть стену покоев наружу, полной грудью вдохнув свежий, пахнущий грозой и свободой воздух. Оттолкнулась ногой, резко распахнув до того невидимые крылья, опрометью бросилась навстречу полночной темноте небес. Северд-ин мгновенно окружили меня бестелесными призраками, едва ощутимые где-то на самом краю сознания. И как узнали, где выйду?

Воздух пел и стонал, разрываемый биением крыльев, ветры послушно ударили в спину, закружили в горько-сладком водовороте. Полет – это как танец. Та же свобода, та же легкость. На Эль-онн я, если есть такая возможность, стараюсь не пользоваться порталами, больше доверяя древним путям звезд и ветров. В конце концов именно для этого эль-ин и даны крылья.

Это кончилось быстро, может быть, даже слишком быстро. Я отвела крылья назад, в крутом пике приближаясь к огромным городам-деревьям, уверенно плывущим среди облаков. Шеррн-онн.

Дом клана Хранящих, невероятно огромный и безмятежный, стремительно приближался. Шеррн-онн, величайший из городов Эль-онн, Шеррн-онн, вот уже многие тысячелетия бывший воплощением всего того, что мы считали своим. Здесь на ветвистых колоннах развешаны сен-образы более древние, чем генетическая память. Здесь за каждым поворотом можно встретить призрак древней эльфийской принцессы, страдавшей и любившей среди этих стен. Здесь стоило прикоснуться к мягким плитам пола, как губы сами шептали имена великих воинов, поливших их своей кровью, прославивших их своей доблестью. Это место дышало памятью эль-ин, судьбой эль-ин, душой эль-ин.

Истинной душой Эль.

Это был Шеррн-онн.

Приземление.

Как, во имя всех демонов Ауте, я умудрилась оказаться властительницей этого невероятного города? Здесь, должно быть, какая-то ошибка.

Как всегда, при приближении к центру собственной власти накатили сомнения: с чего они решили, что я справлюсь с ролью Хранительницы, пусть даже и Хранительницы-регента? Почему я позволила себя уговорить? Я не гожусь для этой работы, я не должна, я не смогу… Привычная мысленная жвачка, которой время от времени нужно отдавать свое время ради профилактики, дабы не стать излишне заносчивой.

Мысли бежали по знакомому кругу неуверенности и самобичевания, и я перестала обращать на них внимание. Не до того. Крылья чуть подрагивали от предвкушения счастья, в то время как ноги сами несли в сторону детских покоев. “Лейруору. Сейчас я увижу ее. Мою Лейри, мою дочь. Приемную дочь. Помни приемную. Никогда не смей об этом забывать!”

И вообще, политика – бред. Первейшая обязанность регента: воспитание юной наследницы. Так что заканчивай чувствовать себя виноватой и займись своими прямыми обязанностями!

Огромное окно, во всю стену, открывается в большой зал. Я припала к прозрачному материалу, прижав ладони и жадно вглядываясь в происходящее на тренировочной площадке. Там над каким-то узором, начерченным на полу, склонились две серебряноволосые головы. Одна, в комплекте с белыми крыльями, фиалковыми глазами и отвратительнейшим характером, принадлежала Зимнему. Вторая – девочке лет десяти, одетой в помятый костюмчик, с резковатыми, дергаными движениями и пустым лицом. Лейруору тор Шеррн, наследница клана Хранящих, будущая Хранительница Эль-онн, надежда нашего народа.

Зимний потянулся, откинулся назад, стремительно вскочил на ноги. Осторожно взял за руку пассивного ребенка и повел его к выходу.

Меня затопила волной самой черной, самой злобной, недостойной ревности. Между мной и Мастером Оружия клана Атакующих было множество разногласий. Ауте свидетель, для некоторых из них даже были серьезные основания. Но причина постоянного раздора не в этом. Камнем преткновения была Лейруору. Зимний являлся биологическим отцом и законным учителем девочки. Он проводил с ней все время, которое оставалось после выполнения обязанностей куратора по вопросам контактов с человечеством и лидера Атакующих. Обучал ее всему, начиная от языков, кончая самообороной, заботился о ней, спал у ее порога, пел ей древние песни и плел запутанные сен-образы. Я завидовала. И ненавидела. Каждый раз, глядя на этих двоих, мне казалось, что хладнокровный убийца, уничтоживший ее мать и бабушку, не имеет права находиться рядом с маленькой принцессой. Но он был ее отцом. А я – всего лишь приемной матерью. И я смирилась.

Зимний оставался безупречно вежлив. Вот и сейчас, увидев меня, он коротко поклонился и исчез, оставив ребенка стоять, бездумно уставившись в пространство.

– Привет.

Я чуть скованно и застенчиво приблизилась к Лейри, с трудом удерживаясь от того, чтобы не начать улыбаться, точно последняя дура.

Она даже не посмотрела на меня.

– Приветствую Вас, Хранительница Антея.

Голос звучал плоско, напрочь лишенный интонаций дай каких-либо чувств. Но я уже сейчас вслушивалась в него с наслаждением, предвидя, какое прекрасное звучание эти обертоны приобретут через несколько лет. Сейчас же она не рада и не опечалена, она не знает, что это такое, и не узнает еще много лет.

– У нас сейчас будет урок изменений. Вопрос она не задала, но я ответила.

– Да.

– Она подняла глаза – огромные, фиалковые, как у отца, и совершенно пустые. Гладкая черная кожа, серебристые волосы – когда-нибудь эта девочка станет дивной красавицей. Когда-нибудь…

Эль-ин взрослеют не так, как люди. Мы рождаемся, отягощенные всем грузом наследственной памяти, спутанными знаниями прошлого, которые были накоплены;. Мальчиков с первого мгновения учат разбираться всех этих горах информации, сортировать, блокировать и в конце концов создавать на ее основе, опираясь на индивидуальный опыт, свою собственную личность. С девочками сложнее. Им искусственно не позволяют приблизиться к осознанию себя лет до одиннадцати, когда их организм под действием безумной волны гормонов становятся бесконечно гибким и пластичным. И вот тогда им позволяют изменяться. Изменять себя и окружающее, Причем изменять не внешнюю форму, а глубинное, внутреннее содержание. Быть танцовщицами. Вене. Эти способности почти у всех уходят, едва появляются первые намеки на подлинное сознание, тогда же и начинается медленное, трудное формирование личности во взрослом уже теле.

Пока же… Пока же фиалковый взгляд оставался пустым, голос плоским, и, хотя она знала всех своих учителей, знала, что Зимний будет учить ее владеть своим телом, Аррек – развлекать рассказами о далеких цивилизациях, я – мучить, заставляя кости и ткани менять первоначальную структуру, ей было абсолютно все равно, с кем заниматься. И слава Ауте, потому что, будь она способна запоминать эмоциональные уроки, давно бы уже билась в истерике перед каждым моим посещением и болью: ведь каждое мое посещение означало для нее физическую боль.

Мы вышли на площадку.

– Очень хорошо, Лейруору. Сегодня попробуем немного усложнить задачу. Танец и изменение должны идти одновременно, перетекая из одного в другое, сливаясь и дополняя друг друга.

Я вскинула руки, на минуту застыла, вслушиваясь в тихий рокот барабанов где-то глубоко внутри. Качнулась. Вздрогнула. Развернулась туго сжатой пружиной – движение и ритм, ритм и движение.

Волна изменений пробежала по всему телу четко видимой зеленой полосой, и там, где она проходила, плоть становилась растением, клетки вдруг наполнялись хлорофиллом и жадно впитывали редкие солнечные лучи, цветя, живя. И тут же – вновь к животной форме, к первозданному алебастру вене линии Тей.

Вновь застыла, волосы взметнулись вверх золотистой гривой. Вздохнула, открыла глаза.

– Все уловила?

– Да.

– Давай попробуем. Главное, помни, что растения поглощают кислород, а не наоборот. Совсем другой каскад реакций. Воспроизведешь фотосинтез – остальное получится само собой. Начали.


* * *


Через пять часов у нее не было сил не только танцевать, но и на то, чтобы просто подняться на ноги. У меня, честно говоря, тоже. До начала всей этой истории я и не подозревала, какой это кошмар – кого-либо учить. Начинаешь по-новому оценивать собственных наставников. Ну как, во имя Ауте, кто-то может в упор не понимать что-то, что тебе самой кажется простым, очевидным, естественным? Никогда не пробовали кому-нибудь объяснить, как нужно дышать? Я, похоже, последний час занималась именно осуществлением искусственного дыхания: в танце “подключалась” к ее телу и осторожно брала управление на себя, медленно и наглядно осуществляя все необходимые изменения. Вынуждена признать, Лейри не грозит стать великой вене. Да и просто сносной вене, если на то пошло. Так, что-то на самом посредственном уровне. Ее сила не в этом. Ей, напротив, следует оставаться как можно более стабильной, чтобы быть “якорем” для Эль, точкой фокуса всего нашего народа. Что, естественно, отнюдь не облегчало моей педагогической задачи.

Интересно, моему Учителю было со мной также трудно?

Вряд ли. Раниэля-Атеро вообще сложно представить сталкивающимся с какими-либо трудностями.

Лейри лежала у моих ног, вычерпанная до дна, сломанная болью и опустошением. Хотелось поднять ее, прижать к себе, сказать, что на сегодня хватит. А что сказал бы на это Учитель? Что именно в крайнем истощении открываются резервы. Именно сейчас есть надежда продвинуться еще чуть-чуть.

Я почти с надеждой оглянулась на северд-ин, но те рассыпались по углам, совершенно не обращая внимания на происходящее. Только Дикая вертелась поблизости, пытаясь вникнуть в суть наших движений, но ее пластичности явно не хватало.

Э-эх.

– Вставай, девочка. Еще немного, иначе все это было напрасно.

Она послушно поднялась, не имеющая ни своей воли, ни своего мнения, а когда ноги подогнулись, и не подумала вновь вставать, пока я резко не вздернула худенькое тельце за шиворот.

– Расслабься, сконцентрируйся на руках. Кисти тоже танцуют – у каждого пальца своя мелодия, свой танец. Слушай музыку внутри себя, остальное тело сделает само. Три-четыре…

Получилось!

На этот раз действительно получилось. Я, счастливая как никогда, укачивала ее, когда ребенок кричал от невыносимой боли, а судороги скручивали миниатюрное тельце, возвращая в первоначальное состояние. Шептала что-то глупо-утешительное, до чего ей не было ни малейшего дела. Затем подхватила на руки, понесла по длинным и пустым коридорам.

В ближайшей оранжерее я уселась на каком-то стволе, осторожно пристроив ее на коленях. Лейруору все еще била крупная дрожь, из горла вырывалось совершенно звериное завывание. Так. Это не есть хорошо.

– Лейри, тебе нужно поесть. Я знаю, что не хочется, знаю, что все болит, но ты должна восстановить потерянную биомассу. Лейр… Вот, держи.

Я клыками вскрыла запястье, предварительно изменив кровь так, чтобы та превратилась в идеальное для таких случаев лекарство. Сколько раз меня вот так Учитель отпаивал…

Влить в нее что-нибудь было той еще задачкой. Маленькая паршивка отворачивалась, фыркала, чихала, точно захлебнувшийся котенок. Наконец вроде немного оправилась, вцепилась в вену острыми маленькими клыками, теперь уже основной задачей стало оторвать голодный рот от своей руки. Теперь можно приступать к более серьезному кормлению. Я срывала растущие на ветках плоды и один за другим протягивала их ребенку, пока та, разморенная и вполне довольная жизнью, не уснула, свернувшись калачиком на моих коленях.

С минуту я просто смотрела на это темнокожее чудо, такое хрупкое и такое удивительное. Что тебя ждет, малыш? Родовое проклятие – бремя власти над бандой анархичных и истеричных ублюдков, готовых разорвать тебя на мелкие кусочки, лишь бы ничто не ограничивало их привычное своеволие? Мир людей, готовых разорвать тебя просто так, без особых причин? Ауте – этот меч, вечно висящий над нашими головами? Мне жаль, что так получилось, малыш. Действительно жаль. Интересно, можно ли было по-другому?

Когда-нибудь я спрошу у тебя.

И ты, наверно, сможешь ответить.

Я сердито стряхнула с себя дурацкие рефлексии, телекинезом потянулась за чем-то большим и похожим на яблоко. Впилась зубами, только сейчас осознав, насколько оголодала. Мир слился в бесконечную череду жадно сгрызаемых фруктов и, кажется, даже не вовремя попавшихся под руку стволов. Не только Лейруору здесь надо было восстановить биомассу. Умм-м…

Наконец в глазах немного прояснилось, и я смогла воспринимать мир чуть более объективно, а не только с точки зрения “съедобно – может быть съедобно”. С удивлением оглянулась. Оранжерея, совсем недавно благоухавшая цветами и плодами, сейчас казалась точно метлой выметенной. Даже косточек не оставили. Самое невероятное, это как мне удалось во время такого крупномасштабного жора ни разу не потревожить сон Лейруору. Инстинкт, скорее всего.

Теперь надо было отнести ребенка в кровать. Серебристая прядка упала на лицо и чуть шевелилась от дыхания, ярко контрастируя с угольно-черной кожей. Ей уже около десяти, но на вид больше семи не дашь. Наверно, вырастет худой и миниатюрной, как мать. В линии Уору они все были низенькие, хрупкие. И сильные, невероятно сильные. Да и Зимний богатырским телосложением не отличался, хотя ростом вымахал на нетипичные для древних высоты.

Впрочем, что это еще за сравнительная генетика? Отродясь таким не занималась. Я кивнула охранникам из Хранящих и Атакующих, выставленным перед входом в ее покои, занесла ребенка внутрь. До совершеннолетия ребенок должен жить в клане, под защитой мощнейших заклинаний древних они и лишь позже может перебраться в свое собственное обиталище.

Я осторожно устроила свернувшуюся в комочек надежду Эль-онн и с минуту смотрела на нее.

Что-то было не так. Не в ней – во мне. Что-то назревало, надвигалось рокотом приливной волны. Сон. Эль. Что-то требовало разрешения, и чем быстрее, тем лучше. От всей дурацкой ситуации с похищениями просто нестерпимо несло неправильностью. Но в чем же дело? Не о дурах же, умудрившихся угодить в человеческие гаремы, я волнуюсь на самом деле! Они и сами о себе неплохо позаботятся, какие-никакие, а эль-ин. И не о подмоченной репутации нашего народа, хотя так с собой обращаться действительно позволять не стоит. Что-то тут было. Что-то, что после каскада изменений последних часов ощущалось особенно остро.

Что хотела мне сказать Богиня?

Хватит.

Я выскользнула наружу.

А там назревал крупный конфликт. Моя рьяная гвардия, то бишь непобедимые северд, искренне считающие, что должны сопровождать меня всегда и везде, нарвались на не менее рьяных защитничков, совершенно логично предположивших, что в личных покоях последней из Уору чужакам делать совершенно нечего. И ведь тормознули самих Безликих, шельмы остроухие! Теперь я имела удовольствие наблюдать перерыкивание сего скопища идеальных да безупречных воинов, грозящее в любую секунду перейти в вульгарную поножовщину.

Глядя в пространство и ни к кому, вроде, не обращаясь:

– Как надену портупею, все тупею и тупею…

Их точно холодной водой окатили. Честное слово, на мгновение мне показалось, что вся эта увешанная оружием и отягощенная осознанием собственной несокрушимости братия сейчас набросится на бедную маленькую меня. Цеховая солидарность, понимаешь… Придурки милитаризированные. Поймала взгляд начальника охраны из Хранящих (клан, Матерью которого ваша покорная слуга, по идее, является) и удерживала его до тех пор, пока тот не притворится смущенным. Остальные старательно вытягивались а струнку, поджимали животы и делали вид, что они здесь вообще ни при чем.

Наконец я решила, что пока воспитательных мер достаточно.

– Меня кто-нибудь спрашивал?

Невероятно, но этот верзила, возрастом в добрую дюжину тысячелетий, облегченно вздохнул, будто ему и вправду было неуютно. Хотя, кто знает, многоцветные глаза иногда оказывают такое воздействие на самых, казалось бы, непробиваемых существ.

– Да, Мать. Дельвар и Л'Рис из клана Нэшши только что прибыли из Ойкумены… – Последнее слово он процедил, как изнеженная барышня произносит что-нибудь вроде “мерзкая, скользкая жаба”. Презрение и брезгливость, доведенные до абсурда. – … Но не посмели беспокоить вас и юную Уору-тор.

Я чуть склонила голову, благодаря за информацию, и движением ушей приказала воякам приглядывать за ребенком, а не маяться чушью, но уже уходя, затылком почувствовала, что Дикая обменялась-таки напоследок свирепыми взглядами с кем-то из охраны. Может, это профессиональное заболевание такое? Армиягенная идиотия. Надо будет спросить у Шарена, он, кажется, успел вовремя от этого удрать.

Л'Рис и Дельвар действительно ждали. Один – усевшись на пол по-турецки и внимательно разглядывая плавающий у вытянутых пальцев сен-образ, другой – висящий потолком вниз головой и, судя по всему, досматривая дасятый сон.

При моем приближении Л'Рис поспешно вскочил, явно собираясь сдернуть с потолка зазевавшегося приятеля. Тот, однако, даром что такая оглобля, от тычка многоопытно увернулся и мягким перышком приземлился перед моей царственной особой. И даже поклонился – не глубоко, но по-настоящему уважительно. Л'Рис, в свою очередь, изобразил низкий придворный реверанс, с витиеватым расшаркиванием и подметанием пола воображаемыми перьями шляпы.

Северд-ин рассыпались по комнате, почти невидимые, почти неощутимые. Я уселась прямо на загустевший воздух, давая наконец отдых гудящим мышцам.

– Нашли что-нибудь? Заговорил, как всегда, Л'Рис.

– Конечно, нашли! Чтобы мы да ничего не нашли – такого в природе быть не может! Хотя вы были слишком оптимистичны, когда говорили, что следы еще не успели остыть. Они не просто остыли, они заледенели! Покрылись сосульками и обросли инеем, они…

– Ахм… – Я попыталась вежливо вернуть неуемного к делу. Ауте свидетель, этот рыжий хам может разглагольствовать на любые темы с поистине неиссякаемым воодушевлением. Не говоря уже о цветистости и многословности.

– … что раз уж кто-то предпринял столько усилий, чтобы все казалось ну очень случайным, то тут можно копнуть поглубже. В том смысле, что где-то поблизости должен был обнаружиться кто-то с лейкой и холодильником, чтобы вышеупомянутый след подморозить. Я немного подумал и пошарил по статистике последних смертей среди арров и других выдающихся представителей homo как их там. Обнаружились преинтереснейшие вещи. Прямо-таки удивительные! Ну просто эпидемия “несчастных случаев”!

– Л'Рис, Л'Рис, прием, Хранительница вызывает Л'Риса… Мы сейчас говорим о наших. Не о людях.

– А-а. Да. Тут все тоже необычайно интересно. Похищенные девочки четко делятся на две категории: те, что были захвачены первыми, и те, кто пропал в последние дни. Первые умудрились приглянуться кое-кому из обитающих в тех местах больших шишек (знаете, у людей такие интересные системы управления, феноменально глупые!), и я наткнулся на оживленнейшие переговоры между этими власть имущими и неизвестными субъектами, которых мы и попытались отследить. А вот дети, пропавшие последними, кажется, были нужны уже самим похитителям, по крайней мере ничего напоминающего заказ мне откопать не удалось. Ну да вы и сами знаете, госпожа. Лихо вы их всех тряхнули! Такой вой поднялся – на всю Ойкумену! А арры – как они вдруг начали огрызаться! Будто им альфа-ящера в штаны запустили! Дипломатические каналы на ушах стоят!!! Нет, ну как вы их всех!

Даже слишком. Наша задача была бы гораздо проще, не затаись они все в своих норах.

Я даже вздрогнула от глубокого, вибрирующего сен-образа, наполнившего вдруг комнату. Звуковой речью этот верзила себя не утруждал принципиально. И хотя Дельвар, правда, не часто вставлял свой веский сен-образ, но зато к нему всегда прислушивались.

– Ты считаешь, что следовало оставить им дурех как заложниц?

Нет, госпожа. В этом “нет” было все: и гнев на самоуверенных дураков, вообразивших, что могут прикоснуться к драгоценным и хранимым превыше всех сокровищ эль-леди; и намек на то, что операция спасения была мной проведена совершенно бездарно, громко и непродуманно, и что специалисты могли бы то же самое сделать быстрее, изящней да так, чтоб люди ничего толком не поняли.

Я небрежно повела ушами, и критика отскочила, как капля воды от тефлоновой сковородки. Чего уж теперь…

На выручку пришел Л'Рис.

– А вот здесь ты не прав. То, что ристы получили оплеуху, как раз и помогло их вычислить. Ничего мы не узнали, не начни они вдруг по самым засекреченным каналам обмениваться противоречивыми слухами. Я, признаться, даже добавил от себя кое-что, чтобы ребятам не было скучно. Если те две шестерки, на которых удалось выйти, действительно были из разных крыльев организации, то на самом верху сейчас должна начаться очаровательнейшая грызня. Немного терпения, вмешательство в нужной точке в нужный момент – и они упадут к вашим ногам, моя госпожа, как перезревшая груша!

Дельвар не позаботился на это ответить, только блеснул страшным черным глазом и выпустил отвлеченно-философский сен-образ, в том смысле что слишком много “если” – вредно для здоровья.

– То есть вы вычислили всю организацию? Оба Ступающих Мягко вдруг подобрались. Точно волки перед прыжком.

– Мы смогли очень приблизительно обрисовать очертания “организации”. Это нечто грандиозное! Я не понимаю: зачем люди придумывают кучу красивых законов, если при этом создают нечто столь всеобъемлющее специально для того, чтобы эти законы нарушать??? Множество совершенно независимых друг от друга сообществ во множестве не связанных миров действуют по одним правилам, подчиняются какому-то “воровскому кодексу” и вообще…

– Пути смертных неисповедимы. Я приглядывалась к таким структурам, когда решала, как же в весь этот бардак впишутся эль-ин. Но эти… “теневые” слишком откровенно выставляют собственную власть напоказ. Грубо. Арры куда перспективней.

– Не скажи. Моральный облик у нас довольно близок, но ристы, по крайней мере, не стесняются это демонстрировать. Объявив себя аррами, эль-ин согласились принять участие в бесконечном лицедействе.

Мы все резко повернулись к обладателю нового голоса, но за оружие никто, хвала Ауте, хвататься не стал. И как он всегда умудряется появиться незамеченным? В дверном проеме стоял Аррек – отдохнувший, свежий, подтянутый. Прямые волосы чернели влажными прядями, высокий воротник белоснежной рубашки элегантно распахнут. Вокруг бедер, затянутых в белые же штаны, развивались ремни, удерживающие маленькую коллекцию разнообразнейших средств для уничтожения себе подобных.

Он пластичной походкой, вновь и вновь заставляющей вспоминать о ленивом тигре, пересек комнату, поднес мою руку к губам в немом приветствии, обдав запахом свежего лимона. Я вспыхнула. В прямом смысле: по коже пробежала стремительная волна перламутрового сияния. Л'Рис и Дельвар вежливо отвели глаза, делая вид, что их тут вроде как нет. Для столь любопытной парочки это было непросто. Дарай ухмыльнулся.

– Итак, милорды, что же вы успели узнать?

– Не много. Мы старались не очень светиться, и это здорово ограничивало арсенал применяемых средств. Но когда леди Виортея…

– Виор??? – Вот тут уже не выдержала я. От вскрика и сопровождавшего его всплеска эмоций стены едва заметно дрогнули, а Аррек поморщился. – Что во всей этой истории делает Виор?

Риани смотрели на меня с бесконечным терпением взрослых, вынужденных объяснять простые вещи малому, ребенку.

– Вы сами сказали, что для приманки в этой ситуации нужно использовать кого-то способного постоять за себя. Женщин, достигших ранга Мастера в воинском искусстве, на Эль-онн можно пересчитать по пальцам одной руки.

– Но Виортея тор? Наследница клана Изменяющихся? Вы что, оба спятили?

– Она – воин и аналитик, единственная с такой специализацией. И она – одно из самых прекрасных существ, виденных нашим миром. Такая не могла не привлечь внимание. И справилась просто отлично.

У меня в глазах потемнело от ужаса и ярости. Эти… Эти… Ауте, они что, не понимают? Она же – последняя, кроме меня и мамы, женщина линии Тей! Она…

– Она – взрослое, совершеннолетнее и очень сильное существо. – Аррек нагнулся, сильно сжав мою руку. – Сколько там было одной моей знакомой леди, когда ей вздумалось в одиночку отправиться исследовать Ойкумену?

– Но…

Он чуть встряхнул меня, щиты на мгновение окрасились красноватыми бликами гнева.

– Не ты ли сама объясняла, что, обращаясь с Виор по-детски, можно нарваться на дуэль? И прости меня, дорогая, но выиграть такую схватку у нее будет гораздо больше шансов, чем у тебя!

Он был прав. Виортея – взрослая. Я сама начинаю метать громы и молнии, вздумай существа, у которых миллионы и миллионы лет за плечами, обращаться со мной покровительственно. И тут же творю то же самое по отношению к… почти ровеснице. Но, но…

Стоп. Стоп, не моя проблема. Точнее, очень даже моя, но решать ее будем позже.

Я вывернулась из рук Аррека, блеснула на него клыками.

– Нечего тут лекции читать! Он сграбастал меня и поцеловал в макушку. Риани старательно делали вид, что ничего не слышали. Вежливые мои.

– … трудно, конечно, что-то сказать наверняка, но, похоже, следы всего этого безобразия ведут в Дикие Миры.

Арр красиво заломил бровь, скривил губы.

– Вы поняли это так быстро? Мои поздравления. Я начал подозревать что-то лишь через несколько лет шатания и по Ойкумене и вне ее.

Теперь пришла моя очередь ошалело опустить уши, смешно оттопырив их из-под волос.

– Ты знал? – От удивления я даже перестала вырываться. – Почему ты мне не сказал?

– А ты не спрашивала. Кроме того, “знал” – слишком сильное слово. У меня есть… определенные догадки.

Дельвар как-то странно блеснул единственным черным глазом.

Круг Тринадцати?

Теперь брови арра поднялись уже в искреннем уважении к осведомленности риани.

– Это скопище милейших созданий – первое, что пришло в голову, когда упомянули гипотетического Хирурга.

Вдруг посерьезневший Л'Рис согласно наклонил горящее великолепие своих крыльев.

– Да. Операции над дараями были бы как раз… в их стиле.

У меня было такое чувство, будто вокруг говорят на иностранном языке. А ведь они даже не удосуживаются использовать развернутые сен-образы – все и так знают, о чем речь! И кто там тешил себя иллюзиями, что чем-то и кем-то правит?

Я запустила золотистые коготки в плечо Арреку, одновременно влепив обоим риани по ментальной затрещине. Тут же все трое совместными усилиями начали конструировать сен-образ, разъясняющий что к чему.

Круг Тринадцати – довольно неприятная полумифическая организация в окраинных мирах, которая объединяла кого-то под многообещающим названием Черных Целителей и была известна ну очень неаккуратным использованием всяких врачебных премудростей. Аррек добавил к этому еще и эмоционально-оценочную окраску: мол, он и сам далеко не ангел, от сотворенного им у старика Гиппократа волосы бы дыбом встали, но к Тринадцати испытывает что-то вроде брезгливого отвращения.

Хмм… И что мы имеем?

– Думаете, эти ваши Тринадцать, или сколько их там, использовали ристов, чтобы получать материал для своих исследований?

Л'Рис залихватски скосил уши в нашу сторону, демонстрируя прекрасную клыкастую усмешку.

– Трудно сказать. Круг – нечто абстрактно-мифическое, на что сваливают все эпидемии или поразившие правителей неизвестные хвори. Никто даже толком не знает, в каких именно мирах он находится, – Аррек тихо фыркнул, – кроме разве что вашего консорта, госпожа. Но в любом случае следы ведут в Дикие Миры. Пока мы не разберемся, кто оттуда влез в это дело, заниматься воспитательной работой в среде ристов… опасно.

Дикие Миры… пугающие формы магии, странные артефакты, странные силы. Боги и демоны, прикованные к своим домам или же, напротив, шляющиеся где ни попадя. Ну и захожие дараи, решившие оставить политическое болото Эйхаррона и обосновавшиеся где-нибудь в глубинке, терроризируя по-мелкому местных жителей… Да. Не выяснив, кто это оттуда тянет к нам свои загребущие лапки, всерьез браться за местных пакостников действительно не стоит.

– И долго добираться до этого Круга? – Я уже прикидывала, что там у меня с расписанием. Да ничего, в принципе. Все завалы ликвидированы перед отправлением на Оливул. Л'Рис демонстрировал всяческое желание сорваться с места прямо сейчас. Дельвар, кажется, вообще считал, что в случае промедления такая поездка потеряет всякий смысл.

Аррек смотрел на нас с непередаваемым выражением. Как на хронических клиентов определенного типа клиник.

– Что, прямо вот так возьмете и отправитесь? Властительница с кучкой телохранителей на поиски неизвестно кого неизвестно где?

– Где – ты покажешь. Кого – выясним по ходу дела. Он медленно и преувеличенно терпеливо вздохнул.

– Антея…

Безнадежно закатил глаза.

– Ты не готов? Людям почему-то нужно брать с собой кучу припасов, когда они куда-то собираются.

– Я дарай, моя леди. Все, что нужно, у меня с собой. В карманной вселенной.

Я мигнула. Оригинальное решение.

– Тогда отправляемся. Только залетим по-быстренькому на Эйхаррон. Надо узнать, чего удалось добиться Нефрит.


* * *


Нефрит Зеленоокая пожелала нас сопровождать. Для чего была приведена куча разумных, логически и политически обоснованных доводов, слившихся для меня в одну общую кучу под названием “чушь невероятная”.

Нефрит Великолепная не рискует своей драгоценной головкой по пустякам. В других обстоятельствах можно было бы решить, что она просто приревновала, не желая отправлять со мной Сергея, но тут вставал новый вопрос: а зачем отправлять на охоту за Хирургом самого ра-метани дома Вуэйн?

Я, будучи обходительным и неизменно тактичным существом, собралась уж было все это выложить, но Аррек успел со всей дури сдавить мою ладонь. Склонился в изысканно-придворном стиле, как умеет только он, и пространно и неопределенно выразился в том смысле, что компания таких замечательных существ – огромная честь и так далее, и тому подобное.

Арр-леди весело блеснула зелеными глазищами, показывая, что без труда считала и мысли, и все стоящие за ними эмоции. Я в ответ одарила ее клыкастой улыбкой. Мысль, не произнесенная вслух, не может быть оскорблением.

И вот такой теплой, душевной компанией мы отправились искать неприятности на свои головы.