"Город и ветер" - читать интересную книгу автора (Парфенова Анастасия)

ГЛАВА 2

– Ну, может быть, теперь вы соизволите объяснить, по какому поводу мы все это учинили?

Вопрос упал в непроглядную тьму Тэйоновой депрессии, точно последняя соломинка на спину... ну уж нет, вьючным животным он себя не ощущал. Скорее уж голодным клыкозавром. Мастер воздуха медленно и как-то неуловимо угрожающе повернулся на голос.

Рек ди Крий, развалившийся на жесткой тюремной койке, смотрел на него с привычным ленивым интересом. За ночь проклятый стихиями целитель успел бессовестно выспаться и теперь пребывал в обычном, своем настроении, одновременно и равнодушном, и едко насмешливом.

А вот остальные обитатели камеры явно не могли похвастаться такой же непробиваемой уверенностью в собственном будущем.

Ввиду внезапного наплыва высокопоставленных заключенных «элитное» крыло лаэссэйской тюрьмы в мгновение ока оказалось переполненным. Поэтому даже тех арестованных, чье социальное положение в обычных обстоятельствах гарантировало бы им просторную одиночную камеру, оборудованную всеми удобствами, не говоря уже о самых передовых средствах магической защиты, пришлось спешно распихивать по свободным помещениям. Из мер безопасности служителям муниципалитета пришлось удовлетвориться лишь конфискацией всех магических артефактов да честным словом заключенных, что они не будут устраивать побегов. Правда, с тем же успехом можно было бы бросить всех пойманных во время погрома дворца в шеренизовые казематы. Стихии не любили тех, кто разбрасывался обещаниями. Слово мага было дороже его жизни – порой в буквальном смысле слова. Оно будет удерживать нарушителей надежнее, чем самые прочные оковы.

Так и получилось, что всю банду «злостных хулиганов», которые и начали погром, запихнули в одну камеру. И добавили (наверное, из бессильной вредности) к ним еще четырех хмурых вассалов Шеноэ. Во главе с третьим сыном ныне покойного стража юго-западного предела.

Иными словами, компания подобралась в высшей степени дружная. Можно даже сказать, душевная.

Не то чтобы мастер ветров обращал хоть какое-то внимание на яростно сверливших его взглядами громил в потрепанном лазоревом и золотом. Тэйон был слишком поглощен собой, чтобы замечать такие мелочи.

Теперь он, однако, оторвал голову от койки и окинул сокамерников сумрачным взглядом. Охранники Шеноэ продолжали гневно кривить губы, но при этом явно навострили уши. Урр, Варлоу и флегматичный ди Руж тоже встрепенулись, отвлекаясь от нершес – сравнительно простенькой халиссийской стратегической игры, обладающей свойством затягивать внимательных игроков на целые сутки, но не требующей ничего, кроме хорошей памяти и способности быстро соображать. Все трое выглядели так, будто мучились сильнейшим похмельем, причем Тэйон сильно сомневался, что дело тут в вине. Скорее с наступлением утра они начали лучше понимать, во что влезли по приказу учителя. Но даже при этом вер Бьор так и остался сидеть, повернувшись к магу воздуха спиной, добросовестно продолжая демонстрировать, что тот для него не существует (что, впрочем, не мешало медведю внимательно прислушиваться).

Только Зенш Марэ, за бледную кожу и взрывной темперамент прозванный Маньяком, проявлял зримые признаки беспокойства. И немудрено: он был в собравшейся компании едва ли не единственным простолюдином. Выходец из рыбацкой деревеньки мира Золотых Долин, парень, к удивлению родителей, оказался потрясающе одаренным магом воды. Настолько одаренным, что сумел пробиться даже в созданную во славу самой концепции непотизма Академию. Сейчас подходил к концу последний год его обучения, и если все остальные в результате своей дикой выходки скорее всего отделаются чувствительными, но не смертельными штрафами и общественным порицанием, то парень рисковал вылететь с последнего курса без диплома и без надежд на приличное будущее. Не говоря уже о том, что вендетта с таким домом, как Шеноэ, в его положении равнялась фактически смертному приговору.

Шаниль Хрустальная Слеза сидела в позе лотоса в ногах у ди Крия, и тонкие черты ее лица были абсолютно безмятежны, по губам скользила легкая улыбка спящей богини. Даже выпрямившись в полный рост, миниатюрная женщина-фейш едва доставала бы среднему человеку до пояса, сейчас же она как никогда походила на хрупкого, неестественно бледного ребенка. Пепельно-серебристые волосы с вплетенными в них голубоватыми перышками и бусинами казались мягким, укрывающим плечи пухом. Маленькие руки покоились на коленях.

Тэйон не знал, почему фейш, чей народ всегда так последовательно избегал громоздких и грубых людей, на этот раз не просто решилась жить в человеческом городе, но и зашла так далеко, что заняла пост преподавателя ясновидения в лаэссэйской Академии. Она появилась в разгар завоевания, когда драги под командованием Сергарра презрительно смели лаэссэйскую армию и захватили вечный город. Просто пришла вместе с высоким и бессовестно красивым воином-человеком, который, ко всеобщему недоумению, возжелал поступить на первый курс, и предложила свои услуги. Совет мастеров был слишком счастлив заполучить ее, чтобы задавать лишние вопросы. С тех пор Шаниль прилежно обучала студентов тайнам магического видения. И все свободное время проводила подле своего спутника, тихо медитируя или же не спуская с него тревожного, обеспокоенного взгляда Никому и в голову не приходило ставить под сомнение ее присутствие на самых бесшабашных гулянках или в гуще всех безумных и рисковых выходок, на которые оказался так горазд сероглазый смертный. Шаниль просто сидела рядом с ди Крием, загадочно улыбаясь, тихо перебирая струны тяжелой, покрытой причудливой резьбой гитары. Или же просто напевала что-нибудь хрустальным, удивительно красивым голосом. И представить ее в другом месте было просто невозможно.

Сам ди Крий, как всегда, имел такой вид, будто о происходящем ему известно больше, чем кому бы то ни было еще. И это происходящее его откровенно забавляет.

Тэйон уже почти привычно удержал себя от провала в искажающий восприятие транс, который после одного инцидента с попыткой «прочесть» ученика всегда накатывал на него в присутствии ди Крия. И в очередной раз ощутил почти непреодолимое желание размазать его самоуверенную усмешку по аристократической физиономии.

Магистр воздуха напряг руки и пресс, рывком вздернул себя в сидячее положение. Оперся лопатками о холодные камни стены. Надо было отвлечься. Хотя бы затем, чтобы забыть о переполненном мочевом пузыре. И о том, что магия, позволявшая ему контролировать подобные функции организма, все-таки не всесильна.

Поэтому Тэйон ответил на вопрос:

– Адмирал лэрд ди Шеноэ и я не сошлись во мнениях по поводу того, как, следует обращаться с леди, – сдержанно заявил он.

Совершенно искренне заявил. Разумеется, не поверили. Тэйон заметил тень этого недоверия, мелькнувшую на обращенных к нему лицах и тут же поспешно стертую, и его вдруг накрыло волной тихой, черной, замешенной на клаустрофобии ярости. Тело напряглось, готовясь крушить, и лишь огромным усилием воли удалось не оскалиться на этих... этих...

Он был на грани. И сам это знал. И даже знал почему.

Городская стража, доведенная вчерашней выходкой до состояния злобного отупения, конфисковала его кресло.

Можно было возмутиться. Можно было устроить скандал, а то и еще одну магическую вакханалию. Можно было отказаться давать клятву.

Но магистр Алория был слишком горд, слишком уважал себя. Тринадцать проклятых! Да просто не мог или не хотел позволить себе чужой жалости! – чтобы опускаться до такого. Он швырнул им свое презрительное согласие на это унижение, как швыряют худшее из оскорблений. Ледяное спокойствие и отказ удостоить мстительных мелких тварей хотя бы возмущенным взглядом заставил их пожалеть о своем требовании уже в тот момент, когда оно было произнесено.

Впрочем, и сам Тэйон начал жалеть о своей проклятой предками гордости еще до того, как его лопатки коснулись холодной тюремной койки. И чувство это лишь усиливалось с каждой минутой бесконечной бессонной ночи.

Магистр Алория был не просто на грани. Он находился буквально в шаге от того, чтобы нарушить клятву мага и начать крушить, убивать направо и налево. Просто чтобы дать ход переполнявшей его испуганно-злобной энергии.

Медленно, осознанным усилием воли мастер ветров заставил свое тело расслабиться. Мышцу за мышцей. Спокойствие и самоконтроль. Открытая демонстрация эмоций недостойна сына клана Алория.

Айе. Точно так. Только вот он больше не сын клана Алория. О чем не устает напоминать напряженная спина Урра.

Тэйон прищурился:

– Уважаемому адмиралу следовало бы... более разборчиво относиться к средствам, которые он использовал в сваре за трон.

Эти слова были подобны крови, которой плеснули в морду юрскому клыкозавру. Шеноэ подобрались, только что не рыча на него вслух. Остальные удивленно насторожились. Даже ди Крий заинтересованно приподнялся.

Младший сын «уважаемого адмирала», разумеется, не мог оставить это безнаказанным.

– Вы не смеете бросаться подобными обвинениями без всяких доказательств. – Молодой парень, едва дослужившийся до капитана, но явно подающий большие надежды, держал свою ярость в железной узде. Что, впрочем, не делало ее менее очевидной для наблюдателей. – Вы вломились на официальный прием, оскорбили наших гостей, устроили это... эту бойню... И после всего вы посмеете продолжать утверждать, что находитесь выше всех и всяких политических маневров?

– Если бы я не считал себя выше того, что вы здесь называете «политическими маневрами», молодой человек, то не только ваш отец, но и весь род к этому моменту оказался бы уже вырезанным под корень, – отбрил наглеца Тэйон.

И криво улыбнулся. Никто, кроме Река ди Крия, не понял, что то был горький смех над самим собой. «А кроме того, ваш отец умудрился найти очень действенный способ опустить меня до своего уровня. В самые краткие сроки, Но это не та информация, которую стоит открывать своим почти-кровным-врагам, не так ли?»

Какое-то время было тихо. Все переваривали произнесенные слова и то, что подразумевалось под ними, но никогда не было бы озвучено. Молодой ди Шеноэ выглядел бледным как полотно. И тем не менее он ринулся в атаку:

– А вам так нравится чувствовать себя святым и неподкупным. – Голос моряка прямо-таки источал язвительность. – Быть выше. Не обращать внимания на мелкую грызню. Пусть они там все порвут друг другу глотки, а я буду смотреть да похихикивать! Пусть на троне окажется клинический идиот, думающий лишь о своих прихотях, вроде ди Дароо. Или жадный, озабоченный лишь набиванием собственного кошелька купчишка. Или, еще лучше, ваш любимый глава Совета!

– Ди Эверо не «мой» и уж совершенно точно не любимый, – автоматически поправил Тэйон– А в городе имеется вполне законная принцесса, которая через несколько лет может стать приличной королевой. Были и принцы, но их в прошлом году благополучно утопили, так что остались одни девчонки. Почему бы для разнообразия не попробовать попытаться посадить на трон кого-нибудь, кто имеет на него реальные права?

Это предложение было встречено скандально недоверчивыми взглядами со стороны всех находящихся в комнате. Даже Урр на мгновение повернулся. Тэйон почти смутился: так смотрят только на полного идиота.

– Права! – раздраженно фыркнул ди Шеноэ. – Нарунги потеряли все права, которые у них были, произведя на свет три поколения умственно отсталых правителей подряд! Династия выродилась, и это очевидно даже для вас. Именно идиотская политика нашего короля и «верных ему, несмотря ни на что», прихвостней, заставила драгов покинуть свои пустыни и устроить завоевание. Ну а его доченька... Что еще должны сделать Нарунги, чтобы доказать, что они совершенно недееспособны? Сровнять город с землей? А мы, получается, обязаны им в этом изо всех сил помогать?

– И в самом деле. Зачем помогать кому-то, когда можно помочь себе? – В искусстве иронии этому акуленку нечего было и мечтать тягаться с халиссийским владетельным лэрдом. Пусть даже и бывшим.

Акуленок все-таки попытался.

– Ну конечно. Давайте тогда вообще не будем ничего делать, только сидеть в своей высокой башне и отпускать ехидные замечания по поводу идиотизма власть имущих. Политика грязное дело, будем же блюсти свою нравственную чистоту. А когда башня зашатается под ударами захватчиков – тогда что?

Удар был хорош. Перед глазами Тэйона промелькнули яркие и острые, как лезвие бритвы, воспоминания. Стены круглой комнаты, в которой мастер воздуха творил защитные заклинания, вдруг зашатались, и вновь со всех сторон попадали выбитые из своих мест магическим взрывом камни. Один из таких оживших кирпичей попал ему тогда в голову. В последний миг магистр все-таки успел швырнуть себя к окну и вырваться из рушащейся ловушки. Но лишь заклинание полета, встроенное в кресло и позволившее мягко спланировать на крышу соседнего дома, а не рухнуть вниз на мостовую, спасло потерявшего сознание мага.

Когда он пришел в себя, адмирал Таш д'Алория и ее флот уже числились среди пропавших без вести...

Ди Шеноэ говорил тихо и страстно:

– Вы можете гордиться своими принципами, магистр Алория. Можете отказываться влезать в «низкие» политические дрязги. Мудрая тактика – ну прямо как у птицы-стра, прячущей при приближении опасности голову в песок. Если вы предпочитаете ничего не делать и ничего не знать, это ваше право. Но зачем уничтожать тех, кто пытается спасти хоть что-то?

Парень был во многом прав. Тэйон не мог не признавать этого, как не мог не признавать, что в основе всех его «высоких моральных принципов» лежала обычная лень и отчасти – трусость. Отговорка: «Это не мой город, я не имею права вмешиваться» срабатывала лишь до определенного предела.

И кроме того...

«Теперь это мой город. Пора бы уже прекратить об этом забывать»

Очень мягко, точно разговаривая с несмышленым ребенком, он произнес:

– Высшие маги не вмешиваются в политику, мальчик. Если тебя интересует почему – посмотри на ди Эверо, и все сразу станет понятно. Но даже если и нет... Именно Нарунги заключили Договор. Именно Нарунги построили этот город. Я не до такой степени хочу сохранить свою высокую башню, чтобы ради нее забыть о глупых словах, таких, как «честь» и «верность».

Юный ди Шеноэ, яростно дернувшийся при обращении «мальчик», сначала покраснел, потом побледнел, потом отвернулся. Его люди явно подумывали о том, чтобы наброситься на наглого мага и кулаками показать, что они думают по поводу всего этого бессмысленного спора. Но слово, данное хозяином, сдерживало их лучше любых веревок.

Судя по замкнутому выражению лиц всех остальных, они были согласны с молодым лэрдом. И это при том, что ди Крий собрал вокруг себя самых разудалых, самых бестолковых и самых далеких от политики личностей, которых только можно было отыскать в излишне «цивилизованном» городе. Даже на лице Шаниль появилось задумчивое, замкнутое выражение. А Урр...

Напряженная спина халиссийца как-то странно вздрогнула, движением плеч, поворотом шеи, наклоном головы передавая, что вер Бьор думает по поводу права Тэйона хотя бы просто произносить такие слова, как «честь» и «верность». Не говоря уже о том, чтобы применять их по отношению к себе. Магистр Алория стиснул зубы и оперся затылком о стену, отказываясь поддаваться на провокацию. Разговор, кажется, себя исчерпал. Дальше можно было бы лишь произнести ритуальную формулировку вызова.

Он искренне удивился, когда Рек ди Крий вдруг подался в его сторону. Всегда такое равнодушное лицо молодого человека сейчас было напряженным, на нем словно застыл готовый сорваться с языка вопрос.

Целитель открыл было рот, чтобы задать его, но передумал. С губ его сорвалось совсем другое:

– Я наблюдал за вашей дуэлью с адмиралом ди Шеноэ, магистр. Должен признать, что был... весьма впечатлен.

Остальные вновь оживились. Особенно ди Шеноэ. Судя по всему, то, как стремительно и как небрежно Тэйон расправился с известным дуэлянтом, произвело впечатление не только на Река. Сам мастер ветров только поморщился. В схватке он не видел совершенно ничего героического, зато очень много глупого: начиная от способа, которым стража пришлось провоцировать, и заканчивая этим идиотским ажиотажем. Великолепно. Столько лет его считали хилым и не способным ни к чему, хотя бы отдаленно напоминающему драку. А теперь каждый задира и авантюрист возжелает сразиться с неожиданно прославившимся противником. Наверняка ведь придется оторвать еще не одну голову, прежде чем остальные уловят намек и отстанут.

– Страж ди Шеноэ, – сухо объяснил магистр, – не доверял своим природным способностям. Наверное, потому, что так никогда и не удосужился взять под настоящий контроль свой исключительно мощный талант. Он предпочитал использовать амулеты, артефакты, заранее подготовленные и проверенные средства, а еще лучше – честную сталь. Было не так сложно выяснить, какие из семейных реликвий страж всегда носит при себе. Изучить по архивам в Академии малоизвестные побочные эффекты их воздействия. И приготовить в лаборатории контрзаклинания. Во время схватки мне достаточно было лишь увидеть, что из амулетов у лорда адмирала находилось под рукой, и расставить ловушку. В которую он и попал. – Тэйон несколько неловко пожал плечами. – На самом деле лорд ди Шеноэ сам себя победил. Я лишь слегка... подтолкнул его в нужном направлении.

Повисло странное молчание. Ди Крий приподнял бровь:

– Рассчитывать, что противник сделает нужный тебе ход в нужный момент, – довольно рискованная тактика, как мне говорили. А что, если бы адмирал отказался следовать вашему плану?

Тэйон вновь пожал плечами:

– То же самое. Это был самый очевидный и самый благоприятный (с моей точки зрения, конечно) вариант развития событий. Однако отнюдь не единственный. Созданное для стража ди Шеноэ заклинание было много функционально и, если бы не оказалось нейтрализовано амулетом, смогло бы произвести нужное воздействие и другими способами. Кроме того, то было отнюдь не единственное заклятие в моем арсенале. Это как в нур-та-зеш. – Видя непонимание на лицах лаэссцев, не знакомых с многомерной стратегической игрой, он обреченно решил привести значительно более упрощенную аналогию: – Как в шахматах. Ты перекрываешь все возможные ходы ловушками, которые, если противник в них попадет, эффективно нейтрализуют его. И оставляешь один заведомо губительный путь, который блокируешь сам, тем самым загоняя соперника в угол. В данном случае это был вариант, при котором адмирал оставил бы все свои трюки и стал бы сражаться с помощью чистой магии.

У него не было бы ни малейшего шанса. В конечном счете цель состоит не в том, чтобы найти путь, который приведет тебя к победе, а в том, чтобы создать ситуацию, при которой избежать победы сможет только фантастически некомпетентный игрок. Или боец.

– А-а, – протянул ди Крий, – где-то я это уже слышал, – и со странной задумчивостью добавил: – Ничего удивительного, что Сергарр сделал все возможное, чтобы нейтрализовать вас еще до начала штурма.

Тэйон царапнул его взглядом, пытаясь понять скрытый подтекст этой фразы.

Мысли целителя явно шли в направлении, которое магистр Алория никак не хотел ему указывать. Рек ди Крий был слишком проницателен, когда дело касалось его собственного блага.

Целитель знал, что набег на дворец Шеноэ был отчаянной импровизацией. Тэйон организовал все буквально за минуты, додумывая план своих действий уже на бегу. У него не было времени, чтобы изучить схемы дуэлей, в которых Pay ди Шеноэ участвовал раньше. Не было времени подослать шпионов к стражу предела и узнать столь личные (и тщательно оберегаемые) секреты, как предпочитаемое им оружие. Чтобы отыскать древнее описание этого оружия.

И уж, разумеется, у него не было долгих часов, которые южно было бы провести в лаборатории, создавая серию столь специфических заклинаний.

А это означало, что Тэйон был готов к схватке заранее. Просто... на всякий случай.

«И на скольких могущественных обитателей великого города вы собрали подобные досье, наставник? Для скольких приготовили... личные заклинания?»

По крайней мере, у него хватило порядочности не задавать подобные вопросы вслух. Ментальный голос Река был ясен, четок и невероятно мощен. Но за три года, в течение которых Тэйон обучал этого странного мага, он успел достаточно хорошо узнать его, чтобы быть уверенным: подслушать мысли ди Крия не удастся никому и ничему. Однако из-за сделанного целителем жеста доброй воли магистр теперь был вынужден ответить тем же. Он не мог просто проигнорировать даже столь неудобный вопрос.

«Предусмотрительность – не самая большая плата за право оставить свою голову при себе».

Тэйон послал довольно размытую мысль, понимая, что Рек и сам сумеет извлечь из нее подтекст: «Для всех, кто представляет хоть какую-то угрозу, разумеется!»

Что бы там ни думал молодой ди Шеноэ, у Тэйона не было ни малейшего желания вновь без всякого предупреждения оказаться в рушащейся башне. И, осознав это, магистр воздуха принял последовательные меры, которые исключали повторения подобной ситуации. Он часто совершал ошибки, Тэйон Алория. Он просто редко совершал одни и те же ошибки дважды.

«Интересно, что же вы тогда припасли на случай схватки со мной, наставник?»

Мысленный тон ди Крия был легок, ироничен и сопровождался изумительно умело переданным эмпатическим ощущением любопытства. Но Тэйон долго молчал, наглухо упрятав мысли и хмуро думая о чем-то своем. Наконец ответил. Вслух:

– Иногда искусство не проигрывать заключается прежде всего в том, чтобы не вступать в бой с определенным противником.

Остальные решили, что эта фраза относилась к безвременно усопшему стражу юго-запада. Шеноэ вновь заворчали.

А ди Крий, вдруг начисто утративший и равнодушие, и иронию, легко прикоснулся кончиками пальцев к тому месту, где должен был висеть кинжал. Из глаз цвета серой стали кольнула смерть. Потом Шаниль изящно приподнялась, положила ладонь ему на рукав. И «целитель»... нет, не расслабился, он и так был совершенно расслаблен. Но отравленное жало спряталось, вновь став лишь скрытой, неявной угрозой.

– А ведь вы так и не ответили нам, мастер ветров. Почему вы вдруг решили отступить от своих принципов и разгромить резиденцию Шеноэ?

Северный ветер и все его бури!

Тэйон дернул плечом, подчеркнуто равнодушно. Буркнул:

– Меня попросили.

Ди Крий уже открыл было рот для следующего вопроса, и тут дверь в камеру с треском распахнулась.

На пороге застыла высокая, темно-звездная, закованная в черную с янтарными знаками отличия форму полного адмирала лаэссэйского военного флота, Таш д'Алория.

Молодого ди Шеноэ и его людей, каждый из которых в той или иной степени был связан с флотом, заморозило. А затем подбросило вверх. И вновь заковало в лед напряженного, максимально формального варианта позы «смирно». Лазорево-золотые, кажется, и дышать забыли, не то в шоке, не то в призрачной надежде, что внезапно воскресшая (не будем углубляться в причины ее предполагаемой кончины!) госпожа адмирал их не заметит.

Уррик из клана медведя оказался на ногах едва ли не раньше их и склонился, отдавая дань уважения старейшине одного из самых древних кланов Халиссы.

Шаниль тоже поднялась. Пропела мелодичную фразу, в которой Тэйон с удивлением узнал приветствие на языке шарсу.

Марэ, ди Руж и ди Лэроэ поспешно и оттого неуклюже попытались изобразить придворные лаэссэйские поклоны.

Она не удостоила никого из них даже взглядом. Легокрылым вихрем черного и янтарного слетела по лестнице в каземат, опустилась на одно колено перед койкой мастера ветров. Тэйон коснулся рукой уложенных короной вокруг головы волос, улыбнулся.

– Вопросов больше нет, – пробормотал, потирая подбородок, ди Крий.

Высокомерным птичьим движением Таш повернула к нему голову, окинула презрительным взглядом... ...чуть помедлила, устремив на целителя темный взгляд. Лишь сидевший совсем рядом Тэйон кожей почувствовал, как вдруг болезненно напряглось по-змеиному сильное тело воительницы.

Внутри у него что-то екнуло, раздраженно и немного тоскливо. Вот так всегда.

Ему и раньше доводилось видеть, как женщины реагировали на внешность ди Крия. Застывали, зачарованные, не в силах отвести взгляда от совершенных черт и выверенных движений воина. Как бросали честь, судьбу, сердца к ногам этого равнодушного, избалованного вниманием целителя и как он проходил мимо; не удостаивая их даже взгляда.

Таш привыкла получать свою долю преклонения. Восхищаться кем-то было совершенно не в ее стиле.

И тем не менее она застыла, пораженная. Так же, как все.

Только... совсем не так же. Что-то неуловимое в позе, в слишком спокойно лежащей на рукояти меча руке, в прищуренных черных глазах выдавало застывший мерзлым железом... страх? Ну, по крайней мере, уж точно не слепое обожание.

А потом она подняла руки и сложила их в сложном, явно драгонианском жесте. Тихо спросила на драг-ши:

– Ясный князь?..

Ди Крий и глазом не моргнул. Как он передавал мысль, Тэйону уловить не удалось. Зато он, даже глядя искоса, заметил, как запульсировали зрачки Таш – верный признак того, что она принимала мощную телепатему, после которой у его плохо воспринимавшей магию двоюродной прабабушки обычно случались приступы зверской головной боли Магистр воздуха мысленно пообещал себе, что еще поговорит на эту тему с одним самоуверенным солдафоном в мантии целителя.

– Прошу прощения. Я обозналась. – Адмирал д'Алория на мгновение склонила голову и, точно позабыв об инциденте, вновь повернулась к Тэйону. – Мой господин?

– Что Вы здесь делаете, моя лэри? – Магистр заставил свой вопрос прозвучать так, как будто он ничего не заметил.

– Я пришла сопроводить Вас домой, мой господин, – и в ответ на его вопросительно приподнятую бровь продолжила: – Обвинения сняты. Все здесь присутствующие могут быть свободны.

– Уже? – Как, во имя Первого Сокола, ей удалось продраться сквозь все бюрократические проволочки так быстро?

– Я прошу прощения, что Вам пришлось провести ночь в этом... месте, мой господин. Многих должностных лиц пришлось поднимать посреди сна.

Так, значит, Таш провела ночь, знакомясь с политической конъюнктурой (Сааж и Рино должны были ей в этом помочь, они ориентировались в происходящем едва ли не лучше самого Тэйона) и укрепляя свои позиции. Похоже, весьма и весьма успешно. Ну, стихии ей в помощь. Стихии вообще любят помогать тем, кто сам умеет о себе позаботиться.

– Вы позволите сопроводить Вас, мой господин? Она спрашивает, позволит ли он себе помочь. Подняв голову, Тэйон увидел застывшие в дверях высокие фигуры в ливреях Алория, но без знака сокола, а с вышитым вместо него стилизованным знаком ветра. Сааж, строгая и подтянутая, точно воплощение идеального вассала семьи Алория. Рино, подпиравший проем с таким видом, будто оказывал этой самой семье огромную поддержку одним своим присутствием, держал в поле зрения пространство по обе стороны от двери. Одрик уже спускался по ступеням. За ним. словно послушная добродушная псина, плыло роскошное тяжелое кресло Тэйона.

Маг проглотил непонятно откуда взявшийся в горле ледяной комок и ровным голосом ответил:

Айе.

Ему придется как-то подняться с лежанки и пересесть кресло. На глазах у всех этих людей. На глазах у Уррика из клана медведя.

Ураганы им всем в глотки.

Повисла напряженная, неловкая тишина. Многие отводили глаза. Урр, напротив, смотрел пристально и презрительно.

Тэйон заставил себя действовать спокойно и невозмутимо, будто он был в своей спальне, в благословенном спасительном одиночестве. В камере не было свободного ветра или даже приличного сквозняка, с которым можно было бы работать, но он свил потоки воздуха, заставив их поднять свое тело в вертикальное положение. Таш подалась к нему, естественным жестом обняла за талию, и со стороны, должно быть, казалось, что она всего лишь немного поддерживала супруга, а вовсе не приняла на себя почти весь его вес. Со стороны, вероятно, выглядело дело так, что Тэйон сам стоит на ногах. Что парализованная от самой талии нижняя часть тела не висит мертвым, неуправляемым грузом. Со стороны...

Да какая, к стихиям, разница, что там казалось со стороны? Тэйон прекрасно знал, кем он был на самом деле. Ощущал это каждой клеточкой своего тела, каждым вздохом.

Калека. Обуза. Бесполезный, мертвый человек. Так, кажется, говорят о нем в клане.

Что ж, их право.

Единственный шаг, который отделял его от кресла, растянулся в бесконечность. Он длился, и длился, и длился.

А на Тэйона из рода Алория нахлынули разбуженные немигающим взглядом вер Бьора воспоминания.

Холодный, промозглый дождь, секущий плечи, спину, нервы. Никогда не прекращающийся дождь осенней Халиссы. Горная тропа, хлюпающая под ногами верхового ящера, длящаяся вот уже второе пятидневье погоня и глухое раздражение в душе.

– Мы на месте, лэрд.

– Айе. Занять позиции. Герн, Ийгор, Кэрэй, берите луки и дуйте наверх. Остальные – рассыпаться. Терр, – он глянул на бледное и решительное лицо семнадцатилетнего сына. Парень много времени провел в облике сокола, выслеживая столь умело ускользавшую от них добычу, и теперь едва держался в седле. Бросать его в таком состоянии в гущу битвы было нельзя. – Останетесь со мной. И не спорьте! Здесь придется действовать магией, а значит, я буду слишком сосредоточен на стихиях, чтобы уследить за всем. Кто сможет лучше прикрыть мне спину, чем вы?

– Айе, отец! – Мальчишка все еще выглядел так, будто готов был взбунтоваться, но послушно подал своего зверя назад.

Остальные ответили нестройным «Айе, мой лэрд» и бросились выполнять приказ. У них было мало времени.

Тэйон и следующий за ним по пятам Терр направили ящеров вперед. С каждой секундой ветер становился все крепче, дождь уже больно хлестал по лицу, а не просто накрапывал раздражающей изморосью. Небольшой, очень жестко контролируемый ураган, созданный Тэйоном, гнал разбойников прямо навстречу отцу и сыну.

...эти подонки, лишенные клана, дома и какого-либо понятия о чести, обрушились на одиноко прижавшуюся к крутым склонам деревушку, точно стая голодных падальщиков. Наученные суровыми горами, жители не пожелали безмолвно покориться. Старые и малые ушли тайными тропами, все взрослое население перехватило пастушьи посохи в боевой хват и осталось прикрывать их отход. И полегли все. До последнего.

Но за то время, пока они еще держались, гонцы успели добраться до замка правившего здесь тотемного клана и обратились к мающемуся бездельем лэрду.

Лэрд собирался недолго. Раздраженный не дающимся ему вот уже в третий раз заклинанием, отсутствием жены, опять удравшей в море, и затянувшимся миром с соседями, Тэйон вер Алория был только рад возможности излить на кого-нибудь накопившуюся энергию. Оставил замок на младшего сына, а сам взял с собой старшего, в последнее время совершенно отбившегося от рук, и два десятка воинов, чтобы броситься в погоню. Которая, похоже, подходила к концу.

Разбойники, исхлестанные стихией, мокрые, едва держащиеся на ногах, появились с той стороны перевала. И замерли, увидев две одинокие фигуры на огромных, злобных верховых ящерах, поджидающие их среди беснующегося ветра.

Тэйон медленно поднял руку, пристально глядя на свою ладонь, представляя, как сходятся над ней в тугой клубок нити стихийных потоков, как рвутся они из разжатых пальцев... и как подчиняются, когда его неумолимая воля натягивает невидимые поводья силы. Адская смесь из воющих воздушных потоков, грозовых разрядов и штормового ветра. Кристаллы льда резали лица – побочный эффект резкого охлаждения.

С десяток разлапистых молний ударило за спинами неподвижных соколов. Стихия взвыла, яростная, гневная, обрушилась на растерявшихся бандитов, сдувая их с узкой площадки, заставляя развернуться в слепой панике и бежать, бежать, бежать...

...прямо туда, где на отрывистом склоне ждала засада. Свистнули стрелы – знаменитые, заговоренные от сырости тетивы халиссийских рейнджеров не подвели и на этот раз. Зазвенел металл, даже вой бури перекрыли предсмертные крики. Численностью разбойники почти вдвое превосходили отряд лэрда, но у них не было ни малейшего шанса.

Тэйон стиснул зубы, пытаясь удержать концентрацию. Магический круг, при помощи которого была вызвана эта буря, остался позади, на расстоянии двух дневных переходов. Тянуться туда, где на скале были спешно начерчены фокусирующие линии и установлены кристаллы, удерживающие буйство ветров в повиновении, оказалось совсем не так просто. Догадался бы заговорить один из камней на "дистанционное» управление, не пришлось бы сейчас выворачивать собственные мозги, удерживая связь!

Сокол сконцентрировал отдельные порывы ветра в один мощный поток и направил его на группу разбойников, которым удалось сбиться в круг и организовать что-то вроде совместной обороны. Удар оказался настолько мощным, что бедняг просто приподняло над землей и отшвырнуло на расстояние трех длин дракона. И сбросило со скалы После этого битву можно было считать почти законченной

Вер Алория начал успокаивать стихии. Распускать пульсирующий над ладонью видимый лишь ему одному клубок потоков стихии, отводить их в сторону. Мысленно он прошелся по находящемуся далеко отсюда кругу, тщательно линия за линией, откачивая энергию из магических полей, осторожно «гася» кристаллы. Буря поднялась над горными вершинами, постепенно утихая. Небо стало светлеть...

Он не услышал свиста. Вспыхнула раскаленная боль в спине, ударила вдоль позвоночника. Темнота в глазах, и вдруг вставшая на дыбы земля, и боль в легких, которые почему-то забыли, как делать вдох...

– Лэрд!!!

– ...арбалетный болт... в спину... отравленный...

– Целителя! Да где же этот стихиями проклятый...

– ...залечил рану, но яд...

Бледное, с посиневшими губами лицо Терра, склоняющееся над ним.

– ...ец!.. не виноват!.. подкрался сзади...

Глухой стон, сорвавшийся с губ, когда его подняли на спешно сооруженных носилках. Ставшее вдруг ближе и в то же время дальше хмурое небо. Дождь, падающий на запрокинутое лицо. Боль.

Он совсем не запомнил дорогу назад до замка. Он был за это благодарен.

Темный балдахин кровати. Вереница целителей, беспомощно разводящих руками.

Боль.

Осунувшееся, посеревшее лицо его наследника.

Они не ладили. Много и часто спорили, по поводу и без повода – об этом знали все в замке. Терр убил разбойника, сделавшего роковой выстрел. Но... был ли выстрел сделан разбойником?

– Вы не виноваты, сын. – Громко и ясно, так, чтобы все собравшиеся в затемненной комнате могли слышать. Терру ими править. Нельзя, чтобы люди сокола не доверяли своему лэрду. – Если кто и должен был предусмотреть, что среди этого отребья может оказаться маг, способный пробиться через ветер и зайти к ним со спины, то только я. Сам недодумал сам за свою глупость и расплачиваюсь.

И потом жгли губы непривычные, неловкие, ни разу раньше не произнесенные слова:

– Я люблю вас, мальчики, – жгли еще больше оттого, что не были правдой.

Законы гор суровы. Редко встречаются раны, с которыми не способны справиться маги-целители. Редко, но встречаются. Законы гор не терпят калек. Долг ближайшего друга или ближнего родственника – оказать несчастному последнюю услугу. Ни один истинный халиссиец не захочет жить недочеловеком. И меньше всего – правящий лэрд тотемного клана.

А если захочет – лучше бы у него хватило ума промолчать.

Тэйон вер Алория не чувствовал своего тела ниже поясницы.

Занесенный родовой кинжал с гардой в виде раскинувшего крылья сокола в руке Терра вер Алория...

– Нет!

Ее серебристо-снежный голос резанул торжественную тишину, взорвав охватившее всех скорбное оцепенение. Раскосые глаза лучились яростью. На Таш все еще была черная форма капитана лаэссэйского военного корабля, лицо ее было обветрено, на тяжелозмейных волосах осела белая изморозь морской соли. Как узнала? Как успела? Когда склонилась над ним, Тэйон ощутил запах солнца, йода и чего-то извечно недосягаемого.

Терр протянул матери кинжал, справедливо считая, что лэри Алория должна сама оказать супругу последнюю почесть.

Тэйон навсегда запомнил выражение страшного потрясения на его лице, когда железная рука матери ударила по запястью, выбивая кинжал, отшвыривая древний клинок, точно ядовитую змею.

– Он еще не мертв.

– Лэри!

– Он не мертв, и я не позволю его убить. – Снежный голос звучал холодно, спокойно и безоговорочно. Голос капитана д'Алория. – В Лаэссэ есть целители, которым здешние костоправы не годятся и в подметки. Они смогут помочь. А если даже и нет, он все равно пока не мертв.

– Вы с ума сошли со своими иностранными увлечениями! – вдруг вспыхнул яростью Терр. – Ни один халиссиец не вынесет жизни калеки!

– Это не вам решать. Сын.

Мальчишка точно налетел на невидимую стену. Сыновняя почтительность была в древней Халиссе священна. А Терр и так уже запятнал себя подозрением. Любой другой мог бы вести этот спор и выиграть – но не он. Не при людях, которыми ему предстоит править.

– Скажите ей, отец! Скажите ей, что честь для Вас важнее, что жизнь калеки – это не для Вас!

Никто в комнате, да что там, во всей Халиссе никто не сомневался в том, каков будет ответ истинного сокола.

А Тэйон смотрел в черные, точно звездная бездна, глаза. Тонул в них. И вспоминал уродливые шрамы на ее спине. И слова, которые он когда-то говорил, проводя пальцами по этим шрамам. Он ведь действительно верил в эти слова. Тогда.

– Я попытаюсь. – Эти слова были лишь для Таш. Точно от прокаженного, отшатнулись от него сыновья, друзья. Отвращение и осознание чудовищного предательства исказило лицо младшего мальчика, Рэйона.

...Лаэссэйские целители тоже оказались бессильны: «Если бы мы смогли взяться за рану сразу же...» Тэйон всегда ненавидел слово «если».

На второй месяц его пребывания в великом городе, в доме капитана Таш д'Алория, взявшей в Адмиралтействе отпуск по семейным обстоятельствам, пришло послание от царского дома Халиссы, запечатанное стилизованными символами скорбящего волка и скорбящего сокола.

«...в связи со смертью лэрда Тэйона вер Алория, главой клана сокола становится лэрд Терр вер Алория...»

«...выражаем соболезнование скорбящей вдове, старейшине соколов лэри Таш вер Алория...»

«имя лэрда Тэйона вер Алория по прозвищу Хозяин Ветров перенесено в списки усопших духов-покровителей клана, предатель, называющий себя Тэйоном Алория, объявляется презренным изгнанником без клана, без чести, без дома. Да не ступит его нога на землю Халиссы во веки веков. Любой встретивший бескланника имеет право убить его и не понесет за то никакого наказания...»

Послание было подписано главами тринадцати старших кланов, которые вместе составляли царский Совет Халиссы. Первой шла подпись самого царя-волка. Последней – подпись самого молодого из членов Совета. Сокола.

Боль.

На лице Тэйона не дрогнул ни один мускул, когда он дочитал послание.

В тот же вечер бледный, неспособный держаться на ногах калека провел ритуалы отречения от клана. Сам разжег курильницы, установил их на вершинах шестиконечной звезды. Бросил в огонь подношения предкам. Вскрыл вену, отрекаясь от своей крови. Отрезал косу воина, отрекаясь от своего наследия. Дрожащими, непослушными пальцами не смог сломать так верно служивший ему меч с выгравированным на безупречного качества клинке соколом. Своими сильными, покрытыми мозолями руками воительницы, положенными поверх ладоней мага, ему помогла Таш.

Все это время ей одной он позволял быть рядом. Ей одной позволял подставить себе плечо или оказать хоть какую-то, даже самую незначительную услугу. Таш была как столь любимое ею море – безбрежной, прекрасной, безмятежной. Только глаза на спокойном юном лице дышали ответной болью. Да побелели губы, когда в едином усилии напряглись руки, ломая металл.

Эти полные молчаливого ужаса дни сблизили их больше, чем предыдущие восемнадцать лет.

В клановый замок сокола Тэйон отправил письмо, в котором официально отрекался от клана и от титула, и в емких, не оставляющих ни малейшего юридического сомнения фразах признавал Терра своим наследником. К письму прилагались прядь волос, кольцо-печатка правящего лэрда, несколько фамильных артефактов и сломанный меч. Терр вер Алория в ответ прислал наемных убийц.

То немногое, что от этих убийц осталось, Тэйон окутал замораживающим заклинанием, тщательно упаковал и отправил обратно сыну. Записка к посылке не прилагалась

Терр не ответил.

Засим переписка трагически прервалась.

Через год наемных убийц прислал Рэйон...

Руки опустились на подлокотники. Маг откинулся на спинку, привычно ощущая под лопатками твердое дерево и успокаивающее покалывание вплетенной в его структуру магии. Воспоминания отступили, отогнанные на какое-то время теплой ладонью Таш на его запястье и привычно-упругим покачиванием кресла. Но он знал по опыту, что ночью все вернется.

Тэйон чуть приподнялся над полом, так, чтобы его голова оказалась на одном уровне с головой высокой и по-змеиному стремительной Таш. Стройная, затянутая под формой тонким и упругим корсетом эльфийских доспехов, она выглядела как нечто экзотическое – сумрачная хищница, оттеняющая его величественную неподвижность. Они так и не удостоили взглядом никого из невольных зрителей.

Уррик вер Бьор вновь отвернулся, напоследок презрительно поведя широкими плечами.

Магистр Алория церемонно поклонился и поблагодарил ди Крия и его невольно впутанных в эту авантюру собутыльников за то, что те «разделили с ним ночной досуг». Пообещал, пристально глядя на Зенша Марэ (и не глядя на ди Шеноэ), что они, в свою очередь, всегда могут рассчитывать на его компанию, буде в ней вдруг возникнет необходимость.

Затем все-таки повернулся к Шеноэ и поклонился не менее церемонно, цветисто выразив ему благодарность. «За то, что так достойно встретили мое не вписывающееся ни в какие рамки приличий поведение, извинить которое не может даже количество выпитого». Отдельно поблагодарил стража предела за поучительную беседу и искреннее удовольствие, полученное от общения.

Повернулся к топчущемуся у лестницы начальнику тюрьмы и ледяным тоном поблагодарил и его, а также его заведение и самоотверженный персонал за доставленные незабываемые впечатления. Мягко и с чувством пообещал, что будет их помнить очень и очень долго. Почтенный комендант гневно насупился: он не привык терпеть угрозы даже от самых именитых «гостей». Но промолчал.

Спокойно развернув свое кресло, маг воздуха направился к выходу. Стремительным и почти пижонским движением взмыл над ступенями, скрылся в проходе. Трое верных слуг окружили его, точно маленькая армия, когда кресло величественно проплывало по заполненным молчаливо таращившимися стражниками коридорам. Таш, грациозно скользившая рядом с подлокотником, скорее напоминала безумно дорогую одалиску, чем не расстающегося с доспехами вояку. Тэйон мог быть уверен, что это она специально– адмирал д'Алория обладала немалым опытом в том, чтобы производить именно то впечатление, которое ей в данный момент требовалось. Маг почувствовал, как уголок его рта невольно пополз вверх в усмешке. Таш владела выработанным годами (и порой безумно раздражающим) умением этак незаметно успокоить его мужское эго и пригладить вставшие дыбом перышки.

– Ну это совершенно новое для меня впечатление, – тихо, с усталой иронией проговорила адмирал д'Алория. – Никогда раньше не приходилось забирать Вас из тюрьмы!

Тэйон фыркнул. Ответил ей в тон:

– Никогда раньше не приходилось в ней сидеть. – Потом, видя иронично приподнятые брови, добавил: – По крайней мере, не за пьяный дебош. И вообще, в тот раз я сбежал сам.

– Вы всегда умели гениально увиливать от заслуженных наказаний, – шепнула Таш и многоопытно увернулась, когда Тэйон направил на нее кресло.

Они наконец добрались до выхода из бесконечных коридоров, которыми была изрыта городская тюрьма, и мастер ветров замер на мгновение на пороге, щурясь от утреннего света, жадно вдыхая пьянящий промозглый запах. И еще более жадно ощущая свободные потоки воздуха. И скрытую в них силу. Клаустрофобия – профессиональное заболевание всех магов воздуха. Особенно тех, кого наследственность и воспитание сделали предрасположенными к острой паранойе.

Оказалось, было еще раннее утро. Едва успело рассвести. Он думал, прошло гораздо больше времени...

Таш терпеливо ждала. Затем, увидев, что маг справился со своими чувствами, указала на поджидавший их экипаж. Открытый. Тэйон кивнул: он сейчас был в таком состоянии, что, возьмись за создание портала, вполне мог бы переместить их куда-нибудь в соседний мир. Хотя... если бы экипаж был закрытым, он, скорее всего, рискнул бы.

Перед тем как установить кресло на специально предусмотренное для него место, маг просканировал повозку. И запряженных в нее зверей. И близлежащие улицы. Заодно и своих слуг. Опасности нигде не почувствовал.

Подождал, пока Таш накинет на плечи теплый плащ, и тонкой струйкой энергии подпитал встроенную в кресло систему обогрева. Погода была нежаркой.

Когда повозка тронулась, активировал заклинание, защищавшее от прослушивания. И лишь тогда повернулся к сидевшей по правую руку от него адмиралу д'Алория.

– Вы знакомы с нашим таинственным целителем, моя лэри?

Таш сжала губы. И не пыталась даже увернуться от вопроса.

– Най. В жизни о нем не слышала. Но сейчас, встретившись лицом к лицу, поняла, что я узнала... расовые признаки.

Интересно.

– А не обладает ли схожими «расовыми признаками» небезызвестный в этом городе Сергарр?

– И да... и нет.

Они обменялись острыми взглядами.

– Вы первый, – сказала Таш, откидываясь на спинку сиденья.

Тэйон хмыкнул. И начал доклад:

– Имя – Рек ди Крий. И по воспитанию, и по иным косвенным признакам происходит из какого-то патрицианского класса, но совершенно точно не из Лаэссэ. Владеет весьма обширным имением под названием Крий, расположенным в Золотых Долинах, но земля явно была куплена через подставных лиц около двух поколений назад. В целом легенда проработана очень профессионально и в то же время небрежно. Как будто тот, кто этим занимался, прекрасно обучен, но выполнял все процедуры скорее по привычке и не заботясь о том, раскусят его или нет.

Адмирал чуть приподняла брови. Похоже, последнее замечание чем-то ее насторожило. Но комментариев не последовало, и магистр продолжил:

– В городе впервые появился как раз перед тем, как Сергарр и драгианская армия начали снятие оккупации. Сошел с корабля, пришедшего из Ладакха и, не останавливаясь нигде по пути, отправился в Академию. В компании с видящей-фейш, если вы можете представить себе подобную картину. Заявился прямо к ди Эверо в кабинет (я до сих пор так и не выяснил, как ему удалось обойти всех стоящих на страже церберов, которых дражайший глава Совета называет своими секретарями) и сказал, что желает начать обучение на целителя. Желательно с первого курса основного потока.

– А он не староват?

На первый курс так называемого «основного» направления поступали обычно лет в 11—12, чтобы обучиться общим основам магии и самоконтроля. Те, кто приходил в Академию в более зрелом возрасте, сдавали экзамены сразу же по специализации. Зрелище, которое являл собой высоченный и хорошо развитый ди Крий, сидящий в одном классе с полной энтузиазма малышней, было... занимательно. Тэйон, имевший удовольствие наблюдать за этим, не мог подобрать слов, чтобы описать, насколько занимательно. С другой стороны, порой пришелец вел себя так, что его однокашники по сравнению с ним казались примером зрелости и благоразумия.

– Рек заявил, что основы у него сильно хромают, – Тэйон помолчал. – И, если на то пошло, серьезно поскромничал.

Как бы там ни было, первой реакцией ди Эверо, после того как тот справился с удивлением, была попытка выставить нахала за дверь. Попытка, провалившаяся настолько... гм, громогласно, что следующей реакцией нашего обожаемого ректора было решение тут же принять странное предложение. Академия просто не могла позволить столь одаренному типу, знающему о своих способностях так мало, разгуливать без присмотра. Боевые маги за подобное утопили бы ди Эверо в подвластных ему водах. Стихийные факультеты устроили настоящую драку, чтобы заполучить многообещающего ученика...

– Вы хотите сказать...

– Айе. Он работает со всеми стихиями. Хотя лучше всего чувствует чистую магию. Первооснову, еще не принявшую форму. Поля, порталы – то, что изучается на высших курсах, ему дается просто, как дыхание. В последнее время я начал подозревать, что об этой области он знает больше, чем вся Академия вместе взятая. Включая и твою Динорэ.

Таш медленно кивнула. Удивленной она совсем не выглядела. Мысленно сгорая от любопытства, Тэйон продолжил рассказ:

– Но Рек уперся по поводу того, что ему изучать. Намертво. Да и способности целителя обнаружил такие, что в конце концов остальные смирились. Было решено, что ди Крий будет обучаться на общем потоке и на кафедре целительства параллельно. Чем он и занимался последние три года, весьма последовательно отказываясь участвовать в... гм, весьма бурной политической жизни, в которую погружен вечный город.

– А как он оказался связан с Вами, мой господин?

– Когда выяснился масштаб его невежества... и способностей, угрожающих ему самому и всем окружающим, стало ясно, что учителя, занимавшиеся малышней, здесь не справятся. Необходим был личный наставник, причем не из целителей, так как те ничего не могли бы поделать с всплесками стихийной магии. Ди Крий сам выбрал меня.

И вновь Таш кивнула. Выбор был логичным: один из самых мощных стихийных магов в Академии, магистр Алория славился также как один из самых опытных. Кроме того, когда он двадцать лет назад пришел туда озлобленный и полный решимости доказать всем мирам (и прежде всего – самому себе) собственную значимость, халиссийскому магу тоже пришлось многому переучиваться. Прежде всего – основам и структурному подходу.

– И ди Эверо согласился?

– Думаю, он считал, что мы достойны друг друга. А может, просто надеялся, что две проблемы ликвидируются, прикончив друг друга.

Губы женщины дрогнули в сдерживаемой улыбке.

– Достойны? Значит, этот ди Крий... – запнулась она, пытаясь подобрать вежливое определение, – ...тоже с характером?

– Айе. С характером... Моя лэри, вряд ли кто-нибудь в Академии осознает, насколько он нестабилен. Если в основах магии и целительства Рек за последние три года сделал феноменальные успехи, то самоконтроль у него... просто отсутствует. Похоже, дело тут в какой-то внутренней проблеме, быть может, в недавней травме. Ди Крий как будто отбывает какую-то повинность... Никогда не видел, чтобы человек так ненавидел самого себя. Разве что в зеркале. В первые годы после... – рука его судорожно дернулась, показывая на ноги, – ...этого.

Некоторое время она обдумывала сказанное. А Тэйон рассеянно скользил взглядом по линии крыш вспоминая.

Ему понадобилось лишь несколько занятий с великовозрастным студентом, чтобы понять, что с тем далеко не все в порядке. Но любые проблемы ученика были всегда скрыты за безупречными, магистерского уровня ментальными щитами. После того как попытка создать простейшую иллюзию едва не развеяла по пламенной стихии пол-особняка Алория, учитель поставил ультиматум: ди Крий ослабит барьеры и позволит ему глянуть в глубь его разума или может отправляться по десяти ветрам.

Тот очень громко и равнодушно подумал: «Сам напросился». И понизил барьеры. Не все и не до конца.

Сознание этого существа было абсолютно нечеловеческим.

Тэйон интерпретировал то, что он увидел в чужом разуме как свет, проходящий через многоуровневые витражи, в пыльном, отливающем перламутровым блеском воздухе сплетались образы и фигуры, многогранные и многовариантные. Стальной стержень воли, глубокая синева разлитого рваными цветовыми переходами юмора, тут и там переходящего в алые и багряные тона злобы. Всю сущность, точно черный провал, пронизывала незаживающая внутренняя рана. Мелькнула светлая прядь, тихий смех, смутно различимый вдали корабль... Потеряна, потеряна навсегда, и это его вина...

Но, задыхаясь под ударами чужой боли, Тэйон видел, что, даже не будь этой раны, внутренний мир перламутрового существа все равно был далек от гармонии. Что-то изначально искаженное, неверное заложено было в изменяющихся геометрических узорах, в сплетении мыслей, чувств, установок. Напряжение во всей структуре, пронизанной чересчур мощными силами, наделенной слишком разрушительными возможностями. Рек ди Крий не должен был существовать.

Он никогда не смог бы появиться естественным путем, и, кем бы ни были его создатели, им пришлось обойти законы бытия, чтобы позволить ему появиться на свет и достичь зрелости. Могущественные силы оказались привязанными к слишком слабому стержню, который не мог служить им основой. Реальность распадалась на тысячи равных возможностей и рвала в клочья захлебывающееся от неспособности обработать всю информацию сознание, энергетические потоки грозили в любой момент выжечь слишком хрупкий для них материальный носитель. И плюс ко всему этому еще больше заложенные в самых глубинах его естества оков повиновения.

Ди Крий боролся против надвигающегося сумасшествия, блокируя свои способности. С раннего детства отказывался видеть то, что не видеть не мог, интуитивно ставил щиты восприятия, задвигал воспоминания в глубины подсознания и запрещал себе даже догадываться о том, как его разум манипулирует окружающим миром.

Несколько лет назад случилось что-то, нарушившее зыбкое равновесие. Геометрические узоры прочертили глубокие борозды ненависти: к себе, к тем, кого не мог даже помыслить предать, ко всей вселенной... Сложные структурные фигуры разъедало липкой ржавчиной отвращения. Разум целителя уничтожал себя изнутри. Уничтожал любого, кто осмеливался к нему прикоснуться...

Тэйон вырвался из затягивающего его водоворота, обливаясь потом и дрожа, понимая, что был на шаг от потери самого себя. И ощущая, что спасло его лишь то, что ди Крий почти мгновенно восстановил щиты, выталкивая чужое сознание за пределы своего «я». Больше магистр никогда не просил их убрать, но он так и не смог заставить себя не видеть разбитый ударом меча витраж, проступающий за породистыми чертами бледного лица...

Экипаж остановился на перекрестке, чтобы пропустить длинный поток транспорта. До дома было еще далеко. Наконец адмирал сформулировала следующий вопрос:

– Как он обучается?

– Потрясающе. Феноменальный интеллект, даже для мага. Думаю, к этому моменту он мог бы уже пройти все курсы, если бы не проводил большую часть времени в кутежах, соблазнах и выходках, которые на мой взгляд подозрительно напоминают завуалированные попытки самоубийства.

– Как бы Вы определили его возраст, мой господин?

– Внешне – похож на Вас, моя лэри. – Но это, как они оба знали, не означало ничего. – По моим ощущениям – мой ровесник.

А вот это уже означало, что ди Крий либо много старше, чем кажется, либо прожил не самую легкую жизнь.

– А что Вы можете сказать о фейш?

– Его тень. В Академии многие считают их любовниками. Бред. Отношение к нему Шаниль скорее напоминает позицию наследственного вассала его семьи... или, точнее, Дальней родственницы, которой доверили следить за приносящим одни неприятности каким-то-там-внучатым племянником. Она его не любит. Он ей, судя по всему, даже не нравится. Она дико за него беспокоится. И, похоже тоже отрабатывает повинность.

– Странно... Последнее, мой господин: почему Вы связали его с Сергарром?

Перед тем как драги покинули город, мои... источники принесли информацию о встрече между ди Крием и главой завоевателей. Сведения отрывочны, но, видимо, великий воин обращался к нашему таинственному студенту как низший к высшему. И ему это не слишком нравилось. Да, и еще одно: ди Крий носит маску, изменяющую его внешность. Очень странную – я три года не замечал ее существования. – В устах магистра воздуха подобное признание звучало совершенно невероятно. – И даже сейчас не могу разобрать, что скрывается под маской.

– Вот даже как... – Она помолчала. – Похоже, Вы симпатизируете ему.

Магистр воздуха позволил себе кривую усмешку:

– Рек ди Крий – высокомерный, слишком умный для собственного блага нахал, при первом взгляде на которого любой нормальный человек начинает его тихо ненавидеть. – Таш серебристо засмеялась, услышав, что ее процитировали, и Тэйон закончил мысль: – Когда у меня столько общего с кем-то, то я не могу симпатизировать ему даже абстрактно.

– Айе, мой господин!

– Теперь Ваша очередь, моя лэри.

– Айе... Но я мало что могу добавить, мой господин. Народ шарсу, – Таш вер Алория давно уже перестала называть этот народ своим, – хранит предания о некой расе полубогов, которые работают с первозданной магией и «скользят между мирами». Их называли «аи». Позже, во время путешествий, я слышала и иные рассказы, которые можно было бы с натяжкой отнести к тому же источнику. Большинство легенд (а также несколько прелюбопытных свидетельств «очевидцев») подчеркивает, что правители этой расы – обычно они называют себя «князья», причем непременно «сияющие» или «ясные» – обладают какими-то удивительными свойствами и что их легко отличить от обычных аи и тем более людей.

Она сделала паузу, лениво скользя глазами по проплывающим мимо утренним улицам. Они уже въезжали в район, где был расположен их дом.

– Изучая драгов и их мировоззрение, я наткнулась на мифы о народе, создавшем их расу. И сразу бросилось в глаза, что эти «arr-shansy» – творцы-и-повелители, обладающие над людьми-драконами почти мистической властью, – по многим признакам схожи со знакомыми мне «аи». А поскольку драги утверждают, что человек-полководец, вот уже три раза за последние четыреста лет захватывавший Лаэссэ (и который, по мнению так называемых авторитетных историков, является тремя отдельными личностями, просто носящими одно и то же имя), принадлежит именно к arr-shansy, то... вывод напрашивается сам собой. Особенно после того, как я лично встретилась с Сергарром и от присутствия этого на вид почти обычного человека у меня волосы встали дыбом.

– Хм... – произнес Тэйон. В сравнительной мифологии он был не силен. Зато прекрасно знал о том, что, в целом лишенная магии, в некоторых, совершенно непредсказуемых областях Таш проявляла чутье, которым может похвастаться не всякий мастер-эмпат.

– Кроме того, во время так называемой исследовательской миссии в одном из миров мы схлестнулись с очень странными пиратами. И захватили прелюбопытного пленника. В нем было нечто такое, что шептало о его родстве с повелителем драгов. Когда я сегодня увидела Вашего непонятного ученика, это самое нечто дохнуло на меня в такой концентрации, какая не снилась первым двум.

– Занимательно, – протянул магистр Алория, скользя взглядом по знакомым домам и переулкам. Элитный район, где селились преподаватели Академии, обычно благоухал зеленью и ухоженными висячими садами, но в это время года, в самом конце года, деревья лишь тянули к вечно хмурому небу поблекшие ветви, а весь мир отливал свинцом и становился отвратительно сырым. И мокрым. – Значит, этот Ваш занимательный пленник прибудет вместе с остальной флотилией?

– Айе, мой господин. Мне... приходило в голову, что возможно, этот пленник несколько излишне занимателен. Если у него в родичах ходят такие существа, как ди Крий и Сергарр (даже если Сергарр – это три разных человека, во что мне после встречи с ним верится с трудом), то не безопаснее ли будет чуть смягчить меры содержания? Могу поспорить на что угодно, он сообразит, как устроить побег в самые рекордные сроки.

– Подобная мысль посетила и меня. Однако... У Вас достаточно убедительная причина для его задержания?

– Полагаю, почти удавшуюся попытку потопить всю мою флотилию можно назвать достаточно веской причиной.

– В таком случае отпустить мы его всегда сумеем, а вот поймать вновь может оказаться весьма затруднительно. Однако стоит все-таки изменить статус «пленника» на «тщательно охраняемого гостя».

– Уже сделано, мой господин.

– Прекрасно, – чуть рассеянно ответил магистр воздуха. И вдруг резко рванул адмирала д'Алория на себя, заставляя ее упасть поперек коленей и в то же время активируя защитное поле (тяжелые камни-носители которого были пристроены прямо под сиденьем). Узко сфокусированный световой луч прошел над тем местом, где только что сидела высокая женщина, ударил в последний момент окутавшую кресло дымчато-серую сферу. И вместо того чтобы превратить весь экипаж в дымящиеся осколки, бессильно рассыпался, почти полностью поглощенный полем.

В следующий момент мастер ветров отшвырнул от себя уже вытащившую откуда-то пару кинжалов Таш, и его кресло взмыло в воздух, молнией метнувшись к крыше, откуда был произведен выстрел. Но он опоздал. В саду, разбитом на наклонной поверхности, осталось только сложное сооружение из фокусирующих линз и сменного энергетического кристалла (тот, который был установлен в данный момент, явно уже исчерпал свой заряд, и не требовалось быть гением, чтобы понять на что) да гулкое магическое эхо недавно сработавшего портала. Первым побуждением было броситься отслеживать проход, пока следы еще горячие, но паранойя, выработанная за пятьдесят с лишним лет богатой врагами жизни, взяла верх. Магистр коснулся подлокотника и, когда тот отъехал в сторону, достал из хранилища, заполненного тщательно разложенными по ячейкам магическими предметами, хрупкий шарик с каким-то порошком. Раздавив шарик в руках, призвал воздушный поток, чтобы тот донес пыль до места, где недавно был портал.

Взрывное искривление энергий даже на, казалось бы, безопасном расстоянии заставило его отшатнуться, болезненно морщась. Так и есть, ловушка. Если бы бросился сломя голову исследовать проход, напоминал бы сейчас пускающее слюни растение.

Мрачно, но не слишком удивленно выругавшись, Тэйон развернул кресло и спланировал вниз, туда, где Рино и Вальяни заняли ощетинившуюся оружием оборону в стремительно несущемся к дому экипаже, который с поднятой крышей (бронированной) и активизированными встроенными магическими защитами напоминал миниатюрную крепость. Одрик и Сааж были внутри, прижимая к полу и прикрывая своими телами пытавшуюся вырваться Таш. Тэйон автоматически отметил, что не ошибся в отборе персонала: адмирал д'Алория, одна из известнейших воительниц своего времени, даже пошевелиться не могла в руках самозваных телохранителей.

– Рино! – Он резко кивнул в сторону дома, из сада которого было совершено нападение. – Соберите информацию. И будьте осторожны, скорее всего, там окажутся еще ловушки.

Автоматическое «айе, господин» Рино выдохнул, уже на ходу соскакивая с повозки и бросаясь в сторону. В следующий миг экипаж на полном скаку влетел в раскрытые ворота резиденции Алория, и Вальяни продемонстрировал блестящую технику кучерского мастерства, заставив зверей в последний момент описать изящный полукруг по внутреннему двору. Маг почувствовал, как за их спиной потрескивают мощные защитные поля. Навстречу уже бежали остальные его слуги и ученики, вооруженные до зубов и готовые отразить даже полномасштабный штурм.

Подлетел к повозке и жестом приказал освободить Тащ. Одрик отпустил великого адмирала с явным облегчением. Сааж, когда поднималась, берегла один бок и, похоже, у правого глаза у нее в скором времени образуется приличных размеров синяк.

– Я был бы благодарен, если бы в следующий раз Вы не стали калечить людей, пытающихся спасти Вашу жизнь, моя лэри, – довольно сухо заметил Тэйон, жестом отправляя таолинку к целителю.

– Мой господин, я не нуждаюсь в телохранителях, и Вам это известно ничуть не хуже, чем им. – Адмирал д'Алория выглядела несколько растрепанной, но не утратила ни грамма самообладания, как будто не ее только что пытались спалить заживо. – В следующий раз будет лучше, если охрана займется своими делами и не будет мешать мне заниматься моими!

Тэйон благополучно пропустил данное пожелание мимо ушей и кивнул на дверь:

– Пройдемте внутрь, моя лэри.

В вестибюле, скидывая плащ на руки вновь превратившегося в дворецкого (правда, очень хорошо вооруженного дворецкого) Одрика, она спросила:

– Как Вы догадались?

– Почуял активацию портала. Убийцы, кем бы они ни были, решили открыть проход заранее, чтобы уйти сразу после выстрела, вне зависимости от того, будет он успешным или нет. Если бы после подземелья я не вслушивался в пространство так жадно, то мог бы ничего не заметить.

– Очень удачно выбрано место. У самого дома, но еще не под защитой охранной системы.

– Надо будет приказать проверить маршруты, которыми обычно пользуемся... Най, Гвин, я сам профильтрую магические поля вокруг дома. Вполне возможно, что они оставили какие-нибудь сюрпризы на случай, если мы решили бы переместиться с помощью портала. Судя по искусству, с которым была устроена ловушка на крыше, то тут потребуется больше, чем компетенция ученика, пусть даже такого одаренного. И, Одрик, уровень готовности по-прежнему «Осада».

Айовин кивнул с явным облегчением и в то же время беспокойством. Мальчишке раньше не приходилось сталкиваться покушениями, и одно дело знать, что «сбой при телепортации" считается одним из самых надежных способов убийства, а другое – вдруг оказаться в реальности. где все воспринимают это как данность. Послав ему успокаивающую (хотя, как он подозревал, несколько кривоватую) улыбку, Тэйон направился к библиотеке, где до него укрылась Таш. Тщательно прикрыл за собой дверь, сплел заклинание против подслушивания. И лишь затем повернулся к сидящей в кресле черноглазой женщине.

Одни сутки. Голос мастера звучал легко и иронично, но взгляд был серьезен. – Не прошли еще даже сутки с момента Вашего появления, моя лэри. И уже на меня устраивают покушение Впервые за три года. Причем список возможных подозреваемых за последние несколько часов вырос прямо-таки в геометрической прогрессии!

Она лишь чуть сжала губы. Тэйон вздохнул. Откинулся на спинку кресла:

– Что еще успело случиться, пока я сидел в тюрьме? Меня назначили первой леди Адмиралтейства, – сдержанно ответила адмирал д'Алория, – после того, как Вы так впечатляюще разделались с предыдущим первым лэрдом, все, похоже, решили, что эта должность – законный трофей семейства Алория. Пользуясь переполохом, я прямо посреди ночи созвала Совет и сделала доклад о своей экспедиции. После чего была с несколько излишней поспешностью объявлена героиней и получила предложение новой работы.

Мастер ветров на мгновение прикрыл глаза.

– Стихии... – Это прозвучало очень устало. Тело Pay ди, вот уже десять лет занимавшего должность главы Адмиралтейства и, какими бы ни были его политические предпочтения, отлично с ней справлявшегося, едва успело остыть. – Кто представлял в Совете юго-западный предел? – Второй сын Pay.

– И он согласился с подобным решением? – С остальными-то все понятно, они лишь хотели еще больше подрезать крылышки Шеноэ, зная, что все серьезные кандидатуры на этот пост будут либо отпрысками славного семейства либо их ставленниками.

Адмирал д'Алория помолчала. Затем мягко спросила:

– Мой господин, Вы считаете, что род ди Шеноэ теперь окажется среди Ваших кровных врагов?

Тэйон криво усмехнулся:

– Я знаю, что обычай вендетты, распространенный в Лаэссэ, и вполовину не столь суров, как кровная месть халиссийских тотемных кланов. Я также знаю, что адмирал лэрд ди Шеноэ пал в так называемой честной дуэли, и это исключает всякую возможность официальной вражды. Но было бы слишком наивно предполагать, что подобные мелочи остановят наших морских владык. Если оставить всю словесную шелуху в стороне, Pay был подло убит на глазах у своей семьи. Они не оставят этого безнаказанным.

Какое-то время Таш просто сидела, ритмично постукивая сильными пальцами по деревянному подлокотнику кресла и разглядывая его. Потом заговорила:

– Мой господин, боюсь, после всех этих лет Вы так и не поняли, сколь сильно жители великого города отличаются от наших с Вами соотечественников. Да, Шеноэ – достойный род, и слово «честь» для них не пустой звук. Да, они возмущены и искренне скорбят по погибшему. Но к этому моменту выжившие уже разобрались в ситуации. Я уверена, они уже знают, что замышлял покойный адмирал, почему был убит. И знают, что, захоти мы – и последствия для их семьи были бы гораздо более разрушительными.

Тэйон издал что-то среднее между фырканьем и рычанием.

– Не хотите ли Вы сказать, что владыки океана должны еще и воспылать к нам с Вами благодарностью?

– Най. Но и вести против нас вендетту, официальную или тайную, они не будут. Полагаю, они также воздержатся от попыток убить нас из политических соображений. Что-то вроде... жеста доброй воли.

Тэйон закрыл глаза:

– Ветер и пепел, как я люблю этот город! – Голос его был полон искреннего отвращения. Помолчал. – Итак, теперь Вы глава Адмиралтейства и повелительница морской мощи Лаэссэ. Мои поздравления, лэри.

Таш смотрела твердо и без сомнения. Черное с янтарем лишь подчеркивало звездную глубину глаз. Казалось, форма военного флота специально создана, чтобы оттенять волшебную красоту этой женщины.

Совет Лаэссэ вручил ей в руки огромную власть, зная, что честь адмирала д'Алория столь же легендарна, как и ее абсолютная верность. Но догадался ли кто-нибудь просветить уважаемых правителей, что эта безусловная, нерассуждающая верность принадлежала исключительно законной власти?

То есть той, которую считала законной сама Таш.

Он знал, что говорить что-то бесполезно. Но тем не менее попытался:

– По закону, военные обязаны так же сторониться политики, как и высшие маги. И Вы знаете почему, моя лэри.

Она чуть кивнула. Раскосые черные глаза были все так же безмятежны и так же бездонны.

Тэйон сложил руки домиком, глядя поверх них на свою двоюродную бабушку. Попытался еще раз:

– Бесчисленные родственные браки, заключаемые внутри династии Нарунгов в попытках сохранить исконную магию рода, плохо сказались на них. Вы должны быть знакомы с этой проблемой, моя лэри, в халиссийских кланах постоянно с ней сталкиваются, но если у нас хватает ума перед заключением каждого брака проводить расширенные генетико-генеалогические расследования, то высшая знать Лаэссэ, похоже, считает подобные предосторожности ниже собственного достоинства. В конце концов, что может быть не в порядке с их кровью? Как бы там ни было, но Нарунги перестали быть компетентными правителями вот уже... хм... много поколений назад. Последние столетия город процветает в основном вопреки своим номинальным королям, но никак не благодаря им.

На внимательном лице Таш на мгновение мелькнуло выражение «я-знаю-ты-тоже-думаешь-что-все-это-дикость-и-чушь-но-считаешь-своим-долгом-предупредить-меня-и-благодарна-тебе-за-это», тут же вновь сменившееся безмятежной маской. Ни следа сомнения. Ни проблеска колебаний. Магистр воздуха вздохнул.

– Как Вы считаете, моя лэри, мы сможем продержаться до того момента, как подойдут ваши эскадры? Она чуть пожала плечами:

– Все в руках стихий, мой господин. За последние годы Вы, кажется, всерьез занялись проблемой безопасности. Попробуем выжить.

Он вновь откинулся на кресле, борясь с желанием взвыть и одновременно захохотать. Сделал отпускающий жест рукой.

– Полагаю, у Вас сейчас множество дел. Не смею больше задерживать, адмирал леди д'Алория.

Когда она выскользнула за дверь, Тэйон еще раз мысленно пробежался по списку мероприятий для профилактики покушений, которыми придется заняться в самое ближайшее время. А также по списку исследований и магических экспериментов, которые придется отложить на неопределенное будущее. Хмыкнул.

Ну что ж. Он понял, что спокойная жизнь кончилась, как только услышал, каким тоном Одрик произнес короткое, но такое выразительное «она». Сейчас уже несколько поздновато ныть по данному поводу, не так ли?

Маг в бессильной самоиронии тряхнул головой. Так. Но... кто бы ему объяснил, зачем он раз за разом позволяет втянуть себя в подобные истории?