"Секретная миссия" - читать интересную книгу автора (Маршалл Паола)

Глава пятнадцатая

Лишь при ярком свете гостиной Трешем-Холла стало видно, в каком Девениш ужасном состоянии.

Когда он сказал Вобстеру, что хочет проникнуть в дом незаметно, тот почесал нос и подмигнул:

— Конечно, милорд. Только пообещайте, что сразу же забудете об этом.

Девениш, несмотря на слабость, улыбнулся.

— Хорошо, я отвернусь.

Вобстер вскарабкался по водосточной трубе, подобрался к окну над боковой дверью, что-то там сделал, и окно распахнулось. Минуту спустя он отпер черный ход и впустил их внутрь.

Проведя Девениша и Друсиллу в гостиную, он пробрался, следуя подробным указаниям графа, к спальне Стэммерса и тихонько постучал в дверь.

Роб просто остолбенел, увидев Девениша в лохмотьях, небритого, в синяках, со сбитыми в кровь ногами. Друсилла была так счастлива, найдя графа живым, что почти не замечала всего этого. Главное, Хэл с ней, и ему не понравится, если она начнет над ним причитать.

Девениш был безмерно рад, что Роб не имеет никакого отношения к братству, хотя иронически скривился, когда тот принялся хлопотать вокруг него.

Роб не хотел ничего слышать.

— Надо вызвать врача, и пусть придет твой камердинер, — бормотал он. — Тебя нужно уложить в постель. А что делает здесь Гилс Стоун… и Вобстер?

— Ради Бога, не суетись, — проворчал Девениш. — Уже поздно, я не хочу поднимать на ноги весь дом. Я прекрасно доберусь до своей спальни и лягу сам. Что же до Гилса, то он спит-почивает в своей постели, и если ты так разволновался из-за моего возвращения, что даже не узнал его сестру, то тебе не стоит и рассказывать, что со мной приключилось.

— Но вы тоже меня не узнали, — ехидно заметила Друсилла.

— Во-первых, было темно, а во-вторых, я почти ничего не соображал. Ну ладно, я вам расскажу о моих приключениях, только прежде пойду к себе и переоденусь. А пока можете заказать что-нибудь поесть и выпить для господина Гилса и Вобстера, которые поехали посмотреть на пожар в Маршеме, по счастливой случайности встретили по дороге меня и любезно проводили до дома.

— Господин Гилс? — удивился Роб. — Ты же сам сказал, что Гилс — это Друеилла. И о каком пожаре ты говоришь?

— Друсилла и есть. Но для нас она мирно спит в своей постели в Лайфорде, а здесь сидит Гилс.

Роб недоуменно фыркнул, когда Девениш исчез за дверью.

— Кто-нибудь может мне сказать, где он был и что делал? Как он поднимется наверх в таком состоянии?!

— Мы ничего не знаем, — растерянно ответила Друсилла. — Я уверена, он сейчас приведет себя в порядок, придет и все нам расскажет.

— И не ждите, ничего он не расскажет, это не в его стиле. Ладно, пойду-ка я насчет еды, а заодно сообщу, что милорд вернулся. — Роб мгновение помедлил. — А про Мартина он говорил что-нибудь?

— Нет, — ответила Друсилла. — Он был почти не в себе.

Вскоре принесли ужин, а вслед за этим появился Девениш. Граф выглядел так, словно только что вернулся с верховой прогулки. Но приподнятое настроение, повидимому, покинуло его вместе с лохмотьями. Он осторожно опустился на стул и выпил бокал вина, прежде чем съесть огромный бутерброд с говядиной и куриную ножку. Хотелось лечь и обо всем забыть, но Роб и Друсилла ждали объяснений.

— Когда я отправргся в Лондон, на проселке меня поджидал Хдррингтон. Он застрелил беднягу Мартина, а меня отвез к себе в аббатство. Оказалось, ему удалось разговорить Тоби Клариджа и выяснить, что я знаю о его так называемом братстве и черных мессах. Харрингтон боялся, что я сообщу властям о его многочисленных преступлениях. И вы должны знать, Друсилла, любовь моя, что ваш муж вел себя достойно, за что и был убит.

— То же самое мне сказал два часа назад Гилс, — вмешалась Друсилла. — А я еще подумала, что ему приснилось.

— Гилс? Но откуда он узнал об этом?

— О, я забыла вам сказать. Когда вас не было, Гилс снова упал с лошади и несколько дней лежал без сознания. Сегодня под вечер он очнулся и вдруг вспомнил все, что Бетти успела ему рассказать про мистера Харрингтона и черную мессу в Маршемском аббатстве до того, как кто-то на них напал. Я подумала, надо срочно сообщить об этом мистеру Стэммерсу

— Так вот почему вы оказались там на дороге. Вы просто молодец, миссис Фолкнер. Если б не вы, не знаю, что бы со мной было. Вы спасли мне жизнь. — Девениш откинулся на спинку стула и мгновение молчал, закрыв глаза. Потом заговорил снова: — Ну, так на чем я остановился… Да. Харрингтон бросил меня в камеру и решил сегодня прйнеети в жертву дьявопу. Я бы просто исчез, или мое тело нашли бы, как тело вашего мужа, вдали от дома, и все подумали бы, что на меня напали разбойники.

К счастью, сразу после начала мессы мне удалось вырваться из камеры, но надо было пробраться через весь зал, что оказалось самой болыпой трудностью. Мне повезло — как раз когда я вошел в зал, один из факелов, которыми освещался зал, упал прямо на алтарь и начался пожар. В суматохе мне удалось незаметно выбраться наружу. А потом меня нашли Друсилла с Вобстером.

Закончив свое повествование, Девениш улыбнулся. По глазам Роба и Друсиллы было видно, что они ему не верят.

— Вот прямо так все и происходило? — произнес наконец Роб.

— Прямо так. — Девениш спокойно выдержал его взгляд.

— И ты на этом настаиваешь?

— Учтите, я говорю это только вам. Все остальные должны думать, что я ездил в Лондон, а Мартина отправил в одно из моих северных поместий. Для всех будет лучше, если они не узнают правды.

— Я просто счастлива, что вы, Хэл, столь правдивы, — сладким голоском проговорила Друсилла. — Вот уж не ожидала.

В ответ на эту колкость Девениш ответил ей таким страстным взглядом, что Робу стало даже как-то неудобно.

— Как же хорошо вы меня изучили, — пробормотал Девениш.

— А как быть с тем, что скажут сами члены братства? — с беспокойством спросил Роб.

— А что они могут сказать? Ну, была вечеринка, и вдруг, о ужас, начался пожар.

— Не верю ни единому твоему слову, — мрачно проговорил Роб, — но провалиться мне на этом месте, — пардон, миссис Фолкнер, все время забываю, что вы не Гилс, — если ты отступишься. Хотя жаль аббатство.

— Да свершится правосудие, даже если обрушатся небеса, — ответствовал Девениш. Он широко зевнул, прикрыв рот рукой.

— Вам пора в постель, — приказным тоном сказала Друсилла. — Даже лгунам необходим отдых.

— Особенно лгунам, — сотласился Девениш. — Это такая тяжелая работа. Вы, я думаю, переночуете здесь.

— Ни в коем случае. Дабы придать убедительность нашей лжи, я должна вернуться домой, прежде чем кто-то обнаружит, что я не Гилс.

— Тогда пусть с вами едет Роб и еще кто-нибудь из конюхов.

Его глаза слипались, и Друсилла подумала, что у него вид смертельно усталого человека. Не обращая внимания на Роба, она наклонилась и поцеловала его в щеку.

— Все, отправляйтесь в постель, — ласково шепнула она.

Он сонно кивнул.

— Я заеду к вам, как только смогу. Вы обещаете меня принять?

— В любое время.

Идя с Друсиллой на конюшню, Роб ворчливо проговорил:

— Это все выдумки. Даю руку на отсечение, что пожар устроил Хэл.

— Вот уж не думаю. Мы должны ему верить. Он же у нас такой правдивый… да еще вдобавок и лорд.

Роб хмыкнул, глядя на Друсиллу, и сказал:

— Ну, смею заметить, вы ему не уступаете. Из вас получится прекрасная пара.

— Вы забегаете вперед, — строго сказала Друсилла.


Лорд Сидмаут прочел оба письма, полученных от Девениша, — то, которое отправила ему Друсилла, потом второе, написанное Девенишем наутро после возвращения. В этом письме Девениш повторил то, что рассказывал Робу и Друсилле о своем побеге и конце мистера Харрингтона. Как и они, лорд Сидмаут не поверил ни единому слову, но скандал предотвращен — и этого достаточно.

Оба письма полетели в огонь. Лорд Сидмаут взял перо и стал писать лорду Девенишу благодарственное письмо, «которое, боюсь, будет единственным вашим вознаграждением. Я с чувством сожаления узнал о том, что аббатство сгорело, но это невысокая цена, если учесть обстоятельства, с ним связанные».

Девениш обещал приехать, как только сможет, и по его страстному взгляду Друсилла предположила, что он не станет мешкать. Но прошло уже два дня и начался третий, а его все не было.

Гилс, полностью поправившийся, с обидой заметил:

— Меня удивляет, почему Девениш после возвращения из Лондона до сих пор к нам не приехал. Мне так хотелось с ним поговорить о пожаре в Маршеме. Ходит столько слухов. Говорят, в ту ночь сэр Тоби Кларидж вызвал лекаря полечить ожоги, и нес что-то несусветное про дьявола, который поджег аббатство. А вчера, когда констебль спросил его об этом, он заявил, что ничего подобного не говорил, а лекарь все выдумал. Доктор Саутвелл, библиотекарь Девениша, который тоже был там и получил легкие ожоги, говорит, что все это ерунда. Просто упал факел.

«Интересно… — подумала Друсилла и оборвала себя: — Нет, не надо, это нечестно по отношению к Хэлу. Если б он считал, что нам надо знать, он бы сам сказал».

— Послушай, Дру, — начал снова Гилс, — а что, если мне съездить в Трешем-Холл? Я уверен, Девениш знает, почему сгорело аббатство.

— Полагаю, не стоит, — сказала Друсилла, и в этот момент дворецкий сообщил что лорд Девениш желает знать, примет ли его мадам.

— Как удачно! — воскликнул Гилс. — Конечно, примет!

— Уймись, Гилс!

Дворецкий кашлянул.

— Мадам, милорд желает поговорить с вами наедине.

Друсилла поднялась, с бьющимся сердцем ожидая появления Хэла.

Он немного осунулся, но выглядел безупречно, был спокоен и невозмутим, как всегда. Она бы очень удивилась, если бы услышала его перебранку с Робом и доктором, происшедшую всего чаеа два назад. Дело в том, что наутро после возвращения домой граф, вставая с постели, потерял сознание, и Роб послал за врачом, невзирая на протесты. Врач предписал ему постельный режим, и Роб, не слушая никаких возражений, продержал его в постели ровно два дня, применив простой способ — запер в комнате. Но на третий день уже никто не мог его остановить.

— Вы прекрасно выглядите, миссис Фолкнер, Ночная скачка в мужском платье явно пошла вам на пользу.

— Благодарю вас, милорд. Дни, проведенные в застенках Марщемского аббатства, и потом долгая пешая прогулка сотворили с вами просто чудеса.

Они засмеялись.

— Почему судьба не свела нас раньше, Друсилла? Вы совершенно не похожи на всех женщин, встреченных мною с тех пор, как я достиг совершеннолетия.

— Могу ли я вернуть вам комплимент, милорд? Вы совершенно не похожи на всех мужчин, встреченных мною до вашего приезда сюда.

— Ах, мадам, вы вдохновляете меня и облегчаете мою задачу. Прошу вас, сядьте, чтобы я мог встать перед вами на колени, пока буду говорить.

Друсилла с сияющими глазами послушно села, расправив на диване по возможности шире подол платья, покорно сложила руки на коленях и с обожанием посмотрела на Девениша.

Его губы дрогнули.

— Кокетка, — пробормотал он, опускаясь на колени. — Как я могу быть серьезным, когда вы на меня так смотрите!

Друсйлла закрыла глаза, качнула головой и снова открыла.

— Сейчас лучше?

— Нисколько. Вы сводите меня с ума. Ладно, давайте серьезно. Дорогая миссис Фолкнер, Друсилла, ведь мне позволено так вас называть, мое самое заветное желание, что бы вы приняли мое предложение руки и сердца и сделали меня счастливейшим человеком в Англии. Прошу, скажите, вы согласны стать моей женой и осчастливить своего самого преданного и покорного слугу?

— Да, — ответила она.

— Просто «да» — после всего, что я наговорил? Друсилла, душа моя, перестаньте меня дразнить. Я почти не надеюсь, что вы любите меня так же, как я люблю… полюбил вас почти с первой встречи.

Она ласково закрыла ему рот рукой.

— Ах, если б вы только знали, Хэл, как я люблю вас! Я просто не в силах это выразить словами. Сама мысль о том, что я буду с вами, делает меня счастливой. Я не знала, что могу так любить. Когда Роб сказал мне, что с вами, видимо, случилось что-то ужасное, я чуть не сошла с ума. Вы удовлетворены, сэр? Он поцеловал ее ладонь и глухо произнес:

— Обещайте мне, что всегда будете столь неотразимы и не дадите мне заноситься. Вы снова научили меня любить. Дед учил только ненавидеть и подчинять. До встречи с вами я уже почти забыл, что это значит — любить так, как я любил когда-то свою мать и маленького брата.

С тех пор в моей душе жила только ненависть, но это в прошлом, я обещаю. И если вдруг заметите во мне что-то подобное, остановите меня. Когда я сидел в Маршеме, все мои мысли и мечты были о вас и о том, что мы будем вместе, когда я вырвусь. Именно «когда» — только так я думал, — а не «если». В мечтах мы были с вами в Венеции, и мы туда обязательно поедем. А Трешем будет нашим домом, здесь будет хорошо детям… и вам — учить меня доброте.

Друсилла наклонилась и поцеловала его в щеку. Наверное, ничего иного в такой момент и не полагалось, но ей хотелось большего, его откровенность растрогала ее и преисполнила глубокой нежностью.

— Как странно. — Она задумчиво посмотрела на Девениша, который, поднявшись с колен, сел рядом с ней. — Когда вы были в Маршеме, мне приснилось, что мы в Венеции. Я никогда там не была, видела только гравюры, но во сне все было разноцветное, и…

— И мы были вместе, вот так.

Он обнял ее, и она забыла обо всем на свете…

С тех пор дьявол больше не посещал Суррей. Хэл и Друсилла провели медовый месяц в Венеции, гуляли вдоль Большого канала. Руины Маршемского аббатства постепенно зарастали травой, а Хэл с Друсиллой частенько сиживали в саду Трешем-Холла, глядя, как играют их дети. Ночью Хэл засыпал в объятиях любящей жены, и тяжкие видения прошлого ушли и больше никогда не возвращались.