"Рассмешить богов" - читать интересную книгу автора (Панкеева Оксана)

Глава 5

— Что-то невеселая у нас вечеринка получается, — заметил Толик, неодобрительно оглядывая заплаканного Пассионарно, сердитого Кантора и все еще испуганного Мафея.

— А с чего ей быть веселой? — шмыгнул носом расстроенный вождь. — Эльвира меня бросила, Кантор осыпал оскорблениями и чуть не побил, да еще с Ольгой поругался, не мог промолчать, скандалист! Ты бы к ней еще драться полез!

— Молчи! — с досадой огрызнулся Кантор. — Молчи, а то не выдержу!

— Можно подумать, ты до сих пор выдерживал! — не смолчал безутешный товарищ. — Из-за тебя все!

— Из-за меня? — Возмущению Кантора не было предела, и даже Мафею было ясно, что лучше с ним сейчас не заводиться, но товарищ Пассионарно почему-то полностью игнорировал сей очевидный факт и не замедлил подтвердить:

— Конечно, из-за тебя! Ты же скандал затеял! На твои вопли полдворца сбежалось! Совсем совесть потерял, чуть короля не укрыл похабными словами!

— Тише, тише! — вмешался Толик, предостерегающе вздымая ручки. — Ребята, не надо все начинать сначала! А то чертополохом накормлю! Лучше объясните, что такое с Ольгой? Прямо на себя непохожа! Ты ее точно ничем не обидел?

— Я сильно подозреваю, — проворчал Кантор, — что ее обидел король, о котором так заботится почтительный Плакса. Но это же не причина так набрасываться на меня!

— Ты сам, когда набрасываешься на окружающих, очень разбираешь, кто тебя обидел, а кто нет? — немедленно перебил его Пассионарно. — Ты что, сам понять не мог, что ей плохо, что она хочет побыть одна? Пусть ты амулет носишь, но это же твоя девушка, ты без всякой магии должен понимать…

— Я тебе ничего не должен! — взорвался Кантор. — Уж кому-кому, но не тебе! Скажи спасибо, что морду твою бесстыжую не набил, работорговец паскудный, мать твою!

— Уж кто бы там мою мать, — вспыхнул обиженный принц, — но без тебя там точно как-то обошлось! На своих родителей посмотри!

— По крайней мере, у них потомство получилось нормальное, а не идиот вроде тебя!

— Это ты нормальный? Ты нормальный? Нет, вы слышали? Он нормальный, а я идиот!

— Еще какой! Таскался по борделям, не предохранялся, а теперь слюни распустил: его Эльвира бросила! Так тебе и надо!

— Эй, ребята, ребята… — встревожился Толик, чувствуя, что чертополох тут не поможет. Готовых сцепиться драчунов колючки во рту не успокоят, а только сильнее разозлят. Он торопливо подхватился с места и протиснулся между неугомонными мистралийцами. — Да что с вами такое, ничего же крепче пива не пили!

— Отойди! — хором рявкнули оба, а Кантор добавил: — Кто посмеет опять на меня колдовать без спросу, на этот раз не прощу! Насрать мне, что вы маги!

— Может, все-таки обездвижить их обоих? — с опаской предложил Мафей. — Или усыпить? А в случае чего я улечу…

Занятый предотвращением назревающей драки, Толик не услышал, как за его спиной отворилась дверь. И панический ужас в глазах Мафея неосмотрительно списал на происходящий скандал. Только когда юный принц, беззвучно разевая рот, указал пальцем на дверь, а оба мистралийца одновременно сделали шаг назад, оглянувшись в ту же сторону, Толик сообразил, что в комнату кто-то вошел без стука, и поспешил убраться. Но было поздно. Хотя его величество никогда не славился ловкостью, реакция у него была отменная, а руки ой какие длинные…

Мафей только пискнул, беспомощно наблюдая, как кузен исчезает в зеленом облачке, мертвой хваткой вцепившись в рукав Толика. А воюющие стороны, избавившись от преграды, опять пошли на сближение.

— Полюбуйся, что ты натворил! — произнес Кантор, обличительным жестом указуя на то место, где только что был король.

— Это натворил ты, — возразил Пассионарно, оторопело пялясь на висящие в воздухе остатки зеленого тумана.

— А кто орал как ушибленный?! — разъярился Кантор. — Наворотил дел — и теперь тихо смоешься, а нам что делать? Я же вроде как телохранитель! А у меня охраняемый король пропал! Исчез! Растворился! Что я скажу королеве? Врезать бы тебе как следует…

— Смотри, как бы я тебе не врезал! Опять я виноват! — разобиделся доблестный вождь. — Иди ты в задницу, Кантор! Сам орал громче меня, а теперь нашел на кого все свалить! Вот и думай теперь, что ты скажешь королеве, и что тебе скажет Амарго!

— Ты лучше сам подумай, что тебе скажет твоя Эльвира, когда тебе припрут всех твоих бастардов! — ядовито отозвался Кантор, переходя с ругани на более утонченные оскорбления.

— По крайней мере, — не менее ядовито парировал оппонент,-у меня они есть. И еще будут, если захочу.

— И если не захочешь, все равно будут, — не остался в долгу Кантор. — Потому как ты не то что до тринадцати, до двух считать не умеешь, тупица! Твоя Эльвира и так толстая, представляю, какой она станет, когда родит тебе пяток детей!

— Эльвира не толстая, — злорадно огрызнулся Пассионарно. — У нее просто есть грудь.

Кантор ударил коротко, не замахиваясь и не тратя время на предупреждения. Друзья и соратники, сцепившись, покатились по полу под возмущенные требования Мафея немедленно прекратить недостойный мордобой.

Шеллар III в этот момент также был возмущен и чрезвычайно расстроен. Одежда таинственного господина Толика оказалась далека от эталонов качества, и в настоящий момент в руке короля находился только рукав, который его величество не преминул изучить и осмотреть за неимением самого Толика. Как оказалось, причиной досадного недоразумения было не качество одежды, а ее покрой — рукав был не пришит, как подобает, а пристегнут некими металлическими приспособлениями и от резкого рывка отстегнулся. В результате Толик оказался там, куда и направлялся, а незадачливый охотник за эльфами теоретически мог выпасть из телепорта в любой точке пространства. Оставалось только радоваться, что эта точка была обитаема и пригодна для жизни. О последнем ясно свидетельствовали мебель и немытые тарелки на столе. А еще они свидетельствовали, что проживал в этом помещении несусветный неряха, до коего Ольге еще расти и расти. И уж конечно это был не эльф, разве что эльфы окончательно деградировали и вернулись в первобытное состояние.

Король отложил в сторону бесполезный рукав и принялся изучать обстановку. Расцветка дивана и кресел могла объясняться тремя возможными причинами: а) хозяин этого жилища начисто лишен вкуса, б) он дальтоник, в) здесь принято обивать мягкую мебель ярко-голубой тканью в огромных белых ромашках. Валявшаяся на диване гитара наводила на мысль, что проживает в этом свинарнике бард, это вполне могло объяснить беспорядок на столе и явиться четвертой причиной приверженности хозяина к экзотическим расцветкам мебели. Замызганный зеленоватый столик с дырой посередине немедленно напомнил его величеству подарок Орландо, отчего Шеллар III несколько воспрянул духом. Приятно было видеть хоть что-то знакомое. А если Орландо узрел сей дивный предмет мебели именно здесь, то можно считать себя в гостях у знакомых. По крайней мере, есть на кого сослаться, когда явятся хозяева и потерянного между мирами короля не примут за грабителя. В том, что он находится на родине своего шута, его величество даже не сомневался. Такие предметы, как монитор, музыкальный центр, кондиционер и пылесос были легко узнаваемы по описанию, и все эти предметы король в настоящее время наблюдал. В особенности пылесос, который лежал посреди комнаты и ощутимо пованивал паленым. Кроме того в комнате ощущались запахи курева, кофе, грязных носков, отвратительного пива, сушеной рыбы и той самой «натуральной конопли», которую так любил покойный Шанкар.

С трудом подавив страстное желание немедленно пощелкать кнопками монитора и напомнив себе, что он в чужом доме и трогать без спросу чужие вещи недостойно, король переключился на изучение висевшей над монитором картины. Картина утешила его окончательно. Молодой человек с гитарой, третий справа, имел несомненное сходство с пропавшим Толиком — следовательно, никаких проблем с хозяевами дома не предвидится. По всей видимости, оливковый озорник выронил пассажира в некой точке, где сам часто бывает и где его хорошо знают. Скорей всего, здесь проживает его человеческая родня. Несомненно, человеческая. У чистокровного эльфа не может быть такого пуза и таких щек. «Замечательно, — подумал король. — Осталось только дождаться этих самых родственников, и можно без проблем разыскать Толика. Если повезет, еще успею на коронацию Пафнутия. Только бы Кире не сказали, что ее супруг потерялся, а то ведь переживать будет, хотя переживать совершенно не из-за чего… ну да ничего, как только о происшедшем доложат мэтру Истрану, он немедленно настроит свое зеркало и увидит, что любимому воспитаннику ничего не грозит. Нотации о недопустимости подобных рискованных приключений, конечно, избежать не удастся, но это можно пережить, не в первый раз… и не в последний».

Успокоившись, таким образом, касательно своей участи,, король преспокойно закурил и предался созерцанию незнакомого мира за окном. Небольшой, уютный дворик жил своей незамысловатой жизнью. На скамейке в тени сиреневых кустов самозабвенно чесали языки две молодые мамаши, не замечая, как их чада подбираются к явно недозволенным игрушкам. Неподалеку чинил повозку пожилой господин в мятых штанах и грязной исподней рубахе без рукавов. На расстеленной прямо на земле холстине рядом с ним лежали какие-то металлические детали и инструменты. Блестящие железки, судя по всему, и являлись предметом стремления двоих крохотных карапузов. Пользуясь временной занятостью матушек, маленькие шкодники неуверенными шажками двигались в направлении этой манящей россыпи инструментов в надежде ухватить что-нибудь интересное до того, как их противоправную деятельность заметят взрослые. Во всяком случае, сам Шеллар III на их месте и в их возрасте именно так бы и поступил.

Чуть поодаль выясняли какие-то проблемы двое подростков немного моложе Мафея. Проблемы носили явно личный характер, что было понятно без слов, по одной только мимике. Девушка часто и опасливо оглядывалась на окна, что позволяло предположить потенциальную угрозу для юной парочки со стороны бдительных родителей. Юноша, судя по всему, был твердо намерен любой ценой договориться о свидании или хотя бы урвать поцелуй, и никакие родители для него помехой не являлись.

Пока его величество рассматривал повозку, пытаясь классифицировать сей механизм, как вид транспорта, малыши добрались-таки до расстеленной холстины и пустили в ход свои шкодливые ручонки. С радостным хихиканьем они ухватили в каждую руку по железяке и с восторгом замахали своей добычей. Затем мальчик в желтых штанишках сунул железку в рот, а его приятель в синих штанишках, продолжая радостно хихикать, огрел подельника по голове. Не со злобы, разумеется, а просто от полноты чувств. Внезапный рев заставил всех подпрыгнуть и встрепенуться. Зазевавшиеся матушки с аханьем бросились ловить и утешать своих мелких вредителей, так как виновник переполоха, увидев результат своих действий, бросил железку и тоже заревел — как обычно бывает в таком возрасте, из солидарности.

Этажом ниже хлопнули створки окна — и в спектакль включилась пожилая дама с неприятным визгливым голосом. Судя по реакции присутствующих, досталось всем — и юной парочке, и нерадивым мамашам, и рассеянному господину, который не следит за своими вещами. Девушка закраснелась и шмыгнула в подъезд, ее кавалер сердито ругнулся, подхватил сумку и направился к воротам, поминутно оглядываясь и громко огрызаясь на упреки сварливой женщины. Ахающие мамы волокли своих чад прочь от места преступления, силком отнимая похищенные игрушки и утирая запачканные мордашки. Пожилой господин в мятых штанах флегматично подобрал свое имущество и как-то совсем уж неподобающе для столь почтенного возраста показал крикливой соседке оттопыренный средний палец, что король полностью одобрил. Крик перешел в откровенный визг, но это нимало не тронуло старого охальника. Одарив мир довольной и счастливой улыбкой, он вернулся к прерванному занятию. Молодые мамы, видимо не желая связываться с визжащей потерпевшей, подхватили своих детишек и направились прочь со двора. Их сменила средних лет дама, которая вошла во двор, чуть не столкнувшись с малышом в синих штанишках. Крупная, полногрудая пышка, одетая весьма прилично даже на взыскательный вкус короля. Да и, что там греха таить, дамы таких пропорций его величеству всегда нравились…

Оценив обстановку и прослушав пару трелей из окна, дама укоризненно покачала головой и заговорила с непочтительным мастером примерно таким тоном, каким обычно увещевал своих воспитанников старый придворный маг. Воспитательный процесс дама успешно совмещала с изучением развороченных внутренностей повозки.

Крикунья вскорости утихомирилась, и окно захлопнулось. Воспитуемый господин собрал инструменты и вкатил наполовину разобранную повозку в сарай, что-то виновато объясняя даме, которая недвусмысленно стучала себя пальцем по лбу, одновременно кивая на раскуроченный транспорт.

На этом королю пришлось прервать познавательные наблюдения, так как, заперев сарай, последние действующие лица скрылись в подъезде и двор опустел. Но опасения, что теперь его величеству придется скучать, оказались беспочвенны. Едва он отошел от окна, защелкал замок входной двери, и помятый господин со своей спутницей вошли в квартиру, не прекращая что-то горячо обсуждать.

Увидев в доме постороннего человека, дама ничуть не удивилась, только высказала очередное нравоучение, хозяин же квартиры изумленно воззрился на короля, как бы не веря своим глазам.

— Прошу простить мне это невольное вторжение, — как можно дружелюбнее начал король, понимая, что важны не столько слова, сколько тон, ибо собеседники все равно не в состоянии его понять. — Не подскажете ли вы, как можно найти господина Толика?

Судя по тому, как вытаращился на него хозяин, подобающий по этикету поклон был… э-э… лишним. Дама разразилась долгой возмущенной тирадой, из которой король понял только одно слово «Толик», произнесенное с явным неодобрением, и что-то спросила.

— Простите, я не понимаю, — красноречиво развел руками Шеллар III, приглашая господ к общению на языке жестов, но выяснилось, что языковая проблема в развитых мирах решается намного проще. Путем несложных манипуляций с приборчиком, умещающимся в ладони. Странно, Жак ни о чем подобном не упоминал…

Как бы то ни было, повертев упомянутым предметом около уха, хозяева дома вдруг заговорили на чистейшем ортанском. Дама — с изысканным столичным произношением, помятый господин — с келсийским акцентом.

— Ага, вот так лучше! — жизнерадостно изрек хозяин дома, возвращая даме прибор. — А то непонятки какие-то, выходил из пустой квартиры, возвращаюсь — а тут уже гости… Это, значит, Толиковы штучки?

Король повторно извинился за вторжение и причиненные неудобства, объяснил, что потерялся при телепортации и в доказательство предъявил рукав, оставшийся от господина Толика. Дама осталась очень недовольна.

— Чему тут удивляться, — завела она, сердито указывая на захламленный столик. — Это у вас наследственное! Что ты, что Толик — два раздолбая! Машину раскурочить, пылесос спалить, приятеля потерять по дороге — это как раз по-вашему! А это вот что такое, опять у тебя «гости» гуляли? Папа, когда же ты вырастешь! Глянь, что у тебя в доме делается, разве сюда можно гостей приводить? Господи, что у тебя грязные носки делают на столе? Как подросток, ей-богу! Каждый божий день газ-квас и дым столбом, хоть топор вешай… опять шмаль курил в доме! Что про тебя незнакомый человек может подумать?

— Да какая разница, — ничуть не унывая, отозвался почтенный родитель и проворно смахнул со стола упомянутые носки. — Всего-то пару косячков… Эльфы сами не дураки насчет травки. А носки это вовсе не мои, а Витькины. Позвони Толику да скажи, где он своего хахаля потерял, ищет же, наверное…

Король не нашелся сразу что ответить на подобное предположение и тут же упустил возможность повернуть разговор в нужное русло.

— Папа! — негодующе возгласила дама, неловко косясь на залившегося краской гостя. — Надень очки! Это человек!

— В таких-то покрышках? — Хозяин дома с явным недоверием достал из кармана очки с одной дужкой и треснувшим стеклом, протер их подолом и водрузил на нос— И правда… а я подумал, эльф, из-за покрышек, наверное, люди так не одеваются…

— Нормальные люди, может, и нет, а ваши с Толиком друзья — в самый раз, — огорченно махнула рукой любящая дочь, отчаявшись призвать к порядку непутевого папеньку, и обратилась к королю: — Вы не обращайте внимания, у папы тут всегда балаган и помойка — то по очереди, то одновременно. А без очков он действительно человека от эльфа не отличит. Толик иногда приводит с собой эльфов, чтобы попугать папиным жилищем. Это он так над ними шутит.

— Да, я заметил, что он большой шутник, — согласился король, откладывая рукав, который так и держал в руках. — Могу ли я рассчитывать на вашу помощь, достопочтенная госпожа… э-э…

— Софья Гавриловна, — охотно подсказала дама, застеснявшись, как молодая крестьянка перед сватами. Король тоже представился, предусмотрительно опустив титулы. Пожилой господин, поминутно роняя очки, протянул руку и сообщил, что он «просто Гаврюша».

— Вы присаживайтесь, — пригласила Софья Гавриловна, — погуляйте пока, с папой пообщайтесь, а я попробую найти Толика, если он к эльфам не сбежал. Вы обедали?

— Благодарю вас, я не голоден, — поспешил отказаться король. Разумеется, он не обедал, но принимать пищу в обществе чьих-то носков у него не было никакого желания. — Не извольте беспокоиться, я и так причинил вам массу неудобств. Единственное, о чем я осмелюсь вас попросить, уважаемая Софья Гавриловна, помогите мне найти Толика, чтобы я мог вернуться домой. Супруга моя, наверное, беспокоится, и кроме того, у меня завтра важная встреча.

Судя по удивленному взору Софьи Гавриловны, она сильно сомневалась что у людей, одетых подобным образом, могу быть важные встречи, но вслух она своих сомнений не высказала, а тут же переключилась на неряху-родителя.

— Папа, что ты стоишь? Прибери сейчас же со стола! А носки эти — в мусоропровод немедленно! Куда ты их в карман суешь! Мне одно непонятно, Витька что, босиком от тебя ушел?

— Да что я, помню? — досадливо отмахнулся папа и поспешил ретироваться. Вслед ему полетели риторические вопросы о причинах столь плачевного состояния пылесоса и предположения, что несчастный прибор элементарно надорвался, не в силах справиться с вековой грязью в папином жилище.

Король опустился на диван и принялся набивать трубку, предварительно испросив у дамы разрешения курить в помещении. Исключительно из вежливости, так как этому помещению еще некоторое количество табачного дыма уже не могло повредить никоим образом. Все складывалось как нельзя лучше — местные обитатели оказались славными, безобидными людьми, а розыски Толика и возвращение домой — только вопросом времени.

Хозяин дома вернулся с ведром, в которое не мудрствуя лукаво смахнул все, что было на столе, включая собственные очки, свалившиеся с носа во время уборки. Софья Гавриловна удалилась в другую комнату и тут же вернулась в крайнем возмущении.

— Папа! Ты хоть знаешь, что в твоей студии спит Витька?!

— Да? — удивился господин Гаврюша и, выудив из ведра очки, принялся опять в нем копаться. — Вроде он собирался вчера уходить, говорил, ему сегодня на работу… Тогда я его носки выкидывать не буду…

— Так, может, его разбудить?

— А он уже проспался? Если нет, будить бесполезно. Смотри сама, я не помню, сколько он вчера выпил. А на работу он, наверное, все равно опоздал. Соня, будь другом, проверь, там точно никого больше нет? Такой кучерявый с бритой макушкой и в сутане поблизости не валяется?

— Нет! — разгневанно прорычала Софья Гавриловна и скрылась за дверью.

— Значит, ушел, — невозмутимо рассудил непутевый хозяин и, добыв из ведра носки вчерашнего собутыльника, все-таки сунул их в карман. — Жаль, а то бы мы его за пивом послали…

— Танюшка, а где папа? — донеслось из соседней комнаты. Поскольку ответные реплики отсутствовали, король заключил, что разговор ведется посредством телефона или иного технического приспособления. — К вам Толик не заходил? Ну позови папу… Дорогой, привет, ты давно дома? — Шеллар невольно позавидовал «дорогому», который уже дома и которого не ждет в ближайшем будущем долгое нравоучение от придворного мага. — Я у папы. Да как всегда, ты же знаешь папу. В доме бардак, пылесос сгорел, на столе Витькины носки, машина разобрана на запчасти, в студии спит вдрабадан пьяный Витька… Да не попал он на работу, видно, вчера они с папой укушались до потери памяти, еще и священника какого-то споили. Так это не все, я зачем звоню. Кроме Витьки в доме сидит какой-то молодой человек, которого растяпа Толик выронил из телепорта. Откуда я знаю, человек как человек, вежливый, обходительный, трезвый. Одет как-то странно, изъясняется высоким слогом, и папа его сослепу вообще за эльфа принял. Толик к тебе не забегал, потерю свою не искал? — Король отметил про себя, что вопрос не совсем уместный, искать пропажу Толик станет лишь в том случае, если его принудят к этому рыдающий Мафей и разгневанный Кантор. — Дэн, а как бы его найти, а? Человек переживает, говорит, жена волноваться будет… ему домой надо… Ну откуда я знаю, может, он ненадолго собирался, что я, допрос ему должна устраивать. А где Толика можно поискать? Ну хоть в каком мире? Сам поищешь? Вот спасибо, поищи, пожалуйста. Он у папы, как найдешь, пусть Толик его заберет. Ну все, целую, мне еще надо на лекцию успеть…

Сочувственно обнадежив короля, что растеряху Толика скоро найдут, и наказав папе развлекать гостя и вести себя прилично, Софья Гавриловна удалилась. На этом первое действие безумной комедии завершилось, и последовал небольшой антракт. При более близком знакомстве господин Гаврюша оказался человеком простым и открытым, а также любителем выпить и поговорить. Короче, находкой для шпиона. Он немедленно прибрался в комнате, включил для гостя свои любимые мультики, притащил откуда-то дюжину бутылок пива и охотно ответил на все вопросы, которые король счел возможным ему задать. В течение разговора его величеству пришлось раза три отказываться от обеда, пять раз от предложения выпить чего-нибудь крепче пива и восемь раз от неизвестных науке наркотиков. Каждый раз он с ужасом ожидал, что ему сейчас еще и женщину какую-нибудь предложат, как принято у некоторых варварских племен, но с этим обошлось.

Время Шеллар III, по обыкновению, не терял даром и через час уже обладал массой полезных сведений о новом мире вообще и о новом знакомом в частности. Как он и предполагал, общительный хозяин действительно был бардом, так сказать, в отставке, а исчезнувший Толик приходился ему внебрачным сыном. Его величество от всей души согласился с утверждением, что отказаться от предложения переспать с оливковой эльфийкой свыше сил любого нормального мужчины, даже если он трезв и четко представляет себе возможные последствия, и на этом расспросы о Толике пришлось свернуть. Поскольку король представился как знакомый Толика, вопросы вроде «кто он такой» и «чем он занимается» звучали бы подозрительно.

Старый бард со странным именем Гаврюша, похоже, вообще не знал, что такое «подозрительно», судя по тому, с какой легкостью он откровенничал с незнакомым человеком. Сами посудите, господа: приходит человек домой, застает там подозрительного вида незнакомца и безоговорочно принимает на веру все, что этот странный господин находит нужным насовать хозяину за уши. Слыхано ли подобное! Уж сам Шеллар III на месте такого хозяина первым делом допросил бы этого не внушающего доверия гостя как следует, проверил бы всевозможными методами, и даже после этого поостерегся бы отвечать на его вопросы правдиво и искренне.

С Толика разговор плавно перешел на прочих родственников словоохотливого барда, и господин Гаврюща долго и влюбленно расхваливал дочурку Сонечку, красавицу, — умницу, доктора наук, примерную жену и мать трех очаровательных девочек. Видимо, в отличие от брата, она не унаследовала батюшкиных дурных наклонностей. Король был потрясен сообщением, что добродушная толстушка Софья Гавриловна изобрела тот самый лингводекодер, при помощи которого они в настоящий момент общаются. Можно сказать, его величество был сражен наповал. Но не настолько, чтобы забыть поинтересоваться принципом действия сего удивительного прибора. Как оказалось, принцип действия лингводекодера был основан на том самом феномене, который позволял переселенцам понимать коренных жителей с первого произнесенного слова, а объяснить подробнее Гаврюше не позволил недостаток образования.

Путешествие по генеалогическому древу отставного барда продолжилось восхвалением самого лучшего в мире зятя, который обожает дочурку Сонечку, как мало кто в наше время способен. А также примерный семьянин, блестящий врач, умнейший человек и выпить со стариком не отказывается… Словом, полный комплект всевозможных достоинств, где б себе взять такого золотого зятя, если вдруг боги вместо наследника подсунут дочерей.

И тут на самом интересном месте, когда любознательный король уже навострил уши и вознамерился поподробнее расспросить о шархийской родне бесценного зятя, антракт закончился и начался второй акт. Те же и Витька.

Пробудившийся гость предстал в дверях во всем великолепии похмельного синдрома, чем вызвал у короля нечто вроде умиления — так живо напоминал сей всклокоченный, мускулистый тип дорогого кузена Элмара утром после возлияний. На всякий случай король пожелал страдальцу доброго дня, хотя и не был уверен, что его поймут. Секундное удивление мелькнуло на непроспавшейся, конопатой физиономии вошедшего, затем он хлопнул себя по уху, тряхнул головой и заговорил по-ортански без всяких манипуляций с прибором.

— Ага, добрый день… а который час? — поинтересовался гость, по-детски протирая глаза огромным кулаком. — И где отец… этот… как же его, вот блин… а, Жан! Где он?

— Витя, четыре уже, с хвостиком, — отчитался хозяин. — А когда ушел твой приятель в сутане, я не помню, уже спал, наверно.

— Так он ушел? — возмутился Витька, пытаясь призвать к порядку торчащие во все стороны огненно-рыжие кудри. — Вот свинья! А ты что, разбудить меня не мог?

— Я думал, ты тоже ушел! А если бы и нет, сам знаешь, тебя будить — себе дороже.

Король отметил про себя, что с Элмаром этот Витя нашел бы общий язык с полуслова.

— Тебе попадет от начальства? — сочувственно поинтересовался хлебосольный хозяин, имеющий свойство сбиваться в счете своих пьяных гостей и забывать их в соседних комнатах.

— Да нет, Жан прикроет, — махнул рукой Витька. — Если он пошел домой, а не по бабам… Пойду умоюсь…

— Твои носки на туалетном бачке! — крикнул ему вслед Гаврюша, на что из коридора ворчливо откликнулись:

— Мои носки на мне!

— А чьи же это тогда? — задумался хозяин. — Неужели священник забыл?

— Кто этот господин? — полюбопытствовал король и получил исчерпывающий ответ:

— Это Витя Кангрем, сын моего друга Криса… — Бард кивнул на групповой портрет над монитором, и король тут же выделил из разношерстной команды досточтимого предка похмельного Вити, такого же рыжего и мордастого, только выглядел предок более одухотворенно — бард все-таки.

— Он тоже… артист? — поинтересовался король и получил в ответ странное объяснение, что артист из Витюши не получился, и сейчас он работает «в какой-то греческой лавочке». Вот уж работничек кому-то достался… Что такое «греческаялавочка», король не понял, но от души посочувствовал бедному лавочнику. Такого работника, который пьет и прогуливает, не грех и выгнать…

Выяснить подробнее, что собой представляет эта самая лавочка, король не успел. Процедура умывания у Витьки протекала столь стремительно, что в тот момент, когда его величество задал свой вопрос, «неполучившийся» бард уже стоял в дверях с бутылкой пива.

— А это еще кто? — произнес он, уставившись на короля, и тот понял, что вопросы закончились. И возможно, предстоит серия неприятных ответов.

Порой один взгляд может сказать о человеке больше, чем целое досье, собранное командой исполнительных агентов. Взгляд Витьки, тяжелый, подозрительный, не по-бардовски внимательный и оценивающий, в одно мгновение заставил короля подавиться очередным вопросом и всерьез обеспокоиться. Этот господин не имел ничего общего с наивным хозяином, из которого можно было без особых усилий трясти информацию, отделываясь ничего не значащими репликами. Этот видел все и делал выводы. Король сразу почувствовал, что одежда, в которую он был облачен, сшита лучшим портным из самых дорогих тканей, что общий вес видимого золота и драгоценностей на его августейшей персоне (не включая скрытых под одеждой амулетов) приближается к трети стоуна, что пистолет под камзолом невозможно скрыть о.т наметанного глаза… И что все это сейчас видят.

Воры так не смотрят. Вор видит все, но делает это незаметно для изучаемого объекта. А так, как этот Витька, смотрят воины. Если быть точнее, так бы мог смотреть тертый, бывалый наемник, подозревающий подставу со стороны потенциального нанимателя. И еще так изучают возможного противника, оценивая его способности в случае чего.

Кроме уже упомянутого Шеллар III ясно чувствовал, что господину Витьке его королевское величество решительно не нравится. Но отступать и смущаться было не в его принципах, поэтому он достойно ответил на взгляд. Так, чтобы этот полуголый верзила тоже почувствовал, какие жеваные на нем штаны, сколько лет он не чистил свою обувь и где вообще его рубашка. А также что его величеству в высшей мере наплевать, нравится он этому нахалу или нет.

— Это приятель Толика, — пояснил ничего не заметивший хозяин. — Представляешь, этот оболтус выронил его, когда телепортировался!

— М-да? — Особого доверия в Витькином голосе не прозвучало. Более того, уязвленный ответным взглядом короля, рыжий громила немедленно сообразил маленькую месть. — А я думал, Толик только эльфов трахает…

— Совершенно верно, — не моргнув глазом, заметил Шеллар. — Только эльфов. Простите, маэстро Гаврюша, мы с вами не договорили… Вы собирались объяснить мне, что за лавочку вы только что упоминали.

— Сколько раз тебе говорить, — перебил его Витька, с негодованием воззрившись на болтливого хозяина, — не треплись направо и налево о моей работе! Особенно людям, которых впервые в жизни видишь! И где моя куртка?

— Вить, ты на ней сидишь.

Король с сожалением отложил вопрос о лавочке на дальнюю полку своей безразмерной памяти, намереваясь уточнить потом у Жака. Пока же Шеллар занялся изучением Витькиной куртки, которую тот вытащил из-под задницы и расправил, намереваясь надеть прямо на голое тело.

При встряхивании из куртки вывалился здоровенный пистолет, раза в полтора крупнее лондрийского образца, так любимого его величеством.

— Опять ты эту гадость ко мне в дом притащил! — возмутился хозяин.

— Я забыл! — ворчливо отозвался Витька, пристраивая выпавшее оружие на место. — Я к нему так привык, что не замечаю. Да что оно тебе, мешает, в самом деле?

— Какой любопытный образец! — Король с величайшим интересом наклонился вперед и безукоризненно любезно испросил разрешения посмотреть поближе. Ему и в самом деле было любопытно осмотреть невиданное ранее оружие, но все же не настолько, как он это демонстрировал. Сама куртка рыжего Витьки вызывала гораздо более жгучий интерес, чем пистолет, но король воздержался от слишком явных проявлений любопытства. Да и вряд ли можно было считать обычным любопытством вопрос такой важности.

На рукаве вытертой до блеска, грубой холщовой куртки имелась поперечная нашивка. А на ней — один-единственный знак, при виде которого сердце его наблюдательного величества подпрыгнуло, словно поморский придворный от удара королевского посоха о стол.

Такой же знак был на шприце неизвестного злоумышленника с эгинского пляжа. И по логике вещей означал он цифру «пять».

Пронзительный визг, раздавшийся где-то поблизости, грубо прервал задушевное общение придворных дам. Конечно, причиной этого неприятного звука могла быть самая обычная мышь, но Ольга все же поспешила выглянуть в коридор, ибо никакая депрессия не могла быть помехой здоровому любопытству. Остальные обитатели и гости близлежащих комнат, видимо, рассуждали так же, и первое, что увидела Ольга, был ряд открытых дверей и толпа зрителей. Звездой представления была ее нерадивая служанка, которая с воплем и визгом неслась по коридору в направлении лестницы, ведущей к черному ходу.

«Господи, она что, еще и дура, ко всему прочему?» — подумала Ольга и полезла за пистолетом, намереваясь сходить проверить, что же так напугало несчастную труженицу. А то мышь мышью, но вдруг в комнату и в самом деле заползло что-то опасное…

Когда официальная обстановка предписывала надевать платье (а во дворце она редко бывала другой), Ольга носила пистолет на бедре в специальной кобуре, пристегнутой к ноге. Все бы хорошо и удобно, только, чтобы его достать, приходилось задирать подол. Зрителей это позабавило еще сильнее, чем вопящая служанка, и кто-то даже с одобрительным присвистом высказался насчет прелестных ножек. Небось забыл очки в будуаре у Камиллы…

Припомнив, как это делали крутые полицейские в кино, Ольга живописно распахнула дверь ногой и ворвалась в комнату, водя пистолетом по сторонам. Страшный.монстр, так напугавший служанку, стоял у двери в ванную и как раз намеревался туда войти.

— Ольга, ну что я тебе сделал? — устало и печально произнес он. — Сначала ты на меня наорала, как на прислугу, теперь с пистолетом кидаешься, как на врага. Неужели все настолько плохо?

Безутешный возлюбленный походил на убитого горем погорельца, только что спасенного из-под развалин героическими пожарными. Он был весь в саже и оставлял на паркете лужицы грязной воды. Распущенные волосы, подпаленные с одной стороны, свисали мокрыми сосульками. От него ощутимо воняло горелым.

— Ой… — Ольга опустила пистолет, чувствуя себя полной дурой. Особенно учитывая тот факт, что любопытные придворные не замедлили сунуть носы в дверь, дабы полюбоваться, как неизвестное чудовище будет ее потреблять на полдник. — Я же не знала, что это ты… Ну чего уставились? Вас приглашал кто-то? — Беспардонно захлопнув дверь, она с уже откровенным сочувствием бросилась к несчастному погорельцу: — Диего, что случилось? Был пожар?

— Ничего не случилось, — угрюмо ушел от ответа погорелец. — Ты так и не объяснила, зачем весь этот цирк с пистолетом.

— Я думала, тут что-то опасное, — пояснила Ольга. — Служанка так визжала…

— Если бы тут было что-то опасное, оно бы десять раз успело тебя убить, пока ты входила. Или потренируйся, или больше так не делай. Можно я у тебя умоюсь?

— Да на здоровье умывайся, только ты тоже не объяснил, что тут горело.

Диего скрылся в ванной и уже оттуда, сквозь шум воды, неохотно, как от сердца отрывая каждое слово, объяснил:

— Я подрался с Плаксой.

— И кто кого? — Вопрос был дурацкий, но не скажешь же вслух то, что на самом деле подумала. Что они придурки оба и что ей невыносимо стыдно за свою провокационную роль в конфликте. Некоторые дамы вроде Вероники только и мечтают, чтобы из-за них кто-то подрался, но Ольге такое выражение мужского внимания ничуть не льстило. Напротив, жутко неловко и неприятно сознавать, что ты являешься причиной, из-за которой двое хороших друзей рассорились и набили друг другу морду.

— Мафей нас обоих, — лаконично и честно признался доблестный дуэлянт. — Холодной водой. У тебя не найдется лишнего полотенца?

— Сейчас поищу… — Ольга бросила так и не понадобившийся пистолет на кровать, разумеется позабыв о подобающих мерах безопасности.

Ба-бах!

Брызнули осколки от флакона с духами, из ванной выскочил полураздетый кабальеро, на лице которого была написана моральная готовность увидеть свою возлюбленную в виде остывающей тушки.

— Ольга! — простонал он, бросая на пол мокрую рубашку. — Разве ж можно так пугать! Ты бы его еще в кобуру сунула!

— Диего, пожалуйста! Не надо! Я нечаянно! — перебила его Ольга, торопливо пытаясь спасти остатки духов. — Блин, жалко! Такие духи были классные!

— Сделай еще раз вот так — и будешь вспоминать, какой у тебя был классный я! Потому что меня кондратий хватит на месте! Когда ты научишься ставить пистолет на предохранитель? Через пять минут весь дворец будет говорить, что горячий мистралиец застрелил тебя из ревности к королю.

Ольга тихо прыснула и, подумав, перелила остатки духов в пустую бутылку из-под поморской пшеничной, которую не успела выбросить перепуганная служанка.

— Через десять минут они все равно узнают, что я жива. Ты иди, я сейчас соберу осколки и принесу тебе полотенце.

— Тогда они решат, что я застрелил короля, опять же из ревности, найдя его под твоей кроватью, — проворчал «горячий мистралиец», направляясь в ванную.

— Так ведь король тоже живой!

Диего ничего не ответил и скрылся за дверью.

Сбор осколков занял некоторое время, в течение которого Ольга успела даже пожалеть об отсутствии Толика. Может, он бы опять призвал какую-нибудь мелюзгу для сбора мусора — и дело пошло бы энергичнее. А служанка эта в самом деле какая-то ненормальная, она что, грязного человека никогда не видела? Или увидела, что мистралиец, да приняла за первого из обещанных трех дюжин? В любом случае это не причина так орать.

— Витька, ты грубиян! — укоризненно вычитывал Толик, с пафосом вздымая пухлые ручки и потрясая ими где-то на уровне Витькиного подбородка. — Ты примитивен, как инфузория, и агрессивен, как носорог с кактусом в заднице! Пять минут как познакомился — и уже драться! Ты хоть имеешь понятие, кого ты только что стукнул?

— Господин Толик, — поспешно вмешался король, все еще пытаясь восстановить дыхание, — прошу вас… Без титулов…

Витька угрюмо произнес, что ему плевать на титулы, и продолжил массировать запястье.

— Что он тебе сделал, скажи ты мне, неандерталец нестираный? — не унимался Толик.

— Абсолютно ничего плохого, — заверил маэстро Гаврюша, которого, как всякого убежденного пацифиста, огорчил факт мордобоя в его присутствии. — Наверно, Витьке не понравилось, что он такой вежливый. Ты ж знаешь Витьку…

— Да знаю, — ухмыльнулся Толик. — Что, Витя, ты правда не любишь, когда люди вежливы, трезвы и одеты в чистое? Они тебе напоминают адвоката твоей бывшей жены?

— Я не люблю, когда люди задают такие вопросы! — взорвался Витька. — Они мне напоминают шпионов!

— Извините, — с достоинством отозвался король и наконец смог разогнуться. — Мне ваша нашивка на рукаве тоже что-то напоминает, но я не называю вас убийцей только по этой причине.

Оскорбленный Витька выпятил челюсть и высказался насчет некоторых вредных гадов, которые с вежливой миной говорят людям пакости, чем действительно напоминают того самого гребаного адвоката. Драться, однако, больше не стал — то ли внушения подействовали, то ли решил поберечь оставшиеся конечности.

Толик скользнул взглядом по его куртке и столь же укоризненно обратился к королю:

— К твоему сведению, это всего лишь цифра «пять», и какое надо иметь воображение, чтобы делать такие выводы…

— Разумеется, только на этом основании нельзя. Это был теоретический пример, призванный иллюстрировать абсурдность заявлений моего оппонента. А это действительно цифра «пять»? Можно полюбопытствовать, в каком мире люди пользуются такими цифрами?

— Нельзя! — прорычал Витька. — Что за манера все вынюхивать и выспрашивать!

— Обычное здоровое любопытство, — пожал плечами король. — Это абсолютно естественно — когда вы видите что-то вам незнакомое, вы спрашиваете у окружающих, что это такое.

— Мать-природа! — закатил глаза Толик. — Ну ты действительно зануда! Это каппийские цифры, если тебе хоть что-то говорит название! И отцепись от Витьки! Он тебя побьет-таки!

— Это вопрос спорный, — упрямо возразил король, — поскольку побить меня он уже пытался…

— Где учился? — ворчливо поинтересовался Витька, аккуратно пробуя пошевелить кистью. По всей видимости, вопрос следовало воспринимать как шаг к примирению. — Винтиловка, спецназ, контора? Или просто армия? Был бы ты из наших, так не спрашивал бы, что такое «греческая лавочка»…

— Контора, — чуть улыбнулся король, надеясь, что определил правильно.

— У-у! — с некоторым уважением протянул сотрудник неведомой лавочки. — Тогда понятно… А что у Толика за дела с конторой?

— Никаких, — снова улыбнулся король. — Я там давно не работаю.

— Прощайтесь! — решительно заявил Толик. — Мне эта беседа полоумных конторщика и лавочника действует на нервы!

— Как пожелаете. — Король выбрался из кресла, вызвав у Витьки откровенную ухмылку, и протянул руку хозяину: — Примите мою глубочайшую благодарность за гостеприимство, маэстро Гаврюша. Чрезвычайно приятно было с вами познакомиться, равно как и с вами, уважаемый Витя.

— Серьезно? — усмехнулся «уважаемый Витя», но руку все же подал. — Ну ты заходи, если что. Водки выпьем, за жизнь потреплемся. Ты не боксируешь? Жалко. Но все равно. Заходи. Я тебя матом ругаться научу.

— Благодарю вас, — отозвался король, разлепляя сдавленные пальцы, ибо рукопожатие господина Вити вполне могло заменить небольшие тиски. — Я умею.

— По тебе не скажешь, — ухмыльнулся Витька.

— Зайдет, зайдет, интеллектуал ты наш… — оборвал долгое прощание Толик. — Ты лучше сам к Дэну зайди, он тебя зачем-то искал. Пошли, расхититель рукавов.

— А куда мы отправляемся? — уточнил король.

— Ко мне, — пояснил эльф. — Следовало б тебя, конечно, домой отослать, но дядя велел привести и представить.

— Матери привет передавай, — вздохнул маэстро Гаврюша, сразу вдруг погрустнев.

— Обязательно. — Толик посмотрел на бесславно погибший пылесос и добавил, хитро подмигивая: — А еще подарю тебе волшебную метлу и посмотрю, ухитришься ли ты и ее спалить.