"Блуждающие огни" - читать интересную книгу автора (Оверчук Алексей)

Глава 26

До Таджикистана около четырех часов лету.

Не знаю, сколько мы провели в дороге. Как-то незаметно все задремали… И пропустили самое интересное. Проснулись мы от сильных толчков. Самолет тряхнуло, словно он получил пинка. Потом его бросило еще раз.

В салон влетел Трофимов:

— Просыпайтесь, господа! — Он кинул нам парашютные ранцы.

— И этот туда же! — воскликнул Колчин.

— Надевайте! — железным голосом приказал Трофимов. — Нас подбили! Мы горим!

— Что такое! — вскинулся я. — Как подбили?!

— Некогда! Надевайте! — Трофимов указал на ранцы.

Тут все сорвались, как в горячке. Принялись лихорадочно прилаживать за плечами ранцы.

— Но мы никогда не прыгали с парашютом! — напомнил я.

— Раньше надо было учиться! Прыгаешь, считаешь до десяти, дергаешь вот за это… кольцо это… и купол раскрывается. Если что — спрашивайте, я буду лететь рядом.

— Оч-чень мило с вашей стороны!

Федулов безропотно надел ранец и встал вместе с нами возле люка.

Самолету снова наподдали. Мы попадали на пол.

Трофимов вскочил. Крутанул аварийную рукоятку и долбанул по двери ногой. Ее с треском сорвало с петель, и она исчезла в небесной бездне. В салон ворвался вихрь. Мы опять повалились на пол.

Из кабины выскочили двое пилотов.

— Больше предупреждений не будет! — заорали они и сиганули за борт.

— Приготовиться! — взвился голосом Трофимов. — Я — первый! Журналисты за мной! Федулов замыкает!

И он кинулся в пустоту. Мы с Колчиным зажмурились и прыгнули следом.

Меня закрутило бешеным волчком. В ушах свистело и рвало. Лицо размазывало под напором ветра. Не знаю, сколько времени прошло, только я вдруг вспомнил, что неплохо бы дернуть за кольцо. Я открыл глаза. Меня по-прежнему швыряло и крутило, как гуманитарный мешок картошки. Насколько это возможно, я постарался увидеть, что делают мои спутники. Мелькнул чей-то раскрывающийся купол. Ага! Ну и я дернул кольцо. Над головой сильно хлопнуло, как из ружья, и неведомая сила потащила меня за шиворот вверх.

Как только болтанка и верчение прекратились, я попытался глазами отыскать самолет. Его нигде не было. Даже инверсионного следа. Зато погода стояла чудная. Намного лучше, чем в Чечне.

Оглядевшись, я насчитал пять куполов. Мой был шестым. Значит, все в порядке. Все целы.

Внизу медленно проступали очертания гор.

«Приехали! Слазьте, ваше благородие! — сказал мне внутренний голос — гнусавый и неприятный. — Мало того, что ты абсолютно не знаешь, как приземляться в ровном поле, так тут тебе предлагается сразу сесть задницей на остроконечный пик. Замечательно!»

«Заткнись!» — сказал я внутреннему голосу.

Из своей журналисткой практики я усвоил одно. Если ты попал в незнакомую ситуацию и не знаешь, что делать, то разуй глазки и посмотри, как поступают твои более опытные товарищи. И делай то же, что и они.

Одни из куполов стал съезжать по небу куда-то вбок. И все остальные последовали за ним. Понаблюдав за фигуркой, я тоже потянул стропы на себя, и мой купол понес меня следом за группой.

Отлично. Первый маневр удался.

Купола вынесло в широкое ущелье. Внизу маячили зеленым светом мягкие полянки, сверкала речка, топорщились опасные для всех парашютистов деревья. Глядя на маневры со стропами, я усиленно копировал движения. И ведь все же кое-как с божьей помощью приземлился!

Земля больно вдарила по ногам. Я кувыркнулся, пролетел вперед. Сила инерции еще раз швырнула меня через голову, и я распластался на земле. Сверху меня бережно прикрыл парашютный шелк. Тело к выносу готово!

— Никогда не стану парашютистом! — послышался голос Колчина. — Не хочу, не буду!

Жив, значит.

— Эй! Ты как? — С меня стащили парашютный шелк, и замаячило сверху лицо Трофимова.

— Нормально. — Я сел и огляделся. — Только ногами сильно ударился.

— Так пружинить надо! Дурилка газетная. Ни фига вас в редакции не учат!

— Вообще-то это не мое дело, с парашютом прыгать.

— Ну и оставался бы в самолете, — весело ответил Трофимов и пошел куда-то.

Я отыскал глазами майора Федулова. Тот изображал из себя саму Смерть — с бледным, заостренным лицом недвижно сидел на земле и всматривался в четвертое измерение.

Приковылял Колчин и сел рядом.

— Впервые в жизни прыгал из горящего самолета и ничего себе не сломал!

— Добрый знак!

— Будет о чем детям не рассказывать, чтобы не брали дурных примеров с отца.

Трофимов снова очутился рядом.

— Все в порядке? Идти можете? Никто ничего не сломал?

— А куда теперь? — спросил я.

— Сейчас определимся, — ответил Трофимов загадочно и пошел к двум пилотам на совещание.

Изредка ветерок приносил нам обрывки их совещания. Колчин внимательно слушал.

— Тот же самый язык, что мы слышали на заставе, — определил он.

— Значит, они и есть «Блуждающие огни», — сказал я удовлетворенно. — А мы еще живы. И это радует. Хочется петь.

— Спой, — хохотнул Сашка.

А мне что! Я затянул:

— Я приду и тебе обойму! Если я не погибну в бою!

Троица оглянулась на меня.

— Жизни радуется! — пояснил Сашка.

И они снова ушли в свои разговоры.

Федулов, прислонясь к камню, сидел не шелохнувшись.

— Такое ощущение, что он умирает, — сказал я Колчину.

— Да уж. Всего минуту назад он был более живым, — оценил тот позу Александра Петровича.

— Может, он все же разбился?

— Не смеши меня! Федулов из спецназа погранвойск! Такие если и разбиваются, то не раньше, чем по ним танком проедутся.

Я пошел к «Блуждающим огням»:

— С Федуловым что-то не так.

Трофимов достал аптечку, отобранную у майора на аэродроме, вытащил оттуда ампулу с красной жидкостью, собрал маленький шприц, наполнил его из ампулы и передал мне:

— На, вколи ему. Через минуту будет как новенький.

— Что это? Наркотик?

— Потом, потом! — отмахнулся Трофимов.

— Где мы хотя бы?

— В Таджикистане.

Я пошел к Федулову:

— Александр Петрович, я вколю?

Он чуть заметно кивнул:

— Можешь через одежду.

Я вколол шприц сквозь рукав камуфляжной куртки. Через несколько секунд Федулов ожил, повертел головой и сел.

— Как самочувствие?

— Хреново, — не стал он приукрашивать.

— Что в шприце?

— Лекарство.

— Понятно. Могу еще чем-нибудь помочь?

— Воды бы.

— Сейчас принесу, если найду.

Мы с Колчиным показали группе Трофимова, что идем к реке.

Они покивали и снова склонились — чудить над картами.

На ущелье навалилась жара. Сверкали остроконечные шапки, бликала сквозь ветки кустов и деревьев бурливая речка.

Мы остановились на берегу и как зачарованные смотрели на поток.

— Искупаться бы, — предложил Колчин.

— Унесет, на фиг.

Мы набрали воду во фляги, которые всегда приторочены к поясу журналиста и наполнены, как правило, спиртом. Пошли поить Федулова.

Трофимов с командой уже вовсю щебетал о чем-то по рации.

Мы дали напиться Федулову. В смысле, попить.

Теперь он выглядел много лучше, чем полчаса назад.

— Какие наши дела? — спросил я, подойдя к Трофимову.

— Лучше, чем мы ожидали. Скоро будем дома.

— Вот как?.. А нам ведь надо о многом с вами поговорить.

Трофимов ухмыльнулся:

— Думаю, что мы можем удовлетворить любопытство друг друга. Но не раньше, чем доберемся до базы.

Пеший путь по горам может понравиться разве что закоренелым идиотам. Если сегодня мне кто-нибудь предложит прогуляться в туристическом благолепии по красивым горным перевалам, я такому человеку сразу голову оторву. Ничего худшего в своей жизни не встречал.

Солнце палило нещадно. Уже через минуту подъёма пот — градом. Ноги то и дело проваливались в какие-то расщелины. В некоторых местах надо было подтягиваться чуть ли не на пальцах и втаскивать себя на каменные валуны. Но больше всего злило, что мы не знали, как долго нам придется идти.

Трофимов несколько раз пытался объяснить нам расстояние, но это оказалось бесполезным. Его группа и майор Федулов не испытывали никаких неудобств, поскольку сами были настоящими горцами. И сколько пройдет горец, столько раз придется умереть неподготовленному человеку. Как, например, мог Трофимов сказать нам о расстоянии? Он говорил: надо подняться вот на ту вершину, которая карябала гряду облаков, там мы выйдем на хорошую дорогу под сорок градусов вверх. По ней еще пару километров. Для него это, может быть, детский маршрут, а нам эту дорогу надо преодолевать всю жизнь. Хорошо еще, что при нас нет рюкзаков. Когда я спросил, почему мы не пошли по ущелью, мне объяснили, что через пару километров наше путешествие закончилось бы пленом.

На вершине меня и Колчина поджидало счастье. Единственное счастье, которое выпало нам за всю эту долгую историю с «Блуждающими огнями». В каменной нише возле дороги стояла парочка свежих, откормленных ишаков. Мы с Сашкой смотрели на животных с таким же восхищением, как в Москве смотрят на «мерседесы» и «роллс-ройсы».

Ишачьи спины, куда мы тотчас взгромоздились, казались нам мягче самого мягкого сиденья. В висках уже давно стучало от давления, ноги протестующе гудели. Я возблагодарил Бога, что он придумал такое животное и дал человеку его приручить.

Дальнейший путь припоминается смутно. Нас просто привязали к ишакам, и мы ехали, поминутно проваливаясь от жары и усталости в горячечный сон.

* * *

Очнулся я вечером, возле костра, одновременно с Колчиным. Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись. Такие лица надо в цирке показывать за деньги.

— Добрый вечер, герои! — весело окликнул от костра Трофимов.

На вертеле сочилась от пузыриков жира чья-то упитанная тушка. От нее шел дивный запах.

Колчин поискал глазами, нашел Федулова, с облегчением воскликнул:

— Вот вы где, Александр Петрович! А кого ж мы тогда жарим?

Шутка понравилась всем, кроме Федулова. Он криво ухмыльнулся, всем своим видом показывая, что обязательно это припомнит при случае.

— Барашка поймали, — пояснил Трофимов.

— Руками? — удивился я.

— Ну, это ты нам льстишь! Автоматом!.. Эх! Что бы вы без нас делали, журналисты?!

— Честно? — спросил я.

— Давай.

— Если бы не вы, то и я, и Сашка, и Вика были бы сейчас дома. Пили бы коньяк.

— Это верно, — согласился Трофимов. — Полагаю, настало время представиться, что ли…

Трофимов представил нас с Сашкой своим спутникам. Потом настала очередь «Блуждающих огней».

— Меня зовут не Трофимов, а Зайкири Аль Мухаммад. Можно просто Зак. Моих спутников можете звать Вуртан и Шумер.

Они приподнялись. И мы пожали друг другу руки.

— А это, — Зак показал рукой на Федулова, — суперсолдат, пограничник Александр Петрович Друзин.

— Ничего себе! — Я аж подскочил. — Разве он не…?

— Нет, майор — его настоящее звание, — уточнил Зак-Трофимов. — Но вот служит он в так называемой экспериментальной воинской части. Называется она «Рубин». И фамилию себе взял другую — Федулов.

— «Рубин»? Впервые слышу, — сказал я.

— Нет, не впервые. Об этой части ты как раз и читал документы. Мы их потом у вас умыкнули. И теперь готовы вернуть.

Я посмотрел на Федулова-Друзина. Тот уставился в огонь и никак не реагировал на разоблачения.

Шумер проверил барашка. Готово! Стал отрезать куски мяса. Мы жевали с таким удовольствием, точно сидели где-нибудь в ресторане на Тверской. Я сказал об этом вслух.

— Ты лучше, чем в этом ресторане, сидишь, — сказал Шумер. — Под нами две тысячи пятьсот метров высоты. Шикарная природа кругом. Такого в Москве не встретишь.

— Да уж. То-то, я смотрю, мне трудновато дышать.

— Это с непривычки, — подбодрил Вуртан.

— А вы, кстати, очень хорошо говорите по-русски. Только иногда употребляете обороты из литературной классики, — заметил я. — Сегодня в России так не говорят. По внешнему виду тоже не скажешь с точностью, что вы с Востока… Это вас называют «Блуждающими огнями»?

— Нас, — подтвердил Зак. — Только мы называем себя по-другому.

Колчин слушал во все уши и смотрел во все глаза.

— Мы называем себя исмаилиты.

— Я так и знал! — треснул Сашка кулаком по ладони. — То-то, я смотрю, знакомое что-то, но никак не мог понять! Вернее, никак не мог вспомнить!

— Да, — кивнул Шумер. — Мы не часто появляемся на людях.

— Но когда появляетесь, то хрен потом забудешь, — сказал я. — Давайте по порядку. Это вы разгромили заставу?

— Мы. Только сначала отряд «Рубина» под командованием Друзина разграбил еще один из наших храмов. Видели рюкзаки у них? Там лежало награбленное. «Рубиновцы» решили поживиться за счет наших святынь.

— Да, Александр Петрович? — спросил я.

Федулов-Друзин промолчал. То ли в знак согласия, то ли просто промолчал.

— Мы приехали в Москву, Леша… Мы там оказались по воле Друзина. Мы никому не хотели причинить вреда. Мы живем высоко в горах и не часто спускаемся вниз.

— Хорошо, а откуда такое знание языков? Внешность?

— Мы когда-то учились в ваших университетах. Еще в советское время. И с Москвой мы знакомы не хуже, чем с этими горами. В горных кишлаках, даже при советской власти, один паспорт выдавался на пятерых человек. Так что выдать себя за таджика и уехать в Москву учиться — для нас никогда не было проблемой. Наши дети и сейчас учатся в московских университетах. Некоторые вступают потом даже в какую-нибудь службу на мелкую должность. Получают профессию. Только никто, естественно, не знает о том, что они исмаилиты. Для всех мы — таджики.

— Или иранцы. Или курды… — с хитрым видом добавил Шумер.

— Значит, официально вашего народа как бы не существует?

— Да. Впрочем, о нас мы поговорим потом, — прервал мои расспросы Зак. — Сначала нам надо пробраться к своим. А это нелегко.

— Что значит нелегко? — удивился Колчин.

— Мы на территории наркоторговцев, — пояснил Зак. — Ты думаешь, ишаки эти откуда взялись? Место, на которое мы вышли, служит перевалочной базой. Наркоторговцы доставляют сюда груз, меняют ишаков и идут себе по горным дорогам дальше.

— Представляю, какие рожи у них были, когда они увидели, что ишаков кто-то увел, — вдруг заржал Колчин.

— Ага! Лучше не представляй… И что теперь будет? — поинтересовался я.

— Сматываться надо. Тогда ничего не будет, — успокоил Вуртан.

— А если поймают, тоже ничего особенного не будет. Убьют и все, — еще больше успокоил Зак.

Эх, пропадать, так с музыкой!

— Слушай, а что все-таки за «Рубин»? — спросил я Зака. — Что это за подразделение?

— Пусть он вам расскажет, — Зак-Трофимов кивнул в сторону Федулова. — У него это лучше получится.

— Ничего я не буду говорить, — откликнулся тот. — Это военная тайна. По закону войны — я военнопленный.

— О! Навуходоносор тряпичный! — прокомментировал Шумер. — У вас куда ни кинь — все в тайну упирается. Скоро так засекретитесь, что сами себя узнавать перестанете.

— Ну, тогда я тебе кое-что расскажу! — это Зак. — «Рубин» — секретное подразделение погранвойск. Солдат пичкали препаратами, чтобы сделать из них супербойцов. Они достигли совершенства в этом вопросе. Ведь в чем проблема? Приезжает молодой призывник в горы. Чтобы приучить его лазить по горам, хорошо ориентироваться и воевать, требуется много времени. А идея была проста. С помощью медицинских штучек напичкать его всякими транквилизаторами, допингами — и он уже легко переносит подъем в горы, жажду, может не есть неделями. Это можно сравнить с курицами. Одни растут и откармливаются на воле в деревне. Других пичкают препаратами и гормонами. Вот и вся разница. Одни настоящие. Другие — сплошная химия.

— Сам ты химия, — глухо вякнул Друзин-Федулов.

— И еще — море амбиций, — сурово посмотрел на него Зак. — А лишишь его чудодейственных ампул, и он может загнуться. Препарат, как выяснилось, вызывает привыкание организма. Основа этих ампул — норадреналин. Организм сам вырабатывает это вещество в случае опасности или агрессии. Ты наверняка слышал о том, как люди при опасности перепрыгивали высоченный гладкий забор, запросто перетаскивали многотонные тяжести и так далее. Вот от этого их медики и отталкивались. Они хотели получить возможность управлять этими возможностями. Вызывать их в солдатах при помощи специального раствора.

— Вам помог только случай, — буркнул Друзин.

Зак, Шумер и Вуртан расхохотались.

— Ты, как всегда, полон амбиций, майор. Раскрою, так и быть, тебе одну тайну. Знаешь, почему ты нас поймал? Потому что мы так спланировали.

— Заливай, — сказал с сарказмом Александр Петрович.

— Да, это был несколько бредовый план, — согласился Зак. — Но главное — он сработал. Мы специально подставились. Если ты заметил, мы не ранили, не убили ни одного солдата. Мы знали, что ты в Чечне, Друзин, и хотели тебя там достать. Нам нужен был только ты. Мы потеряли одного бойца из-за тебя, но ты все нам компенсируешь, клянусь. Ты ответишь за все, что натворил. Откуда, ты думаешь, взялся этот самолет, на котором мы сюда прилетели? Он ждал нас. И я отлично знал, куда лететь.

Друзин снова уставился в огонь.

— А из-за чего вы, собственно, воюете? — спросил я.

— А вот об этом — потом, — сказал Зак. — Все наелись? Тогда спать. Завтра с рассветом уходим. Шумер дежурит первый.