"Незийский калейдоскоп" - читать интересную книгу автора (Орлов Антон)

Глава 13

Саймон уже знал о том, что Маршал киборг (то-то у него глаза такие яркие, как два светящихся белесых экранчика), и что все остальные в «Конторе Игрек» относятся к нему с благоговейным трепетом. Какие про него ходили байки! Рассказывали, будто в молодости он в одиночку расправился с целой бандой экстрасенсок-террористок (так называемое «Дело гелионских ведьм»), а когда его бросили умирать на Норне, в мире, который и словами-то человеческими не опишешь, он сумел оттуда выбраться, а когда в «Конторе» назревал раскол, он вывел тайных врагов организации на чистую воду… Саймон было решил, что Маршал здесь царь и бог, и никто ему не указ, но вдруг выяснилось, что все не так просто.

Однажды утром в космопорте, где стоял «Гиппогриф» (якобы торговый корабль с Рубикона, а на самом деле – флагман «Подразделения Игрек»), села «Мерилана», якобы частная яхта, и на «Гиппогриф» нагрянула инспекция.

– Теперь ты, Саймон, узнаешь, что почем! – пообещала Римма Кирч. – Прилетел Четвертый Отдел, они всех возьмут в оборот. И тебя тоже.

– А что будет? – у Саймона заныло в животе от ее злорадно-многозначительного тона.

– Будешь квартальный отчет писать. Как мы все.

Саймон молчал, соображая, как реагировать: вдруг это очередной тупой розыгрыш, обязательный для «салаги»?

– Маршал сегодня с утра ругается! – добавила Кирч с той особой доверительно-восхищенной интонацией, с какой она всегда говорила о Маршале.

Инспектора из Четвертого Отдела не были похожи на полевых агентов «Подразделения Игрек». Двое мужчин и женщина, неулыбчивые, суховато-официальные, окутанные флером той не от мира сего усталости, которая свойственна людям, сверх меры загруженным Очень Важной Работой.

Они с первого же дня затеяли на «Гиппогрифе» инвентаризацию, а также раздали всем бланки отчета, которые надлежало заполнить от руки. Саймон пребывал в замешательстве: он много чего умел, но отчетов ни разу в жизни не писал, в «Перископе» обходилось без этого.

Когда он попытался проконсультироваться у Риммы, та буркнула, что сначала надо внимательно читать название каждой графы, а потом писать что-нибудь в тему. Она сидела, скрестив ноги, на полу посреди каюты, покрасневшая, словно от натуги, взъерошенная, сердитая, в мятом комбинезоне, и мучилась над очередной страницей своего отчета. При этом она еще и сопела, совсем как толстая древесная мышь из мультиков про Умазайку. Ее сопение раздражало Саймона и мешало сосредоточиться, но идти в кают-компанию не хотелось: вдруг опять получится не так.

Перед тем, как войти в кают-компанию «Гиппогрифа», полагалось громко потопать перед дверью, потом спросить: «Эй, есть тут кто живой?», и лишь после этого заходить. Неформальный ритуал, в Уставе не прописанный, однако всеми свято соблюдаемый, его даже Маршал каждый раз выполнял. А Саймон решил, что это не обязательно, и на днях завернул туда без топанья и риторических вопросов. Как же на него накинулись… И Римма потом целый вечер ворчала: мол, он ее опозорил. В «Перископе» тоже были свои ритуалы и суеверия, но не до такой же степени!

Отчет он кое-как состряпал, сдал инспекторам, и те через час вызвали его для разноса.

– Клисс, вы что себе позволяете? Что за опус вы нам принесли? По-вашему, это квартальный отчет?! Например, что вы там понаписали в графе «Мои дополнительные действия на пользу организации» насчет каких-то съеденных ушей? Кого здесь интересует ваша диета и какую пользу от этого получило «Подразделение Игрек»? А в графе «Мои предложения по улучшению работы организации» вы предлагаете, цитирую, «истребить всех находящихся на Незе особей вида „мурун тихаррианский“, поскольку они похожи на пауков, портят мебель и вполне могут обладать латентными экстрасенсорными способностями». Как это понимать? Вы, что ли, биолог?

– Нет. Но я видел близко тихаррианского муруна…

Саймон рассчитывал натравить «Контору Игрек» на Топаза, и очевидный неуспех первого шага заставил его слегка занервничать.

– Видел, и что дальше? – женщина-инспектор рассматривала его брезгливо и холодно. – Вы могли бы написать, что считаете целесообразным провести экспертизу, но вы не специалист, чтобы давать оценки!

– Знаете, какая это гадость? Вы сами когда-нибудь их видели? Этот гад вот такую ямину в кушетке выкопал, а когда я на него сел, так меня укусил, что вся нога мигом распухла. Тихаррианские муруны опасны для человека, и держать их в домашних условиях нельзя!

– Клисс, наша организация такими проблемами не занимается. Для этого есть другие организации. Заберите это, – она подтолкнула к нему стопку листков, – и перепишите, только без балагана. Кстати, вы же у нас новый сотрудник, анкеты вы заполняли?

– Нет…

– Тогда заодно и анкеты заполните. Узнаю Маршала! – с сарказмом бросила женщина, полуобернувшись к своему коллеге за соседнем столом. – Взяли в штат нового человека, и хоть бы кто-нибудь потрудился документы на него по всем правилам оформить! Сначала Маршал спускает нам директивы, а потом сам же их нарушает….

– Так я здесь недавно! – осенило Саймона. – Если квартала еще не прошло, как я могу написать квартальный отчет?

– Отразите в отчете ту свою деятельность за минувший квартал, которая отвечает задачам нашей организации, – посоветовал мужчина-инспектор. – И отнеситесь к этому серьезно. Клисс, как вы думаете, чем «Подразделение Игрек» отличается от террористических организаций?

При ответе на такой вопрос стоило проявить осторожность.

– Целями, идеологией, дисциплиной, товарищеской атмосферой в коллективе… – начал перечислять Саймон.

– Нет, Клисс, все это и у террористов тоже встречается, – инспектор сделал паузу. – Мы отличаемся от них тем, что у нас все задокументировано! Четвертый Отдел – это сердце «Подразделения Игрек», потому что, пока у нас есть регулярная отчетность, мы остаемся государственной организацией, а не каким-нибудь там бандформированием. Идите.

– Не приняли, – пожаловался Саймон, вернувшись в каюту.

– А ты думал, сразу примут? – Римму его фиаско обрадовало. – Ой-ой-ой, какой ты скорый!

– С первого раза ни у кого не принимают, – процедил Энзо, рослый угрюмый здоровяк, сидевший на ее койке. Саймон его сторонился, так как Энзо был из тех, кто никак не хотел простить ему расстрелянных «цербером» десантников. – Они там, в Четвертом Отделе, кровь стаканами пьют.

– Правда, что ли? – охнул Саймон.

Он понимал, что Энзо гонит, но «салаге» полагалось верить в любую чушь, изреченную старшими товарищами. Что ж, зато он при таком тренинге быстро восстановил свои старые эксцессерские навыки.

– Правда, – совершенно серьезно подтвердила Римма.

«Дурачье, вот вы кто. Живое сырье. Я всегда смеялся последним, об этом вы еще не знаете».

Саймон присел на краешек своей койки. Поскольку Римму назначили его наставницей, его подселили к ней в каюту, невзирая на возражения обеих сторон. Раздвижные пластиковые перегородки позволяли разделить каюту на два изолированных помещеньица, однако новичку уединяться по собственной инициативе не полагалось.

Он просмотрел пачку анкет. Биографические данные; какие планеты посещали, когда и с какими целями; какими языками владеете; есть ли у вас судимости, по каким статьям; имеете ли опубликованные научные труды? Сильные стороны вашего характера? Слабые стороны вашего характера? Чем вас привлекает членство в организации: а) возможность сделать карьеру; б) служение людям; в) высокая зарплата; г) интересная работа; д) что-то другое. Есть ли среди ваших родственников экстрасенсы? Есть ли у вас вредные привычки?

Всего анкет было пять. Саймон с тоской перебирал их, не зная, с которой начать. А потом еще и отчет переписывать… Господи, куда же его опять занесло?!

– Послушайте, – повернулся он к Римме и Энзо, – если мы только тем и отличаемся от обыкновенных террористов, что регулярно пишем отчеты, почему бы не сделать эту процедуру удобной, чтобы человек не мучился?

Нехорошо сказал, неловко – это он понял, когда Энзо вскочил с койки и рявкнул:

– Мы, по-твоему, от террористов ничем не отличаемся? Да я бы знал, какой ты засранец, я бы тебя там бросил! Ты хоть понимай, …, откуда тебя вытащили!

– Значит, ты мучиться не хочешь, тебе надо, чтоб тебе сделали удобно? – ехидно подхватила Римма. – Нет уж, удобно тебе здесь не будет, и не надейся!

Клисс попытался объяснить, что у него ум за разум зашел из-за отчета, вот и сказанул невпопад, но его еще долго ругали и стыдили.

Не вовремя принесло Четвертый Отдел, атмосфера на «Гиппогрифе» и без того была нервозная. Гибель оперативников в Синсаодге и при штурме убежища Лиргисо, казнь Гулера, исчезновение агентов, которые разыскивали Хинара (те избегали выходить в эфир, чтобы не дать наводку Космополу, и след их терялся в Айкеаше, мегаполисе на западном побережье материка Мунон) – цена заплачена, а цель не достигнута.

Да еще дилетанты из Космопола мешают работать. Да еще безмозглые курортники, которые умеют только банки с пивом и сандой открывать, устроили демонстрацию перед зданием Космопола в Кеодосе: бесноватая толпа поклонников Вероники Ло требовала расправы над «бандитами», покусившимися на их обожаемого кумира. Сама пострадавшая топ-модель подогревала страсти – тоже клеймила «бандитов» и призывала Космопол с ними разобраться, и заодно намекала на свою помолвку с Полем Лагаймом: после того, как он заслонил ее от кислотного заряда, она просто не может не выйти за него замуж.

– Видно, что за этой пропагандистской акцией стоит целая свора продажных яйцеголовых идеологов, – с горечью констатировал Маршал во время очередной сходки в кают-компании. – Мы сбросили в Сеть свой меморандум, но его оставили без внимания, и теперь каждый норовит плюнуть в нашу сторону. И это – человечество, которому мы служим! Тьфу, уроды… – он взял свою кружку с пивом, залпом выпил, а после шепотом добавил: – И операцию провалили, пользы – ноль.

Кое-кто опустил глаза – видимо, участники той операции.

– А зачем наши напали на Веронику Ло? – тихонько спросил Саймон у Риммы. – Она разве тоже экстрасенс?

Он все-таки пришел в кают-компанию, перед этим потопав перед дверью и справившись, есть ли кто живой, как тут заведено. Вокруг было слишком много тайн и умалчиваний, и Клисс, как истинный эксцессер, начал ощущать нарастающий информационный голод. Вот только вопрос он задал не вовремя, Маршал услышал – слух у киборгов, как у кошек.

Пронзительные белесые глаза впились в Саймона, потом шеф «Конторы» вздохнул:

– Салага, он и есть салага… Кирч, почему разъяснительную работу не проводишь? Объясняю для тех… гм, вот-вот, для тех самых, – в помещении раздались смешки, и Маршал усмехнулся, довольный тем, что разрядил обстановку, а Саймон с раздражением подумал, что можно бы делать это и не за его счет. – Никто не нападал на эту дуреху, она случайно там оказалась. У ребят было задание захватить Лагайма, а если дело сорвется – подпортить ему физиономию кислотным зарядом. Он не заслонял Веронику Ло, он в момент выстрела в двадцати метрах от нее находился. А теперь все телеканалы взахлеб орут, что мы враги топ-моделей, и уважаемая публика, у которой мозги заплыли протухшим жиром, требует, чтобы нас притянули к ответу!

– А зачем было стрелять в Лагайма кислотой? – Саймон испугался, что Маршал усомнится в его лояльности, и поспешно заверил: – Нет, я ничего, так ему и надо, подлец он рыжий, но зачем?

Маршал отвернулся, нацедил себе в кружку еще пива и лишь потом обронил в сторону:

– Ребята, Клисс задает многовато вопросов для салаги… Клисс, ты когда-нибудь слышал слово такое – субординация? А?.. Слышал или нет?!

– Слышал, – промямлил Саймон. – Я постараюсь исправиться.

Он понял, что опять попал впросак, но в «Перископе» все было иначе. Взаимоотношения в «Конторе Игрек», при всем своем внешнем демократизме, оказались не в пример более многоступенчатыми и запутанными.

– Все равно я на ней не женюсь.

Поль прислонился к стене. Его лицо успело покрыться легким загаром, но сейчас он был бледен, как покойник. Он плохо переносил принуждение.

Вероника Ло наконец-то призналась, почему во всех интервью она выдавала заведомо ложную версию происшествия в высотке на проспекте Шал-Салтуф: чтобы женить на себе Поля. Она давно решила, что выйдет за него замуж, приглянулся он ей.

– У меня в родне все женщины хваткие, уж если которая положила глаз на парня, тот не отвертится! – в тоне Вероники сквозила сдержанная гордость за родню. – Уж как мой батюшка от матушки бегал, чуть с пиратами в дальний космос не удрал, а все одно пришлось идти под венец. Поль, мы с тобой повенчаемся, как принято на Кутакане, ладно? Иначе я буду вроде как нечестная девушка. А если ты не женишься, тебя гомиком ославят, и тогда все будут к тебе приставать.

– Вероника, зачем топ-модели выходить замуж? – попыталась утихомирить ее Ольга. – Это помешает твоей карьере. Заводи романы со знаменитостями, сколько хочешь, но тебе не стоит связывать себя официальным браком, твои фанаты будут разочарованы.

– А мне плевать! Я не собираюсь из-за них в вечных девках оставаться, чтоб перед родней было стыдно. Нет, у меня все будет, как у людей, хоть я и топ-модель. Я ж не за кого попало замуж пойду! Поль сейчас герой, сначала он Ивену спас, потом меня, он тоже популярный. А то зачем я все это для журналистов насочиняла?

Ольга обещала, что попытается еще с ней поговорить, но ее влияние на Веронику было уже не то, что год назад. Когда вернулись из Кеодоса в Хенуду, Поль с полчаса молчал, как будто находился в шоке, а потом сказал, что лучше застрелится, чем женится на Веронике.

– Никто тебя не заставляет, – отозвалась Тина. – Мало ли, что она вбила себе в голову?

– Я люблю Ивену. Пусть Вероника будет счастлива, но подальше от меня. Кстати, в этот раз я сдержался и не нахамил ей, ты заметила?

Тина кивнула.

– Эти сплетни про меня, о которых она говорила… У нее есть то, что называют практической сметкой, и она рассчитала, что я сам себя загоню в угол, если откажусь от брака с ней.

– Тогда можешь на мне жениться. Фиктивный брак, потом разведемся.

– А как же ваши отношения со Стивом? – еще секунду назад казалось, что Поль не в том состоянии, чтобы чему-то удивляться. – Тогда про вас начнут ходить всякие сплетни…

– А оно для нас имеет значение? Наши со Стивом отношения в стороне от всего этого, и так было с самого начала. Поль, у меня к тебе просьба. Попробуй определить, если я слетаю к синиссам, это чревато неприятностями или нет?

Поль прикрыл глаза и некоторое время молчал, потом ответил:

– Как будто нет… Но я могу ошибиться. Когда я сидел в кафе, мне хотелось, чтобы никто не мешал, я от всего отгородился – и пропустил опасность.

Утром Тина получила официальное письмо из Чагеилэ, синисского поселения на Незе: ее просили посетить филиал фирмы «Со Кадо», чтобы расписаться в ведомости за двести галактических кредиток. Гонорар за извлечение из кювета забуксовавшей фуры с продукцией «Со Кадо» – инцидент имел место четырнадцать лет назад на Рубиконе, и синиссы расплатились с киборгом наличными прямо около спасенной из грязевых хлябей машины. То, что бухгалтерам «Со Кадо» именно сейчас вдруг понадобился ее автограф, заставляло подозревать ловушку, но синиссы заверили Тину, что гарантируют ей полную безопасность на территории Чагеилэ.

Допрос Хинара ожиданий не оправдал, тот ничего не знал о защитных устройствах: Лиргисо даже с ближайшими помощниками был скрытен и, хотя и любил поболтать, лишнего не выбалтывал.

Хинар был потомственным кедисэйтху – то есть, принадлежал к касте воинов-вассалов, младшей шиайтианской аристократии; пусть он вырос на Ниаре, а не на Шиайте, пусть у него было ниарское гражданство, он дал Лиргисо клятву верности и считал себя его вассалом.

Около семи лет назад Хинара уволили из армии за эксперименты с наркотиками: он пытался найти комбинацию препаратов, способную вызывать ощущения, близкие к тем, какие испытываешь в гиперпространстве. По его словам, этим увлекались многие из военных пилотов-гиперпространственников: маневры с погружениями проводятся не чаще, чем раз в полгода, а если ты хоть однажды побывал в этой бездне, от ее зова уже не избавишься.

Попадались на этом не все, но Хинар попался. После трибунала и двух месяцев тюрьмы он пробавлялся случайными заработками и жил в постоянной тоске: космопилотом его никуда не брали, средств на покупку собственной яхты у него не было. Лиргисо (в ту пору – ниарского бизнесмена Криса Мерлея) он встретил в одном из ночных баров Хризополиса, и после затянувшегося разговора о гиперпространстве Хинару была предложена работа по специальности, при условии, что он принесет своему нанимателю клятву вассала, как принято у кедисэйтху. Раздумывал Хинар недолго. Когда его господина разоблачили, он снова оказался на улице, но спустя полтора месяца Лиргисо, превратившийся в Эммануила Медо, разыскал его, и все пошло по-старому.

Незийскую авантюру босса Хинар не одобрял: привлечение Саймона Клисса он считал опасной ошибкой (интуиция у него работала неплохо, как и у всех навигаторов-гиперпространственников), вдобавок ему не нравилась идея взять в заложники ребенка. Но Лиргисо заверил своих помощников, что Ивена в любом случае не пострадает, и Клисса он «держит под контролем». Осторожные попытки Хинара переубедить хозяина успеха не возымели, а спорить с господином вассалу не полагается.

После несчастья с Лейлой Лиргисо был в бешенстве и пообещал, что Клисс будет жестоко наказан, пусть он только сначала выполнит свою задачу. Под нермалом Хинар не мог не сознаться, что инцидент с поджогом виллы вызвал у него злорадное чувство: уж теперь-то до босса дойдет, что не зря его отговаривали!

Хинар не знал, где скрывается Лиргисо. Тот вышел на связь и велел Хинару немедленно уходить из клиники, а в крайнем случае воспользоваться зашитой в щеке капсулой с ядом, потому что до Клисса добрались агенты «Конторы». Телепортироваться и забрать своего вассала Лиргисо не мог, сослался на какой-то «флассов приступ», но Хинар на полчаса опередил группу захвата. Ниарские военные пилоты проходят такую же подготовку, как десантники, это его и спасло.

Еще раньше Лиргисо сообщил ему, что Лейлу теперь зовут Фелита Нирок, и что он намерен обратиться за помощью к Тине Хэдис. Хинар узнал через Сеть координаты Фелиты Нирок и отправился в «Тихие Кущи». Без регенерационного аппарата в тканях его не до конца сформированной ноги начались некротические процессы, но о том, чтобы обратиться к врачу, не могло быть и речи; он только на стимуляторах и держался. Он хотел увидеть Лейлу и умереть, но встреча с Тиной все изменила: он получил отсрочку.

Мир Хинара зиял пустотами и провалами, там было немного такого, что действительно имело значение. Гиперпространство. Лейла (он любил ее отчаянно и нежно, даже то, что сама она по уши влюблена в Лиргисо, ничего не меняло). Кодекс чести кедисэйтху. Что же касается законов, морали, представлений о добре и зле – не сказать, чтобы Хинар все это сознательно отвергал, ибо нельзя отвергать несуществующее. Что-то вроде интеллектуального дальтонизма, и нет смысла говорить ему о разнице между «красным» и «зеленым»: для него это всего лишь слова.

Лейла просила не отдавать его властям. Сам Хинар ни о чем не просил, но и неприязни ни у кого не вызывал, даже у Поля. Тина подумала, что наилучшим выходом будет, если он в один прекрасный день просто сбежит от них, но податься ему было некуда, на свободе его поджидала «Контора Игрек», он это понимал и не помышлял о побеге.

Чагеилэ с воздуха не был похож на город: скопление причудливых неправильных сфероидов, скорее напоминающих сброшенные панцири моллюсков, чем архитектурные сооружения. Множество фонтанов, каналов, бассейнов – вода здесь была повсюду, как деревья и газоны в человеческом городе. По розовым дорожкам темными кляксами двигались пешеходы.

Тина оставила аэрокар на парковочной площадке около здания-панциря «Со Кадо», лилово-бежевого с просветами, за которыми виднелись офисы и неудобные для людей извилистые конструкции, заменяющие синиссам лестницы. Просветы ничуть не походили на окна и располагались вразброс, словно кто-то местами соскоблил с этой округлой громады верхний слой краски, чтобы посмотреть, что там внутри. Розовое покрытие тротуара слегка пружинило: переплетение массы тонких затвердевших стебельков, продукт биоинженерии.

Мимо Тины, по окрашенной в более темный цвет проезжей части, промчался здешний велосипед: пара колес, на соединяющей их оси повис свернувшийся в комок велосипедист. На углу два кораллоподобных существа, агатово-черное и муарово-серое, угощались подтаявшим мороженым из мисочек в виде ракушек. Синиссы очень любят подтаявшее мороженое.

В фойе Тину встретил двухметровый синисс, с макушки до кончиков щупалец покрытый снежинками. Те выглядели как настоящие, словно только что опустились на его глянцевую иссиня-черную кожу. После подъема в лифте Тина и ее провожатый долго петляли по коридорам и наконец пришли в кабинет, где Тина расписалась в трех ведомостях за свой гонорар, честно заработанный на рубиконском бездорожье. Потом опять началось блуждание по коридорам, но вместо фойе, где был выход на улицу, Тина и осыпанный снежинками синисс очутились в небольшом холле с выпуклой прозрачной стеной, тонированной, синеватой, отчего заливающий холл солнечный свет тоже приобретал синеватый оттенок. Тут стояли столики, возле ниши доставки сверкал позолотой робот-официант. За дальним столиком вполоборота к Тине сидел человек.

– Госпожа Хэдис, это кафе для людей, – сообщил синисс. – Не желаете выпить чашку кофе?

Вначале ни о каком кофе речи не было… Но разбить стенку и спрыгнуть на пружинящий тротуар с высоты третьего этажа – это для киборга не проблема.

– Тина, умоляю тебя, давай поговорим! – повернулся к ней единственный посетитель кафе. – Если хочешь, я пристегну себя наручниками к подлокотнику кресла, в качестве наглядной гарантии твоей безопасности.

– Пристегнешь, а толку-то? – Тина пожала плечами. – Ты ведь еще не разучился бесконтактно открывать замки?

– Тина, предлагаю перемирие. Мы теперь в одной лодке, и вместе утонем, если не договоримся, – он отбросил с лица длинные светлые волосы и подкупающе улыбнулся. – Умоляю, выслушай меня!

Он сейчас не был похож ни на Криса Мерлея, ни на классического красавца Эммануила Медо, и все-таки Тина узнала бы его сразу, даже если бы встретила в толпе: тонкие черты его треугольного лица копировали черты Лиргисо-энбоно. Разумеется, с поправкой на человеческие особенности, и все же сходство было поразительным. Желтые глаза довершали впечатление. В том, что Лиргисо из шатена превратился в платинового блондина, таился скрытый вызов: когда-то у него был навязчивый страх обрасти «белой шерстью» – до такой степени, что именно эта угроза и заставила его с риском для жизни отправиться в бункер Сефаргла, чтобы предотвратить запланированные свихнувшимся патроном взрывы.

– Ты сменил тело или сделал пластическую операцию?

– И то, и другое. Я давно мечтал о таком лице, а поскольку облик донора не удовлетворял меня… – он усмехнулся. – Я тебе нравлюсь?

– Зачем тогда понадобилось менять тело? Ограничился бы операцией.

Тина не могла раскусить его: заговаривает он ей зубы перед нападением или подстроил эту встречу ради удовольствия поболтать? От Живущего-в-Прохладе можно было ждать и того, и другого.

– Я получил на дуэли черепно-мозговую травму, – лицо Лиргисо омрачилось. – Слишком серьезную, чтобы оставаться дальше в теле Медо. Ты же понимаешь, постоянный риск инсульта… Смена тела со всеми сопутствующими прелестями – не самая приятная процедура, ты ведь знаешь.

«Ага, боец ты сейчас никудышный, и будешь таким на протяжении ближайших двух-трех месяцев, пока не привьешь этому телу все те навыки и рефлексы, которые усвоил когда-то на Лярне. Поль, к примеру, сейчас без труда тебя отлупит».

– Тина, каких мучений я натерпелся, пока регенерировал после дуэли! Как это было больно… Я несколько раз терял сознание, но довел дело до конца.

– Дуэль есть дуэль. Зато проиграл ты с честью, и все знают, что ты телепортировался уже после того, как твоя машина упала.

Ему приятно было это услышать, губы тронула легкая улыбка. Главное, чтобы он не настроился против Тлемлелха и не решил отомстить. Тина добавила:

– Кстати, с Топазом все в порядке. Тлемлелх устроил для него вольеру у себя в парке, даже выписал с Тихаррои еще трех его сородичей. Если хочешь забрать Топаза, я поговорю с ним.

– Я уже его видел. Сегодня утром я нанес несравненному Тлемлелху визит, как же он испугался… – Лиргисо блаженно зажмурился, улыбку сменила довольная ухмылка. – Поболтали… Топаза я не стал забирать, пусть живет у Тлемлелха. Все равно он не признает меня в этом теле.

«Ты мог бы его заново приручить, но ты охладел к нему, поскольку из-за тебя он чуть не погиб».

– О чем болтали?

– Обо всем. Беседа двух Живущих-в-Прохладе прихотлива и неповторима, как те ледяные узоры на окнах, которые я впервые увидел на Ниаре. Тлемлелх, например, спрашивал, не я ли убил минувшей ночью его мага-телохранителя Коргисме вместе со всей семьей, включая малолетних внуков… Но это сделал не я.

– Что?.. – Тина напряглась. Она еще не слышала об этом убийстве. – И с чего ты взял, что я тебе поверю?

– Коргисме не мешал мне и не оскорблял меня, зачем же я буду его убивать? Кроме того, у меня алиби. Минувшей ночью я находился в объятиях того, кто привел тебя сюда. (Тина оглянулась, но синисс уже успел исчезнуть). Я не имею отношения к этой драме, но я знаю, кто за этим стоит. Нас с тобой они тоже хотят убить. Присядь, наконец, прошу тебя.

Одно из кресел возле столика Лиргисо слегка развернулось, словно приглашая. Тина подошла и села. Она готова была в любую секунду переключиться в ускоренный режим, физические возможности у Лиргисо не те, чтобы соревноваться с киборгом.

– Вот так лучше. Тина, мы должны заключить союз против общего врага. Я приглашаю вас на переговоры – тебя, Стива и Поля, всех троих. У меня есть, что предложить вам. Я полагаю, мьярлы вам все еще нужны?

– Вот интересный вопрос, нужны ли мне мьярлы… А не соизволишь объяснить, что это такое?

– Так называются на одном из древних языков Лярна те устройства, которые защищают от опасного для магов излучения, – терпеливый вздох, словно Лиргисо пришлось растолковывать ей прописную истину. – Если договоримся, вы получите от меня и схему, и образцы.

– Даже так? Вообще-то, у нас тоже есть что предложить тебе взамен. Ты, наверное, хочешь получить назад своего пилота?

– Значит, Хинар у вас? – он откинулся на спинку кресла. – Чрезвычайно приятная новость! Я думал, что он погиб. Разумеется, я хочу его получить, это будет один из пунктов нашего соглашения.

– Почему не спросишь про Лейлу?

– Я уже знаю, что вам удалось оживить ее. Пока я приходил в себя после перемещения, информацию из внешнего мира я получал, в промежутках между приступами, – он сделал паузу и потом спросил с неподражаемым выражением горечи, достоинства и покорности судьбе: – Мою картину вы, конечно же, уничтожили?

– Какую картину? Если ты имеешь в виду ту гадость, которая была нарисована на зеркале в твоем месеодгийском коттедже – да, уничтожили. Что еще было с ней делать?

– Вот так и гибнет высокое искусство… – меланхолично вздохнул Лиргисо. – Вы даже не понимаете, что уничтожили, даже не оценили ее, как художественное произведение! Поль ее видел?

– Я помню о том, что энбоно – раса художников, и что-то нарисовать для вас так же просто, как для человека – написать текст от руки. Твои порнографические упражнения не имеют ничего общего с искусством, это заурядное хулиганство.

– Тина, иногда твои высказывания меня ужасают! А как же неповторимый стиль, самовыражение, та магическая энергия, которая превращает произведение искусства в ловушку для зрителя? Ты не можешь отрицать, что у меня все это есть, и Тлемлелху до меня далеко. Итак, Поль ее видел, иначе ты бы сказала: «к счастью, нет». Но давай вернемся к делу. Я знаю, что такое «Контора Игрек» – это мощная организация с разветвленной агентурной сетью на множестве планет, и мы должны объединиться, чтобы противостоять ей. Иначе вас рано или поздно убьют, поскольку мьярлов у вас нет, а меня загонят в глубокое подполье, и все мои надежды на светскую жизнь пойдут прахом, – он состроил пародийно-несчастную гримасу. – Подумай, ты находишься в худшем положении, чем я. Ты ведь так и не научилась телепортироваться? Это может Стив. Это могу я. Поль, если его уж очень сильно напугать, телепортируется на какую-нибудь помойку… И все. Вы с Ивеной в случае внезапной атаки будете беззащитны, а я предлагаю спасение.

Тина молчала в раздумье. Таким покладистым, готовым считаться с чужими интересами Лиргисо становится, если его очень сильно прижмут… Видно, «Контора Игрек» сумела ему насолить.

К столику подъехал золоченый робот-официант.

– Хочешь что-нибудь выпить? – спросил Лиргисо. – Шампанское, апельсиновый сок, кофе, капуччино и классический черный – все, что ты любишь.

– Кофе. – Тина взяла с подноса чашку. – Если не секрет, что тебе сделала «Контора»?

– Они нашли мое укрытие, где я лежал в «коконе» после смены тела. Хорошо еще, что они вломились туда не во время приступа! Я телепортировался прямо из «кокона», в чем был… А не было на мне вообще ничего. Внезапное отсоединение от сервисных систем «кокона» – для организма это шок, и в течение нескольких часов я чувствовал себя отвратительно.

– Я слышала, что это чревато сильным поносом.

– Могла бы сделать вид, что не знаешь об этом. Подробности не всегда интересны. Я решил, что уничтожу «Контору Игрек», а если я решил кого-то уничтожить, я это сделаю.

– Но зачем тебе союз с нами? О своем альтруизме кому-нибудь другому рассказывай. Неужели у нас есть что-то такое, без чего ты никак не обойдешься?

– Есть. Поль.

– Ага, конечно… Поля тебе никто не отдаст, даже в обмен на схему мьярла.

– Тина, я не в том смысле. В Поле я заинтересован, как в союзнике. Для того чтобы добраться до «Конторы», нужны его уникальные способности. Таких, как он, в «Конторе» называют «сканерами». «Контора» за ними постоянно охотится, их похищают, чтобы использовать в качестве живых инструментов. Помнишь перестрелку во время визита Эланы Ришсем на Землю? Агенты «Конторы» пытались захватить Поля, а я этому воспрепятствовал. Со «сканерами» там обращаются, как с рабами, как с подопытными животными, и при этом весьма эффективно их эксплуатируют.

– У тебя ведь были аналогичные планы? – Тина смотрела в непроницаемые золотисто-желтые глаза Лиргисо, но не видела там ничего, кроме пары своих отражений в его зрачках. – Ты собирался сломать и подавить Поля, а если получится, то еще и привязать к себе за счет секса, как ты привык это делать, и после использовать его способности в своих интересах. Я-то думала, что это просто блажь Живущего-в-Прохладе, а тебе, значит, позарез нужен живой «сканер»…

– Тина, мотивы Живущих-в-Прохладе неоднозначны и многообразны, людям этого не понять. Поль меня интересует и как «сканер», если пользоваться пошлым жаргоном «Конторы», и как завораживающе привлекательное существо. Я не стал бы разрушать его индивидуальность, а это, если хочешь знать, первое, что с ним сделают в «Конторе». Сейчас они затаились, но они не прекратят попыток захватить его. Варварское нападение на Поля в кафе подтверждает мою правоту. По-своему умно, однако Стива они недооценили… и меня, впрочем, тоже.

– Ты понял логику этого нападения?

– Понял. А ты не поняла, не так ли? И это лишний довод в пользу нашего союза, поскольку я скорее, чем вы, смогу объяснить и предугадать их действия. Не забывай о том, что на Лярне я много лет руководил подпольной организацией, имевшей некоторое сходство с «Конторой».

– Тогда объясни, зачем в него стреляли кислотой?

– Его хотели изуродовать, чтобы я потерял к нему интерес. Человек, получивший кислотный ожог, нуждается в долгом лечении, в нескольких восстановительных операциях, на все вместе уходит около года. Фласс, до чего примитивно они мыслят… Они приняли меры, чтобы я не опередил их, но меня бы это не остановило. Сейчас они выжидают, когда страсти улягутся, а потом сделают следующий шаг, и я могу спрогнозировать, каким он будет. Учитывая печально известную склонность Поля к самопожертвованию, они возьмут в заложники его родителей, или Ольгу, или ее дочь – и Поль снова согласится на обмен.

– Так… И у тебя, наверное, схожие намерения?

– Ни в коем случае! – он скорчил шокированно-возмущенную гримасу, потом рассмеялся. – Иначе про меня начнут говорить, что я не способен придумать ничего оригинального. О, я не стал бы повторяться, для меня это отработанный вариант. Если я завтра встречу на улице маленькую Ивену, я с ней любезно поздороваюсь и пройду мимо… но я надеюсь, что Ивена не гуляет по улицам, а находится в безопасном месте, – он вновь стал серьезным. – «Контора Игрек», в отличие от меня, будет с тупым упорством использовать проверенные приемы. Кого-нибудь из близких Поля возьмут в заложники, и Поль сломается. Тина, у меня есть план, как этого избежать. Когда мы объединимся, мы его реализуем, но стоит поторопиться, чтобы нас не опередили.

Родители Поля и Ольги жили в Дагену, небольшом городке в Северном Муноне, Тина их немного знала: пожилая пара, привыкшая к спокойной размеренной жизни, без неожиданностей. Можно принять меры, чтобы обеспечить их безопасность, но играть в прятки с агентами и постоянно ожидать нападения – для них это будет тяжело. Да и не обязательно, чтобы в заложники взяли кого-то из родственников Поля… Агентам «Конторы» достаточно захватить на улице первого попавшегося ребенка, и Поль у них в руках.

– Я поговорю со Стивом и Полем. – Тина поставила чашку на белый столик, покрытый сеткой синеватых прожилок – проекция узора, проступающего в толще пронизанной солнцем прозрачной стены. – Что у тебя за план?

– План безотказный, гарантия сто процентов, но все подробности – на официальных двусторонних переговорах. Кстати, к нашему спору о Поле… Как показали события в Синсаодге и на проспекте Шал-Салтуф, когда надо, этот недоучившийся киллер убивает вполне профессионально, и сие подтверждает мою правоту. Если бы он действовал таким же образом, когда находился у меня в гостях, я бы не сидел вместе с тобой в этом прелестном кафе.

– Просто других он умеет защищать лучше, чем себя. Но тебе этого не понять.

Лиргисо ответил ей скептической усмешкой и взял с подноса у робота бокал вина. Взгляд Тины задержался на украшении из серебристого металла на его правой руке: кольца с печатками в виде цветочных бутонов, соединенные переплетающимися цепочками с ажурным браслетом на запястье. Красиво и практично, особенно сейчас, пока он не восстановил после смены тела свое боевое мастерство: под видом замысловатого украшения Лиргисо носит кастет.

– Встречу можно устроить здесь, на территории Чагеилэ. Здесь нам никто не помешает. Синиссам нет дела до внутренних конфликтов гуманоидов, это очень замкнутая раса.

– А как же ты?

– Я им полезен. Кроме того, кое-какие нетрадиционные личные контакты… Но, великолепная Тина, до чего я был шокирован, когда узнал, какими способами ты зарабатывала на жизнь четырнадцать лет назад! Фласс, с помощью грубой силы вытащить из грязной канавы застрявшую машину, за двести кредиток… Могу представить себе картинку! – Лиргисо зажмурился. – Наверное, на тебе были какие-нибудь кошмарные ботинки на толстенной рубчатой подошве, в твоем излюбленном стиле, и один из твоих оскорбительно невзрачных комбинезонов. И ты, наверное, вся перемазалась в грязи, пока выручала машину, и перед тем, как взять кредитки, вытерла руки о штаны. Ужас!

– Именно так все и было, – хладнокровно подтвердила Тина. – А теперь скажи, насколько достоверна твоя информация о «Конторе Игрек»?

– Достоверней не бывает. Мой покойный патрон в течение нескольких сотен лет спонсировал «Подразделение Игрек». Я даже подозреваю, что в свое время он приложил руку к созданию этой организации. Бедный патрон всей душой сочувствовал их целям… Он переводил на их счета крупные суммы, а взамен получал информационные бюллетени, «Контора» регулярно рассылает такие своим почетным спонсорам. С собой не захватил, но на переговорах покажу.

– Понятно. И ты пять лет назад принял у него эстафету?

Лиргисо развел руками с таким видом, словно сознавался в пустяковом розыгрыше.

– Тина, я ведь в то время не знал, что когда-нибудь стану тем, чем являюсь сейчас! За четыре года мне удалось собрать кое-какие дополнительные сведения о «Конторе» – я не меркантилен, но не люблю выбрасывать деньги на ветер. Разумеется, когда я обрел магическое могущество, я перестал ее финансировать, однако до этого она успела получить от меня недурную материальную помощь. Теперь меня будут убивать за мои же деньги, как тебе это нравится? – он печально улыбнулся.

– Очень нравится, – его обезоруживающая, почти беззащитная улыбка (надо же так мастерски владеть своей мимикой!) ничуть Тину не тронула. – Это называется – не рой другому яму.

– Не сердись, я искупил свою вину, – Лиргисо примирительно погладил ее пальцы. – За минувший год я обрезал им несколько финансовых артерий, поскольку располагал информацией и о других спонсорах. Ты слышала о банкротстве ниарской компании «Техноэлита»? Это я. Гибель герцога Перкасоломи из системы Гелиона – тоже я. Но у «Конторы» есть и другие источники доходов, помимо пожертвований доброхотов.

– Как с тобой можно будет связаться сегодня вечером?

– Свяжись с «Со Кадо» и скажи, что тебя заинтересовали их аккумуляторы. Возьмите с собой на переговоры Ивену и Лейлу, их все это тоже касается. Я готов извиниться перед Ивеной за причиненное беспокойство.

– Тебе сейчас только нимба и крылышек не хватает. Перед Полем тоже будешь извиняться?

– Ну уж нет, – Лиргисо покачал головой с усмешкой человека, знающего о жизни нечто, скрытое от непосвященных. – Я подозреваю, что Поль в действительности получил от этого приключения не меньше удовольствия, чем я. Еще извиняться перед ним…

– Ладно. – Тина встала. – Вечером я справлюсь насчет синисских аккумуляторов, и тогда получишь ответ.

Римма Кирч исчезла почти на сутки, и пока ее не было, Саймон предавался ностальгическим чувствам: без соседки маленькая, по-спартански обставленная каюта напоминала камеру в ниарской тюрьме, где до него никто не мог добраться.

Он то возился с отчетом (инспекция забраковала уже третий вариант, и Клисса предупредили, что, ежели он в положенный срок не справится с задачей, у него вычтут баллы, а для чего эти баллы нужны, никто объяснить не мог), то от нечего делать листал книжки из библиотечки Хельги Раговски, которая делила с Риммой каюту до него.

Хельгу зарезали серые нелюди с Лярна, поскольку у нее был излучатель, и она вместе со своим напарником должна была ликвидировать Стива Баталова, однако главным виновником ее смерти был Поль Лагайм, указавший на нее охранникам-лярнийцам. Когда Саймон слышал, как ребята из «Конторы» матерят «этого ублюдка-сканера», в душе у него словно что-то оттаивало. Какие-то крохи справедливости на свете все же остались, и на том спасибо! А в библиотечке ничего интересного не нашлось: сплошь эзотерическая литература, Хельга Раговски увлекалась мистикой.

С задания Римма вернулась угрюмая и раздражительная, и сразу засела за отчет. Сопела она при этом громче обычного, а на Саймона так шикнула, когда он уронил авторучку, что он счел за благо превратиться в тень. Потом Римму куда-то позвали. Разложенные веером листки с ее писаниной остались лежать на полу; Клисс снова уронил авторучку (если что, он объяснит, что всего лишь хотел подобрать откатившийся предмет) и подкрался к Римминым бумагам. Он не хотел терять таинственные баллы, и раз его никто не научил, как писать отчеты, он сам подсмотрит.

Чутко прислушиваясь к звукам в коридоре, он скользил глазами по строчкам, спотыкался на ухабах корявого почерка Риммы Кирч и испытывал нарастающий эксцессерский зуд. Вот это материал! Да ведь если такой материал отснять, ему цены не будет… Ехидная и неопрятная Кирч, больше похожая на мультяшную мышь, чем на девушку, оказалась профессиональной убийцей. На последних страницах отчета она рассказывала, сухо и обстоятельно, о своем участии в операции по уничтожению незийского семейства Коргисме. Все эти Коргисме были экстрасенсами, проявившимися либо латентными; ни «бойцов», ни «сканеров» среди них не было, но наличие экстрасенсорных способностей у членов одной семьи – нехорошая тенденция, чреватая появлением на свет по-настоящему опасных мутантов.

Операция была проведена в согласии с задачами Великой Чистки: ее участники убивали не безобидных незийцев, взрослых и детей, а устраняли потенциальную угрозу для человечества. Римма Кирч собственноручно устранила двух носителей угрозы – годовалого мальчика и четырехлетнюю девочку. Имитация бытового отравления, так что есть вероятность, что незийская полиция не додумается возбудить уголовное дело. Римма также отметила в графе «Мои предложения по улучшению работы организации», что «парни сплоховали», т. е. пожалели малолетних мутантов, и поэтому необходимо усилить разъяснительную работу среди оперативников.

Какой фильм мог бы снять о «Конторе» Саймон Клисс! У него не было ни съемочной аппаратуры, ни денег, ни допинга, ни заказчиков, он жил на этом свете на птичьих правах, но, боже праведный, что он мог бы сделать… Словно в полусне, он поправил чуть сдвинутые листки, чтобы лежали, как раньше, подобрал авторучку и отполз к своей койке. Об отчете он теперь даже думать не мог, грезил фильмом – взрывным, гениальным, разоблачительным, сокрушительно-эпатажным.

Он пропустил тот момент, когда в каюту ввалилась Кирч: только что ее не было – и вдруг она уже здесь, топчется по листкам своего недописанного отчета, озирается и сопит.

От Риммы разило дешевой водкой. Она тяжело плюхнулась на койку и пожаловалась:

– Все это стадо, которое жрет шоколадки в блестящих обертках и глушит пиво, нас не понимает! Мы их защищаем, а они нас готовы с дерьмом смешать, и так всегда… Саймон, мы с ребятами «Ремонтную» пили. Ох, как мне худо…

– А мне говорили, что пьянки на борту запрещены.

Мысль о том, что Римме и ее дружкам светит гауптвахта, согрела Саймону душу.

– Так то тебе говорили, ты же «салага»… После операции по чистке выпить можно – это святое, тут даже Четвертый Отдел слова не скажет. Известно, что примерно тридцать-тридцать пять процентов человечества составляют мутанты, извращенцы и всякая гадость, это еще в древности подсчитали. Их не всегда можно выявить, но цифра точная. Это одинаково и для людей, и для незийцев, и для гинтийцев с шиайтианами. Еще шестьдесят процентов – это стадо, которое только жрет, пьет и потребляет, и готово поддаться любому влиянию, – Римма икнула. К ее подошве прилип листок отчета, но она этого не замечала. – И только остальные процентов пять чего-то стоят, из этих пяти процентов и получаемся мы. Саймон, как же нас мало…

– Ага, факт, их много, а нас мало, – подхватил Клисс. – Так было всегда – безмозглая безликая масса и мыслящие одиночки, такие, как мы. Но мы не порознь, мы команда, ударная сила «Подразделения Игрек»!

– Правильно говоришь… – расслабленно вздохнула Римма.

Одобрила, хорошо. Чтобы выжить, надо стать в этой тусовке своим. Чем больше Саймон сравнивал «Контору Игрек» с «Перископом», тем больше находил общего, при всех внешних отличиях. Отличий, конечно, полно, из-за этого он то и дело нарывался, но на глубинном уровне разницы никакой. Для «Перископа» люди были «живым сырьем», для «Конторы» – «безмозглым стадом», которое надо защищать и гнать в нужную сторону. Слова разные, а суть одна.

С тех пор, как Саймон уловил эту суть, его отношения с коллегами начали налаживаться, даже Груша больше не попрекал его индивидуализмом. Главное, презирай тех, кто не имеет отношения к «Конторе», и побольше распространяйся об этом вслух, тогда тебя все здесь поймут.

В каюте пахло перегаром, Саймон переключил вентиляцию на максимум. Римму уснула, не разуваясь, приставший к ее подошве листок сиротливо трепетал на сквозняке.

Если удастся раздобыть видеоаппаратуру, свой фильм о «Конторе Игрек» Саймон Клисс все-таки снимет и после найдет, кому его продать за хорошие деньги. Разбогатеет и вернется в тюрьму на Ниаре… Он тоже начал засыпать под монотонное гудение кондиционера, и мысли его текли по прихотливому руслу полудремы.

– Тина, я уволил магов-телохранителей, все равно толку от них никакого. Когда пришел Лиргисо, они попрятались. Моих «ми-гиайо» Лиргисо обезоружил демоническим способом и сказал, что не причинит мне вреда, если они не станут на него нападать, и они все время оставались рядом со мной, готовые к неравной схватке, а этих магов только и видели! Петер забрался в шкаф с одеждой, а Сафину потом нашли в гараже, даже стыдно, что я столько платил им… – Тлемлелх сокрушенно вздохнул, его нежно-зеленые слуховые отростки шевелились расслабленно и печально. – А третий маг, Коргисме, прошлой ночью умер у себя дома, у него был выходной. Лиргисо говорит, что не убивал его, однако можно ли ему верить…

– В этот раз он, скорее всего, не соврал. Он ничего здесь не натворил?

– Нет, он вел себя вполне сносно, как в лучшую пору нашего знакомства. Все допытывался, не знаю ли я, кто разрушил его любимую черную колоннаду около виллы в Рийдо, на берегу Внутреннего моря. Мне неведомо, кто из энбоно совершил сие варварское деяние, но эта колоннада мне тоже нравилась, так что мы вместе о ней погрустили… Потом Лиргисо захотел утолить свою страсть, да ничего не вышло! – Тлемлелх хихикнул. – Не принято ведь, чтобы Живущие-в-Прохладе занимались такими вещами в присутствии прислуги, и он потребовал, чтобы я удалил из комнаты «ми-гиайо», а те не ушли. Ты же помнишь, по контракту они не имеют права оставлять меня наедине с гостями, даже если я сам отдам такой приказ. Лиргисо был раздосадован и наговорил колкостей насчет того, что меня-де моя же собственная охрана игнорирует, а потом мы сходили в парк посмотреть на Топаза. Наверное, Лиргисо и дольше бы задержался, но усадьбу оцепила полиция, и он исчез. Он вел себя, как пристало Живущему-в-Прохладе, и сказал, что оказывает мне честь своим визитом, но я бы, Тина, лучше обошелся без такой чести. Без него спокойней…

– Да все наоборот! – фыркнула Тина. – Опять он все вывернул наизнанку. Это для него была честь, а не для тебя. Твой статус вне конкуренции, и на Лярне, и в Галактике, а он кто такой? И вот ты принимаешь его, как равного, гуляешь с ним по парку, беседуешь… Репортеры здесь уже побывали?

– Они примчались вместе с полицией. Разве ж без них обойдется?

– Это ему и требовалось: он наносит тебе визит, как ни в чем не бывало – и чтобы все об этом узнали. Он отчаянно хочет вернуть свой прежний статус, и сегодня утром преодолел еще одну ступеньку. О дуэли он что-нибудь говорил?

– Ни слова, как будто ничего не было, а я побоялся его разозлить и не стал напоминать. Но до чего он похож с новым лицом на себя прежнего! Все черты человеческие, но овал лица, скулы, губы – совсем как раньше, у меня даже мурашки по коже поползли.

– Нарисуй мне его, пожалуйста, анфас и в профиль, – попросила Тина.

Аэрокар она оставила у Тлемлелха в гараже, связалась со Стивом, и тот телепортировал ее в Хенуду. Тина, Стив и Поль закрылись в кабинете на втором этаже, Стив проверил окружающее пространство на предмет посторонней техники, и лишь после этого Тина рассказала о предложении Лиргисо. Когда она замолчала, наступила тишина, долгая, неподвижная, как белесый туман за окном.

– Надо с ним договариваться, – первым нарушил эту тишину Стив. – Я не забыл дорогу домой, но никого из вас забрать с собой не смогу. От «Конторы» надо избавиться.

– И насчет заложников… – Поль говорил негромко и глухо, его темные карие глаза тревожно мерцали. – Самое логичное – инсценировать мою смерть, но «Контора» все равно не поверит, если не будет в наличии мертвого тела. Отрезанной руки или ноги не хватит, это не считается неопровержимым доказательством, хотя некоторые тупые преступники иногда так делают. Не знаю… Просто не вижу ни одного надежного варианта. В общем, я хотел бы его выслушать, и если он додумался до чего-то такого, что не пришло в голову мне, я тоже «за». Но встречу надо провести не у его друзей-синиссов, а на нейтральной территории, чтобы он не устроил нам ловушку.

Тине пришлось несколько раз слетать в Чагеилэ и обратно. Лиргисо тоже опасался ловушки, но в конце концов удалось найти компромисс: одна сторона выбирает сектор Галактики, другая – подсектор в этом секторе, одна – звездное скопление в подсекторе, другая – планету в скоплении. Лиргисо сказал, что выбирать будет первым, и еще ему должны отдать Хинара: он не сумасшедший, чтобы лететь через гиперпространство Фласс знает куда без навигатора.

– Получишь своего пилота и сбежишь? – мрачно процедила Тина. Ей уже надоело мотаться туда-сюда в качестве курьера.

– Не сбегу. Мне нужен этот союз, и кроме того, у вас останется Лейла.

– Кто тебе помешает ее подставить?

– Во-первых, я к ней привязан, – так же мрачно процедил Лиргисо. Он тоже выглядел уставшим.

– К Тлемлелху ты тоже когда-то был привязан, и это не помешало тебе подставить его пять лет назад.

– Во-вторых, Хинар мне этого не простит, – напоминание о совершенной в прошлом подлости не разозлило его, скорее помогло ему обрести душевное равновесие. – Если я подставлю Лейлу, он убьет меня, и я даже знаю, как он это сделает. Однажды мы нырнем в гиперпространство, а обратно в трехмерный космос не вернемся. Поскольку Хинар погибнет вместе со мной, он таким образом искупит нарушение клятвы кедисэйтху, и наша смерть будет красивой… Он тоже эстет, хотя со стороны это трудно заметить.

– Хорошо, – согласилась Тина. – Я привезу его сюда. Выбирай сектор.

Она назвала подсектор, Лиргисо – звездное скопление. Он смотрел на нее в ожидании, но Тина решила:

– Планету назовет Поль, у него интуиция получше моей. Узнаешь, куда лететь, когда я вернусь с Хинаром.

Поль выбрал Кутакан: у него было ощущение, что там они будут вне поля зрения «Конторы Игрек»; к тому же по данным, полученным от Хинара, Лиргисо эту планету раньше не посещал.

Полтора часа спустя две яхты стартовали с Неза и после короткого разгона ушли в гиперпространство.

Неожиданно для самого себя Саймон оказался востребованным. Только что ходил с ярлыком «салаги», терпел придирки, насмешки и косые взгляды, только что над ним висела угроза потери баллов (пусть никто не мог сказать, какой от них прок, все наверняка знали, что терять их нельзя) – и вот он уже штатный сотрудник Отдела по связям с общественностью! Отдел этот состоял из трех человек и занимался подготовкой информационных бюллетеней для постоянных спонсоров «Подразделения Игрек»; базировался он тут же, на борту «Гиппогрифа», под боком у Маршала.

Началось с того, что Клисса вызвали на совещание на высшем уровне. Римма, передавшая распоряжение, смотрела исподлобья, словно Саймон посягнул на ее привилегию.

– А что там, на этих совещаниях? – попытался он сломать лед.

– Не знаю, – буркнула Кирч. – Я там никогда не бывала, – и добавила с ехидцей: – Ты, что ли, такая важная птица, что Маршал тебя дожидаться должен?

Кроме уже известных Саймону Маршала и Груши в кабинете сидел гинтиец с малиновыми бровями, весь как будто квадратный – и подбородок, и лоб, и плечи, однако в этой его квадратности не было никакой суперменской мощи, она производила скорее болезненное впечатление. Экстрапсихолог Челькосер Пергу, специалист по живым «сканерам», напоминал рассохшийся, немного деформированный шкаф, который надо передвигать с оглядкой, чтобы не пришлось потом собирать по досточкам. Четвертого Саймон определил, как типичного мелкого клерка, невзрачного и никчемного, а он оказался Уджином Фешедом, руководителем Отдела по связям с общественностью, и вскоре стал непосредственным начальником Клисса.

Сначала Саймону показали запись стычки в высотке на проспекте Шал-Салтуф и спросили, на какой дряни, по его мнению, сидит Лагайм.

– Это что-то сильное, – Саймон старался говорить вдумчиво и компетентно, тоном знатока. – Вроде мейцана, которым мы пользовались в «Перископе». Мейцан ускоряет реакцию лучше, вы заметили, что Лагайм двигался не быстрее среднего тренированного человека? Зато перекрытие болевых ощущений здесь процентов на девяносто, если не все сто. Да еще ориентация при отсутствии зрения – эта штука обостряет слух и одновременно мобилизует скрытые резервы для обработки поступающих в мозг сигналов, иначе подвиги Лагайма не объяснить.

– Зрение «сканера», – у Пергу и голос оказался скрипучий, словно потянули за дверцу сделанного с огрехами шкафа. – Информация поступает в мозг не по обычным каналам, а за счет экстрасенсорного восприятия, это же мутант.

Саймон поддакнул, потом еще порассуждал о наркотических и ненаркотических допингах; при этом он всячески показывал, что смотрит на своих собеседников снизу вверх, однако знает достаточно много полезного, чтобы им пригодиться. Маленькая победа: его не выгнали, он остался на совещании в качестве пятого безмолвного участника.

Речь шла о захвате Лагайма. Фешед опасался, что такая акция еще больше настроит незийскую общественность против «Подразделения Игрек» и даст новый козырь очернителям, поэтому лучше с этим повременить, Пергу не терпелось заполучить «сканера», а принять окончательное решение должен был Маршал.

– Челькосер, как будто у вас в питомнике мало этих уродов! – брезгливо упрекнул Фешед. – Еще один понадобился! Если нужен, давайте другого найдем, разве этот особенный? Отдуваться потом Отделу по связям с общественностью, и так после Синсаодге рейтинг «Конторы» упал, а Четвертый Отдел у меня баллы снимает! Это ведь не вы свои баллы теряете!

Саймон навострил уши: может, хоть теперь он узнает, зачем нужны баллы? Но разговор повернул в другое русло.

– Да, этот особенный, – сварливым скрипучим голосом подтвердил гинтиец. – Идиотам не дано понять, идиоты не все понимают… Фешед, разве вы никогда не видели наших «сканеров»? Все это психи, которые пускают слюни и ходят под себя, а Лагайм почти нормальный! Я надеюсь, что он сможет связно рассказать о том, что он воспринимает на сверхчувственном уровне, и тогда мы получим уникальный материал для исследований.

– О чем вы думали раньше? – все так же брезгливо осведомился Фешед. – Если он такой выдающийся «сканер», почему его раньше не захватили, пока не заварился весь этот винегрет?

Саймон, в последнее время ставший настоящим докой по части вегетарианской кухни, про себя ухмыльнулся, но внешне иронии не выказал – и правильно сделал, как выяснилось чуть погодя.

Экстрапсихолог отмахнулся – похоже было, что они с пиарщиком не любят друг друга давно и всерьез, – но тут и Маршал спросил:

– Челькосер, почему?

– Потому что это Нез, – скрип в голосе Пергу усилился, характерная для гинтийцев сердитая гримаса превратилась в утрировано яростную. – С его порочным либерализмом и гнилым менталитетом! Здесь считают, что экстрасенсорные способности каждого незийского гражданина – личное дело гражданина, никто ничего не отслеживает и не фиксирует. Лагайма проморгали, еще год назад мы о нем ничего не знали. В его личном деле отмечено, что он неуравновешен, эмоционален, склонен к нервным срывам, но ни слова о том, что он экстрасенс. Идиоты!

– Как же его с такими характеристиками в полицейскую школу взяли? – пробормотал Бишон.

Пробормотал негромко, но Пергу сразу повернулся к нему – видимо, хотел заручиться его поддержкой против Фешеда:

– Вы же знаете, служба в полиции на Незе не особенно популярна, туда идут те, у кого нет других перспектив. У Лагайма коэффициент интеллекта выше среднего, потому и взяли – обрадовались, что нашелся интеллектуал, который захотел стать полицейским. Его бы отчислили за постоянные нарушения дисциплины, но оказалось, что у него феноменальная интуиция, за это ему многое спускалось. Эти идиоты даже не поняли, что в их распоряжении находится замечательный экземпляр «сканера»! В иммиграционном контроле, куда он попал по распределению после школы, его использовали для выявления уголовных элементов среди нелегалов – это же все равно, что забивать гвозди микроскопом! Я получил информацию о Лагайме уже после того, как он стал телохранителем манокарского президента. Мои люди пытались его захватить во время визита Ришсем на Землю, но им помешала другая группа, которая тоже за ним охотилась.

– Итак, нам нужен Лагайм и не нужны нападки в незийских СМИ, – подытожил Маршал. – Саймон, как бы ты решил эту проблему?

Клисс вздрогнул. Он-то думал, что его просто забыли выставить в коридор, и никак не ожидал, что начальство вдруг заинтересуется его мнением.

– Его надо скомпрометировать. Мы должны показать, что он опасен для общества, чтобы все порадовались, когда «Контора» его заберет. Надо спровоцировать его на что-нибудь этакое! – Саймон прищелкнул пальцами. – Нужен эксцесс! В «Перископе» в этом знали толк, и любой эксцессер мог создать первоклассный материал из ничего.

– Этим ты и займешься. До завтра подготовь проект, это будет твое первое ответственное задание. Челькосер, предоставь ему материалы по Лагайму. Саймон, если понадобится помощь, консультируйся у Гру… у Бишона. Уджин, ты все хнычешь, что у тебя сотрудников только двое, так вот тебе Клисс. Больше его некуда пристроить. Опыт у него есть, он был эксцессером, а полевой агент из него, как из глисты рабочий муравей.

Все, конечно же, заулыбались шутке Маршала, а Саймон, сохранивший невозмутимый вид, в который раз уже подумал, что все равно посмеется последним. Он про них фильм сделает, такой, что вся Галактика ахнет! Цели «Конторы Игрек» он одобрял, но здешний контингент ему не нравился.

Став подчиненным Фешеда, Саймон вышел из-под власти Риммы Кирч. Через денек-другой он спросит у своего нового шефа, нельзя ли ему поменять жилье, а сейчас надо сочинить проект – такой, чтобы все тут поняли, чего стоит бывший эксцессер.

Римма пыталась выспрашивать, что было на совещании, Саймон от нее отмахнулся и погрузился в размышления. Она обиделась, но почувствовала, что его положение изменилось, и больше не приставала.

После вегетарианского обеда в общей столовой (Клисс сидел за столиком с Фешедом и двумя коллегами-пиарщиками, и наконец-то смог отдохнуть от однообразных грубоватых шуток, обязательных по отношению к «салаге»), он сходил к Челькосеру и к Бишону.

Пергу показал ему «сканеров»: те лежали в «коконах» дешевой модели в большом грязном зале, напоминающем то ли покойницкую, то ли заводской цех. Санитары в испачканных спецовках, с наручными компами, играли в углу какую-то виртуальную игру, Пергу начал распекать их и забыл про Клисса. Тот попытался сосчитать «коконы», сбился, подошел к ближайшему: там вяло ворочалось дистрофичное создание с синевато-бледной кожей, выпирающим, как рыбий плавник, кадыком и темными, мутными, жутковато бездонными глазами. Встретив взгляд Саймона, существо нечленораздельно замычало; он вздрогнул и отступил от «кокона».

Пергу спохватился, вспомнил о госте и прочитал ему коротенькую вводную лекцию о «сканерах». У Саймона сложилось впечатление, что экстрапсихолог боится своих подопечных и старательно прячет страх, а еще больше боится Поля Лагайма, которого ему не терпится присовокупить к этой коллекции. Впрочем, Саймон понимал Пергу, ему «сканеры» тоже внушали омерзение. Нелюди, гадость… Он поскорее закруглил разговор и отправился к Бишону.

Груша угостил его чашкой слабенького кофе (прогресс, прежде такого не случалось) и посоветовал не рассчитывать на легкий успех.

– Почему? – отхлебнув так называемого кофе, хмыкнул Клисс. – Это же эмоционально неуравновешенный тип с неустойчивой психикой, хватит легкого направляющего толчка, чтобы он совершил преступление.

– Саймон, раскрой глаза! – Бишон выразительно вздохнул. – У него сверхустойчивая психика – он же «сканер», его сознание ежедневно выдерживает такие нагрузки, какие нам и не снились. Ты видел «сканеров» Пергу? Там, где другие гарантированно сходят с ума, он всего лишь проявляет неуравновешенность! По данным из его личного дела, он невосприимчив к гипнозу и не склонен поддаваться чужому влиянию. Так что задание тебе досталось… – психолог покачал головой вроде бы сочувственно, но Клисс давно уже подметил, что Груша никогда никому не сочувствует. – Однако ты должен справиться, Маршала нельзя разочаровывать.

– Я эксцессер, я справлюсь, – заверил Саймон, про себя добавив: «Ради будущего фильма о вашей тусовке».