"Тайная битва сверхдержав" - читать интересную книгу автора (Орлов Александр)

1. «Блицкриг» воздушно-атомный

19 декабря 1945 года президент США Г. Трумэн официально заявил в обращении к конгрессу: «Хотим мы этого или не хотим, мы обязаны признать, что одержанная нами победа возложила на американский народ бремя ответственности за дальнейшее руководство миром» {55}.

Основным носителем наиболее мощных бомб на дальние расстояния в то время была стратегическая авиация (бомбардировщики Б-17 и Б-29), но она, как свидетельствовал опыт войны, была уязвима для средств ПВО, и по мере совершенствования этих средств уязвимость ее возрастала. Кроме того, она не обеспечивала внезапности, так как обнаруживалась противником задолго до подлета к объекту удара. И хотя стратегическая авиация еще долгое время являлась основным носителем атомных, а затем и водородных бомб, вопрос о ее замене более надежными, точными, быстрыми и экономичными средствами воздушного нападения встал на повестку дня в политических кругах и вооруженных силах США уже в конце войны. В связи с этим немецкие ракеты, особенно баллистические, по их в ту пору неотразимости показались американским стратегам весьма перспективным оружием. Не случайно американские военные, присутствовавшие на Нюрнбергском процессе над главными немецкими военными преступниками, с большим вниманием слушали последнее слово подсудимого Альберта Шпеера, бывшего министра вооружения гитлеровской Германии. Он, в частности, сказал: «Военная техника через 5—10 лет даст возможность проводить обстрел одного континента с другого при помощи ракет с абсолютной точностью попадания. Такая ракета, которая будет действовать силой расщепленного атома и обслуживаться, может быть, всего десятью лицами, может уничтожить в Нью-Йорке в течение нескольких секунд миллионы людей, достигая цели невидимо, без возможности предварительно знать об этом, быстрее, чем звук, ночью и днем» {56}.

Итак, милитаристское мышление к концу войны подошло вплотную к идее соединения столь разрушительного оружия, как только что появившаяся атомная бомба, с таким средством ее доставки к цели, как стратегический бомбардировщик или ракета. Последняя в большей мере обеспечивала неотвратимость удара, но была еще очень и очень несовершенна. Главное внимание было уделено стратегической авиации.

Одновременно развивались и взгляды на боевое применение стратегических бомбардировщиков в новых условиях. В основе их, как и в годы Второй мировой войны, лежали основные положения так называемой «доктрины Дуэ». Еще в 20-е годы итальянский генерал Дж. Дуэ, творец теории «воздушной войны», считал, что ВВС одними своими действиями способны самостоятельно решить исход войны. Сущность «воздушной войны» он сводил к завоеванию господства в воздухе, нанесению внезапных бомбардировочных ударов по наиболее важным административно-политическим и экономическим центрам, военным объектам, районам отмобилизования войск. Главную роль в будущей войне эта теория отводила бомбардировочной авиации, которая с конца 20-х годов бурно развивалась {57}. Теоретики «воздушной войны» считали также одним из решающих факторов достижения победы подавление морального духа гражданского населения в тылу противника ударами с воздуха. Дуэ писал: «…исход будущих войн может явиться следствием ударов, нанесенных духу населения» {58}. Он полагал, что «грядущая война будет вестись в основном против безоружного населения городов и против крупных промышленных центров». В меморандуме активного сторонника «воздушной войны» начальника штаба ВВС Великобритании маршала авиации Тренчарда, представленного английскому правительству 2 мая 1928 года, говорилось, что моральный эффект от стратегических бомбардировок выше, чем материальный. Население страны противника не вынесет массовых авиационных налетов и может заставить свое правительство пойти на капитляцию {59}. Таким образом, бомбардировки городов и инфраструктуры страны считались главным способом боевых действий, а в стратегической авиации видели некую «абсолютную» силу.

Категориями «абсолютного» оружия мыслили и многие военные в США. Уже в годы Второй мировой войны правящие круги ведущих морских западных держав все больше делали ставку на стратегическую авиацию как «оружие победы». (Кстати, и сегодня эти идеи живы. Например, в югославском конфликте 1999 года бомбившая Сербию авиация НАТО, вооруженная «высокоточными» ракетами и бомбами, преподносилась миру как «оружие демократии».)

Бомбардировки городов широко применялись во Второй мировой войне. После разгрома Франции летом 1940 года Англия оказалась, по существу, один на один с гитлеровской Германией, оккупировавшей почти всю Западную Европу. Тогда развернулась воздушная «битва за Англию». Под таким названием вошло в историю воздушное наступление немецко-фашистских ВВС на Великобританию и отражение его английскими вооруженными силами в августе 1940 — мае 1941 года. Цель гитлеровского руководства в этом наступлении заключалась в том, чтобы массированными бомбардировками с воздуха в короткий срок подорвать военно-экономический потенциал своего единственного уже в то время противника в Западной Европе, терроризировать население, нарушить управление страной и в конечном счете вывести из войны.

Правители третьего рейха полагали, что воздушные бомбардировки в сочетании с морской блокадой и подводной войной могут принудить Великобританию к капитуляции и одновременно создать выгодные условия для вторжения в Англию с моря, если потребуется. Горячим сторонником этой идеи был Геринг, заверивший Гитлера, что люфтваффе «выбомбят Англию из войны». Берлин рассчитывал деморализовать население, подорвать волю народа к сопротивлению и тем заставить страну капитулировать.

Однако, хотя Лондону и другим городам (Ковентри, Бирмингем) были нанесены большие разрушения и имелось много жертв, гитлеровцы не достигли своей цели: английский народ мужественно продолжал борьбу. Замысел Геринга «выбомбить Англию из войны» провалился.

Но идею «воздушной войны» как решающего средства достижения победы вынашивал не только германский фашизм. На Британских островах, по мере того как укреплялась антигитлеровская коалиция, также вызревал план нанести по Германии с воздуха удары такой силы, которые могли бы причинить ей невосполнимый ущерб.

Английская авиация начала воздушное наступление на города Германии с 24 сентября 1940 года, когда 84 бомбардировщика предприняли неудачный налет на Берлин. В 1941—1942 годах боевая эффективность английской бомбардировочной авиации была чрезвычайно низкой. В среднем в одном налете участвовало менее 60 самолетов. Лишь в воздушных операциях, проведенных в 1942 году по крупным городам Германии (Эссен, Любек, Киль, Кельн), участвовало 200—230 самолетов.

В результате этих бомбардировок гражданское население понесло значительные потери, оказались разрушены многие жилые кварталы, но ущерба военно-промышленным объектам причинено не было. Об этом свидетельствует рост производства важнейших видов вооружения Германии в 1941—1942 годах. Так, если в 1940 году германская промышленность произвела 2200 танков и броневиков, 6200 боевых самолетов, 5 тысяч артиллерийских орудий (калибра 75 мм и более), то в 1942 году она выпустила 9200 танков и броневиков, 11 100 боевых самолетов, 12 тысяч артиллерийских орудий. Так что английские воздушные бомбардировки в те же годы не влияли на производительность военной промышленности Германии. Известный историк Р. Джексон пишет: «Стратегическое наступление бомбардировочного командования (английского) на Германию в течение первых трех лет войны окончилось полным провалом» {60}.

Однако, когда англо-американские войска начали активизировать военные действия (высадка в Африке, подготовка к десанту на Сицилию), родился план совместного воздушного наступления на третий рейх. На конференции в Касабланке (январь 1943 года) был разработан план совместного воздушного наступления с июня 1943 до весны 1944 года под условным названием «Пойнтблэнк». Он имел целью массированными бомбардировками достичь «прогрессирующего разрушения и дезорганизации военной, промышленной и экономической мощи Германии и подрыва морального духа ее народа до такой степени, чтобы способность Германии к сопротивлению была ослаблена до фатального уровня».

Расчет был на то, что массированные удары стратегической авиации США и Англии (бомбардировщики США действовали днем, а английские — ночью) настолько подорвут военно-экономический потенциал рейха и деморализует его население, что вторжения во Францию не понадобится, поскольку бомбежка немецких городов «скоро заставит Германию стать на колени».

Да, англо-американская авиация завоевала тогда стратегическое господство в воздухе на Западном фронте, в значительной степени нарушила коммуникации и систему управления противника во Франции, создала благоприятные условия для высадки союзных войск в Нормандии. Это был достойный вклад стратегических бомбардировок в ход войны.

Однако было и другое. Еще в 1942-м командующий британским бомбардировочным командованием маршал авиации Артур Харрис заявил: «Может быть, когда-нибудь мы сумеем каждую бомбу направлять в цель с научной точностью. Но до тех пор, пока мы этого не достигли (опыт Югославии 1999 года говорит о том, что не достигли и сегодня. — А. О.), мы должны сбрасывать потоки бомб, сравнивать с землей дома Шикльгрубера (Гитлера. — А. О.) и деморализовать его рабочих». Таким образом, торжествовал принцип заложников: за преступления нацистов расплачивалось мирное население.

Масштабы воздушного наступления были на первый взгляд впечатляющими: армады стратегической авиации за ночь уничтожили в 1942 году крупный город Кельн, в налете на который в ночь с 30 на 31 мая участвовало более 1000 самолетов. Приказ гласил: «Превратить в море огня средневековый центр Кельна». Харрис требовал от начальника штаба маршала авиации Портала: «Я надеюсь, вам ясно следующее: целью наступления являются жилые районы, а не, к примеру, доки или фабрики». После Кельна были Эссен (1 июня), Бремен (25 июня) и другие города Германии. Налеты 1943 года стали рейдами «1000 бомбардировщиков». С 24 июня 1943 года в течение шести дней бомбили Гамбург: убито и ранено 100 тысяч горожан, разрушено 300 тысяч зданий. Апогеем стала бомбардировка Дрездена в феврале 1945 года. Город, заполненный беженцами, не имевший военных объектов, в течение двух дней был превращен в руины. Погибло 35 тысяч человек.

То же самое творилось на другом конце планеты. Американские Б-29 бомбили японские города. К августу 1945 года 63 города Японии подверглись уничтожающей бомбардировке, в том числе Токио, который был разрушен 9 марта того же года. И, наконец, Хиросима и Нагасаки, с одной стороны, завершили «воздушное наступление» союзников, с другой — открыли новую эру в применении стратегической авиации — «воздушно-атомную войну».

Появились и теоретики и стратеги «второго дыхания» доктрины Дуэ. На страницах военной печати замелькали имена Г. Арнольда, У. Митчелла, А. Северского, К. Спаатса, К. Лимэя. Кто же были эти люди? Как вырабатывалась ими концепция стратегического воздушно-атомного блицкрига?

Генри Арнольд (1886—1950). Первый в истории американских ВВС генерал армии в годы Второй мировой войны был командующим ВВС армии (сухопутных войск) США. Под его руководством в 1946 году в составе ВВС было создано стратегическое авиационное соединение, куда вошли тяжелые и средние бомбардировщики, истребители сопровождения, а в последующие годы и ракетные части стратегического назначения. В следующем, 1947 году он обосновал необходимость и добился того, что ВВС были выведены из состава армии США и стали отдельным видом вооруженных сил. Его книга «Глобальная миссия» (1949) по истории американской авиации стала краеугольным камнем концепции применения ВВС в ядерной войне.

Имя американского генерала Уильяма Митчелла (1879—1936) вошло в историю как крупного теоретика «воздушной войны». В конце Первой мировой войны он командовал франко-американским соединением ВВС, насчитывавшим 1500 самолетов. В 1919 году был назначен помощником начальника штаба ВВС США. Он считал, что использование военной авиации как наступательного вида вооружений эффективно лишь «в масштабах всего земного шара». Именно из этого положения Митчелла исходила военная доктрина США в первые годы послевоенного периода. Ее основная формула: «Так же как линейный корабль был оружием Британского мира, оружием Американского мира станет самолет». Под самолетом подразумевалась стратегическая авиация США, которой в американской военной доктрине отводилась роль главной ударной силы.

Основные постулаты «воздушной доктрины» США сформулировал Александр Северский. Этот американец русского происхождения заслуживает того, чтобы о нем рассказать подробнее.

Александр Николаевич Прокофьев. Родился в семье потомственных дворян в Петербурге 5 июня 1894 года. Северский — псевдоним, унаследованный от отца, который под этим именем пел в столичном театре оперетты, являясь и владельцем его и режиссером. Александр заканчивал Морской кадетский корпус, мечтал стать морским летчиком. Был знаком со знаменитым авиаконструктором Игорем Сикорским. Учился в знаменитой Качинской (под Севастополем) авиационной школе, но был отчислен за дерзость начальству. Пришлось доучиваться в других школах. На Балтике он получил диплом морского летчика.

Служил на острове Эзель, у входа в Рижский залив, но вскоре попал в катастрофу, ему ампутировали правую ногу. Ходил на костылях, освоил протез. Благодаря воле и жизнелюбию стал играть в гольф, плавать, танцевать, кататься на коньках.

Друзья-летчики брали Северского в испытательные полеты, иногда давали в руки штурвал. Но к полетам его решительно не допускали. Во всем мире еще не было такого случая: одноногий летчик. Попытки поступить в военную авиацию успеха не приносили. Однако он периодически летал и как мастер высшего пилотажа становился все более известным. Его принял Николай II и разрешил служить в военной авиации. Так, А. Северский стал первым в мире безногим летчиком. Он храбро сражался в небе Первой мировой войны, был награжден многими орденами, почетным оружием — слава его росла.

После Октябрьской революции по мандату Ленина был направлен помощником военно-морского атташе посольства России в США. Однако посольство вскоре закрылось. Северский остался в Америке. Он стал известен в авиационных кругах, сообщил американцам о своих изобретениях и идеях, в частности о дозаправке в воздухе, об оптических прицелах при бомбометаниях — вообще обо всем, что не нашло применения в России. Ему предложили место инженера-консультанта в военном ведомстве, а через год он основал собственную компанию «Северский эйркорпорейшн». Бомбовый прицел Северского приняли на вооружение. Ему дали звание майора ВВС. В 1931 году Северский на своей фирме, названной «Северский эйркрафт корпорейшн», собрал русских эмигрантов и разработал с ними проект легкого самолета-амфибии. Сам он был и конструктором, и технологом, и президентом новой фирмы, и летчиком-испытателем.

За истребитель Р-35 американская армия выплатила фирме полтора миллиона долларов. Впервые было организовано крупносерийное производство модернизированных самолетов Северского Р-47. В годы Второй мировой войны 196 его истребителей Р-47 «Тандерболт» были отправлены по ленд-лизу в СССР.

К концу войны он становится консультантом по военным делам при правительстве США. В 1945 году посещает Хиросиму и Нагасаки, чтобы дать оценку атомным бомбардировкам. В 1946 году в качестве личного представителя госсекретаря присутствует на испытаниях ядерного оружия на атолле Бикини. В том же году президент Г. Трумэн лично награждает Северского высшей наградой США для гражданских лиц — медалью «За заслуги».

Еще во время войны он занялся разработкой концепции боевого применения военной авиации. Главным его тезисом стало положение о том, что успех применения атомного оружия зависит в первую очередь от надежности и высоких летно-боевых качеств средств доставки атомных бомб к объекту удара. Он полагал, что новая техника — межконтинентальная авиация (а в будущем — ракеты), вооруженная ядерными боеприпасами, — делает все остальные традиционные виды вооруженных сил устаревшими. Таким образом, он стал одним из основоположников воздушно-ядерной стратегии США. Он говорил, что воздушная мощь позволяет вести войну на условиях США, тогда как сухопутная война — на условиях СССР {61}. Умер А. Н. Северский в 1974 году.

Но если Митчелл и Северский теоретически обосновывали концепции «авиационной доктрины», то такие генералы, как К. Спаатс и К. Лимэй, претворяли ее в жизнь.

Карл Спаатс, командовавший в годы войны американскими ВВС в Европе, был представителем новой генерации американских военачальников, свято уверовавших в превосходство военной техники США, исповедовавших «технологический фанатизм» и принцип «дешевой войны». В массированных «ковровых» бомбардировках крупнейших индустриальных центров противника — таких, которые превратили в руины Дрезден, Лейпциг и Токио, — они видели наипервейшее условие достижения полного превосходства в современной войне. Появление атомной бомбы делало в их глазах совершенно неопровержимой доктрину «победа через господство в воздухе». В 1946 году Спаатс писал: «Исход следующей войны, по всей вероятности, будет решен благодаря использованию какой-то воздушной мощи, прежде чем наземные войска будут в состоянии войти в соприкосновение с противником в крупных сражениях» {62}. Атомная бомба ставила стратегическую бомбардировочную авиацию как род войск в совершенно особое положение, и создатели этого рода войск — генералы Арнольд, Спаатс, Лимэй — были полны решимости использовать все ее возможности, чтобы утвердить эту точку зрения (у которой даже в годы войны было много противников) на всех уровнях.

Генерал Кертис Лимэй (1906—1974) в 1943—1944 годах командовал 305-й авиадивизией, действовавшей в Европе, разработал тактику прицельного бомбометания (в отличие от «ковровых бомбардировок») и успешно применял новейший в то время бомбоприцел «Норд». В 1945 году он командующий 20-й воздушной армией на Тихоокеанском театре военных действий. Под его руководством осваивались новые тяжелые бомбардировщики Б-29, наносившие удары по Японии. И здесь он разработал тактику бомбардировок японских городов. Суть ее состояла в том, чтобы, используя преобладающие в городах деревянные постройки, сбрасывать на окраины городов зажигательные бомбы. Тогда город-жертва оказывался в огненном кольце, а по центру наносились удары фугасными бомбами. Этот метод широко применялся и привел к массовому истреблению жителей городов Японии. Достаточно сказать, что только в одном налете на Токио 9 марта 1945 года было сожжено 267 тысяч домов, погибло около 100 тысяч человек (больше, чем при атомной бомбардировке Нагасаки). С 1947 года вначале недоверчиво относившийся к атомной бомбе Лимэй стал горячим сторонником воздушно-атомной стратегии, а в 1948 году возглавил стратегическое авиационное командование (САК) США. В последующие годы в его составе были сформированы три воздушные армии (2, 8 и 15-я). Был создан огромный парк тяжелых бомбардировщиков. В первые послевоенные годы его основу составляли Б-29 (486 машин), с 1948 года появился модернизированный вариант этого бомбардировщика Б-50 (224 машины) и турбовинтовой тяжелый бомбардировщик Б-36 (338 самолетов). Но все это было потом, в конце 40-х годов, когда «холодная война» уже набрала обороты. Так, например, в 1948-м в составе САК имелось более 1000 бомбардировщиков, часть которых могла нести атомные бомбы.

Правда, бомб все время (в 40-е годы) не хватало. В 1946-м их было всего 9, в июле 1947—13, в 1948-м — 50 {63}. Затем производство атомного оружия ускорилось, и в 1949 году в США было уже 250 атомных бомб {64}.

Одновременно шло их усовершенствование при изучении эффективности в ходе испытаний. Характерно испытание атомной бомбы на атолле Бикини 1 июля 1946 года. Было решено проверить действие атомного взрыва на военные корабли. Целью был избран американский линкор «Невада», переживший японский налет на Перл-Харбор в декабре 1941 года, и еще ряд американских и трофейных японских кораблей. На испытание были приглашены иностранные специалисты, в том числе и от Советского Союза (М. Г. Мещеряков, С. П. Александров, журналист А. М. Хохлов). Ожидалось, что взрыв уничтожит полностью все назначенные объекты и вызовет у присутствовавших тихий ужас перед могуществом атомного оружия.

Однако ожидаемого эффекта не получилось: даже основной объект, на который была сброшена бомба — линкор «Невада», — остался на плаву. Животные, находившиеся на обреченных на гибель судах, большей частью остались живы. Вот что докладывали в Кремль руководители советского атомного проекта на основе свидетельств наблюдателей и других данных:

Видимо, сведения о результатах этого испытания наряду с известным в СССР темпом производства атомного оружия дали Сталину основания заявить в интервью корреспонденту газеты «Санди таймс», что атомные бомбы предназначены для устрашения слабонервных, но они не могут решать судьбы войны, так как для этого совершенно недостаточно атомных бомб» {66}. Кроме того, это был ответ на первую угрозу применить атомную бомбу против СССР, прозвучавшую из уст американского президента. И вот по какому случаю.

В годы Второй мировой войны в Иране находились советские, английские и американские войска. Они должны были вывести все войска из Ирана через полгода после окончания войны, то есть к 3 марта 1946 года.

Каждая великая держава стремилась обеспечить свои интересы в Иране, укрепить свое влияние, иметь там нефтяные концессии. Советские войска стояли в иранском Азербайджане (Северный Иран) и иранском Курдистане: охраняли границу с Турцией. В тот период Сталин стремился окружить СССР поясом дружественных государств. В иранском Азербайджане и Курдистане под покровительством Советского Союза были созданы автономные (в составе Ирана), просоветски настроенные республики, создававшие местные органы власти и вооруженные формирования.

Для создания концессии и укрепления этих автономных режимов Советскому Союзу требовалось время. Поэтому Москва затягивала вывод своих войск из Ирана. Иранскому правительству это не нравилось. Кроме того, к концу 1945 года обострились отношения между СССР и западными державами. Используя обстановку, Иран обратился в ООН (а в январе 1946 года шла 1-я сессия этой организации) с жалобой на СССР, требуя вывода советских войск из страны. Москва затягивала вывод, ссылаясь на трудные условия зимы. В то же время группировка советских войск в Иране была усилена подвижными войсками, чтобы обеспечить организованный вывод советских войск весной 1946 года.

С этой целью в марте 1946 года туда была введена 1-я гвардейская механизированная дивизия, в которой тогда служил автор этих строк. Ввод новых советских частей еще более обострил обстановку. И тогда президент Трумэн потребовал немедленного вывода советских войск из Ирана, угрожая в противном случае применить атомную бомбу. Вот как вспоминал об этом близкий к Трумэну сенатор Генри Джексон. В ходе иранского кризиса, писал он, произошел малоизвестный эпизод, о котором ему рассказал президент. Как говорил Трумэн, он в те дни пригласил посла СССР в США А. Громыко и потребовал немедленно (через 48 часов) вывести советские войска из Ирана, угрожая в противном случае применить атомную бомбу. «Мы не остановимся перед тем, — цитирует президента Г. Джексон, — чтобы сбросить ее на вас» {67}. Есть и другие версии этого эпизода (телефонный разговор, сообщение по дипломатическим каналам). Так оно было или нет — сказать трудно. Но, во всяком случае, наши войска покинули Иран не в марте, а в апреле — мае, и только после того, как иранское правительство согласилось на создание советско-иранского смешанного нефтяного общества и признание демократических требований иранского Азербайджана. (Правда, в конце 1946 — середине 1947 года национально-освободительное движение в иранском Азербайджане было жестоко подавлено, а меджлис отказался ратифицировать соглашение об ирано-советском нефтяном обществе.)

Таким образом, разгоравшаяся «холодная война» все больше подталкивала руководство США к повышению своей воздушно-атомной мощи: умножалась и совершенствовалась стратегическая авиация, наращивались запасы атомных бомб. Шла разработка концепций на боевое применение самолетов-носителей атомного оружия и планов воздушно-атомной войны.

19 сентября 1945 года Объединенный комитет начальников штабов (ОКНШ) США издал документ «Основы для формулирования военной политики США», в котором, в частности, указывалось, что США должны сохранять «подавляюще мощные вооруженные силы во время мира», которые в состоянии сделать «неразумным для любой крупной агрессивной нации начать большую войну вопреки воле США». Не «напасть на США», а «вопреки воле США». Это была заявка на роль военного гегемона. «Наше правительство, — говорилось далее в документе, — …должно оказывать давление с целью быстрого разрешения спорного вопроса политическими средствами, в то же время осуществляя все приготовления для того, чтобы нанести первый удар» {68}. Первый удар по кому? Адресат также был указан: Советский Союз. Еще 19 мая 1945 года, через десять дней после того, как над Москвой прогремел салют в честь Победы, заместитель государственного секретаря США Джозеф Грю писал: «Если что-либо может быть вполне определенным в этом мире, так это будущая война между СССР и США» {69}. Так, уже в первые месяцы после общей победы над Германией и Японией военное руководство США начало готовиться к войне против своего недавнего союзника, с которым в то же время велись переговоры об устройстве послевоенного мира и создании общих международных организаций — таких как ООН, международные трибуналы и др.

В ноябре 1945 года было подготовлено секретное исследование Объединенного комитета начальников штабов, названное «Стратегическая уязвимость России для ограниченного воздушного нападения». Авторы этого документа анализировали возможности превентивного ядерного удара по Советскому Союзу в случае, если «Советский Союз или начал агрессию (в Европе или Азии), или появились явные признаки того, что возможна агрессия против Соединенных Штатов» {70}. Как они представляли себе «агрессию СССР против США в условиях, когда Советский Союз сократил свои вооруженные силы к 1948 году с 11,3 миллиона до 2,8 миллиона человек и не имел ни атомного оружия, ни средств его доставки, — остается только гадать {71}. Вашингтонские стратеги сами же писали, что „в настоящее время Советский Союз не располагает возможностью нанести аналогичные разрушения промышленности США“. Но тем не менее рекомендовалось нанести ядерный удар не только в случае явной угрозы „красной агрессии“, но также и в том случае, если создастся впечатление, что СССР в конце концов обретет потенциал либо для нападения, либо для отражения нашего нападения {72}. При этом считалось, что СССР не представляет какой-либо угрозы для США. Но даже создание в Советском Союзе средств защиты от атомного нападения было бы достаточным поводом, чтобы США могли обрушить атомные бомбы на нашу страну. Таким образом, в военную доктрину включалась, причем безоговорочно, концепция первого удара, наносимого превентивно по усмотрению США.

Здесь следует немного сказать о понятиях превентивного и преэмптивного ударов. Первый планируется нанести по стране или группе стран, возможности которых (экономические, геополитические, демографические, военно-политические и др.) позволяют им в обозримом будущем сравняться с возможностями страны, планирующей агрессивную войну.

Преэмптивный (упреждающий) удар наносится против страны-агрессора, когда ее вооруженные силы уже готовы к нападению на ту или иную страну. Его наносит именно то государство, на которое планируется нападение. Цель — сорвать подготовленное страной-агрессором нападение.

В первые послевоенные годы СССР просто не имел средств осуществить нападение на США. Не было и намерений. Но он располагал сильнейшей сухопутной армией мира, способной в считанные дни (в случае агрессии США) овладеть странами — союзниками США в Западной Европе.

Тем не менее монополия на атомное оружие и средства его доставки кружила головы вашингтонских стратегов, создавала иллюзию всемогущества.

Исходя из опыта атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки, ставку в планируемой войне делали на атомные бомбы, носителями которых мыслились стратегические бомбардировщики. Это нашло отражение в строительстве вооруженных сил. ВВС в целом, и особенно стратегическая авиация, все более выдвигались на ведущее место среди других видов вооруженных сил. В марте 1946 года было создано стратегическое авиационное командование (САК), в состав которого вошли 279 самолетов, в том числе 148 Б-29. В 1947 году ВВС стали самостоятельным видом вооруженных сил США {73}.

Практическая подготовка атомного нападения на СССР была поручена комитету военного планирования разведывательного комитета, подчиненных ОКНШ. Разведывательный комитет вскоре представил ОКНШ доклад. «Отобрать приблизительно двадцать целей, пригодных для стратегической атомной бомбардировки в СССР и на контролируемой им территории» — вот задача, которая ставилась в этом докладе, представленном руководству Пентагона 3 ноября 1945 года {74}.

При выборе целей рекомендовалось учитывать возможности нового оружия, то есть иметь в виду площадь эффективного поражения районов с высокой концентрацией материальной части и живой силы. Использовать атомные бомбы против полевых войск и транспортной сети, по мнению авторов доклада, было нерационально. Таким образом, в основе использования нового оружия лежали основные концепции «доктрины Дуэ», развитые Митчеллом и Северским: уничтожать не военную силу противника, его войска, а мирное население, города в глубоком тылу противника. Принятые Гаагскими и Женевскими конвенциями решения (1907, 1929, 1949) были отброшены.

Через год, в сентябре 1946 года, в высших правительственных кругах США был разработан документ «Американская политика в отношении Советского Союза». В нем, в частности, говорилось:

Командующий САК К. Лимэй шел еще дальше. Он так рисовал картину будущей войны: «Соединенные Штаты располагают возможностями обезлюдить огромные поверхности Земли, оставить только незначительные следы человеческой деятельности» {77}.

Тотальная война требовала и «тотального» охвата союзников. Пентагон особенно беспокоило то, что из-за небольшого числа атомных бомб и их носителей атомные удары с воздуха хотя и значительно ослабят Советский Союз, но сами по себе не приведут к его поражению. После атомных ударов достижение окончательной победы возлагалось на сухопутные войска США и их союзников, а также силы флота, который должен был обеспечить снабжение американской действующей армии и охранять морские коммуникации.

В документе Объединенного комитета начальников штабов от 9 апреля 1947 года подчеркивалось: «Районы, на которые распространяются оборонительные обязательства США, охватывают наземное и водное пространство примерно от Аляски до Филиппин и Австралии в Тихом океане и от Гренландии до Бразилии и Патагонии в Атлантическом океане. В это пространство входит 40 процентов суши, но всего лишь 25 процентов населения Земли. Старый Свет (Европа, Азия и Африка) охватывает 60 процентов суши. Однако там проживает 75 процентов населения…» {78}

Зачем же понадобились такие огромные пространства планеты для выполнения «оборонительных обязательств США»? А дело в том, что при планировании воздушно-атомной войны против СССР перед военно-политическим руководством США встал ряд проблем, требующих срочного решения.

14 декабря 1945 года Объединенный комитет военного планирования издал директиву № 432/Д. «Единственным оружием, которое США может эффективно применить для решающего удара по основным центрам СССР, являются атомные бомбы, доставленные самолетами дальнего действия» {79} , — говорилось в этой директиве. Предполагалось составить план атомного нападения на советские промышленные центры с применением около 200 атомных бомб. Тогда за США еще не было такого количества бомб, но их производство всячески форсировалось. Носителями бомб в то время могли быть только бомбардировщики В-29. Однако при базировании на Американском континенте у них не хватало дальности действия, чтобы достичь намеченных на советской территории объектов (дальность действия В-29 составляла 6000 километров, тогда как расстояние от Нью-Йорка до Москвы — 7505 километров, от Сан-Франциско до Хабаровска — 7762 километра). Поэтому авторы директивы предлагали использовать для В-29 авиабазы на Британских островах, в Италии (Фоджа), Индии (Агра), Китае (Чэнду), на Японских островах (Окинава).

Первый план войны против СССР был разработан ОКНШ в июне 1946 года (кодовое название «Пинчер»). План, составленный, как указывалось, на случай непредвиденных обстоятельств, исходил из того, что советско-американская война произойдет в 1946 или 1947 году с предварительным периодом угрозы не менее трех месяцев. В приложении к плану «Пинчер», составленному специалистами ВВС, содержались плановые наметки по ядерной бомбардировке и разрушению 20 советских городов с наиболее развитой промышленностью, уже отмеченных к тому времени разведчиками {80}. В списке намеченных целей были Москва, Ленинград, Горький, Куйбышев, Свердловск, Новосибирск, Омск, Саратов, Казань, Баку, Ташкент, Челябинск, Нижний Тагил, Магнитогорск, Пермь, Тбилиси, Новокузнецк, Грозный, Иркутск, Ярославль. План считался «экспериментальным», что отражало неуверенность начальников штабов относительно количества атомных бомб, которое нужно было использовать для поражения целей в СССР. Сомнения усугублялись оттого, что планирование «воздушно-атомной» стратегии проводилось без учета реально имеющихся и производимых в стране атомных боеприпасов и боевых возможностей авиации. К весне 1947 года, по данным американской комиссии по атомной энергии, США имели «не более чем дюжину атомных бомб, ни одна из которых не была готова к немедленному применению, производилось же их по две штуки в месяц» {81}.

Кроме того, в ходе работы над «Пинчером» планировщики из КНШ вдруг обнаружили, что многие советские города — объекты ударов — находились за пределами досягаемости бомбардировщиков В-29 даже при старте из стран Европы. В плане отмечалось, что для «воздушно-атомного» наступления и поражения нефтедобывающих районов Баку необходимо использовать территорию Турции, а недосягаемость глубинных районов СССР для американской стратегической авиации того времени требует создания новых типов бомбардировщиков и более близких к СССР авиабаз.

Таким образом, желание как можно скорее нанести атомный удар по стране социализма, обуревавшее вашингтонских теоретиков атомной войны, наталкивалось на технические трудности: бомб явно не хватало, а бомбардировщики В-29, единственные носители атомных бомб, не обладали достаточным радиусом действия, чтобы поражать цели в глубине советской территории. Кроме того, только часть из них была переоборудована и пригодна для несения атомных бомб.

Было и еще одно немаловажное «препятствие», которое смущало разработчиков плана атомной войны. Как пишут американские ученые Митно Каку и Дэниель Аксельрод в книге «Одержать победу в ядерной войне: секретные военные планы Пентагона», вышедшей в Бостоне в 1987 году, «даже в случае успешной ядерной атаки на СССР Красная Армия смогла бы предпринять мощное контрнаступление и спутать тем самым все карты сторонников ядерной войны» {82}. Поэтому ОКНШ продолжал интенсивно разрабатывать более реальные планы ядерного нападения на СССР.

И вот на свет каждый год стали появляться новые, усовершенствованные планы воздушно-атомного нападения на социалистический блок: «Бройлер» (1947), «Граббер» (1948), «Флитвуд» (1948) и другие. В этих планах уточнялись (и множились) главные объекты ударов; просчитывалась протяженность маршрутов стратегических бомбардировщиков; определялось количество атомных бомб для достижения нужного эффекта бомбардировок; учитывался минимально необходимый «неприемлемый» урон, который понесет противник в результате атомного нападения; предусматривались способы преодоления ПВО противника.

В ходе этого изощренного планирования небывалой войны выяснилось, что воздушно-атомное нападение могло стать эффективным только при действиях авиации из районов передового базирования — островов Рюкю (Япония), а также с баз в Англии, Египта и Индии, которые еще предстояло создать. Однако некоторые объекты в СССР и при этом варианте находились вне досягаемости действия В-29 и при старте даже с передовых баз уже не могли возвратиться на свои аэродромы. Решили, что часть бомбардировщиков на обратном маршруте будет садиться или имитировать «вынужденную посадку» на территории дружественных или нейтральных стран.

Кроме того, шли споры, какие объекты удара считать первостепенными. И вот, в 1948 году пришли к заключению, что целесообразно нанесение в первую очередь ударов по «политическим, правительственным, административным, техническим и научным компонентам Советского государства», и в особенности «ключевым правительственным и административным органам в городах». Было выбрано 24 города в СССР, по которым планировалось нанести 34 атомных удара, а общая для поражения СССР потребность исчислялась в 400 атомных бомб {83}. Однако план этот был иллюзорным, поскольку ежемесячный тем производства атомных боеприпасов в США составлял в 1947—1948 годах всего четыре бомбы.

В начале 1948 года командование ВВС, уже имевшее к тому времени 31 бомбардировщик-носитель атомного оружия, запланировало довести к ноябрю 1949 года число самолетов-носителей до 120 единиц. Учитывая этот темп поступления на вооружение новых тяжелых бомбардировщиков В-36, комиссия по атомной энергии решает увеличить число бригад по сборке атомных бомб с трех до семи {84}.

Между тем цели атомного нападения на СССР все более конкретизируются в кругах высшего американского военно-политического руководства. 18 августа 1948 года в совершенно секретной директиве Совета национальной безопасности № 20/1 указывалось: «Наши основные цели в отношении России, в сущности, сводятся всего к двум: а) свести до минимума мощь и влияние Москвы… б) провести коренные изменения в теории и практике внешней политики, которых придерживается правительство, стоящее у власти в России». Речь шла прежде всего о том, чтобы ослабить Советский Союз в политическом, военном и психологическом отношении по сравнению с внешними силами, находящимися вне пределов его контроля» {85}.

Здесь необходимо сказать еще об одном американском государственном и военном деятеле того времени — первом министре обороны США Джеймсе Форрестоле. Известно, что 26 июня 1947 года президент Г. Трумэн подписал закон о национальной безопасности. Этим законом вводилась должность министра обороны США, который теперь единолично олицетворял высшую военную власть в стране, тогда как до этого закона были два министра: военный и военно-морской. Они действовали независимо друг от друга и подчинялись президенту. Теперь же министр обороны (до этого он был министром ВМФ) сосредоточивал в своих руках руководство всеми видами вооруженных сил: армией, ВВС (недавно выделившихся в самостоятельный вид вооруженных сил) и военно-морским флотом.

Джеймс Форрестолл был горячим поборником войны против СССР. Он буквально был одержим мыслью о том, что Советский Союз вот-вот нападет на западные демократии. Именно при нем был сформирован внешнеполитический курс на агрессию, превентивный ядерный удар по СССР и постоянное наращивание сил для обеспечения американской гегемонии в мире. Он руководил ключевым совещанием руководителей силовых ведомств в городке Ки-Вест (11—14 марта 1948 года), где были приняты принципиально важные решения. Они сводились, по сути, к одному: выполнение стратегических задач возложить на ВВС. ВМФ тоже получает право на применение атомных бомб — с авианосцев. Для повышения боевых возможностей флота в этой сфере построить авианосец водоизмещением 80 тысяч тонн. Но главное — предоставить (временно!) контроль над атомным оружием командованию военно-воздушных сил.

Вот так этот американский «ястреб» провел свои идеи в жизнь. Но надо сказать, жизнь его закончилась трагически. Уйдя в отставку с поста министра обороны в 1949 году, он через два месяца покончил жизнь самоубийством на почве психического расстройства. Говорят, он выбросился из окна с криком: «Танки! Советские танки!»…

Каковы бы ни были личные пристрастия тех или иных американских политиков и военачальников, военная машина США продолжала набирать обороты. В Пентагоне разрабатывались все новые планы будущей атомной войны. Воздушно-атомное наступление планировалось начать как можно раньше, во всяком случае, не позже, чем через две недели после начала войны. Поскольку нанесение атомных ударов по СССР предусматривалось в первые же дни войны, в плане ставился вопрос о том, что ВВС должны заранее иметь в своем распоряжении атомные бомбы {86}. Но ведь эти бомбы надо было еще доставить к объектам удара далеко в глубине территории СССР, а для этого нужно было иметь достаточно передовых баз, выдвинутых поближе к границам Советского Союза. Для военных баз требовались хорошо оборудованные аэродромы, имеющие достаточно длинные ВПП с твердым покрытием, современные навигационные системы, склады горючего и боеприпасов, ремонтные мастерские и т. д. В странах Азии и Африки уже имелись крупные авиабазы, но их нужно было срочно модернизировать. Кроме того, надо было иметь разрешение ряда правительств. Пентагон, однако, спешил. Поэтому для передового базирования решили использовать в первую очередь уже имевшиеся вполне современные авиабазы на территориях европейских союзников.

В связи с этим встал вопрос о переброске части стратегических бомбардировщиков и атомных боеприпасов на Британские острова, откуда их можно было запустить по центральным районам Советского Союза.

Правительство Великобритании уже давно стремилось быть партнером США в глобальной гегемонии. Еще в марте 1946 года У. Черчилль в своей печально знаменитой фултонской речи призвал к продолжению «тесных связей между нашими военными, которые должны вести к совместному изучению потенциальных опасностей… и обеспечению взаимной безопасности путем совместного пользования всеми военно-морскими и военно-воздушными базами» {87}. А действовать начали в этом направлении еще раньше. Уже через две недели после окончания военных действий в Европе начальник имперского генерального штаба фельдмаршал Алан Брук приступил к подготовке меморандума о военных мероприятиях, «направленных против России». В первом полугодии 1946 года Комитет начальников штабов Великобритании разработал планы войны против Советского Союза с применением атомного и бактериологического оружия. По тогдашним расчетам британских военных специалистов, бомбардировочная авиация, действуя с Британских островов, могла нанести удары по 58 советским городам с населением 100 тысяч человек в каждом, расположенных на расстоянии 1500 миль (1700 километров) от Англии. При увеличении дальности полета до 1850 миль (около 3700 километров) авиация могла поразить еще 21 город на территории СССР.

И вот теперь, когда атомная бомба стала самым главным аргументом политической и военной стратегии Вашингтона и Лондона в отношении Советского Союза, английское правительство выразило полную готовность предоставить свои базы для американских атомных бомбардировщиков. Нужен был лишь предлог. Им стал так называемый «Берлинский кризис» летом 1948 года.

В июне этого года в западных оккупационных зонах Германии была проведена сепаратная денежная реформа, распространенная и на западные секторы Берлина. Был осуществлен экономический раскол Германии, развернулась активная деятельность против просоветских порядков в восточной части страны. СССР по договоренности с властями Восточной Германии предпринял ряд ответных мер. Была проведена своя денежная реформа и временно прекращено сообщение Берлина с западными оккупационными зонами. Это послужило предлогом для обострения обстановки в Европе. Поскольку Советский Союз закрыл границы с Восточной Германией и Западным Берлином и перекрыл все железные и автомобильные дороги, западные державы установили воздушный мост в Западный Берлин и одновременно перебросили в американскую оккупационную зону Германии, а оттуда на Британские острова эскадрильи В-29, носителей атомных бомб. В июле на авиабазах Великобритании насчитывалось уже 60 бомбардировщиков этого типа. Вновь зазвучали угрозы о применении атомной бомбы. К осени обстановка вокруг Берлина практически нормализовалась, однако число В-29 с атомными бомбами в Англии достигло 90 единиц.

О том, как мыслились стратегические операции военно-воздушных сил против жизненно важных центров России, открыто говорилось в американской печати того времени. Главные положения плана «войны против России» были изложены журналом «Ньюсуик» в статье «Белая звезда против красной звезды».

Вспоминая об этом, премьер-министр Англии У. Черчилль говорил 6 декабря 1951-го в палате общин, что в 1948 году было положено начало созданию «огромной и все расширяющейся американской военно-воздушной базы в Восточной Англии для применения атомного оружия против Советской России» {89}.

По мере роста запасов атомных бомб количество целей на территории СССР увеличивалось. В 1948 году предусматривалось уничтожение уже 60 советских городов с помощью одновременного массированного удара 133 атомными бомбами. При этом на одну Москву отводилось 8 бомб, а на Ленинград — 7 {90}. Если бы война затянулась, то против СССР предполагалось использовать примерно 200 бомб, что привело бы к уничтожению 40 процентов промышленности и гибели 7 миллионов людей.

Итак, картины будущей атомной войны против СССР не скрывались от общественности. Широко рекламировался, например, номер американского журнала «Кольерс» от 27 октября 1951 года. Он красочно расписывал атомную войну США против СССР. «Советское правительство, — писал „Кольерс“, — должно изменить свои взгляды и политику. Если этого не произойдет, то, несомненно, придет день, когда это правительство исчезнет с лица земли».

По сценарию «Кольерса», война начиналась 14 мая 1952 года. Поднявшись с аэродромов Англии, Франции, Италии, Японии и Аляски, эскадрильи тяжелых бомбардировщиков В-36 сбрасывали атомные бомбы на наиболее важные военные и промышленные объекты Советского Союза. Ежедневно над советской территорией разбрасывались с воздуха миллионы листовок. Тысячи агентов спускались на парашютах для ведения саботажа и разрушения систем связи.

22 июля атомную бомбу взорвали над Москвой. В журнале публиковался «наиболее вероятный» репортаж с борта бомбардировщика, приводился рисунок ядерного взрыва недалеко от Кремля.

Подобные публикации поразительно совпадали с планами пентагоновских специалистов, в то время еще строго секретными. Цель их состояла в том, чтобы приучить американский народ и общественность капиталистического мира к мысли о неизбежности атомной войны, победителем в которой, несомненно, окажутся Соединенные Штаты.

Однако, составляя планы немедленной или близкой атомной войны с СССР, военные специалисты Пентагона в первые 5—7 лет после 2-й мировой войны считали единственно возможной долгосрочной стратегией лишь ту, которая опирается на комплексное использование всех видов вооруженных сил, а атомные удары, нанесенные в начале войны, рассматривали как облегчающее начало для дальнейшего использования «других средств союзной военной мощи» {91}. Чтобы сковать действия советских войск, предполагалось проводить операции силами армии, прежде всего американских войск в Германии и Западной Европе, а также сил флота.

В 1949 году специальный комитет во главе с генерал-лейтенантом Х. Хармоном разработал для президента (доложен 23 января 1950 года) сверхсекретный доклад о возможностях США нанести поражение Советскому Союзу. В докладе указывалось, что если с помощью новых тяжелых бомбардировщиков В-36 удастся сбросить на объекты в СССР 200 атомных бомб, то в результате этого удара погибнет 2,71 миллиона человек, получат ранения 4 миллиона и «в огромной степени была бы осложнена жизнь 28 миллионов человек» {92}. Однако и при этом условии США все еще не хватало сил, чтобы уничтожить Советский Союз или помешать Красной Армии и его союзникам захватить Европу и Азию. На основе доклада Хармона КНШ информировал руководство США, что «решающий удар», вероятно, невозможен до середины 50-х годов. Начальники штабов считали необходимым, чтобы военная промышленность США к 1953 году выпустила 400 атомных бомб, каждая из которых по мощности равнялась бы бомбе, сброшенной на Нагасаки. Но почему «на Нагасаки», а не «на Хиросиму»? Да потому, что на Нагасаки была сброшена более эффективная плутониевая, а не урановая бомба. «Ястребы» полагали: если 100 таких бомб сбросить на объекты в СССР, то можно достичь цели…

Таким образом, вопрос успеха в войне против СССР упирался, по мысли американских стратегов, в создание таких носителей атомного оружия, которые могли бы проникать в глубинные районы Советского Союза и наносить одновременно массированные удары по промышленным и административно-политическим центрам СССР. Но имевшиеся на вооружении у США стратегические бомбардировщики В-29, В-50 и В-36 могли действовать на дальность 8000—10 000 километров, что позволяло им достичь центральных районов СССР при условии вылета с передовых баз, расположенных по периметру его территории. Такие базы уже имелись во многих соседних с Советским Союзом странах, но статус их был недостаточно легитимным, и обыкновенно были они весьма дорогостоящими. Требовались некие международные гарантии. Следовательно, необходимо было срочно создать базы не только в Западной Европе, где имелись оккупационные зоны и союзные США страны, но и в других регионах мира. Это (наряду с другими военно-политическими факторами) могло быть достигнуто только при создании антисоветских военно-политических блоков. Политические руководители США осознавали, что при создавшемся соотношении сил даже такое мощное государство, как США, в одиночку не сможет подавить силой оружия складывавшуюся мировую систему социализма. Срочно нужны были союзники, причем такие, которые могли составить основу сухопутных войск, и прежде всего в Европе.

В 1949 году был создан Североатлантический блок (НАТО) — военно-политический союз, направленный против СССР и возглавляемых им социалистических стран. В НАТО объединились сильнейшие западные державы, влияние которых простиралось почти на весь земной шар. Они обладали разветвленной сетью военных баз. Стратегическая концепция этого блока была сформулирована в заявлении председателя Комитета начальников штабов США О. Брэдли 29 июля 1949 года, а затем официально принята в НАТО. Говоря о распределении ролей в подготовке войны против Советского Союза, Брэдли, в частности, заявил:

Эти идеи нашли отражение и в новом американском плане ядерной войны против СССР (кодовое наименование «Дропшот»), который был утвержден президентом Трумэном в 1949 году. В плане подчеркивалось, что «наиболее серьезную угрозу национальной безопасности США представляет… сама природа социалистического строя». В соответствии с этим главная политическая цель войны заключалась уже не в ограничении «мощи и влияния Москвы», как в предыдущих планах, а в ликвидации Советского социалистического государства, уничтожении «корней большевизма», реставрации капитализма и колониализма и установления с помощью НАТО американского мирового господства. Главная стратегическая цель состояла в том, чтобы «во взаимодействии с нашими союзниками… уничтожить советскую волю и способность к сопротивлению путем стратегического наступления в Западной Евразии и стратегической обороны на Дальнем Востоке» {94}.

План предусматривал начать войну против СССР массированными ударами стратегической авиации по административно-политическим и промышленным центрам нашей страны, а также районам сосредоточения войск. Планировалось на первом этапе в течение 30 суток сбросить на Советский Союз 300 атомных и 200 тысяч тонн обычных бомб. Авторы плана рассчитывали таким путем сломить волю и способность советского народа к сопротивлению и принудить Советский Союз к капитуляции. В случае, если массированные атомные бомбардировки не приведут к быстрой капитуляции СССР, предполагалось продолжить бомбардировки атомными и обычными бомбами.

Последующие этапы включали вторжение сухопутных войск США и их союзников в СССР, захват его территорий и стран народной демократии с применением не только атомного, но и других видов оружия массового поражения: химического, биологического и радиологического. На этот счет в плане «Дропшот» было указание: «В данной кампании упор делается на физическое истребление противника». В дальнейшем планировалось установление оккупационного режима на территории СССР, расчленение страны на оккупационные зоны с дислокацией американских войск в ключевых городах СССР, а также в ряде городов государств Восточной Европы. После разгрома СССР и его союзников в Европе планировалось захватить КНДР, МНР, Китай и всю Юго-Восточную Азию {95}. Предусматривались также операции психологической войны, направленные на подрыв морального духа населения СССР.

Для того чтобы убедиться в правильности расчетов ОКНШ, США поручили группе военных высшего эшелона проверить на командно-штабном учении шансы выведения из строя девяти стратегических районов: Москва — Ленинград, Урал, объекты Черноморского побережья, Кавказ, Архангельск, Ташкент, Алма-Ата, Байкал, Владивосток. Результаты оказались неутешительными: вероятность достижения целей составила 70 процентов, потери участвовавших в воздушном наступлении бомбардировщиков превышали 55 процентов {96}. 55 процентов! Во всей 2-й мировой войне самые тяжелые потери (удар 97 бомбардировщиков по Нюрнбергу в ночь на 31 марта 1944 года) не превышали 20,6 процента самолетов, участвовавших в налете. Учение выявило ряд просчетов в планировании и обеспечении первого удара, из-за которых воздушное наступление против СССР не могло быть проведено молниеносно; атомные бомбардировки Москвы и Ленинграда могли быть осуществлены только на 9-й день войны. В то же время расчеты показывали, что, например, базы на Британских островах будут полностью выведены из строя действиями ВВС СССР с применением атомного оружия максимум через два месяца. Стало ясно, что стратегическая авиация США, нанеся значительный урон городам СССР, в первом ударе не может продолжать боевые действия из-за недостаточного количества самолетов, баз, систем обеспечения и обслуживания. А советские армии к этому времени, по расчетам участников учения, уже выйдут на берега Атлантического и Индийского океанов. Получалось, что план войны против СССР, разработанный Пентагоном, приводил к утрате в первые месяцы войны Европы, Ближнего и Дальнего Востока.

Начальник оперативного управления штаба ВВС США генерал-майор С. Андерсон доложил 11 апреля 1950 года министру авиации США С. Саймингтону, что ВВС США не могут выполнить все воздушное наступление, предусмотренное планом, и обеспечить имеющимися силами противовоздушную оборону территории США и Аляски {97}.

Кроме того, успех планируемого воздушного нападения зависел от живучести передовых баз, а они легко могли быть выведены противником из строя.

Тогда военно-политическое руководство США сосредоточило внимание на более перспективных носителях ядерного оружия — баллистических и крылатых ракетах. Ракеты большой и средней дальности прельщали пентагоновских стратегов многими своими преимуществами перед самолетами. Баллистические ракеты, обладая огромной (1600 м/с) скоростью, могли в считанные минуты поражать объекты в глубоком тылу противника. Они могли действовать независимо от погоды и времени суток; ПВО страны, по которой наносились удары, не могла оказать им противодействия. Оснащенные автономными инерциальными системами управления, все компоненты которых размещались на их борту, ракеты не были подвержены воздействию помех противника. Крылатые ракеты, несмотря на их приближение по скорости и высоте полета к самолету, тоже являлись перспективным оружием: их стоимость по сравнению с самолетом была гораздо ниже, их применение не зависело от метеоусловий; они обладали небольшими размерами, что затрудняло их обнаружение, особенно при действиях на малых высотах; могли запускаться с земли, с корабля, с самолета и в силу этих качеств при массовом использовании представляли собой трудные цели для ПВО противника. Кроме того, оба типа ракет не требовали дефицитного и дорогостоящего летного состава (подготовка одного американского летчика обходилась примерно в 730 тысяч долларов), а их подвижные варианты были малоуязвимы.

Планами предусматривалось создание в ближайшем будущем весьма мощного арсенала в первую очередь межконтинентальных и оперативно-тактических ракет наряду со стратегическими бомбардировщиками. Сразу после войны в США и ряде других капиталистических стран широко развернулись работы по созданию ракетного оружия на основе опыта ракетостроения фашистской Германии и применения ракет Фау-1 и Фау-2 в годы войны. Захваченные американскими войсками, эти ракеты легли в основу разработки американского ракетного оружия, а вывезенные из Германии немецкие специалисты под руководством американцев занимались их совершенствованием.

Работы по созданию ракет велись в США с 1945 года. Первоначально центром работ был арсенал Редстоун (штат Алабама), находившийся в ведении армии США. К 50-м годам в Редстоуне уже работало до 400 немецких и американских специалистов. Они образовали ядро ракетного центра, в котором на базе Фау-2 создавалась под руководством В. Брауна американская баллистическая ракета «Редстоун» с дальностью действия до 300 километров. Велись также работы над ракетой «Капрал» с дальностью стрельбы 160 километров. Однако эти ракеты могли применяться только для поддержки сухопутных войск и были совершенно непригодны для ударов по объектам в глубине стран-противников, и тем более — СССР. Поэтому ВВС самостоятельно занялись разработкой стратегических ракет (дальность — свыше 5000 километров) и ракет средней дальности (1000—1500 километров).

Для руководства работами в области создания ракетного оружия ВВС США создали Главное управление научных исследований и разработок в этой области военной техники. В 1952—1957 годах ВВС израсходовали свыше 1850 миллионов долларов на ракетное оружие (армия — более 1260 миллионов долларов).

В 1953 году многочисленные научные советы и технические комитеты, занимавшиеся ракетным оружием, были объединены в Комитет Неймана (по имени немецкого специалиста по ракетам Дж. фон Неймана), который установил централизованный контроль над разработкой всех ракетных программ ВВС США и получил статус консультативного органа при министре ВВС и министре обороны. В 1954 году министерство ВВС, отдел баллистических ракет и управление исследований и разработок при главном штабе ВВС, Комитет фон Неймана и инженерная корпорация «Рэмофолдридж» начали совместную разработку межконтинентальной баллистической ракеты (МБР) «Атлас», контракт на которую получила фирма «Конвэйр». В 1955 году было начато выполнение программы МБР «Титан» и баллистической ракеты средней дальности «Тор» (соответственно — компании «Мартин Мариэтта» и «Дуглас Эйркрафт»).

Продолжала разработку ракетного оружия и армия (сухопутные войска) США. В 1954 году на армейских исследовательских полигонах после экспериментальных пусков Фау-2 уже были созданы и приняты на вооружение баллистические ракеты класса «земля — земля», тактического — «Капрал» — и оперативно-тактического — уже упоминавшаяся «Редстоун» — назначения. Первая из них с дальностью первоначально (1951) 160 километров, а затем (1953) 240 километров разрабатывалась управлением артснабжения армии США, вторая — под руководством В. Брауна «Крайслер».

Параллельно с работами над баллистическими ракетами широким фронтом велись разработки моделей крылатых ракет, которые в то время еще продолжали называть самолетами-снарядами.

Однако у ракет того времени были и существенные недостатки: низкая точность поражения целей. Поэтому до начала 60-х годов стратегическая авиация продолжала расцениваться в Пентагоне как главная ударная сила в войне против СССР и его союзников. Но рост боевых возможностей советской ПВО, зависимость стратегической авиации от передовых баз, где она могла поражаться противником, несовершенство поступавшего на вооружение ракетного оружия — все это являлось существенными факторами, которые сдерживали воинственные устремления Белого дома и Пентагона в те годы. Казалось бы, обладание монополией на атомное оружие, наличие значительных сил стратегической авиации, образование военно-политического блока НАТО создавали благоприятные возможности и порождали надежды на победу в войне против СССР и союзных ему стран.

И все-таки боязнь растущей военной мощи Советского Союза, отсутствие полной картины всего того, что происходило за «железным занавесом» социалистического государства в области вооружений, опасение прийти к великой континентальной войне, чреватой гибелью большей части человечества, — все это оказывало решающее влияние на здравомыслящих политиков Запада, заставляло их сдерживать «ястребов», жаждущих уничтожить «мировой коммунизм».

В Вашингтоне и Лондоне хорошо знали об усилиях, которые предпринимаются в СССР по повышению обороноспособности страны (хотя многие подробности и не были известны), так что более предпочтительной политикой считалось балансирование «на грани войны», не переходя эту грань.