"Сплошное свинство" - читать интересную книгу автора (Онищенко Алексей)

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Приморск оказался самым обыкновенным курортным городком с поправкой на захолустье. Казалось, время остановилось здесь где-то лет двадцать назад. Ничего яркого, сверкающего. Блеклые вывески на магазинах, потрепанные машины на улицах. Из всех примет нового времени — только редкие ларьки с «Фантой» и польскими «Мальборо». Странно. Понятно, конечно, что не сезон. Но все-таки… Хотя бы одна неоновая вывеска на зданиях из желтого кирпича…

Улицы, правда, были чистыми. Листья аккуратно сметены на газон, возле каждого пятого дерева — урна. Мы неспешно прогуливались по главному городскому бульвару. Я докуривал последнюю сигариллу из пачки Гека, Свин подфутболивал падающие с деревьев каштаны.

— Нам надо одеться, — сообщил он после очередного удара.

— Согласен, — кивнул я, озираясь в поисках подходящего магазина.

Говорят, то, о чем ты думаешь, проявляется вовне. То есть, когда человек хочет разменять квартиру, ему в глаза лезут передачи по телевизору и газетные статьи о недвижимости. Когда человек болен — как нарочно на улице раздают рекламные проспекты с пропагандой панацеи именно от этой болезни. Интересная теория, тем более что мы ей полностью соответствовали. Поехали защищать группу «Обломки кораблекрушения» — и пожалуйста, выглядим, как эти самые обломки. Несчастные флибустьеры, раздолбанные в пух и прах королевской флотилией. Одежда сидит колом от пропитавшей ее морской соли, лица помяты, волосы спутанны. Подол моего плаща распушен на десяток мелких лоскутков. От жилетки Свина остались одни воспоминания да пара пуговиц. Не хватает только попугая на плече и кривой абордажной сабли.

— «Кавалер», — прочитал невзрачную табличку Свин. — «Костюмы, галстуки, аксессуары для мужчин»… Идем посмотрим. На безрыбье и «Красная Большевичка»— «Хьюго Босс».

Мы подошли к магазину и выяснили, что он еще закрыт. Часы показывали без четверти десять. Понятно. В провинции открываться в восемь утра не имеет смысла. Мы присели на скамейку неподалеку, так чтобы видеть вход в магазин, и предались невеселым размышлениям.

До Приморска нам удалось добраться на машинах МЧС. Сначала возникла идея тормознуть попутку, но выяснилось, что все наши деньги сгорели, а кредитки оплавились. Мой «глок» остался лежать на дне моря. От ноутбука остался только шнур для подзарядки. Поэтому пришлось дожидаться вместе со всеми спасенными пассажирами воя мигалок. Нас хотели поместить в реанимацию, но мы со Свином тихонечко слиняли, едва машина притормозила возле здания областной больницы. Сделать это оказалось довольно легко: несмотря на обилие постоянно переговаривающихся по рации людей в погонах, слаженность действий между ними отсутствовала, порядка не наблюдалось вовсе, и нашему побегу никто не препятствовал.

Больница находилась в самом центре Приморска. Мы вышли на городской бульвар практически сразу — не пришлось тратиться даже на троллейбус.

Ассортимент имевшихся на местном Родео-драйв магазинов нас не порадовал. Вещей ведь совсем не осталось. Какие там чемоданы, если на воздух взлетели тонны металла… Но магазин с мужской одеждой обнаружился всего один. Ладно, главное — кресты сохранились. У меня — на шее. У Свина — крепко впаянный в ухо в темной пластиковой капсуле, наподобие пирсинга…

Итак, мы хотели только одного — одеться. Без денег сделать это, правда, было сложно, но у меня имелись кое-какие идеи на сей счет.

Магазин открылся ровно в десять. Зайдя внутрь, я снова испытал приступ дежа вю. Пахло сукном и нафталином. Вдоль стен висели однообразно-плохие костюмы серых и темных расцветок. Под стеклом прилавка красовались целлофановые упаковки с голубыми сорочками и десяток галстуков с блеклым рисунком. Нет, мне тридцать лет или всего лишь десять? Последний раз такую скуку я лицезрел в третьем классе, когда ездил с отцом на каникулы к бабушке и мы зашли в районный универмаг…

Распоряжался данным «великолепием» молодой человек лет двадцати пяти с редкими усиками и мелкими чертами лица. Остатки моей одежды он оглядел скептически, но без презрения.

— Здравствуйте, чем могу помочь?

— Видите ли, — прокашлялся я, — мы попали в катастрофу…

— Мы — это вы и ваша свинья? — поднял бровь продавец.

— Да, я всегда беру его с собой, поэтому привык говорить во множественном числе…

— Я знаю про катастрофу, — сообщил молодой человек. — Она произошла на Узловой станции, верно?

— Да.

— По радио передавали, что сошел с рельсов состав с горючим…

— И не один, — кивнул я.

— Еще передавали, что жертв мало, пять или шесть человек…

— Вранье, как обычно…

— Понимаю, — кивнул продавец, — извините, что спрашиваю. Вам, наверное, больно говорить. Но по радио редко услышишь правду. А по телевизору и вовсе покажут только обломки поезда, а потом будут мусолить рожи членов правительственной комиссии, которая, как всегда, протянет с выводами о причинах катастрофы до тех пор, пока о ней не забудут… Выбирайте, что вам нравится.

Я прошелся вдоль вешалок. Костюмы были одинаково отвратительные. Я выбрал себе темную тройку, в едва заметную пунктирную полосочку. С пивом пойдет, а жилет можно отдать Свину, если на него налезет, разумеется.

— Давайте я помогу вам примерить, — участливо поклонился продавец.

— Сначала надо обсудить одну деталь, — сказал я, положив костюм на прилавок.

Молодой человек изобразил на лице искреннюю заинтересованность.

— Дело в том, — начал я, — что мы попали в катастрофу, и у нас сгорели все деньги.

— Мне очень жаль, — нахмурился молодой человек. — Может, вам стоит обратиться в штаб по ликвидации последствий катастрофы? Я не знаю, как его найти, но они всегда создают штаб.

— Возможно, — согласился я. — Но не хочется пугать женщин на улице, пока этот штаб будет создаваться. Вы меня понимаете?

Оказалось, что молодой человек понимал.

— Предлагаю сделку, — провозгласил я, стараясь, чтобы голос не звучал слишком пафосно. — Я не в состоянии заплатить, но могу обменять.

— Костюм на свинью? — усмехнулся продавец.

— Нет, что вы… Свинья бесценна. Объект мены более прозаичен.

С этими словами я снял с запястья свои часы и положил на прилавок. Последовала пауза.

— Что это? — нарушил молчание продавец.

— Часы «Патэк Филипп». Одна из последних моделей. Очень популярна сейчас во всем мире.

— Неужели? — скривился продавец.

— Посмотрите любой глянцевый журнал за последние полгода. Их реклама идет на первых страницах. Обычно — рядом с оглавлением.

— Я не читаю глянцевых журналов, — сказал молодой человек и замолчал.

Еще один сюрприз. Мне всегда казалось, что только в провинции эти глянцевые журналы и читают. Люди ведь особенно остро интересуются тем, чего у них нет и быть не может, не в этой жизни, во всяком случае.

— Ну, ваша девушка наверняка читает. Или знакомые, — попытался импровизировать я.

— Моя девушка читает серьезную литературу, — отрезал молодой человек.

Я озадаченно посмотрел на Свина, ища поддержки. Он пожал плечами в ответ.

— Ладно, оставим лирику. Просто посмотрите на часы. Позолоченный корпус, ремешок из натуральной кожи высочайшей выделки. Водонепроницаемые и противоударные — я имел возможность убедиться в этом всего несколько часов назад. Турбийон, лунный календарь… В любом случае, они стоят больше, чем костюм, который я хочу купить. Вам не надо быть профессионалом, чтобы определить это.

— И сколько же они стоят? — спросил продавец.

Я замялся, раздумывая, стоит ли называть собеседнику реальную цену. Пожалуй, это лишнее. У парня все равно нет таких денег.

— В Москве, на Тверской, за них просят пять тысяч. Долларов, разумеется….

— На Тверской еще и часами торгуют? — удивился парень. — Я думал, там одни проститутки.

— Там еще Дума и много дорогих магазинов, — пояснил я. — В некоторых из них продают эксклюзивные хронометры.

Продавец взял мой «Патэк Филипп» в руки и недоверчиво повертел его перед глазами. Словно змею рассматривал.

— Значит, эти часы стоят пять тысяч долларов?

— И ни цента меньше, — улыбнулся я.

— Странно.

— Что странно?

— У нас в Приморске квартиру можно купить за пять тысяч долларов. Не ахти какую, но все же… А вы вот так запросто носите целую квартиру на запястье…

Я улыбнулся, рассчитывая, что наживка проглочена.

— Вот видите. Сделка выгодная во всех отношениях.

— И вам не жалко? — внимательно посмотрел на меня парень. — Костюм стоит полторы тысячи рублей, а вы отдаете часы, которые стоят пять тысяч долларов….

— Мой дед в свое время выменял золотые часы брегет с боем на буханку хлеба. Это, правда, было давно, во время войны. Но иногда обстоятельства не оставляют выбора.

— Выбор всегда есть! — сказал продавец и швырнул часы на прилавок. — Возьмите свой хронометр!

— Что?! — не поверил своим ушам я.

Лицо парня налилось кровью. Он весь напрягся, пальцы сжались в кулаки.

— Вы думаете, что все можно купить, да? Пришли тут с дорогой цацкой, которая стоит столько, сколько приличные люди зарабатывают за несколько лет, и демонстрируете, какой вы крутой?

— Послушай, брат, — поднялись вверх руки. — Я ничего не демонстрирую. Просто я попал в беду. И мне нужна помощь. Я пытаюсь найти выход из ситуации. Я нормальный человек, как и ты.

— Нет уж! — взвизгнул продавец. — Нормальные люди не носят часы за пять тысяч долларов!

— Хорошо, хорошо, остынь, — сказал я, надевая злосчастный «Патэк» на запястье.

Парень сложил руки на груди и процедил сквозь зубы:

— Советую все-таки обратиться в штаб по ликвидации последствий катастрофы. Там вам выдадут денег на дорогу и оденут. Не в то шмотье, которое вы привыкли покупать на своей Тверской, но с холода не умрете. Может, и накормят еще.

— Спасибо, ты очень добр, — сказал я и посмотрел на Свина.

Мой офицер понуро поплелся на выход….

В кармане плаща завалялись несколько мелких купюр. Они уже почти высохли, рисунок на гербовой бумаге снова принял прежние, не размытые очертания. Я купил пакетик фисташек Свину и пачку «Честерфилда» для себя в ржавом киоске. Мы уселись на скамейку под совсем уже облетевшими липами.

— Снова решил начать курить? — спросил Свин, наблюдая, как я закуриваю сигарету.

— Да.

— Не пожалеешь?

— Может, и пожалею. Но сдается мне, у нас будут еще более огорчительные для души темы.

— Согласен, — сказал. Свин, сплевывая скорлупу на землю. — Как-то все очень хреново складывается.

— Скажи, что ты думаешь о продавце в магазине одежды? Он отказался от пяти тысяч долларов… Даже если допустить, что я пытался наколоть его и всучить подделку, он все равно мог продать часы гораздо дороже, чем стоил костюм! У парня явно проблемы с головой.

— Проблемы есть, — признал Свин, — но не совсем такие, как ты думаешь. Он — верующий.

— Коммунист? — не понял я. — Презирает богатых сволочей, разграбивших страну, и потому не упустил единственной возможности отомстить?

— Нет, он не коммунист, — покачал головой Свин. — И деньги он не презирает. Ты же знаешь: те, кто громче всех кричат о своем безразличии к материальным благам, в конечном счете оказываются готовыми на все ради этих самых благ. Будь парень коммунистом — твой «Патэк Филипп» уже давно красовался бы у него на запястье.

— Так в чем же дело?

Свин вздохнул и посмотрел на небо, тщательно пережевывая при этом очередную порцию фисташек.

— Видишь ли, он верит в то, что люди должны страдать. Что счастье не может быть тихим и безоблачным с часами за пять тысяч долларов и одеждой из бутиков.

— Но во что он верит? — не понял я.

— Парень верит в страдание как в единственно достойную и осмысленную форму жизни на земле, — повторил Свин. — Поэтому, когда ты пришел в разодранной одежде и представился жертвой катастрофы, он отнесся к тебе благожелательно. Я даже думаю, он дал бы тебе кредит, не предложи ты часы. Но часы все изменили. Он понял, что твое страдание временно и скоро пройдет. Ты оденешься в новый костюм и уедешь в свою Москву.

— И перестану страдать?

— Именно. А этого парень допустить не мог. Поэтому дал тебе возможность еще помучиться. Самое смешное, что руководствовался он самыми благими побуждениями. Я смотрел его ауру — никаких следов агрессии.

— Он думает, что чем больше я буду страдать, тем достойнее я стану?

— Совершенно верно. Счастье может быть только со слезами на кухне и в трудовом поту. Никаких Санта-Барбар. Кстати, его девушка действительно игнорирует глянцевые журналы.

— С ума сойти…

— Можно, — кивнул Свин. — Но самое плохое в другом: я внимательно смотрел в его душу и понял, что он не один.

— У нас почти вся страна такая…

— Я не в глобальных масштабах. Очень многие в Приморске мыслят подобным образом. Я пока не могу понять, в чем тут загвоздка, но это очень опасно и как-то связано с Блуждающим Сгустком.

— Спасибо, утешил…

— Ладно, — искусственно бодро хрюкнул Свин, — хватит предаваться унынию. Нам надо решить две проблемы. Во-первых, где мы раздобудем деньги? И во-вторых, навестим ли мы Священника?

— Насчет денег есть несколько вариантов. Можно попытаться продать часы. Не все же здесь такие принципиальные…

— Дай-то бог, — с сомнением произнес Свин.

— Кроме того, надо пойти в банк и заявить о пропаже кредитной карточки.

— Ты же знаешь, формальности могут затянуться на несколько дней.

— Ладно, у нас еще остаются казино.

— Идея с казино мне нравиться больше всего, — хрюкнул Свин.

Кто бы сомневался… Дело в том, что Свин мог предвидеть такие вещи, как траектория шарика на круге рулетки или расклад карт в блэк джеке. Кроме того, он безошибочно определял, когда подходила пора выигрыша на одноруких бандитах. Одно время мы частенько развлекались с ним в столичных казино. Меня забавляла паника менеджеров, когда я уносил стопки фишек, Свину же нравилась сама атмосфера: все эти сигары, зеленое сукно и безумно декольтированные дамы напоминали ему о буйных деньках прошлой жизни.

Запрета для нас двоих на игорную деятельность от Отдела не существовало: ни я, ни Свин не грешили особо в этой области до поступления на службу. Варшавский — да, вот он в свое время проиграл все, что мог и все что не мог, за что и был скинут с набережной Москвы-реки с проломленной головой и свинцовыми грузилами в кармане. Но мы были чисты, а потому заработали халявный миллиончик несколько лет назад. Но долго продолжаться это не могло. Казино, всячески завлекая клиентов, на самом деле стремятся завлечь побольше таких, которые проигрывают деньги. Этаких напыщенных неудачников с толстыми бумажниками, которые пыжатся друг перед другом спущенными в рулетку суммами. А тот, кто выигрывает, — не клиент, но враг. И спустя некоторое время после наших вояжей мне стали вежливо, однако непреклонно отказывать во входе в казино. Сначала это мотивировали тем, что я со Свином: «У нас, знаете ли, дамы в платьях со шлейфами, вдруг ваша зверушка пожует им подол». Пару раз я пришел один, но меня все равно не пустили. Одно из главных изобретений современной клубной культуры — фэйс-контроль. «Администрация имеет право отказать в доступе любому посетителю, не мотивируя причины своего отказа». Тем более если посетитель не раз уносил с собою круглую сумму. Так что игорная Москва для нас была потеряна окончательно и бесповоротно. Но не Приморск. Нас никогда не заносило в эти края. И заработать приличную сумму мы могли без особых усилий. Главное, чтобы в этом городе было хоть одно, пускай самое паршивое казино.

— Можно, конечно, сразу пойти к Священнику, — продолжал размышлять вслух я.

— Неловко как-то, — пригорюнился Свин. — Мы знали, где он обосновался после увольнения, но даже открытки ему не послали…

— А должны были? Священник тоже не любит всех лих сентиментальностей.

— Все равно. Ты хоть раз звонил ему за последние два года?

— Нет, — признался я.

— Нет, ну что ты за человек, — поморщился Свин. — Когда кто-то с тобою рядом — ты душу готов за него положить. Но стоит человеку отдалиться — и ты все забываешь, как будто его и не существовало в твоей жизни.

— Ты читаешь мне нотации или хочешь сказать, что ехать к Священнику лучше после того, как мы раздобудем денег и приведем себя в порядок?

— Скорее второе, чем первое, — произнес Свин. — Как-то неудобно получается: столько лет не виделись и заявляемся не просто чтобы вспомнить минувшие денечки и выпить водки, а потому что нам нужна помощь.

— Давай искать казино, — вздохнул я…

Легче сказать, чем сделать. Я все больше и больше убеждался, что Приморск — какой-то очень странный город. Казалось, местные жители и понятия не имеют о том, что такое казино. Большинство, услышав мой вопрос, отрицательно крутили головой, поглубже запахивали воротники своих пальто и ретировались с такой скоростью, словно я был прокаженным или террористом, спрашивающим, где тут по дешевке можно прикупить грузовик с тротилом. Один старик разразился гневной тирадой по поводу упадшей морали нескольких поколений — как совсем юных, так и вполне половозрелых, вроде меня. Даже шустрые школьники не стали вдаваться в объяснения и коротко сообщили мне, что играть на деньги — очень плохая привычка, а они с плохими привычками дела не имеют и потому ни о каких казино слыхом не слыхивали.

Я был поражен. Все это происходило в стране, превосходящей по количеству игорных заведений на душу населения Соединенные Штаты Америки и все европейские курорты, вместе взятые! Я редко посещал московские рынки, но помню, что и там установили игральные автоматы. Опускаешь монету в отверстие — и наблюдаешь за мельтешением цифр на табло. Если выпадет нужная комбинация — вниз прольется серебряный дождь. Дураков хватало: я лично видел очереди перед автоматами. Иногда мне казалось, что скоро игорный бизнес доберется даже в морги. А тут в Приморске— полная пустота.

— Что скажешь? — спросил я Свина после того, как мы, намаявшись, присели отдохнуть на парапет памятника какому-то советскому государственному деятелю. — Ну и зашоренные здесь люди — никакого прогресса…

— Зря судишь о человеке по его внешней реакции, — поморщился Свин. — Если бы ты видел их ауры…

— Ауры у нас видишь только ты, — напомнил я. — Как обстоят дела в эфирном плане?

— Страх, — коротко сказал Свин.

— Страх?

— Вопрос о казино здесь вызывает страх. Причем большинство людей боялись не только за себя, но и за нас тоже.

— Что-то я не понял. Почему они боялись за меня? Думали, что я проигрался настолько, что питаюсь обрывками своего плаща, но могу проиграть и его?

— Нет. Они боятся, что ты найдешь казино. Но я пока не понял, почему они этого боятся.

— Прямо мистика какая-то, — пожал плечами я. — Ну и что же нам делать в этом пугливом царстве?

— Поищем адресный стол, — буркнул Свин.

Найти адресный стол оказалось намного легче. Аккуратный кирпичный киоск с деревянной, выкрашенной в синюю краску крышей-теремом притулился к зданию городской библиотеки. За конторкой сидела немолодая барышня в очках и мохеровой турецкой кофте. На конторке лежал потрепанный томик Чехова.

— Здравствуйте! — улыбнулся я. — Мне нужны адреса всех городских казино.

И снова я признал правоту Свина. Дама испугалась и зачем-то переложила книгу во внутренний ящик конторки.

— Казино?

— Да, казино. Знаете, это такие заведения, где курят сигары и играют в карты на деньги.

— Я знаю, знаю, — поспешно произнесла женщина. — Скажите, вы — приезжий?

— Да.

— Тогда почему сразу казино? У нас есть хороший театр, краеведческий музей, городской парк, наконец.

— Мне не нужен парк! — начал закипать я. — Мне нужны адреса всех городских казино!

— Зачем? — спросила женщина и сглотнула слюну.

Я потерял дар речи от изумления. Но Свин тихонько лягнул меня в ногу. Пришлось в спешном порядке выходить из ступора.

— Дело в том, что в казино работает девушка, с которой мы познакомились на курорте этим летом. Ну, знаете, как это бывает: солнце, пляж, романтика…

Дама снова кивнула, хотя я и сомневался в глубине души, что обстоятельства, описанные мной, ей знакомы.

— … а когда я приехал домой, то понял, что жить без нее не могу. К сожалению, она не оставила адрес. Сказала только, что живет в Приморске и работает крупье в казино. Вот я и ищу. Помогите, а?

Конторщица в нерешительности теребила пластмассовую, под перламутр, пуговицу на своей кофте.

— Скажите, вы уверены в своем решении? Эта девушка вам действительно дорога?

Я молча кивнул, стараясь придать своему взгляду максимальную грусть. Свин прыснул от смеха.

— Что?! — вскинулась конторщица.

— Нет, нет, все в порядке, — незаметно для нее я пригрозил Свину кулаком.

— Ладно, если вы так настаиваете… — вздохнула женщина. — Казино «Медуза» — проспект Ленина, дом семь.

— А другие казино? — поинтересовался я.

— У нас в городе только одно казино, — смотря в стол, произнесла женщина. — С вас пять рублей за справку.

Слава богу, в кармане оставалось еще немного мелочи…

Искомый объект располагался в трех кварталах от городской мэрии, в глубине сквера с несуразными фигурками купальщиц на облупленном фонтане. Здание такое же пошлое, как и название: хрущевский двухэтажный ампир с покатой крышей и шестью бочкообразными колоннами при входе. В советские времена, подозреваю, это был дворец пионеров или что-то вроде того. Помнится, именно в такой желтокирпичной помпезности меня принимали в пионеры — перед гипсовым бюстом Ильича и в присутствии одного известного летчика-космонавта. Самое смешное, в то время я очень гордился происходящим и всю дорогу домой, несмотря на пятнадцать градусов мороза, шел с распахнутым пальто, дабы все видели мой новенький шелковый галстук…

Пластиковая табличка при входе извещала, что казино открывается в семь часов вечера. Таким образом, у нас впереди был почти целый день. Я снова подумал о том, чтобы пойти к Священнику. Но, прикинув все за и против, решил повременить со встречей. Не знаю, что в большей степени повлияло на мое решение — гордость, стыд или смущение. Да, в принципе, гордость и стыд — близнецы, так что неважно…

Мы отправились гулять по городу. Набрели на вполне приличный парк с видом на море и удобными скамейками. Пристроились на одной из них. Подремали, поворчали на Провидение. Еще двадцать четыре часа назад жизнь нас вполне устраивала, бумажник лопался от дензнаков крупного достоинства, а чемоданы — от еды и хорошей одежды. Сейчас же у нас в кармане не было и гроша, мой костюм выглядел так, будто я непризнанный поэт, творящий для будущих поколений, не вылезая из глубокого запоя, а Свин и вовсе чувствовал себя голым без своих жилеток и егерских шапочек. Хотелось есть, хотелось спать, хотелось тепла — но вокруг был только холод. Я пожалел, что отправил Лидию, получившую при взрыве пару пустяковых царапин, с первой машиной МЧС в город. Наверное, стоило поехать вместе — лопал бы сейчас борщ с галушками…

— Задним умом мы все крепки, — уловил мои мысли Свин.

— Ты продолжаешь сканировать мою ауру? — вяло удивился я. — Зачем?

— Привычка, — вздохнул Свин. — Чувствую свою ответственность за тебя.

— Ну и что ты посоветуешь в сложившейся ситуации? Погрузиться в глубокую медитацию, чтобы не дрожать от холода?

— Можешь смеяться сколько хочешь, — обиделся Свин, — но во Вселенной действуют определенные энергетические законы.

— Знаю, знаю. Сейчас я должен благодарить Бога за то, что остался жив. И моя благодарность, попав в высшие энергетические сферы, вернется ко мне с усиленной отдачей. Так что я получу все, о чем мечтаю.

— Не зубоскаль, просто попробуй.

— Нет в душе благодарности, — признался я. — Понимаю, это не совсем красиво. Но когда хочется есть и спать, весь розовый восторг куда-то исчезает.

— У тебя есть другие предложения? — сухо поинтересовался Свин.

— Ладно, — сдался я, — попробую.

Я закрыл глаза и попытался придать своим мыслям правильный ход. Вспомнил о голодающих детях Африки. О миллионах своих соотечественников, для которых слова «Патэк Филипп» ничего не значили, а сумма в тридцать тысяч долларов, — настоящая цена хронометра — была такой же нереальностью, как лунная пыль. Попытался представить, что чувствуют в настоящий момент мои сослуживцы из Отдела. Все они ненавидели СС — и вот, нате вам, подарочек к седьмому ноября…

Постепенно волнение внутри прекратилось. Внизу живота появилось приятное теплое жжение — верный признак хорошего настроения. Я поблагодарил Небо за все, что Оно сделало для меня. Право же, дела могли обстоять намного хуже. Таким образом, я успокоился. Ну. почти успокоился: есть по-прежнему хотелось.

Из нирваны меня вывел звук работающего мотора. Я открыл глаза и увидел черный «пежо» последней модели с питерскими номерами. Дверца машины открылась, и наружу выбралась девочка — шестилетнее круглощекое создание с двумя забавными косичками и скобками на зубах. Одета она была в капповскую спортивную куртку на лебяжьем пуху, синий джинсовый комбинезончик и аккуратные сапожки с рожицами Микки-Мауса на голенищах. Даже если бы я не видел номера машины, все равно безошибочно определил бы, что девочка — не местная.

— Ой, мама, смотри, какая хрюшка! — завизжал ребенок и бросился к Свину.

Моему офицеру пришлось нелегко. Наверное, ребенок впервые видел живую свинью, а потому стремился наверстать пробелы в познании мира: трепал Свина за ухом, поглаживал его пятак, пытался открутить хвостик.

С места водителя вышла невысокая женщина средних лет. одетая так же, как и девочка, по-спортивному, только без Микки-Маусов на сапогах.

— Ваше животное не кусается? — спросила она меня.

— Ну что вы, он дрессированный, — возмутился я и приказал: — Хрюша, дай лапу!

Глаза Свина сузились в две маленькие щелочки. Но все же он послушно поднял копыто и протянул его девочке.

Ребенок завизжал еще громче, спугнув с соседнего дерева стаю ворон.

— Здорово! — тоже восхитилась мамаша. — Вы даете здесь выступления?

— В каком-то смысле…

— А почему именно свинья? На море вроде положено показывать обезьянок и попугаев. Хотя в Анталии разгуливают и с игуанами.

— В этом вся суть, — пояснил я, — спасти этот прогнивший мир может только разнообразие. Ведь у нас как: если поездка на море, то обязательно фото с обезьянами или там с игуанами. Абсолютно у всех лежат дома такие карточки. И дети, видя их, привыкают мыслить штампами. Но человек, мыслящий штампами, никогда не сделает хорошую карьеру. Вы со мной согласны?

— Да, верно, — с усмешкой кивнула женщина.

— Поэтому я и предлагаю фото со Свиньей. Развивает творческое мышление и позволяет ребенку почувствовать себя личностью. Кстати, цены более чем приемлемые.

— Сколько? — спросила женщина.

— Всего сто рублей.

— Сто рублей за одно фото?

— Обижаете, мадам, — вознегодовал я. — За эти деньги мы с Хрюшей устроим вам целую фотосессию. Хельмут Ньютон перевернется в гробу от зависти.

— Я знаю, какие снимки делал Хельмут Ньютон, — пригрозила мне пальцем женщина и полезла в машину — за фотоаппаратом.

В течение следующих пятнадцати минут Свин подвергся мягкому, но изощренному надругательству со стороны путешествующих петербуржцев. Его заставляли становиться на задние копыта и ложиться на листья кверху брюхом. На голову надевали лыжную шапочку, а на копыта — вязаные перчатки. Девочка растягивала его рот в улыбку, беспрестанно крутила хвост, а под конец и вовсе оседлала Свина, словно пони. Мой офицер терпел все эти издевательства стоически, хотя я только мог догадываться, какие замысловатые нецензурные словесные конструкции складывались в его голове.

Наконец ребенок наигрался, взял с матери клятвенное обещание завести по приезде домой подобную свинку, и залез в машину.

— Спасибо, — сказала женщина, протягивая мне сотенную купюру.

— Пожалуйста, — церемонно расшаркался я.

Ее взгляд задержался на моей руке, точнее, на часах. Полагаю, она как раз таки представляла их истинную цену и не смогла сопоставить увиденное с родом моих занятий.

— Поддельные, из пластмассы, — объяснил я. — Товарищи китайцы очень трудолюбивы. Удивляюсь, как они до сих пор не додумались производить яйца Фаберже из целлулоида. Я бы обязательно прикупил себе парочку.

— Да, — вздохнула женщина, — странный этот город, Приморск. Ни одного приличного ресторана, зато уличные фотографы носят поддельный «Патэк Филипп» с настоящим сапфировым стеклом… Мы хотели остановиться здесь на пару дней, но сейчас я уже не уверена. Как вам здесь живется?

— Лучше не спрашивайте.

Она внимательно посмотрела мне в глаза.

— Ладно, не буду. Всего доброго!

— Всего доброго. Я бы советовал вам побыстрее выехать на трассу: у нас здесь не очень любят людей с цифровыми фотоаппаратами. Да и машина ваша — явное пренебрежение отечественным автопромом.

— Понимаю, — вздохнула женщина и села за руль.

Черный «пежо» деликатно взревел мотором и скрылся за поворотом. Я услышал за своей спиной тяжелое пыхтение. Свин буравил землю копытом и смотрел на меня исподлобья, грозно:

— Значит, Хрюша?..

— Не злись. Нам представился шанс заработать деньги — и мы должны были его использовать.

— Значит, дай лапу?..

— Я импровизировал, как мог….

— Ты знаешь, что этот злобный ребенок чуть не открутил мне хвост? Хорошо, хоть до члена она не добралась…

— Действительно хорошо….

— Тебя может спасти только одна вещь, — зловеще произнес Свин, вполне очевидно примериваясь для хорошего удара по моей щиколотке.

Я попятился, прикидывая, в какую сторону отскочить. На ногах и так живого места не было.

— Какая именно вещь может меня спасти?

— Найди мне еду и кофе, быстро! — рявкнул Свин и сделал выпад.

— Ладно, ладно, — закричал я и бросился наутек. — Будет тебе плюшка, будет тебе кофэ… Только не надо лягаться! В конце концов, ты сам заставил меня взращивать в душе весь этот позитивный настрой. Вот и получилось то, что получилось. Зато теперь у нас есть деньги.

— Еду и кофе! — завопил Свин и бросился вслед за мной…

После недолгих блужданий мы обнаружили кондовую точку общепита. Старая добрая столовка с пластмассовыми подносами на раздаче и толстой теткой в накрахмаленной пилотке за кассой.

— Да уж, фондю здесь не подают, — пустился в занудство Свин.

Действительно, еду здесь предлагали простую и без изысков: в меню обнаружился даже смехотворно дешевый китайский суп быстрого приготовления и растворимый, якобы бразильский, кофе. Главное, заведение отапливалось, а персонал не проявлял признаков нетерпения при виде пустых тарелок. После ожесточенного, но короткого спора возле умывальника мы оставили пятьдесят рублей для первой фишки в казино, на оставшиеся же деньги закатили пир, продолжившийся ровно до половины седьмого вечера. Кофе, правда, отдавал покрышками, причем не бразильскими, а самыми что ни на есть вазовскими; за острую, сжигающую внутренности похлебку я дал себе зарок объявить единоличную войну всему Китаю при первом удобном случае. Как бы там ни было, время мы скоротали. И на том спасибо…

К «Медузе» мы добрались ровно в девятнадцать ноль-ноль, словно завзятые игроки-наркоманы. Уже стемнело, старомодные чугунные фонари тускло освещали съежившиеся от холода улицы. Машин перед зданием почти не было. Так, мелочь пузатая: пара девяток и «тридцать первая» «Волга». Приходилось надеяться, что крупная дичь подъедет позже. Мы остановились перед тяжелыми дубовыми дверьми. Свин решил провести небольшую планерку.

— Значится, так. На автоматы отвлекаться не будем: может пройти очень много времени, пока выпадет выигрышная комбинация. Кости тоже отпадают: я не уверен, что смогу контролировать полет кубиков. Тем более в некоторых казино их делают со смещенным центром тяжести.

— Остается три кита игорного бизнеса, — подытожил я.

— Правильно, — одобрительно крякнул Свин, — рулетка, покер и блэк джек, в простонародье — очко.

— Или двадцать одно.

— Или двадцать одно, — эхом повторил Свин. — Посмотрим на контингент. Если в казино присутствуют местные тузы, — а они должны присутствовать, капитализм ведь на дворе, и в любой провинции имеется пара таковых, — то покер оставим на закуску, так как именно с него мы сорвем основной банк.

— Начнем с рулетки? — предположил я.

— Ты быстро забываешь, чему я тебя учил, — недовольно хрюкнул Свин. — В рулетке самый высокий процент выплат, если угадываешь конкретное число. Поэтому начинать с нее не имеет смысла: выиграем мы очень немного. Учти, что три угадывания номера подряд мало кому сходило с рук. Придет пит-босс и объявит, что рулетка временно закрывается на профилактику. И мы останемся на бобах.

— Помню, помню, — кивнул я. — В московских казино все именно так и происходило.

— Лучше начнем с блэк джека. Соберем стартовый капиталец — и преумножим его на рулетке. А потом бомбанем местных Тэдов Тернеров в покер. Только не забудь перед решающей игрой отлучиться в уборную и заказать такси. В казино наверняка присутствует негласная охрана в виде бритоголовых парней. Поэтому болтаться по темному скверу с деньгами в кармане твоего драного плаща нам будет крайне нежелательно. Уезжать придется красиво, быстро и с визгом покрышек об асфальт.

— Мне уже страшно, — признался я, открывая дверь.

— Мне тоже, — буркнул Свин и прошествовал внутрь.

В игорный зал, находившийся на втором этаже, нас пропустили без проблем. Швейцар, разумеется, довольно скептически оглядел Свина, а мой плащ держал как ядовитую змею, которая того и гляди укусит. Но запреты высказаны не были. Я поправил волосы перед большим, на всю стену, зеркалом и приготовился зарабатывать деньги.

Убранство игорного зала меня удивило. Я ожидал многого, но не такого… Во-первых, цветовая гамма. В казино ведь приняты классические сочетания: коричневый и зеленый, черный и красный. Здесь же серый цвет стен выплескивался на синее сукно столов. Понятно, конечно, что морская тематика. Однако интерьер можно было продумать тщательнее… Во-вторых, на окнах я не заметил штор. Тоже нонсенс. По идее игроки должны забывать обо всем, усевшись за стол. А тут — не только открытые окна, но даже часы на стенке!

Но больше всего огорчала малолюдность зала. На шесть игровых столов — всего четыре человека. Какие-то помятые субъекты в плохоньких костюмах, все как один — в черных свитерах под горло. Ни одной дамы, кроме крупье и высокой, аскетичного вида барменши. Это уже совсем плохо: солидные ставки делаются не в последнюю очередь из-за присутствия рядом с игроком прекрасных волнующих глаз, с восторгом наблюдающих за его бесшабашностью…

— Если дело будет продолжаться в таком духе, — шепнул я Свину, — о покере можно забыть.

— Вижу, не слепой, — огрызнулся он.

Мы подошли к кассе.

— Одну фишку для блэк джека, пожалуйста, — сказал я. протягивая полтинник с грацией наследного принца.

Кассирша — широкоскулая женщина средних лет в форменной серо-синей униформе — взглянула на меня с удивлением.

— Всего одну?

— Это моя примета на удачу, — пояснил я. — Кто-то садится за стол только в одной, фартовой, рубашке. Кто-то перед ставками отлучается в туалет, чтобы помочится в свой счастливый писсуар. Я же покупаю для разогрева только одну фишку. Тогда мне везет весь вечер.

— Вы часто играете? — спросила меня женщина и положила на полированное дерево пластмассовый жетончик.

— Где-то раз в неделю. Но в вашем казино мне бывать еще не доводилось. Кстати, у вас разве не положены гостевые фишки при входе?

— Гостевых фишек у нас нет. Но не волнуйтесь, вам и так понравится, — пообещала кассирша.

— В самом деле?

— Все наши гости остаются довольны, — сказала женщина и улыбнулась. — Все до одного…

Мы покинули кассовую стойку и направились к столу для игры в блэк джек.

— Что-то мне не понравилась ее улыбка, — снова шепнул я Свину.

Он промолчал, хотя я видел, что мои слова он услышал. Это означало, что Свин чем-то озабочен. Что ж, хорошее начало для разгульного вечерка…

За столом мы были одни: остальные немногочисленные посетители предпочли рулетку и бар. Руководила игрой невысокая девушка с короткой стрижкой, осиной талией, скромным бюстом и огромными глазами на чувственном лице.

— Как вас зовут? — поинтересовался я, поудобнее устраиваясь на стуле.

— Аня, — без улыбки ответила девушка.

— А меня — Гаврила. Еще со мною Свин. Играть он не будет — так, взял его для компании.

Никакой реакции. Девушка стояла с бесстрастным лицом, словно гвардеец на карауле возле Мавзолея Ленина.

— Почему бы вам не улыбнуться, Аня? — предложил я.

— Я работаю, а не развлекаюсь, — отчеканила крупье.

— А как же угождение клиентам?

— Клиенты довольны, только если я перебираю.

— Ну, Аня, я не совсем обычный клиент. Для начала удовольствие мне доставит ваша улыбка.

Девушка немного растерялась.

— Видите ли, — пояснил я, — Свин нервничает, когда вокруг хмурые лица, а от улыбок его суровое сердце тает, и вокруг становится теплее.

Свин громко хрюкнул в подтверждение моих слов. Девушка улыбнулась не очень уверенно. А жаль, улыбка у нее была искренняя, на щеках лукавые симпатичные ямочки.

— У вас очень забавный поросенок, — сказала Аня и выложила на стол шесть запечатанных колод. — Начнем?

— Начнем, — согласился я.

Девушка ловко перетасовала колоды прозрачными пальцами с бесцветным маникюром, дала мне срезать и уложила карты в лакированный каблук. Затем крупье выкинула мне бубновую девятку и трефовую семерку, а себе — пиковую даму и одну темную карту.

— Ваши ставки?

— Все, что имею, — бросил свой жетончик в бокс я.

— Ставки сделаны, — произнесла Аня. — Еще карту?

— Не бери больше, — протелепатировал мне Свин. — Эта игра будет поровну, если крупье не станет брать еще.

Я отрицательно помотал головой. Аня открыла свою темную карту. Это оказалась шестерка пик.

— Пуш, — провозгласила девушка. — По второму кругу?

— Разумеется.

На этот раз мне пришел бубновый валет и девятка. Аня засветила трефовый туз.

— Бери еще, — распорядился Свин.

— Стоит ли? — на секунду забылся я.

— Что вы сказали? — не поняла девушка.

— Нет, ничего. Я возьму еще одну карту.

Крупье сдала мне пикового туза.

— Двадцать, — улыбнулся я.

Девушка открыла свою карту. Восьмерка треф. Поколебавшись, она добавила еще — бубновая десятка.

— Вы выиграли. У нас в казино выигрыш по блэк джеку оплачивается в соотношении три к двум. Желаете обменять свои жетоны сейчас?

— Я только, милая, пришел, — ухмыльнулся я. — Давай продолжим. И позови официантку: что-то пить захотелось.

Игра пошла веселая. Когда Свин подсказывает выигрышные комбинации — почему бы и не поиграть? Я потягивал оказавшийся в баре армянский «Баллантайн», попыхивал вполне сносной сигарой и наслаждался созерцанием крупье. Девушка не соответствовала голливудским стандартам красоты, но была из той породы людей, которых хочется обнять и прижать к сердцу, защищая от бушующих волн жизни. Сентиментальность, конечно, но, с другой стороны, прикосновение к прекрасному. Лично меня это возбуждает больше, чем полутораметровые ходули и силиконовая грудь…

По мере того как стопка фишек возле меня росла, крупье мрачнела. Я заметил, что ее тонкие пальцы подрагивают, и намеренно проиграл две партии, проигнорировав отчаянную ментальную матерщину Свина. Потом и вовсе решил перейти на рулетку. Да, мы явились в это казино, чтобы набить себе карманы деньгами, но мне было жалко Аню. Ясно ведь, что за мой выигрыш по головке девушку не погладят.

— Вы из Москвы? — неожиданно спросила она при очередной сдаче. При этом губы девушки почти на разжимались.

— Из Москвы, — кивнул я. — А что?

— Надолго в Приморске?

— Пока не решил, — заинтересованно сказал я. Обычно ведь крупье запрещают разговаривать с клиентами.

Она явно хотела что-то сообщить мне, но не успела. К столу подошел высокий парень. На вид я мог дать ему лет двадцать пять — двадцать восемь. Одет парень был так же, как и другие мужские особи в заведении, только костюм получше, ворот белой шелковой рубашки вальяжно расстегнут. Щеки гладко выбриты, серые глаза смотрят повелительно и, я бы даже сказал, чуточку враждебно. Не надо обладать глубокими познаниями в физиогномике, чтобы определить, какую роль он играет в казино «Медуза».

Парень покосился на довольно большую стопку фишек, лежавшую подле меня, после чего вонзил свой стальной взгляд в лицо девушки. Аня побледнела и вытянулась по стойке смирно.

— Я владелец заведения, — представился парень. — Владимир Семенович Сафонов.

— Очень приятно, — слегка наклонил голову я.

— Как идет игра? — поинтересовался Сафонов.

— Замечательно. Позвольте выразить искреннее восхищение профессионализмом и доброжелательностью вашего крупье.

Владимир, которого я даже в мыслях не смог назвать Семеновичем, презрительно хмыкнул.

— Я рад, что Аня вам понравилась. Но, к сожалению, ее придется заменить.

— Вот как?

— Да. Мы отправляем нашу Анечку в Москву как… гм… как самого профессионального и доброжелательного специалиста. Повышение квалификации, знаете ли… Ей необходимо заполнить некоторые бумаги перед отъездом. Так что извините.

Даже не обладая способностями Свина, я почувствовал волну страха и отчаяния, исходившую от девушки. Она вполне очевидно задрожала и сделала то, что квалифицированные специалисты делать не должны: вступила с хозяином в пререкания при клиентах.

— Владимир Семенович, я… я не виновата. Ему действительно везло. Я… не надо в Москву, пожалуйста!

— Аня?! — изумленно вытаращил глаза Сафонов.

После нескольких секунд молчания девушка вышла из-за стола и с опущенной головой проследовала к двери с надписью «Только для персонала».

— Кто же теперь будет с нами играть? — сухо поинтересовался я.

— Аз грешный, — сделал довольно неудачную попытку улыбнуться хозяин заведения. — Желаете продолжить в блэк джек или, может, попробуем что-нибудь другое?

Я сосчитал свои фишки. Накопилась уже вполне приличная сумма. Несколько удачных попаданий шарика на нужное число — и мне не придется просить о чем-либо Священника. Ну разве что у него найдется пара приличных костюмов и ствол в загашнике.

— Меня интересует рулетка, — сказал я, сгребая фишки в руку. — Бросать шарик тоже будете вы?

— Если позволите, — поклонился Сафонов. — Всегда лично сопровождаю наиболее важных клиентов.

— Большое спасибо за оказанную честь, — буркнул я, не вынимая сигары изо рта. — Пойду обменяю фишки на жетоны для рулетки.

— В этом нет необходимости.

Я удивился. Сафонов сохранял невозмутимое спокойствие.

— Разумеется, я знаю, что есть правила, по которым на рулетке играют особыми жетонами, которые не принимаются на других столах. Но ради вас мы можем нарушить правила. К чему лишние формальности?

Свин презрительно фыркнул и поплелся вслед за нами к рулеточному столу.

«Медуза» радовала своих клиентов американским вариантом этой распространенной по всему миру игры — с двойным зеро и простой, как все американское, разметкой поля для ставок. Сафонов занял место крупье и с силой крутанул колесо.

— Вы азартный человек, господин…

— Цветков. Меня зовут Гавриил Цветков. Да, я азартный человек. Готов поставить на кон все, что имею.

— Опасное пристрастие, — задумчиво произнес Владимир, крутя в тонких пальцах маленький тефлоновый шарик.

— Скорее, жизненная философия. Бросайте!

Хозяин «Медузы» запустил шарик в противоположном вращению колеса направлении. Раздался характерный звук. Перед моими глазами замелькали разноцветные лоскутки цифр.

— Что скажешь? — мысленно спросил я Свина.

— Ставь на пятнадцать, — сказал мой офицер, после секундного прокачивания в уме траектории шарика.

Я положил все свои фишки на прямоугольник с цифрой пятнадцать.

— Ставки сделаны, — усмехнулся Владимир. — Не жалко вот так рисковать? Вероятность выпадения одного числа — тридцать семь к одному. Наверняка проиграете.

— Зато какая гамма эмоций в душе… Вы сами ставили на тридцать семь к одному? Ну хоть раз в жизни, необязательно в рулетке?

Сафонов проигнорировал мой вопрос и уставился на колесо.

Ход рулетки постепенно замедлялся. Вот шарик перестал наматывать круги, как велосипедист на треке, и запрыгал по ячейкам с номерами. На какое-то мгновение мне стало страшно. Конечно, Свин никогда не ошибался. Но все же, все же… Иногда стреляет и пустое ружье. Не хотелось, чтобы это чудо произошло сегодня…

Шарик продолжал прыгать. Наконец амплитуда его подскоков угасла. С сухим стуком он миновал черную цифру четыре, затем едва не свалился в красную нишу девятнадцати, но, побалансировав чуток на ребре, уверенно приземлился в черное углубление с белой цифрой пятнадцать.

— Выиграл номер пятнадцать, — удивленно захлопал ресницами Сафонов.

— Тридцать семь к одному, — напомнил я.

— Два процента комиссионных берет заведение, — нахмурился Владимир. — Так что сумма выплат — тридцать пять к одному. Вы желаете обналичить фишки сейчас?

— Да нет, — пожал плечами я, — пожалуй, сыграю еще.

— Вот как? — вкрадчиво произнес владелец «Медузы». — Вы выиграли весьма значительную сумму. Неужели желание рисковать не прошло?

— Значительные суммы как раз и выигрывает тот, у кого желание рисковать попало в кровь с молоком матери, — ответил я, глядя ему в глаза. — По-другому не бывает. Крутите!

Сафонов положил руку на перекрестие рулетки:

— И все-таки я советовал бы вам оставить выигрыш себе. Понимаю, эти слова звучат несколько странно в моих устах. Но я знаю цену деньгам. Поверьте, используя сумму, которая лежит перед вами, можно сделать много полезного.

— Я не собираюсь раздавать эти деньги нищим. Потрачу их на себя. В конце концов, люди ходят в казино, чтобы выиграть что-то для себя. Таковы правила, и они действуют во всем мире.

— Но мы находимся не во всем мире, — прищурился Владимир, — а в отдельно взятой его части.

— В славном городе Приморске то есть.

— Абсолютно верно. В Приморске. И у нас здесь на первом месте стоит совесть, а не корысть. Я понимаю, вас такое положение вещей, должно быть, удивляет, но это так.

Я не верил своим ушам. Владелец казино отговаривал меня от игры!

— Знаете, уже второй человек в этом городе говорит мне про совесть.

— Я горжусь своим городом, — напыщенно заявил Сафонов.

— А я хочу играть. Бросайте!

Второй розыгрыш прошел в молчании. На скулах Владимира играли желваки. Я же снова мысленно обратился к Свину.

— Ставь на зеро, — приказал он.

Я сгреб все фишки в кучу и пододвинул их к цифре ноль.

— Ставки сделаны, — хмуро бросил Сафонов.

Шарик снова запрыгал по ячейкам и уверенно скатился в нулевое углубление.

— Вы выиграли, — произнес владелец «Медузы» после продолжительного молчания.

Я лучезарно улыбнулся.

— Понимаю, я не вправе советовать, — тихо начал Владимир, — но почему бы вам не подумать о том, как распорядиться деньгами? В Приморске как раз ремонтируют центральную больницу…

Я глубоко затянулся сигарой и выпустил струю дыма прямо ему в лицо.

— Очень трогательно. Но у меня существует правило: я забочусь о себе, исключительно о себе и еще раз о себе. Только в таком случае меня тянет иногда на добрые поступки. Поэтому о больнице вашей я подумаю после того, как получу свои деньги. Будьте добры!

— О себе, исключительно о себе и еще раз о себе, — задумчиво протянул Владимир.

— Именно так.

— Хорошо, вы сделали свой выбор, — сказал хозяин "Медузы». — Подождите несколько минут, пожалуйста. Вы выиграли много денег, понадобиться какое-то время, чтобы обналичить фишки.

— Мне некуда спешить, — погасил сигару в пепельнице я.

Сафонов сгреб огромную кучу фишек со стола и отправился к кассе.

— Вызови такси, — напомнил Свин.

Я поднялся из-за стола. В холле казино телефона не было. Оставалось надеяться, что он обнаружится в туалете.

Редкие посетители казино, если это, конечно, были посетители, смотрели на меня с подозрением. Я вышел из зала и углубился в переплетение коридоров позади гардероба. Аляповатые таблички с буквами «WC» и розовыми стрелками извещали: искомое помещение находилось в самой глубине длинного коридора. Свет в коридоре горел тусклый. Поэтому я не заметил, как из боковой двери вытянулась рука и схватила меня за отворот пиджака.

— Какого… — начал было я.

Но меня остановил тихий напряженный шепот.

— Тише, пожалуйста, тише!

Привыкнув к темноте, я разглядел Аню. Девушка выглядела испуганно. Но особенно мне не понравилось то, что ее правая скула как-то подозрительно темнела. Понимаю, это можно списать на плохое освещение. Но верилось с трудом.

— Что у вас с лицом? — спросил я.

— Ничего, — хлюпнула носом девушка и приложила к щеке скомканный белый платок.

Я заметил темные пятна на платке. По-видимому, тучи сгущались.

— Послушайте, — быстро заговорила девушка, — я не имею права вам советовать. Но я вижу, что вы не в курсе того, что у нас здесь происходит.

— И что же происходит в этом богоспасаемом казино? — поинтересовался я.

— Неужели вы ничего не поняли?! — расширились ее глаза. — Это не казино!

— Простите?

— Ловушка, — выдохнула девушка. — Это самая банальная ловушка для приезжих.

— То есть на получение выигрыша рассчитывать не приходится?

— Да какой, к черту, выигрыш?! — забыла свою же просьбу о тишине Аня. — Они пошлют вас в Москву!

— Ну, я тоже не в полном восторге от этого города. Но он не так плох, как кажется со стороны.

— Вы не поняли. В Москве их переделывают… всех переделывают…

— Солнышко, кого переделывают?

— Да всех, всех, того же Сафонова, например. Впрочем, ладно. Рассказывать все равно долго. Если вам доpoга жизнь, вы должны бежать.

— Я покину это заведение, как только получу свои деньги, — успокоил я Аню.

— Да какие деньги?! Речь идет о вашей жизни, поймите!

— А почему вы вдруг решили рассказать все это мне?

— Я понимаю, — снова всхлипнула девушка, — вы мне не верите. Думаете, что это какая-нибудь подстава для того, чтобы казино оставило деньги себе. Ладно, ладно… Я не буду настаивать, иначе стану похожа на них…

— Да на кого на них, объясните мне наконец!

— Потом, потом, — прошептала Аня, — если вы поверите, конечно. Слушайте внимательно. В игровом зале есть дверь с надписью «Только для персонала». Если вы сумеете, попробуйте прорваться к ней. Дальше прямо по коридору будет окно. Вы должны выпрыгнуть в него.

— Я предпочитаю менее экстремальные способы выхода из помещений. К тому же падать со второго этажа— удовольствие не из приятных.

— Вам не дадут уйти обычным путем. Там очень много людей на входе. А если вы прыгнете в окно, то упадете на груду листьев. Вы не должны ничего сломать. Свинку вашу, жалко конечно, она не выпрыгнет. Но это единственный способ спастись.

Я усмехнулся. Не знаю, грозила ли мне реальная опасность, но казино «Медуза» отличалось экстравагантным сервисом.

— В любом случае я буду ждать вас только пять минут, — сказала Аня, пожав мне руку.

— Вы еще и ждать меня будете?

— Да, на своих двоих вам не уйти. Но у нас будет только пять минут, запомните.

С этими словами Аня захлопнула дверь. Я пожал плечами и продолжил свой путь, пытаясь понять, стоит ли мне воспринимать эту информацию всерьез. С одной стороны, девушка мне нравилась. Но с другой — я довольно давно убедился в справедливости одной грубой, но довольно известной поговорки: «Не думай членом и не трахайся головой». Понятно ведь, что казино потеряло громадную по провинциальным меркам сумму. И нужно быть очень наивным человеком, чтобы надеяться на отсутствие у них домашних заготовок для подобных ситуаций. Вполне возможно, Аня просто играет заранее отрепетированную роль. Актриса из нее хорошая, да и следы побоев настоящие. Но это не меняет дела. Ради такой суммы можно и потерпеть немножко…

Телефона в туалете не оказалось. Да что там, не было даже сушилки для рук и автомата с презервативами. Я с досадой крякнул и собрался уходить. Дверь услужливо распахнулась. На пороге стоял один из парней, сидевших в зале.

— У вас все в порядке? — вежливо поинтересовался он.

— Сияю от счастья.

— Владимир Семенович ждет вас, — сообщил парень и, словно вышколенный швейцар, посторонился, освобождая мне дорогу.

Сопровождаемый юношей, я вернулся в зал. И едва посмотрел на Свина, мое горло сжал спазм. Теперь я уже не так скептически относился к предостережениям Ани. Да и без ее слов было понятно, что в передрягу мы попали серьезную.

Зал был грамотно и надежно блокирован. Все, кроме нас со Свином, оказались вовсе не посетителями, а служащими. Я мысленно поругал себя за то, что лишь иронизировал над их однообразной дешевой одеждой. Глупец, это была самая настоящая униформа! Хмурые ребята располагались в стратегически важных местах: двое — около выхода, по одному — возле каждого из окон; четверо, во главе с паскудно ухмыляющимся Сафоновым, окружали стол для игры в рулетку.

— Проходите, господин Цветков, — позвал меня владелец «Медузы», — мы готовы выплатить ваш выигрыш.

Я почувствовал, как напрягся гвардеец за моей спиной. Стоит только дернуться — и реакция последует незамедлительная. Только сейчас я понял, что плохая посадка костюмов на молодых людях обуславливалась наличием оружия под пиджаками. Любой грамотный разведчик срисовал бы это мгновенно — но я не был разведчиком. Вот так приходится расплачиваться за собственную беспечность… С другой стороны, я никогда не мог понять, как можно постоянно культивировать предельную наблюдательность, прощупывать каждого встречного оценивающим взглядом, запоминать номера всех проезжающих мимо машин. Когда жить, спрашивается?

— Ну что же вы стоите? — удивился Сафонов. — Идите, деньги ваши.

Я подошел к столу, мне услужливо пододвинули стул. На синем сукне возвышалась гора купюр крупного достоинства. Свин сидел у ног Владимира, паинька паинькой. Не знай я его, подумал бы, что он и вправду обычное животное. Хозяин «Медузы» даже пару раз почесал моего старшего офицера за ухом от умиления.

Стараясь унять предательский холодок, опутывавший грудь, я мысленно обратился к Свину:

— Аня предрекла мне большие неприятности и посоветовала бежать.

— Самое смешное, она тебе не врала, — протелеграфировал в ответ Свин. — Дело пахнет керосином настолько сильно, что достаточно чихнуть — и прогремит взрыв.

— Ты можешь без лирики?

— Извини. Сейчас они будут брать тебя.

— Убивать?

— Нет, ты им нужен живым.

— Уже легче, а то я начал волноваться. Аня посоветовала бежать к служебному выходу. Не знаю, насколько правдивы ее слова…

— У нас нет другого выхода, кроме служебного. Хорошо, что они не знают, кто я такой. Это дает нам определенные преимущества.

Межу тем Владимир облокотился на игровое поле стола и сцепил пальцы замочком.

— Господин Цветков, вы ведь интересовались при входе, положены ли вам гостевые фишки…

— Вы хорошо осведомлены.

— Мой дом — моя открытая книга… Так вот, фишки у нас действительно не положены. Но оставлять вас без презента тоже как-то не хочется.

— Польщен вашей заботой, но, право же, не стоило так волноваться. Мне хватит и тех денег, которые я выиграл.

— Не сомневаюсь. Однако без подарка мы вас не отпустим, и не мечтайте. У нас все-таки солидное заведение, а не бандитский шалман.

Сафонов выдержал театральную паузу. Его подопечные вежливо наклонили головы. Я, как бы невзначай, взял из стопки денег толстую пачку и провел пальцем по срезу. Купюры были настоящие: хрустели и пахли, как полагается.

— Ну что же, хороший приз всегда поднимает настроение. Что вы мне подарите: машину, романтическое турне по старинным замкам Франции или домашний кинотеатр?

В зале повисла тишина. Затем Владимир засмеялся: раскатисто, но хрипло. Создавалось впечатление, что с высокой горы летит пустая металлическая бочка. Вслед за хозяином захихикали и подчиненные. Мелкие, подобострастные смешки…

Угомонившись, Сафонов достал из нагрудного кармана платок и вытер уголки глаз.

— Мелко мыслите, господин Цветков. Машина, домашний кинотеатр… Я уже не говорю про Францию. Зачем вам эта заграница, честное-то слово… Неужели не хочется большего?

— Хочется, — признался я. — Трехэтажный особняк в Беверли-Хиллз, гараж, забитый «феррари» и Монику Беллучи в постель. Предлагайте по списку…

— Я не знаком с Моникой Беллучи, — фыркнул Сафонов. — Зато имею возможность дать вам нечто гораздо большее…

— Вот как? И что же именно?

— Я подарю вам новый взгляд на мир и ваше место в нем.

— Меня устраивает и тот, что у меня есть.

— Это вам так кажется, господин Цветков, это вам так кажется… На самом деле мечтаете вы вовсе не о дворцах в Беверли-Хиллз…

— Всегда трепетно относился к людям, которые ведают о моих желаниях больше, чем я… Ладно, и о чем я мечтаю?

— О счастье, спокойствии, умиротворенности.

— Ненавижу эти слова. Когда кто-то начинает говорить о счастье, спокойствии и умиротворенности, жди подлянки, и очень крупной притом.

— Типичная логика рассуждений больного человека, — покачал головой Сафонов. — Больные ведь тоже ненавидят шприц, потому что он причиняет им боль. И не замечают, что сущность шприца не в игле, а в лекарстве, которое он впрыскивает.

— Вы собираетесь подарить мне дозу героина? — ухмыльнулся я.

— Я собираюсь сделать вас счастливым, — серьезно ответил Владимир и быстрым движением вынул из-под стола черный продолговатый предмет.

Знакомая штучка. Полицейский электрошокер, использовавшийся одно время в США. Спусковая система выбрасывает несколько электродов в цель, после чего жертва получает сокрушительный удар током. Если есть проблемы с сердцем, можно отправиться на тот свет. Если нет — на несколько секунд в отключку.

— Давай! — завопил в моей голове Свин.

Я увидел, как он впился зубами в ногу Сафонова. Хозяин «Медузы» закричал от боли и повалился навзничь. При этом он инстинктивно привел свою адскую машинку в действие. Электроды прочертили голубые дуги в полумраке и впились в грудь парня, стоявшего слева за моей спиной. Опрокинув пару стульев, он рухнул на пол.

Медлить не стоило. Я согнул правую руку и ударил локтем в пах второго охранника. Подлый, но эффективный прием. Охнув, детина согнулся пополам и выбыл из игры по крайней мере минут на пятнадцать.

Оставался еще один охранник напротив меня и часовые. Я вскочил на ноги и с силой рванул столешницу рулетки вверх. Мой противник оказался временно погребен под тяжелым дубовым столом.

Я устремился к служебному выходу. Свин, похрюкивая от усердия, бежал за мной. Где-то на половине пути я услышал звук передергиваемых затворов и понял, что добежать мы не успеем.

— За барную стойку! — уже в голос прохрипел Свин.

Я сиганул через длинные сиденья, перекатился вдоль полированного дерева и упал вниз. Очень своевременно, надо сказать: сразу же после приземления раздались выстрелы. К счастью, квалификация охранников оставляла желать лучшего. Вместо того чтобы стрелять вниз, надеясь прошибить стойку и попасть, таким образом, в меня, парни щедро, не скупясь, лупили по стеклянной витрине. Раздался звон разбившегося стекла. Сверху хлынул невообразимый коктейль из водки, вина, виски и. прости господи, яблочного сока. В мгновение ока я оказался облитым этой эклектичной смесью. Да и Свин тоже: пользуясь тем, что его серьезно не воспринимали, мои офицер юркнул за стойку сбоку. Водопад спиртного низвергался прямо на его рыло, в открытую пасть. Свин брезгливо сплевывал, но от потоков дармового изобилия почему-то не уклонялся.

— Какая все-таки гадость эта поддельная «Бехеровка», — хрюкнул он, глотнув в очередной раз.

— Ты лучше придумай, как нам добраться до служебного входа, — крикнул я.

В самом деле, охранники, осознав, что огневого сопротивления я оказать не могу, прекратили пальбу. Судя по шаркающим звукам, они приближались к бару полукругом, с разных сторон.

— А чего тут думать? — удивился Свин. — Сообрази дымовую завесу!

Что ж, вполне изящный план. В нижних ящиках витрины хранились запасы спиртного. Я взял несколько бутылок водки и метнул в сторону нападавших. Затем Щелкнул зажигалкой Гека и отправил ее туда же. Пламя жадно набросилось на горючую смесь, в зале взметнулся высокий столб огня. Раздался громкий вопль. Охранники перестали контролировать ситуацию. Всего на несколько секунд, правда, но нам больше и не требовалось.

— Бежим! — крикнул я и, поднявшись на ноги, устремился в сторону служебного выхода.

Мне повезло. Кое-кто из охранников успел выстрелить, но пули лишь раскрошили серую штукатурку. Я с силой толкнул дверь. Коридор был узким, темным. Но в его конце действительно белел оконный проем.

— И что теперь? — пропыхтел за моей спиной Свин.

— Зажмурься, — посоветовал я и взял его за ошейник.

— Что? — взвизгнул он. — Ты же не собираешься… Нет, ты собираешься… а-а, твою мать!

Я сделал движение, подобное тому, какое делают неполиткорректные метатели карликов в барах, и выбросил Свина в окно. Его жирная розовая туша легко расколола хлипкий стеклопакет и камнем ухнула вниз. Я прыгнул на подоконник. Сзади послышался звук открываемой двери. Времени для колебаний не оставалось, и я шагнул в темную пропасть.

Очень странное это ощущение — прыжок вслепую. Аня ведь могла обмануть. И вместо кучи опавших листьев я приземлился бы на голый асфальт, или, что еще хуже, на острые прутья металлической ограды. Но Свин оказался прав — Аня не солгала. После секундной невесомости мое тело плюхнулось на мягкую, пахнущую костром подушку. Рядом матерился Свин — значит, у него было все в порядке, иначе я услышал бы слезливые стоны.

Преследователи не спали. Выбив остатки стекла, чтобы удобней было прицеливаться, один из охранников выстрелил по нам со второго этажа. Слава Богу, мы оказались в темной, не освещаемой фонарями зоне, поэтому парень промахнулся. Но это не означало, что мы могли сколь угодно долго почивать на листьях. Возле центрального входа в казино послышались крики, и я увидел человек шесть преследователей с пистолетами наизготовку.

— Идем быстрей! — рявкнул я и, поднявшись на ноги, схватил Свина за ошейник. Мы побежали к выходу из сквера. Сзади началась беспорядочная стрельба, и снова безрезультатно. По-видимому, сегодня мы были на особом счету в небесной канцелярии. Очень, очень приятно…

Возле чугунных ворот обнаружилось еще несколько фигур. Без оружия, правда. Но, судя по позам, настроены они были весьма агрессивно и работали с преследователями в одной команде. Мы попали в тиски. Следовало решать, что более предпочтительно: схватка с вооруженными охранниками или кулачный бой с хранителями ворот.

Внезапно нас озарил свет фар, скрипнули тормоза. Я увидел сиреневую «девятку». Машина остановилась метрах в пяти от нас. Боковые стекла были опущены. За рулем сидела Аня.

— Сюда, сюда! — крикнула девушка и махнула мне рукой.

— Прыгай в окно! — крикнул я Свину.

— А ты?

— А я наверх.

Мы бросились к «девятке». Оттолкнувшись от земли, я запрыгнул на крышу машины. К счастью, там была прикручена багажная сетка, и уцепиться я смог без проблем. Свин же попытался забраться в заднее боковое окно. Но моему старшему офицеру повезло меньше: верхняя часть его туловища пролезла в салон, а вот задняя оказалась слишком широка для стандартного оконного проема. Так что задние копыта и массивное седалище со свернутым в трубочку хвостиком, остались снаружи.

Взвизгнув, как изначально и предполагалось, покрышками об асфальт, машина сорвалась с места. Сквер был обнесен забором по всему периметру, и другого выезда, кроме ворот, не наблюдалось. Аня набрала максимальную скорость и направила машину в самую гущу группы.

Удивительно, но они не отступали. Просто стояли, решительно сжав кулаки, и ненавидяще буравили автомобиль глазами. У одного из них я заметил длинный арматурный прут. Если им ударить по лобовому стеклу — встречная тяга снесет водителю голову с плеч. Не самый подходящий вариант: как же управлять машиной с крыши?

— Лягнись! — мысленно попросил я Свина.

— Что?!

— Лягнись задними копытами, быстро!

Тем временем машина врезалась в группу охранников. В последний момент они все-таки отскочили. Боец с арматурой замахнулся для удара, но получил копытом в лоб и без чувств рухнул на землю. Мы прорвались: «девятка» выехала на городскую улицу и, набирая скорость, устремилась прочь от злосчастного казино. Вслед раздалось несколько выстрелов: к воротам подтянулись охранники казино. Пули разбили заднее стекло; одна, если не ошибаюсь, превратила спойлер в обломки. Но машина продолжала свой ход. Проезжая мимо одного из магазинов с большой стеклянной витриной, я глянул на наше отражение и непроизвольно усмехнулся. Та еще картина: изрядно помятое детище советского автопрома с рослым мужчиной на крыше и толстой свинячей задницей в боковом окне.

— Зря смеешься, — протелепатировал мне Свин. — Меня подстрелили…

Я оглянулся назад. Погони не наблюдалось. Наверное, охранником понадобилось время, чтобы сесть в свои машины. А может, они и не собирались нас догонять. В любом случае несколько секунд у нас имелось. Я постучал по крыше ладонью. Аня остановилась. Я слез вниз и помог Свину забраться в салон. Затем мы поехали снова.

Я наклонился к Свину.

— Как ты?

— Как будто шило в заднице, — тихо простонал он.

Я осмотрел рану. По внешним признакам — ничего серьезного, маленькая кровавая точка чуть пониже хвоста. У Свина было много жировых отложений в этой области. Оставалось надеяться, что пуля не прошла в живот. Конечно, Свин мог излечить себя сам. Но оперативникам его уровня полагалось двадцать штрафных баллов за самоисцеление. Считалось, что этот дар неэтично использовать на себе — только на других людях. Я знал, что Свин скорее удавится, чем пожертвует двадцатью баллами, которые будут учитываться при распределении в новое тело в виде разнообразных бонусов: музыкального слуха или атлетичного телосложения, к примеру. Поэтому пришлось рвать на себе проспиртованную рубашку и прикладывать наиболее мокрый кусок к ране.

— Потерпи, ладно?

— Вы так дорожите своей зверушкой… — подала голос с переднего сиденья Аня.

— Больше, чем вы думаете, — ответил я. — Но это не помешает мне высказать вам самую искреннюю благодарность за наше спасение.

— Я спасала и себя тоже, — сказала Аня, а затем тихо, неуверенно усмехнулась. — А вы парень не промах. Смогли таки нагреть «Медузу» на деньги…

Я проследил за ее взглядом. Из кармана моих брюк торчала пачка долларов, которые я взял со стола во время разговора с Сафоновым…