"Самурай" - читать интересную книгу автора (Оловянная Ирина)

Глава 8

Я очнулся, потому что кто-то поцеловал меня в губы. Это Лариса, больше меня никто никогда не целовал.

— М-мм, — обиженно промычал я: могла бы целовать меня подольше.

— Доктор, он очнулся!

Открываю глаза — надо мной склонилась какая-то худая невысокая женщина в зеленом комбинезоне:

— Вздохни!

Вздохнул. Грудь перетянута пластповязкой, значит, ребра и правда не выдержали.

— Больно?

— Нет, — соврал я.

— Врешь! Нельзя обманывать Маму Маракана!

— Немножко, — пошел я на попятный. — А почему «Мама Маракана»? — спросил я и услышал, как Лариса тихо смеется. Что я такого смешного сказал?

— Потом узнаешь, — ответила врач, проводя вдоль меня медицинским сканером, — так, лежи и не вставай, понял?

— Нет.

Мама Маракана еще не знает, что мериться со мной взглядами — дохлый номер. В гляделки играть я в приюте навострился, там побежденный мыл пол за победителя, ну я так и не научился тряпку выжимать: не приходилось.

— Зачем тебе вставать? — отступила Мама Маракана.

— Я здесь единственный летчик, и если я не могу встать сам, значит, вам придется позвать кого-нибудь, кто донесет меня до катера.

— Это если прикажет майор Торре.

— Ха, если вы ему доложите, что я лежу и умираю, он, конечно, не прикажет.

— Все мальчишки одинаковы, — вздохнула Мама Маракана и куда-то ушла.

Лариса взяла меня за руку и улыбнулась.

— Как там наши дела? — поинтересовался я положением на фронте.

— Перестрелка у периметра и в джунглях, ребята туда побежали.

— Черт бы их побрал! Ой, прости, пожалуйста.

— Пожалуйста. Они должны были остаться здесь? — с тревогой спросила Лариса.

— Конечно! Если понадобится взлететь, где я буду их искать?

Летучие коты! Мало им было стрельбы?! Наверняка ведь свалили без разрешения, так что после парада победы (еще надо победить) Торре устроит им торжественную порку победителей. В самом что ни на есть буквальном смысле. Если узнает. И коммы у них выключены во избежание перехвата. У меня включен, как у маршала авиации, но я давал страшную клятву, что буду пользоваться им уж в таких крайних случаях! Придется идти их искать. С помощью Ларисы я сел на кровати и огляделся в поисках своей рубашки. Ох уж эти женщины! Хорошо, хоть кроссовки не утащили.

— Где это мы? — спросил я у Ларисы.

— В городском убежище, в госпитале.

На остальных трех кроватях в этой палате никто не лежал. Наверное, наши дела не очень плохи.

— А как выйти на поверхность, ты знаешь?

— Знаю.

— Доведи меня до лестницы.

— Энрик! Тебе лежать надо!

— Победим — належимся, а не победим — тоже належимся, так что успеется.

Всю дорогу до лестницы я не опирался на Ларису. Теперь надо подняться так, чтобы она ничего не заметила. Дальше можно будет не притворяться.

Я обнял и поцеловал Ларису:

— Все будет хорошо.

Лариса скорчила недоверчивую гримасу.

— Не-е, правда, — подтвердил я. — Они уже проиграли.

Снаружи было темно и почти тихо, только отблески выстрелов и шипенье: какой-то вялый ночной бой.

С внешней стороны стальной двери на земле сидел какой-то мальчишка, мой ровесник. Очень грустный и без бластера. Хм.

— Привет! — поздоровался я.

Парень обернулся.

— Чего тебе? — буркнул он недовольно. Потом он меня разглядел: — Это ты там летал?

— Угу. Давно тут сидишь?

— Давно, — вздохнул он.

— Моих стрелков видел? Куда они пошли?

— Видел. Туда побежали. — Он махнул рукой в сторону берега.

И как я, спрашивается, буду их искать — до рассвета еще часа три.

— А ты что тут делаешь?

— Тебе-то какое дело? — зло бросил мальчишка.

Я вспомнил о своих виртуальных маршальских погонах.

— Тебя спрашивает старший по званию, — ответил я ласково.

Это произвело впечатление, мальчишка вскочил:

— Меня прогнали, сказали... раз я не умею выполнять приказы... И бластер...

Понятно. Торре еще умнее, чем я думал. Других желающих погеройствовать не найдется. Кроме моих друзей! Болваны!

— Как тебя зовут?

— Карло.

— Вот что, Карло. Мне надо срочно найти моих стрелков, и, раз ты не на посту, ты можешь меня проводить.

— Мне нельзя там появляться.

— Это приказ. — Я заговорщицки ему подмигнул. — Так и скажешь, если мы попадемся на глаза майору.

— Пошли! — Парень просиял.

— Не так быстро. — Я схватил его за плечо, он не Лариса, можно опереться, и как следует. — И по ровной дорожке.

— Ясно.

А вот и периметр. Ни с той, ни с другой стороны никто не высовывается и не шумит. Соревнование терпений. Кремонцы в худшем положении: наши находятся на заранее подготовленных позициях. Зато враги — в защитных доспехах. Здесь, на берегу, положение десантников и вовсе безнадежно, на рассвете им останется только сдаться или умереть. В джунглях их шансы выше, но все равно без поддержки с воздуха и без артиллерии корабля (вон он догорает...) пора им сдаваться.

А вот и моя теплая компания, в отличие от местных, в светлых рубашках: из Палермо мы уезжали не воевать. Ну я им все скажу, как только бой кончится. И где это они по бластеру себе раздобыли? Я прикоснулся к плечу Лео. Он обернулся и опустился на землю рядом со мной.

— Какого дьявола! Я его уже почти выследил! — шепотом закричал он.

Я постучал кулаком себе по лбу.

— Ты должен был не отходить от катера больше чем на десять метров. Ясно? Ждать, когда я оклемаюсь.

Я потянул за рубашку Гвидо, а Лео — Алекса; кажется, до него дошло. Шепотом выругав свой экипаж, я послал его к катеру.

— Я иду искать Торре; может быть, надо полетать, вы должны оказаться у Феррари раньше меня.

Я обернулся к своему провожатому:

— Где искать майора, ты тоже знаешь?

— Знаю, — вздохнул он.

— Веди.

Майор Торре находился на самом угрожаемом направлении: почти сразу за периметром — болото. И лазерными пушками тут сейчас пользоваться нельзя: в джунглях бродят не только десантники и горынычи, но и наши рейнджеры.

— Майор Торре, — окликнул я его.

Он обернулся:

— Оклемался, герой?! Можешь еще полетать?

— Могу, я и пришел спросить...

Тут Торре заметил Карло.

— А ты что тут делаешь? — резко спросил он.

— Я ему приказал меня проводить, — вмешался я.

— А-а, ну ладно. — Торре показал мне карту. — Смотри, вот здесь в болоте остров. И поляна. Парни говорят: их там много и они что-то монтируют. А по земле тихо не подобраться. Найдешь в темноте?

— Они монтируют на ощупь? — улыбнулся я. — Найду.

— Давай! — Торре собирался хлопнуть меня по плечу, но заметил повязку и сдержался. — А ты проводишь его до катера и катись в убежище, — неприязненным тоном велел он Карло.

Помрачневший Карло повел меня обратно. Что это он такое натворил? Ему ж теперь пару лет не забудут, что он сидел в тылу во время боя.

А вот и Феррари. Топливо в него залили без меня, а ремонтировать будем потом, если выживем. Ребята уже внутри.

— Можно мне с вами? — В голосе Карло была такая мольба.

Я сжал зубы и отвернулся:

— Нет. У тебя другой приказ. Извини.

Я забрался в кабину (сам залез, молодец!) и запустил тесты.

— Этого парня, между прочим, отослали в убежище, и отобрали бластер, — заметил я, — тоже герой, любитель пострелять. И вас следовало оставить внизу.

— Пожалуйся Торре, — зло ответил Лео.

— Обойдешься. Сам себя грызи. Значит, так, боевая задача: здесь в джунглях поляна, а на ней они что-то такое интересное делают, надо испортить им обедню. И при этом в своих не попасть.

— Хм, температура тридцать пять и темно. Как мы их найдем? — Алекс всегда первым схватывает суть проблемы.

— Они там что-то монтируют, наверное, большое, — предположил я, поднимая Феррари в воздух, — вряд ли у них идеальное затемнение. Алекс, я перекину тебе управление ракетами, попробуй обмануть систему наведения, а то по земле никак.

— Угу. Понял.

— Не сердитесь, ребята, но вы были не правы, это же не игра.

— Ладно, убедил, — проворчал Лео.

— Гвидо, ты в порядке?

— Ага.

— Подавай иногда голос, а то как-то неуютно, вдруг с тобой что. Внимание, я переворачиваюсь, нижняя камера не работает.

— Гром тебя разрази! — заявил Алекс деловито. — Чтоб ты теперь всю жизнь взламывал только вверх ногами!

Я сориентировал карту по заметному контуру берега и начал прочесывать нужный квадрат в поисках огонька, хоть искорки. Ничего! Хорошо спрятались. Был бы у меня бесшумный двигатель... Они ж потому и о затемнении позаботились, что меня услышали. Может, все-таки ИК? Точно. Генератор у них на воздушном охлаждении, Да еще и прикрыт чем-то! Нагрелся...

Я вывел ребятам на мониторы карту с засечкой:

— Вот они. Алекс, ты как, успешно?

— Испытание пудинга знаешь в чем состоит?

— Понял. Пробуем. А потом я тут покручусь, стреляйте, в чьем секторе окажется. Начали.

Первая ракета попала в землю, но не там где надо. Алекс выругался и начал что-то спешно набирать на клавиатуре.

— Постреляйте пока, — крикнул он.

Я делал крутые виражи вокруг поляны, а Гвидо стрелял, пока у него бластер не перегрелся. Что-то там загорелось. В пас тоже стреляли с Земли. Почти бесполезно. Разве что камеру разобьют. Вторая наша ракета попала куда надо. Вот это взрывчик, даже нас тряхнуло! Выпустив еще две ракеты для верности и постреляв в свое удовольствие, мы отправились домой. Уже светало.

Вблизи экватора Феб выкатывает из-под горизонта почти мгновенно. Когда мы сели, было уже совсем светло. Джунгли перестали огрызаться огнем, а несколько несчастных десантников, оставшихся на пляже с ночи, сдавались на милость победителя. Другого выхода у них не было. Корабль, как это ни странно, не затонул, но видок у него был жалкий, на него нельзя было смотреть без слез: густой черный дым ел глаза. Ну и шуточки у меня... самому тошно... «Вода теплая, до берега недалеко, снаряжение можно сбросить, а защитные доспехи не тонут». — Внутренний голос начал убеждать меня в том, что ничего страшного я, в общем, не сделал. Ну-ну...

Торре встретил нас на посадочной площадке:

— Как слетали?

— Что-то там горело и взрывалось, и кто-то в нас стрелял, — доложил я.

Майор обнял нас всех по очереди:

— Молодцы, ребята! Идите поспите, а Энрика отведите в госпиталь! Слышал бы ты, парень, что сказала мне Мама Маракана!

Мы устало покивали и отправились в убежище. На нижней ступеньке лестницы нас ждала серая от волнения Лаура. Увидев нас, она облегченно вздохнула.

— Я вас жду, Лариса и Тереза помогают в госпитале, а Джессика — главная нянька и организатор тишины среди всякой мелкоты, — улыбнулась она.

Вот дьявольщина! Куда мы приволокли наших девчонок?! Раненые из бластера — это почти сплошь прожженная до костей плоть; таких раненых кладут в специальные ожоговые капсулы, на месяц, иногда больше, пока не нарастут мясо и кожа. Если сгорела рука или нога, их ампутируют, а потом выращивают новую и приживляют. Хм. Здесь должно быть немало людей с медицинской подготовкой, так что если наших девчонок задействовали, значит, раненых много.

Алекс взял инициативу на себя:

— Лаура, позаботься о Гвидо, а мы отведем Энрика в госпиталь и тоже придем.

На Гвидо горящий корабль произвел сильное впечатление, и мальчишку просто шатает.

В госпиталь ребята практически волокли меня на себе, а я читал им мораль:

— Кой черт понес вас на стены?! В белых рубашках! Да еще и мелкого с собой потащили!

— С каких пор он мелкий? — поинтересовался Алекс.

Я не стал отвечать.

— Никуда мы его не тащили, — огрызнулся Лео.

— Ну конечно! Ясно было, что он за вами увяжется!

— Энрик, заткнись, — вежливо предложил мне Алекс, — сам герой. Из госпиталя ты сбежал, так?

— Это было необходимо, — наставительно произнес я, — кто их знает, что они там монтировали? Но не парк аттракционов, это точно.

В коридоре госпиталя мы встретили Ларису.

— Что с ним?!

Как будто я сам не могу сказать!

— Что было, то и осталось, — ответил я (ребра сломаны, это мы уже проходили, но почему же мне так плохо?).

Ребята с облегчением сбросили меня на кровать, даже кроссовки сняли. Раздеваться дальше я отказался наотрез: опять утащат, ладно рубашка уже пропала, но без нее я еще могу ходить, а вот без штанов...

Не помогло: проснулся я около трех часов дня и обнаружил себя в больничной пижаме. Я зарылся поглубже под одеяло, хотя в палате было совсем не холодно. Черт побери! Лучше бы ребята помогли мне переодеться! За кого меня тут принимают, за младенца? Минут через пять под одеялом стало слишком жарко, и я выбрался на поверхность, ладно, страдать и смущаться поздно.

Еще одна кровать в палате была занята. На ней лежал человек, судя по всему, с переломами обеих ног. Как это его угораздило? Он не спал, но со мной не заговорил, не буду его тревожить: мало ли что.

Я едва успел вернуться из ванной, как дверь открылась и в палату вошла Мама Маракана, галантным кавалером, пропустившим ее вперед, оказался майор Торре. Мой сосед резко повернулся лицом к стенке.

Мама Маракана сначала подошла ко мне и провела медсканером вдоль моих многострадальных ребер.

— Больше никаких полетов, — изрекла она свой вердикт, — если будешь паинькой, то лежать придется только три дня.

— За три дня все кончится!

— Не навоевался еще?

— При чем тут «не навоевался»? Летать больше некому!

— Ну у нас есть еще один летчик, — миролюбиво сказал Торре.

— Ага, гражданской авиации, — язвительно заметил я.

— Это правда, — вздохнул майор.

Потом он улыбнулся и подмигнул:

— Ты уже и так их хорошо потрепал. Понимаешь, что без тебя мы бы не продержались и часа?

Я кивнул:

— Тем более.

— Хочешь, чтобы я приказал твоим ребрам срастись?

Я покраснел, майор прав, веду себя, как капризный трехлетка:

— Ладно, буду паинькой.

— Вот и хорошо, — сказала Мама Маракана и подошла к моему соседу: — Как вы себя чувствуете, лейтенант?

Бессмысленный вопрос, но медики всегда его задают. Что они так определяют, для меня загадка.

— Я лейтенант Веррес, личный номер 623149-73752D. Все.

— Прекрати эту волынку, парень, — взорвался Торре, — не собираюсь я тебя допрашивать, и так больше тебя знаю! Нигде не сказано, что раненый не имеет права отвечать на вопросы врача! У нее целый госпиталь набит такими чертовыми придурками, некогда ей каждого уговаривать.

Лейтенант упрямо сжал губы.

— Не важно, — спокойно произнесла Мама Маракана, — разберусь.

Кроме сломанных ног, других серьезных повреждений у лейтенанта не оказалось, поэтому его быстро оставили в покое.

— А обедать мы будем? — спросил я как-то очень жалобно.

— Обед ты проспал. Сейчас принесут, — ответила Мама Маракана.

Почему ее так зовут?

Обед мне привезла Лариса.

— Ты будешь обедать, а я рассказывать новости, — весело предложила она.

Я кивнул.

— Я ничего не понимаю в сводках, но все наши живы, и боев в Палермо не было. Здесь по джунглям пока бродят десантники, но с утра вдоль периметра уже не стреляли.

— Корабль утоп?

— Нет, но экипаж уже сдался. — Глаза у Ларисы наполнились слезами. — Там столько обожженных!

— Это мы постарались...

Убитых наверняка тоже много, но Лариса их не видела.

— Энрик! Но ты же...

— Я и хотел, чтобы так было, — упрямо заявил я.

Девочка кивнула и опустила голову.

— Черт! — выругался я. — А какой у нас был выбор?! «Юпитер, ты сердишься — значит ты не прав», — напомнил внутренний голос.

— Никакого, — неуверенно шепнула Лариса, нежно провела рукой по моей щеке и торопливо вышла из палаты.

Но кажется, она на меня не обиделась — в положении несчастного раненого страдальца есть свои преимущества.