"Связующая магия" - читать интересную книгу автора (Баумгертнер Ольга)

Глава 3. Заточенный в башне

За моей спиной закрылся портал. Я с досады пнул песок. Если бы я смог перешагнуть через себя, то узнал бы очень многое у Гейнира.

Ладно, еще успею, — успокоил я сам себя.

А Шэд потянул носом сухой, еще полный тепла воздух и зевнул, показав свои внушительные клыки. Вокруг нас лежала залитая маревом уходящего дня вечерняя степь, на белесую потрескавшуюся землю которой наступала охряными волнами барханов пустыня. Стелились по земле кустики ломких засохших растений, пожухлые травы, а ветер поднимал пыльные облачка. Солнце валилось за горизонт прямо перед нами, как раз на границе степи и барханов. Где-то впереди, чуть левее светила вырисовывались темные контуры небольшого поселения.

Шэд, — я потрепал зверя.

Он потянулся, встряхнулся, и я вскочил на него. Обходиться без седла и поводьев все еще было непривычно, но Шэд ощущал и понимал любое мое движение. Мы неспешно направились к поселению. Это оказался небольшой городок, окруженный облепленной глиной изгородью. У ворот стоял полусонный пожилой охранник, который, увидев нас, встрепенулся и направил в мою сторону копье. Шэд чуть напрягся, но я успокаивающе похлопал его по шее. Охранник что-то произнес. Наречие, к моему удивлению, оказалось схоже с языком Бинаина, и я смог ему ответить.

— Я всего лишь путешественник, — заверил я его. — У вас можно остановиться на ночлег?

Он внимательно оглядел меня.

— У тебя есть, чем платить? Одет ты неплохо, но странно, что на твоем скакуне нет ни упряжи, ни седла.

Я бросил ему мелкую серебренную монету, которую он очень проворно поймал.

— Оставь себе.

Он посторонился, и я въехал в городок. Дома выглядели ничуть не лучше городской стены — глинобитные, низкие, с узкими крошечными темными окошками; вместо черепицы, крыши домов покрывала солома. По пыльным пустынным улицам ветер гонял сбившиеся в кучку сухие травинки и мелкий мусор. Улица привела прямиком к небольшому постоялому двору, похоже, единственному в городе. Я минул дверь с низкой притолокой и оказался в полутемном трапезном зале, освещаемом лишь четырьмя маслянными фонарями, расставленными по углам. За столом сидела только пара людей, похожих на купцов, а ко мне шагнул хозяин, здоровенный мужчина с грубыми чертами лица, но глаза у него были честные, и в них даже светилось простодушие.

— У вас есть свободные комнаты? — спросил я.

— Сколько угодно, господин, — отозвался он. — Только вряд ли вы пожелаете оставаться там.

Он с особым удовольствием раздавил неспешно шествующего перед носком его сапога огромного таракана.

— И вполне кто-нибудь из них может оказаться в вашей тарелке. Также у нас нет конюшни, где вы могли бы оставить своего коня.

— С чего ты взял, у меня есть конь? — я всучил ему монету. — А ужин принеси мне в комнату. Шэд!

Хозяин отдал мне ключ и попятился, когда черной тенью в трактир скользнул Шэд.

Я поднялся по скрипучим деревянным ступеням на второй этаж и, распахнув дверь, зашел в комнатку. Она была небольшая — здесь умещались только постель, небольшой низкий прикроватный столик, да циновка. Я зажег свечу, стоявшую на столике и заметил несколько темных пятнышек спрятавшихся под кроватью.

— Да уж, лучше было бы ночевать в степи со скорпионами, — проворчал я и прошептал заклятие.

Думаю, надоедливые насекомые исчезли не только из моей комнаты, и даже не из гостиницы, а во всем городке. Я применил еще несколько заклинаний бытовой магии, сделавших комнату чище и освеживших постельное белье. Я бросил торбу под столик и сел на постель. Наколдовал еще пару свечек, достал связующую книгу и принялся писать Ретчу длинное послание про Гейнира и мир охранников.

Шэд улегся на циновке. За окошком между тем исчезли последние лучи, и оно сделалось черным. Через несколько минут в дверь постучали, и вошел хозяин. Он с легким недоумением оглядел комнату, не понимая, что не так, и поставил на столик пару горшочков с едой и тарелку, в которой лежало несколько кусочков хлеба.

— И что-нибудь для моего коня, — произнес я. — Он предпочитает овес, но если его не окажется, вполне может полакомиться каким-нибудь трактирщиком…

Хозяин опасливо поглядел на Шэда.

— Ты маг? — спросил он.

— Да. Надеюсь, еда вполне съедобна?

— Я принес лучшее, — тихо отозвался он. — Что тебе понадобилось в наших краях?

— Ничего, я просто путешествую.

— Значит, ты не знаешь о башне?

— О какой башне? — удивился я.

Трактирщик чуть нахмурился.

— За городом к востоку начинается пустыня. В двух часах пути отсюда находится башня, где заключено жуткое чудовище…

— Неужели? Оно до сих пор не сдохло от голода? — саркастически заметил я, приоткрыл крышку над горшочком. Запахло довольно аппетитно, и я взялся за еду.

— Нет, конечно, — отозвался мрачно трактирщик. — Мы сами ходим кормить его каждые два дня…

Я с изумлением воззрился на него.

— Зачем?

— Один маг нам поручил делать это. Мы думаем, что чудовище охраняет какие-то секреты, а может и сокровища, спрятанные в башне.

— А чем вы недовольны — маг, уверен, платит вам за ваши труды?

— Не так много, точнее, только за еду для чудовища… С тех пор, как оно появилось здесь, нас обходят стороной торговые караваны, скот перестал плодиться, на нас наступает пустыня, а половина людей города просто бросила дома и ушла… А маг уже давно не появлялся…

— Неужели он не говорил вам, что скрывается в башне?

— Нет… Мы только знаем, что она принадлежит магу. Но если тебя это заинтересовало, то лучше переговорить с нашим пекарем… В основном он ходит к башне кормить чудовище, и он больше всех общался с тем магом…

— Любопытно, — протянул я, впрочем, не прерывая ужин.

— Я постараюсь найти овес, — сказал трактирщик.

Через несколько минут он вернулся с большой миской овса и опасливо поставил перед Шэдом. Тот подозрительно понюхал, а потом принялся за еду. Трактирщик потоптался еще миг на пороге.

— Возможно, тот маг уже давно мертв, — заметил он перед уходом. — Тебе может достаться клад, скрытый в башне, а мы избавимся от чудовища…

— Что думаешь, Шэд? — спросил я, когда за трактирщиком закрылась дверь. — Звучит странно, не так ли.

Шэд одобрительно заворчал. Я разделся, забрался в постель и уснул.

Утром я спустился вниз. Тавернщик тут же оказался рядом, подталкивая перед собой еще одного человека. Несомненно, пекаря.

— Дирф как раз сегодня идет в пустыню, — произнес трактирщик. — Он вас проводит и все расскажет.

Я усмехнулся — этот малый уже все решил без меня. Впрочем, история с башней действительно заинтересовала меня.

— Хорошо, — согласился я.

Трактирщик принес мне завтрак, я неспешно позавтракал, а пекарь терпеливо и молча дожидался. Наконец, мы тронулись в путь. Шэд вновь принял облик жеребца, и я поехал верхом. Людей в городке по-прежнему не было видно. Как только мы минули городские ворота, моего попутчика будто прорвало.

— Ты ведь темный колдун, господин, не так ли? — затараторил он. — Не слишком хорошая идея… Просить тебя о помощи, тем более, что если Дорстар жив, он будет очень зол.

— Дорстар — это ваш маг?

— Да, к тому же он светлый маг, и ему, разумеется, не понравится, что кто-то попросил помощи у мага темного… Но существование этой башни и этого чудовища делают жизнь города невыносимой. Здесь и раньше было тяжело, а сейчас так и вовсе невмоготу… Оставшихся людей можно пересчитать по пальцам, а приезжих и того по пальцам одной руки. А ведь когда-то здесь лежал один из главных торговых путей в южные страны…

— Ты действительно считаешь, что все дело в башне и чудовище? Как давно она появилась?

— Башня здесь давно. Когда-то она была дозорным постом… Много веков она пустовала, а лет сорок назад маг занял ее и поселил там чудовище.

— Вы могли бы не согласиться.

— Мы не знали, какое она принесет нам всем зло. К тому же Дорстар был одно время очень добр к нам — лечил наших больных, помогал магией в мелочах. Но потом он вдруг стал шибко занятым, стал очень редко здесь появляться и поручил нам приглядывать за его чудовищем…

— А ты его видел?

— Чудовище? Конечно, нет. Башня защищена магией. Мы однажды попытались взломать деревянную дверь — так от нее и щепки не отвалилось. А бросаем еду чудовищу через оставленное открытым маленькое окошко.

— Так может, и нет никакого чудовища?

— Оно воет… И производит другие ужасные звуки, от которых кровь стынет в жилах. Лишь когда оно ест, оно ненадолго замолкает…

— Самое странное в этой истории, — заметил я, — то, что ваш Дорстар — светлый маг. Не припомню, чтобы хоть один заводил у себя в жилище какого-либо опасного зверя…

Дирф покосился на Шэда.

— Ваше ведет себя вполне мирно.

Я хмыкнул.

— Ты упомянул, что Дорстару не понравится, что ваш тавернщик обратился к темному магу. Ты видел еще кого-то из нашего рода?

— Нет, но Дорстар упоминал, что если вдруг объявится темный маг, мы держались от него подальше…

— Заметно, как вы следуете совету, — я засмеялся.

— Да нет же, — махнул рукой Дирф. — Он имел ввиду только одного из вас. Какого-то очень старого мага…

Улыбка исчезла с моего лица.

— И он назвал имя этого колдуна?

— Нет. Вы его тоже знаете?

— Если ваш Дорстар имел ввиду того, о ком я думаю, то вам больше нечего опасаться, — заметил я хмуро. — Тот колдун мертв.

— Если Дорстар узнает, эта новость, несомненно, его обрадует, — Дирф улыбнулся и, придя совсем уж в хорошее расположение духа, замурлыкал какую-то песенку.

Я же в задумчивости глядел на расстилающиеся впереди земли. Если светлый маг опасался Ментепера, то я должен узнать почему, а также что именно скрывалось в башне. Дорога между тем оборвалась. Глинистая сухая земля уступила место песку. Мы ступили в начинающуюся пустыню. Дирф уверенным шагом потопал наверх дюны, а мне пришлось спешиться, потому что тонкие ноги Шэда увязли в песке. Сам он недовольно зафыркал, сделал еще несколько шагов и, перекинувшись в зверя, резво взлетел на гребень дюны. Дирф шарахнулся от него, но Шэд, не обратив на него внимания, кубарем скатился вниз. Я же добрался до вершины и застыл. Впереди милях в четырех от нас среди дюн торчала башня. Даже отсюда было видно, что она сложена из кирпича, круглая с темными щелями бойниц и узких окошек. Дверь была почти полностью поглощена песком, а несколько зубцов на вершине рассыпалось — скорее от времени, чем от того, что кто-то когда-то нападал на нее. На вид в ней не было ничего необычного — дозорное сооружение, давно заброшенное. И магии я пока никакой не чувствовал, как не слышал никаких звуков, издаваемых заточенным в башню чудовищем. Дирф пытливо глянул на меня.

— Тихо, — заметил я.

— Оно обычно воет по ночам. Или когда кто-то окажется рядом. Подойдем поближе — оно даст о себе знать, — он помрачнел, хорошее его настроение улетучилось. — Столько лет хожу и каждый раз мурашки по коже…

Минуло, наверное, гораздо больше часа, когда мы, наконец, добрались до башни. Шэд добрался первым. Он осторожно обошел ее, принюхиваясь, и я увидел его глаза, расширившиеся от возбуждения, и подрагивающие ноздри. Сам же я ощутил охранную магию. Кто-то наложил на башню весьма основательное охранное заклинание.

— И защита от гипномагии? — в недоумении прошептал я, когда разобрал, от чего защищена башня.

— Оно молчит, — вслед за мной принялся говорить шепотом Дирф. — Может, само сдохло?

Он нашел деревянную лестницу, валявшуюся рядом и слегка присыпанную песком, поднял ее и приставил к стене. В тот же миг до нас донеслись странные звуки. Мне почудилось, что недовольно заворчал какой-то зверь, а потом воздух пронзил вопль. Я содрогнулся. Шэд оскалил зубы, а Дирф застыл у лестницы, занеся ногу над первой ступенькой. Из глубин башни между тем продолжали доноситься странные звуки. Я даже не мог определить, на что это было похоже, потому что все — и злобный рев, и разраженное завывание, и яростный скулеж — все смешалось в жуткую какофонию.

— Вот так оно всегда и бывает, — сказал Дирф, вздохнул и как ни в чем ни бывало полез наверх.

Но я в жарком воздухе чувствовал, как по спине течет холодный пот. Потому что понял, что никакой зверь не может издавать такие звуки. Я глянул на Дирфа. Пекарь между тем забрался наверх лестницы оканчивающейся у маленькой щели бойницы. Он развязал заплечный мешок, вынул оттуда несколько булок черствого хлеба, кусок заплесневелого сыра и обрезки сыровяленого мяса. Все это он зашвырнул в щель. Потом сунул туда бурдюк с водой и просто вылил внутрь башни его содержимое. Звуки из башни стали глуше, но не исчезли. Сделав свое дело, пекарь, морщась, резво спустился вниз.

— Ну и вонь, — он высморкался на песок. — Здесь хоть не чувствуется. Представляю, как там все загажено за столько-то лет. И хозяину башни придется долго убираться, прежде чем он сможет добраться до сокровищ.

Он глянул на меня.

— Но может оно того стоит, маг? — спросил он с усмешкой, которая исчезла, когда я обратил на него тяжелый взгляд.

— С чего вы взяли, что там находится какой-то зверь? — спросил я мрачно.

— А кто еще может издавать такие звуки, господин? — он чуть опасливо попятился от меня.

— Человек, — ответил я. — И это светлый маг распорядился, чтобы вы кормили его дрянной едой?

Дирф побелел.

— Человек? — он замотал головой. — Это невозможно. Дорстар никогда бы не стал запирать там человека — он слишком добрый. Я говорю тебе, господин, там чудовище.

— И из того окошка ничего невозможно рассмотреть?

— Там темнее безлунной ночи.

— Я все же взгляну.

Я поднялся по лестнице. Отверстие было узким и длинным в толщину стены, и чуть короче длины руки. Я приблизился к нему и тут же отшатнулся. Лестница угрожающе дрогнула и на дюйм оторвалась от стены, а потом со стуком вновь опустилась на кирпичную стену.

— Я предупреждал, господин, — заметил снизу Дирф.

Из щели разило такой вонью, что меня затошнило. Я отдышался, потом глянул на солнце, неизбежно взбирающееся в зенит, создал несколько зеркал. Одно отражало солнечный свет, и направляло его в щель башни. Я задержал дыхание и сунул руку в щель с двумя зеркалами — первое отражало свет внутрь башни, второе показывало, что там твориться. Не очень действенный способ, но пока снимать охранные заклятья и применять магию, чтобы узнать, что там твориться, мне не хотелось. Я увидел внутренность башни, которая к некоторому моему недоумению оказалась полой. Полы были снесены, окна — изнутри заложены кладкой, с потолка болтался остов винтовой лестницы, а внизу было вообще трудно что-либо различить. Весь пол был завален всяческим хламом. Из того, что высветил солнечные зайчик, я опознал сломанный, сваленный на бок стол, несколько искореженных стульев, какую-то другую мебель, кучи тряпья. И в какой-то миг в свете промелькнуло запертое в башне существо. Я выдернул руку оттуда, словно испугался подцепить заразу, спешно спустился вниз и только тогда вдохнул воздух.

— Ты бледен, маг, — Дорф протянул мне фляжку.

— Я бы выпил чего-нибудь другого.

— Ну что ты видел? — с нетерпением спросил пекарь.

— Подтверждение своих слов, — произнес я хмуро.

— Хочешь сказать, что там человек?! — пораженно воскликнул Дирф. — Но… Если это так, то такие ужасные звуки может производить только безумец!

— Будь я проклят, — прошептал я, и меня слегка пошатнуло.

Имя Ментепера, выкрик Дирфа «безумец» и причины, послужившие моим изгнанием, сложились в единое целое, а мои предчувствия оправдались. И все же, мне трудно было поверить, что там, за стенами находиться один из нас и, более того, тот, в ком течет та же кровь, что и у меня. Ведь на Большом Совете было сказано, что все обезумевшие отпрыски старого колдуна мертвы. Неужели кто-то из них остался жив? Я с трудом удержал дрожь, охватывающую меня.

— Как давно ваш Дорстар тут не объявлялся? — спросил я, немного придя в себя от потрясения.

— Больше года, наверное, — Дирф смочил ладонь водой из фляжки и умыл лицо. — А до того, он года три не показывался.

— То есть дождаться его и разузнать обо всем этом, шансов у меня никаких, — я криво усмехнулся.

Я, хмурясь, еще раз оглядел башню. Я мог сделать только одно, чтобы узнать правду. Не снимая защиты от гипномагии, обойти ее и постараться обнаружить в памяти несчастного хоть что-то, что могло пролить свет на причину его безумства. Я осторожно коснулся магией охранных заклятий. Они не разрушились, но пропустили меня во тьму за непроницаемыми стенами и в такой же мрак больного разума.

Мне было мерзко — я никогда не сталкивался с безумными людьми и тем более никогда не пытался проникнуть при помощи гипномагии в их мысли. Но почему-то был уверен, что Ментепер делал это неоднократно. Я ощутил, что чувствовал несчастный — его раздражало все: окружающие стены, еда, темнота и слишком яркая полоска света, льющегося через единственное окошко — то, из которого сыпалась к нему отвратительная еда и капала вода, тут же впитывающаяся в мусор, если он не успевал подставить рот. И еще его постоянно донимали голоса и мысли других людей. Он слышал всех до единого жителей деревни, из которой мы прибыли. Защита от гипномагии защищала их от него, но не его от них. Сам он уже давно ничего не осознавал, а воспринимал все как загнанный в крошечную клетку зверь, окруженный гомонящей толпой, и бездумно и яростно реагировал на любой раздражитель. От всего этого у меня жутко разболелась голова, и я решил, что надо попытаться проверить его память, хотя не был уверен, что она сохранилась. Но я ошибся — память оказалась не испорчена безумием. Однако на мое прикосновение к воспоминаниям безумец отозвался болезненным воем. Дирф шарахнулся от башни.

— Что ты делаешь, господин? — спросил пекарь, но я сделал ему знак не мешать.

Мне потребовалось всего несколько минут, чтобы узнать все, что меня интересовало.

— Господин, — Дирф с удивлением посмотрел куда-то за мою спину. — Это Дорстар.

— Эй, ты! — крикнул мне кто-то.

Я обернулся. С гребня дюны к нам спускался колдун. Судя по белому одеянию — огненный маг. Я процедил сквозь зубы проклятие — похоже, мне всю жизнь будет везти с огненными магами. Он подошел ближе и остановился как вкопанный, когда разглядел меня повнимательнее. И его рука угрожающе поднялась для атаки.

— Ты из рода Ментепера? — спросил он, опознав меня, видимо, по серой рубашке.

— Тебе-то что? — огрызнулся я. — Ты знаешь, кто у тебя в башне, маг?

— Я не позволю ни Ментеперу, ни кому-либо другому из его рода освободить чудовище…

Я глухо рассмеялся.

— Оставь свои сказки для крестьян. Там не чудовище!

— Кто бы там ни был — у него жажда убивать всех без разбора, а это делает его даже хуже любого чудовища.

— Что же ты не уничтожил его? Зачем запер здесь? Вряд ли такая участь лучше смерти.

Маг хмуро глядел на меня.

— У меня были на то причины. Но что тебе здесь понадобилось? И зачем ты хочешь высвободить его?

— Я вовсе не желаю его освободить. Я всего лишь хотел узнать, кто он и как оказался в таком состоянии.

— Тебе лучше не знать этого, — мрачно обронил маг.

— Но я уже узнал.

В его взоре промелькнуло изумление.

— Тебе знакома гипномагия? — поразился он.

— Как и тебе, — заметил я. — А теперь ответь на мои вопросы!

— Кто ты такой, чтобы что-то требовать от меня?

— Ты сам сказал — я из рода Ментепера.

— Этого мало.

— Я его сын, а здесь, — я указал на башню, — заключен мой сводный брат.

Дирф охнул и решил отойти от нас подальше. Дорстар сделался мрачным как туча.

— Значит, ты действительно не собирался выпускать безумца?

— Конечно, нет! — я разозлился. — Для чего? Чтобы он перебил всех вокруг?

Дорстар опустил руку и подошел ко мне.

— Хорошо, я отвечу на твои вопросы, но не здесь.

Он отворил портал.

— Возвращайся в деревню — все остается в силе, — бросил он Дирфу и посмотрел на меня. — Пойдем.

— Шэд! — позвал я и сказал насторожившемуся магу, когда Шэд вынырнул из тени башни. — Не бойся, он тебя не тронет.

Мы первые шагнули в проход, Дорстар не отставал. Мы оказались в большом городе у куда более приличного заведения, чем в пустынном городке. Мы зашли в таверну и сели за столик. Шэд расположился рядом. Нам принесли вина, и мы молча опустошили кубки.

— Так почему ты запер его в башне?

— Убийство мне противно само по своей природе. Даже убийство врага, даже убийство чудовища. Я просто не смог его убить, когда встретил, хотя он попытался меня уничтожить, как сделал это с несколькими людьми. Я… пожалел его. И пленив, привел в тот мир, защитил охранным заклинанием башню и поручил людям заботиться о нем.

— Я бы предпочел смерть такой заботе, — я налил себе еще вина.

Дорстар проницательно глянул на меня.

— Сколько тебе лет? — негромко произнес он.

— Мне будет 25 через неделю. Но эта участь меня не затронет.

— Поэтому ты пьешь уже третий кубок? — заметил Дорстар. — С чего ты взял, что избежишь ее?

— Ментепер мертв.

— Это что-то меняет?

— Ты смотрел воспоминания безумного? — произнес я.

— Да. Неплохой вроде был парень, хоть и вашей волчьей крови…

Я криво усмехнулся.

— Тогда ты должен был заметить, почему с ним случилось несчастье.

— Он с ужасом ждал наступления своего 25-летия — знал, чем это кончилось для всех остальных.

— В этот день его посвятили в колдуны, и Ментепер устроил ему испытание. Испытание гипномагией. Он раскрыл для него разум всех окружающих его магов. И он не смог избавиться от их мыслей, от их голосов. И это свело его с ума.

— Ты считаешь, что из-за этого? — Дорстар покачал головой. — А мне кажется, Ментепер всего лишь усилил это.

Я хрипло рассмеялся.

— А ты тоже думаешь, что это все происходит из-за плохой наследственности? Чушь! Это всего лишь было оправданием для Ментепера. Немного странно, потому что ему и не надо было оправдываться — то, что он делал со своими детьми, было далеко не худшее, что он вообще делал.

— Почему тоже? — спросил Дорстар.

— Так же считает Игниферос… Скажи, из-за чего ты оставил светлую обитель? Ты ведь из тех, кто ушел оттуда давно?

— Да. Я ушел из нее вместе с Игниферосом, но не стал задерживаться там, где решили остаться остальные. Если честно, я ни с кем не поддерживаю связи.

— Почему? — его слова меня удивили.

— Я устал от войны и распрей, и меня интересовало только дальнейшее изучение миров.

— И сколько таких как ты не осталось с Игниферосом?

— Не так много. Может, двадцать. Но каждый из нас был занят только своим интересом.

Я с непониманием смотрел на него.

— Ты — огненный маг.

— Маги природы, а их было большинство среди нас, интересовались новыми растениями и животными, еще трое — мастера открытия порталов — занимались составлением карт. А я… я отправился с ними как гипномаг.

— И что нового нашел гипномаг в остальных мирах, чего не было в нашем? — с усмешкой заметил я и вновь пригубил из кубка — вино успокоило меня и расслабило, сгладив нервное потрясение.

— Я искал смысл жизни.

Я уставился на него и рассмеялся.

— Каким образом? — вырвалось у меня, хотя в следующий миг я уже сам понял.

— Я проникал в разум разных людей, сравнивал, — отозвался он задумчиво.

— Так ты искал смысл человеческой жизни? — фыркнул я.

— Ты считаешь, что у нас он иной? То есть мне следовало бы читать мысли магов?

— Мы похожи, но мы другие.

Я расслабился от вина, но не настолько, чтобы не почувствовать легкое знакомое давление. Меня это мгновенно вывело из себя. Я так ответил на эту его попытку, что Дорстар отпрянул, опрокидываясь навзничь вместе со скамьей. Я склонился к нему. Маг бледный, не в силах шевельнуть ни пальцем, лежал на полу, а на лице его застыла гримаса боли.

— Еще раз попробуешь, навсегда забудешь, кто ты, — зло посулил я. — А теперь вставай. Будем считать, что ты неудачно пошутил…

Я протянул ему руку. Дорстар поднялся, тяжело дыша — лоб его покрылся испариной.

— Ты можешь стереть память? — произнес он тихо.

— И стереть, и изменить — что тебе больше нравиться?

— Я… не знал, что ты в совершенстве владеешь гипномагией.

— Теперь знаешь. Не трудно будет запомнить, если учитывать, что нас таких всего трое.

— А Игниферос, он пытался? — осторожно спросил он.

— Он понял, что не стоит. Он учил тебя?

— Да, азам…

— Насколько я понимаю, гипномагией могли владеть только представители нашего рода. Ты не родственник Игниферосу? Он, правда, говорил, что у него не было сыновей…

— Дальний, — он нахмурился. — У него были две дочери, но они погибли в одну из войн вместе со своими уже взрослыми детьми. Кажется, сам Ментепер был тому виной…

— Какой у нас милый семейный шкаф со скелетами, — заметил я. — Теперь я не буду задаваться вопросом, почему дядя меня на дух не выносит. Так ты все-таки из его рода?

— Я десятый в колене.

Я кивнул и продолжил:

— Думаю, тогда тебе следует знать — со смертью своего брата Игниферос решил вернуться в первую обитель и вновь объединить разрозненных колдунов. Не знаю, что у него получится из этой затеи, но так оно было, когда я уехал из Бинаина. Может, тебе стоит поискать смысл жизни на нашей древней родине?

На лицо его легло удивление.

— Игниферос решил объединить светлых и темных колдунов? — он, не веря, покачал головой. — Но первая обитель — там же все безжизненно!

— Уже нет. Прошло много лет, и тот мир восстановил сам себя, — я умолчал о некоторых деталях.

— Не думаю, что все изменится, даже если объединение состоится, — он пытливо посмотрел на меня. — Почему ты уехал оттуда? Со смертью твоего отца тебе передается право наследования.

— Чем? Руинами?

— А если обитель восстановят? Ты мог бы разделить власть…

— Я уже правил темной обителью два года — мне этого хватило, — я поморщился. — Кроме того, все они боятся моего 25-летия еще больше меня самого…

— Значит, ты все же боишься?

— Утро сегодня выдалось тяжелым, — буркнул я.

— Следовательно, ты все решил подстраховаться и покинуть Бинаин и переждать в другом мире?

— Что-то вроде того.

— Думаю, тогда тебе и здесь не стоит оставаться, — заметил Дорстар. — Я изучил много миров — впереди как раз лежит целая цепь безлюдных и пустынных. Пережди в одном из них. Через неделю, я проверю как ты и… если вдруг с тобой случиться несчастье, я могу сообщить Игниферосу…

Я опустил взгляд в опустевший кубок.

— Добрый ты, Дорстар, — я криво улыбнулся.

Он вздрогнул.

— Ты знаешь мое имя? Прочел…?

— Нет. Я редко пользуюсь гипномагией… Дирф все уши мне прожужжал о тебе.

— Он разговорчив, это точно, — согласился Дорстар. — Но я до сих пор не знаю твоего имени.

— Тэрсел.

— Я не вижу на тебе амулета. Неужели они отобрали его у тебя?

— Хотел бы я взглянуть на того, кто посмел бы это сделать, — я нахмурился. — Я забыл его у своего сына.

От воспоминаний в душе расползлась боль, и я вновь потянулся за вином.

— И знаешь, что, — произнес я, глядя на примолкшего мага огня. — Нравиться тебе это или нет, но я должен уничтожить башню.

— Но…!

— Сохранять ему жизнь — еще более жестоко! — я поднялся. — Ты пойдешь со мной?

Он кивнул. Мы вернулись в мир пустыни. Время здесь давно перевалило за полдень. Горячий ветер сдувал песок с гребней барханов. Стояли мы на вершине одной из дюн футах в пятидесяти от башни. От выпитого вина и жары у меня слегка кружилась голова.

— Так странно, — прошептал я и на миг прикрыл глаза. — В Бинаине сейчас зима, а Брингольд, верно, засыпан снегом…

— Ты так и не ответил, — вернул меня к действительности голос Дорстара. — Какой ты маг?

— Я — маг ветра, — ответил я.

Дорстар вздрогнул, а Шэд глухо заворчал, когда откуда-то словно издалека послышался раскат грома. В ясном бирюзовом небе над башней скользнул завиток темного тумана. Раскручиваясь черной спиралью, он превратился в воронку, с протяжным стоном опустившуюся на башню и поглотившую ее. В теле смерча пробежали золотистые змейки молний, а потом башня дрогнула, смерч скрутил ее с основания, с легкостью, как если бы он выдернул из земли сорняк. Башня закружилась в воздухе, кирпичная кладка разлетелась на полфута с такой легкостью, словно ее не связывал раствор, а потом со страшной скоростью понеслась обратно, сжимаясь. Нас осветила яркая вспышка, донесся глухой хлопок, и все исчезло. Дорстар стоял, вытаращив глаза.

— Это магия ветра? — произнес он недоверчиво.

— В основном, да.

Мы подошли к тому месту, где раньше стояла башня. Теперь здесь была большая круглая яма, в которой ничего, кроме такого же, как и везде, песка, не было. Дорстар хмуро оглядел углубление, перевел взор на меня.

— Не смотри на меня так, — произнес я. — По крайней мере, жители деревни будут счастливы, и страшные звуки не будут пугать их по ночам. А он больше не будет испытывать мучений.

— Может быть, ты и прав, — он посмотрел в сторону селения. — Так ты согласен с моим предложением?

— Более лучшего варианта не вижу, — признался я.

— Тогда возвращайся пока в таверну. Я ненадолго загляну в деревню и предупрежу жителей насчет башни. А потом присоединюсь к тебе.

— Хорошо.

Я с Шэдом вернулся в таверну и заказал себе ужин — здесь за окном уже смеркалось, небо было пасмурно, и моросил холодный дождь.

— Что-то мне в нем не нравится, Шэд, — прошептал я, трепля его за загривок. — Но копаться в его голове у меня нет никакого желания. Должно быть, там целые списки различных человеческих смыслов жизней.

Шэд одобрительно заворчал, когда я взялся чесать ему за ушами. Я уже заканчивал ужин, когда Дорстар вернулся.

— Ты был прав — их чрезвычайно обрадовало исчезновение башни, — произнес он хмуро и уселся напротив.

— А ты каждого человека проверяешь? — полюбопытствовал я.

Он миг соображал, о чем я спрашиваю.

— Почти.

— И в чем смысл существования такого болтуна как Дирф, например? Или того трактирщика, который с радостью сообщает каждому только что прибывшему постояльцу о наличии в комнатах номера и похлебке насекомых? Кстати, от этих насекомых я его избавил. Как думаешь, смысл его жизни изменился?

— По-моему, ты перебрал с вином, Тэрсел.

— Сегодня я могу себе это позволить.

Служанка унесла тарелки и пустой кувшин. Я прикрыл глаза, меня уже окутывала дрема.

— Ты слышал о связующей магии? — спросил меня Дорстар.

— О чем, о чем? — в мой голос помимо воли закралась насмешка.

— О связующей магии, — повторил маг.

— Что-то смутно вспоминаю, — отозвался я. — Спроси меня об этом лучше завтра утром. Доброй ночи. Пошли, Шэд.

Следующим утром я уже успел позавтракать, когда в трапезную спустился Дорстар. Увидев меня, он чуть удивился.

— Думал, что ты еще спишь, — произнес он, присаживаясь напротив.

— Скажи-ка, — начал я. — Ты вчера говорил, что много путешествовал. Стало быть, ты доходил до Рубежа.

— Ты слышал о нем?

— Думаю, о нем слышал любой маг, кто забредает в эти миры, минув Приграничье. Ты ведь знаком с Гейниром?

Дорстар скривился.

— На амулетах охранников — защита от гипномагии. Твоя работа? — продолжил любопытствовать я.

— Нет.

Я с удивлением воззрился на него.

— Тогда чья же?

— Наверное, тех, кто посмел все-таки перейти Рубеж. Я не встречал гипномагов с тех пор, как оставил Игнифероса.

— Считаешь, что они не послушали предупреждения охранника и ушли?

— Похоже на то. Иногда жажда знаний оказывается сильнее довольно-таки туманных предупреждений, — Дорстар нахмурился и вдруг неожиданно улыбнулся. — Хотя вот смысл жизни Гейнира и тех, кто его окружает, предельно ясен.

— Почему туманных предупреждений?

— Со мной Гейнир был не очень откровенен. С тобой, думаю, тоже. Или ты действительно склонен считать, что за Рубежом находятся какие-то наши враги? С таким же успехом мы можем считать врагами друг друга… Это я к тому, что тот, кого принято считать врагом, за, например, то же инакомыслие, может оказаться союзником…

— Союзником в чем? — спросил я.

Дорстар лишь пожал плечами, но ход его мыслей мне не понравился.

— Так ты видел Рубеж? — спросил он в ответ.

— Еще нет. Думаю, повременить с этим удовольствием.

Я сделал в трактире запас съестного для себя и Шэда.

— Уже собираешься?

— Хочу побыть один, — заметил я.

— Как пожелаешь, — Дорстар развел руками. — Но я бы хотел знать, где точно ты собираешься пережидать…

Я раскрыл портал.

— Этот мир не жилой? — уточнил я.

Дорстар кивнул. А я поглядел на пустыню.

— Все равно, ничего лучше не найдешь, — заметил он. — От Приграничья до Рубежа они все такие. И только в трех из них живут люди.

Я шагнул в портал. Бросил сумку на песок и принялся сооружать костер их торчащих местами пучков сухой травы и серых от времени сучков, принесенных откуда-то ветром.

— Я запомню это место, — уверил меня Дорстар. — Что ж, удачи тебе.

Я лишь молча кивнул и затворил портал. Пару дней я почти ничего не делал, делал зарисовки в альбоме. А на третий день я решил убраться из этого мира, на всякий случай. Дорстар при всем желании не смог бы меня найти. Хотя остался я все так же в пределах Приграничья.

Последний день тянулся невыносимо долго. Мысли мои были рассеянны, да и думать особо о чем-либо не хотелось. Лишь когда опустился вечер, я решил сделать кое-что напоследок. Я достал из сумки книгу и сделал набросок башни в пустыне и принялся под ним писать послание Ретчу.

«Я мог минуть этот мир, Ретч, но этого не случилось. В который раз уже убеждаюсь, как случай способен изменить судьбу. Как бы там ни было, этой башни больше не существует. От нее не осталось и камня. В башне находился пленник, сорок лет назад обезумевший маг. Стоит ли говорить, кем он оказался? Его вид, его участь — они едва не сломили меня. Но я более чем уверен, что со мной подобного не случится. Некогда Ментепер подвергал своих сыновей испытанию гипномагией — открывал разум всех находящихся на многие мили вокруг людей и магов. Чужие голоса заполняли разум несчастных и сводили с ума. И если только старый маг не проклял свою собственную кровь, со мной не должна приключиться беда. Поцелуй от меня малыша. Больше всего сейчас мне хотелось прижать его к себе.»

Я захлопнул книгу и потом еще долго сидел у костра. В дюнах протяжно выл ветер, шуршал песок. Солнце такое же темно-рыжее, как пламя костра, погружалось в зыбучие пески пустыни. Шэд давно спал, уткнувшись носом мне в бедро, а рука моя задумчиво теребила зверю гриву. Над головой разливалась тьма почти безвездного неба — лишь где-то к юго-востоку слабо сверкали несколько точек, словно кто-то невзначай пролил несколько капель небесных светил, предназначенных для другого мира. Непроглядная чернота наступающей ночи поглощала пустыню, и если бы я не видел этот мир утром, то мог бы решить, что здесь утро уже не наступит. Не слишком приятное место для встречи дня моего 25-летия. Я поежился, но скорее не от мыслей о завтрашнем дне, а от опускающегося на пустыню холода. Я выдохнул облачко пара в освещенный последними лучами воздуха, и огненный шар закатился за дюны. А спустя несколько мгновений потухло и марево там, где исчезло за песками солнце. Даже костер, казалось, едва не угас вслед за ним. На него уже летели мелкие насекомые, и некоторые, не особо осторожные опаляли себе крылья и падали в пламя. Я подбросил в огонь сушняка и улегся на одеяле. Шэд на миг приоткрыл глаза и придвинулся поближе. Я, потрепав его, глянул в последний раз на звезды и закрыл глаза.