"Связующая магия" - читать интересную книгу автора (Баумгертнер Ольга)Часть 1. Неизведанный путьГлава 1. В кольце сомнений— Гипномагия даст тебе то, о чем ты даже не догадываешься. Она даст такую власть, что остальные, если бы только узнали, пришли от этого в ужас. Все они пешки, всего лишь пешки, мой мальчик. Чего ты боишься? Неужели власти? — Ментепер рассмеялся. Я сидел перед ним на стуле, связанный магическими путами, как не так давно сидел Бэйзел. Черный пол, с вкраплениями золота, разрастался вокруг нас, словно вставала сияющая звездами ночь, а мы проваливались в эту сияющую бездну. — Знаю, чего ты боишься, — прошипел Ментепер, склоняясь ко мне. — Оно настигнет тебя, и тебе никуда от этого не деться, Тэрсел. Я твое проклятие на всю твою оставшуюся жизнь! Я встрепенулся, проснувшись, и утер со лба выступивший холодный пот. Уже месяц, с того самого времени, как я покинул Бинаин, меня мучили подобные кошмары. Я сидел за столом в опустевшем полутемном трактире. За окошком в ночи завывал ветер и швырял в стекло пригоршни сухого мелкого снега. Язычки пламени горящих на люстре свечей под струйками сквозняка давали дрожащий свет и порождали целый хоровод теней, кружащих по стенам трапезного зала. Такие же беспокойные отсветы давал угасающий огонь в большом камине. Трактирщик, облокотившись на стойку, тихо переговаривался со своей служанкой, иногда умолкая и поглядывая на меня. И еще чаще его настороженный взгляд скользил по Шэду, спавшему у моих ног. В углу между камином и трактирщиком менестрель задумчиво перебирал струны лютни, и мелодия складывалась грустная и безнадежная. Я допил вино в бокале и вновь посмотрел на раскрытую передо мной книгу в потрепанной синей обложке. Потом в который уже раз пролистал ее и, решившись, поднялся. Трактирщик не сводил с меня глаз. Я же подошел к камину и кинул книгу в пламя. Менестрель от удивления даже перестал пощипывать струны. Огонь окрасился черным, потом на миг приобрел ядовито-зеленый цвет и вновь стал прежним. А я выругался. Книга сгорать не желала. Я протянул за ней руку. Пламя почти угасло, позволив взять ее, погрузив трактир в еще большую темень, но потом вновь разгорелось. Трактирщик прокашлялся. — Не хотелось бы досаждать, господин, но не опасна ли для моих посетителей ваша магия? — Если учесть, что я тут один, то нет, — буркнул я в ответ. — Но… — трактирщик с недоумением глянул на менестреля и служанку. — Не суй нос не в свое дело! — огрызнулся я раздраженно. Не обращая больше на него внимания, я положил книгу на стол, и остался стоять над ней. Она была великолепно защищена охранной магией. «А что насчет?…» — подумал я и сделал легкий пас рукой. Последовал резкий хлопок, книжку чуть подбросило в воздух, она странно истончилась, став полупрозрачной, а потом рассыпалась в прах, который бесследно исчез. — Ну, наконец-то… Пойдем, Шэд, — позвал я. Мы поднялись по лестнице и удалились в свою комнату. Давным-давно стояла глухая ночь. Проснулся я поздним утром и спустился в трапезный зал. Менестрель распевал какую-то веселую песенку, вокруг него оживленно болтали и смеялись. Прислушавшись, я понял, про что была песенка. Про какого-то юного мага, который получил от учителей задание уничтожить книжку. Воображение менестреля дало множество способов уничтожения от забавных до попросту нелепых. И я не сомневался, что вдохновением ему послужила вчерашняя сцена с моим участием. Я лишь улыбнулся и прошел к стойке. Меня поначалу даже не заметили. Только трактирщик побледнел, когда я оказался перед ним, чтобы заказать себе завтрак. Я, жмурясь от утреннего солнца, щедро лившего лучи сквозь маленькие окошки, поинтересовался: — Вьюга, похоже, закончилась, а хозяин? — Похоже на то, господин, — он отчаянно делал знаки служанке, чтобы та прервала иронические пассажи юноши. — Не стоит, — остановил я его. — Песенка про ученика колдуна. Но я давно уже перестал быть учеником. Позаботься лучше о моем завтраке. Я уселся за стол. — Еще раз, Донован! — крикнул кто-то. Менестрель заулыбался еще больше и тут встретился взглядом со мной. В глазах его мелькнул испуг, а миг спустя толпу вокруг него сдуло ветром. Трактирщик глянул на менестреля и изобразил страшную гримасу. Донован растерянно вскочил. Подошел ко мне. Я опустил глаза. — Я должен… — Ты мне ничего не должен, — перебил я его. — Но вот тем, кто просит тебя, ты должен. — Но… Я вскинул на него насмешливый взгляд. — Ты действительно принял меня за ученика колдуна? — я рассмеялся. Во взоре его промелькнуло изумление, а спустя миг он покраснел. — Прости меня, я ошибся. Я кивнул. — Не порть такое чудесное утро ненужными разговорами, — заметил я. Он вернулся на свое место, взял лютню в руку, глубоко вздохнул и заиграл вновь свою песенку. А я добавил немного магии. Светящаяся в солнечных лучах пыль уплотнилась, и перед восхищенными зрителями уже была иллюзия по мотивам песенки менестреля. Когда песенка кончилась, иллюзия разлетелась по залу солнечными зайчиками, добавив света. Я как раз закончил завтракать, поднялся из-за стола, оставив монету, и направился к выходу. На самом пороге меня догнал менестрель. — Я всегда думал, что такие прекрасные иллюзии способны создавать только светлые маги, — взволновано произнес он. Я посмотрел на него. — Надо полагать, твои слова стоит расценивать как похвалу? Он смутился. — Я только хотел сказать… — Не суди о том, в чем ты не разбираешься, Донован, — произнес я и раскрыл портал. На нас дохнуло теплым воздухом. Шэд скользнул в проход первым. А я еще немного помедлил, видя, как Донован с детским изумлением глядит на это окно в лето посреди заснеженного зимнего царства. Прямо оттуда на плечо менестреля из травы выпрыгнул кузнечик. Юноша замер, уставившись на зеленого прыгуна, словно на какое-то чудо. Потом, осторожно тронул его пальцем, и кузнечик вновь исчез среди травы. А потом я шагнул в портал, и он зарылся за мной. — Ну и куда мы идем, Шэд? — поинтересовался я. Шэд, резвясь, бегал вокруг меня, то вдруг останавливался и отщипывал какую-то приглянувшуюся ему траву и жевал, то гнался за своим хвостом, подобно шаловливому котенку. Хорош котенок с меня ростом! Зверюга, крупнее медведя, с жуткими когтями и зубами. Хотя морда и телосложение скорее напоминали ирбисовые, за исключением длинных ног. Я заметил, что все чаще он остается в этом облике, обращаясь в жеребца лишь тогда, когда мне необходимо было ехать верхом. Однако мое вороное чудовище с седой гривой и серыми пястями на лапах, по-прежнему поедало в большом количестве траву на лугах и овес на постоялых дворах. Да и имел он по-прежнему безобидный лошадиный запах, что обычные лошади от него не шарахались даже в таком облике. Но вот таскать на себе седло с упряжью, помимо дорожной сумы мне уже порядком надоело. — Шэд! — я остановился и побренчал уздечкой. Он недовольно заворчал и попятился от меня. — Куда?! Он игриво подпрыгнул и помчался прочь. — Нет, это уже слишком! — закричал я ему вслед. — Вернись, мерзавец! Бросив свою поклажу, я раскрыл портал и переместился как раз перед ним. Шэд, издав какой-то удивленный звук, резко остановился и совершил еще одну попытку сбежать от меня. Переместившись повторно, мне пришлось прыгнуть за ним, чтобы успеть схватить бестию за хвост. Шэд сразу сдался, плюхнувшись на землю, а я добрался до его загривка и устроил зверю легкую трепку. Он перекатился на спину, подсекая, и я свалился прямо на него, а его передние лапы охватили меня. — Ну и что это такое? — поинтересовался, глядя на его клыкастую пасть прямо перед моим лицом. И в следующий миг его зеленый язык прошелся по моим щекам. Я отпрянул, выпустив его, и он легко ускользнул. — Это нечестно, Шэд, — я вытирал с лица его тягучую слюну. — Нам надо ехать. Он встряхнулся, но облик не поменял. — Шэд, дружок, будь хорошим мальчиком, — я ласково потрепал зверя по голове, похлопал по шее. Безрезультатно. Вместо этого он опустился у моих ног, словно предлагая забраться на его спину. — Это не лучшая идея, — заметил я. — Хотя таскать седло мне страшно надоело. Шэд, поглядывая на меня, недовольно заворчал, выгнул шею и поддел ладони носом, приглашая. Я с сомнением схватился руками за жесткую седую шерсть на загривке и перекинул через него ногу. — Если я выдеру тебе все гриву, сам будешь виноват, — предупредил я. Он фыркнул и поднялся. А я едва не свалился. Шэд на миг обернулся и осторожно двинулся к тому месту, где я бросил сумку и упряжь. И постепенно ускорил шаг. Я же чувствовал, как движется подо мной каждый его мускул. Он перешел на рысь, а следом на галоп. И если на рыси он шел довольно ровно, то на галопе мне пришлось сжать бока коленями и охватить руками шею. Потом остановился. Я скользнул с его спины, посмотрел на него, и он чуть виновато прижал уши. — Нет уж, я не согласен, — заявил я ему. — Но если тебе так хочется избавиться от упряжи… Я достал кинжал и взялся за упряжь. Отрезав уздечку, из поводьев я сделал ошейник. Шэд недовольно заворчал, когда кожаное кольцо охватило его шею. Еще пару ремешков я пустил у него под мышками. Держась за эти ремни теперь можно было не опасаться упасть с Шэда на галопе в любом его облике. К ним же можно было приторочить дорожную сумку. Бросив седло и остатки упряжи, мы зашагали дальше. Вокруг расстилались луга, местами зелеными шатрами вздымались купы каких-то необычайно высоких деревьев. Немного парило. Шэд принюхивался к травам, уши его то и дело поворачивались в сторону выпархивающих у нас из под ног птах, с тревожным щебетаньем уносившихся прочь и вновь скрывавшихся в травах. Далеко за полдень мы остановились на берегу ручья. Шэд долго лакал прозрачную журчащую воду. А я наполнил флягу, напился воды и умыл лицо. Потом легко перекусил сыром, вяленым мясом и хлебом, взятыми в трактире. Шэд заснул, а я задумался. Уже месяц минул, как я покинул Бинаин. Все это время я несколько бесцельно перемещался в мирах, пытаясь разобраться в себе и определиться, что мне делать дальше и куда направиться. Но ничего путного мне в голову не приходило. С собой у меня была книга по магии, которую надо было бы прочесть, но желания пока особого не было. Да и слишком уж часто мои мысли возвращались к одному и тому же. Я тосковал по месту, в которое раньше мне не хотелось возвращаться. Другую тоску я душил в себе и не позволял даже думать о ней. Впереди у меня четыре года. Четыре года мне надо было чем-то заниматься. Ничего более лучшего, чем путь вперед и осмотр новых миров, я не придумал. Я вытряхнул вою сумку. Сменную одежду и склянки со снадобьями я сразу убрал обратно. За ними последовали альбом, коробочка с красками и кистями. Передо мной осталась лежать книга по гипномагии. Была она взята в библиотеке Ментепера, написана на первоначальном языке. Месяц назад я прочел всего одну главу, а меня уже мучили кошмары. Но я знал, что мне необходимо дочитать ее, и со вздохом взялся за чтение. Закончив вторую главу, я задумался. С помощью гипномагии можно было не только улавливать мысли, но и чувства, в том числе и настроение животных. Я посмотрел на спящего зверя. «Шэд! — мысленно позвал я. — Нам пора». Он пробудился, поднял голову и вопросительно посмотрел на меня. Потом потянулся и поднялся. «Шэд», — позвал я. Зверь сделал неуверенный шаг и замер. «Шэд, иди ко мне» — повторил я. Он внимательно посмотрел на меня и все же подошел. — Молодец, — похвалил я его вслух. — «А теперь принеси сюда мою сумку». Шэд смотрел на мои губы, но слова, которые он слышал, срывались не с них. Он потоптался миг, сомневаясь. Потом все-таки взял в зубы сумку и опустил у моих ног. На это раз я похвалил его про себя, но также одобряюще потрепал по голове. После этого я опробовал еще несколько команд, также произнесенных мысленно. И Шэд беспрекословно их выполнил. — Отлично, в гипномагии нашлось хоть что-то полезное, — сказал я сам себе, а Шэд довольный заворчал, когда я приласкал его. Затем я забросил книгу в сумку, поднялся следом и раскрыл портал. Похлопал Шэда по шее, и он, встряхнувшись, вновь обернулся жеребцом. В мировом окне вечернюю зарю застилала пелена дождя. На нас повеяло влажной прохладой. Прежде чем пуститься в путь по неизвестным мирам, я хотел посетить один знакомый. С ним меня связывали малоприятные воспоминания, но я должен был получить ответ на давно не дававший покоя моему любопытству вопрос. В городе дождь еще больше усилился. Он приглушал свет фонарей, делал его размытым. Высокие дома нависали над улицами темными громадами скал — в окнах только начинали зажигаться огоньки. Шэд легкой рысью бежал по лужам пешеходной дорожки и недовольно фыркал, когда вода попадала ему в нос. Редкие припозднившиеся прохожие уступали нам дорогу. Когда мы оказались у знакомого здания, я спешился и зашел внутрь. Шэд не отставал, вновь приняв облик зверя. И первый, кто мне попался, оказался Фартап. Меня эта встреча совершенно не обрадовала, но ему она понравилась еще меньше — колдун сделался бледным, как мраморный пол под его ногами. — Доброго вечера, Фартап, — произнес я. Он сглотнул, бросая опасливый взгляд то на меня, то на Шэда. — Что с Игниферосом? — наконец вымолвил он. — Ничего. Разве он не сказал вам, что вернется в светлую обитель? — Да, но… — Что ж он вас-то не взял с собой? — в моем голосе прозвучала издевка. — Ты знаешь почему. Мы утратили дар магии и… кто-то же должен приглядывать за городом. — Неплохое утешение. — А тебе что здесь понадобилось, темный маг? — настороженно спросил Фартап. — Наверное, я бы не приехал сюда, если бы не любопытство, — заметил я. — Я хочу видеть того, кто излечил Игнифероса. На физиономии Фартапа отразилось недоумение и растерянность. — Не уверен, что я должен… — запротивился он. — Боюсь, тебе придется это сделать. Тебе или кому-то другому. Впрочем, я не собираюсь причинять этому человеку и кому-либо еще вреда. Только побеседую с ним и уеду. Даю слово. Фартап какой-то миг сомневался, но потом кивнул и сделал знак следовать за ним. Мы вышли на улицу, и мой провожатый кивнул на соседнее здание. — В действительности Игнифероса спасали сразу несколько человек — одному это оказалось бы не под силу. Я отведу к главному из них. И тебе придется самому извиняться за поздний визит и объяснять, почему убийца Игнифероса интересуется медициной… Я криво усмехнулся. — Я считал, что мне понадобится переводчик. — Нет, большинство людей знакомы со светлым наречием. И Вилен прекрасно владеет им. — Что ж, меня это радует не меньше, чем тебя. Мы вошли в здание, не такое высокое, как предыдущее, пересекли пустынный холл, поднялись на подъемнике на пару этажей. Дальше Фартап совсем немного прошел по длинному коридору, остановился у одной из дверей и нажал на какую-то кнопку. Из-за двери послышался звук, похожий на перезвон колокольчиков, потом шаги, и дверь распахнулась. — Фартап? — на пороге стоял мужчина, лет сорока, в домашней одежде. — Здравствуй, Вилен, — Фартап явно почувствовал себя неловко. — Тут к тебе гость… Вилен заметил меня, а потом, когда обнаружил за моей спиной Шэда, то открыл рот от изумления. — Это он когда-то поранил Игнифероса… — добавил шепотом Фартап. — Что вы хотите от меня? — встревожено спросил Вилен. — Побеседовать, — я шагнул к человеку, Фартап отступил, и я сделал ему знак, что он может уходить. — Сейчас? — Вилену все же пришлось посторониться, потому что первым в дверь решил зайти Шэд. Я воспользовался этим, прошел в жилище врача и захлопнул дверь. — Похоже, сейчас, — пробормотал растерявшийся хозяин. — Мое имя Тэрсел, — представился я. — На самом деле Игниферос приходится мне дядей, а то, что произошло, можно считать недоразумением. — Смерть — недоразумением? — он покачал головой. — Вам не понять. Магия иногда проявляется весьма… хм… непредсказуемым образом. — Может, поэтому Игниферос когда-то и запретил ее, что она опасна? Так что же, выходит, вы убили его непреднамеренно? Я кивнул. — А как? — Он вам что же, не рассказывал? — удивился я. — Нет. Знаете, рана, если это можно так назвать, была очень необычна. Я, испытывая профессиональный интерес, пытался выяснить, каким образом вообще возможно нанести такой… порез что ли. Ни рваных краев, ни раздробленных костей в позвоночнике. Удивительно гладкий срез плоти. Именно благодаря этому мы и смогли спасти его. Что же это было за орудие? — Хм, вот уж не думал, что у моего меча обнаружится недостаток, — я, нахмурившись, обнажил клинок, и, поглядев на лезвие, задумчиво провел по нему пальцем. — Вы сделали это мечом? Это… невозможно. — Почему? — Есть превосходная сталь, и все наши инструменты изготавливаются из нее. Но как бы тщательно мы их не затачивали, ни один из них не способен приобрести ту остроту. У вас… вы провели по клинку, а на пальце не осталось и царапины! — Меч не может причинить вред тому, кто его изготовил. — Значит, дело в магии? — Да. Если вы дадите мне какую-нибудь ненужную вещь, я вам покажу. — Было бы любопытно. Пройдемте в гостиную. Мы прошли в просторный гостиный зал, и он предложил присесть на диван. Сам исчез в соседней комнате. Шэд улегся у моих ног, а я огляделся. Кроме дивана, низкого столика и пары кресел здесь имелся буфет и книжный шкаф. А большие чуть ли не во всю стену окна, занавешенные полупрозрачной светло-оливковой, под цвет мебельной обивки, материей, выводили на мокрую от дождя террасу, заполненную растениями в кадках. Вилен вернулся и поставил передо мной на столик какую-то статуэтку. Я так и не понял, что за существо было запечатлено в камне. — Неудачный подарок, сделанный моими коллегами по работе, — чуть смутился врач. — Но хоть на что-то он пригодится. Если ударить по нему — во все стороны брызнет крошево. Если же ваш меч окажется не простым, значит, ничего этого не последует. — Конечно, — я взмахнул клинком, и статуэтка осталась стоять, как стояла. На челе врача собрались недоуменные морщины. — Хотите сказать, что вы уже сделали это? — Проверьте. Он взял статуэтку, и она в его руках развалилась на две половинки. Врач воззрился на зеркально гладкий срез. — Немыслимо! — он провел пальцем по срезу, и в его голосе проскользнуло невольное восхищение. — Идеально гладкая поверхность! Он посмотрел на меня и поставил статуэтку на стол. — А можно еще раз, только медленнее? Я фыркнул. — А потом вы расскажите, что меня интересует, доктор. Я исполнил его просьбу, и статуэтка оказалась разделена уже на четыре сегмента. Он снова осмотрел срезы фигурки. — Собственно, я почти все сказал. У Игнифероса оказалась идеально гладкая рана. Нам осталось только пригнать половинки органов друг к другу и сшить хирургической иглой. Вам ведь наверняка известно, чем менее рваные края раны, тем быстрее она заживает. — Но он был мертв, — заметил я. — Как вы оживили его? — Боюсь, мой ответ не уляжется в пару предложений, — отозвался Вилен. — Для того чтобы понять, вам потребуется изучить анатомию и еще массу врачебных наук. Люди тратят на их изучение годы. Я посмотрел на него с недоумением. — Вы не сможете объяснить мне? Это так сложно? — Если сказать в нескольких словах… При наступлении смерти, мозг остается жив еще некоторое время. И если предпринять попытки вернуть тело к жизни, то человека возможно оживить. Вы, верно, полагали, что если сердце не бьется, человека оживить невозможно? Я нахмурился. — У нас после этого уже никто не оживал. Правда, есть снадобья, которые почти останавливают сердце, погружая в сон, похожий на смерть, но никто не был при этом мертвым. Я все-таки не понимаю… — Тогда вам придется потратить достаточно много времени, чтобы разобраться в тонкостях, — заметил Вилен. — Но я не вижу особо смысла. Зачем вам это? — Знаете, когда я впервые оказался в вашем мире, мне было достаточно понятно его устройство, механика, использование электричества… Но я всегда считал, что если кто-то умирает, он умирает навсегда. И, пожалуй, меня раздражает, когда я чего-то не понимаю. Если вы сможете заполнить этот пробел, я готов заплатить названную вами цену. Ему не пришлось думать долго. — Вы сможете сделать наши инструменты такими же острыми, как ваш меч? — спросил он. — Наши больные смогли бы гораздо быстрее поправляться. — Пожалуй, да. — Я так понимаю, вы нигде не остановились? Если желаете, можете пожить здесь. У меня есть комната для гостей. Хотя… вы ведь знатного рода и вероятно обстановка слишком скромна. — Я не привык к роскоши, — заметил я с легкой насмешкой. — В отличие от моего дядюшки. — Он вполне заслужил это, — отозвался Вилен. — Сделал для нас многое. — Например? — Он управлял погодой, с которой у нас были большие проблемы. Его маги восстанавливали природу, которая в нашем мире почти зачахла. — А он сказал, что виной тому ваши механизмы? — поинтересовался я. — Да, но мы не можем позволить себе отказаться от них. Это невозможно… Для нас это то же самое, что вам отказаться от магии. — Ну да, — я фыркнул, — Фартап и остальные отказались от магии, когда вокруг оказались машины, делающие все сами. — Им это понравилось. Вам нет? — Нет, если честно, мне ваш мир совсем не нравиться. Но месяц я его потерплю. — В еде вы тоже, надо полагать, непривередливы? — поинтересовался он. — А что ест ваше животное? — Что обычные лошади. А я, пожалуй, в еде все же привередлив. — Ну что ж, — он развел руками. — Постараюсь прокормить вас. — А золото у вас в ходу? — спросил я, бросив ему монету. Он поймал ее. — Сгодится. Однажды Игниферос рассказывал, что оно, как ни странно, в ходу во всех мирах, как, впрочем, и серебро. Удивительно, не правда ли? Такие разные миры, разные люди, народности. Но расплачиваться приходится одним и тем же. — Вот как? Дядя рассказывал вам про миры? — Да. Мы часто с ним беседовали, пока он поправлялся после операции. Он тогда еще посмеялся над собой, вспомнив, что всегда считал лекарей в светлой обители самыми бесполезными ее обитателями. Говорил, что маги редко болеют. — Это правда. — Но ведь у вас часто были войны. Неужели врачеватели не пригодились раненым? Я посмотрел на мокрое от дождя окно. — Вам случай с Игниферосом ни о чем не говорит? Вилен сник. — Да, да, я понял — ваша магия смертельна, и цель ваших воинов была вовсе не ранить противника… — Как и со стороны светлой обители, — добавил я. — Наша общая история темна. Но возможно, она когда-нибудь изменится. Вилен задумчиво кивнул и сделал знак следовать за ним. Он показал мне комнату для гостей. Она была довольна просторна. Кроме кровати и письменного стола здесь имелся диван с низеньким столиком и отдельная ванная. Через несколько минут Вилен принес миску овса для Шэда и пригласил меня поужинать. Поели мы молча. Врач, похоже, о чем-то сильно, задумался. Я поблагодарил его за ужин и вернулся в свою комнату. Шэд тоже уже поел. Разлегся на ковре посреди комнаты, положил голову на лапы и задремал. А я уселся за чтение. Утром за завтраком Вилен устроил мне неприятный сюрприз. — Я подумал — все оказывается гораздо сложнее, — заявил он. — Все книги по медицине, которые я мог предложить вам для чтения — на языке людей. Как и все лекции во врачебной школе. К тому же, чтобы прослушать все лекции понадобиться не один год… — Я думал, что вы мне сами объясните, — заметил я хмуро. — Это исключено! — возразил он. — У меня есть работа и я должен находиться в больнице и лечить людей. Я жизненно необходим для них. Я долго и раздумчиво смотрел на него, что он поднялся со своего места. — Фартап сказал мне, что вы обещали не причинять вред ни мне, ни какому-либо другому человеку в нашем мире. — Это было бы крайне глупо с моей стороны. — Вы опасаетесь Игнифероса? — Скорее наоборот. Но я не хочу с ним ссориться, тем более из-за вас. У меня есть другое предложение… Я рассказал Вилену о гипномагии. — Вы хотите сказать, что можете проникнуть в мой разум и почерпнуть необходимые знания так же легко, как если бы прочли книгу? — поразился он. — Да. Еще таким образом можно попробовать изучить ваш язык… Хотя, скорее всего, читать принесенные вами книги, надобности уже не будет. — Я не уверен… Вы можете увидеть слишком личное… — Я не собираюсь полностью просматривать ваш разум — только то, что меня интересует… — Это возможно? Вы уже пробовали избирательно просматривать мысли? Я кивнул. Вилен задумался. — Как долго это продлиться? И что я буду ощущать? — Не знаю. Но не думаю, что это займет больше трех часов. Ощущать — ничего. В худшем случае заработаете головную боль, если будете противиться. Вилен, размышляя, прошелся по кухне. — Хорошо, я согласен. Можете попробовать сделать это сегодня — у меня как раз выходной день. За три часа я, конечно же, не управился. Информации оказалось больше, чем я думал, к тому же мы часто прерывались, чтобы немного отдохнуть и отвлечься. Однако к вечеру мы все же закончили, заплатив за свое усердие головной болью. Вилен глотал какие-то таблетки, которые, похоже, нисколько ему не помогали. А я достал специальную смесь трав, изготовленную Мерлиндой. Я заварил ее и, вдыхая аромат, не спеша пил по глотку горьковатый напиток. Я знал, что она собирала некоторые из этих трав в предгорьях, недалеко от Брингольда. Из-за знакомого запаха мне на миг показалось, что я вернулся домой. Головная боль отступила, но вернулась боль другого рода. Пробужденные воспоминания так сдавили душу, что у меня едва не навернулись слезы. «Что ж это такое? — подумал я с горечью. — Прошел только месяц, а мне так плохо. Как я вынесу эти четыре года?» Я разозлился на эту свою слабость, но тут меня отвлек Вилен. — Что вы пьете? — полюбопытствовал он, морщась. — Это помогает от головной боли? — Мне да. Хотите попробовать? — Если можно. Не слишком приятный процесс эта ваша гипномагия. — Это точно, — я отлил из своей кружки в его стакан. — Только оно горькое. Все лекарства моей матери жутко горькие. — Ваша мать занимается медициной? — удивился Вилен. — Она готовит лучшие снадобья в обители. Он осторожно попробовал темно-золотистый отвар, скривился, но выпил. Через пару минут морщины на его лбу разгладились. — Удивительно, как быстро помогло. Вы не знаете случайно состав? — Знаю, но у вас эти травы не растут. Они и в Бинаине встречаются только в предгорьях. — Если здесь объявится Игниферос, я попрошу его об одолжении. Я пожал плечами, а потом заговорил на языке Вилена. Он вытаращил глаза. — Когда вы хотите получить свои инструменты? — спросил я. — Неплохо у вас получается, — заметил он. — Инструменты необходимо изготовить новые или вы улучшите старые? Я на миг задумался. — Можно и старые — никакой разницы. — Мне понадобиться время, чтобы собрать их со всех больниц, если вы не против. — Как желаете, — я подернул плечами. Весь следующий день Вилен пропадал в больнице. А я дочитал книгу по гипномагии. Последняя глава потрясла меня, и книга, выскользнув из рук, упала на пол. Я некоторое время смотрел бездумно в окно. Потом все же поднял книгу и уже не прерываясь прочел последние страницы. — Тэрсел? — вернул меня к действительности оклик Вилена. — С вами все в порядке? — Что? — голос мой прозвучал глухо, я понял, что в горле пересохло и мне жутко хочется пить. — Вы выглядите… неважно. Я несколько раз звал, но вы словно не слышали. — Я задумался, извини, — я захлопнул книгу и положил рядом с собой на диван. — Ужин уже, наверное, давно остыл, — заметил Вилен. — Спасибо, я не хочу есть. Вилен немного помялся. — Я собрал инструмент, — наконец решился он. — Вы можете заняться этим завтра? Я кивнул. Вилен ушел, унеся пустую миску — Шэд, в отличие от меня, от ужина не отказался и теперь дремал на приглянувшемся ему ковре. — Ретч, — позвал я. Он дремал в той комнате, которая располагалась под моей в юго-западной башне Темной обители. — Тэрсел? — он удивленный встрепенулся и посмотрел на меня через раскрытый портал. — Ты все еще живешь здесь? — поинтересовался я. — Да, ты же помнишь — мне тоже по душе здешний вид из окна, — он улыбнулся. — Судя по тому, что ты задаешь подобные вопросы, у тебя все в порядке. — Пока да, — согласился я. — Пока? — Ретч чуть нахмурился. — Кстати, любимый мой племянник, ты не попрощался ни со мной, ни с матерью, ни с Бэйзелом. Если в этом виноват твой приятель — огненный маг, с которым вы ранним утором исчезли отсюда, ему придется плохо… — Гаст тут ни при чем. А длительные прощания ни к чему. — Ты так считаешь? — на лице его отразилось неудовольствие. — А мы думаем по-другому. Я опустил взгляд. — Понимаю, тебе это опять причинило бы боль, — тихо продолжил Ретч. — Но мне казалось, что все же мы смогли поддержать тебя. Ты сильный, я знаю, но все же… — Ты прав, я не уверен до конца в своей правоте, — отозвался я. — И мне… У меня не хватило духу закончить. Ретч поднялся, добавил магии в портал, расширив его, и шагнул ко мне. Потом, ничего не говоря, притянул к себе, прижав. — Ты все-таки расклеился, мой повелитель, — ласково произнес он. — Ретч! — упрекнул я. — Даже если Бэйзел вернулся, истинным повелителем темной обители я считаю тебя. И Нордек, кстати, тоже. — И вы оба знаете, почему это невозможно. Да я и сам этого не хочу. И… — И? — Не хочу, чтобы это знал кто-то еще — я побеседовал с Игниферосом. — Когда и где? — удивился Ретч. — В библиотеке Ментепера. Я искал в его доме все, что связано с гипномагией. Игниферос, наверное, тоже проявлял любопытство к определенным книгам своего брата. Он нашел записи, из которых было ясно, что Ментепер собирался восстановить первую обитель и переселить туда темных колдунов. — Как-то с трудом верится, — заметил Ретч. — Мне тоже. Но как бы там ни было, я просмотрел эти записи. И знаешь, Игниферосу эта идея показалась не такой уж недостижимой. Только он собирается переселять туда всех. — Всех? То есть?! — Ретч смотрел на меня с непониманием. — Он хочет, чтобы мы вновь стали единым народом. — Это невозможно! — Это возможно, — ответил я. — Кроме того, его шею сейчас украшает обе половинки дерева власти. — Что?! Как он посмел?! — Ретч неожиданно рассердился. — Серебряная часть дерева по праву принадлежит тебе! Увидев выражение моего лица, он опомнился. — Прости, я не хотел… — Так будет лучше для всех нас, — тихо произнес я. — А многовековая война, наконец, закончится. — Закончится, если только все будут согласны, — возразил Ретч. — Сомневаюсь, что не найдется тех, кто будет против. Тот же Нордек, например, или Балахир и его свора. Да и сам Бэйзел. — Он согласится. Если нет, ты передашь ему этот наш разговор. Только ему, Ретч, и никому больше. — Конечно. Но откуда у Игнифероса серебренное дерево? Оно было на Ментепере, когда его погребли… Знаешь, я так боялся, что все повториться, что даже посмел проверить гробницу через несколько недель. Не смотри на меня так! Я лишь слабо улыбнулся. — Шэд — не морок, его зубы — тоже. Игниферос мог точно так же вскрыть гробницу, как и ты, или попросить Бэйзела. — Ты думаешь, Бэйзел отдал бы ему? — Ретч нахмурился. Я пожал плечами. — Так ты действительно согласен, чтобы Игниферос правил нами? — продолжил спрашивать Ретч. — Но почему? — Есть другая перспектива. Темные колдуны остаются в Бинаине, а светлые переселяются в первую обитель. Что, по-твоему, лучше? — Даже не знаю, — признался он. — Мы тогда не успели разглядеть тот мир, да и потом как-то было не до этого. Это сложный вопрос и еще более сложное решение — перебираться туда. — Я заглядывал туда еще раз. Он того стоит. Ретч бросил на меня чуть удивленный взгляд. — Почему? — Ну хотя бы потому, что он последний в цепи миров. — Как?! — опешил Ретч. — Из него есть только один путь. — Я даже не подозревал, что такое возможно, — Ретч подошел к окну, глянул наружу и присвистнул. — Куда это тебя занесло, Тэрсел? — Мир, где все это время находился Игниферос. Любопытствую у местных врачевателей, как они вернули его к жизни. Вдруг когда-нибудь пригодится. Ретч рассмеялся. — Они раскрыли свои секреты? — А что им еще оставалось делать, — я улыбнулся. — Ты еще долго здесь пробудешь? — Нет, завтра двинусь дальше. Мне тут совсем не нравиться. — Надеюсь, ты еще будешь связываться со мной? — в голосе Ретча послышалась тревога. Я покачал головой. — Я могу открывать не больше полусотни дверей, так что если я забреду дальше… — Может быть, тебе не стоит так далеко забираться? — Ретч нахмурился. — Где мне придется искать тебя потом, если вдруг в скором времени Игниферос заявит о своем решении, а в нашей обители все поднимутся на дыбы? — На этот и прочие случаи я сделал такую вот вещицу… — я протянул ему книгу. Это была небольшая книга в коричневом кожаном переплете, с ремешком, не позволяющим книге раскрываться. Ретч взял ее, раскрыл и с удивлением уставился на чистые листы. Я показал ему еще одну такую же. — У меня есть еще одна, которая останется у меня. Если я сделаю запись в своей книге, запись появится в твоей, и наоборот. — А когда страницы кончатся? — чуть едко поинтересовался Ретч. — Я не собираюсь писать тебе многостраничные послания, — заметил я. — Ты, надеюсь, тоже. А уж если вдруг такое случиться, старые записи можно стереть заклинанием. Сгодятся любые чернила. — Хм, неплохая идея, — Ретч все же с сомнением глядел на книжку. — И думаешь, что эта штука будет действовать там, откуда ты не сможешь до нас дотянуться? В чем разница? — В магии. — Вот как? — Ретч хмыкнул. — И что же это за магия? Мне в голову ничего не приходит кроме магии связующей, но… Он уставился на меня. — Не может быть! — выдохнул он. — Как ни прискорбно, но только недавно я понял, что виной всех моих неприятностей была не гипномагия, а связующая магия, — заметил я. — Как такое возможно, ведь… Это была гипномагия без сомнения! Я воззрился на Ретча. — Что такое связующая магия, Ретч? — Одновременное использование нескольких видов магии или их соединение. — Это была гипномагия, магия ветра, визуальная, материализации, перемещения и даже… — я издал истерический смешок. — То-то бы все удивились — огненная магия! И все это превращалось в смертельную смесь в моих снах. — Огненная?! — Помнишь того мага, которого ударила молния? — Она вполне могла быть настоящей, — заметил Ретч. — Ты что же пробовал заниматься огненной магией? — Я всегда мог зажечь свечку, но… маг ветра может легко устроить грозу. — Да неужели?! — Ретч скрестил руки на груди. — И как же? — Да вот так, — я махнул в сторону окна. Из туч вырвалась молния и, с треском пронесшись всего футах в трех от окна, с грохотом ударила в землю. Ретч испуганно отшатнулся. А Шэд, проснувшись, недовольно заворчал, подошел к Ретчу, принюхиваясь. — Направляешь ветром два грозовых фронта друг на друга, всего-то. — У тебя просто отлично развито воображение, — заметил Ретч, криво усмехнувшись и нервно потерев запястье правой руки, которой коснулся носом Шэд. — Как себя ведет твой оборотень? — По-прежнему ест овес. — Даже когда он в таком виде? — Как ни странно. Да, и пахнет от него по-прежнему конем. — Это, пожалуй, к лучшему… Так Бэйзел знает об этой твоей способности? — Нет. — А кто-нибудь еще? — Только Гаст, но он не осознает, что такое связующая магия. — Я сверну ему шею! — не сдержался Ретч. — А скажи-ка мне — как давно ты знал, что он бастард Лайтфела? Тогда на арене, когда он был у нас в руках — ты знал? — Ретч, — в голосе моем послышалась жесткость, и Ретч весь поник. — Пару минут назад мы говорили об объединении обители. — Я просто хочу знать. — Да я знал, точнее это были последние слова Визониана перед смертью, — я глянул на Ретча. — Я хочу, чтобы ты запомнил — Гаст мой друг. И я не хочу, чтобы с ним что-нибудь случилось. — Да, милорд. — Более того, — продолжил я. — Если вдруг скоро начнется объединение, я хочу, чтобы ты приглядел за ним. Ретч фыркнул. — Он, уверен, сам за себя постоять сможет. — И еще, я хочу, чтобы ты приглядел за Эрслайтом. А поскольку Гаст неожиданно пришелся ему близким родственником… Ретч засмеялся. — Понимаю, что тебя беспокоит. А ты не забываешь, что я тоже в последнее время занимаюсь огненной магией? — он подмигнул мне. — Ретч, пожалуйста! — Это будет трудно, — заметил он посерьезнев. — Ты сам отдал малыша в светлую обитель. Но я постараюсь. — Спасибо. — Так когда ты понял, что владеешь связующей магией? — спросил он. — Давно. Ретч посмотрел на меня с недоумением. — Насколько давно? — С тех пор как «оживил» свои рисунки. Бэйзел всегда считал, что это визуальная магия. — То есть, ты в основном применял ее в рисовании? — Да. — И ты молчал об этом? — Это было еще хуже, чем владеть гипномагией. — Может и так, — Ретч повертел в руках книжку. — Как проверим, действует ли твоя связующая магия? — Ты вернешься к себе и сделаешь маленькую запись. Я тебе отвечу. — Что ж, давай попробуем. Он раскрыл портал и обернулся ко мне. — И все-таки не забредай слишком далеко в мирах, — произнес он. — И если понадобиться помощь — позови меня! — Ты говоришь, совсем как моя мать. — Она любит тебя, как и я, — Ретч улыбнулся. — Надеюсь, ты в этом никогда не сомневался? — Один раз. Нет, два раза, — поправился я. Ретч нахмурился. — Когда это? Ну допустим в библиотеке я вел себя не совсем разумно… А еще, должно быть, когда Бэйзела посчитали погибшим — но тогда все не знали что думать, и кому верить… Я улыбнулся. — Вот видишь, ты об этом сам знаешь. — Но я больше никогда… — Не зарекайся, Ретч. Я и сам себе иногда не верю. — Ну, тогда хоть я тебе буду верить, — он обнял меня на прощанье. — Не пропадай. Мы все ждем твоего возращения. Ретч шагнул в портал. Я раскрыл книгу. Через несколько мгновений в ней появилась запись, сделанная рукой Ретча. «Не забредай далеко, мой повелитель. И если по пути тебе попадется что-нибудь необычное — надеюсь, ты сообщишь об этом?» «Что ты считаешь необычным, Ретч?» — в ответ написал я. «Это тебе лучше знать. По мирам ты побродил побольше моего. Как бы там ни было — возвращайся скорее». На следующий день я направился с Виленом в его больницу. В кабинете, куда он привет меня, несколько столов оказались завалены горами инструментов. Я открыл рот от изумления. — Так много? — Вы, наверное, даже не подозреваете, сколько людей живет в нашем мире и сколько нуждается в помощи, — заметил Вилен. — Послушайте, — произнес я. — Давайте я сделаю сейчас всего несколько. А вы опробуете его в деле. Вдруг моя магия только испортит инструмент? — Хорошо. Мы проверим. Он отобрал несколько хирургических ножей. Я на миг задумался и немного изменил заклятие на них. — Я не стал делать их всережущими, — пояснил я. — Только для человеческой плоти. Вам же не надо, чтобы ваши ножи прорезали стены? Точить их не понадобиться. Вилен кивнул, осторожно взял инструмент и куда-то унес. Я остался в кабинете, ожидать результатов. Еще через два часа Вилен вернулся весьма довольный. — Все прошло успешно. Я кивнул и приступил к накладываю заклинаний на остальные инструменты. На это у меня ушло часа четыре. Вечером на радостях Вилен приготовил отличный ужин и достал бутылку вина. — Почему вы живете один? — спросил я. — Где ваша семья? — Вы видели фотографию в гостиной, да? — Вилен погрустнел. — Жена ушла от меня лет восемь назад, забрав обоих детей. — Почему? — Из-за моей работы. Я почти не бываю дома. Но… если я не смог сделать счастливой ее, то подарил счастье многим другим, вернув им здоровье. Я опустил глаза. — Завтра я уеду, — произнес я. — Куда? — Не знаю. Дальше. Я нашел один конец миров. Может быть, где-то существует другой. |
|
|