"Ангел, приносящий удачу" - читать интересную книгу автора (Антонова Ольга)Декабрь–январьНаступило утро тридцать первого декабря. В семь часов, когда у Вики зазвонил будильник, за окном шел снег. Смуглолицые дворники уже вовсю махали лопатами, но снег валил со вчерашнего вечера, и шансов на победу у дворников было не больше, чем на то, чтобы найти хорошо оплачиваемую работу у себя на родине. – Какая сказочная погода, – промурлыкала Вика, подойдя к окну. – Настоящая новогодняя. Примерно в это же время соседскую собаку Моню, вторые сутки страдавшую от несварения желудка, стошнило на Викин коврик. Но Вика об этом еще не знала. Как, впрочем, и о том, что сегодня на собрании ангелов будет решаться ее судьба. Душ, чашка кофе с ма-а-аленьким бутербродом (Вика худела), быстрые сборы на работу, сумка на плечо, плеер в карман, наушники в уши. Вика открыла входную дверь и чуть не наступила в мерзкую лужу из слизи и остатков непереваренного Моней завтрака. “В подвале наблевали”, – звучала в Викином плеере песня группы “Ундервуд”. Очень кстати. “Нет, вам не удастся испортить мне сегодня настроение, – дала себе внутреннюю установку Вика. – Сегодня Новый год, мой любимый праздник. Сегодня я иду в ресторан. Королькова обещала посадить меня за хороший столик. Все у меня получится. А коврик этот я выброшу, когда приду с работы. В новом году будет новый коврик, и я надеюсь, не только коврик”. Королькова была Викиной сокурсницей, она работала заместителем директора крутого московского ресторана и не просто устроила Вике приглашение на новогодний ужин с огромной скидкой, а клятвенно пообещала подобрать ей хороший столик. Хороший – значит в компании с перспективным кавалером. С перспективным – значит с богатым, нежадным и неженатым. Вика еще просила, чтобы посимпатичнее, но тут Королькова ей ничего обещать не стала. – Ты много хочешь, мать. Давай расставим приоритеты. Тебе что важнее: смазливая моська или “мани-мани”? –“Мани-мани”… – вздохнула Вика. – Вот такого и будем искать. А с остальными пожеланиями уж как получится. У меня тоже, сама понимаешь, ограниченный выбор. Королькова не лукавила. В их ресторан ходило много богатых мужчин, но свободными из них были единицы. Своего Пузика, тем не менее, она нашла на рабочем месте. Из постоянных клиентов. Внешне Вике он совсем не нравился: маленький, толстый, лысый, с бульдожьей мордочкой. Зато жить с ним Королькова стала как у Христа за пазухой – безбедно и красиво. Сегодня они будут встречать Новый год вчетвером: Королькова с Пузиком, Вика и потенциальная жертва. Быстрей бы вечер! Вика работала директором по персоналу в телекоммуникационной компании “Оптима”. Платили ей неплохо, но все равно с московскими ценами не очень-то разгуляешься. А разгуляться ой как хотелось!Настроение у сотрудников сегодня былонерабочим. Все слонялись по кабинетам, торчали в курилке, поздравляли друг друга с наступающим и беззлобно ругали Дедушку, не желающего сделать выходным последний рабочий день уходящего года. Ситуация усугублялась тем, что в этом году тридцать первое выпало на субботу, а последняя суббота каждого месяца была в “Оптиме” рабочей. Зато по пятницам все сотрудники уходили домой на два часа раньше, но сейчас об этом никто вспоминать не хотел. Дедушкой сотрудники называли генерального директора компании “Оптима”. Петр Лукич Симулин был начальником старой закалки. Он считал, что есть КЗОТ, есть Правила, есть Приказы. Все остальное от лукавого. Тридцать первое декабря всю его сорокалетнюю трудовую жизнь был рабочим днем, и он не видел никаких веских причин для того, чтобы менять установившуюся традицию. Правда, он согласился сделать предпраздничный день покороче, поскольку КЗОТ это разрешал. Но на деле покороче не получалось, потому что в последний день года Петр Лукич всегда проводил собрание персонала. Предновогоднее собрание было Дедушкиным ноу-хау. Он считал, что собрание – хорошая возможность подвести итоги года, отметить лучших сотрудников, выпить шампанского по случаю праздника и подарить подарки от компании. Это как точка в конце предложения, и ее важно поставить вовремя, потому как, проведи собрание накануне, как, например, предлагала Вика, и все расслабятся, работать не будут. Вика играла, пожалуй, самую важную роль в подготовке собрания. Она запрашивала сведения из отделов о лучших сотрудниках, составляла списки на премирование по итогам года, обобщала данные квартальных отчетов, собирала цифры, факты, показатели и готовила на их основании речь для Дедушки. Она же совместно с офис-менеджером отвечала за новогодние подарки и фуршетный стол. Дел хватало, и часто в последнюю декабрьскую неделю Вика засиживалась в офисе допоздна. Сегодня Вика проверила, как идут последние приготовления к фуршету, на месте ли подарки, убран ли конференц-зал и поставлены ли охлаждаться бутылки с шампанским. В зале Вика подошла к окну поправить отклеившуюся от стекла бумажную снежинку. За окном по-прежнему шел снег. Вика облокотилась на подоконник и погрузилась в мечтания. Королькова в последние дни наводила туману, не говорила, кто же все-таки будет четвертым за их столиком, а ведь уже неделю как знала. – Тебе понравится, не волнуйся. Я думаю, он даже во многом превзойдет твои ожидания… – Королькова делала многозначительную паузу. – В общем, сосредоточься лучше на своем внешнем виде. Отоспись, принарядись. И туфли чтобы обязательно на шпильке. Поняла меня? Обязательно! “Наверное, высокий, раз на шпильке, – думала Вика. – Господи, ну сделай так, чтобы мне наконец повезло. А то к нашему берегу что ни приплывет – все дерьмо. Может, хоть сегодня…”В три часа дня началось долгожданное собрание. Как обычно, с официальной речи Дедушки. – И я хочу обратить ваше внимание на тот факт, что в этом году мы утроили количествонаших интернет-подписчиков. Кого мы должны поблагодарить в первую очередь? Отдел по продажам и его руководителя – Сергея Леонидовича Митенкова. Вот так, йопт. – Последние тридцать лет в Дедушкиной речи неотлучно жили два слова-паразита – “йопт” и “туды-сюды”. Сотрудники к этому давно привыкли и не обращали внимания. – А сейчас Вика Кравченко огласит список сотрудников этого отдела, представленных к премированию. Давай, Вика, туды-сюды, – кивнул Симулин Вике. В это самое время в Небесной канцелярии проходило собрание ангелов. Подводились итоги года. С трех до пяти собрали ангелов-хранителей с именами от “А” до “З”.Для простоты ангелов называли именами тех людей, которых они хранили. При смене подопечного имя ангела тоже менялось. Ангел Федор немного нервничал. Он не понимал, почему его пригласили в это время, на собрание первой группы алфавита. Последние сорок девять лет он всегда присутствовал на последнем собрании от “У” до “Я”, а сегодня – на тебе, пришла повестка с приглашением явиться в первую группу. Пока у него было два возможных объяснения. Его могли вызвать по какому-то происшествию, так или иначе связанному с людьми из группы “А–З”, но ангел Федор ничего такого припомнить не мог. Второй вариант: в секретариате просто ошиблись. Такое нечасто, но бывало. Проявлять инициативу и задавать вопросы здесь было не принято, и ангел Федор ждал. – И я хочу обратить ваше внимание на тот факт, что в этом году нас больше всего тревожат показатели по первому смертному греху. Число грешников в этой сфере растет, и растет рекордными темпами. Вы скажете: “Это не наша работа”. Ошибаетесь, друзья мои. Кто, как не вы, способны наставить своих подопечных на путь истинный? – вещал с трибуны Старший ангел. Ангел Федор вздохнул с облегчением. Первым смертным грехом считалось Уныние. Уж кто-кто, а его подопечный этим никогда не страдал. Выпить он любил, это да, но пьянство не есть смертный грех. А Уныние – это не по его части. Федор не унывал, даже когда не вовремя заканчивалось спиртное. “В секретариате напутали”, – решил ангел Федор и смежил веки, продолжая вполуха слушать речь Старшего ангела. – …Поэтому нами было принято решение о проведении в новом году эксперимента. Мы выбрали в каждой группе трех человек с наихудшими показателями по Унынию. Тех, у кого недовольство жизнью просто, с позволения сказать, зашкаливает и переходит все мыслимые и немыслимые границы. Их ангелы-хранители на время отстраняются от работы и переводятся в ранг производственников. – В зале послышался встревоженный гул. Ангел-производственник стоял на более низкой по сравнению с ангелом-хранителем ступени. Старший ангел меж тем, не обращая никакого внимания на ропот недовольных, продолжил: – Их место занимают ангелы-хранители с лучшими показателями по Унынию. Срок эксперимента – год. Цена вопроса – жизнь хранимого. Ровно через год по результатам эксперимента нами будут подведены итоги и скорректированы жизненные планы участвовавших в эксперименте людей. Тот, кто не сможет изменить свое отношение к жизни, будет таковой лишен. Сие есть ВоляГосподня. – Старший ангел почтительно склонил голову. В зале установилась тишина. Присутствующие ангелы прикидывали свои шансы на попадание в вышеупомянутую тройку. – Итак, позвольте мне зачитать имена хранимых и их новых хранителей. Малютин Дмитрий Генрихович поступает под защиту ангела Елены Лебедь. Калашникова Зоя Васильевна поступает под защиту ангела Анны Смирновой. И наконец, – Старший ангел зашуршал страницами, отыскивая нужное имя, – Кравченко Виктория поступает под защиту ангела Федора Иванюшкина. После окончания речи большинство присутствующих в зале с облегчением вздохнули. Ангел Федор не верил своим ушам. Ему меняют хранимого. Вот так, в одночасье. Без всякого предупреждения и без видимых причин. Не в силах больше сдерживаться, ангел Федор поднял правую руку. Нарушая правила, поскольку задавать вопросы здесь было не принято. – Да, – полувопросительно сказал Старший ангел, заметив жест ангела Федора. – А как же мой Федор? – Твой алкоголик поживет пока на автопилоте. Ничего с ним не сделается, – строго ответил Старший ангел. Некоторые из присутствующих засмеялись. Ангелу Федору очень не понравилось, что Федора назвали алкоголиком. Он не любил это слово за его ярко выраженную отрицательную окраску. Да, Федор пил. Или, как говорила его бывшая теща, злоупотреблял. И надо признать, что употреблял зло он часто и помногу. Но это еще не дает право посторонним, будь они даже Старшими ангелами, наклеивать на человека такой уничижительный ярлык. Ангел Федор предпочитал, чтобы Федора называли алконавтом: и с юмором, и на космонавта похоже. Но в данный момент обидное слово было не самой большой проблемой. Автопилот – вот что звучало как приговор. Ангел Федор не доверял технике и, будучи добросовестным хранителем, редко оставлял подопечного без своего незримого присутствия. И хотя у всех ангелов-хранителей было право использовать в определенных случаях автопилот, ангел Федор старался этого не делать. Люди говорят, что пьяницам везет, но ангел Федор был убежден, что везет только тем пьяницам, которых лично охраняет ангел. В жизни у этой теории было немало наглядных подтверждений. – Еще вопросы? – прервал Старший ангел размышления ангела Федора. – Когда происходит смена хранимого? – В ноль часов ноль-ноль минут первого января. Ангел Федор взглянул на часы. Времени оставалось совсем немного.Когда Вика вернулась домой, вонючего коврика у двери не оказалось. “Интересно, кому понадобилось такое богатство?” Вика вошла в квартиру и сразу опустилась в стоящее в прихожей кресло. Часы показывали полседьмого. Хотелось есть и спать. Усталость и недосып последней недели давали о себе знать. Как всегда, не вовремя. Усилием воли Вика поднялась с кресла, разделась и поплелась на кухню. В холодильнике на средней полке одиноко маячила баночка с йогуртом. Две банки консервов “Сайра в собственном соку” пугливо забились в правый дальний угол верхней полки. Нижняя была абсолютно пустой. “Ну и ладно, останется больше места для новогоднего ужина. К тому же не будем забывать о диете”. Выйти из дома Вика планировала пол-одиннадцатого. На сборы оставалось четыре часа. Любая женщина знает, что это дьявольски мало для того, чтобы достойно подготовиться к знакомству с перспективным неженатым мужчиной. Полдесятого, когда Викины приготовления находились в самом разгаре, в дверь позвонили. В глазок Вика увидела соседку Полину с радостной улыбкой на лице и большим свертком в пухлых лапках. “Только тебя мне сейчас и не хватало”, – с тоской подумала Вика, медля повернуть собачку замка. – Давай, Викуля, открывай. Это свои, – радостно басила Полина, как будто почувствовавшая Викино замешательство. Полина, или, как называла ее за глаза Вика, тетушка Поли, жила со своим многочисленным семейством в соседней квартире. Тетушка Поли была совсем еще не тетушкой, а дамой вполне бальзаковского возраста. Будучи женщиной крупных форм и большой любвеобильности, Поли долго страдала от нехватки объектов, на которые можно было бы эту любвеобильность излить. Наконец лет пять назад ей удалось женить на себе какого-то чудика. Сразу после свадьбы молодая семья начала активно размножаться. Сейчас в их активе были две дочки, собака Моня, хомячок Узбек, получивший такое имя за хитрый взгляд с узким прищуром, и планы по рождению сына. С появлением детей Поли окончательно махнула на себя рукой и занялась воспитанием дочек. Акцент делался на интеллектуальном развитии крошек. Поли постоянно что-то читала на эту тему, ночами бродила по соответствующим форумам в Интернете и слету могла объяснить, чем, например, отличается теория воспитания Сесиль де Люпан от методик Глена Домана. Детским садам и нянькам Поли не доверяла и проводила с детьми все свое время. Ни одна минутка при этом не проходила даром. Если девочки неслушали классическую музыку, то занимались пальчиковой гимнастикой. Если не занимались пальчиковой гимнастикой, то рассматривали энциклопедию художников-передвижников. Если не рассматривали энциклопедию художников-передвижников, то учили названия цветов по специальным карточкам. И так весь день. Говорить о чем-то, кроме как о детях, Поли окончательно разучилась, и поэтому Вике было с ней скучно. Полинины девочки, по мнению Вики, получились некрасивыми, и она не понимала, зачем Поли так усердствует в развитии их умственных способностей. Некрасивые и умные – это прямая дорога в старые девы. Похоже, что ослепленная материнской любовью Поли этого не понимала. – Привет, Вика! – радостно закричала Поли, когда дверь перед ней наконец распахнулась. – Что так долго не открывала? – Привет, Полина. Я вот на ужин в ресторан собираюсь. Заходи. – В ресторан? А мальчики там будут? – захихикала тетушка Поли. – Не бойся, я тебя надолго не отвлеку. – Полина зашла в прихожую, прикрываясь прямоугольным свертком, как щитом. – Закрой глаза! – скомандовала она Вике. – Полина, ну не валяй дурака. – Ну что тебе трудно сделать маме Поле приятное?! Закрой глаза. Вика повиновалась. Тетушка Поли зашуршала бумагой, ее тапочки зашаркали по полу, послышалась какая-то возня. “Надеюсь, что она не спрятала под бумагой какое-нибудь домашнее животное. Не дай бог. А то у нее хватит ума подарить мне потомство Узбека, что я потом с ним буду делать”, – думала тем временем Вика. – Алле-оп! Открывай глаза. – Полина держала в руках новый коврик. На коврике три больших черных кота поднимали кверху лапки, указывая на надпись “Welcome!”. Вика вздохнула с облегчением. Нарисованные животные, в отличие от настоящих, ее полностью устраивали. – Спасибо, Полина. Такой милый коврик! Так это ты сегодня убрала мой старый? Представляешь, какие-то твари мне его за ночь изгадили. Слушай, спасибо тебе большое. – Не за что. – Полина решила не вдаваться в подробности и не выдавать бедную Моню. – У меня есть еще один сюрприз! – Какой? – Раз, два, три! Елочка гори! – Тетушка Поли жестом фокусника достала из-за кресла бутылку шампанского. “Так вот почему она так долго возилась: бутылку прятала. Тоже мне факир-самоучка”, – пронеслось в голове у Вики. – Пошли на кухню. Где у тебя фужеры? – командовала меж тем тетушка Поли. – Полина, а тебе не кажется, что мы рано отмечать начинаем? И потом, ты же вроде не пьешь? – Ничего не рано. В самый раз. Ты же через час уже в свой ресторан умотаешь, так когда мы с тобой сможем выпить за Новый год? А про “не пьешь” ты права. Это первый Новый год из последних четырех, когда я могу позволить себе выпить бокал шампанского! То я была беременная, то кормила, то опять беременная, то снова кормила. Представляешь? – Не представляю. Полин, давай завтра, а? Я сегодня ничего не ела, меня же с шампанского развезет в два счета. – И не проси! “А не то как зарычу, говорит, налечу и проглочу, говорит”. Вика, ну никто же не собирается напиваться. Давай, уважь маму Полю. – Полина уже достала из кухонного шкафчика бокалы и принялась с энтузиазмом сдирать с пластмассовой бутылочной пробки золотую фольгу. Вика поняла, что сопротивляться бешеному напору тетушки Поли не в ее сегодняшних силах. – Учти, что закусывать у меня нечем. – Извини, я не сообразила что-нибудь из дома прихватить. Теперь возвращаться нельзя, дети и так еле-еле меня отпустили. Ненадолго. “Слава богу, что ненадолго”, – подумала Вика, а вслух сказала: – За Новый год! – и подняла бокал. – Нет, подожди! Первый тост – за знакомство! Я так рада, что в этом году ты стала моей соседкой.Вика подумала, что действительно вот так незаметно и прошел почти год с тех пор, как хозяин ее предыдущей квартиры поругался с женой и дочкой и попросил Вику освободить помещение. “Побыстрее, пожалуйста, – просил он, – сил моих больше нет жить в этом серпентарии”. Побыстрее не получалось. Она посмотрела десяток квартир, прежде чем остановиласьна этой. Первой была двушка в одном из спальных районов столицы. Довольно приличная, но сильный запах кошачьей мочи в подъезде и сушившаяся на соседнем балконе пара семейных трусов не вселяли надежду на светлое будущее. Поймав взгляд Вики на соседский балкон, хозяйка гордо сказала: “А там у нас Петр Игнатьич живет, инспектор ДПС”. В голосе ее звучали нотки гордости – вот, мол, какие соседи у нас, можно сказать VIP-окружение. Но мысль о том, что семейные трусы в горошек принадлежат инспектору ДПС, Вику никак не согрела. Потом была квартира, в которой месяц назад умер дедушка. О том, что предыдущий жилец отправился в мир иной, рассказали висящая на стене фотография в траурной рамке, отрывной календарь, остановивший отсчет времени на дне 27декабря, и не успевший выветриться из помещения запах старости и смерти. Дедушкина дочка так торопилась сдать квартиру, что решила не тратить время на уборку. Потом было еще несколько убогих вариантов. И наконец, Вика нашла эту квартиру. Конечно, арендованная в новом микрорайоне Бутино однушка хоть и именовалась гордо “квартира-студия”, но все же была далека от идеала. Самым неприятным был окружающий ландшафт. На въезде в микрорайон плечом к плечу стояли новостройки, напоминавшие роту солдат-новобранцев. Их одинаковая этажность и серопанельный вид подавляли психику даже устойчивых к стрессам москвичей. Это былоникакое не “welcome”, а чистой воды “no pasaran”. Но выбора у Вики не было. Идеалом для Вики, как и для большинства провинциалов, был, конечно, центр Москвы. Желательно, чтобы с каким-нибудь звучным названием улицы. Например, Старый Арбат или Патриаршие пруды или, на худой конец, Малый Кисельный переулок. Так, чтобы больше ничего не надо было объяснять. Брякнуть небрежно при встрече: “Я живу на Арбате”, и все дела. Это даже жители ее родного Кувшиново смогли бы оценить. Хотя не все, конечно. Но за квартиры в центре ломили такую арендную плату, на которую можно было снять в Кувшиново Дом культуры, причем не на месяц, а года на три. С питанием и уборкой. Так что с этой мечтой пришлось пока расстаться. Вика очень надеялась, что пока.Следующий тост был за Новый год. Потом за женское счастье. Затем за Полининых крошек. Не выпить было нельзя. Наконец бутылка опустела, тетушка Поли отвалила домой, а Вика обнаружила, что в тостах и разговорах незаметно прошел почти час. “Так, одеваемся, красимся. Не забыть взять с собой туфли, мобильный, деньги на такси… Что еще?” В голове шумело проклятое шампанское. Вика присела на диван. “Три минуты посижу, потом стартую. Засекаем время”. Вика закрыла глаза. После собрания ангел Федор в расстроенных чувствах вернулся на свой пост. “Эх, Федя, Федя, бедненький ты мой. Ни за что мы с тобой пострадали. Как нам было с тобой хорошо! А теперь твою жизнь доверяют бездушной машине, а меня отправляют к какой-то капризной девице”. Считается, что ангелам, как существам бесполым, все равно, с кем иметь дело – с мужчиной или с женщиной. Но ангел Федор предпочитал мужчин, как более предсказуемых и управляемых подопечных. “Ты уж продержись этот год. Я буду тебя навещать”, – думал ангел Федор, с умилением глядя на Федю Иванюшкина, выворачивающего карманы верхней одежды в поисках завалявшихся денежных купюр. Наличности на достойную встречу Нового года Федору пока не хватало. – Вот, блин, куда все деньги подевались? Нам же тринадцатую неделю назад выплатили. Не мог же я ее всю пропить? Не мог. Надо искать. Думай, Федя, думай… Ангел Федор очень хотел сделать Феде новогодний подарок. В другой раз он, может быть, и подкинул бы ему деньги, но сейчас, с учетом предстоящей разлуки, ангел решил сделать Федору куда более изысканный сюрприз. Для этого надо было выманить Федю на улицу. – Давай, выйди на улицу. Ничего, что на бутылку не хватает. Там разберемся, – шептал ангел, кружа над Фединой головой. – Э-эх, вот так всегда, по закону подлости. Когда праздник и нужны деньги, их всегда нет, – бормотал Федя, одновременно отодвигая от стены тумбочку и с надеждой заглядывая в образовавшийся зазор: может, там? – Ладно, придется что-нибудь продать. Нельзя же Новый год не отметить. Нельзя. Что бы такое продать, чтобы наверняка купили? – Федя задумчиво обвел глазами комнату. Ничего дельного в поле зрения не попало. – Так, так. Сегодня праздник. Нужен какой-то сувенир, чтобы в тему. О! У меня же на антресолях должна быть елка. Мне она уже ни к чему. Что я, ребенок, что ли? А продаться должна. Мало ли вот так кто-то не успел поставить елку, а по магазинам бегать уже некогда. Молодец, Федя! – И Федор полез на антресоли в поисках елки. Через пять минут из глубин антресолей был извлечен полиэтиленовый пакет с искусственной елкой. Елочка была небольшая, сантиметров сорок высотой. Китайские производители не очень старались придать ей сходство с натуральной и, видимо, в качестве компенсации густо покрасили ее ветки красно-золотой краской. После нескольких лет лежания на одном боку елка скособочилась, позолота местами осыпалась, и сейчас она походила на дерево-мутант неизвестной породы. Лапки вроде похожи на хвойные, а цвет как у осенних кленовых листьев: багряно-золотой с редкими зелеными вкраплениями. Федора, однако, это жалкое зрелище нисколько не огорчило. Он наспех протер еловые ветки половой тряпкой, подумав, сунул елку в тот же пакет и, одевшись, вышел на улицу. На улице шел приятный снежок. На пятачке рядом с круглосуточным продуктовым магазинчиком, где обычно бабки продавали шерстяные варежки и носки, а мужики собирались в компании по алкогольным интересам, сейчас было пусто. Федор встал поближе к магазинной двери и достал из пакета елку. Двери магазина не успевали закрываться: москвичи с очумелыми лицами сметали с полок остатки продуктов и спиртного. К новогоднему столу. На Федора никто не обращал внимания. Сначала он стоял молча, потом попробовал свой товар рекламировать: – А вот кому нужна елка? Отличная елочка. И недорого. Эффект был нулевым. Прохожие, бросив быстрый взгляд на предлагаемый Федей товар, продолжали свой маршрут, даже не замедлив шага. Минут через двадцать, когда начавший замерзать Федя стал подумывать о том, что, возможно, стоило прийти сюда не с елкой, а с чем-нибудь другим, например с радиоприемником “Волна”, из магазина вышел невысокий мужчина в хорошей дубленке и добротной меховой шапке. В руках его был портфель. – Почем елка? – спросил он, приблизившись к Федору почти вплотную. – Да сколько дадите. Мне хотя бы пол-литра на праздник купить, а то зарплату задержали, сволочи. – М-м-м, – неопределенно промычал незнакомец, – бывает. Слушай, друг, а давай выпьем? Понимаешь, жена с детьми к теще в деревню укатила, а я не смог с работы сорваться. Теперь вот одному Новый год встречать. Грустно как-то. Горючее у меня с собой есть, – он многозначительно посмотрел на свой портфель. – Мужик ты, я вижу, хороший. Может, составишь мне компанию? – Конечно, друг, – у Феди от радости бешено заколотилось сердце. – Давай, пошли ко мне, я тут рядом живу. – Неудобно как-то. Что твои домашние скажут? – засомневался незнакомец. – Да один я, один. Пошли, не стесняйся.Когда дома у Федора незнакомец снял шапку, оказалось, что он совершенно лысый. “Какой милый дядька, – подумал Федор. – Кого-то он мне напоминает. Актера какого-то, что ли?” Милый дядька достал из портфеля бутылку хорошей водки, батон хлеба, литровую баночку маринованных огурцов и несколько консервных банок с закуской. После первой рюмки выяснилось, что случайного знакомого тоже зовут Федей. Это еще больше расположило Федора к лысому. “Вот ведь как мне повезло, послал Бог и выпить, и закусить, и в хорошей компании”. За разговором выяснилось, что у новых друзей много общего. Оба с ностальгией вспоминали советские времена, оба любили актрису Клару Лучко (А как она играла в “Будулае”, помнишь?!), оба, захмелев, не сговариваясь, затянули “Ой, мороз, мороз…”. Только с профессией лысого Феди вышли непонятки, как-то он темнил на эту тему, говорил, что людям помогает, а в подробности не вдавался. Ну а Федя Иванюшкин не стал пытать, может, человек в МЧС или в других каких органах работает, может, он государственную тайну соблюдать должен. “Видимо, поэтому у него такой клин на теме здоровья”, – догадался Федя. Что ни тост, то “за здоровье и благополучие”. Небось на работе-то насмотрелся на несчастья и болезни всякие, вот мужика и торкнуло. А так новый знакомый был всем хорош, а уж когда он достал из своего портфеля четвертую бутылку (и как там только все это умещалось?), Федя Иванюшкин не выдержал и всхлипнул от умиления: – Федя, да ты просто ангел. Мне тебя Бог послал. Давай за тебя! – Будь здоров, Федя, – произнес в ответ лысый. – С наступающим! Пусть этот год будет у тебя хорошим. Что было дальше, Федя не помнил. У него и раньше после пьянок случались провалы в памяти, но тут как-то странно. Вроде сидели, выпивали, разговаривали, а потом – раз, и пустота. Как ушел лысый, во сколько, до полуночи или уже после? Федя проснулся утром в своей кровати. Голова с похмелья, как ни странно, не болела, и он даже на какой-то миг подумал, что ему это все приснилось. Но нет, это был не сон. На столе в кухне стояли две рюмки и початая бутылка водки, в банке плавали три маринованных огурца, а в прихожей из потертого пакета выглядывала так и не проданная китайская елка.Ангел Федя появился в квартире Вики за двадцать минут до наступления Нового года. Вика спала. Она так и заснула: откинувшись на спинку дивана в праздничном платье и с вечерним макияжем. Лежащий на другом краю дивана мобильный телефон начал вибрировать, на экране высветилась надпись: “Королькова”. “Давай-ка мы тебя пока отключим. Не мешай нам знакомиться”, – решил ангел Федя. Он смотрел на Вику и думал: “Вот ведь, молодая, симпатичная, здоровая. Живет в большом городе, в нормальной квартире, работа есть, зарплата хорошая. Чего ей не хватает? Почему Уныние?” Он лично не имел дела с девушками последние лет сто пятьдесят и поэтому заранее проконсультировался с коллегами: мол, какие могут быть проблемы, чего ждать? Ему, конечно, много чего порассказали, но для краткости весь комплекс нынешних девичьих забот можно было свести к двум пунктам. Пункт первый: бренды. Пункт второй: выйти замуж за Абрамовича. Конечно, эти симптомы проявлялись не у всех и не всегда. Но Викина характеристика: живет в Москве, одинока, менеджер среднего звена, подвержена приступам депрессии – была практически типичным описанием такого рода хранимых. Бренды, как понял ангел Федя, это что-то типа модных вещей. Фетишей из мира тряпок. Причем ценился не фасон, цвет, внешний вид или ручная работа. Ценилось имя. Ангел Федя долго не мог понять, как это. Спасибо, коллеги объяснили. Они включили телевизор, пощелкали пультом, нашли передачу с модной ведущей. На голове у ведущей был повязан ярко-оранжевый платок. На платке была надпись: “Hermes”. Прямо на лбу. Как клеймо. Ангелу Феде так не нравилось. Однако выяснилось, что именно так и есть круто. Будь у нее просто оранжевый платок, в этом не было бы ничего интересного, будь у нее платок с именем, не входящим в список желаемых брендов, это вообще было бы плохо, а так все видят, что за платок, и понимают, сколько за него было уплачено. Ведущая довольна, остальные завидуют. Стоила эта тряпочка примерно три зарплаты Феди Иванюшкина, и ангел Федя был в шоке. Второй момент – выйти замуж за Абрамовича – расшифровывался так: каждая девушка мечтает выйти замуж за олигарха, но не просто за олигарха, а за самого богатого олигарха, то есть за Абрамовича. Сам Абрамович, как известно, был женат, его ближайшие соседи по списку “Форбса”, как правило, тоже. Но девушек это не смущало. Они все читали в детстве сказку про Золушку и смотрели в юности фильм “Красотка” с Джулией Робертс и Ричардом Гиром в главных ролях. Они верили, что им повезет. Если долго не везло и постоянно не хватало средств на покупку брендов, впадали в уныние. “Что же мне с тобой делать, милая? – думал ангел Федя, глядя на Вику. – Как тебя перевоспитывать? Жалко будет, если ты умрешь во цвете лет по глупости”. Стрелки часов совпали на цифре двенадцать. С улицы послышался нестройный хор: “Ур-ра!” – и звук разрывающихся фейерверков. Ангел Федя стал ангелом Викой. А Вика еще спала. “Ну что, так и проспишь весь праздник? Пора тебя будить”. – Ангел Вика включил мобильный телефон. Почти сразу же раздался настойчивый звонок. – Але. Да? А, это ты… – сонным голосом ответила Вика. – И тебя, Павлик. А я, представляешь, уснула. А сколько времени? Как пять минут первого?! Ты что, шутишь? Вика выронила телефон из рук. Из трубки доносился юношеский голос: “Але, але, Вика, я тебя не слышу. Але-е-е”.– Вот всегда со мной так. Всю жизнь мне не везет. – По лицу Вики катились слезы, оставляя мокрые дорожки на слое золотистой пудры. – В кои-то веки представился шанс познакомиться с богатым мужиком (“Так, мечта о встрече с Абрамовичем”, – отметил ангел Вика), и я его так бездарно профукала. Как, ну как я могла заснуть? Это все Поли виновата. Приперлась со своим дешевым шампанским, тоже мне подружку нашла! А я, ну зачем я с ней пила? Так мне и надо, вот и буду теперь всю жизнь с такими как Поли общаться, вкалывать на работе, как лошадь ломовая, и откладывать деньги на покупку какой-то несчастной пары туфель от Jimmy Choo (“Ага, вот и бренды пошли”, – догадался ангел). Хотя зачем они мне, если у меня такие поклонники, как этот придурок Павлик? Ему что Jimmy Choo, что китайские кеды – никакой разницы. Ну разве это жизнь? Разве на это я рассчитывала, когда приехала в Москву? Почему, ну почему мне так не везет? У ангела Вики от этого воя с непривычки разболелась голова. “Чего она так убивается? С кем она собиралась познакомиться?” – Куда ты должна была пойти, деточка? – обратился он к Вике. – Королькова сейчас, наверное, думает: ну и дура ты, Вика. Такой вариант упустила. – Вика взяла в руки мобильник. – Точно, она мне звонила два раза, а я даже звонков не слышала. Ангел Вика тряхнул указательным пальцем и вывел на видимый только ему дисплей картинку с Корольковой. Королькова с Пузиком танцевали медленный танец, за их столиком сидел несостоявшийся Викин кавалер. Кавалер вальяжно обводил глазами дам, присутствующих в зале, лицо его было не лишено привлекательности, но тяжелый хищный взгляд наводил на нехорошие мысли. Ангел Вика ткнул пальцем в соответствующий раздел картотеки: “Так, что мы имеем? Васютин Дмитрий Григорьевич. Сорок семь лет. Владелец банка „Мономах“, совладелец и соучредитель сети магазинов… Так, это неинтересно. – Ангел Вика перелистнул страничку. – Ага, вот, так я и думал. Грехи: Алчность, Похоть – высокая степень вовлеченности, Гнев, Гордыня и даже смертоубийство… Да-а… Ну-ка посмотрим жизненный план… Длинный. Тебя бы, дурочка, помучить успел. Жаль, что я не могу тебе это показать”. – Иди умойся и ложись спать, нам обоим пора отдохнуть, – шепнул он Вике на ушко. Вика неожиданно почувствовала себя совершенно ослабевшей. Не было сил даже продолжать плакать. Она пошла в ванную, приняла душ и, надев любимую пижаму от Patrizia Pepe, легла спать. |
||
|