"Будет больно. Мой эротический дневник" - читать интересную книгу автора (НеРобкая Оксана)ЧТО БЫ ТЫ XOTЕЛА С НИМ СДЕЛАТЬ?22 год, По вечерам я занимаюсь репетиторством. Учу детей английскому. На днях привели робкого мальчишку. Папаша его – крутой бизнесмен, удумал отправить сына заграницу. Да во время вспомнил, что Алик ни буквы не знает по-английски. – Скоро заговорит, – уверяю я родителя и смотрю взглядом палача. – Двух часов в неделю будет достаточно. Первый месяц мы учим буквы, цифры, слова и словосочетания. Мальчик попался умненький. Настала пора учиться общаться. А какой лучший способ научить языку? Говорить с человеком о том, что ему интересно. А что интересно подростку? Конечно, противоположный пол. Точнее – физические взаимодействия. Секс, короче. – Listen dude! Do you have any beautiful classmates? Do you like them? What do you want to do with them? ( …Он мне чертовски, чертовски нравится. Он вырос буквально за пару летних месяцев. Стал выше меня на целую голову, расширился в плечах. И даже на подбородке появилась щетина. Еще эти занятия в тренажерном зале. Мышечная масса у него растет не по дням, а по часам. На свой возраст он никак не выглядит. По меньшей мере на 20. Неожиданно обнаруживаю, что смотрю на него с непедагогическим интересом. Докатилась. А ну прочь, аморальные мысли! – Hey. What do you think about elder women? (Эй, что ты думаешь о женщинах постарше?) Соблазнить его нетрудно. Он и так влюблен в меня по уши. Вон, читает текст, а страницу пальцами так и теребит. Не о том ты думаешь! Тебе язык нужно учить, а не на училку пялиться! С каждым новым уроком наши беседы становятся все более откровенными. Он радостно сообщает, что наконец переспал с девочкой. Вернее, с проституткой. Они сняли ее втроем с друзьями, каждому хватило по три минуты. Ну что, три минуты для начала – очень даже хороший результат. Я им горжусь. Рубашка у него сегодня сексуальная… Такая белая и расстегнута на груди. Так, минуточку! Чуть-чуть наклоняю голову и незаметно заглядываю за воротник. Да у него волосы на груди! Я бы хотела три минуты побыть той проституткой… М-м-м… Наши ноги под столом в каких-то сантиметрах друг от друга. Была не была… черт… дура… Ставлю свою стопу на его ногу. Он перестает читать и мгновенно краснеет. – Go on reading! It's cold. I wanna warm my feet. (Читай-читай дальше! Холодно, я погрею ножки). Запинается, читает дальше. Какая прелесть. Сегодня мы продвинулись сразу на несколько шагов вперед. Теперь Алик понимает: самый шик для настоящего мачо – подчиняться женщине. И играть с ней в игру «Госпожа – раб». «Садись, сынок, я расскажу тебе о садо-мазо». Примерно так это и выглядит. Еще бы сигару мне в зубы и пораскачиваться в кресле. Кто бы посмотрел со стороны на наши уроки. Вместо положенного часа мы сидим три. Так, пора и меру знать. – Well. You have to go? (Может еще поговорим? А?) – Yes, I have to. (Давай, мне так нравится с тобой общаться.) – So, good bye. (Мне тоже, я тебя хочу.) – Good bye, see you. (Правда? Ты меня за-смущала.) – Don't forget to do your homework? (Ты будешь обо мне думать вечером?) – Sure, I'll do it! (Конечно буду, всю ночь буду думать!) – Ok! (Ок!) – Ты не сделал домашнее задание? По идее за такой ужаснейший проступок ты должен просить прощения на коленях! Но тебе будет слабо. – А вот и не будет! – Алик поднимается со стула. На пару секунд застывает в нерешительности и вдруг опускается на колени: – Простите, что не выполнил домашнее задание! Я буквально пожираю его глазами. Еще минута, и я накинусь на него. – Встань сейчас же, иначе я за себя не ручаюсь! – взвизгиваю и облизываю губы. Алик усмехается и победоносно садится за стол. Ах, ты, засранец, чувствуешь себя героем, да? – When should we use Present Perfect Tense? – говорю строгим голосом. Протягиваю ногу под столом и кладу пятку ему между ног. Алик замирает. – So?! – The present perfect… is used when the time period… has not finished and… – он сглатывает и пытается вспомнить дальше. Я шевелю пяткой. Он больше не пытается вспомнить. То-то! Я так сильно хочу его, что решилась. Итак! (Здесь должна быть барабанная дробь.) Он станет моим первым мужчиной. В физиологическом смысле. Разумеется, ему об этом знать не положено. Я же для него олицетворение опытности и разврата. Взрослая тетя, и все, что с этим связано. Не нужно развенчивать миф. Кому сказать, что в 22 года сохранила девственность – так забросают камнями! Лукавлю про камни… Не рискнут. К этой ночи готовлюсь основательно. Снимаю квартиру на сутки, закупаю еды и пива. Заранее привожу и кладу в шкафчик наручники, свечки, спички… Выходит все слишком пошло… Надо бы побольше изящества. А что сейчас в Театре Драмы? Оказывается, что в Театре Драмы идет знаменательный спектакль «Убивец». По «Преступлению и наказанию» Достоевского. Надо же, как символично. Покупаю два билета на 18.00. Пусть отрок проникнется возвышенными чувствами перед свиданием с лучшей женщиной в своей жизни (со мной). Возникает одна проблема. Алик не знает, что соврать родителям. План приходит быстро: в субботу праздник, народ гуляет. Скажет, что отмечает с друзьями. А потом, чтоб поздно не возвращаться, останется с ночевкой. Притянуто за уши, конечно. Но сработать должно. Спектакль великолепен. Особенно в те моменты, когда я трогаю потную ладошку Алика. И таинственно улыбаюсь. Хотя режиссер тоже постарался. Надо отдать ему должное. Раскольников выглядит очень эротично. Со всеми этими его страданиями. Когда опускается занавес, я уже на взводе. Заходим в квартиру, включаю музыку. Нежно толкаю его на диван. Сцена поцелуев – 10 минут. Раздевание – 3 минуты. Петтинг– 10 минут. Все, поехали. Сажаю его в кресло, надеваю ему презерватив. И сажусь сверху. С замиранием жду, когда зазвенят небесные бубенчики, с потолка посыплются лепестки роз. И «тело пронзит сладкая неизведанная ранее дрожь». Как пишут в женских книжках. Шесть минут десятого. Жду 10 секунд, 20 секунд… Дальше ждать просто неприлично. Поэтому начинаю понемногу двигаться вверх-вниз. Нет даже намека на боль. Как и на удовольствие. Однако чувствую сугубо моральное удовлетворение. И на том спасибо. Одиннадцать минут десятого. Алик тихо стонет и робко дергается. Ende. Встаю и опускаю взгляд. По правилам хорошего тона на этом месте должна быть кровь. Ее возможное появление я заранее объяснила Алику: «У меня вот-вот пойдут критические дни. Так что не паникуй, детка, если это начнется во время секса». Однако крови нет. А была ли девочка? Ладно, – Я хочу, чтоб ты стал на колени… Становится. – Заведи руки за спину. Заводит. Сковываю запястья наручниками. Как он эффектно выглядит. Покусывает губу. Беру прищепки и цепляю ему на соски. Да, знаю, тугие, и с непривычки больно. Алик пытается сбросить и морщится. Шлепаю его по щеке, притягиваю за шею. И шепчу на ухо: – Что такое? Что не так? (Ласково.) – Все так… (Смущенно.) Звонит мобильный. Пусть звонит. Зажигаю свечу и подношу к его телу. Огонь касается кожи. Алик дергается. Но я крепко держу его за волосы. Остается маленький розовый ожог. И еще один. И еще. Случайно задеваю зажимы. Снова случайно задеваю зажимы. «Этот стон у нас песней зовется». Вот как я понимаю Некрасова. – Ты меня безумно возбуждаешь, я тебя хочу! – шепчу ему опять и дергаю за наручники. Это чтобы края впивались в кожу. Раздвигаю ноги, подтягиваю его голову. – Давай! Он мотает головой – Нет, я не хочу. – Что значит не хочу?! – изображаю я гнев. Вскакиваю, хватаю ремень и бью по его спине, груди, ногам, рукам. Он не пытается увернуться. Просто стоит на коленях и дрожит. Как же я его люблю сейчас! Беру с пола ключики, расстегиваю наручники. Стягиваю с груди прищепки. Демонстративно ложусь лицом к стене. Сейчас нужно выглядеть обиженной. Минута молчания. Наверное, отчаянно соображает, что нужно делать. – Оксан… (Молчу) – Оксан, ты обиделась? – Оксана, ну прости меня… – Ты будешь спать? (Ой, ну и дурак же.) – Давай вернемся на 10 минут назад, ладно? Я хочу тебе сделать куни! Поворачиваюсь к нему лицом. Хорошо, что в полумраке не видно злорадной улыбки. Он целует меня в шею, в грудь, в живот. Опускается ниже. Так. Теперь сосредоточиться и попытаться получить удовольствие. Не очень-то я верю в его первый опыт оральных ласк. У него такой нежный горячий рот. Слегка корректирую дислокацию своих бедер. Теперь его язык попадает точно в цель. Вот это новости. У него природный талант. С удивлением обнаруживаю, что кончаю. Звонит мобильный. Пусть звонит. Мы перепробовали около десятка различных поз. Останавливаем свой выбор на доги-стайл. Звонит мобильный. Беру трубку, не меняя позы. – Да что за настойчивость! Алле! – Здравствуйте, Оксана Валерьевна, это отец Алика. Во рту мгновенно пересыхает. Отстраняю мальчишку от себя. Жестом приказываю не издавать ни звука. – Да, я слушаю? – Вы извините, что я так поздно звоню, сын не у вас? – Простите? В каком это смысле? – Извините, он ушел на английский сегодня в пять и до сих пор не вернулся. А телефон у него отключен. – Нет, сегодня он на урок не приходил. – Оксана Валерьевна, да вы мне просто скажите, что ой у вас. Чтоб я не переживал! – Простите, вы на что намекаете? С какой стати ваш ребенок должен быть у меня? Тем более ночь на дворе! Вы понимаете, что это просто неприлично так поздно звонить! Я могу быть не одна! – Просто я переживаю, извините. До свидания. Медленно поворачиваюсь и пристально смотрю на Алика: – Ты что, не сказал родителям, что останешься у друга? – Я не знал, как это сказать… –Подожди, ты что, просто взял и пропал? И телефон отключил? Ты вообще в своем уме? – округляю глаза. Это ж надо быть таким кретином! Приехали! Ну и бред! Сажусь на диван и думаю. Звонок. – Оксана Валерьевна, это снова я. Скажите же мне, сын у вас, ведь так? Меня начинает трясти: – Да вы что себе позволяете?! – Я с его другом говорил, он мне сказал, что сын в Вас влюблен, и я подумал… – Ваш сын может быть влюблен в кого угодно, – повышаю голос, – меня это абсолютно не волнует! Если вы забыли, я вам напомню – я преподаю язык. Ни больше, ни меньше! Или, может быть, вы хотите сказать, что я совратила вашего ребенка? – Нет, конечно, нет, простите. Поймите, я просто переживаю, уже не знаю, что и думать! – Сочувствую, но ничем помочь не могу. До свидания. Снова сажусь на диван. Звонок. – Алле, Оксана Валерьевна, это друг Алика. Он у Вас? – Послушайте, друг Алика, в вашем возрасте в это время уже давно пора спать. Это во-первых. Во-вторых, кто вам дал мой номер? В-третьих, как вы вообще смеете мне звонить и задавать такие глупые вопросы? Гудки. Да… Каша заварилась. Похоже, я начинаю нервничать. – Дружочек, нам надо серьезно поговорить. Ты штанишки одень и сядь! Поговорить серьезно не получается. Мальчик шмыгает носом и близок к припадку. Приходится утешать. Эх, дети, дети. –Так, ладно, не паникуй. Тупость ты, конечно, сделал. Нельзя так с родителями поступать! Ты вообще подумал, как они будут нервничать?! Ну да ладно. Значит, так. Сиди, включай-выключай мобильный, пока не разрядится. Утром поедешь домой. Скажешь, что был у одного из друзей, напился пива и уснул. Батарея в телефоне села. Понятно? Только предварительно договорись с приятелем, чтоб он тебя прикрыл если что! Ты меня слушаешь? На Алика жалко смотреть. Ты ж моя прелесть. Глажу его по голове, обнимаю. – Не переживай, ничего фатального не случилось, слышишь? Не убьет же тебя отец! (Гоню прочь неуместные образы Тараса Бульбы и Ивана Грозного.) До рассвета остается какой-нибудь час… Ну и ночка выдалась. – У тебя деньги есть на маршрутку? Все запомнил? Ну давай, целую. Закрываю дверь и ложусь спать. Все мысли потом. |
||
|