"Невозможная птица" - читать интересную книгу автора (О Лири Патрик)

ДВЕНАДЦАТАЯ СТУПЕНЬ

Доктор Клиндер был в восторге от того, что видит брата своего ученика, от которого давно уже не было ни слуху ни духу. Он частенько задавался вопросом, что стало с этим подающим большие надежды мальчиком, Майком.

— Вообще-то, я как раз его ищу, — сказал Дэниел.

— И я тоже!. — сказал Клиндер. Вдруг он поднял вверх толстый указательный палец, словно его посетила замечательная идея. — Эй! Может, нам стоит объединить наши усилия?

Не голоден ли Дэниел? Они могут позавтракать в компаунде, если он хочет. Это неподалёку. У него сонный вид. Не хочет ли он спать? С этим нет проблем. У него, должно быть, нарушены биоритмы из-за полёта. Его веки с трудом размыкаются. С этим нет проблем. Это был такой долгий перелёт. Никто не может винить его за то, что ему хочется прилечь прямо здесь, в кабинете, и слегка вздремнуть.

Какой предупредительный человек, подумал Дэниел. Он был совершенно не таким, как он ожидал. Толстый лысый человек в бумажной пижаме, с успокаивающим голосом и завораживающей улыбкой.

Они ехали в зеленом «жуке» Клиндера из его кабинета в университет. Клиндер вёл машину как сумасшедший. На каждом повороте два колёса оказывались в воздухе. Хорошо ещё, что на дороге почти не было движения. Куда подевались все студенты? — подивился Дэниел. Или они все на зимних каникулах?

«Компаунд» оказался современным крылом Университета Беркли, глядящим на голубой залив Сан-Франциско. Это, похоже, было что-то вроде бункера. Несколько пропускных пунктов. Вооружённые охранники. Идентификаторы отпечатков пальцев.

— Идиотский правительственный контроль, — сказал Клиндер с кудахчущим смешком. — Это цена, которую мы платим за то, чтобы быть внесёнными в их реестр и получать отчисления на исследования. Удивительно ещё, что удаётся как-то работать.

После того как они оформили для Дэниела посетительский пропуск, Клиндер сказал:

— Ты должен пройти процедуру. Это не займёт много времени.

Двери лифта с шипением открылись, за ними обнаружились зеркальные стены и двое здоровенных мужиков в лабораторных халатах.

— Встретимся внизу, хорошо?

— Внизу? — переспросил Дэниел.

— Не выпускайте его из виду, — рявкнул Клиндер на лаборантов. Жизнерадостно помахав рукой, он скрылся за углом. С этого момента Дэниела постоянно сопровождал эскорт.

В лифте было двенадцать кнопок, обозначающих возможные варианты места назначения. Одна красная кнопка была помечена белой буквой «Х». К ним подошёл высокий человек, держа руку в кармане чёрного пиджака.

— Что происходит? — спросил Дэниел.

Агент Такахаши улыбнулся белозубо улыбнулся сверкая чёрными стёклами очков.

— Вы все же раскусили эту задачку, не так ли?

— Что? — переспросил Дэниел, совершенно сбитый с толку.

Двери лифта с шипением закрылись.

Их спуск с этажа на этаж казался бесконечным. Дэниел чувствовал, что они находятся глубоко под землёй. На полпути вниз он повернулся к здоровяку, стоявшему за его спиной.

— Я не сделал ничего плохого.

Он повернулся к другому.

— Я ничего не знаю.

Он повернулся к агенту.

— Пожалуйста, — сказал он.

Тот посмотрел на него сверху вниз. Вынул руку из кармана пиджака и нажал на красную кнопку. Лифт остановился.

Такахаши снял очки. Дэниел с удивлением увидел страх в его глазах.

— Хорошо. Слушайте, мистер Глинн. — Когда он произнёс его имя, Дэниел увидел в зеркале, что двое здоровяков в халатах замерли. — Мы не собираемся причинять вам вред, так что успокойтесь. Когда вы пройдёте через охрану, вы сможете увидеть своего сына.

Мир опять был прекрасен. Джулия, подумал он. Я нашёл его! Я почти рядом с ним! Все было просто великолепно.

Агент Такахаши нажал кнопку, и они опять начали спускаться.

— И я очень сожалею, что наговорил вам всей этой ерунды про вашего брата.

— Что?

— Что он был правительственным агентом.

Я знал это! — подумал Дэниел. Ситуация становилась все лучше с каждой минутой.

— Обычно я никогда не лгу, но… Клиндер дал указание.

Дэниел пожал плечами.

— Все лгут. — Благожелательность изливалась из него тёплым водопадом. — Не стоит придавать этому такого значения.

— Гип, — сказал один из лаборантов у него за спиной, ухмыляясь.

— Гип, — ответил другой.

— Заткнитесь, — сказал агент Такахаши. — Он не единственный.

Дэниелу было совершенно наплевать на все их кодированные разговоры. Теперь ему было нужно только ждать.

Его провели через ряд комнат.

В круглом помещении со стенами, покрытыми оловянной амальгамой, ему сказали раздеться и дали что-то вроде защитной маски. Потом он встал на красный «X» посередине. Последовала вспышка света, заставившая его зажмуриться, за которой немедленно последовала вторая вспышка и волна жара. Когда он открыл глаза и снял маску, то почувствовал характерный запах палёных волос и увидел, что от его рук поднимаются струйки дыма. Он был весь присыпан пеплом.

Когда он вышел, сопровождающие сказали ему, что все волосы на его теле и верхний слой эпидермиса были выжжены. «Тело — грязная штука», — сказал один из них. Одежду ему так и не отдали.

Его, обнажённого, провели в маленькую душевую, где выдали что-то вроде синего мыла, от которого кожу начало пощипывать. Весь пол кабины представлял собой водосток: стальная решётка. Когда выключили воду, наверху заработал фен и высушил его. Потом он ощутил запах каких-то курений. Ему дали бумажную пижаму и ботинки. Они были коричневыми, как пережжённый зефир.

Я иду, дружище! — радостно думал он, одеваясь. — Я иду!

Тёмная комната целиком из стекла. Он стоял на круглой платформе, вращаясь, как балерина в музыкальной шкатулке.

— Поднимите одну ногу, — произнёс голос откуда-то из темноты.

— Какую именно? — спросил он.

— Поднимите одну ногу, — повторил голос, не изменяя интонации, и он понял, что это была запись, которая будет повторяться до тех пор, пока он не сделает то, что ему сказано. Он сделал.

— Идите назад, пока не коснётесь стены. — Он подчинился. — Вытяните руки. — Он вытянул. — Хлопните в ладоши. — Он хлопнул. — Быстрее… быстрее…

Дэниел хлопал, пока не почувствовал, как по его рёбрам стекают струйки пота. Он засмеялся, подумав: я иду, Шон! Я лечу!

На потолке над ним замерцал свет. Дверь открылась, и сопровождающие поманили его наружу. Агент Такахаши встретил его в холле. Все они были одеты в коричневые пижамы. Это было похоже на ночные посиделки в скаутском лагере, только скауты были взрослыми.

— Я хочу видеть своего сына, — сказал он.

— Терпение, — отвечал агент. — Нужен крепкий человек, чтобы приготовить нежного цыплёнка.

Дэниел раздумывал над этим, пока его не привели в зеленую комнату, в которой стоял серый стол из жаростойкого пластика. Трое с авторучками и блокнотами. В коричневых пижамах. Дэниел посмотрел на них и тут же подумал: учёные.

— Где мой сын? — спросил он.

— Уже скоро, — заверил его агент Такахаши.

Один из профессоров — и это дало Дэниелу понять, что он возглавляет комиссию — положил на стол письмо, написанное от руки. Синей перьевой ручкой. Они молча смотрели, как Дэниел читает.

Крылатый совершал омовение в источнике, И там его посетила странная птица. И птица говорила раздвоенным языком и многими голосами, и только Крылатый мог понимать её. И ученики смотрели, как птица парила перед его лицом, словно лепесток на ветру. И когда он закончил, птица улетела, и он объяснил. Он сказал, что имя птицы было Легконогая. Он предсказал, что конец наступает, и что все будет сделано новым. Но ученики его не поняли его. И Крылатый сказал: «План Отца — тайна для его сыновей. Не все, что кончается, кончается одинаково. Блажен тот, кто знает невозможную птицу и слышит то, что не сказано».

Не перевод, подумал Дэниел. Похоже на современное подражание одному из евангелий.

— Что вы думаете, профессор? — спросил председатель. — Это аутентичный текст?

— Понятия не имею, — сказал Дэниел. — Последние строчки звучат как одно из апокрифических евангелий. От Фомы, может быть? Остальное кажется мне имитацией, но я не теолог. И не изучал Библию.

Люди за столом обменялись взглядами.

— Профессор, если бы вам необходимо было проанализировать текст, принадлежащий, по слухам, перу известного автора — недавно открытую рукопись, заметьте — на что вы стали бы обращать внимание, чтобы подтвердить аутентичность?

— Кто? — спросил он, и они опять посмотрели друг на Друга.

— Ну что ж, — сказал высокий человек, — предположим, что в этом и состоит вопрос. Кто автор? — Остальные кивнули.

— Во-первых, я постарался бы выяснить источник слухов. Затем — физические моменты: обстоятельства находки, по возможности — углеродная датировка, анализ почерка. Я прочёл бы её сначала на предмет исторического контекста, ища примитивные ошибки. Затем я прочёл бы её, обращая внимание на темы, стиль, характерные слова, интонации. Сравнил бы с признанными вещами автора. Текстуальные мотивы. Что-то в этом роде… могу я взглянуть на неё?

Они не ответили.

— Текст у вас? — спросил он.

— Предположим, все это полностью убедило вас, и вы можете это доказать. Что бы вы стали делать потом?

— Что бы я стал делать? Написал бы статью. Послал бы её в библиотеку.

— А если бы текст оказался… скандальным? Бросающим тень на репутацию автора?

— Я не улавливаю вашу мысль.

— Представьте, что вы нашли что-либо, что подвергает сомнению божественность Христа.

Другой человек добавил:

— Подлинную рукопись, датируемую более ранним возрастом, чем Свитки Мёртвого Моря.

По какой-то причине все в комнате захихикали, как если бы говоривший отпустил какую-то шутку. Прикрывая руками рты. Глядя при этом в сторону.

Дэниел приподнял брови.

— Что в этом смешного?

— Простите, — сказал человек, снова взяв себя в руки. — Я имею в виду: давайте предположим, что это один из первоначальных вариантов евангелия. Что, если бы он открывал какие-либо тайные факты относительно автора и предмета его работы, и это имело бы далеко идущие последствия? Шокирующие данные, — добавил он таинственно. — Нечто, что могло бы уничтожить христианство в зародыше.

Нет, это не учёные, подумал Дэниел. Священники. Он пожал плечами.

— Я бы опубликовал свою находку. Кажется, это смутило одного из спрашивающих.

— Даже если бы это означало, что автор окажется целью несправедливых преследований? — горячо спросил он. — Даже если бы это означало крушение для его высокой репутации и карьеры?

Другой добавил:

— А его враги смогут использовать это для пропаганды!

— О чем идёт речь? — спросил Дэниел. — Это дневник или что-то в этом роде?

Никто в комнате не пошевелился.

— Так этот автор жив по сей день? — спросил Дэниел. Никто не ответил ему.

— Конечно, могут быть нападки. Это зависит от многого, — Дэниел пожал плечами. — Но если речь идёт о восстановлении исторической справедливости и о научной этике, я, разумеется, сказал бы правду. — Он повернулся к председателю. — Где мой сын?

Его быстро вывели из комнаты и эскортировали через длинный белый зал, подведя к человеку с тремя золотыми нашивками на бицепсе.

— Где Клиндер? — спросил Дэниел. Тот посмотрел на него.

— Вы его знаете?

— Я только что с ним виделся.

— Я работаю здесь восемь лет, но до сих пор только слышал о нем. Вы счастливый человек.

— Почему?

— Он — Крылатый. Тот, кто вступил в контакт с нашими друзьями.

— Друзьями?

— Птицами. Мистер, где вы были? Мир кончился десять лет тому назад, — сержант наклонился поближе и прошептал: — Кто выиграл кубок Стэнли в 1993-м?

Дэниел посмотрел на него.

— Я хочу знать не так уж много, — прошептал тот застенчиво.

Дэниел попытался сообразить: «Красные Крылья». «Лавина». «Сабли». Он никогда не мог толком запомнить все эти названия.

— Прошу прощения, я не слежу за хоккеем.

У сержанта был вид ребёнка, которому только что сказали, что он не получит на Рождество обещанную игрушку. Почувствовав к нему вначале невольную симпатию, Дэниел затем внезапно ощутил раздражение. Почему люди постоянно полагаются на меня? Отягощают меня своим доверием? Что, у меня какое-то особенное лицо? Хотел бы я, чтобы они делились своими проблемами с кем-нибудь другим.

Они спустились вниз по бесконечному арочному проходу, похожему на ускоритель частиц. Через каждые тридцать ярдов на высоте щиколотки был протянут лазерный луч. Глупо — любой может перепрыгнуть. Дэниел перепрыгнул через один из лучей — и тут же раздался оглушительный сигнал тревоги. Сержант улыбнулся.

— Долго вы держались. Большинство людей делают это на первых ста ярдах, — он хлопнул рукой по интеркому на стене, прошептал в него какое-то слово, и сигнал замолк.

Дэниел поднял руку и сказал:

— Постойте! Остановитесь. Я требую, чтобы мне дали увидеть сына!

— Это процедура, что поделаешь, — сказал сержант. — Не я её придумал. Я только её выполняю.

Наконец Дэниела привели в тёмную комнату, одна стена которой была стеклянной. По другую сторону стены была какая-то вечеринка. Слышался звон бокалов и смех. Из темноты к ним приблизилась тень: Такахаши.

— Теперь у нас есть все ваши данные. Моральные характеристики. Психика. Здоровье. Рефлексы. У нас есть даже ваша ДНК. Мы взяли кровь на анализ, — сказал он, сдерживая смех.

— Почему вы не сказали мне, что это тест?

— Тогда бы это не сработало.

— Где мой сын?

— Ш-ш-ш, — сказал агент. — Скоро все кончится.

Дэниел заскрипел зубами и вновь повернулся к людям, находившимся в зазеркальной комнате. Это было похоже на любую из подобных вечеринок. Ежегодная попойка у декана — скверное вино в пластиковых стаканчиках. Или вечеринка типа «скатертью дорога» — все весело желают приятного путешествия человеку, который им никогда особенно не нравился. Здесь не хватало только одного — того, что позволяло ему выносить такие вечеринки — Джулии.

— Они видят нас? — спросил Дэниел.

— Нет, — сказал Такахаши. — Зеркало прозрачно только с этой стороны.

— Тогда почему эта женщина так смотрит на меня?

Агент повернулся, чтобы посмотреть, и Дэниел собрался было показать ему её, но она, видимо, куда-то вышла. Маленькая женщина с блестящими чёрными глазами в гавайском платье. Она улыбалась, глядя на него, как будто это была какая-то шутка, понятная только ей.

— Какая женщина?

— Она ушла, — сказал Дэниел.

— Сбой программы, — сказал Такахаши с усмешкой. — Неустанный поиск совершенства.

Кто-то разговаривал с той стороны зеркала.

— Это трагедия всей моей жизни. Я умру, так ни разу и не окунувшись.

Смех плескался и гудел в динамиках наблюдательской комнаты. Детское хихиканье звенело весело и радостно поверх голосов пересмеивающихся взрослых. Дэниел поискал взглядом ребёнка, но его не было видно за мужчинами и женщинами.

— Умираю без сигареты, — сказал кто-то.

Опять смех. Куда делся ребёнок?

Женский голос:

— Ключевое слово здесь — «умираю».

Смешки повсюду.

Дэниел повернулся к Такахаши, стоявшему рядом, и спросил:

— Что там происходит?

— Отдых и восстановление сил. Они только что вернулись с задания. Подстрелили нескольких Корректоров, и теперь празднуют свои первые убийства, — сказал Такахаши. — Им надо немного выпустить пар.

— Они говорят слово на «С», — объяснил детский голос откуда-то сзади.

По какой-то причине Дэниел боялся обернуться. Маленькая холодная ручка схватила его руку.

— Все в порядке. Правда. Все хорошо.

Дэниел обернулся к сыну. Ему, похоже, было удобно в бумажной пижаме.

Шон спросил:

— Почему ты так долго?

— Шон? — Дэниел обхватил лицо сына руками. — Это действительно ты?

— Это я.

Лицо Шона выглядело странно. Оно светилось, будто кто-то зажёг лампаду где-то позади его глаз. А вокруг были огромные синяки.

— Что с твоими глазами, дружище? — спросил Дэниел. — Ты упал?

Шон посмотрел на агента Такахаши, затем печально кивнул.

Он обнимал мальчика бесконечно долго, думая: сработало. Он искал Майка и нашёл своего сына. Триллер закончился. Он победил. Жизнь опять имела смысл. И, охваченный волной невероятной радости, переполнявшей его, Дэниел высказал второй из глубочайших страхов, мучивших его все это время:

— Я думал, что уже никогда тебя не увижу.

И затем первый:

— Я думал… Я думал…

Такахаши подсказал:

— Вы думали, что он мёртв?

— Да, — выдохнул Дэниел.

— Но я и вправду такой! Ничего страшного. Здесь все такие.