"Танцор меча" - читать интересную книгу автора (Роберсон Дженнифер)

1

Благодаря специфике моей работы я встречал самых разных женщин. Одни пленяли красотой, другие отталкивали уродством, остальные были чем-то между этими крайностями. А поскольку до старости мне далеко и к святости я никогда не стремился, как только подворачивалась возможность (совершенно случайно или в результате моих стараний) красавиц я укладывал в постель (иногда они укладывали меня), уродин обходил стороной (на свете еще много мужчин, а я человек не жадный), а когда подворачивалось что-то среднее, мог и поддержать вежливый разговор. Я не из тех, кто отворачивается, когда предлагают бесплатно повеселиться и поболтать. Так что некрасавицы меня тоже устраивали.

Но когда ОНА вошла в душную, грязную кантину и скинула с волос капюшон белого бурнуса, я так и не вспомнил никого, с кем мог бы сравнить ее. И уж конечно Рут и Нуме было до нее далеко, хотя они оказались лучшим, чем могла похвастаться эта кантина. Девочка так потрясла меня, что я по ошибке заглотнул акиви в легкие и так захлебнулся кашлем, что Рут соскочила с моего левого колена, а Нума соскользнула с правого. Несколько секунд Рут старательно колотила меня по спине, а Нума – заботливейшее создание – успела хлебнуть еще акиви и попыталась протолкнуть его через горло, уже изрядно сожженное этим напитком.

К тому времени, когда я умудрился угомонить эту парочку (подвиг не для слабаков) чудо в белом бурнусе успело отвернуться от меня и рассматривало кантину голубыми, как Северные озера глазами.

Вообще-то я Южанин и Северных озер никогда не видел, но понял сразу, что два этих омута, которые у нее были вместо глаз, смахивали на то, о чем рассказывали мне бродяги с Севера.

По соскользнувшему капюшону рассыпались длинные волосы. Они у нее были золотистые, как солнце, и обрамляли светлое как снег лицо. Конечно снега я тоже никогда не видел, у нашего Юга монополия на песок, но эта женщина явно пришла с Севера, и иначе я не мог описать цвет ее кожи. Сам я, моя кожа вернее, почти медного оттенка. Ну, наверное когда-то она была светлее – даже скорее всего так оно и было, если судить по цвету тех мест моего тела, которые я обычно не демонстрирую миру – но по работе мне приходилось много времени проводить под солнцем, попадать в песчаные бури, так что постепенно кожа потемнела, огрубела, а кое-где появились и мозоли.

Как ни странно, я вдруг почувствовал, что в кантине было уже не так душно. Мне даже показалось, что стало прохладнее и уютнее. Хотя скорее всего я просто впал в шоковое состояние, а на самом деле ничего не изменилось. Боги валхайла, боги аиды, эта женщина была как глоток свежего воздуха!

Я представить не мог, что ей понадобилось в богами забытой кантине, но и не собирался выяснять это у благороднейшей и великодушнейшей судьбы, которая завела ее сюда. Я просто благословил этот момент и решил, что мне наплевать, кого она ищет, потому что я все равно займу его место.

В полном онемении (почти не дыша) я смотрел, как она поворачивается и осматривает комнату. А все мужчины смотрели на нее. Не часто удается встретить такую красоту, свежую и неиспорченную, особенно когда торчишь в таком паршивом городишке как… Аиды! Я даже не смог вспомнить его название!

Рут и Нума тоже косились на нее, но их повышенное внимание было вызвано совсем другим чувством – называемым завистью.

Нума прижала ладошку к моей щеке, пытаясь привлечь внимание. Я досадливо стряхнул ее, не в силах оторваться от блондинки, но когда Нума попыталась вонзить мне в щеку свои коготки, пришлось отвлечься и подарить ей мой почти лучший взгляд песчаного тигра. Обычно он срабатывал и избавлял окружающих от несчастья лицезреть мой лучший взгляд песчаного тигра, который я старался приберечь для особых случаев (обычно имеющих летальный исход). Я только начинал учиться держать в руках меч, когда понял, что мои зеленые глаза – такого же цвета, как у песчаного тигра – могут наводить страх на окружающих. А какой же мужчина откажется воспользоваться оружием, которое всегда при нем? Уж конечно не я. Так что я долго репетировал, пока не довел технику до совершенства, и подводила она меня очень редко.

Нума немного похныкала, Рут улыбнулась. Вообще-то две эти Южанки были непримиримыми врагами. Как единственным женщинам в кантине, им нередко приходилось драться за новую кровь – чаще всего грязную, пропыленную, потную, едва выбравшуюся из Пенджи, но все же новую. Она была редкостью в душной, грязной кантине с облупленными стенами, где из-под слоя малиновой краски проглядывала известка. Цвета в кантине, как и сами девушки, поблекли за многие годы от бесчинств, разлитого или выблеванного во время ночных гулянок вина, эля, акиви… и всякой другой отравы.

Моя кровь была в городке новейшей (и к тому же недавно вымытой), а поскольку мне не хотелось, чтобы Рут и Нума на моих глазах вцепились друг другу в волосы, я решил заняться обеими. Они смиренно согласились меня поделить, и мир в маленькой кантине был сохранен. Да и зачем мужчине настраивать против себя женщину, какая бы она ни была, если он застрял в занудном, грязном городке, где всего развлечений – две потаскушки из кантины, которые ночью (да и днем) продают свою добродетель. Аиды, больше просто нечем заняться. Ни им, ни мне.

Посадив Нуму на место (и прикинув, сколько еще я смогу сохранять мир между ними) я почувствовал присутствие четвертого человека около нашего стола. Я поднял голову и обнаружил, что эти самые голубые глаза внимательно смотрят прямо на меня, тут же заставляя осознать все ошибки моей жизни, какими бы они ни были. Да и если бы их не было, их стоило бы придумать. (Аиды, а какой мужчина повел бы себя иначе, когда такие глаза смотрят на него?) Правда как только она остановилась около моего столика кое-кто в кантине засомневался (тон был довольно уверенный) в ее добродетели. Я не удивился: женщины Юга с преданностью и покорностью смотрят на мужчин и прячут лица под вуалями скромности (это правило, разумеется, не соблюдается потаскушками из кантин, такими как Рут и Нума и свободными женами – женщинами, которые вышли замуж за чужеземцев и позабыли обычаи Юга).

Незнакомка же определенно в кантине не подрабатывала и одной из свободных жен тоже не была – слишком независима даже для них. В общем, я был уверен только в одном: передо мной стояла прекрасная женщина. Ради чего-то она пришла в кантину и это что-то было совсем не любовным свиданием.

– Песчаный Тигр? – голос у нее оказался низким и хриплым, с явным Северным акцентом (от него в душной кантине стало прохладнее). – Ты Тигр?

Аиды, она же искала меня!

Какое-то время я приходил в себя после потрясения, а потом оскалил зубы в дружественной, ленивой ухмылке. Не стоило показывать ей как она меня поразила, пришла моя очередь произвести на нее впечатление.

– К твоим услугам, баска.

Тонкая морщинка пролегла между светлых выгнутых бровей, и я понял, что она не поняла комплимент. На Южном жаргоне это слово означало «красотка».

Она посмотрела на Рут и Нуму. Морщинка тут же разгладилась и несмотря на холодный взгляд, я заметил насмешку в ее глазах. И кажется чуть дернулся левый уголок рта.

– У меня к тебе дело, если позволишь.

Я позволил. Даже решил помочь проведению деловых переговоров – спихнул с колен обеих девочек (ласково и осторожно похлопав их по мягким, округлым ягодицам) и пообещал им не столь нежные шлепки если они надумают устроить скандал. Рут и Нума попытались испепелить взглядами сначала меня, потом ее, но все же ушли.

Я выпихнул из-под стола табуретку и ударом ноги отправил ее куда-то в направлении блондинки. Та несколько секунд рассматривала трехногое сооружение, потом села. Бурнус чуть приоткрылся у горла, а я вознес молитвы всем богам, чтобы он распахнулся совсем. Если и все остальное у нее такое же как лицо и волосы, то стоит позабыть всех Рут и Нум в мире.

– Есть дело.

Прозвучало это действительно по-деловому, сразу пресекая всякую фамильярность в разговоре.

– Акиви? – я налил в свою чашку. Северянка мотнула головой и волосы рассыпались по плечам шелковистым покрывалом. – Ты не против, если я сделаю глоток?

– Дело твое, – она пожала плечами, белый шелк чуть качнулся. – Кажется он будет уже не первый.

Лицо ее оставалось спокойным, голос вежливым и только глаза прохладно поблескивали. В кантине точно похолодало. Я уже собрался отодвинуть чашку и отказаться от акиви, но потом решил, что глупо подыгрывать Северянке и залил в себя приличную порцию акиви. По сравнению с предыдущей, эта прошла гладко.

Я оторвал взгляд от чашки и посмотрел на незнакомку. Ей, наверное, было чуть больше двадцати; моложе, чем мне показалось вначале. Слишком молода для Юга; что стоит пустыне высосать все соки из этого бледного, нежного тела и оставить лишь высохшую, пропыленную оболочку.

Но боги, она просто красотка. В ней почти не было привычной женской мягкости. Я чувствовал, что под бурнусом скрывается сильное, тренированное тело. Голову она держала гордо и высоко. И глаза. Голубые глаза смотрели на меня прямо. В них не было ни кокетства, ни заигрывания. Она ждала.

Ну конечно у нее ко мне дело, но начинать надо постепенно.

Почти бессознательно я выпрямился и расправил плечи. Мне приходилось иметь дело с женщинами и я знал, какое впечатление производят на них моя широкая грудь и мощные плечи (и улыбка, разумеется, хотя улыбаться я стараюсь не часто. Моя улыбка создает атмосферу таинственности).

На эту не подействовало ничего. Ни плечи, ни грудь, ни таинственность. Она смотрела мне прямо в лицо без стеснения и жеманности.

– Мне сказали, что ты знаешь Осмуна Торговца, – ее хриплый голос вывел меня из задумчивости.

– Старого Муна? – я даже не попытался скрыть удивление. Зачем такой прекрасной девушке могло понадобиться это древнее ископаемое?

– Зачем тебе этот пережиток прошлого?

Веки тут же прикрыли льдистые глаза.

– У меня к нему дело.

Красотой она, конечно, блистала, но вот с умением вести разговор у нее были проблемы. Я немного наклонился вперед, чтобы бурнус приоткрылся у шеи и она смогла бы увидеть ожерелье из когтей, которое я ношу на шее. Пора ей было сообразить, что я довольно важное лицо (насколько именно важное я и сам не знаю, но главное, что важное).

– Мун не ведет дел с незнакомцами, – сообщил я. – Он общается только с друзьями.

– Я слышала, ты его друг.

Я немного подумал и солидно согласился:

– Ну, нам приходилось работать вместе.

Всего на секунду она улыбнулась.

– Значит ты тоже работорговец?

Хвала богам, я успел проглотить акиви. Если эта красавица знала, что Мун занимался работорговлей, ей было известно намного больше, чем большинству Северян.

Я не выдал своего беспокойства, хотя посмотрел на нее порезче. Она ждала. Спокойно, терпеливо, как будто занималась привычным делом, что, принимая во внимание ее возраст и пол, было просто невозможно.

Я поежился и снова почувствовал, что чадящие светильники и солнечный свет, пробивающийся в узкие выбоины окон, не справляются с необычным холодом в кантине. Словно эта Северянка привела с собой ледяной Северный ветер.

Ну это уж точно было ерундой. Может магия где-то и существовала, но то, с чем приходилось сталкиваться мне, было рассчитано на простаков и дураков – людей, которые не могли в жизни рассчитывать на себя и искали поддержку в чем угодно.

Я слабо нахмурился.

– Я – танцор меча. Я воюю, спасаю, сопровождаю, охраняю. Меня нанимают для разных дел… для тех дел, где не обойтись без человека, сроднившегося с мечом, – я коснулся золотой рукояти, которая поднималась за моим левым плечом так, чтобы я мог моментально выхватить оружие. – Я танцор меча. Я не работорговец.

Ясные, светлые глаза смотрели на меня с подкупающей искренностью.

– Но ты ведь знаешь Осмуна.

– Осмуна знают многие, – я кивнул на нее. – Ты, например.

– Я знаю О нем, – тонкое различие. – Но мне нужно встретиться с ним.

Я осмотрел ее с головы до ног наглым, оценивающим взглядом. Ее прекрасное лицо тут же вспыхнуло, а глаза яростно засверкали, но прежде чем Северянка успела открыть рот чтобы возмутиться, я наклонился к ней через стол и объяснил:

– Это мелочи по сравнению с тем, что случится если ты пойдешь к старому Муну. За такую баску как ты, он отдаст все свои золотые зубы, а тебе придется забыть, что такое свобода. Он продаст тебя в гарем какого-нибудь танзира раньше, чем ты успеешь послать его в аиды.

Она посмотрела на меня в упор. Я подумал, что, может, шокировал ее грубой речью. На это я и рассчитывал. Но в голубых глазах было только недоумение.

– Танзир? – растерянно переспросила она. – Аиды?

Я старался напугать ее Южными нравами, а она не знает даже этого. Я вздохнул.

– У вас на Севере сказали бы правитель, а у нас – танзир. Как перевести аиды я не знаю. Священники говорят, что туда попадает большинство людей после смерти. Матери запугивают ими детей, если те не слушаются.

От моей матери я такого не слышал, потому что, насколько мне известно, она умерла сразу после того, как бросила меня на песок Пенджи.

А может не умерла, а просто ушла.

– Ясно, – Северянка кивнула. – А есть способ заставить его разговаривать со мной на равных?

Бурнус распахнулся пошире. В голове у меня все перепуталось, и вместо должного уклончивого ответа я выпалил напрямую:

– Нет.

Я не стал добавлять, что если бы она попала в лапы к Муну, я бы постарался купить ее для себя.

Она подумала и сообщила:

– У меня есть золото.

Так, еще и деньги. Бывают же такие удачи.

Я снисходительно кивнул.

– Если здесь, в пустыне, ты сверкнешь золотишком, моя наивная маленькая баска с Севера, тебя ограбят и прихватят с собой для развлечений, – я глотнул еще акиви и лениво поинтересовался: – А зачем тебе Мун?

Ее взгляд сразу стал отчужденным.

– У меня к нему дело; я же сказала.

Я нахмурился и тихо выругался в чашку, но и это не помогло. До нее все еще не доходило. Конечно может в этом была и моя вина, иногда я грубоват и говорить я не мастак, так ведь при моей работе некогда изучать хорошие манеры.

– Слушай, баска, предлагаю сделку… Я отведу тебя к Муну и прослежу, чтобы все прошло без его грязных выходок, а ты расскажешь мне зачем он тебе нужен. Я не работаю в темноте.

Она постучала пальцем по крышке стола – изрезанной и пропитавшейся выпивкой деревяшке – и я заметил, что ногти у нее коротко подстрижены. Оказывается ей было наплевать на это обычное женское украшение. Бывает же такое.

– Я не собираюсь нанимать танцора меча, – холодно сообщила она. – Мне нужно только узнать, где найти Осмуна Торговца.

Я посмотрел на нее уже не скрывая раздражения.

– Я же только что объяснил тебе, чем закончится этот визит если ты пойдешь к нему одна.

Палец снова постучал по столу. На лице Северянки появился слабый намек на улыбку, словно она думала о чем-то, чего я не знал.

– Я попробую.

В аиды, пусть получает что заслужила. Я объяснил ей, где и как найти Осмуна, и что сказать ему при встрече.

Она внимательно посмотрела на меня. Светлые брови сошлись у переносицы.

– Я должна сказать ему «Песчаный Тигр просит придержать товар»?

– Ну да, – я улыбнулся и снова потянулся к чашке.

Она немного подумала и медленно кивнула, но голубые глаза настороженно прищурились.

– Зачем?

– Подозреваешь? – я растянул губы в ленивой улыбке. – Старый Мун кое-что должен мне. Вот и все.

Она долго смотрела на меня, изучая, потом поднялась. Ее ладони лежали на столе. Они были изящными, с длинными, тонкими пальцами, но совсем не хрупкими. Под нежной кожей двигались сильные, тренированные мышцы. Сильные руки, сильные пальцы. Очень сильные для женщины.

– Хорошо, я скажу ему, – решилась она.

Она повернулась и вышла, чуть наклонив голову у низкой двери кантины. У меня просто слюньки потекли, когда я провожал взглядом эти золотые волосы, рассыпавшиеся по белому бурнусу.

Аиды, ну что за женщина!

Но она уже скрылась, а вместе с ней пропало и ощущение прохлады. Пустые мечты о женщине никого еще до добра не доводили, да и что толку в неосуществимых желаниях (неосуществимых в данный момент). Поэтому я заказал еще один кувшин акиви, позвал Рут и Нуму и провел вечер за веселой пирушкой с двумя простыми девочками. Конечно о таких потаскушках не мечтают, зато они были нежными, открытыми и отдавали себя без остатка.

И на том спасибо.