"Певец меча" - читать интересную книгу автора (Роберсон Дженнифер)

14

Я был в Пендже. В хиорте. Купался в жаре, поту и вони.

Я пошевелился, попытался заговорить. Прохладная, мозолистая рука мягко опустилась на мои губы и мир снова погрузился в тишину.

Я помнил, что убил песчаного тигра, но и он едва не прикончил меня. Все мое лицо было сплошной болью, яд струился по моим венам и от него пылала плоть.

Но я был еще жив. И я завоевал свободу.

Я пошевелился. Теперь шукар поймет, что у него нет другого выхода как только дать мне свободу. Не сможет же он отрицать то, что я сделал. Я уничтожил зверя, который убил многих из нас – нет, не из нас, я не Салсет, я просто чула – и теперь племени придется наградить меня. Они обязаны это сделать. Я потребую у них то, о чем мечтал всю жизнь – свободу.

В награду мне нужна была только свобода.

Боги валхайла, гончие аид – дадут ли мне ее наконец-то?

Губы превратились в сухую корку. Я облизнул их, думая, что от этого станет легче, но они остались сухими – во рту не было слюны. Весь я был слишком сухой, пока прохладная рука не провела влажной тканью по моему лицу, шее, груди, потом опустилась к животу и замерла. Я услышал, как кто-то задержал дыхание.

Сула?

Сквозь закрытые веки я увидел ее перед собой. Молодая женщина, похожая на остальных Салсет: блестящие черные волосы, золотистая кожа, влажные темно-карие глаза. Сула еще не вышла замуж, но в ее возрасте пора было всерьез задуматься о муже. И вина за то, что Сула до сих пор не нашла подходящего человека лежала на мне. Я был чулой, она – свободной женщиной. И это еще одна причина по которой шукар ненавидел меня. Он мог бы взять ее себе, но думаю, что Сула все равно отказала бы ему.

Сула в видении задрожала, поблекла и изменилась. На этот раз около меня стояла не молодая женщина, которая подарила мне достоинство и сделала меня мужчиной, которая боролась за мою свободу, а добившись ее, потребовала, чтобы я уходил. Рядом была Сула, которая спасла нас с Дел от Пенджи и снова вернула нас к жизни. Старая, пополневшая Сула, с расплывшимся лицом, седыми волосами, овдовевшая за годы разлуки, но такая же сильная и мужественная.

Дел.

И я понял, что спал и видел сны.

– Баска? – в моих ушах вопрос отдался хриплым карканьем.

Рука с влажной тканью дрогнула, прижалась к моему животу и торопливо отдернулась.

– Нет, – сказал знакомый голос. – Это Адара.

Адара. Я открыл глаза и понял, как далеко меня унесли сны.

Я лежал в повозке, маленькой повозке без лошади, набитой вещами с Границы. Адара стояла рядом со мной на коленях, места для нее едва хватало, и сжимала в руках влажную тряпку. Пальцы теребили ткань, разглаживали и снова сминали. Пряди распущенных рыжих волос слиплись от пота, влажное лицо блестело. Адара провела по лбу тыльной стороной ладони.

Привлекательная женщина, Адара. И сильная, в своем роде, хотя и ничего не понимает в танцах и мечах.

– Вот, – сказала она. – Выпей.

Тепловатая вода пахла козой, из шкуры которой была сделана фляга, но я впитывал эту спасительную влагу и чувствовал, как снова оживает мое горло. Я поблагодарил и оттолкнул флягу.

– Я должна извиниться, – прошептала Адара.

Я поднял брови.

– Я была слишком резкой с детьми и слишком грубой с тобой и Дел.

Я глубоко вздохнул.

– Надеюсь, у тебя были причины.

– Причины есть, – она тоже вздохнула и снова начала комкать ткань. – Мой муж был танцором меча.

Мне показалось, что я уже давно ждал этого признания.

Адара, избегая моего взгляда, рассматривала мои руки.

– Он пришел с Севера на Границу, в наше поселение, сильный, светловолосый великан, и сразу разбил мне сердце. Мне было только пятнадцать, ему – на двадцать лет больше, но такая разница меня не пугала. Я хотела выйти за него замуж. Но он принадлежал к числу тех людей, которые живут мечом, и я боялась, что он умрет тоже из-за меча, – она была напряжена так, что заострились черты лица. – Я заставила его бросить меч.

– Как?

– Предложила выбор: женщина или круг. Кесар выбрал женщину.

– И это же ты пыталась вбить своим детям?

– Да, – она подняла взгляд и не мигая смотрела на меня зелеными, как у песчаного тигра глазами. – Я хотела, чтобы жизнь Киприаны была спокойнее чем моя, чтобы Массоу никогда не пришлось брать меч в руки…

– Хотела, – повторил я. – А теперь передумала?

Адара тяжело вздохнула.

– Дел правильно говорила, я не могу спрятать детей от жизни, а жизнь редко бывает добра. Я сказала Массоу и Киприане, что если они хотят, они могут попробовать научиться чему-нибудь у тебя и Дел, потому что однажды это может им пригодиться.

И может быть скорее, чем ей хотелось бы. Но по крайней мере она решила дать им шанс.

– Дай еще воды, – прохрипел я.

Адара подала.

– Жар спал. Теперь тебе нужно спать, есть и отдыхать, и скоро ты поправишься.

Я хмыкнул, возвращая флягу.

– К утру я буду на ногах.

– Нет, это вряд ли, – Адара двигалась с какой-то отчаянной решительностью. – Ты и Дел… вы связаны?

– Не формально, – связью назывался на Границе брак. – И даже не не совсем формально… мы просто вместе.

– И… спите вместе.

– Ну да. Обычно, – я вздохнул и погладил свои шрамы, думая о неприятно онемевшей руке. – Сейчас это несколько затруднительно… Дел боится локи.

– А я не боюсь, – сказала Адара. Четко и достаточно громко.

Я задумчиво посмотрел на нее, но промолчал.

Она подняла подбородок и смело встретила мой взгляд.

– Мы с мужем могли редко… когда у него стало сдавать сердце. И… последний раз был очень давно.

Я понимал, как тяжело ей было это сказать. На Юге женщина никогда не проявляет инициативы в таких делах, это происходит по желанию мужа. Адара жила на Границе, где не так строго следовали Южным обычаям, конечно на нее повлиял и муж-Северянин, но все равно, это было необычное и мужественное предложение.

Предложение, которого я не хотел. Мне вполне хватало Дел.

Но как, в аиды, сказать женщине нет?

В конце концов мне и не пришлось ничего говорить. Адара поняла ответ интуитивно. На секунду она закрыла глаза, потом снова посмотрела на меня. Щеки ее покраснели, но я понял, что отказ ее не оскорбил.

– Я понимаю, – тихо сказала она без лишних эмоций. – Я просто жила на Границе. Я женщина, которая рожает и растит детей, и живет в своем доме. Солнце высосало свежесть из моей кожи и оставило пятна на лице. Я никогда не держала в руках оружие и плачу, когда нужно дать сдачи. Я не смогла бы нанести удар мечом даже если бы от этого зависела моя жизнь. Тебе не нужна такая.

– Ты нужна была Кесару.

– Но я заставила его измениться, – теперь она себя за это ненавидела.

Я подумал о нашем разговоре с Дел, когда она спрашивала, хотел ли я более мягкую женщину, женщину с иными аппетитами и иными целями в жизни, такую как Адара. А теперь другая женщина задавала тот же вопрос, хотя слова – и тот, кто их произносил – изменились.

И я удивился, неужели каждой женщине на земле не нравится ее жизнь и она хотела бы жить по-другому.

Жизнью, которой никогда не будет.

Аиды, ну что за наказание.

– Я позову Дел, – сказала Адара и тихо выскользнула из повозки.

Вошла Дел. Она прислонилась к стенке и долго всматривалась в меня, по привычке убрав волосы за уши. Ее золотистый загар начал сходить и кожа становилась бледно-кремовой.

– Ну, – сказала она, – значит вытянул.

– Более-менее, – горло и грудь болели, но голова уже соображала. – Я долго спал?

– То засыпал, то просыпался четыре дня.

– Четыре дня! – я нахмурился. – Это был небольшой порез, и ты сама говорила, что его прижгли.

– Правильно, – согласилась Дел. – Но этого меча касались локи и рана загноилась. Пришлось вскрывать ее и чистить.

Я повернул голову и, прижав подбородок к плечу, изучил руку. Все предплечье было забинтовано, но запах показался мне довольно чистым.

– Значит потеряли еще четыре дня.

Дел пожала плечами.

– Где четыре, там и шесть… Какая разница? Если я каждый день буду подсчитывать, сколько осталось до моих похорон, я умру от бессмысленных переживаний.

Она говорила довольно спокойно.

– Но баска… время уходит.

– Время всегда уходит, – наклонившись, Дел подняла флягу и сделала глоток. – Когда ты поправишься, мы разделим еду и вещи и пойдем дальше.

– Вещи? – нахмурился я. – По-моему мы давно разобрались с вещами. Зачем что-то менять?

– Не наши вещи, их, – Дел пожала плечами. – У них больше нет лошади.

Я моргнул.

– Ты хочешь сказать… дальше мы пойдем впятером?

Дел поставила на место флягу.

– Прошло очень много времени с тех пор, как я последний раз проходила по Торговому Тракту. Гостиницы и поселения меняются как и люди, я уже не знаю, где их искать. Но я знаю, что если мы оставим эту женщину с детьми здесь, без защиты, пообещав, что им помогут за холмом, они могут погибнуть.

Я думаю, что знал это с того момента, как мы их встретили, но почему-то притворялся, что починив повозку мы спокойно пойдем дальше. Помощь оказалась бессмысленной, поскольку не было лошади, чтобы эту повозку везти, а тащить ее на себе они не могли.

– Я посоветовала им, как только ты встанешь на ноги, собрать все, что может понадобиться, – рассказывала Дел. – Я сказала, что в ближайшем поселении они смогут купить лошадь и другую повозку, но с этой им придется расстаться, – она ударила по деревянному остову. – К тому времени, когда они найдут новую повозку, от этой ничего не останется. Воры обдерут ее как падаль. Дерево пойдет для костра…

– Но у них нет денег на лошадь и повозку…

– У нас есть, – спокойно сообщила Дел. – Я взяла деньги у борджуни.

Я обдумывал, чем нам это грозит. Я уже понял, что Массоу напоминал ей брата, так же как Киприана напоминала мне молодую невинную Дел.

И думаю, где-то в подсознании, я и не представлял, что смогу бросить их одних… ну по крайней мере не думал об этом всерьез.

– Что случилось, Дел?

Ее лицо превратилось в мраморную маску.

– Это я привела их, Тигр. Локи… Я так расстроилась в долине… вспоминая мою семью, – по-детски беспомощно Дел пожала плечами. – Их это и привлекает: сильные эмоции. Если бы я не потеряла контроль…

– Уже не имеет значения, – успокоил я ее. – Мы расправились с ними, правильно? Мы прогнали локи.

– Может быть, – не совсем уверенно согласилась Дел.

– А теперь нам придется возиться с этими, с Границы, – я кивнул. – Снова теряем время, баска.

– Да, – согласилась Дел. – А что еще нам остается?

Мне тоже нечего было ответить, когда я задавал себе этот вопрос.