"Власть пришельцев" - читать интересную книгу автора (Энтони Пирс)Пирс Энтони Власть пришельцевГлава 1Пройдя через люк, капитан Генри очутился в кубрике. Свободная смена отдыхала. Некоторые, собравшись группами, о чем-то негромко разговаривали. От возмущения у Генри перехватило дыхание. Считанные часы отделяют этих людей от победы или смерти. А они смеют бездельничать! Впрочем, подумал он, смягчаясь, не могут же они сражаться, не отдохнув. Причиной его гнева была подавленная жажда развлечений, он не мог позволить себе расслабиться, да ему и не хотелось этого. При виде его сержант вскочил. — Вольно! — бросил Генри. Разговоры моментально стихли. Кости исчезли под койками. Генри смотрел прямо перед собой, делая вид, что ничего не заметил, и напряжение в кубрике спало. Сержант собрался рапортовать, но Генри не дал ему заговорить. — Отставить! — и позвал: — Брюс! С койки с криком «Я, сэр!» вскочил юноша. — Письмо от Марго, — сказал Генри, сунув руку в карман. — Марка особая, поэтому я принес его сам. — Спасибо, сэр, — почти мгновенно отреагировал тот. — Я не знал, что пришла почта. Он подошел, чтобы взять письмо. Но вместо письма рука Генри вынула из кармана бластер. Брюс замер в испуге. — Я не понимаю, сэр… — На это я и рассчитывал, — ответил Генри. — Не шевелитесь, я стреляю без предупреждения. Люди расступились, не желая очутиться на линии огня. — Но что я сделал? — жалобно спросил юноша. Не спуская с него глаз, Генри сказал часовому: — Объясните ему, сержант. — Марго — жена другого человека, — ответил тот. Брюс казался удивленным. — Не хотите же вы убить человека за совпадение имен? Чья… — Моя жена, — сказал сержант, — единственная Марго, пишущая сюда. — Но девушек много, а мою… — …зовут Люси, — перебил его сержант. — И она не писала три месяца. Согласись, это выглядит подозрительно. Счастье изменило тебе. Брюс подпрыгнул — Генри нажал на спуск. Луч бластера настиг человека в воздухе, и на пол рухнул дымящийся труп. Люди раскрыли глаза и навострили уши. Что и говорить, это помещение не подходило для стрельбы из бластера. Теперь они столпились вокруг тела. Сержант вынул нож. — Свидетели? — он оглядел всех. Два игрока подняли руки. — Кэп его предупреждал, — подтвердил один из них. — «Не шевелись, стреляю без предупреждения», — вот что он сказал. — А Брюс пошевелился, — сказал другой. — И он откликнулся на вызов. Законное подозрение? — спросил сержант. Остальные нетерпеливо кивнули. Сержант взглянул на Генри. — Действуйте, — разрешил тот. Нож вошел в обожженную плоть руки Брюса и покопался там, отыскивая неповрежденную артерию. И нашел. Брызнула ярко-голубая кровь. Люди перешептывались. Сержант повернулся к Генри. — Как вы догадались, сэр? Он одурачил всех нас. Генри не стал объяснять, как. — Надеюсь, он был один. Но надо быть настороже. Если любой из вас заподозрит в ком-нибудь агента Кэзо, пусть ведет его ко мне. Если тот не подчинится, применяйте бластер. Лучше всего в присутствии свидетелей, — он улыбнулся, ловко избегая расспросов. — Если вас самих заподозрят в шпионаже, подчиняйтесь без разговоров. Лучше маленькая душевная рана, чем смерть. — Разрешите обратиться, сэр? — это был сержант. — Да? — А если шпион просто отыграется на человеке, сожжет того, кто подозревает его, а потом скажет, что ошибся? — Хорошая мысль, — согласился Генри. — Значит, я буду проверять обоих — и подозреваемого, и доносчика. Так что этот номер не пройдет. Сержант кивнул. Жестокий способ, но ситуация требовала жестокости, они знали это. И убивать людей, у которых кровь была не такая, как у них, — значило выполнять то, что требовалось. Генри протянул свою руку. — Режьте, сержант. — Что вы, сэр! — Офицеры не исключение. Режьте! Сержант отложил уже использованное лезвие. — Эрвин, чистый нож! Тот, кого назвали Эрвином, быстро принес новое лезвие. Сержант осторожно надрезал кожу на руке капитана. Кровь была красной. — Вы чисты, капитан, — вытянулся сержант. Генри взглянул на тело Брюса. — Отнесите его на вскрытие. Он повернулся и вышел, не обращая внимания на текущую из руки кровь. И лишь оставшись один, он позволил себе легкую гримасу. Он не знал, кто такой Брюс. Он лишь слышал жуткие истории о превращениях кэзо, и офицеров учили проверке. Порез был жестоким, но быстрым и несложным методом. Промедление было смерти подобно: один шпион мог вывести из строя целый звездолет. И вполне возможно, что некоторые из судов их мощного земного флота, ожидающего битвы, находятся под контролем врага. Он предполагал худшее и основывал свои предположения на том, что кое-кто из членов команды в последний месяц уволился с корабля. Если агенты проникли сюда, то лишь на смену им, под видом новичков. Таких было семеро. И как же он раньше не проверил их? То, что его люди сочли за мужественный и храбрый поступок, было лишь отчаянной выходкой. Он мог обнаружить шпиона, а мог убить невинного человека… Впрочем, в последнее время он был слишком занят делами. Сбор такого количества кораблей — дело невиданное. Кроме того, все члены экипажа прошли проверку в базовом госпитале. Необходимость повторной не возникала… до самого последнего момента. Шпион и надеялся на то, что вторая проверка в подобной ситуации проводиться не будет. А потом — выигрыш! Но капитан Генри считал своим долгом знать каждого подчиненного. Он знал все проблемы, малейшие затруднения, имена сестер и подружек, кто чем болел в детстве, капризы, привычки, любимые словечки. Джон Дайке оказался в списке подозреваемых третьим, потом Арнольд Кэббер и двое других. Он счел свое подозрение насчет них беспочвенным и радовался, что никому не сказал о нем. Но так как он всегда доводил дело, сколь бы оно ни казалось ничтожным, до конца, то решил продолжать. И вот он поймал одного агента и сделал это на глазах у команды. Скоро об этом узнают все, и если на корабле есть шпионы еще, они будут начеку. Оставалось двое подозреваемых: Битул и Смит. Генри дошел до антигравитационного туннеля, пронизывающего весь корабль, и перешел в свободный полет, обдумывая стоявшую перед ним задачу. Сейчас его объявили героем, а между тем он сделал две глупости: преждевременно обнаружил свои подозрения и убил шпиона. Надо было действовать иначе — захватить врага в плен и допросить его. Луч бластера одинаково действует на людей и на кэзо… Как просто все выглядит, когда дело уже сделано! У него был такой недостаток, даже два — беспечность и легкомыслие, неподобающие офицеру его ранга. Если сюда проник только один агент — не велика беда. Все равно его шансы взять кэзо живым были равны нулю. Эти твари дрались как бешеные, когда их прижимали к стенке. В любом случае он избавится от сомнений, если арестует оставшихся двоих и проверит их. Кэзо были голубыми — и снаружи, и внутри. Если кожу они могли перекрасить, то кровь нет, и достаточно было сделать порез… Но теперь они предупреждены. Малейший намек — и их бомбы, или нервный газ, или волновики будут моментально пущены в ход. Он может поставить под угрозу и себя, и команду. Однако проверка необходима. Приближалась чудовищная битва. Возможно, в этом Армагеддоне погибнут обе цивилизации. Он должен быть уверен в своих людях. У него еще есть время. Очевидно, враги сами не хотели выводить судно из строя преждевременно, ведь Брюс… Кстати, нужно еще предупредить верховное командование — и доложить о происшедшем… Так вот, Брюс явно выжидал и не торопился действовать. Да, они будут ждать назначенного часа: пока флот не встретится с кораблями Кэзо. Так же поступил бы и любой земной агент. Они не станут действовать преждевременно даже под угрозой смерти. Один корабль не в счет, главное — флот! Он вошел в командную рубку и объявил по корабельному радио: — Говорит капитан Генри. Только что на борту «Лианы» выслежен и обезоружен агент Кэзо… Оговорка? Он убил шпиона, не разоружая его. Почему он не может сказать правду? — Внутренняя угроза на борту уничтожена. Однако мы находимся во вражеском пространстве, и любая встреча может быть нежелательной. Сохраняйте бдительность… Лейтенанта Битула просят в командную рубку! Через несколько минут появился Битул. Капитан разглядывал его, подпирая свою квадратную челюсть левой рукой. Правая сжимала в кармане рукоятку бластера. Бластером безопасно пользоваться внутри корабля, он не причиняет обшивке большого вреда. Хотя Битул вроде бы не похож на кэзо… — Лейтенант, вы будете нести службу здесь, в рубке. Но сначала принесите мне досье Смита. Кивнув, Битул исчез. Строго говоря, о досье должен был позаботиться тот, кто в нем нуждался. Но на боевом корабле такие вещи были обычными, грани обязанностей стирались… Странное имя — Битул. Впрочем, настоящий шпион постарался бы выбрать себе имя привычней: Брюс, например. Или… Смит. Свободной рукой Генри почесал затылок. Как бы это обыграть? Ему не хотелось снова убивать, однако час битвы близок, и предатели ему на борту не нужны. А что если действовать напрямую? Неся маленькую папку, вернулся лейтенант. Битул был коротышкой, с залысинами на лбу. Кэзо, как правило, были такого же роста и сложения. Но у Битула — все пять пальцев, а у кэзо их только три, да и те легкие, как щупальца. Пустяковая, казалось, задача — определить, не искусственные ли два пальца на руке человека — затруднялась тем, что люди обычно не используют пальцев раздельно, кроме большого и указательного, разве только печатая на машинке двумя пальцами… Так что и тут ничего определенного сказать было нельзя. Генри не сразу взял досье. — Люблю досконально знать своих людей, — заявил он, усаживаясь за маленький столик и указывая Битулу место напротив. — Но вы поступили к нам недавно, а, я был так занят… Боюсь, что я не уделил вам достаточно внимания. Улыбка Битула была немного натянутой. — Понимаю, сэр. Дежурство по периметру — не конфетка. — Конфетка? Лейтенант поднял брови. — Тяжелая работа. Весь флот в движении. И я тоже. — Да, конечно, — согласился Генри. «Не конфетка». Он помнил этот оборот, но считал, что тот вышел из моды сто лет назад. Агент Кэзо мог разыскать его в словарях. С другой стороны, сленг — вещь живучая, он снова мог войти в моду так же легко, как и вышел. Так что это еще ничего не доказывало. — Что-нибудь со Смитом, сэр? — Может быть, — Генри открыл папку. — Три недели назад он отправлен в одну из колоний. — Я помню. Как раз тогда я был приписан к «Лиане» и летел с ним сюда на одном корабле. Неплохой парень. «Парень». Вот это, несомненно, устарело. Современные звездолетчики говорят «старик» или «приятель», в зависимости от обстоятельств. Но только не «парень»… Однако если бы шпион хотя бы три недели пожил среди людей, он подхватил бы и эти словечки. Кэзо очень способны и впитывают чужой язык буквально за несколько дней со всеми его тонкостями. Так что; скорее всего, выражение «парень» было особенностью речи Битула. Иногда члены команды черпали старый сленг из корабельной библиотеки, используя его для разнообразия. — Все они хороши, когда их по-настоящему узнаешь. Поэтому так жаль, когда они умирают. — Сэр? — удивление Битула было неподдельным. — Разве вы еще не слыхали? Брюс. — Я не занимаюсь сплетнями, сэр. К тому же я новичок. Произошел несчастный случай? — Происки врагов. Битул недоумевающе покачал толовой. — Я видел его недавно в столовой, капитан. Но за то время, что прошло после этого, у нас не было никаких стычек. Вы обезоружили агента? Это… — Да. А в столовой вы видели не Брюса. Он умер за три дня до того, как вы с ним встретились, в увольнении. — Кэзо! Вы поймали его? — Убил. Битул вздрогнул. — Слава Богу! Его реакция показалась капитану искренней. Потому ли, что люди боятся лишь живых врагов, или потому, что мертвый не выдаст? — Это убийство, — сказал Генри. — Ведь они такие же живые и мыслящие существа, как и мы. У них, как и у нас, есть дома, семьи… Поэтому я не благодарю Бога, а лишь прошу у него прощения за свою глупость. — Но ведь это агент Кэзо! — Все мы рабы бытия. Битул побледнел. — Конечно, сэр. Но война есть война. — К черту войну! — взорвался Генри. — Она развращает нас. Сегодня я убил существо, пытавшееся спасти свою родину. А ведь я мог быть его другом. По крайней мере, уважать за храбрость… Война убивает в нас человека. В наступившей тишине тикание корабельного радио казалось особенно громким. — Но откуда вы узнали? Генри не сразу понял вопрос Битула. — Путем исключения, — ответил он наконец, полистав досье. — Враг не может проникнуть на судно в открытом пространстве, корпус электрифицирован. Следовательно, ему необходимо подменить кого-нибудь из команды, а возможности тут ограничены. Я просто проверил всех, кто отсутствовал последний месяц. — А почему не раньше, сэр? Я думаю… — Бесспорно. Рентген, анализ крови — и агент был бы уже давно раскрыт. Не так трудно определить кэзо — любой термометр покажет разницу температур на три градуса. Обычное рукопожатие и то годится. — Но я слышал, что они могут на время понижать температуру. Они контролируют ее путем излучения… Впрочем, вы правы: агент должен был быть свеженьким. Но как вы его нашли? — Чисто интуитивно. Мне трудно это объяснить… Я сам не понимаю. — Однако! — воскликнул Битул. — Ну и видик бы был у нас, если бы мы вступили в бой, имея на борту диверсанта. «Видик». Опять анахронизм. — Конечно. Но не следует думать, что опасность ликвидирована. Битул улыбнулся. — Позвольте мне предвосхитить ваши рассуждения, сэр. Умный противник захочет иметь в тылу врага не одного, а, по крайней мере, двух агентов. И если одного раскроют, то второй… — Вот именно — кивнул Генри. — Я думаю, что первый был только прикрытием, зато другой… — Но вы только что сказали, что кэзо легко обнаружить. — Да. Но при этом они дерутся, как бешеные. Брюс прыгнул на меня, и если бы я не держал его на мушке… — Это усложняет дело. Однако нам нельзя терпеть на корабле диверсанта. Почему бы вам не провести поголовную проверку прямо сейчас? Генри нашёл нужное место в папке, заложил его пальцем и поднял глаза на Битула. — Разоблачить — значит, убить. Мы это уяснили. А с меня хватит и одного убийства. Я, конечно, мог бы сообщить командующему флотом, но боюсь, что это приведет к резне. — И все же вы не можете молчать, — настаивал Битул. — Многие звездолеты могут быть выведены из строя, захвачены врагом. Если дело дойдет до схватки… — Я знаю. Но все же предпочитаю договориться с кэзо, а не драться с ними. Таков приказ. Поэтому мы в походе. Мы должны быть готовы к бою. Но если нам удастся достигнуть соглашения, а впоследствии мира… О каком мире может идти речь? Люди для кэзо — это враги, подлежащие уничтожению любыми средствами. Ерунда! Если мы заблуждаемся относительно их подлинных намерений, значит, и они заблуждаются относительно наших. Изоляция рождает подозрение. Мы должны установить контакт между Землей и Кэзо, хотя бы для того, чтобы искоренить это невежество. Битул откинулся на спинку кресла. — Вы правы. Я, безусловно, ошибался. Но все же необходимо предупредить командующего. — Нет. Шпионы могут перехватить такое донесение. — Но представьте себе, что здесь на самом деле есть второй шпион. Может быть, он уже совершил диверсию? — Поэтому я и не могу позволить себе убить его. По крайней мере, до тех пор, пока не узнаю, что он сделал. А спросить об этом я могу только живого агента. — О, я уверен, что главный шпион, для которого Брюс служил прикрытием, не станет драться, как камикадзе. Вы же сами исходите из того, что кэзо — разумные существа, а не исчадие ада. Главный шпион должен быть более умным и обладать своим взглядом на происходящие события. Я думаю, что его взгляды мало чем отличаются от ваших. Ну какое же разумное существо не предпочтет почетный мир разрушительной войне? — Тот, кто не доверяет противнику. — Разве обязательно, чтобы два вида живых существ были врагами? Враги ли любые два вида в Галактике, строящие звездолеты и обладающие необходимой для этого техникой? Думаю, им хватило бы места в Пространстве. — Знать друг друга — это первейшее условие мира, — сказал Генри. Битул вздрогнул. — И другого пути нет? Генри раскрыл досье на заложенном месте. — Уоллес Смит. Две недели назад обращался к врачу с гнилостными грибками на левой руке… Он подцепил их во время увольнения. Ничего страшного, — Генри захлопнул папку. — Вам известно, что это за болезнь? — Конечно. Причем, по собственному опыту. Единственный способ избавиться от нее — это срезать зараженную кожу. Довольно неприятная операция. Генри кивнул. — Значит, Смит вне подозрений. Иначе это выяснилось бы при лечении. — Слава Богу. Тогда скажите, сколько еще осталось подозреваемых? — Только один. — Осмелюсь заявить, вы мне нравитесь, сэр. — Я же говорил, что хочу знать своих людей. Можете говорить спокойно. — Вы честный человек и лишь необходимость заставляет вас хитрить. Если бы все люди походили на вас, то не было бы войн. Никаких. Генри покачал головой. — Войны порождаются обстоятельствами, а не людьми. Когда приходит приказ, я обязан его выполнить, что бы я о нем ни думал. — Обстоятельства… Если бы не эта война, я бы сочетался браком. «Сочетался браком». Не «женился». Теперь Генри был уверен, что он не ошибся. Перед ним был кэзо. — И я бы женился, — Генри положил обе руки на столик. Руки Битула лежали там же, почти касаясь рук Генри. — Но те же обстоятельства помешали этому. Я слишком долго был в космосе. Прервав свое стаккато, приемник внезапно ожил: — Капитан Генри, сигнал двадцать три, — щелчки возобновились. Не спуская глаз с Битула, Генри взял радиомикрофон. — Внимание! Замечен флот противника. Объявляю боевую готовность. Мы будем сопровождать флагманский корабль на переговоры. Не исключено, что я буду приглашен на заключение перемирия. Не открывать огня без моего приказа. Или приказа лейтенанта Битула. — Да, женщины говорят, что с глаз долой — из сердца вон. Но только потому, что сами развратны по сути. Во всем мире люди редко бывают счастливы. Битул кивнул. — Раз в четыре года цветут цветы, рожденные морем, и атмосфера наполняется их ароматом. Мы решили пожениться в разгар Цветения, но приказ пришел раньше. Война выше любви. — Думаю, я старше вас, — сказал Генри. — У меня было время жениться, но жена не могла летать со мной. Однажды я отсутствовал целый год, а когда вернулся, все было кончено. Мой сын жил у ее матери. Думал, что мне удастся жениться снова и заняться его воспитанием, но началась война. — Она все еще ждет меня. Мы вступаем в брак на всю жизнь. — Пожалуй, мы сможем извлечь для себя некоторую пользу из нашего положения. Я не женат, а у вас, по крайней мере, есть надежный человек. — Возможно, — Битул сделал рукой движение, словно ему мешали два пальца. — Капитан, дело обстоит так, что один из нас может не вернуться на свою планету. А может быть — оба. Должен ли межпланетный антагонизм, если война все-таки начнется, отразиться на судьбах отдельных личностей? — Я не хотел бы этого. — Если победит Земля… Ее имя Домина, район Смеющейся Устрицы, Западный континент. Скажите ей, что Битул умер с честью. Генри кивнул. Выполнение столь рискованной миссии не противоречило его жизненным убеждениям. — А моего сына зовут Дик. Ричард Генри. Ему восемь… нет, уже девять лет. Америка, Нью-Йорк. Я боюсь, что он вырастет дикарем. Его бабушка строга, но все же ему нужен мужчина, пусть даже неблизкий. — Мы с вами достигли соглашения. Почему бы этого не сделать и нашим командирам? В знак того, что я доверяю нашему договору, его духу и букве, я скажу вам: на «Лиане» нет бомб. — Я рад этому. — Война не нужна никому. — Но мы, земляне, всегда воевали до тех пор, пока это было возможным. Даже наши судьбы были, в сущности, поединками. — И у нас так же. Но если один корабль без особого труда может уничтожить целую планету, должен же быть предел у безумия. — Такого рода препятствия никогда не сдерживали человека. Если огневая мощь корабля достаточна, чтобы стереть все живое в пространстве врага лишь одиннадцать раз, а не двенадцать, мы считали себя проигравшими. Что тут может значить разум? — Благоразумие приравнивается к измене… Даже военные должны понять глупость такого положения. А мы — военные! — Ив этом кроется слабая надежда… — Почему вы отдали приказ команде подчиняться мне? — неожиданно спросил Битул. — Вы ведь знаете, что может стать моей мишенью. Вы действуете неразумно, капитан. Генри вздохнул. — Мы ведь договорились: доверие должно быть во всем. На судне должен быть капитан, а меня временно могут отозвать на флагманский корабль, если переговоры осложнятся и потребуется мнение командиров. — Мы оба знаем, что доверие может быть глупым. — Глупее, чем недоверие? Битул развел руками. — Вы кое-чему научили меня, капитан. Надеюсь, что оправдаю ваше доверие. |
||
|